Текст книги "Законы Беззакония (СИ)"

Автор книги: Оратор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 14

Пётр Андреевич

– Что это за херня? Истерично завопил Тимофей. – Ты уверял меня, что это всего лишь тараканы, и ты легко с ними расправишься, а теперь… Его глаза были полны страха и необузданной, нелепой ярости.

– Что теперь? Ничего страшного не случилось. Произнёс мужчина искренне удивляясь тупости мальца.

Ведь нанятый им сброд не имел никакого доступа к важной информации, а деньги Пётр пообещал уплатить лишь после дела, потери ресурсов нулевые. Однако «74 округ» потрясло; глупцы полагают, что война – это о том, кто кого быстрее убьёт и искалечит, но это вздор! Война – о том, кто кого сломает психологически. И именно поэтому постоянное давление – лучший способ её ведения.

– А если отец прознает? Вопрошал Тимофей изменившись в лице его тело начало трясти.

– Каким образом? У него сейчас крупная сделка в Америке на миллиарды долларов, ты действительно думаешь что он её свернет, и приедет в Россию... В Москву... Чтобы выпороть непутёвого сына? Отвечал он вопросом на вопрос.

– Эм, ну-у, вряд ли. Доперло наконец до Тимофея.

– Вот и я о том же! Расслабься Тимоха. Произнёс Пётр положив руку на его плечо и протянув бокал крепкого шотландского скотча. Выпей, потуси, а с делами я как-нибудь управлюсь.

– Спасибо Петруха. Отозвался он и осущил содержимое бокала залпом. Хорошо! Процедил Тимофей удовлетворенно.

– Кстати по поводу Вадима Григорьевича, ты не в курсе в каком он сейчас штате?

– Вроде в Южной Каролине? А что? Спрашивал Тимофей немного удивившись.

– Да ничего просто в Южной Каролине двести десять аэропортов и не один из них не имеет прямого рейса до Москвы.

– А-а, вот зачем спрашивал, ну ты тип! Ещё и число аэропортов наизусть знаешь! Восхищался Тимофей.

Чем больше Пётр его узнавал тем больше поражался его идиотизму, число аэродромов было названо случайно, а по поводу прямых рейсов он был даже не уверен, но Тимофей возьмёт и примет это на веру.

– Ладно, что мы все о делах да о делах так и перетрудиться можно. Произнёс он вальяжно откинувшись на диван. Ты лучше скажи как тебе та вчерашняя блондинка, пришлась по вкусу?

– Сам знаешь, – пробурчал Тимофей. – В самый раз! – добавил он, облизнув губы и устремив взгляд в пустой бокал.

– В таком случае, сегодня приведу тебе кого-нибудь похожего! – произнёс он, улыбнувшись и подлив скотча.

*****

Горислав Всеволодович

Церковь утопает в утренней тишине, разливающейся по Божьей обители, нарушаемой лишь скрипом лавок и шепотом молитвы.

«Скажи, Христе, – молил настоятель, преклоненный перед иконой Богородицы, – Свет мира, знание вселенной, Слово – Премудрость, всевидящее и научающее без зависти. В отчаянной надежде я вверяю Тебе свою веру. Наставь меня, Спасе, на спасительные пути Твоей воли и велений Божественных. Не оставь без ответа, не скрой от недостойного раба Твоей Божественной воли. Человеколюбящий Спаситель, открой, что желательно пред Тобою».

Закончив молитву, Горислав открыл глаза, перекрестился и, тяжело скрипя коленями, поднялся на ноги. Сомнения бурлили в его сердце. Допустимо ли помогать Артёму? Сдержит ли он своё обещание? Накануне днём Горислав убедился, что их методы лишены насилия – Глеб, с которым они совершали обход, никого не уговаривал, не бил, не шантажировал; люди сами соглашались платить за защиту, ведь их требования были умеренными, в отличие от слонов, не перекраивали закон по-своему, не отпугивали клиентов. Да и, как оказалось вечером, один из них даже в схватку вступил с ворами, чтобы защитить небольшой ларёк. Однако даже так допустимо ли в принципе священнослужителю заниматься подобным. Вопрос.

– Горислав Всеволодович! Восклицал женский голос, резанирующий со скрипом открывающейся двери.

