Текст книги "Эта любовь причиняет боль (ЛП)"

Автор книги: Nikita

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Послушай, ты, маленькая шлюха, как только ты окажешься в моем доме, ты будешь делать то, что я скажу, и если я скажу, что буду первым, кто разобьет эту киску, то именно это я и сделаю!

Мерзость! – Тогда я просто уйду и больше не буду в твоем доме!

Он просто смеется надо мной, как будто я только что сказала самую смешную вещь в мире.

– Если ты думаешь, что я когда-нибудь выпущу тебя из виду, то подумай еще раз, потому что ты никуда не идешь. Ты принадлежишь мне.

Я никогда раньше не слышала, чтобы он так говорил, и это пугает меня до чертиков, потому что его слова собственнические, как у влюбленных, хотя это неправильно во многих отношениях.

– Я никому не принадлежу, особенно тебе! Какого черта? Мне всего четырнадцать. Да, я была влюблена и думала о мальчиках, но это не значит, что я принадлежу кому-то, и уж точно не моему бредовому отцу.

– Мы посмотрим на это, когда придет время, – говорит он, хватая и сжимая переднюю часть своих штанов, и я смотрю на него сверху вниз, с ужасом увидев, что он возбужден. Мне сразу хочется вырвать. Это просто отвратительно! – Посмотри, что ты делаешь со мной, детка.

– Ты болен на голову. Мои слова должны напомнить ему, что он зол, потому что он возвращается к причине, по которой мы здесь.

– Теперь ты научишься больше никогда не ослушиваться меня!

– Ты ничего не сказал! И все, что я сделала, это поговорила с кем-то из моего класса, так как это не слушаться тебя? Он снова бьет меня по лицу.

– В конце концов, этот твой рот однажды навлечет на тебя неприятности! И с этим он ходит и становится позади меня. Мои руки уже болят от зависания в воздухе, а ноги едва касаются пола.

Не знаю, чего я ожидал, но он не должен был меня бить. Первый удар плетью по моей спине был таким сильным и неожиданным, что из меня вырвался крик. Он продолжает бить меня своим ремнем, и каждый удар по моей коже сильнее предыдущего. Его гнев вернулся в полную силу, если судить по этим плетям.

Я не знаю, как долго это продолжается, потому что концепция времени ускользает от меня. Я чувствую, как что-то стекает по моей спине, и я могу только предположить, что это кровь, потому что мне кажется, что я несколько раз чувствовала, как моя кожа разрывается, когда его удары были самыми сильными. Казалось, он использовал на мне всю свою силу.

Я так сильно кричу, умоляя его остановиться, но он не успокаивается, пока не удовлетворится собой.

– Ты будешь слушать меня с этого момента? – спрашивает он, когда наконец заканчивает.

Я едва могу выговорить слова, потому что так сильно рыдаю. – Я… я… так… прости… папа… – это все, что я выдавливаю. – Я… я… я буду слушаться, – говорю я, чтобы успокоить его, хотя не сделала ничего плохого.

Он освобождает мои запястья от веревки, и я мгновенно падаю на пол, потому что мои ноги больше не могут выдерживать мой вес. Боль в спине невыносимая, это самая сильная боль, которую я когда-либо испытывала в своей жизни.

Не подозревая, что со временем все будет только хуже, и сегодня это был только первый вкус.

Он поднимает меня и перебрасывает через плечо, прежде чем выйти со мной из подвала. Я все еще голая, но сейчас я не могу думать ни о чем другом, кроме того факта, что все мое тело в огне, а кожа холодная от температуры в комнате. Все мое тело дрожит от боли и холода.

Он ведет нас в мою комнату, снимает меня с плеч и кладет перед кроватью. Боль пронизывает меня от того, что он двигает моим телом и толкает его. Как только я твердо стою на ногах, я иду к своей кровати, чтобы избежать новой боли. Как только я прихожу туда, я ложусь лицом на кровать. Боль невыносимая, и мне кажется, что все мое тело горит. Как только я ложусь, он говорит.

– Я вернусь позже, чтобы принять ванну, – говорит он мне, прежде чем выйти из моей комнаты, закрыв за собой дверь.

