Текст книги "Прекрасная графиня снова в плену (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

  Последние несколько минут я думаю о том, как долго продержалось бы мое существование, если бы Судьба опрометчиво не привела тебя на рынок рабов, ты постучала в наши сердца.

  После торгов на рынке рабов любой роковой боцман, являющийся символом вечной любви, пробуждает во мне чувства, когда я смотрела в расширенные зрачки работорговца! – Odette de Sassenage умело поддержала Virginie Albertine de Guettee за локоток.

  При их появлении невысокий толстый мужчина развернулся на палубе на каблуках, вышел из себя, и долго не мог вернуться свое тело.

  В его рыжей бороде застряли перья попугая, а сама одноногая птица сидела на левом плече лоцмана, улыбалась девушкам и излучала добро.

  Virginie Albertine de Guettee представила лоцмана своим мужем, и сердце ее взорвалось горячей волной.

  – Кто разрешил рабыням находиться рядом с мужчинами? – в голосе лоцмана нет злости, лишь одно равнодушие, а бездушие приводит к смерти.

  На рее висел матрос, веревка затянута на его шее, ноги подрагивали в агонии.

  – Ignacio! – Юноша, друг Virginie Albertine de Guettee, с нажимом посмотрел в глаза лоцмана. – Рабыни – любимые девушки команды этого корабля, и обращаться с ними ты должен бережно, как с надутыми парусами.

  Ты волен вешать своих матросов, но сегодня не можешь издеваться над чужими рабынями, потому что они не твоя собственность, на тебе лежит ответственность за выход корабля в открытое море, за будущее своей семьи, за свою мать, которую необходимо вырвать из ядовитой пасти сенешаля.

  В отличие от тебя, я романтический дурак и ставлю женщин выше, чем корабль. – Юноша получил одобрение от Virginie Albertine de Guettee и равнодушный взгляд лоцмана Ignacio.

  Вскоре корабль вышел далеко за пределы бухты, лоцман получил остаток денег от юноши, с помощниками стал опускаться в свою лодку, чтобы вернуться.

  Virginie Albertine de Guettee жестом позвала юношу в каюту капитана.

  Бывшие рабыни разом замолчали и смотрели на юношу другими глазами, более осмысленными, чем два часа назад.

  Графиня набрала воздуха в живот и нашла в себе силы написать то, что не желала.

  "Молодой человек! Мы с вами познакомились во дворце рабовладельца Юлия, и не скажу, что это время пролетело незаметно.

  Не имеет значение, чем руководствовались вы, когда решили в компании девушек плыть за счастьем, охотитесь ли за золотом или за нашей любовью, или просто не устояли перед искушением завести себе гарем, стать нашим братом, и когда представится возможность, то лишите нас чести.

  Я выражу мнение своей команды, – Virginie Albertine de Guettee читала по глазам девушек, что они заранее согласны с любым ее мнением, каким бы нелепым оно не оказалось, подчиняться легче, принимать решение, – вы должны покинуть наше общество.

  Забирайте с собой мертвого матроса, повешенного на палке, грузите его и уплывайте.

  Мужчина на корабле – к несчастью!

  Мы же собираемся ходить по кораблю обнаженными, а вы станете за нами подсматривать. Уходите!

  Вы даже имя свое нам не назвали, значит, стыдно вам за нелепое имя!" – Решение далось графине нелегко, но оно уже принято.

  Рабыни зааплодировали, а юноша покраснел, со смущением взглянул на великолепную блондинку, Virginie Albertine de Guettee в этот момент ослепительно сияла.

  – Вероятно, вы считаете, что все люди, как в детстве не имеют различия, и я сразу открою тайну, чтобы вы не наслаждались местью, не причисляли меня к злодеям.

  Я не стану со слезами реагировать на ваше предложение немедленно покинуть корабль, понимаю, что это лишь усилит интерес ко мне, приблизит разрыв, хотя история, которую расскажу, вызывает слезы.

