Текст книги "Прекрасная графиня снова в плену (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

  КНИГА ВТОРАЯ

  Virginie Albertine de Guettee пыталась сохранить спокойствие, но выражение крайнего изумления появилось на ее лице, она не видела свое лицо, но чувствовала его, и подобные выражения осветили лица бывших рабынь и юноши; неужели над ними смеется девушка, которую только что продавали, серая, как броненосец.

  Это совершенно невозможно, как выпить море.

  Virginie Albertine de Guettee еще раз прокрутила в памяти свою речь, написанную на влажном песке, и не нашла изъяна.

  Она нуждалась в любви и одобрении со стороны спасенных девушек, а неблагодарная мерзавка, одна из девятнадцати, превзошла в своей наглости сатану и устроила из своей жизни мелодраму.

  Неблагодарная уходила дальше и дальше, оборачивалась, презрительно хохотала и зачем-то хлопала себя ладонями по ягодицам, наверно, засиделась в трюме, когда ее везли на продажу.

  Вдруг, темнокожая тонкая пантера молнией пролетела над песчаными холмами, догнала ушедшую, свернула ей голову на противоположное направление, а затем закопала, еще мягкий труп, не одеревеневший, в песок.

  Своенравная красавица, которую работорговцы отдали графине почти даром, оказалась преданной верной служанкой, очень нужной в хозяйстве.

  Она без тени вины подошла к Virginie Albertine de Guettee, рапортовала громко, чтобы ее слышали другие девушки.

  – Ты освободила нас, подарила надежду на новую жизнь, а она, – взмах ресниц в сторону могильного холма, – ответила тебе ядом насмешек, неблагодарностью, хлопала себя по попе.

  Не знаю, в чем ее проблема, но очень хотела бы узнать, если бы предательница ожила.

   К сожалению, к ее точеной фигурке и хорошенькому личику не подходит роль злодейки, поэтому она умерла.

  Она бы в порту рассказала о нас стражникам, и наша свобода не продлилась бы больше одного дня. – Гримаса отвращения на слове «стражникам» на секунду исказила красивые черты бронзовокожей девушки, мелькнула собачья преданность в глазах, и эта преданность далеко выходила за рамки нормальных отношений между капитаном и ее подчинёнными.

  Своенравная красавица заочно полюбила ту, которая скрывается под балахоном, и взглядом клялась в верности ей.

  Графиню мало волновали чувства ее слуг, но ей нравилось, когда ей подчиняются не из-за страха перед казнью, а по любви.

  И юношу из дворца старика Юлия, и выкупленных девушек Virginie Albertine de Guettee считала своими слугами, но это другие слуги, не те ленивые жадные крестьяне, которые окружали ее раньше.

  Прежние слуги, как только госпожа отвлекалась, не следила за ними, сразу начинали пакостить, бездельничали, и без кнута не двигались дальше и не проявляли почтения, а иногда и на лобном месте засыпали.

  Спасенные рабыни – тоже ее слуги, но слуги честные, работящие, благодарные, в трудный момент подадут графине руку помощи, а не закопают ее живую в могиле.

  Они подчиняются ей, и находят в этом удовольствие служить, потому что, служа графине, они служат и себе.

  Virginie Albertine de Guettee запуталась в приятных мыслях, а когда вернулась с небес на пляж, то увидела открытые рты, ожидающие ее дальнейших приказов.

  Графиня молча, потому что с отрезанным языком не побеседуешь с подругами по душам, повела команду на рынок.

  Денег после покупки рабынь осталось мало, не хватало на свадебные наряды, не говоря уже о покупке корабля.

  Если и задумала Virginie Albertine de Guettee купить продукты для выхода в море, оружие для завоевания корабля, практичные и удобные одежды, то все ее задумки растаяли, когда они вошли в женские ряды.

  В глазах продавца благовоний, ароматной воды, румян, красок для лица Virginie Albertine de Guettee увидела слезы радости, графиня знала, что у некоторых покупателей слезы продавцов вызывают жалость, но у нее они вызвали страстное желание покупать.

  Она жестом показала девушкам, что они могут выбирать любые косметические средства, но на большие суммы пусть не рассчитывают.