Как только он выходит за дверь, я разражаюсь душераздирающими рыданиями, потому что я все еще в шоке и не могу поверить в то, что со мной только что произошло. Я до сих пор чувствую, как кровь стекает по моей спине. Я не знаю, что мне сейчас чувствовать, потому что мои эмоции переполняют меня. Это первый раз, когда он прикасался ко мне физически. Он просто кричал на меня, когда дела шли не по его сценарию.

Я лежала на своей кровати в том же положении, не двигаясь ни на дюйм, потому что не могла, даже если бы захотела, пока он не вернулся в мою комнату позже той ночью. Он идет прямо в мою ванную и наполняет ванну. Как только она наполняется, он возвращается в мою комнату и хватает меня за ноги, прежде чем потащить вниз к краю кровати. Он поднимает меня и перебрасывает через плечо, прежде чем отвести нас в мою ванную.

Его настроение, кажется, резко успокоилось с сегодняшнего дня до сегодняшнего. Он ставит меня на ноги, и это движение вызывает сильную боль в спине, и я всхлипываю от боли. Я вижу себя в зеркале и слегка поворачиваюсь, чтобы увидеть свою спину; кровь засохла на моей коже. Он жестом предлагает мне сесть на край ванны, и я медленно сажусь и подчиняюсь его указаниям.

– Раздвинь ноги, – командует он резким голосом, что означает, что он не балуется и снова сделает мне больно, если понадобится.

Я держусь руками за край ванны, чтобы не упасть. Этой боли сейчас слишком много. Он становится на колени передо мной, хватает меня за ноги и раздвигает их шире. Его лицо так близко к моей киске, что я пытаюсь сомкнуть ноги, но он лишь предупреждающе сжимает ее, как бы говоря, не двигаться ни на дюйм.

– Дай-ка я посмотрю, что принадлежит мне, – говорит он мне. Мне так противно, я хотела бы иметь силы, чтобы отбиться от него, но он больше и сильнее, а я намного слабее его.

Он глубоко вдыхает и издает стон, как будто ему нравится мой запах. Он убирает одну руку с моей ноги и приближает ее к моей киске, прежде чем ввести палец внутрь. Мне больно, и я пытаюсь оттолкнуть его, но это бесполезно. Это не первый раз, когда он вводит в меня палец, но впервые это кажется более монументальным, чем в прошлые разы.

Он продолжает просовывать палец внутрь, а затем останавливается, когда достигает моей девственной плевы. На его лице появляется облегчение, прежде чем он говорит мне, как он рад, что я все еще чиста для него.

– Такая сладкая пизда, – бормочет он, прежде чем добавить еще один палец внутрь меня и ввести и вытолкнуть его. Он делает это в течение нескольких минут, а когда, наконец, вынимает из меня пальцы, он засасывает оба в рот и слизывает с них всю мою влагу.

Меня огорчает, когда он приближает свой рот и кладет его на губы моей пизды, прежде чем облизать и пососать. Я пугаюсь и пытаюсь оттолкнуть его от себя, но он не двигается с места. Чем больше я ссорюсь, тем больше он злится.

– Это может быть либо легко для тебя, либо ты можешь бороться и усложнить это, и ты будешь единственной кто почувствует больше боли.

Я мгновенно перестаю сопротивляться, потому что не думаю, что смогу пройти еще один раунд с ним и его поясом. Он просто продолжает чавкать, прежде чем протолкнуть свой язык так глубоко, как он может проникнуть внутрь меня, пока не насытится.

– Так мило. Ты такая сладкая на вкус, принцесса. Его прикосновения вызывают у меня мурашки по коже.

Когда он закончил, он говорит мне лечь в ванну, чтобы он мог вымыть меня. Как только моя кожа касается теплой воды, она начинает щипать, и я стону, а из меня начинают вырываться рыдания.

Он моет меня так быстро, как только может, потирая мою спину мочалкой, чтобы избавиться от всей засохшей крови.

– Если бы ты не расстроила папу, тебе бы не было так больно, – говорит он мне, как будто я во всем виновата. Все, что тебе нужно было делать, это слушать папу.