  Вы недостаточно долго смотрели в мои глаза, а это даже не глаза, а – очи, и они изумительного изумрудного цвета! – Юноша пальцами раздвинул веки, и глаза засияли природными изумрудами. – Имя мое – Esmeralda, и я девушка! – За минуту молчания, которая окутала мглой каюту, юноша сбросил с себя все одежды, и предстал перед командой совершенно обнаженным, точнее – обнаженной! – Я настоящая девушка, а не искусственная, и родилась девушкой, но не мальчиком.

  В гаремах евнухи отрезают мальчикам природное, и мальчики на время превращаются в девушек, до тех пор, пока у них не начинают расти борода, усы и бакенбарды.

  Я же – чувствительная особа, можете проверить меня, что я не поддельная, трогайте меня, щупайте!

  Почему я скрывала свое имя и то, что я девушка, основная причина – стыд!

  Да! Стыд! И мне стыдно в этом признаться! – Esmeralda заплакала, но так как это капали слезы девушки, а не юноши, то они вызвали сочувствие у команды, а Virginie Albertine de Guettee поднесла ей шелковый платок для вытирания слез. – Мне год назад исполнилось семнадцать лет, и я могу смириться, что у меня узкие юношеские бедра и маленькая грудь!

  Мои родители знатного рода, особы приближенные к Королю, папа похож на шар на ножках, и мама не уступает ему в весе.

  Родители требовали от меня, чтобы я растолстела и не позорила род своей худобой.

  Они заставили меня выбирать между моим телом и телом разъевшейся курицы.

  Я бы рада прибавить в весе, но организм против, не получается у меня стать толстой.

  До мозга в костях я девушка худенькая, которой нужно понимание, а не упреки, поэтому я покинула родной дворец, переоделась в мужской костюм и бесцельно брожу по Миру в надежде найти корень жизни, который сделает меня пышной.

  Теперь вы гоните меня в шею, потому что даже среди самых худых среди вас я выгляжу спичкой! – Esmeralda прикрыла лицо ладонями, а нагое тело – черным пиратским флагом с черепом и костями.

  Когда она выходила из комнаты, кости ее застучали о дерево.

  Nathalie запела древний гимн, слова не понятны, но за душу берут и выдавливают слезы.

  – Спасибо тебе, Esmeralda, потому что ты юная леди, но за тобой еще огромный долг перед нами за то, что приняли тебя, как девушку, а не как мужчину! – Odette de Sassenage с ледяной вежливостью прокричала в прозрачную спину Esmeralda.

  – Я за все заплачу! – Esmeralda весело крикнула с палубы, и девушки поняли, что она не бросится в открытое море, не повесится на мачте.

  Через две минуты раздался истошный крик Esmeralda, и за бортом что-то всполошило море.

  – Утопилась от горя и безысходности! – Cristo первая выбежала из каюты на палубу, за ней суетливо, как куры бегут к зерну, выскочили другие девушки.

  Virginie Albertine de Guettee вышла степенно, как и подобает капитану.

  – Прости, мы тебе не помещали тонуть? – Kathleen провела тонкой белейшей ладонью по спине Esmeralda.

  Полный сарказма вопрос Kathleen не достиг цели.

  В волнении Esmeralda не заметила, что потеряла на ходу тряпку, которая заменяла ей одежду и прикрывала стыд.

  Девушка не обращала внимания на то, что обнаженная, она дрожала, прижала ладошку к губам и взвизгивала, словно жеребенок на лугу с клевером:

  – Я очищала корабль от пиратов, подтащила первого пьяного пирата и выбросила его за борт, чтобы он упал в лодку! – Esmeralda тепло улыбнулась, неторопливо заправляла за ухо выбившийся локон Kathleen, внимательно наблюдала за реакцией Virginie Albertine de Guettee, Kathleen покраснела от смущения. – Пираты тяжелые, а лодка за бортом маленькая, трудно в нее попасть спящим телом.

  – Лодка с правого борта, а сбросила пирата за левый борт!

  Море круглое, как-нибудь пират доплывет до берега.

  Сам виноват, вот, что делает алкоголь с человеком! – Monique засмеялась, словно умерла и ожила.

  Она ловко подхватила за левую ногу другого пирата: – Помогите же мне грузить их, а то проснутся после отравленного вина и нас за борт побросают акулам на корм, а не в лодку. – Monique красиво изогнулась, и в ее движениях чувствовался ум.