  – У вас легкая рука и счастливое лицо? – после длинной паузы продавец спросил балахон, под которым скрыта Virginie Albertine de Guettee.

  Он пытался увидеть сквозь ткань тело щедрой покупательницы, которая одаривает свой гарем благовониями.

  Стараясь не смотреть в гипнотические глаза, обрамленные длинными рыжими ресницами, Virginie Albertine de Guettee замычала неразборчиво и взяла ладони продавца в свои руки.

  Маленькие, близко посаженные небесные глаза евнуха внушали ей жаркий трепет.

  Графиня никогда не жалела продавцов, но сейчас не следовала собственным правилам, потому что бурная реакция продавца слишком сильная, чтобы на нее не обратить внимания.

  Продавец женской косметики единственный в своем роде, центр Вселенной для девушек, и нужно быть самой холодной, заносчивой и высокомерной, чтобы не оценить его привлекательность.

  А еще он – полная противоположность юноше из свиты Virginie Albertine de Guettee, и при виде его обворожительной улыбки графиня готова назначить продавца боцманом на своем корабле.

  – Лишь немногие из нас могут устоять перед чарами продавцов женских радостей! – строптивая с бронзовой кожей рабыня взяла Virginie Albertine de Guettee под левый локоть, спасала ее от незапланированной свадьбы. – Капитан, мое имя Odette de Sassenage, ваша покорная слуга и друг! – Девушка склонила голову перед Virginie Albertine de Guettee, и графиня возложила ладонь на ее затылок, горячий, как печка, не удержалась и почесала Odette de Sassenage за левым ухом. – Вы называйте меня не Odette, а – Раздетта!

  Смешно, скрывает мое прошлое, а две буквы "т" в имени придают ему комическую окраску, люблю веселиться и веселить! – Odette de Sassenage засмеялась звонко, и смех ее отразился от продавца и от юноши.

  Юноша из свиты ревновал Virginie Albertine de Guettee к Раздетте, ко всем девушкам, выкупленным на рынке рабов.

  Внешне безобидные, они казались ему неудачным стечением обстоятельств.

  Virginie Albertine de Guettee вышла из плена взгляда торговца:

  «К величайшему моему сожалению вы не можете меня купить, потому что я сама всех и все покупаю!» – графиня бы произнесла, но она немая, слуга Daniel отрезал ей язык и за это поплатился своей никчемной жизнью.

  Сейчас, в первый раз после потери языка, Virginie Albertine de Guettee обрадовалась, что не произнесла фразу вслух.

  Иногда быть немой выгодно.

  Девушки рабыни стояли уже с корзинками, наполненными женскими мазями, кремами, притираниями, благовониями, красками для лица и тела, и светились ярче, чем Солнце.

  В их глазах то, что Virginie Albertine de Guettee выкупила их из рабства – поступок менее значимый, чем тот, что она позволила им на рынке почувствовать себя настоящими девушками.

  На три медные монеты Virginie Albertine de Guettee купила доску и белый мел для общения, вынуждена на доске писать, если потеряла дар речи.

  «Мы купим вина и сонное зелье, отравим вино и угостим всех на моем корабле»! – Virginie Albertine de Guettee писала быстро, а Kathleen читала, запоминала, чтобы шепотом донести до каждой девушки в команде.

  – Я умею читать и писать на семнадцати языках, – Odette de Sassenage виновато опустила голову перед Virginie Albertine de Guettee, ее глаза сверкали от стыда. – Сразу не призналась вам, потому что выкуп из рабства – не повод считать человека добрым, но после вашего поступка на рынке, когда на оставшиеся деньги позволили накупить нам множество женских штучек, совершенно ненужных на корабле, но бесконечно важных для любой девушки, я стала вашей навеки.

  Теперь вы знаете, что нас три грамотных: вы, Kathleen, и я.

  Возможно, что кто-то еще из девушек скрывает свое умение читать и писать, это мы выясним, обещаю, не будь я Odette de Sassenage! – Odette de Sassenage выражала чувства слишком бурно и привлекала внимание бородатых купцов.