Обернувшись настоятель обнаружил перед собой Анну Васильевну, она была одета в привычный деловой костюм, но вот её глаза в первые за тяжёлые пару месяцев счастливо искрились.

– И вам здравствуйте. Буркнул Горислав.

– Ой, извините меня, – смущённо произнесла женщина, положив руку на грудь. – Здравствуйте!

– У вас что-то случилось? – вопрошал настоятель, понимая, что даже если не спросит, женщина всё равно сама начнёт рассказывать.

– Случилось! Сегодня нам пришли целых два пожертвования, и, если их суммировать, то благодаря им, пусть впритык, но мы сможем закрыть все нужды детишек! Всех двенадцати, начиная от Олечки и заканчивая Мишенькой, представляете, всех двенадцати детей!

– Все нужды? Но разве будет достаточно пятиста тысяч даже если суммировать с уже выделенным вам бюджетом всё равно будет маловато.

– Горислав Всеволодович, а кто, собственно, говорил про пятьсот тысяч? Пожертвование в три раза больше!

– В три раза? Удивленно вопрошал настоятель, а в его голове так и забегали мысли. —Анна Васильевна, а деньги вам пришли в конверте или на расчётный счёт приюта?

– В конвертах, —поправила женщина Горислава.

– В них было что-то написано?

– Эм, так вроде бы да, на обоих письмах надпись "Не смейте декларировать" , а на втором ещё и цифры какие-то, а вы для чего интересуетесь Горислав Владимирович?—вопрошал Анна, нахмурившись.

– Цифры могут быть связаны с одним знакомым, хочу убедиться, его ли это работа. И ещё, Анна Васильевна, дело в том, что я знаю о ваших добродетелях, но если задекларируете пожертвование, вам урежут и без того мизерное финансирование.

– Я понимаю, но не хочу лгать… А если кто-нибудь узнает?

– Узнает – пусть лучше спросит, на сколько вас обкрадывают чиновники, – сурово рявкнул Горислав.

– Я вас услышала, – произнесла женщина, достала телефон, ловко разблокировала его, видно, пароль был графический, и, зайдя в галерею, начала диктовать: – 55, 44, 16, 37, 17, 55. Cataracta

– Спасибо, – сказал Горислав, записывая цифры в заметках на своем устройстве.

*****

– Глеб, не спи! – произнёс я, тормоша старшину, распластавшегося по скамейке.

– Как не спать? Отозвался он открыв измученные глаза. Я весь день с этими бумагами, туда-сюда, туда-сюда, ну его, Артём. Подхожу сегодня к одному упрямцу Николаю Захаровичу, даю ему договор, а он у меня спрашивает: "Вы уверены насчёт пункта 5.2?" – жаловался измученный Глеб.

– А ты что? – вопрошал я, глядя на ночное небо, на котором красовалось созвездие Малой Медведицы. Было красиво.

– Я что? Давай звонить в юридическую контору, советоваться. Они меня минут двадцать грузили, а потом поворачиваюсь к Николаечу, а он говорит: "Извиняй, Глеб, всё правильно, показалось…"

– Понимаю, работать с людьми непросто, особенно полюбовно. Тоже иногда хочется схватить кого-то за волосы и в Средиземное море! Как в старые добрые, – согласился я с товарищем, видно, реально накипело.

– Но Российскую Империю ведь не омывает Средиземное море, – удивлённо произнёс Глеб.

– Эх, старшина! – восклицал я, придумывая лирическое отступление. – Какая разница, какое море был бы человек!

– И то верно, – согласился он, махнув рукой.

– Ладно, теперь о делах, – произнёс я, сменив тон с дружеского на деловой. – Сколько вышло?

– С Благодатной в сумме один миллион восемьсот пятьдесят две тысячи рублей.

"Ух ты! Ныть-то ноет, но работу делает отменно, да и с цифрами не плошает, в этом весь Глеб".

– Плюс пятьсот тысяч от Бориса Николаевича.

– Минус пятьсот тысяч пожертвований в приют.

– Минус двадцать пять тысяч на поездку Юры в "Гурию".

– Итого один миллион восемьсот двадцать семь тысяч рублей, мин-н-ннус миллион на выкуп склада.

– Да уж, не густо, – хмыкнул Глеб.