  Virginie Albertine de Guettee поняла, как ей повезло с командой!

  Через десять минут спящие пираты, и даже повешенный матрос, оказались грудой тел в лодке.

  Сверху, из почтения к чину, девушки скинули тело капитана Thomas.

  Трубка из его живота в ответ выпустила фонтан из мочевого пузыря.

  Палкой оттолкнули тяжелую груженую лодку, и она весело запрыгала на волнах, как мячик.

  – Рабыни! Я вам покажу, как корабли воровать! – через сотню метров первый очнулся капитан!

   Он что-то искал в лодке, брызгал водой из моря и жидкостью из трубки на лица одурманенных пиратов, пытался их вывести из сладкого сна.

  «Мы умеем корабли воровать! Зачем нам показывать?» – Virginie Albertine de Guettee написала на доске и показала капитану.

  То ли зрение у него плохое без зрительной трубы, то ли капитан Thomas занят более важным делом, но он продолжал поиски на лодке:

  – Весла! Где весла?

  – Мы видели, как вы очнулись, но не видели весел!

  А что такое весла? – Sylvie приоткрыла прекрасный ротик.

  Наморщила лобик и выглядела очень мило на фоне кричащего пирата и уплывающей лодки.

  В ответ капитан Thomas иронично согнул пальцы, он с трудом сдерживался, чтобы не выбросить свою спящую команду из лодки, а затем поплыл бы один к кораблю.

  Мужчина всегда уверен, что справится с любым количеством девушек.

  Но Thomas испугался, что морская вода зальется через трубку ему в мочевой пузырь, и тогда придется пойти ко дну.

  – Возможно, когда корабль без управления перевернется боком к волне, вы поправите свои мозги под водой.

  Как вы можете не понимать, что вами управляет самодовольная юная леди, которая думает лишь только о золоте и мести? – Разумеется, Thomas узнал Virginie Albertine de Guettee! – Мой брат вырезал ей язык, а нужно было еще выколоть глаза.

  «Тебя лишили половых органов, ты мстишь девушкам, а еще говоришь, что я мстительная?» – Virginie Albertine de Guettee написала на дощечке и показала уплывающему капитану Thomas.

  Но и на эту надпись он не обратил внимания, лишь насылал на Virginie Albertine de Guettee проклятия, досталось и ее команде.

  Sylvie с улыбкой поднесла идеальный большой пальчик к губам и начала его сосать, как ребенок сосет леденец.

  "Внутренний голос подсказывает мне, что мы должны как можно быстрее научиться управлять кораблем! – Virginie Albertine de Guettee быстро писала на дощечке, ее рука дрожала от волнения, охватывающего душу и тело.

  Графиня покровительственно улыбнулась удаляющейся лодке. – Меня невозможно заставить замолчать, потому что я и так молчу без языка.

  Я приму ванну, потом мы поужинаем и поплывем к острову за сокровищем пиратов!" – Virginie Albertine de Guettee капитан, а задача капитана – передать свои задачи подчиненным.

  Как девушки справятся с парусами, как и что приготовят на ужин, Virginie Albertine de Guettee не знала и не желала знать.

  Достаточно, что она натерпелась от пиратов.

  Графиня прошла в свою роскошную каюту, подошла к бочке для омовения тела, потрогала пальчиком прохладную воду.

  Вода очень грязная, наверно, капитан Thomas успел искупаться вместе со своей командой.

  Virginie Albertine de Guettee брезгливо зажала носик идеальными пальчиками.

  Перед ней встали вопросы более важные, чем управление кораблем и приготовление шикарного ужина на всю команду.

  "Кто будет меня омывать?

  Кто сменит воду и нагреет новую?

  Кто разотрет меня благовониями и сделает оздоровительный расслабляющий массаж?

  Кто оботрет меня губкой и оденет с ног до головы?

  Кто мне станет прислуживать вместо Anne?

  Ее растерзали дикари камнееды.

  Кто заслонит своим телом мое тело, как поступал верный слуга Daniel?" – Вопросы давили на плечи несчастной графини, вынудили ее присесть на кровать.

