Текст книги "Эта любовь причиняет боль (ЛП)"

Автор книги: Nikita

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Я не думала, что буду настолько глупа, чтобы влюбиться в монстра, преследующего мои мечты, но все же, мы здесь. Каждую ночь, когда он заключает меня в свои объятия, с каждым прикосновением к моей коже и каждой лаской… моя сила воли ненавидеть его улетучилась, как пыль на ветру.

Утром я проснулась с еще одним неприятным ощущением в животе. Я не знаю, что это может означать, потому что я уже была в аду и обратно. Но в течение дня я не могла остановить это чувство, которое распространялось по мне, пока это не было всем, что я чувствовала. Это было похоже на физическую петлю, обернувшуюся вокруг моего горла и задушившую меня.

Это заставило меня встревожиться, так как я с нетерпением ждала возвращения Коула в дом. Вчера он вернулся в Нью-Йорк и сказал, что вернется сегодня, так что я сижу здесь и жду, когда он вернется.

Сегодня Хэллоуин, ровно год, как с Никко все пошло наперекосяк. Слезы вот-вот прольются, когда я понимаю, что прошло две недели до целого года с тех пор, как Коул похитил меня и привез сюда. Боль в моем сердце растет каждый раз, когда я думаю о свободе, задаваясь вопросом, смогу ли я когда-нибудь прожить жизнь, не находясь за стеной чужой тюрьмы.

Смогу ли я когда-нибудь прожить свою жизнь без того, чтобы кто-то другой диктовал мне каждое движение? Наряду с плохим предчувствием, котором я страдала весь день, я также плакала без остановки, потому что сегодня очень эмоциональный день. Это был день, когда моя жизнь изменилась, и я всегда буду помнить его как день, когда Дьявол появился на моем пороге.

Через несколько минут, когда я нахожусь на кухне и набираю воды, слышу, как открывается входная дверь, и в кухню входит Коул. Время обеда уже прошло, так что он, вероятно, уже поел. Уф, я надеюсь, что эта сука Лаура не была на его рейсе в этот раз.

– Как поездка? Я спрашиваю, потому что надеюсь, что у него была замечательная поездка, или, может быть, мне не следует спрашивать, потому что я определенно не хочу знать, убил он кого-нибудь или нет. Он даже не отвечает мне; он просто роняет ключи на кухонную стойку, берет воду и сразу же уходит, направляясь в свой офис.

Ладно, я думаю, кто-то сейчас в плохом настроении. Может быть, я должна подбодрить его. Я поднимаюсь по лестнице в свою комнату и не могу отделаться от ощущения, что с ним что-то не так.

Я быстро принимаю душ и переодеваюсь в нижнее белье, которое он для меня купил. Я хватаю свой халат и надеваю его. Я даже не могу посмотреть, сексуально я выгляжу или нет, потому что в доме до сих пор нет зеркал. Мне нужно не забыть спросить его об этом.

Я спускаюсь по лестнице и направляюсь в его кабинет. Я стучу в дверь и вхожу, не дожидаясь ответа.

– Я скучала по тебе, – говорю я ему, подходя к нему. Он сидит за своим столом и работает за компьютером. Я распахиваю халат и наблюдаю, как он принимает меня внутрь. Его глаза вспыхивают похотью, что только усиливает мои собственные. Я сбрасываю халат и двигаюсь, чтобы оседлать его колени.

– Моему маленькому ягненку что-то нужно? Я на секунду опешила, потому что уже несколько месяцев, как он меня так не называл, что-то с ним не так. Но потом я отвлекаюсь, когда он приближает свой рот к моей шее и сильно сосет, и я издала громкий стон.

Он поднимает меня и кладет на свой стол, прежде чем сорвет с меня трусики, а затем, секунду спустя, его рот оказывается на моей киске, и я не могу сдержать стоны и хныканье, исходящие из меня, когда он работает своим языком в и из меня.

Он лижет и сосет, пока я не чувствую, как внутри меня нарастает оргазм. Это ощущение настолько сильное, что я чувствую его от кончиков пальцев ног до всего тела. Несколько секунд спустя я кончаю так сильно, что не могу сдержать крик, который вырывается из меня.