– Чем богаты… – произнёс я, пожав плечами, а затем, призадумавшись, добавил: – На самом деле мы ещё должны быть благодарны: рыночная стоимость склада вместе с землёй миллионов пятнадцать, двадцать.

– Тоже верно, на самом деле то, что мы сотворили за этот месяц, само по себе невероятно, грех жаловаться.

– Верно, мысли позитивно, Глеб, жизнь налаживается, – произнёс я, легонько толкнув старшину в плечо. – Кстати, мы не вычли юридические услуги, сколько там вышло?

– Ерунда.

– Глеб! – восклицал я строгим голосом, устремив взгляд ему в глаза.

– Сорок восемь тысяч, но ты не парься, я уже из своей зарп…

– И нафига ты это сделал? – перебил я товарища. – Значит так, возьми эту сумму из нашего бюджета, это твои деньги, заработанные тяжёлым трудом.

– Спасибо, конечно, Артём, но на что мне деньги? Квартира досталась от родителей, жены у меня нет.

– Ой, началось! Не нужно мне тут причитать о своей холостяцкой жизни, как слышу, у самого сердце кровью обливается.

– Тебе-то что, ты-то молод, – буркнул Глеб.

В ответ на что я лишь тяжело вздохнул. Фактически Глеб был прав, мой биологический возраст действительно был крайне невелик, но на самом деле я был немногим моложе старшины.

– Слушай, Артём, не хочу лезть тебе в душу, но я одного в толк не возьму: как ты в шестнадцать лет настолько чётко руководишь людьми, что создаётся такое ощущение, будто ты лет десять этим занимаешься, и навыки стрельбы с рукопашным боем… Такого нельзя добиться, изучая теорию, да книжки заумные читая.

– Ну, во-первых, не шестнадцать, а семнадцать позавчера исполнилось.

– А чего не сказал?

– Не хотелось отмечать, да и если бы мы в пятницу начали бы "отмечать", то утро субботы встретили бы явно не в самом боеспособном состоянии.

– Твоя правда.

– Что касается лидерства – это простой расчёт, узнаю сильные стороны каждого и стараюсь использовать. Прямо как старик Del Piero, чуть не вылетело у меня с уст, но в последний момент я сдержался.

– Понимаю, но Кирилл говорил, что до недавнего времени ты вёл себя абсолютно по-другому, будто иной человек, – не унимался Глеб.

– Он прав, ведь, видишь ли, мозг устроен так, что пытается стереть все горькие воспоминания… Они понемногу блекнут, как увядающие цветы, но потом вновь всплывают невзначай и причиняют боль, куда сильнее физической, – произнес я искренне, предаваясь воспоминаниям о минувших днях.

– Понимаю, – согласился Глеб, его руки затряслись. – Как вспомню тех нигерийских детей, что попали на мину, – его глаз также задергался.

******

Кирилл Александрович

День выдался насыщенным. В компании Глеба и двух священнослужителей молодой человек изшагал всю Благодатную, вдоль и поперёк, тело его ломило, а колени ныли так, словно ему не семнадцать, а семьдесят. Но эта усталость, словно нежное объятие, окутывала его, погружая в сладостную полудрему. Кирилл привычно вышел на остановке и, заворожённый, направился домой, в то время как его мысли блуждали где-то вдали. Единственным желанием, овладевшим его разумом, было стремление погрузиться в горячую ванну и отдохнуть. Однако, на подходе к дому его поразила картина, разорвавшая оковы мечты – на бетонной дорожке рядом с соседней пятиэтажкой лежала девушка. Очаровательная, с длинными русыми локонами и большими голубыми глазами, полными слёз. Её руки были покрыты синяками, а на теле красовались лишь рваная футболка и короткая юбка; ни олимпийки, ни куртки. Бедная, наверняка, ей холодно.

– Привет. Поздоровался он опустившись на корточки и протянув свою куртку.

– Что это...? Вопрошала она вытирая слёзы и устремив на Кирилла свой взгляд.

Господи! Как же могут человеческие глаза быть столь прекрасными, словно сапфиры, промелькнуло у парня в голове.

– Куртка. Буркнул он беспристрастно.

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем ты мне её даёшь, я ведь... Я ведь не смогу её вернуть.