  – Valeriе! Все девушки прекрасно понимают нашу печаль! – Odette de Sassenage подкралась бесшумно, как рысь к лани, промурлыкала и впилась долгим страстным поцелуем в губы графини.

  Затем в ужасе отпрыгнула, глаза ее раскрылись, а руки безвольно опустились веревками. – Прости, Virginie Albertine de Guettee!

  На миг мне показалось, что ты моя сестра Valerie, которую я давно не видела и очень по ней скучаю!

  Я поцеловала тебя, как сестру! – Раздетта покраснела, даже на темной коже видны красные пятна стыда.

  В ответ Virginie Albertine de Guettee взяла в свои, внезапно увлажнившиеся ладошки, бронзовые ладони Odette de Sassenage.

  Когда она их, наконец, отпустила, Раздетта еще сильнее покраснела от смущения.

  "Я тоже скучаю по своим родным и близким!

  Но это не повод искать отца, мать и сестру среди друзей! – графиня написала на доске. – У меня беда!

  Мы все на корабле одной крови, одинаковые, потому что бывшие рабыни.

  Но кто же будет прислуживать мне?

  Я без посторонней помощи ни вымыться, ни одеться не умею и не желаю!

  За мной нужен уход, как за розой!

  Не имею права просить вас прислуживать мне!

  Мы – равные!

  Что же мне теперь, грязной выпрыгнуть за борт?" – Virginie Albertine de Guettee беспомощно смеялась над своей бедой.

  Но чувство безысходности исчезло, когда она заглянула в глаза Odette de Sassenage.

  На бронзовом лице Раздетты загорелась улыбка величайшего счастья.

  – Virginie Albertine de Guettee! Мы все станем тебе прислуживать, и уход за тобой сочтем за честь и за удовольствие, все равно, как к золотой статуе прикоснуться.

  Не волнуйся за нас, девушки уже начали ухаживать друг за дружкой, мы – сестры! – Odette de Sassenage подошла к бочке для купания, со смехом посмотрела на графиню. – Кажется, что ты освободила нас тысячу лет назад, когда мы еще не родились! – Раздетта с удовольствием отметила, что жизнь возвращается в щеки Virginie Albertine de Guettee, выражение лица меняется, уже не кипит от слез.

  "Раздетта! Ты больше нужна команде, чем мне! – Virginie Albertine de Guettee написала, затем быстро стерла ладошкой, сочла написанное оскорбительным для Odette de Sassenage. – Твое обаяние и энергия заряжают команду.

  На берегу ты сказала, что будешь защищать меня, преданно и страстно.

  Но невозможно одновременно защищать меня и намыливать мне спину, попу, грудь, шею!" – Virginie Albertine de Guettee ласково давала понять Раздетте, что они лучшие подруги.

  – Virginie Albertine de Guettee, ты слишком мудра для капитана!

  Я перед тобой – глупый ребенок, девочка с косичками! – Odette de Sassenage сверкнула жемчужными зубами.

  В этот момент в каюту просочилась, как луч Солнца, Esmeralda.

  Она весила меньше, чем Odette de Sassenage (у Раздетты оказались самые большие груди среди всех девушек на корабле, они и придавали Раздетте вес), но из-за худобы шумела намного сильнее, чем темнокожая пантера.

  Esmeralda увидела счастливых Virginie Albertine de Guettee и Раздетту, недовольно скривила тонкие губы, облизнула их и вдруг поняла, что невольно сравнивает Odette de Sassenage с Virginie Albertine de Guettee, отметила схожесть их характеров, блеск полных губ Розетты и умело спрятанные под толстым слоем ароматического крема нежные мягкие губы Virginie Albertine de Guettee.

  На минуту Esmeralda превратилась в мраморную статую, пережила волнения, несравнимые и более горестные, чем страхи во Дворце работорговца Юлия.

  Что ж, теперь она знает истинную причину слез подруг и не восторгается, когда подруга плачет и смеется.

  «Ее» Virginie Albertine de Guettee мило беседует без нее, как это произошло?