Как мог человек, которого я так любила, превратиться в такого монстра? Я даже не знаю, кто этот человек, который сейчас сидит передо мной. Как только он закончил мыть меня, он помогает мне выбраться из ванны, а затем вытирает мою кожу, пытаясь избежать моей спины. Он проводит меня обратно в мою комнату, прежде чем покинуть меня и уйти.

Я встаю перед зеркалом в шкафу, чтобы получше разглядеть свою спину, потому что все, что я видела раньше, была засохшая кровь. Я в ужасе от увиденного. Без крови, покрывающей все вокруг, я могу видеть все следы, разбросанные по всей моей спине. Рубцы на моей коже выглядят как гневные красные порезы, и некоторые из них снова кровоточат. Я чувствую, как слезы снова наворачиваются на глаза. Я выгляжу так, словно меня растерзало какое-то дикое животное.

Я медленно возвращаюсь к своей кровати и опускаюсь на живот. Я просто надеваю нижнее белье и даже не заморачиваюсь с одеждой, потому что она прилипнет к моей коже и, вероятно, причинит мне еще большую боль.

Два часа спустя я просто лежу от боли, когда слышу, как открывается дверь в мою комнату, и мгновенно напрягаюсь, думая, что он снова вернулся, чтобы мучить меня.

– Это всего лишь я, – слышу я тихий голос Джулии.

Она подходит к моей кровати и включает прикроватную лампу. Когда она видит в каком состоянии моя спина, у нее сразу же слезы наворачиваются на глаза.

– О, моя милая девочка, что они с тобой сделали?

– Мне нужно выбраться отсюда, я чувствую, что мне будет только хуже.

Она подходит ко мне и садится на мою кровать, а потом резко вскакивает и упирается спиной в спинку кровати. Она кладет мою голову к себе на колени и натирает мне спину успокаивающим бальзамом, чтобы облегчить боль. Она поднимает мою голову, чтобы дать мне немного болеутоляющего и воды от боли, а затем осторожно кладет мою голову себе на колени.

– Мне так жаль, что они так поступили с тобой, детка. Душевные рыдания сотрясают мое тело, пока она гладит меня по волосам. Я рыдаю у нее на коленях, пока наконец не засыпаю, а когда просыпаюсь на следующее утро, ее уже нет.

Вчера был последний день, когда я видела Зака, и это был также последний день, когда я ходила в школу.

Глава 13

Я дожила до шестнадцати, и я хотела бы сказать вам, что когда мой отец впервые ударил меня после того, как мне исполнилось четырнадцать, это был первый и последний раз, когда он сделал это со мной, но это было бы ложью. С тех пор удары продолжали поступать почти каждый божий день.

Я жила в постоянном состоянии боли, агонии и страха. Я боюсь, что однажды мой отец зайдет слишком далеко и убьет меня. Я также поняла, что мой отец был садистом, жестоким человеком, и ему доставляло большое удовольствие видеть, как мне больно.

Он больше не был тем отцом, которого я знала, когда росла ребенком. Возможно, в тот период моей жизни у него никогда не было для меня достаточно времени, но он не был жестоким и никогда не причинял мне боль, как тот мужчина, который делает сейчас.

После того дня, когда он начал вымещать на мне свою злость кулаками, я больше не могла выходить из дома, даже с Юлей. Он даже больше не пускал меня в школу, и это было одной из худших вещей, которые я могла испытать, потому что я любила школу. Мой отец ограничил меня одинокой жизнью, в которой я составляла компанию только себе… или ему, когда он чувствовал необходимость мучить меня, что случалось чаще, чем мне хотелось бы признать.

Мне никогда не приходилось переживать такие вещи, как первый поцелуй или первый школьный танец, и всякий раз, когда я остаюсь один на несколько секунд, я часто задаюсь вопросом, смогу ли я когда-нибудь испытать то, что испытал бы обычный подросток. Иногда жизнь просто несправедлива. Заслужила ли я то, что постоянно со мной происходит? Я задаю себе этот вопрос столько раз, но до сих пор не нашла для себя ответа.