– Это и не важно, мне будет достаточно того что с утра в сводке новостей когда я буду сидеть за чашкой кофе, не будет сообщений о замершей насмерть дурочке. Ну бывай! Бросил он, намереваясь уйти.

– Стой! – закричала она, крепко схватив его за руку. Снова разрыдавшись, произнесла: – Приюти, пожалуйста, на ночь!

– Знаешь, когда я назвал тебя дурочкой, меня начал терзать стыд за то, что оскорбил незнакомого человека. Но теперь, услышав, что ты ищешь приют у случайного мужика, моя совесть вдруг дала задний ход, – произнес Кирилл в лучших традициях образцового сноба.

– Пожалуйста, – ответила девушка, проигнорировав его слова. – Если нужно, я готова… – добавила она, дрожащими губами.

– Боже упаси! – провозгласил Кирилл, перекрестившись. – Ну пошли, дурочка, совестно будет, если ты реально замерзнешь, – сказал он, ухватив ее за холодную руку и ведя к подъезду, чуть сгорбившись из-за тридцатисантиметровой разницы в росте.

– Проходи. Произнёс он открывая дверь своей квартиры.

Услышав что девушка осторожно вошла окинув её взглядом, и разулась оставив кроссовки тридцать восьмого размера, на коврике с надписью, "Добро пожаловать"!

– Как зовут? Бросил Кирилл, небрежно стянув кроссовки и раскидав по сторонам.

– Катя. Едва слышно процедила девушка сквозь зубы всё ещё дрожащие от холода.

– Значит так, Катя, постельное бельё лежит вон в том шкафу. Не смотри на меня так – оно чистое, ещё мама стирала, – добавил он, понизив голос. – Спать можешь вот здесь, – произнес Кирилл, открывая дверь в свою комнату.

На это девушка лишь удивлённо хлопнула глазками, собравшись с духом, и спросила:

– А ты?

– А я на диване.

Получив ответ, который, казалось, порадовал её, Катя засуетилась и скрылась в ванной, где аккуратно стерла следы слёз. Вернувшись, она заботливо приготовила постель, сняла потёртую одежду и, свернувшись калачиком, укрылась мягким одеялом. В это время Кирилл, не желая её беспокоить, заварил себе чай на кухне. Закончив, он вымыл кружку и направился в комнату к Кате, чтобы поговорить и выяснить, что же всё-таки с ней произошло. Постучавшись трижды и не дождавшись ответа, он тихо вошёл внутрь, где пред его взором предстала девушка, заботливо укутанная одеялом.

– Видно, не судьба, ладно, выясним завтра, – произнёс Кирилл и, не желая больше наблюдать за девушкой, покинул комнату. Ведь, несмотря на хорошее воспитание, противостоять соблазну, видя перед собой беззащитную Катю, было бы нелегко.

Через двадцать минут он уже лежал в ванне, наполненной не просто горячей водой, а почти кипятком, в который, ослепленный внезапным порывом, нормальный человек непременно закричал бы, как резаный. Время, словно распущенный ураган, пронеслось мимо, и ощущение обжигающей влаги, подобно огненному поцелую, охватило его тело. Струи пара взмывали в воздух, окутывая пространство пленительным туманом, лампочка то угасала, погружая всё в томительную тишину, то внезапно восходила, взрываясь сиянием, которое омывало всё вокруг ослепительным светом. А на мокром полу лежала пепельница, в которую Кирилл скидывал пепел тлеющей сигареты. В его голове проносились образы: детство, новый год, десятый день рождения, родители, монотонное мамино бурчание, лихо закрученные отцовские усы. Даже вспомнилось, как мать однажды, застав отца курящим в ванной, окатила его тапком. Уголки губ невольно расплылись в улыбке. «Интересно, будь она жива, прописала бы мне тапком?» – всплыл в голове Кирилла вопрос, на который его сознание дало сиюминутный утвердительный ответ.

– Мама, это всё твоя вина, была бы ты жива…! Я бы эту гадость! Да я бы к ней никогда не прикоснулся… – сказал он вслух, тихо, но с таким стойким отчаянием в голосе. На лице невольно выступили слёзы, неконтролируемые, приведшие даже самого Кирилла в шок, ведь он не плакал даже на маминых похоронах, просто не мог. Встав из ванной, он выплеснул воду, которая обильно расплескалась, попав даже на пепельницу. Подойдя к зеркалу, окутанному паром, он провёл по нему руками, оставляя разводы. В зеркале почудился отец, он улыбался, а в ухе послышалось: «Я горжусь тобой, сынок».