  – Virginie Albertine de Guettee! Я знаю тебя давно, уже почти трое суток, и полагаю, что это дает мне право первой прислуживать тебе! – Esmeralda деловито открыла окно, золотым ковшиком вычерпывала грязную воду из бочки и выплескивала за борт корабля. – Тем более, что я нагая, как и ты.

  Своей одежды девичьей у меня нет, мужскую прежнюю одежду не одену, брезгую образом мужчины, а наряжаться в грязные половые тряпки не стану.

  От тебя же не возьму ничего! – Esmeralda сделала предостерегающий жест свободной рукой, остановила благородный порыв графини подарить ей платье. – Твоя неслыханная щедрость нас покорила и сблизила!

  Я добуду себе платье в первом бою, а до тех пор стану ходить как есть, обнаженная, привыкать к своему телу, которого еще час назад стыдилась, которое мои родители презирали и ненавидели, а благодаря вам, команде, я полюбила. – Esmeralda бросила ковшик, он тускло зазвенел на мраморном столике.

  Нагая девушка встала на колени и с благодарностью обняла ноги Odette de Sassenage и Virginie Albertine de Guettee.

  – Это мне напоминает пир с моей сестрой, когда нам исполнилось по семь лет! – Раздетта зарыдала.

  Вместе с ней обливались счастливыми слезами Virginie Albertine de Guettee и Esmeralda.

  Раздетта махнула рукой и мягко покинула каюту.

  Esmeralda из шкафа извлекла чистое постельное белье и неумело, долго меняла старое на новое.

  – Кажется, что капитан Thomas в сапогах спал на твоей кровати! – У Esmeralda не получалось хорошо, но она старалась.

  Virginie Albertine de Guettee с наслаждением прилегла на хрустящую простынь, изредка давала советы подруге, да, юноша превратился в подругу.

  Esmeralda ничего не умела, но старалась, а это – самое главное для девушки.

  Пока старательная Esmeralda готовила смену воды в бочке, Virginie Albertine de Guettee позволила себе задуматься.

  И первая мысль сразу неприятно кольнула под сердце:

  "Я же задумала отомстить двум капитанам за то, что они издевались надо мной и продали в рабство!

  Почему же я отпустила капитана Thomas живым? – Virginie Albertine de Guettee от досады закусила нижнюю великолепную губу. – Ничего, в следующий раз он не выскользнет из моих рук.

  Надеюсь, что хоть капитан Alexandre мертв по-настоящему!" – Virginie Albertine de Guettee сладко и невинно заснула.

  Проснулась она от нежных прикосновений тонких пальцев, Esmeralda на ней училась искусству массажа, и у нее отлично получалось.

  – Я не волшебница, я только учусь! – Esmeralda старательно втирала масло в спину Virginie Albertine de Guettee.

  "Мастерство не имеет значения, когда ты искренняя!

  Но я до сих пор не могу представить тебя девушкой, потому что встретила, как парня с цимбалалой в одной руке и кифарой на шее. – Virginie Albertine de Guettee приняла из рук подруги бокал с ледяной водой, вылила на затылок в надежде, что самообладание вернется к ней.

  Вода не только остудила, но выбила часть мыслей.

  Писать лежа трудно, но девушке без языка нужно как-то говорить, хоть руками. – Маслами растирают тело после купания, а не до него, иначе вода смоет дорогие ароматические благовония".

  – Ты можешь запереть меня в темной каюте за незнание основ массажа! – Esmeralda похолодела от ужаса, но этот ужас не перед наказанием за проступок, а оттого, что не угодила графине. – Публично казни меня, или найди другое цивилизованное решение! – Esmeralda с яростью дикой кошки нажала на шейные позвонки графини, растирала их, как в последний раз.

  "О том, что ты потерпела в первый раз неудачу нет и речи, так что даже не мечтай о наказании. – Virginie Albertine de Guettee в очередной раз за день восхитилась гладкой мраморной кожей Esmeralda. – Вода для омовения в бочке приготовлена?

  Я решила обмыть тело, и всегда добиваюсь поставленной цели, ни на секунду не сомневаюсь в своей красоте и грации!