  «Пираты заснут, а мы захватим... возвратим корабль его законной владелице, – Virginie Albertine de Guettee для краткости ткнула пальцем себе между грудей, подумала и добавила, чтобы войти в доверие к команде. – Корабль станет нашим общим домом!» – Обещать можно много, а сделать мало.

  Графине требовалось полное подчинение девушек, их доверие, чтобы отправиться на остров Гоф за сокровищами пиратов.

  В начале славного дела все обещают золотые горы, а потом расстаются врагами, и Virginie Albertine de Guettee надеялась, что подобного с ней и ее девушками, не случится.

  В случае успеха она поселит их в своем дворце, денег на всех хватит, а они станут ее охранять, воспевать, превратятся в живой щит.

  Бывшие рабыни загорелись идеей без крови захватить корабль, а с кровью бы и не получилось.

  Они прижимали к грудям подарки и готовы отдать за них и за Virginie Albertine de Guettee остаток жизни.

  "Мы поднимемся на корабль, как рабыни.

  Скажем капитану Thomas, что нас купил капитан Alexandre, а он уже ничего не скажет, потому что убит! – Virginie Albertine de Guettee с благодарностью посмотрела на юношу, его щеки от волнения загорелись. – Капитан Alexandre с пираткой Perla, она его сестра, дожны были отправиться на второй корабль пиратов, а затем в море корабли сойдутся.

  У нас еще есть время, потому что мертвые не командуют кораблями!" – Рука Virginie Albertine de Guettee устала говорить мелом.

  Юноша и герцогиня Kathleen вызвались купить вина и отравы, взяли в помощницы десять девушек, а Odette de Sassenage осталась около Virginie Albertine de Guettee, и графиня с теплым чувством поняла, что дешево купила верность строптивой темнокожей красавицы, которая взяла на себя роль ее правой руки и телохранительницы.

  Из-за огромной амфоры с вином вышла портовая гадалка в ярких одеждах, словно не гадалка, а циркачка.

  Она хотела погадать за деньги Virginie Albertine de Guettee, подошла в плотную, хотела приподнять балахон на графине, но внезапно, ужас отразился в огромных черных глазах пожилой женщины, она вскрикнула, лицо позеленело, а губы мелко задрожали.

  – Черная вдова боится белого орла! – гадалка развернулась на каблуках желтых туфель и будто, словно ее и не рожали.

  Odette de Sassenage смотрела на Virginie Albertine de Guettee с религиозным восторгом.

  Вернулись рабыни с вином и ядом, очень быстро, в порту нет проблем ни с ядами, ни с вином.

  На оставшиеся деньги Virginie Albertine de Guettee купила всем по чашке горохового супа и по лепешке из рисовой муки, после чего не осталось ни медной монетки.

  Теперь только одна дорога – обманывать, травить ядом людей, плыть за сокровищами пиратов и надеяться на лучшее.

  – Я очень ответственно отношусь к разным поручениям, поэтому всегда под рукой и пригожусь!– к Virginie Albertine de Guettee подошла миловидная невысокая девушка из ее команды, освобожденная рабыня улыбалась тепло, казалось ее взгляд без помех заглядывает под балахон графини, и Virginie Albertine de Guettee подумала не к месту: «Считаются ли выкупленные рабыни свободными, если их выкупила рабыня?» – Капитан вы можете использовать меня по назначению и без смысла, мое имя Monique, я читаю по звездам! – Monique обрадовала Virginie Albertine de Guettee, на корабле нужны таланты, особенно, если кораблем управляют девушки.

  Бывшие рабыни подходили к Virginie Albertine de Guettee, знакомились, рассказывали коротко о себе и о той пользе, которую можно из них извлечь.

  Virginie Albertine de Guettee еще раз пробежала взглядом по прекрасным лицам, некрасивых девушек в ее команде нет, и улыбнулась.

  – Возможно, что формально ты наша капитан, но ни у кого из нас, кто догадывается о твоей значимости для нас, не возникает сомнения, что ты наша лучшая подруга. – Юноша, он единственный не назвал своего имени, поклонился графине. – Я понимаю, что если бы вы захотели сделать нам зло, то мы бы уже гнили в могиле.

