Текст книги "БЕГЛЕЦ (СИ)"
Автор книги: Nezumikun
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
====== Часть 1 ======
Беглец
– Да, мама. Конечно, мама. Как скажешь, мама, – стою, уперев глаза в пол, кротким голосом соглашаюсь со всем беспрекословно. Нельзя выказывать недовольство. Эта блондинистая сука должна быть полностью уверена в моём полном подчинении. Выслушав все наставления и указания, почтительно кланяюсь и выскальзываю в коридор. Не поднимая взгляд, прохожу в свою комнату.
Сегодня у нас праздник, её день рождения, будет много гостей, много суеты. Официанты, танцоры и бог знает кто еще. Самое время для побега.
Достаю рюкзак из-под кровати. У меня все готово, необходимые вещи собраны. Я продал золотой браслет, и теперь у меня есть деньги на дорогу; поддельные документы передали еще неделю назад, это стоило всех моих сбережений. Переодеваюсь в синие потрепанные джинсы, черные кроссовки, серую водолазку. Закрепляю нож за поясом. Длинные черные волосы заплетаю в косу, надеваю потрепанную куртку, на голову – бандану, плюс натягиваю капюшон. Сосредотачиваюсь, приглушаю свою звериную энергию – теперь очень трудно будет обнаружить во мне оборотня.
Закидываю рюкзак на плечи, выхожу на балкон. Чуть отращиваю когти и перелезаю на соседнюю лоджию, потом спрыгиваю на ту, что пониже. Вхожу в пустую комнату, она заперта снаружи, но у меня есть ключ. Открываю, выглядываю в коридор, разношерстный народ снует туда-сюда. Выхожу, два шага по коридору, и выход на служебную лестницу. Спускаюсь как можно быстрее. В этом здании шестьдесят этажей, хорошо, что мне приходится спускаться лишь с двадцатого. Служебный вход для персонала маячит впереди; охранник – у дверей; задерживаю дыхание, не торопясь проскользнуть. Страх скручивает внутренности. Фух, пронесло. Обогнуть разгружающиеся машины, свернуть за угол.
Автовокзал в пятнадцати минутах ходьбы, петляю по дворам, останавливаюсь у мусорного бака, достаю свою косу из-под куртки, вынимаю нож и отпиливаю волосы у самой шеи. Выкидываю, оставшиеся волосы забираю в маленький хвостик. Давно хотел это сделать, но мать не разрешала обрезать, видите ли, я с ними выглядел как кукла. Блин, я всегда был для неё не сыном, а предметом интерьера.
Подхожу к кассе, мне неважно в какой город, главное – на север, покупаю билет, выезд через пятнадцать минут. Сажусь в автобус на заднее сидение, рюкзак на коленях, напряженно смотрю в окно. Наконец мы трогаемся, и я чуть расслабляюсь.
По документам меня сейчас зовут Реймонд Марингтон, надо не облажаться и привыкнуть отзываться на него.
Проходит четыре часа, мы доезжаем до пункта назначения. Снова касса, покупка билета; до отъезда час пятнадцать. Покупаю в ближайшем киоске еду. Перекусываю булочкой с сосиской, запиваю минералкой. Недалеко вижу парикмахерскую, захожу, прошу подстричь покороче. Стрижка занимает полчаса. Голове непривычно легко. Погуляв оставшееся время, снова сажусь в автобус, мы трогаемся, смотрю на часы – если повезет, меня хватятся только через два часа. Напряжение дает о себе знать, глаза слипаются, надо поспать. Сейчас я рискнул всем ради свободы.
Просыпаюсь, когда мы останавливаемся, протираю глаза, вылезаю из автобуса. Захожу в туалет, везде грязь и слишком сильный запах для моего чувствительного носа. Умываюсь, смотрю на себя: с короткими черными волосами я совсем мальчишка, по документам мне девятнадцать, на самом деле двадцать три. Бледная кожа, худое заостренное лицо, бескровные губы и слишком темные глаза. Вообще они зеленые, но зелень настолько густая, что кажется почти черной. Да, не слишком здоровый вид, за последние полгода я сильно похудел, при том, что и был не толстым, сейчас вообще как поганка бледная.
Смотрю на часы, меня уже ищут, а значит – надо смываться дальше.
Снова покупка билета, перекус в кафешке и дорога. И так следующие четыре дня. Самое тяжелое – не принимать душ два раза в день, одноразовые салфетки – слабая замена. Вкус еды не чувствую, просто утоляю голод и все. На душе только страх, я знаю, что будет, если меня найдут, но и оставаться у меня не было сил. Сплю в автобусе или на скамейке в ожидании очередного рейса. Пару раз пытались обокрасть, пришлось рыкнуть и показать когти.