Стало легче, будто Кирилл наконец сумел отпустить родителей, слёзы сменила улыбка, лучезарная, настолько ослепительная, что казалось, будто ему под силу всё.

– Как же хорошо! – произнёс он, потянув руки вверх.

Глава 15

– Здравствуйте, Роман! – произнёс я, наконец, завидев директора «Лайнера».

– И вам не хворать, – отозвался, как всегда угрюмый, Роман, приближаясь ко мне под аккомпанемент монотонного бурчания каскада водопадов. – Я был прав, когда предположил, что вы с лёгкостью найдёте это место, – добавил он, протянув мне руку.

– Мне повезло, что вы решили сильно не мудрить, а просто написали координаты наоборот, однако ваш способ доставки приглашения действительно был крайне необычен, – произнёс я, отвечая на рукопожатие.

– Уж простите, профессиональная деформация, – буркнул директор. – Кстати, как вы определили дату и время, я ведь не упоминал о них?

– Тут уж без мистики, – произнёс я, пожав плечами. – Зашёл на сайт торгового центра, ознакомился с вашим расписанием, прикинул, сколько времени уйдёт на дорогу, заложил ещё минут двадцать на пробки и двинулся в путь.

– А день?

– Без понятия, просто интуиция мне подсказала, что сегодня, а, как вы понимаете, с моим образом жизни не доверять внутренним ощущениям глупо.

– Как и чрезмерно на них опираться, – произнёс Роман, не желая со мной соглашаться.

– Пусть так, но вы ведь пригласили меня не для обсуждения абстрактных вещей?

– Ваша правда, – отозвался директор. – Что вы планируете делать в будущем? – спросил он с предельной серьёзностью.

– Делать? Знаете, довольно размытый вопрос. Если в общем, то хочу прожить эту жизнь без сожалений, каждый день отдаваясь ей полностью.

– Звучит красиво, – произнёс Роман, и в его обычно мёртвых глазах проскочила искорка ободрения. – А если в частности? – вопрошал он, выждав пару секунд.

– Хочу построить империю, огромную, всеобъемлющую, собрать всех, кто устал жить сам по себе, всех, кто привык каждый день рисковать шкурой, всех, в чьих глазах пропал свет, всех, в чьём сердце зиждется лишь выжженное поле, и вместе с ними ворваться в высшие эшелоны власти, стать настолько сильными, чтобы всем этим ублюдкам пришлось с нами считаться.

– Ого! Прямо-таки диктатура пролетариата, – изумился Роман.

– Не совсем, – буркнул я. – Мой ответ вас удовлетворил?

– Скорее озадачил, думаю, мне следует подумать о ваших словах на досуге. Однако есть кое-что, о чём стоит подумать и вам.

– Я весь во внимании.

– Артём, вам ведь известно о том, что Тимофей Григорьевич немало времени проводит с Петром Андреевичем?

Вопрос Роман, естественно, задал больше для развития мысли, чем для проверки моих знаний, поэтому я кивнул головой, давая ему знак, что он может продолжать.

– А вам известно, чем именно занимается Пётр?

– Официально он является учредителем информационного агентства "Слава", крупным инвестором в компании, занимающиеся информационными технологиями, владеет коммерческой недвижимостью, и ещё имеет сеть продуктовых магазинов по Москве.

– А неофициально?

– А неофициально хрен его знает! Сколько пытался на него накопать, ничего не нашёл, кроме какого-то арбитражного дела по финансовым махинациям, но и то Пётр выиграл.

Выслушав меня, Роман кивнул, видимо, подтверждая, что я перечислил все виды деятельности Петра, и достал из кармана незамысловатый пакетик с белым содержимым, явно далёким от муки.

– Знаешь, что это? – вопрошал он.

– Дрянь, – не секунды не размышляя, отозвался я.

– Верно, и эту дрянь активно пихают в "Гурии", угадай с трёх раз, кто курирует продажи?

– Пётр?

– Верно, и прибыль со всего этого дела забирает себе, а его поверенные её распространяют. Зовут они её "Чёрной Лилией", все местные наркоманы в восторге, напоминающем экстаз, уже плотно облюбовали "Гурию".