Он отворачивает свое лицо, и когда я смотрю на него сверху вниз; Я вижу, что его подбородок покрыт моей спермой. Затем я слышу безошибочный звук расстегивающегося ремня. Я приподнимаюсь и слезаю с его стола. Моя нога дрожит от оргазма, который у меня только что был, когда я подошла к нему.

Он расстегивает штаны и обнажает свой член, и я опускаюсь на колени между его ног, прежде чем взять его член в рот и пососать его. Я облизываю головку, пробуя его предэякулят, прежде чем засунуть всю головку в рот. Он такой твердый, и мне неприятно это признавать, но я люблю сосать его член.

Когда мне кажется, что он вот-вот кончит, я с хлопком вынимаю его член изо рта, прежде чем снова оседлать его. Он хватает меня за талию и сжимает, прежде чем тереть мою киску вдоль его обнаженной длины.

– Пожалуйста, Коул, ты мне нужен. Он не теряет времени даром и одним движением вонзает в меня всю длину своего члена, и я испускаю крик, полный блаженства. Мне нравится чувствовать, что он внутри меня. Ничто не сравнится с этим чувством. Секс с ним – единственный раз, когда я когда-либо получала удовольствие.

– Зови меня папой, – говорит он мне, и я на мгновение застываю, ошеломленная его словами, потому что он никогда раньше их не произносил. Когда я не отвечаю, он шлепает меня по заднице.

– Па… Папа… – кричу я, когда он вонзается в меня так яростно, как только может.

Он хватает меня за талию и помогает мне двигать бедрами вверх и вниз на его члене. Его хватка такая крепкая, что, вероятно, останется синяк, но я не возражаю, потому что это лучший вид синяков.

Он врезается своими бедрами в мои так сильно, двигаясь внутри меня, что кажется, что он пытается наказать меня за что-то, но я понятия не имею, за что.

Мы идем на это, как кролики, это тяжело и наказуемо, но я люблю каждую секунду. Одной рукой он хватает меня за шею, а другой хватает за задницу, прижимая мои бедра к себе. Он сжимает мою задницу, в то же время я снова кусаю шею, и это ощущение заставляет нас обоих взорваться одновременно.

Я кричу от силы этого оргазма, а потом чувствую, как его сперма покрывает стенки моей киски. Чувствуя себя измотанной, я падаю на него сверху и в тумане экстаза даже не осознаю, что слова выходят из моего рта. Слова, которые я не собирался когда-либо произносить вслух, тем более говорить ему.

– Я люблю тебя, – шепчу я ему. Мой голос такой низкий, я даже не думаю, что он меня услышал, и я очень надеюсь, что нет, потому что кто знает, что бы он сделал и как бы отреагировал. Эта надежда тут же рушится, когда я чувствую, как он напрягается подо мной. Да… он определенно услышал мою оплошность.

Прежде чем я даже понимаю, что происходит, он отталкивает меня от себя. Его член выскальзывает из моей киски, и я мгновенно чувствую, как его сперма стекает по моим ногам.

Он встает со стула, застегивает штаны и собирается уйти, но я стою перед ним, не давая ему уйти.

– В чем дело? Поговори со мной, пожалуйста, мне жаль, что я сказала это. Я не это имела в виду.

Он даже не удосуживается ответить и снова собирается уйти, но я хватаю его за руку и толкаю обратно к стулу.

– Разве ты не слышишь, как я, блядь, с тобой разговариваю? Я не хотела этого говорить, но ты не можешь отрицать тот факт, что между нами что-то есть! Я знаю, что я не единственная, кто что-то чувствует, даже если ты хочешь это отрицать! За последние несколько месяцев ты изменился, столько раз занимался со мной любовью и даже был нежен со мной.

Он смеется. – Думаешь, я был с тобой нежен? И почему ты думаешь, что я когда-нибудь смогу полюбить кого-то вроде тебя? Он усмехается. – После всего, через что ты заставила мою семью пройти, ты серьезно думала, что я когда-нибудь почувствую что-то близкое к любви к тебе?

Он произносит эти слова так жестоко, намереваясь причинить боль, и позвольте мне сказать вам, это чертовски больно. Я чувствую, что мое сердце готово полностью разбиться, потому что я не знаю, сколько еще ударов оно может выдержать.