  – Умереть и отказаться от женской болтовни?

  Ни в коем случае! – Nathalie (ее талант заключался в красивом высоком голосе, а без песни на корабле нечего делать) скрипнула плотно сжатыми сахарными зубами. – Я не имею понятия, что произойдет с нами дальше, и меня это не расстраивает, а еще я не умею волноваться, вероятно, потому что Virginie Albertine de Guettee – золотой ключ нашей компании, и без нее мы полетим кувырком, наверняка дело в нашей сплоченности. – Nathalie прижалась к графине, Virginie Albertine de Guettee почувствовала сквозь ткань дрожь горячего влажного тела.

  – Мы не виноваты, что мы хрупкие и беззащитные, но зато мы иногда изгибаемся в любую сторону, – Isabelle продемонстрировала свое умение завязывать тело в узел, каучуковая девушка пригодится в любой команде. – Я не пожалею, если взгляну в лицо капитана, а оно окажется изумительно красивым и добрым, ведь мы не сделали ничего плохого, что разозлила бы нашу спасительницу, по крайней мере сегодня ведем себя пристойно, да и вряд ли когда-нибудь повысим друг на дружку голос. – Isabelle провела рукой по ткани балахона графини.

  Другие девушки от всего сердца, искренне восхищались графиней, смеялись, странно видеть улыбки на лицах девушек, которые еще пару часов назад готовили себя к пыткам в рабстве, унижениям и смерти.

  Virginie Albertine de Guettee принимала похвалу, грелась в лучах славы, и неясное чувство благодарности, чувство, которое она не испытывала раньше, заставляло сжиматься ее грудь, толчками бросало кровь в мозг, девушка обвиняла пиратов во всех своих бедах, а единственное, в чем они провинились, – пытались выбраться из своего жалкого состояния нищих; грабили, а затем продавали добро и людей, в том числе и ее, и девушек, которых она выкупила.

  Она изумилась, когда обнаружила, что вместо того, чтобы хлестать кнутом по лицам рабынь, она пожимает их влажные – у кого горячие, а у кого и ледяные – ладошки.

  Юноша (у Virginie Albertine de Guettee в течение дня не нашлось ни секунды, чтобы узнать его имя) подвел девушек и графиню к ее бывшему кораблю, чуть склонил голову, оглядел боцмана с каблуков красных сапог до пера на шляпе и с надрывом в голосе произнес:

  – Я привел рабынь для капитана Thomas!

  Другой господин капитан Alexandre приобрел их почти даром на рынке искусств и возложил на меня важную миссию доставить рабынь и вино на ваш корабль! – Юноша склонил голову – то ли разминал мышцы шеи, то ли лениво поклонился капитану Thomas.

  Правой рукой он указал на рабынь и Virginie Albertine de Guettee, а левую протянул вперед за причитающейся ему наградой за доставленный груз.

  Он замер, словно мумия.

  – Я думаю, что мы решим проблему с рабынями, хотя поступок моего коллеги мне не до конца понятен! – Капитан Thomas не заметил, как из трубки из его живота капает на туфли юноши, не заметил, или не захотел замечать. – Зачем тратить деньги на то, что можно получить даром. – Может быть, все дело в том, что капитан страдал, и это объясняло и раздражение, и зверскую улыбку и слезы боли в уголках красивых глаз.

  В его взгляде появились ледяные иглы.

  Он пропустил рабынь на корабль, не задумался о том, что общение пьяных матросов с прекрасными девушками может закончиться катастрофой.

  Но матросы с ревом набросились не на рабынь, а на вино, желание напиться оказалось сильнее желания любви.

  Virginie Albertine de Guettee с презрением фыркнула, и этот звук достиг ушей Thomas.

  Капитан взял из рук графини чашу с отравленным вином, со странной усмешкой вылил вино под ноги юноши, показывал, что капитан никогда не выпьет вина, которое ему поднесла рабыня.