  Именно благодаря своей красоте я стала самой привлекательной девушкой в Мире и идеалом для каждой, кто мечтате стать Принцессой Вселенной!" – Рука онемела, устала писать, рука больше языка, но рукой труднее разговаривать.

  – Подруга, извини! – Esmeralda впервые назвала графиню подругой, и приятной чувство, до этого момента не известное Virginie Albertine de Guettee, окатило ее волной с пяток до мокрых волос на голове. – Я неаккуратно обращалась с бочкой с водой, и вода вылилась, хотя ее об этом не просили.

  Я придумала другое омовение: на палубе вылью на тебя сто ведер воды!

  Девушкам тоже будет приятно посмотреть, как купается их капитан! – Esmeralda подала графине руку, и Virginie Albertine de Guettee со смехом поднялась с ложа.

  Смех ее не тот, что прежде, некрасивый, потому что нет в смехе вибраций воздуха от языка, но и горловой смех тоже заслуживает поощрения.

  В узком проходе Esmeralda вынуждена тесно прижаться худым, но крепким пылающим телом к графине, не отходила от нее даже тогда, когда проход расширился.

  «Она залотится обо мне», – сердце Virginie таяло.

  На палубе Esmeralda подвела хохочущую Virginie Albertine de Guettee к бортику и вылила на нее воду из первого ведра.

  Радостный визг графини огласил морские просторы и привлек внимание девушек.

  – Что мы празднуем? – Взгляд бездонных голубых глаз Sylvie скользил по бархатной коже Virginie Albertine de Guettee. – Или я слишком глупенькая и не понимаю, что в купании капитана должны участвовать все? – Sylvie вылила на Virginie Albertine de Guettee второе ведро с водой.

  Другие девушки с хохотом окружили Virginie, и через минуту она оказалась под водопадом, каждая приняла участие в омовении графини.

  «Боевое крещение при прохождении кораблем экватора! – Virginie Albertine de Guettee смеялась, писала на мокрой доске».

  – Капитан! До экватора нам еще плыть и плыть – хоть по воде, хоть по небу! – Cristo не возражала, она лишь показывала, что у нее мозги на месте.

  Она сжала грудь руками, сдерживала рвущийся крик поднебесного восторга, и добавила! – Экватор под нами?

  "Экватор там, где мы захотим!

  Хоть сто раз в день пересечем экватор!

  Возьмем экватор с собой!" – Virginie Albertine de Guettee шутила, но в ее шутке девушки не обнаружили шутку, и для себя поняли, что их капитан может управлять не только стихиями и человеческими душами, но и экватором и другими географическими координатами.

  – Слава нам! Спасибо, Virginie Albertine de Guettee, что мы первые узнаем от тебя хорошие новости! – Nathalie запела гимн экватора!

  Лица девушек растянулись в сладких улыбках.

  Через мгновение они обливались, брызгали друг в дружку, хохотали, резвились, как морские котики, и, вероятно, продолжили бы купание в море, если бы оно не казалось с бортика глубоким и страшным.

  После купания девушки проголодались и с десятерным усердием стали накрывать стол на палубе.

  Запасы провизии пиратов изяществом не блистали, но наполнили желудки и утолили первую страсть к путешествиям.

  "Мы в море, а в море плавает рыба и другие обитатели!

  Нужно их поймать и искусно приготовить!" – Virginie Albertine de Guettee вспомнила обеды пиратов.

  Девушки в очередной раз восхитились мудростью капитана.

  Одни пошли искать рыболовные снасти, хотя имели о рыбалке самые смутные представления.

  Другие с интересом занялись изучением корабля, его устройством и почему и как он плывет.

  Корабль шел неровно, но куда-то двигался, а Virginie Albertine de Guettee знала, что он идет туда, куда ей нужно, потому что все в мире подчиняется ей и старается ей угодить.

  Для нее подруги вынесли на палубу кровать, чтобы капитан возлежала в тени и наблюдала за происходящим вокруг, кресло девушки посчитали слишком простым для своего шикарного капитана.

  Virginie Albertine de Guettee царственно возлежала на кровати, любовалась лучами уходящего Солнца, они лениво отражались на свободной коже бывших рабынь.