За время поездки часто сталкиваюсь с оборотнями (мы друг друга определяем по запаху), в основном волки, лисы и ягуары. Конфликтов не возникало, нам нечего было делить.
Наконец спустя неделю прибываю в маленький городок. Тихие улицы, мало машин. Я устал. Очень. Не столько физически, сколько морально, все время жду, что меня схватят и потащат обратно.
Захожу в кафешку, на двери объявление: «Требуется помощник». Ну вот и мой шанс, надо его не упустить. После часа длительной беседы с хозяйкой заведения, в которой не было ни слова правды, я был принят на работу, на девятичасовой рабочий день с одним выходным в неделю и малехонькой зарплатой. На вопрос: «Сдает ли кто-нибудь поблизости комнату?», меня отправили вниз по улице к некому Шмелю.
Охотник
Сегодня вечером ко мне пришел паренек, попросил сдать жильё. Худой и бледный, с короткими черными волосами, но мой нюх безошибочно определил в нем оборотня из семейства кошачьих. Я, конечно, согласился, гостевой домик, используемый только охотниками в сезон, сейчас пустует. Он выбрал самую дальнюю комнату из восьми предлагаемых. На цене мы сошлись сразу, я много не запросил.
Наш городок очень маленький, большая деревня, все друг друга знают, и приезд новенького ни для кого не секрет. Здесь из развлечений один ночной клуб «Альфа», в котором тусуется вся здешняя молодежь. Да бар «Волчий оскал», в котором проводят время после работы люди постарше. Все работают или на лесопилке, или являются владельцами магазинов. Семейный бизнес преобладает. И еще, более сорока процентов населения – оборотни всех видов и мастей. Так что, парень приехал по адресу, его примут, если он захочет присоединиться к одной из общин. Вот только бы узнать, кто его зверь.
На следующий день я решил подвезти его на работу, все равно было по пути. Зашел в охотничий домик и услышал шум воды из ванной.
– Реймонд, доброе утро! – мой рык заставил дрожать стекла.
Парень выскочил из душа в одних штанах и с полотенцем на мокрых волосах.
– Доброе… – прошептало это худосочное чудо и прошлепало босыми ногами на кухню. – Чаю будете?
– Буду, – соглашаюсь. Мне не столько хочется пить, но наладить контакт необходимо, неизвестно, сколько мы будем жить рядом.
Голос у него какой-то пришибленный, но двигается плавно и бесшумно, текучими движениями опасного хищника. Мы все такие, независимо от комплекции. Даже не напрягаясь, любой оборотень поднимет легковушку и при желании может даже ими жонглировать. Поэтому мы незаменимы на тяжелых и опасных работах.
Реймонд подходит к плите, на которой уже дымится вскипяченный чайник, раскладывает пакетики по кружкам и заливает кипятком.
– Реймонд, ты к нам надолго? – отпиваю и смотрю на него поверх кружки. Он чуть морщится, делает глоток, тонкие пальцы с необычно длинными ногтями обхватывают кружку.
– Зовите меня Мар. Как получится.
Шелест его голоса заставляет колыхаться волосы на моем загривке. Интересно, он это специально делает? Похоже, нет. Интересная манера говорить полушепотом, волей-неволей будешь прислушиваться.
– Когда освоишься, тебе необходимо будет вступить в общину. Кто твой зверь?
Мар пристально смотрит на меня и бурчит:
– Леопард.
– Приобретенный или врожденный?
– Приобретенный, но я уже больше десяти лет как оборотень, поэтому никаких проблем с контролем. И с какой стати такие вопросы? Я обязан отчитываться только перед старейшиной города.
– Тебе повезло, – я усмехаюсь во все зубы, – старейшина здесь я.
Мар удивленно приподнимает брови и по-новому, оценивающе осматривает меня.
– Значит, мне подфартило жить рядом с сильнейшим в городе. Если не ошибаюсь, вы тигр?
Я удивлен, что он смог распознать, парень далеко пойдет.
– Давай на «ты», а то чувствую себя старой развалиной. Ты будешь завтракать? Я хотел подбросить тебя до работы. Луиза не любит опозданий.
– Уже собираюсь, – парень в три глотка допивает чай и торопливо скрывается в своей комнате.
– Я жду в машине! – кричу вдогонку.