– Я думал, что мы преодолели все это. Я знаю, что за эти последние месяцы мы чувствовали что-то друг к другу! – говорю я, не в силах скрыть боль в голосе.

– Пройти мимо всего этого… Как, черт возьми, ты думаешь, я смогу забыть тот факт, что ты убила моего брата?!

– Ты такой гребаный мудак и трус! Ты можешь лгать себе сколько угодно, но ты, черт возьми, знаешь, что чувствуешь ко мне что-то. Иначе ты бы меня уже убил! Я кричу на него. Какого черта я насмехаюсь над ним из-за того, что он еще не убил меня, это меня бьет. Все, что я знаю, это то, что я устала жить в этом дерьмовом существовании, ожидая, что другой ботинок упадет, и он убьет меня.

– Ты для меня ничто, просто то, что я могу использовать для своего удовольствия, и о, какой ты была добровольной шлюхой. Ты просто еще одна из моих вещей, и ты правда думаешь, что ты кому-то нужна? Это не реально, и никогда не было. Я просто выжидал, пока твои ребра и сердце заживут должным образом. Я владею тобой, как и всем остальным, что у меня есть, и я играю с тобой только тогда, когда мне скучно. Я просто выжидаю, пока не смогу продать тебя кому-нибудь.

Я задыхаюсь вслух, потому что, черт возьми? Продать меня кому-нибудь? Он лжет, он должен быть. – Ты врешь! Ты можешь пытаться отрицать это сколько угодно, но я знаю, что ты, черт возьми, чувствуешь ко мне такие же чувства, как и я к тебе, как бы это ни было хреново! Я кричу на него сейчас, потому что мои эмоции снова мешают моему разуму.

– Что я должен чувствовать к тебе? Любовь? Он издает резкий смех.

– Не обязательно любовь, но я знаю, что ты что-то чувствуешь!

– Да, я чертовски ненавижу тебя! Ты думала, что кто-нибудь влюбится в измученную шлюху вроде тебя? – спрашивает он, ухмыляясь, и каждое слово из его уст ранит больше, чем последнее. – О, я знаю все о том, как ты устала и как ты любила, когда папочка трахал тебя, пока ты кончала на его член, а теперь, когда ты кончила на мой, ты думаешь, я должен любить тебя сейчас?

Нет, нет, нет, нет… Я чувствую, как вся краска сливается с моего лица. Какого хрена?! Как, черт возьми, он это знает? Хотя, это произошло не совсем так, как он говорил до сих пор. Он даже не знает, о чем говорит.

– Что… откуда ты знаешь об этом? – дрожащим голосом спрашиваю я.

– О, кто-то прислал мне хорошее маленькое видео, где ты наслаждаешься этим… какая больная сучка любит скакать на члене своего папочки? Хотя, раз уж ты только что призналась в любви мне, человеку, который только и делал, что мучил тебя с тех пор, как ты попала сюда… ты, должно быть, больна на всю голову!

– Ты не знаешь, о чем говоришь! Я кричу на него.

Он поднимает палец, останавливая меня, затем берет пульт и нажимает кнопку. – Я хочу показать тебе кое-что особенное, – говорит он, открывая видео и связывая его с телевизором над камином. Как только я понимаю, что это такое, я делаю шаг назад, и вся краска сливается с моего лица. Я чувствую, как мой мир снова рушится на меня.

«Папа, пожалуйста…»

«Ахххх»,

«Ох… папа… не… стой…»

«Ты… чувствуешь… так… хорошо… папа…»

«Кончи… в… меня… папочка…»

Это видео одно за другим, когда мой отец насиловал меня. Слезы текут по моему лицу во время просмотра, потому что кто-то отредактировал это видео, чтобы оно выглядело так, как будто мне нравится то, что мой отец делает со мной. Я не могу перестать смотреть или даже отойти, если захочу.

Они записывались? В то время я понятия не имел, что мой отец или кто-то еще записывали те безумные и извращенные вещи, которые они делали со мной.