  – Почему все рабыни открыты взорам, а эта спрятана под плотной тканью! – капитан сделал попытку приподнять край накидки на Virginie Albertine de Guettee, но графиня шагнула назад и чуть не упала в воду. – Она настолько уродлива, что скрывает свои недостатки? – Пират нарочно злил жертву, играл с ней, как акула играет с морским котиком, и ему удалось выжать из графини негодующее шипение.

  Virginie Albertine de Guettee раньше даже и не подумала бы, что кто-то может смеяться над ней.

  – Эта рабыня – жемчужина непросверленная, лучший алмаз в коллекции капитана Alexandre, и капитан настоятельно требовал, чтобы ее оставили для него и не трогали! – Юноша попытался выкрутиться из опасной ситуации.

  Он успел изучить соблазнительные линии губ графини, видел ее во всей красе, но и сейчас ему стало любопытно, что скрывается под бесформенным балахоном, завязанным, как мешок с покойником.

  Может быть, прекрасная Virginie Albertine de Guettee превратилась в демона?

  Время шло, все матросы пили отравленное вино, и капитан Thomas, если не отведает яд, то произойдет ужасное, он поднимет тревогу, и тогда всех повторно, а кого и в третий раз, продадут на рынке рабов.

  Девушки следили за беседой капитана с юношей и Virginie Albertine de Guettee.

  Гимнастка и танцовщица Isabelle тренированными ногами оттолкнула от себя боцмана и показала, на что способна.

  Ее танец, ее гимнастические упражнения на бревне вызвали у пиратов вопли восторга, не удержался даже капитан Thomas.

  Он выпучил глаза, как рак, щедро отпил из кувшина с отравленным вином, из его трубки, вставленной одним концом в мочевой пузырь, полилась розовая жидкость.

  Хотя капитан из-за физического уродства,без гениталий, не мог быть с женщиной, но мозг реагировал на Isabelle, как и раньше, когда капитан был еще самцом.

  Virginie Albertine de Guettee под балахоном вздохнула спокойно, обошла капитана по широкой дуге, он попытался ее схватить за руку, но графиня снова выскользнула, как золотая монета ускользает от бедняка.

  – Подожди, жемчужина, вот только выйдем в море! – Thomas крикнул в спину Virginie Albertine de Guettee.

  Девушка не сомневалась, что капитан, хоть и не может, но обязательно отомстит Alexandre, испортит его девушку, чтобы ему причинить боль.

  Virginie Albertine de Guettee отлично знала расположение кают на своем корабле, поэтому без ошибки прошла в каюту капитана.

  Thomas усмехнулся в прокуренные усы и правой рукой взял юношу за подбородок:

  – Ты прекрасно выполнил поручение моего друга Alexandre, – пират говорил, но не в силах оторвать воспаленный взор от пленительных линий обнаженной гимнастки. – Я награжу тебя щедро... но позже.

  Рабынь продадим в порту Сентекана, к этому времени они потеряют свежесть и привлекательность для нас, но не потеряют цену.

  В Сентекане девушек отправляют работать на гнилые болота и в каменоломни! – Капитан разговаривал с юношей, но недоверчиво смотрел на акробатические прыжки Isabelle.

  До этого момента он был полностью уверен, что рабыни годятся только для мытья полов и приготовления блюд из рыбы, а теперь он думает, что они могут оказаться интересными собеседницами и предметом для отдыха.

  Или у него умственные галлюцинации?

  – Вы считаете, что нужно жить не по правде? – Юноша покраснел, ему неприятна точка зрения капитана.

  – Если я ошибаюсь, то свои ошибки выбрасываю за борт на корм акулам. – Thomas знал, что без жестоких мер корабль развалится, а команда разбежится по кабакам, поэтому нельзя допустить милосердия.

  – Я тоже хорошо справляюсь со своими обязанностями, если они мне по силам! – Между тонких девичьих бровей юноши пролегла заметная складка. – Я сделаю вам выгодное для себя предложение.

  – Ты? Мне? Предложение? – Капитан перевел на юношу непонимающий взгляд, который он с трудом оторвал от изумительной гибкой Isabelle. – На моем корабле все предложения исходят только от меня, здесь все моё! – Thomas с досадой закусил нижнюю губу, потому что загадочная рабыня в балахоне пока играла не по его правилам, но время все изменит.