– Тимофей знает? – вопрошал я.

– Не только знает, но ещё и употребляет, первым делом Пётр подсадил его.

– Зачем?

– А ты подумай.

– Хочет отжать клуб? – выпалил я первое, что пришло в голову.

– Может быть, кто знает этого стервятника, но странно, что Пётр не опасается Вадима Григорьевича.

– Есть ли вероятность, что он просто не знает о его существовании?

– Есть, но правда околонулевая.

– Я вас услышал, Роман. Знаете, вы поделились со мной ценной информацией, и именно поэтому я хотел бы спросить, в чём ваша цель? Хотите отомстить Тимофею?

– О, ты уже прознал про то, что он сделал с моим сыном? Ну, в таком случае, отрицать будет глупо, я хочу увидеть смерть Тимофея! Но, в отличие от Бори, я считаю, что это не решит проблему, ведь истинной проблемой является Вадим Григорьевич, сколько таких отцов, как я, он лишил детей, сколько женщин сделал вдовами, сотни, а может, уже и тысячи, лично и косвенно. И это число продолжит расти, именно поэтому, Артём, я хочу предоставить тебе выбор.

– Какой?

– Эта папка, в ней содержится информация с уликами о преступлениях Казимира Аркадьевича, от мелких финансовых, до серьёзных, вплоть до преднамеренных убийств.

– Вы надеетесь, что я ей воспользуюсь?

– Верно, но всё зависит от вас, Артём! Казимир лишь одна из сотен пешек Вадима, но если вы уберёте её с доски, то станете его заклятым врагом.

– И тогда начнётся война… – произнёс я, тяжело вздохнув.

– Верно.

– Спасибо за папку, Роман Дмитриевич, я приму решение в течение нескольких дней, уведомлю вас первым.

– Буду ждать.

– О, и кстати, у меня к вам тоже предложение.

– Какое?

– Когда всё это закончится, присоединяйтесь к нам.

*****

Понедельник, 13:30, Вишнёвая улица.

– Антон, хватай правого, со шрамом на лбу, он совсем без сил! Миша, обходи сзади! Афанасий, схвати того, что с битой!

Командовал я мужиками, пока уклонялся от атак здорового бугая, каждый удар которого рассекал воздух, со страшным свистом, однако стараясь избегать его атак, я оказался зажат в тупик, отспуать было больше некуда верзила ухмыльнулся и с ехидной улыбкой на губах, бросился на меня напрямик. Глупо! Лоу-кик, звук трескающей кости, и здоровяк уже припал на одно колено, я же оказавшись сзади, схватил его шею в крепкие тиски и принялся душить. Он страшно ерепенился, дрыгал ногами, старался зарядить по мне локтями, мешая сжать и без того огромную шею, однако две минуты, борьбы и его тело обмякло.

Утомлённый тяжёлой схваткой, я обессиленный лёжа на асфальте, огляделся. Все наши на ногах, лишь с незначительными ранениями: у Афанасия порез на щеке, у Миши багровый кроводтек под глазом и сбитые костяшки, у Антона всё лицо в крови, но, похоже, не его собственной – уж слишком спокойно он восседал на поверженном враге.

–Надоели, уже в третий раз за сегодня. Буркнул Антон, совсем не выглядевший уставшим.

–Вот вот! Согласился Афанасий. Всю машину кровью заляпали, ублюдки!

–Ну что уж поделаешь, кстати ты Ниву надеюсь недалеко припарковал? Вопрошал я, встав на ноги и отряхнувшись.

–Куда уж там! За соседним домом стоит.

–Пригоняй.

–Ладно. Согласился Афанасий медленным шагом направившись за ней.

–Слушай, Артём, я конечно всё понимаю но куда нам их вообще пихать, на складе уже места нет. Вопрошал Антон.

–А как же погреб? Отвечал я вопросом на вопрос.

–Ха, точно! Пусть угостятся вином, если конечно сумеют. Насмехался он.

–Сигареты будут? Поинтересовался я окинув взглядом Антона с Мишей.

–А как же не быть. Отвечал второй. И пошурша в карманах, достал пачку кубинских "Cohiba". А потом чуть подумав добавил правда это не совсем сигареты, они без фильтра.