Бля! Это дерьмо никогда не покинет мою жизнь. Я всегда буду испорчена воспоминаниями о моем отце, как испорченный товар. Несмотря на то, что он мертв, он все еще трахается со мной, куда бы я его ни послала.

«– Папа, пожалуйста… я… хочу… оставить… нашего… малыша…

– Это… часть… нас…

– Я… хочу… это… папа…

– Нет… мы… не можем… детка… что… твоя… мама… скажет?…

Я зажала уши руками, прежде чем начала кричать, чтобы он снял их. Воспоминания, нахлынувшие на меня, просто думая о том ребенке и о том, как жестоко я его потеряла, вызывают боль, которую я никогда не чувствовала, прежде чем вырваться на поверхность. Я падаю на колени, рыдая, потому что мне кажется, что тяжеловес сокрушает мое сердце.

Я не думала об этом ребенке с тех пор, как ушла из того горящего особняка, потому что знала, что если я это не сделаю, это сломает меня так, как не смог мой отец. Возможно, он отнял у меня деньги, но я знала, что однажды заставлю его заплатить, и это единственная причина, по которой он никогда не сможет выиграть.

Но как мне встретиться с этими воспоминаниями, не сломавшись? Коул, не понимая всей пронизывающей меня боли, просто продолжает свою тираду, даже не подозревая, как сильно на меня действуют его слова. У него есть своя версия правды, но настоящей правды у него нет.

– Ты даже была беременны его ребенком? Это видео показало несколько впечатляющих сцен с тобой и твоим животиком… Я даже не заметил, потому что некоторое время назад перестал обращать на это внимание. Все, что я слышу, это слова, ложь обо всем, что произошло в прошлом.

– Заткнись! Я кричу, рыдая. Я просто хочу, чтобы он остановился. Это гораздо более мучительно, чем все, что он когда-либо делал со мной раньше. Физические шрамы заживают, но те, которые он перепечатывает в моей душе, никогда не заживут теперь, когда все эти воспоминания снова в моем сознании.

– Что вы с ним сделали? Он вышел деформированным, потому что вы не думали о жизни этого ребенка? Потому что тебе просто нужно было прокатиться на папином члене? Или оно умерло, потому что просто знало, что ты никогда не станешь хорошей матерью?

Последний вопрос из его уст словно стрела пронзает мою душу, и я не могу сдержать рыданий и слез, исходящих из меня. Он даже не подозревает, что слова, исходящие из его глупо – великолепного рта, вызывают бурю, которая ведет войну внутри меня и вызывает во мне смятение, которое я даже не могла себе представить.

– Папиной маленькой принцессе больше нечего сказать? Принцесса… Одно это слово как меч в сердце и пробуждает еще больше воспоминаний, которые я подавляла. Я чертовски ненавижу это слово.

– Не называй меня так! Я кричу на него. После того, как я ушла, я заставил себя пойти к терапевту, пока ждала своего заявления в Нью-Йоркский университет, и каким-то образом мой разум заставил меня подавить многие вещи, которые он сделал со мной, и теперь, когда Коул говорит об этом, как будто это ничего не значит, приносит все те воспоминания, которые я прятала в своей голове, и это сокрушает мою душу каждым словом, которое исходит из его уст.

Они как выстрелы прямо в сердце. Его пистолет заперт, заряжен и стреляет в меня, а он даже не подозревает об этом.

– Я ненавижу тебя, – шепчу я прямо перед тем, как снова начинаются рыдания. Я ломаюсь перед ним, хотя я пообещала себе, что никогда не позволю этому случиться, но его слова глубоко ранили мою испорченную рушащуюся душу.

– Ты любила меня секунду назад, а теперь ненавидишь? Забираешь свои слова обратно. Не думай, что сможешь манипулировать мной, как своим отцом. Кроме того, ты была просто теплым телом с мокрой дыркой, которую можно было использовать. Я уверен, ты заметила, что ты здесь единственная, у кого есть дырка, и ты так хотела. Что нужно было делать мужчине? Ты для меня никто и никогда ничем не будешь.

Чем больше он говорит, тем больше его слова обрываются, и тем глубже я погружаюсь в кроличью нору отчаяния, агонии и ненависти к себе, от которой годами пыталась избавиться.