Будучи человеком, который позаботился обо мне, я уверена, что если бы Джулия не была еще и нашим поваром, ее бы здесь тоже больше не было.

Живя здесь, ей легче пробираться в мою комнату ночью, чтобы ухаживать за мной, особенно когда у меня был тяжелый день, и под тяжелым, я имею в виду, когда я выбиваю из себя все дерьмо.

Вы можете задаться вопросом, почему я просто не сбежала, как обещала, от моего презренного отца, и позвольте мне просто сказать вам, что я уже пыталась, и это не сработало так, как я хотела. Он имел в виду то, что сказал, когда сказал мне, что никогда не упустит меня из виду и что он всегда найдет меня.

Примерно через неделю после моей первой бурной встречи с отцом меня снова избили. Я даже не помню, что я делала, в одну минуту я была на кухне за едой, потому что была голодна, а в следующую моя мать кричала на весь дом, как будто я нападала на нее, что, естественно, привело к тому, что мой отец разозлился на меня. Меня.

Все, что я делала, казалось, было неправильным, и ему даже не нужна была причина, чтобы наказать меня. Он преследовал меня всякий раз, когда ему этого хотелось, и у меня было ощущение, что я окровавлена из-за него, и это доставляло ему удовольствие, как ничто другое.

Я умоляла и рыдала, умоляя его остановиться, но он не делал этого, пока не поправился и не был готов остановиться сам.

В первый раз, когда я попытался сбежать, моим родителям пришлось выйти из дома, чтобы посетить какую-то вечеринку, которую устраивал коллега моего отца. В ту ночь, когда они ушли, я подождала полчаса, прежде чем решилась бежать как можно дальше от этого места. Я даже не стала думать о последствиях, потому что думала только о побеге.

Я подумала, что бег через лес позади дома будет лучшим способом уйти, потому что я не могла пройти через передние ворота дома, если бы могла.

Я подождала, пока охранники переоденутся, потому что тогда никто не будет обращать на меня лишнего внимания. Я должна была быть в своей комнате, и меня там никто не беспокоил, кроме отца.

Когда представилась прекрасная возможность, и я знала, что вокруг кухни никого не будет, я тихонько прокралась через коридоры, спустился по лестнице и прямо на кухню. Я прошла по коридору в сторону кухни, которая вела к помещениям для персонала, а затем прошла весь путь вниз, пока не выскользнула через заднюю дверь в конце зала. Как только я прошла через дверь, я побежала прямо в лес так быстро, как только мои ноги могли нести меня.

Я не думала, что кто-то даже заметит, что я ушла, но просто чтобы быть уверенным, что они не начнут искать меня слишком рано, я набил свою кровать подушками, а затем накрыл ее простынями, чтобы выглядело так, будто это накрыло меня. Если бы кто-нибудь заглянул в мою комнату, это выглядело бы так, как будто я крепко сплю в своей постели.

Я преодолел примерно милю, прежде чем перешла на прогулку. Не буду врать, было страшно ходить по лесу ночью, особенно учитывая, что я никогда раньше не была в этих лесах. Я не знала, чего ожидать и насколько велика она была, но моя решимость выбраться отсюда была на переднем крае моего разума.

– Блять! Я громко выругалась. Я даже не взяла с собой фонарик, и теперь я хотела дать себе пинка, потому что не нашла времени на планирование. Но опять же, я не была уверена, как долго мои родители будут отсутствовать или когда они вернутся, я даже не была уверена, когда они снова покинут дом, поэтому мне пришлось воспользоваться этой возможностью.

Я не хотела оставаться внутри на случай, если они вернутся раньше, и я не могла дождаться, пока охранники вернутся на свои посты, потому что тогда меня было бы легче поймать.

В эти дни они почти не выходили из дома, они были слишком заняты своим роскошным образом жизни и держали меня в плену, чтобы беспокоиться о чем-то еще, поэтому, когда они ушли, я понял, что должен действовать быстро. С тех пор, как отношения между моим отцом и мной изменились, он начал работать из дома, чтобы контролировать меня. По крайней мере, так он сказал, потому что не хотел, чтобы я попала в беду или думала, что смогу уйти от него.