–Миша, ты думаешь я впервые вижу сигариллы? Усмехнувшись спросил я.

Эх если бы он знал что я курил кубинский табак ещё за кучу лет до рождения его деда, думаю знатно бы удивился. Впрочем какое сейчас это имеет значение? Достав газовую зажигалку я прикурил сигариллы себе, и двум товарищам, затяжка и в во рту повис тербкий аромат табака, и расплылся легкий вкус рома. Хорошо! Наконец-то есть время перевести дух; драки и заботы вконец изнурили, а последние три дня я и вовсе едва ли спал, лишь на короткое время забредая в гости к ближайшему из наших. Тело утяжелялось непривычно, а мозг временами отключался.

– Антон, сзади, – произнес я безразлично, заметив, как один из поверженных врагов тянется к его ногам. Антон отреагировал проще простого – придавил его руку ботинком и сбросил раскаленный пепел на голову.

–Лихо! Дивился Михаил.

–Да, фигня. Отозвался Антон, махнув рукой, а затем призадумавшись добавил. Знаешь, ты меня удивил, мне казалось что тебя все время придётся страховать, а ты за сегодня уже троих уработал. Где учился драться?

–Нигде, да и драться то я не умею, что ты , что Артём, что Афанасий Захарович, намного сильнее.

– Захарович? – переспросил Антон, посмотрев на меня с вопросом.

– Тоже впервые слышу его отчество, но удивительно, что ты не знал. Ответил я, предоопредилив вопрос.

– Откуда бы мне знать? – ответил он, пожимая плечами. – В Нигерии не было никаких отчеств.

– А командный состав как вас называл?

– Как-как, благим матом, – ухмыльнулся Антон. Так что-то меня занесло, пацан ответь уже где учился?

–Нигде, просто когда я вижу все эти противные рожи, перед лицом всплывает Тимофей, и мной овладевает что неизвестное... Что-то яростное, что-то что не является мной.

–Ха-ха-ха. Антон рассмеялся странной, безумной улыбкой, прикрыв лицо руками. Парень, это и есть ты, твоя истинная натура! Ей плевать на мнение общества, законы, правила – у неё только одна цель: разрушение.

–Не совсем так, это не твоя истинная натура, а твоя тень. – Возразил я Антону, ведь знал эту часть себя лучше, чем кто-либо.

–Тень? И что составляет эту тень?

–Как следует из названия, это всё, что ты отвергаешь в себе, что никогда не хотел бы выпускать наружу.

–Как с ней справиться?

–С ней не надо бороться, её нужно принять, – ответил я, улыбаясь дружелюбно.

–Мудро, – откликнулся Михаил.

–Совсем нет, – Антон не согласился.

–Докажи, – парировал я.

–Парнишка, хочешь убить Тимофея?

–Да, – ответил он, и его глаза зажглись яростью.

–Больше, чем что-либо другое?

–Да.

–Даже если это разрушит твою жизнь?

–Да.

–Даже если это приведёт тебя в тюрьму?

–Да.

–Видишь, Артём, когда эта сторона личности наиболее сильна в человеке, как в случае с Мишей, она истинна.

*****

Десять часов вечера. Обветшалая кухня Глеба окутана мягким светом, а воздух напоен ароматом горячего пакетированного чая. Мы сидим за старым столом – я, Глеб и Юра.

–И что ты планируешь делать дальше? – вопрошал Глеб, всё ещё не успевший принять душ. Его футболка была больше похожа на изорванную тряпку, чем на предмет одежды, а рука, держащая кружку, была покрыта синяками и порезами.

–Контратаковать, нельзя больше позволять Петру делать что вздумается, – произнёс я, не сдерживая ярости.

–Это-то понятно, но как именно? Юра неоднократно следил за ним и выяснил, что он не останавливается в безлюдных местах ни на мгновение, даже домой ездит в сопровождении трех, а иногда и четырех человек.

–Да не простых головорезов, а работников охранного агентства "Армада", набранного из высококлассных специалистов с элитными навыками. Знаю, знаю, все отчёты перечитывал по несколько раз, – изрёк я, бросив взгляд на Юру, явно удовлетворённого, что я ознакомился с его трудами.