  – Вы не справляетесь со своими эмоциями, вам кажется, что вы преодолеваете трудности в общении с коллективом, решаете сложные задачи, как догнать добычу, но не догадываетесь, что у женщин тоже есть мозги, и девушки предпочитают простые действия, которые они могут выполнить в любое время, или отложить навсегда и не слишком вникают в то, что их окружает, и эта кажущаяся простота губит многих самоуверенных наглецов, особенно, капитанов.

  Я полагаю, что вам нужно обратиться к дешевому лекарю, обсудить с ним ваше хамское поведение и взгляд на женщин, – Юноша отпрыгнул от падающего капитана, – если, конечно, вы выживете после принесенного глупыми – глупыми с вашей точки зрения – рабынями яда. – Огонь бешенства вылетал из алых глаз юноши.

  Капитан отравлен, матросы лежат на палубе, как мешки с зерном, некоторые двигаются и шипят, но, вообщем, план Virginie Albertine de Guettee удался на все сто процентов.

  Из мочевой трубки капитана Thomas толчками выходила жидкость, показывала, что капитан жив, яд в вине усыпил его, но не убил.

  Юноша в бешенстве ударил ногой в правую коленку капитана, мстил за все плохое, что пират сделал для девушек.

  Вполне ожидаемый удар вызвал в теле капитана Thomas неожиданную медицинскую реакцию

  Пират вскочил, прожигал юношу яростным взглядом морского волка:

  – Неужели ты думал, что я не предполагал, что меня могут отравить?

  Капитана пиратов ненавидят все: свои и чужие.

  Я в малых дозах принимал все возможные яды, чтобы организм постепенно привык к отраве, даже научился кушать тухлую свинину.

  Я не в том положении, чтобы с легкостью отказаться от высокооплачиваемой должности капитана пиратов и сменить ее на работу водоноса.

  Но одно дело – безумствовать с самим собой, и совсем другое дело – противостоять банде девушек, под предводительством графини Virginie Albertine de Guettee.

  Ты думаешь, что я не догадался, кто мычал под балахоном? – Рука капитана потянулась к пистолету, наступил пик трагедии.

  Но в это время из трубки вылетела струя зеленой жидкости – смесь яда с вином, и Thomas по ошибке схватил трубку, а не пистолет.

  Потерял время, а со временем утратил и сознание.

  Odette de Sassenage ударила кувшином по затылку капитана – так закончился первый акт пьесы по захвату корабля.

  Что делать во втором акте – никто не знал, поэтому девушки и юноша ринулись в каюту капитана за советом.

  – Нет! Я не умею управлять парусным судном, никаким судном не умею, а самое мое главное достижение в жизни, что я заплетаю подругам изумительные косички и раскрашиваю их в семь цветов радуги. – Kathleen в каюте оправдывалась перед Virginie Albertine de Guettee.

  Графиня увидела безрадостные выражения на лицах ожидающих рабынь и сбросила с себя ненавистный балахон.

  Под ним она оказалась нагая, как Афродита, рожденная из пены, но нагота не смущала Virginie Albertine de Guettee, наготу можно прикрыть, избавиться от нее, и нагота – не страшно, а обыкновенно и естественно, как шум волн за бортом корабля, графиня только теперь поняла, хотя еще не до конца, не до сути, что кораблем, чтобы он плыл, нужно управлять.

  "Входите, пожалуйста, читайте руководство по управлению парусником, – Virginie Albertine de Guettee быстро писала на черной доске, а ее подруги с восхищением обсуждали красоту ее тела. – Мы должны немедленно покинуть порт – хоть на корабле, хоть без него, но на корабле по морю удобнее, чем пешком по пустыне.

  Карты, инструкции – здесь!" – Virginie Albertine de Guettee показала на шкаф со свитками и книгами.

  Она с облегчением вздохнула, когда услышала, как зашуршали листы.

  Virginie Albertine de Guettee не собиралась опускаться до столь низменного занятия, как натягивание парусов и поднимание якоря, ее задача – отдавать красивые приказы.

  Красота намного важнее функциональности.