Оглядываясь назад, я, вероятно, должна была лучше реализовать свой план побега, может быть, тогда у меня был бы шанс. Я выбежала из дома без одежды и еды, и, видимо, у меня даже не хватило ума носить с собой воду. Все, что у меня было с собой, – это одежда на спине, состоящая из леггинсов, рубашки и кроссовок.

У меня даже не было с собой денег. Я недостаточно шпионила за отцом, чтобы передать код в его сейф, поэтому я не была уверена, что буду делать, когда доберусь до другой стороны леса. Я не планировала так далеко вперед, видимо. Надеюсь, я смогу кого-нибудь подвезти.

Мне придется искать работу, как только я уеду достаточно далеко. Они вообще дают работу шестнадцатилетним? Думаю, я перейду этот мост, когда доберусь до него. А пока мне нужно было сосредоточиться на побеге.

Я иду и продолжаю идти, пока мои ноги не болят. Я даже не уверена, иду ли я в правильном направлении, чтобы добраться до дороги на другой стороне леса, или я просто хожу кругами, от всей этой ходьбы меня так мучает жажда. Звуки ветвей и легкие движения ночных животных заставляли меня чуть ли не подпрыгивать каждый раз, когда мне казалось, что я слышу звук.

Я надеялась на Бога, меня здесь не съел ни медведь, ни даже тигр. Здесь есть медведи и тигры? Я ничего не смыслила в таких вещах, но точно знала, что не хочу ничего выяснять. Было бы трагедией, если бы они съели меня заживо, и если это не дурное предзнаменование, то я не знаю, что …. Громкий раскат грома настолько внезапный, что я не могу сдержать вырывающийся из меня крик. Это казалось зловещим, как в фильмах ужасов, когда ты убегаешь и бежишь в лес только для того, чтобы пошел дождь, а затем ты встречаешь свою кончину.

Минуту спустя дождь льет так сильно, что я мгновенно промок. Да… Я серьезно надеюсь, что это не будет похоже на фильм ужасов… каковы шансы, что это произойдет, верно?

Дождь льет так сильно, что я едва вижу, куда иду, и мне приходится притормаживать. Одежда, которую я ношу, не помогает мне согреться, и мне сейчас так холодно, что мои руки онемели, а ноги тяжелеют, и мне приходится тащить себя, чтобы идти дальше.

Грязь уже мягкая и грязная, но я все еще бреду, чтобы найти место для ночлега и, надеюсь, найти где-нибудь тепло. Я прохожу еще несколько футов, прежде чем зацепиться ногой за выступающую ветку дерева и рухнуть вниз по склону, которого я не видел, и сильно удариться ногой о огромный камень, вкопанный в землю.

Ублюдок! Это больно….

Я смотрю на небо, дождевая вода падает мне на лицо, и начинаю кричать: —Правда?! Ты не мог облегчить мне это? Почему я должен страдать еще больше?! Как только я заканчиваю кричать, раздается еще один раскат грома, за которым следует удар молнии. Ой! Думаю, Богу не нравится, когда на него кричат.

Молния такая яркая, что я вижу впереди что-то вроде укрытия. Я встаю и снова пытаюсь идти, но сразу за другой стороной склона, на котором я нахожусь, я вижу несколько огромных валунов, которые выглядят так, будто там есть вход в мини-пещеру.

Наверное, спасибо, молния? Я медленно хромаю туда, потому что у меня болит нога, и когда я подхожу достаточно близко, я вижу, что отверстие ведет в маленькую пещеру, достаточно большую, чтобы я могла в нее залезть. Это должно быть мое место для отдыха на ночь, потому что дождь, похоже, скоро не прекратится.

Как только взойдет солнце, мне нужно уйти и найти выход из этого леса. Я не сомкнула глаз всю ночь, потому что я слишком напугана, чтобы закрыть глаза, думая, что в тот момент, когда я это сделаю, кто-то съест меня заживо. Я имею в виду, вы просто никогда не знаете, с этими вещами, ничего хорошего не бывает, когда вы одиноки в лесу ночью. Вы можете обвинить мое сверхактивное воображение во всех тех ночах, когда я не спала, смотря фильмы ужасов, когда я не была в своей версии упомянутых фильмов ужасов.