Мар
Странный мужик, у которого я снимаю комнату, удивил меня в первый же день. Зверя я в нем почувствовал еще с порога, но никак не ожидал, что он старейшина. Ими становятся сильнейшие представители любого из нашего вида. Выбираются простейшим способом: каждые пять лет проводится турнир, победитель и есть старейшина, самый сильный в данной местности.
Шмель выглядел лет на тридцать, хотя ему могло быть и сто тридцать. Мы живем очень долго, истинные тем более. Его громовые вопли с утра чуть не заставили меня поцеловаться с кафелем в ванной, что-то я нервный стал. Выскочив к хозяину в одних штанах, я невольно залюбовался этим двухметровым субъектом, с волосами, которые переливались всеми оттенками от рыжего до каштанового и почти красного. Эта гора мускулов могла похвастаться не только фигурой, но и лицом, – чисто мужская красота, что так нравится всем женщинам. Большие синие глаза с темными ресницами, прямой нос, хищная улыбка бледных губ, твердый волевой подбородок, широкие скулы. И кожа почти оливкового цвета, гораздо темнее моей. Несомненно, под рубашкой скрывается рельефный пресс и сильная мускулистая спина. По сравнению с ним я – поганка худосочная и недомерок, моя макушка ему по грудь. Хотя не удивительно, я очень сильно похудел за последнее время.
Садясь к Шмелю в машину, я твердо решаю начать себя откармливать с первой же получки.
Первый день на работе запомнился бесконечной беготней. Я успел поработать официантом, посудомойщиком, уборщиком. Зато добрая хозяйка накормила меня в обед до отвала. Я смотрел на неё влюбленными глазами спасенного от голодной смерти котенка и съел все до крошки. Луиза умилилась и погнала опять на рабские работы. День промелькнул быстро.
После рабочего дня моя работодательница всучила мне сумку с остатками фирменного блюда и куском малинового пирога.
Я расплылся в улыбке и чмокнул женщину в щеку, она очень мило покраснела и велела мне не опаздывать завтра на работу.
Настроение было хорошее, впервые за долгое время. Я подсчитывал в уме оставшиеся у меня деньги и пришел к выводу, что смогу дотянуть до зарплаты. Из вещей мне пока ничего не было нужно, значит, траты только на комнату и еду. А если меня будут подкармливать, то вообще красота!
Протопав в свой домик, я краем глаза отметил свет в хозяйском коттедже. Значит, Шмель уже дома. Поужинав и приняв душ, я с наслаждением вытянулся на узкой кровати и провалился в сон без сновидений. Угадайте, что меня разбудило? Правильно. Дикий рык:
– Ма-а-а-ар! Доброе утро!
Я аж подскочил. Высунулся из комнаты и поинтересовался у этого придурка хриплым голосом:
– Обязательно так орать?
– Ну, я же тебя бужу, чтоб уж наверняка, – выдала эта накачанная горилла и сверкнула клыками. – Чайник поставить?
– Если не трудно.
Подхватив полотенце и джинсы с футболкой, я юркнул в душ. Из ванной меня вытянул умопомрачительный запах свежесваренного кофе. Я понял, что готов отдаться за сей божественный напиток. Подкравшись, заглянул в кухню. Мужчина в потертых синих джинсах и серой рубашке, деловито разливал напиток по двум фарфоровым кружкам.
– Чего притаился? Давай за стол. – Интересно, он так всегда свои клыки демонстрирует или только по утрам для меня?
Осторожно сажусь напротив, беру кружку двумя руками и вдыхаю божественный аромат. Супер! Делаю глоток и в блаженстве закрываю глаза.
– Сахара? Сливок? – интересуется синеглазка. С чего такая забота.
– Нет, спасибо, не хочу портить вкус.
Он выгибает бровь в удивлении.
– Да ты ценитель. Почему тогда вчера пил чай?
Что ему сказать, что не стал рыться в хозяйских запасах? Да и не умею я варить сам хороший кофе.
– Варить его не умею, но пить люблю. – Встаю и достаю из холодильника вчерашний пирог. – Угощайся, Луиза вчера всучила. Он вкусный.
Шмель берет угощение и откусывает сразу половину. Мычит удовлетворенно, языком облизывает губы.
– Как прошел день на работе?
– Нормально, вливаюсь потихоньку, – я не торопясь жую свой кусок пирога. Мне непонятна, но приятна такая забота. Раньше никого не волновало моё состояние. – Шмель, можно спросить?
– Что? – он весь во внимании, даже жевать перестал.