  – Когда я вошла в вашу каюту, капитан, – Odette de Sassenage облизнула пересохшие губы, – мои мысли были еще заняты пьяными пиратами на палубе, а теперь я полностью поглощена и удовлетворена волнующими формами вашего аристократического тела, изгибом ярких губ, поэтому не сразу догадалась изучать морское дело.

  Однажды я оказалась в страстных объятиях Принца, который хотел взять меня замуж, но те чувства – ничто, по сравнению с моим теперешним восторгом, и полагаю, что мое состояние подобно волнению остальных членов экипажа! – Odette de Sassenage открыла толстый том судоходного искусства, пальцы ее заметно дрожали, но ум оставался натянут, как струна гитары.

  – У меня ощущение дежавю, хотя я никогда не запоминаю сценки из прошлой жизни, где присутствовала обнаженная красивая плоть для спектакля, устроенного для благодарной публики!

  Я не сомневаюсь, что Virginie Albertine de Guettee разделась не ради кокетства, не подстроила специально, чтобы мы могли видеть ее с начала до конца.

  Она открыла для нас свое тело, и тем самым приоткрыла часть души. – Юноша красиво, по-пиратски отставил назад правую ногу. – Полагаю, что не обижу вас и нашу прелестную Virginie Albertine de Guettee, если прерву любование и предложу нанять лоцмана для выхода корабля в открытое море.

  Услугами проводников в узком заливе и выхода из портов пользуются даже самые опытные команды, поэтому это не вызовет подозрения у властей.

  А то, что капитан и команда лежат пьяные – обычно для любого корабля.

  «У меня нет романтических иллюзий, они подождут, я могу спокойно и бесстрастно оценивать вас в ответ. – Virginie Albertine de Guettee писала быстро и изредка от нетерпения мычала. – Наймите лоцмана, а деньги возьмите из карманов пиратов!» – Рука устала писать, но сердце билось.

  Два дня назад Virginie Albertine de Guettee была достаточно умна, чтобы считать себя самой красивой девушкой на свете, и теперь эта уверенность вернулась к ней бумерангом.

  Раздетта ушла на палубу, вернулась с кувшином с окровавленным дном:

  – Я второй раз оглушила капитана Thomas, и эту процедуру нужно повторять каждые пять минут! – Odette de Sassenage передала кувшин в руки Nathalie. – Через пять минут ты ударь капитана горшком по затылку, затем передашь эстафету другой.

  – Спасибо за доверие, Odette de Sassenage! – Nathalie от счастья запела!

  О! Как она восхитительно пела, даже чайки замолкли, услышав чарующие звуки оперного голоса Nathalie.

  Девушки расслабились, а так как юноша ушел за лоцманом, то они не знали, что делать, потому что изучение книжек по навигации всех успело утомить.

  – Каждый мужчина должен из шкуры выскакивать, когда встретит свою самую красивую невесту, свою любовь детства! – Cristo – изящная красавица, ее угольные волосы спускались ниже пяток, и девушка, чтобы они не подметали пол, обмотала вокруг тонкой талии – затеяла беседу о любви, а иных разговоров в компании подруг и не бывает. – Joseph ничем не выделялся среди своих сверстников шести лет, лишь сердце его стучало в незапертую грудную клетку, покрытую тугой сетью канатов стальных мускулов! – Cristo рассказывала, а девушки не обращали внимания на стальные канаты мускулов у шестилетнего мальчика, сидели молча с открытыми ртами, и лишь мгла восторга застилала романтикой очи.

  Если бы кто указал Cristo на неточности в ее рассказе, то этого человека немедленно растерзали бы, назвали его придирки нелепыми, почувствовали бы себя оскорбленными за авторское самолюбие их подруги, а прах несчастного развеяли бы без ненависти. – В семнадцать лет Joseph встретил подругу, с которой десять лет назад начинал делать первые шаги в жизни, имя подруги останется в тайне, потому что другими словами уже не напишешь того, что написано.