– Я надеюсь, что когда-нибудь ты узнаешь правду о том, как ты ошибаешься, и если этот день когда-нибудь наступит и ты будешь искать меня, я надеюсь, что к тому времени я тебя больше не буду любить.

– Молодец, никому нет дела до ебаного использованного хлама, и ты останешься здесь до конца своей жизни, ну, пока я не решу, что пора тебя убить…

– Нет, когда-нибудь я выберусь отсюда, и когда я это сделаю, ты меня больше никогда, блядь, не увидишь!

Мне невыносимо больше слушать его слова, поэтому я разворачиваюсь и выбегаю из его кабинета, а рыдания сотрясают мое тело. Я вбегаю на кухню, тяжело дыша, и замечаю, что его ключи все еще лежат на столешнице.

Должно быть, он был слишком занят этими видео, чтобы оставить свои ключи вот так, и я не собираюсь смотреть дареному коню в зубы. Я бегу обратно в свою комнату, так как я все еще одета в нижнее белье, натягиваю спортивные штаны и толстовку с капюшоном.

Я возвращаюсь на кухню, хватаю ключи от машины и засовываю их в карманы. Я больше не могу быть здесь. Мне нужно выбраться отсюда.

Как только я добираюсь до гостиной внизу, электричество внезапно отключается, и это, должно быть, мой счастливый день, может быть, Бог наконец думает, что с меня достаточно, потому что я не слышу, как включается резервный генератор, а это значит, что дверь должна быть закрыта, была широко открытым.

Я даже не задумываюсь о своем решении, хватаюсь за его ключи и бегу к входной двери. Я не знаю, где его люди, но я уверена, что они будут здесь в кратчайшие сроки.

Как я и предсказывал, на двери нет света, а это значит, что я наконец-то могу выбраться отсюда. Я распахиваю дверь и бегу вниз по ступенькам к подъездной дорожке, где он припарковал свой внедорожник.

В тот момент, когда я открываю дверцу его машины, я слышу выстрелы со всех сторон особняка. Я даже не собираюсь задерживаться и попасть под перекрестный огонь, поэтому я прыгаю и вставляю ключи в зажигание, прежде чем выехать оттуда так быстро, что шины скользят.

Я нажимаю на газ, еду так быстро, как только могу. Я чертовски надеюсь, что за мной никто не следит. Раздается громкий взрыв. Ну, я думаю, это должно занять его.

Я поворачиваюсь в том направлении, откуда, по-моему, я видела город из самолета, молясь, чтобы я была права, и ускоряюсь в этом направлении. Надеюсь, кто-то там может помочь мне сбежать из этого места. Поскольку взлетно-посадочная полоса Коула была частной, значит, где-то еще должен быть аэропорт.

Надеюсь, я уже уйду отсюда к тому времени, когда он придёт меня искать. Хотя, судя по тому, как мы оставили вещи, он определенно не станет искать, но если он это сделает, то, вероятно, для того, чтобы убить меня раз и навсегда за то, что я снова сбежала.

Дороги темны, но мне нужно продолжать идти, если я хочу сбежать от этого бессердечного человека. Я ухожу на несколько миль от особняка, прежде чем это происходит. Другой внедорожник врезается в мой, и от удара мой переворачивается. У меня нет времени понять, что происходит, потому что моя машина переворачивается пять раз, прежде чем остановиться.

Меня бьет, потому что я не была пристегнута ремнем безопасности. Когда машина наконец останавливается, половина моего тела проходит через лобовое стекло, а другая половина внутри.

Я вижу, как мужчина выходит из другой припаркованной машины. Он одет в костюм и идет в моем направлении. Я не могу сказать вам, что будет дальше, потому что все становится черным от удара до головы, которую я только что получила.

Глава 27

Коул

Я уехал в Нью-Йорк, потому что по правде говоря; Мне нужно было какое-то время вдали от Эддисон. Завтра Хэллоуин, ровно через год после того, как я потерял своего брата, и я не хочу находиться рядом с ней, пока не убью ее так, как сейчас себя чувствую. Ну, к тому же у меня были кое-какие дела, так что лучше всего мне было уйти.