  Многие из девушек после купания просушивали свои одежды, и почти все были нагие.

  Но это не бесстыдная нагота гарема, не показная обнаженность танцовщиц, а флаг свободы.

  Esmeralda отгоняла от Virginie Albertine de Guettee летучих рыб.

  На корабле полная идиллия, как в сказке.

  Вдруг, обиженный крик прорвал завесу хорошего.

  Virginie Albertine de Guettee испугалась, что корабль тонет, но оказалось, что Chantal не удержала крючок для рыбы и нечаянно вонзила его в правую ягодицу Stephanie.

  Но рыдала не Stephanie, которая даже не понимала, что происходит с ее попой, а плакала от ужаса и глотала слезы Chantal.

  Chantal даже пожелала покончить с жинью, но не знала, как это делается.

  В вытаскивании крючка приняла участие половина команды, и, наконец, железо извлекли из ягодицы Stephanie, замазывали небольшой шрам косметическими мазями, уверяли пострадавшую, что шрам не останется, до свадьбы заживет.

  Только сейчас, после избавления от крючка, Stephanie поняла, что с ней произошло, и немедленно упала в обморок на корабельные канаты.

  Девушки по очереди неумело делали ей искусственное дыхание, всасывали ее губы в свои, и Stephanie ожила.

  – Я тронута не только рыболовным крючком, но и вашей заботой обо мне! – Распухшие губы Stephanie растянулись в солнечной улыбке благодарности. – Я часто думала о том, как объяснить будущему своему мужу, а у меня еще и жениха нет, что в семейной жизни нельзя обращать внимание на недостатки друг друга, надо жить безмерно счастливо.

  Шрам, если он останется, не для меня испытание, а проверка на прочность юношу, который захочет взять меня в жены.

  Я не собираюсь преподносить подарок жениху, который не оценит шрам на моей попе! – Stephanie уже гордится ранением.

  В это время Chantal продолжала попытки подцепить на крючок хоть рыбу, хоть подругу.

  Она насадила на крючок апельсин и забрасывала наживку как можно дальше.

  – Я люблю апельсины, значит, рыба тоже любит апельсины! – С логикой Chantal никто не спорил: – Еда!

  Я поймала на апельсин свежую еду! – Chantal завизжала точь-в-точь, как в прошлый раз, когда крючок вонзила в ягодицу Stephanie.

  Stephanie подумала, что в нее опаять попала крючок ниже спины сзади, и традиционно упала в обморок от ужаса.

  Kathleen долгим искусственным поцелуем вернула Stephanie к жизни, и жестами, как глухонемой, показала, что крючка в ее попе на этот раз нет, но пусть Stephanie проявляет осторожность.

  Крючок, как маньяк, появляется неожиданно.

  Для подтверждения, что крючок не вонзился в ягодицу, Kathleen медленно провела своей ладошкой по попе Stephanie, погладила спину.

  Ладошка ни за что не зацепилась, и Stephanie успокоилась.

  Все девушки веселой командой подбежали посмотреть на еду за бортом.

  – Ты подцепила ящик с хлебом? – Cristo едой считала хлеб и все, что с ним кушают.

  Даже царственная Virginie Albertine de Guettee соизволила сойти с ложа и принимала участие в спектакле.

  Рыболовная снасть пиратов состояла из железной палки, корабельного троса и огромного якорного крючка.

  Порвать канат мог только царь моря Посейдон.

  Но Посейдона девушки решили не кушать, если он попался на апельсин.

  В воде бесновалось непонятное животное с острыми белыми зубами и треугольным плавником на спине.

  Оно показывало белое брюхо и не желало подниматься на борт к праздничному столу.

  "Тащите это всей командой! – Virginie Albertine de Guettee с табличкой бегала среди девушек. – Наверно, оно – морская собака, потому что у него есть зубы.

  Я слышала о морских собаках и морских волках".

  Никто не возражал против названия морская собака, хотя Nathalie сделала другое предположение, что они поймали акулу.

  Акулу никто раньше не видел, но это не означало, что ее нельзя поймать.

  Nathalie нежно обняла за талию Chantal, покровительственно улыбнулась и запела древнюю, как мох на подводных камнях, песню рыбаков.