  Он решил выказать подруге свою любовь и даже показать край ее, а, если получит отказ, то выпьет несколько капель яда, – рассказчица показала на остатки отравленного вина, и девушки засмеялись:

  «Подруга моего детства, не устроить ли нам грандиозный праздник?» – Joseph прозрачно намекнул девушке своего сердца о том, что им неплохо было бы пожениться.

  «Я? Тебе? Ты? Мне? И что из этого?»

  «Ни тебе, ни мне, ты не ворочай языком, а отвечай, нравлюсь ли я тебе, как человек, или как мужчина?»

  «Ох! Joseph! Имеешь ли ты право на меня, а имею ли я право на жизнь с тобой?» – избранница говорила с трудом, рожала слова.

  "Ах, мое нутро тебе не нравится, и ты вспомнила наши прежние обиды.

  Расскажи, что в моем бронзовом теле вызывает твой гнев!"

  «Ох! Joseph! Разве с губ приличной девушки сорвутся проклятия?»

   «Десять лет назад ты была более сговорчивая, да и ростом ниже, – Joseph размазал по лицу пальцами горькую усмешку висельника, помолчал, напряг бицепсы и ягодицы, откашлялся и продолжал голосом с жирными нотками презрения. – Не любишь меня?»

  "Ох! Joseph! Умоляю тебя! Оставь мое тело и душу!

  Не заставляй говорить то, что вызовет у тебя искусственный сон и естественный гнев.

  Оставим этот разговор еще на десять лет, мы поумнеем, найдем себе дело по душе, и тогда я смогу выразить взглядом то, что сейчас хочу выразить словами!"

  «Не одобряешь мою кандидатуру в свои мужья?» – Joseph безжалостно надавил ладонями на груди подруги детства.

  «Joseph! Будь ты проклят!»

  «Бессовестная ты! Я же с добрыми намерениями, с грандиозными планами, а ты, как все!» – Joseph прожигал взглядом дыру в голове подруги детства... – Cristo не успела закончить рассказ, он бесцеремонно прерван дикими хриплыми криками с палубы.

  Корабль дернулся, словно из него вышел дух.

  От толчка многие упали на пушистый ковер, и пока барахтались, корабль накренился и, наверно, сдвинулся с места.

  Virginie Albertine de Guettee догадалась, что юноша привел опытного лоцмана, и наемные матросы, несмотря на печаль, которая обязательно селится в сердце каждого работника порта, обжились на судне.

  – Лечь в дрейф! Убрать с дрейфа! Паруса по ветру! – Кто-то отчаянный кричал так, что оперная певица в восторге засунула пальчик в рот. – Бросить лаг.

  Встать на румб! На марсе! Штык болотный!

  Обрезать корму! Очистить снасти!

  Пересечь экватор по подветренному берегу!

  Полундра! Расцветиться флагами! – голос завораживал девушек, Virginie Albertine de Guettee заочно влюбилась в лоцмана, не представляла его фигуру, но за одно только умение громко кричать и отдавать, пусть бессмысленные, но красивые команды, его полюбит любая девушка, пусть даже он с деревянными ногами.

  Не в силах сдержать любопытство графиня побежала к выходу из каюты, забыла, что она нагая, как ветер.

  Заботливая Odette de Sassenage на ходу замотала графиню в шелковую накидку с синими и белыми цветами по краям.

  "Вдруг, я встречу на палубе самого красивого принца, свою истинную любовь! – Virginie Albertine de Guettee дрожала в горячке безумства. – Ужасно, если вы все испытываете нечто подобное, тогда придется делить лоцмана на всю команду.

  Может быть, у меня в крови неисправимый дефект, отвечающий за то, что я себя выставляю на посмешище, будто я не благородная особа, а скотница". – графиня писала на ходу.

  – Я сама пережила подобное и навсегда усвоила урок – «дают – бери». – Раздетта успокоила Virginie Albertine de Guettee, а другие рабыни, не остывшие после пламенного рассказа Cristo, согласно закивала головами с горящими глазами. – Нет ничего удивительного в том, что голос невидимого лоцмана вызывает в нас любовь, а любовь – обыкновенная потребность, как сон, еда или умывание, и больше мы от голосов не ждем таинства и романтических отношений, которые окажутся простыми розовыми мечтами.