–И что тогда? Мы ведь не будем брать их штурмом…? – опасливо вопрошал Глеб, судя по всему, беспокоившийся, что вместе с нормальным сном я утратил рассудок и решил организовать бойню в Москве… В обители канцлера… У всех на виду…

–Нет, конечно! Есть идея получше.

–Вещай, я весь во внимании.

–Что если мы изначально неправильно смотрим на всю ситуацию, и чтобы добраться до Петра, нам нужно сначала уничтожить Тимофея?

–Поясни!

–Слушай, я не знаю, что именно, но Петру что-то необходимо от него, что-то чрезвычайно важное, иначе ведь и быть не может, чтобы человек его масштаба тратил столько времени на этого безмозглого паренька. И если мы убьём Тимофея прежде, чем он сумеет это получить, то он придёт в ярость.

–И тогда уже Петр придёт к нам, а не мы к нему. Идеальные условия! Учитывая, что он не имеет вооружённой группировки в непосредственном подчинении, а охранные агентства, даже те, что под лоском официальности занимаются незаконной деятельностью, не полезут в такую клоаку и под дулом автомата.

–Вот именно! И тогда-то ему придется полагаться на простых преступников, которыми он нас засыпает, а ведь они не только не имеют опыта работы в команде, а ещё и работают за деньги.

–А значит, как только запахнет жареным, и они почувствуют приближение старухи с косой, то немедля дадут дёру. Да и мало того, что защищаться на знакомой местности проще будет нам, так ещё и половина из нас имеет опыт осады. Напомни, сколько дней ваш батальон держал осаду Энугу?

–Пятьдесят два, двенадцать из которых без подкреплений и подвозов продовольствия.

–Как я и думал, в подобных обстоятельствах у Петра не будет ни единого шанса.

–Возможно, но слушай, одно дело защищать укрепленный город, а другое дело район, по которому нам придётся рассредоточиться, плюс ещё учитывать опцию взятия заложников.

–Не уверен, то, что ты описываешь, это уже террористический акт, а не простое столкновение двух вооружённых групп. Если второе Вениамин может замять в обмен на услугу, то ради расследования первого отправят как минимум одного из двенадцати начальников административных округов, а могут и самого Московского полицмейстера привлечь…

–И то верно, вряд ли Пётр на такое пойдёт, да и к тому же есть ещё вероятность, что после смерти Тимофея он просто смоется, чтобы никак не фигурировать, даже в разговорах о наркотиках, всё-таки публичная личность, – заключил Глеб.

–Согласен, причём навскидку эта вероятность приближается к 90%.

–Вот и порешили. Только вот как Тимофея, что буквально не отходит от Петра, словно дитя от матери, выманить из клуба? Да и если удастся его выманить, то разве что в другой район Москвы, но никак не в Долгопрудный – каким бы он ни был простоватым, всё же должен соображать, куда соваться не стоит.

–Понимаю, к чему ты клонишь. Сам знаю, что на территории самой Москвы законы намного строже соблюдаются, да и к тому же прикарманенных стражей правопорядка у нас тоже не имеется, а значит, существует огромная вероятность, что убийца Тимофея окажется в тюрьме.

–Ты хочешь доверить это Михаилу? Всю жизнь же пареньку испоганишь…

–Глеб, не к чему так мыслить. Если создать алиби на время преступления, которое сумеют подтвердить сразу несколько человек, и не оставить отпечатков на оружии, они никак на него не выйдут. Хотя выйти-то выйдут, но не докажут.

–Ладно, предположим, но как его выманить?

–Вот теперь, Глеб, ты задаёшь верные вопросы! Что составляет круг интересов Тимофея?

–Алкоголь, наркотики и легкодоступные женщины, – протараторил Юра, впервые присоединившись к обсуждению.

–Бинго! А значит, нужно предоставить ему объект вожделения, причём крайне привлекательный и, скажем, живущий не поблизости. Только для этого нужен профессионал, непосредственно вовлечённый в план, и желательно крайне неразговорчивый, да и к тому же обделённый природой хорошим слухом, да настолько, чтобы не "услышать" звуки выстрелов в паре метров от себя. – Последние слова я проговорил с настолько очевидным сарказмом, что даже Юра врубился.

–Не проблема, – тихо буркнул он.

– Спаси… – хотел было сказать я, но внезапная боль пронзила мою голову так сильно, что я невольно ухватился за неё.