Всю ночь бушует ливень, и так холодно, что я сворачиваюсь в клубок, чтобы сохранить хоть немного тепла в теле. Я чувствую холод до костей.

Когда первые лучи новой зари пробиваются сквозь деревья, я знаю, что мне пора двигаться дальше. Буря прекратилась рано утром, и теперь я голодна, устала и хочу пить, но я не могу думать об этом прямо сейчас, потому что мне нужно выбраться отсюда. Я действительно должна была взять хотя бы немного еды с собой. Мой желудок вдруг издает громкое урчание, соглашаясь со мной.

Мой отец, должно быть, уже знает, что я пропала, потому что я уверена, что он заходил в мою комнату прошлой ночью перед сном. Он всегда следит за тем, чтобы ходить в мою комнату каждую ночь, просто чтобы он мог потрогать какую-то часть моего тела. Я вздрагиваю, надеюсь, мне больше никогда не придется сталкиваться с этим.

Мои подушки на него не подействуют, потому что он бы убедился, что видит мое лицо, даже если бы я спала. Однажды я уже спала, когда он вошел в мою комнату. Он наклонился и поцеловал меня в лоб, от чего я мгновенно проснулась, но я не дала ему понять, что не сплю. Он просто стоял и смотрел на меня, думая, что я сплю. В конце концов он вытащил свой член и поглаживал его, наблюдая за мной, пока не кончил. Когда он пришел, он наконец вышел из моей комнаты.

Если он уже знает, что я пропалиа и не может найти меня нигде в доме, я уверена, что он пошлет за мной своих тупых охранников. Дерьмо! Они, наверное, уже ищут меня. Он не станет ждать, пока солнце полностью выглянет… нет, он попытается удивить меня, когда я меньше всего этого ожидаю.

С этой мыслью, подстегивающей мои движения, я выхожу из своей маленькой пещеры и начинаю свой путь, чтобы найти другую сторону этого леса. Мне нужно успокоиться, потому что моя нога все еще болит после вчерашнего падения, и я не хочу слишком на нее давить. Примерно через милю я нашел небольшой ручеек и быстро пошел напиться воды.

Я даже не была уверена, можно ли пить воду из ручья, но в тот момент мне было уже все равно. Я могла думать только о том, как пересохло у меня во рту и как сильно я нуждался в этом напитке.

Выпив достаточно, я медленно встаю и снова начинаю свой путь через лес. Земля мягкая и скользкая, а я была такой грязной и вся в грязи после падения. Вскоре я услышала крики, доносившиеся издалека. Кто-то крикнул, чтобы я рассредоточился и продолжал искать, и мое сердце екнуло. Адреналин начал бурлить во мне.

Дерьмо! Мне нужно было выбраться отсюда и быстро. Я побежала, даже не обращая внимания на вспыхнувшую к жизни боль в ноге, потому что единственное, о чем я думала, это то, что они не могут найти меня; Я не знаю, куда я иду, и мне уже все равно. Все, о чем я могу думать, это как можно больше дистанцироваться от этих мужчин. Я без сомнения знала, что эти голоса принадлежали людям моего отца.

Ебать!! Я мертва, если меня поймают. Я слышу, как голоса приближаются, и я впадаю в панику, и теперь, когда моя паника в полной мере, я понимаю, как сильно я облажалась, и если мой отец снова дотронется до меня, он, несомненно, убьет меня.

Мне все равно, насколько я устала. Я набираю темп и теперь полна сил. Я смотрю вперед и вижу, что я почти в конце леса. Я уже вижу отсюда дорогу и продолжаю бежать так, словно от этого зависит моя жизнь…

Теперь я громко слышу мужчин, они уже не слишком далеко позади меня. Я раздвигаю ноги быстрее, чем когда-либо прежде, даже несмотря на боль, пробегающую по моему телу, и как только я прорываюсь через линию деревьев, я резко останавливаюсь.