Я забросил всю свою работу за последние несколько месяцев, все мое внимание и время было потрачено в особняке с ней. Я также должен встретиться с Александром и Офелией, чтобы получить от них новости. Поскольку мне нужно было время вдали от Эддисон, я решил оставить ее в особняке на этот раз, а мои люди присмотрят за вещами, пока меня не будет. Кроме того, мне нужно было просеивать свое дерьмо без ее присутствия.

За последние несколько месяцев между нами было какое-то странное негласное перемирие, и хотя мне не хочется это признавать, были также некоторые из тех надоедливых мелочей, которые я люблю называть «чувствами».

Я вздыхаю. Несмотря на то, что мы стали ближе, я все еще ненавижу ее в те дни, когда памяти о моем брате становится слишком много. Я до сих пор не уверен, смогу ли когда-нибудь простить ее, но на данный момент все, что касается смерти моего брата и ее, я отложил на задний план, чтобы разобраться с этим позже, когда мне абсолютно необходимо.

Я рад, что я сейчас в Нью-Йорке, потому что мое настроение, вероятно, станет дерьмовым, как это всегда бывает, когда я думаю о нем.

Если бы это был кто-то другой, я бы уже убил их только за то, что они убили моего брата. Но с ней я не понимаю, почему я продолжаю колебаться. Я должен был уже давно убить ее, но что-то удерживает меня от нажатия на курок.

Да, она дважды чуть не умерла, но не умерла. Я пока не знаю, хорошо это или плохо. Моя машина подъезжает к Рейну сзади, и я выхожу, направляюсь к лифтам и беру тот, что ведет в клуб.

Как только я прихожу туда, я иду в VIP-секцию и сразу же вижу Алекса и Фи. Мы обнимаемся, прежде чем сесть за один столик, чтобы выпить.

– Какие новости о Мии? Сначала я спрашиваю Алекса, потому что она важнее моего дела с Фи.

– Несколько месяцев назад у нее случился нервный срыв, и родители на некоторое время отправили ее в реабилитационный центр. Кажется, сейчас ей лучше, но я все еще наблюдаю за ней, просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Я смотрю на него, прежде чем фыркнуть из-за выражения его глаз. – Александр Македонский вот-вот падет? Я смеюсь.

– Похоже на то! – хихикает Фи.

– Знаешь что? Трахни вас обоих! А еще ты видел эту девушку, чувак? Она такая чертовски горячая! Я бы трахнул эту задницу в мгновение ока!

– Ты бы трахнул кого угодно с ударом сердца, – указываю я.

– Верно, но если бы я это сделал, тебя бы это беспокоило? Знаешь, с тех пор, как она была девушкой Никко и все такое.

– Нисколько. Он мертв, не так ли? Моя челюсть тикает от напоминания.

– Прости, чувак, – говорит он, хлопая меня по спине. – Как дела с Эддисон?

– Ты уже убил ее? – спрашивает Фи, приподняв бровь.

– Сейчас мы в тупике, пока я не придумаю, что с ней делать.

– Говорю тебе, детка, она единственная! Фи вводит, и никто ее не спрашивает.

– А я говорю вам, что это не так! В любом случае, что у тебя есть для меня? – спрашиваю я ее, переходя к этой части дела.

– Ну, я позаботился о твоих крысах, но твоего дяди пока нет, он спрятался в подполье…

– Ублюдок никогда не мог стоять и драться как мужчина! Мне просто нужно посмотреть, смогу ли я получить больше информации о его местонахождении от других моих контактов.

После того, как мы закончим все деловые разговоры, мы проводим некоторое время, болтаясь и наверстывая упущенное. Суть в том, что Алекс любит Мию, а Фи все еще убегает от своей семьи и их проблем.

Через два часа мы все уходим, чтобы заняться своими делами. Я направляюсь в свой пентхаус и устраиваюсь в своем кабинете, чтобы закончить кое-какую работу перед тем, как лечь спать.

Я запланировал свой рейс обратно в особняк на завтрашний полдень, хотя мне пока не очень хочется возвращаться. Мне нужно, потому что я не хочу оставлять ее одну слишком надолго. Возможно, она перестала бы драться со мной на каждом шагу, но я знаю, что если бы ей дали шанс, она бы попыталась сбежать.