  Odette de Sassenage крепкими грудями ласково прикрывала Virginie Albertine de Guettee, деликатно отпихивала девушек от капитана, следила, чтобы они не часто наступали ей на ноги.

  – Virginie Albertine de Guettee! Ситуация с рыбой кажется мне загадочной!

  Согласитесь ли вы кушать морскую собаку? – Раздетта растягивала слова.

  Virginie Albertine de Guettee счастливо улыбнулась Раздетте, протянула ей бокал с неотравленным шампанским вином и замычала радостное, но непонятное.

  Несмотря на улыбку капитана, всем девушкам не удавалось поднять на корабль добычу.

  Слишком тонкие руки, слишком нежные ноги, слишком широко открыты глаза.

  К счастью, бешенное животное за бортом посчитало, что с крючка оно не сорвется, в море на дно не нырнет, поэтому приняло правильное решение: морская собака сама запрыгнула к девушкам.

  Предполагаемая еда считала девушек своим ужином.

  Огромный зверь-рыба гонялся за девушками, они с визгом убегали, кружили вокруг гигантской рыбы.

  Раздетта еще сильнее прижалась грудью к груди Virginie Albertine de Guettee, защищала капитана от ужасных зубов и шершавой кожи чудовища.

  – Только не я! Я не стану кушать живое! – Odette de Sassenage спрятала Virginie Albertine de Guettee на кровати.

  Кровать – самое надежное укрытие для девушки.

  – Поздравьте меня с моим первым уловом! – Облегчение, которое испытывала Chantal, красными пятнами выступало на ее коже.

  – Отлично! Я сбегаю за сковородой, и мы поджарим морскую собаку вместе с зубами! – Catherine обещала, но вход на кухню преграждала морская собака.

  У рыбы другие планы на ужин, и она явно хочет полакомиться нежным мясом Catherine.

  Рыба освободилась от крючка, и теперь он мог вонзиться в любую из ягодиц суетящихся девушек.

  – Я сделаю рыбе успокаивающий массаж! – Отважная Esmeralda понимала, что она самая худая на корабле, поэтому не радует глаз рыбы.

  Хищники выбирают упитанных.

  Но раньше, чем Virginie Albertine de Guettee успела написать согласие на доске, заплакала Chantal:

  – Моя добыча, я сама ей сделаю оздоровительный массаж. – На личике Chantal появились слезы невинной обиды.

  – Кто о чем, а девушка – о рыбе! – Esmeralda заметно осмелела с того времени, как притворялась парнем.

  Она заразительно засмеялась, потрогала пальчиком зубы Chantal. – Рыба для нас – член команды, она тоже плавает в море, как и мы.

  Своим желанием съесть ее, мы поставим рыбу в неловкое положение.

  – С каждой минутой ты становишься интереснее! – Odette de Sassenage одобрительно похлопала Esmeralda по тонкой спине, отбила ладошку о кости подруги и незаметно подула на руку. – Неужели, ты увидела в серой морской собаке нашу потенциальную подругу.

  Хотя, когда ты призналась, что ты не парень, а девушка, мы даже не думали, что ты друг животных.

  Когда ты жалеешь рыбу, то прикрываешь изумительные глаза, зеленые, сияющие, твое личико в форме сердечка преображается, а нежные губы манят.

  Я уверена, что между тобой и морской собакой раньше не было дружбы, но, если кто-то сомневается в этом, чувствует в твоих словах фальшь, то пусть воспользуется тобой, возьмет на себя твои грехи. – Раздетта говорила умно, и сама не понимала, о чем говорит.

  Но всем сразу стало жалко морскую собаку или акулу.

  Рыба устала, ее яростные движения замедлились, хвост не бил с прежней неистовой силой, глаза медленно покрывались белой пленкой.

  Первой заплакала Chantal, за ней зарыдали остальные девушки.

  Virginie Albertine de Guettee тоже плакала, она думала о пользе глаз; если бы пираты вырезали ей не только язык, но и глаза, то смогла бы девушка без глаз плакать?

  Откуда слезы вытекают? Из пустых дырок, или из круглых глаз?