Единственный способ описать происходящее – сказать, что мне кажется, что в этот момент мое сердце останавливается.

Всего в нескольких футах от меня стоит мой отец. Он стоял, прислонившись к багажнику своей машины, и когда его глаза встретились с моими, на его губах играла ухмылка, но его глаза были полны злого умысла и обещания, что я дорого заплачу за этот маленький трюк.

Я едва осознавала, что люди, которых я слышала в лесу, теперь были в нескольких футах позади меня, рассредоточившись вокруг меня, чтобы убедиться, что я не убегу обратно в лес. Не то чтобы мне было полезно бежать обратно, потому что я никогда не проскочу мимо них всех. Судя по всему, он серьезно собирался найти меня, потому что меня окружало человек пятнадцать. Однако никто из них не подходил ближе, потому что они ждали указаний от моего отца.

Он мог улыбаться, но выражение его глаз говорило мне, что, хотя он заставил меня заплатить за это, на этот раз он причинит мне боль.

– Садись в машину, Эддисон! – прошипел он на меня, и я увидел, что самообладание, которого он придерживался с тех пор, как его глаза остановились на мне, наконец, начало нарушаться, чем дольше я стоял там, просто глядя на него, как идиот. По правде говоря, я не мог бы пошевелить ногами, даже если бы захотела. Мне казалось, что они приклеены к земле, где я стояла.

Он выпрямляется из машины, и это маленькое движение вывело меня из ступора, и я бросилась бежать от него. Дороги здесь почти всегда были пусты, так что он, наверное, мог бы убить меня прямо здесь и выбросить мое тело и не было бы свидетелей… ну, кроме его головорезов… но они все его боятся, так что вероятность того, что кто-то отомстит за мою смерть было бы нулем. Какая куча киски!

Ну, может, мне не стоит обзывать их, потому что прямо сейчас я чертовски боюсь возвращаться с ним домой. Если он может причинить мне такую ​​боль, а я его кровь, кто знает, что он сделает с ними, если они ослушаются его. Думаю, я не могу винить их и в том, что они напуганы.

Вдалеке раздается громкий выстрел, и это останавливает меня на месте. Я не чувствую боли, я в шоке? Может быть, он выстрелил в меня, и я в шоке, поэтому пока ничего не чувствую. Я смотрю на себя, но нигде не вижу крови. Я чувствую облегчение, но это облегчение ненадолго, когда я снова слышу, как он зовет меня по имени.

Я медленно поворачиваюсь к нему лицом и вижу, что теперь его пистолет направлен прямо мне в голову.

– Если ты сдвинешься еще на гребаный дюйм, следующая пуля пробьет твой тупой череп, – говорит он мне с таким спокойствием, и у меня такое чувство, что его спокойствие намного хуже, чем если бы он кричал на меня.

Я медленно иду к нему, и как только я оказываюсь достаточно близко, он хватает меня за шею и прижимает к багажнику машины. Он сжимает мое горло так сильно, что я чувствую, как мои дыхательные пути перекрываются, и мне становится трудно дышать.

– Ты думаешь, это гребаная игра? Как ты думаешь, у кого-то есть время, чтобы искать тупых пизд?! Ты только посмотри, какая ты грязная! За твою грязность никто не заплатит ни цента!.. Отвечай!!! – кричит он мне в лицо.

Я бы ответил, но какого хрена мне делать, если он перекрывает мне подачу воздуха? Его хватка немного ослабевает, и я тут же начинаю сопротивляться, пиная, крича и царапая его. Каким-то образом я наношу ему на лицо три длинных царапины и ухмыляюсь ему. Девочка, это был неправильный поступок. Внутри него словно щелкает переключатель, и я вижу точный момент, когда это происходит.

Быстрее, чем я могла даже подумать, чтобы моргнуть, он отпускает меня, и я даже не вижу приближающегося удара, но я, черт возьми, чувствую это дерьмо. Он так сильно бьет меня по лицу, что я отбрасываюсь на несколько шагов назад, и у меня изо рта течет кровь.

– О, ты думаешь, что раз ты отсутствовала одну ночь, то у тебя выросли яйца и ты можешь играть с большими мальчиками, ты, чертова сука?