Закончив то, что мне нужно, я иду спать. Сон не приходит легко, и я провожу часы с мыслями о моем брате, поглощающими мой разум. Возненавидит ли он меня, если я позволю ей жить? Подумает ли он, что я предаю его, если я окажусь с ней? Вздохнув, я переворачиваюсь и пытаюсь немного уснуть.

На следующее утро меня разбудил стук в дверь. Я натягиваю спортивную одежду и иду к двери, чтобы посмотреть, кто это. Никто, кроме моих людей, не имеет доступа на этот этаж, так что я не слишком волнуюсь, когда просто открываю дверь, не проверяя, кто там. Я распахиваю дверь и вижу стоящего там Шрама.

– Доброе утро, босс. Это было доставлено на стойку регистрации несколько минут назад, – говорит он, держа в руках небольшой конверт.

– Спасибо, – говорю я ему, прежде чем закрыть дверь и войти в свой кабинет. Я плюхаюсь на свое место и открываю конверт, чтобы найти внутри еще одну флешку. Это снова похоже на дежавю.

Я вставляю его в свой ноутбук, и изображения из этого видео вызывают у меня раздражение и отвращение. Это видео, на которых Эддисон занимается сексом с кем-то, и судя по тому, как это выглядит, и по словам, которые выкрикивают, похоже, что это ее отец.

Черт возьми, что случилось с этой сукой? Заявлять о своей невиновности, а потом трахаться как порнозвезда в этих видео? Она определенно знает, как вести себя невинно, и я хочу влепить себе пощечину за то, что повелся на это дерьмо.

Я думал, что испытываю к ней какие-то ебанутые чувства. Может быть, даже немного влюбился в нее, но теперь я вижу, какая она на самом деле шлюха.

Вся ненависть, которую я испытывал к ней до нашего маленького перемирия, возвращается в полную силу, и я понимаю, что наше перемирие закончилось, потому что пришло время преподать моей маленькой овечке еще один урок, который она не скоро забудет. К тому времени, когда я сажусь в самолет во второй половине дня, ожидая взлета, я более чем готов играть и дать ей точно знать, что я о ней думаю.

Я захожу в дом, иду на кухню за водой, а она там, сидит за кухонным столом.

– Как поездка? Я слышу, как она спрашивает, но просто игнорирую ее, выхожу и иду к своему кабинету. Через полчаса раздается стук в мою дверь, и она входит. На ней халат, и как только она проходит дальше в мой офис, она расстегивает халат, и на ней только нижнее белье. Ааа, мой маленький ягненок, кажется, хочет играть, как гребаная шлюха, используя свое тело. Но поскольку я люблю игры, я играю.

– Я скучала по тебе, – говорит она, подходя ко мне.

– Моему маленькому ягненку что-то нужно? Я смотрю на нее, и на ее лице застыло недоумение. Она, наверное, недоумевает, почему я только что назвал ее маленькой овечкой, ведь я не называл ее так несколько месяцев. Это имя я зарезервировал для нее, когда мучил ее, и она ничего не значила для меня. Ну, она по-прежнему ничего не значит для меня.

Я притягиваю ее к себе и улыбаюсь ей. Она оседлала мои колени, и я положил свои губы на ее шею и сосал так сильно, как только мог. Она издает громкий стон. Маленькая сучка любит грубость.

Можно еще поиграть с ней, пока все снова не полетело к чертям. Я поднимаю ее и ставлю на стол перед собой, прежде чем срываю с нее трусики. Я широко раздвинул ее ноги, прежде чем поглотить ее киску. Она такая вкусная, что я не могу нарадоваться. Да, да… Я лицемер, я знаю. Я ненавижу ее так же сильно, как хочу ее.

Через несколько минут она так чертовски сильно кончает, брызгая мне в лицо соком своей киски. Я возвращаюсь на свое место и расстегиваю штаны, раздвигая ноги и ожидая ее. Как маленькая шлюха, которой она и является, она опускается на колени и начинает сосать мой член.

По крайней мере, теперь я знаю, почему она так хороша, у нее было много практики. Незадолго до того, как я готов кончить, она вынимает мой член изо рта и поднимается, чтобы оседлать мои бедра.

– Пожалуйста, Коул, ты мне нужен, – выдыхает она так, словно без меня умрет. Я быстро двигаюсь и вонзаюсь в нее одним жестким толчком, полностью заполняя ее своим телом.

– Зови меня папочкой, – говорю я ей, чувствуя, как весь мой гнев снова поглощает меня. Она на мгновение застывает, и я сильно шлепаю ее по заднице.

– Па… папа… – кричит она, когда я толкаюсь в нее так яростно, как только могу, но ее это не останавливает, потому что она продолжает громко стонать.

Через несколько минут мы оба кончаем, и слова, сорвавшиеся с ее губ, на этот раз заставляют меня напрячься. Я люблю тебя… Сейчас мой гнев берет верх надо мной, и я набрасываюсь на нее.

– В чем дело? Поговори со мной, пожалуйста, мне жаль, что я сказала это. Я не это имела в виду.

Я пытаюсь уйти от нее и выйти из кабинета, но она останавливает меня. Умоляла меня сказать ей, что случилось. Она говорит, но я даже не обращаю внимания, потому что у меня есть свои дела прямо сейчас. Я снова иду, но она отталкивает меня назад, и теперь я вне себя от ярости, и единственный способ исправить ситуацию – причинить ей боль. Она причина смятения в моем сознании, и я не позволю ей смягчить меня больше, чем она уже сделала.

– Я думал, мы что-то чувствуем друг к другу! – говорит она, в то время как выражение ее лица выражает не что иное, как чистую боль.

– Ты для меня ничто, просто то, чем я владею для своего удовольствия. Ты просто собственность, думаешь, ты кому-нибудь нужна? Это не реально, и никогда не было. Я владею тобой, как и всем остальным, что у меня есть. Что-то, что можно использовать, когда я хочу или даже когда мне скучно.

В этот момент она рыдает, и я не могу найти в себе силы заботиться. Я просто игнорирую ее, пока она продолжает кричать и кричать на меня.

– Разве ты не слышишь, как я, блядь, с тобой разговариваю? Я не хотела этого говорить, но ты не можешь отрицать тот факт, что между нами что-то есть! Я знаю, что я не единственная, кто что-то чувствует, даже если ты хочешь это отрицать! За последние несколько месяцев ты изменился, столько раз занимался со мной любовью и даже был нежен со мной.

– Никто тебя не любит, Эддисон, и никогда не полюбит… Единственное, что я чувствую к тебе, – это ненависть! Ты всего лишь убийца!

Я пытаюсь остановить себя, но слова не перестают вылетать из моего рта. Выражение ее лица я могу описать только как кого-то, кто был разбит изнутри.

Но я не могу допустить, чтобы ее боль отвлекла меня от моей цели, потому что она убила моего брата, и неважно, как сильно я желаю ее или насколько хороша ее киска, я никогда не смогу смириться с тем фактом, что она убила его, и ей придется за это заплатить, за ее действия.

За последние несколько месяцев я забыл, что она сделала с моим братом, но на этом все заканчивается. Я не могу позволить ей заставить меня забыть о моей цели сломить ее, это меньшее, чего она заслуживает.

Я делаю еще один шаг, чтобы дать ей понять, что знаю о ее прошлом. Должно быть, поэтому мы ничего не смогли найти о ней. Это все, что она хотела скрыть.

– Я хочу показать тебе кое-что особенное, – говорю я, открывая видео и связывая его с телевизором над камином. Как только она понимает, что это такое, она делает шаг назад, и я вижу, как краска сливается с ее лица.

Она кричит, чтобы я выключил его, но нет; ей нужно вспомнить все то дерьмо, которое она сделала.

– Какой больной сучке нравится скакать на члене своего папочки? Я плюю на нее.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – кричит она мне.

В этот момент из динамиков вырываются слова —папа, пожалуйста…, и она полностью теряет сознание.

– Что? Вы думали, что никто не узнает о твоих больных желаниях и ты даже беременна его ребенком? Это видео показало несколько впечатляющих сцен с тобой и твоим животиком… Ты чертовски отвратительна! Неудивительно, что ты убийца!