– Ты чертов кусок дерьма и больной сукин сын! Я кричу на него, ударяя его, пытаясь причинить ему как можно больше боли, но все, что это делает, это приводит его в ярость, и он легко одолевает меня.

– Если это будет последнее, что я сделаю, то я обязательно убью тебя и эту чертову суку-жену, которая сидит у тебя дома и нюхает кокаин носом, потому что это все, на что она годна!! Я не знаю, откуда, черт возьми, берется эта храбрость, и хотя я знаю, что заплачу за это позже, мне все равно, потому что я просто продолжаю болтать. Я также никогда даже не осознавал, что, когда я перестал хотеть маминого внимания, моя энергия каким-то образом превратилась в ненависть.

– Думаешь, у тебя хватит смелости убить меня?

– Ах, да! И я даже позабочусь о том, чтобы на моем лице была гребаная улыбка, когда я проткну тебе гребаное сердце!

Я продолжаю выкрикивать в его адрес непристойности, даже не заботясь о том, что я ему говорю, и даже не думая о том, что он сделает со мной позже, когда мы вернемся домой. Я слишком взволнована, чтобы наплевать прямо сейчас.

– Громкие слова для такой маленькой штучки. Он ухмыляется, прежде чем снова ударить меня, на этот раз в живот, просто потому, что может. В конце концов я ему надоела, он открывает багажник и заталкивает меня внутрь. Я все еще держусь за живот от ветра, который только что выбил меня из колеи.

– Ты просто сучка, которая любит избивать маленьких девочек. Только трусы занимаются этим дерьмом.

– Просто подожди, пока мы не вернемся домой, принцесса… У меня так много планов для тебя. И с этими словами он захлопывает багажник, садится в машину и уезжает.

Когда мы возвращаемся домой, он вытаскивает меня из багажника за волосы, прежде чем затащить в дом и на этот раз прямо в подвал. Когда мы спускаемся в подвал, я чувствую, как моя жизнь проносится перед глазами. Если бы я думала, что в подвале есть какое-то дерьмо, что ж, это лишнее. В чем, черт возьми, мой отец? Думаю, сегодня день, когда я умру…

И тогда я понимаю, что все, что он приготовил для меня, будет хуже, чем все, что он когда-либо делал со мной раньше. Если я думал, что первый, второй или даже третий раз, когда он выбил из меня все дерьмо, был плохим… Я не был готов к тому, что грядет.

Он тащит меня до угла подвала, а я все время пинаю и кричу на него. Он притягивает меня к стене спиной к себе, а затем прикрепляет мои руки к наручникам, встроенным в стену, и они защелкиваются. Я пытаюсь вырвать из них руки, но бесполезно, я не могу выбраться из них.

Поскольку я стою к нему спиной, я не вижу, что он делает, но он отодвинулся и роется в ящике стола в поисках чего-то.

– Посмотрим, сколько у тебя останется болтовни после того, как я с тобой закончу, – говорит он. – Но сначала давай снимем с тебя всю эту грязь, – говорит он мне, разрезая ножом мою одежду.

Как только я снимаю одежду, он поворачивает ручку на стене рядом со мной, и на меня тут же начинает литься вода. Бля, мороз! Когда я моюсь, он выключает его, и я так сильно дрожу, потому что он намеренно оставил воду включенной дольше, чем нужно. Засранец…

Как только с моей кожи больше не остается грязи, он подходит ко мне сзади и проводит руками по моей спине и заднице, прежде чем его руки опускаются еще ниже. Он использует свои пальцы, чтобы тереться вверх и вниз по губам моей киски, прежде чем он грубо вонзает два пальца в меня сзади и качает ими в меня и из меня, все время, пока я пытаюсь увернуться от него.

– Чертов извращенец! Убери от меня руки! Я кричу на него, но он только смеется.

– Что ты собираешься с этим делать, малышка? Сейчас ты выглядишь немного сдержанной. он посмеивается над собственной неудачной попыткой пошутить. Я ненавижу, когда он называет меня малышкой, меня от этого просто тошнит.