– А где ты работаешь?
– На лесопилке. У меня свободный график и неполная занятость.
– Хорошо платят?
– Не жалуюсь, – он смотрит на часы. – Нам пора, одевайся, довезу.
– Я мигом.
Тигр
Мальчишка не очень общительный и немного пугливый. Даже странно, оборотни чаще всего наглый и бесцеремонный народ. А еще он слишком бледный и худой, так и хочется накормить и пригреть. Недаром Луиза его съестным нагрузила, добрая женщина.
Еще вчера я съездил к начальнику полиции Грею, он мой старый знакомый, и пробил Реймонда Марингтона по базе. Никаких безобразий за ним не числилось, судя по документам, парнишка с востока. Интересно, на какой хер ему понадобилось забираться так далеко? Но это не мое дело.
Я поехал на работу, чтобы опять зарыться в бумажки, но в течение всего дня меня не отпускали печальные темно-зеленые глаза. Черт. Надо просто не думать о нем и все.
До конца недели я так и будил Мара по утрам и готовил кофе. Мне нравился его заспанный и взъерошенный вид. Я, наверное, просто соскучился по человеческому общению, очень давно был один. Склоки на работе не считаются. А еще этот его шепчущий голос, пробирающий мурашками по коже. Ни у кого не встречал такого.
Я вообще по натуре одиночка, тигров в этом городе больше нет. Больше всего волков, которые служат в полиции, еще гиен – это половина администрации. Есть пара медведей, семья лис, леопардов тоже мало, Сайдо, владелец клуба «Альфа», как раз их вожак. Несколько семей нагов и даже соколов. Птички всегда держатся отдельно, но в своём перевоплощении красивые, заразы. Знаю еще про лебедей – медсестричек.
Завтра выходной, надо сводить Мара к Сайдо, пусть познакомятся поближе, может, и друзей найдет среди верлеопардов.
Черный
Сегодня у меня выходной. Как же это здорово! Никто не орет под ухом дурным голосом. Я проспал до десяти часов и выполз из постели, только когда надоедливое солнце внаглую осветило всю комнату, не оставив ни одного потайного уголка. Надо в душ и завтракать.
На кухне не спеша отварил макароны и пожарил их с сардельками. Занимаясь этим нехитрым процессом, наблюдал в окно, как Шмель колет дрова. Красиво у него получалось, с одного удара. Потом, видимо, его разжарило, и мужчина снял футболку. Лучше бы он этого не делал. Я чуть не подавился! Красивые литые мышцы перекатывались на руках и груди, стальной пресс с кубиками. Блин, завидно как! Такое тело! Интересно, у него есть любовница? Или любовник? Ой, чего-то меня не туда потянуло…
Видимо, меня немного отпустило напряжение после побега. Отодвинув пустую тарелку, я задумался. Меня до сих пор не нашли, и это хорошо! Остается надежда, что не найдут никогда. Мне так надоело быть марионеткой, которую подкладывают под выгодных партнеров для бизнеса. Да, дома я был почти шлюхой, мне даже деньги за это не платили. Одевали по последней моде и только. Маман приказывала, а я исполнял. Спал и с женщинами, и с мужчинами. Это началось сразу после моего восемнадцатилетия. Первый раз я попытался отказаться, но эта сука просто насильно перекинула меня в пантеру – она могла это сделать, так как была королевой, а я был её сыном, силы неравны. А потом преспокойно заперла в клетке, облила шкуру бензином и подожгла. Я до сих пор помню все, что испытывал тогда: дикая боль, невозможность перекинуться обратно в человека. Вонь паленой шкуры и горелого мяса, я катался по полу и визжал почти на ультразвуке. Мамочка стояла рядом и смотрела, а когда от меня остался кровавый кусок плоти почти без кожи, взяла огнетушитель и загасила пламя. Потом преспокойно вошла в клетку и снова насильно перекинула в человека. Когда я превратился, почти все повреждения излечились, но память об экзекуции осталась. Она сказала, что будет повторять снова, если я не буду выполнять её приказы. Ей пришлось сделать это со мной еще пять раз, прежде чем я перестал сопротивляться и превратился в послушную куклу. С тех пор я разучился кричать, вообще потерял способность громко произносить звуки. С точки зрения физиологии, связки должны быть в порядке, но я не могу себя заставить даже говорить громко.
Мне иногда приходит мысль: «Как она могла поступить так со своим ребенком?» Она никогда не занималась моим воспитанием, это делали няньки и воспитатели. Отца я не помню, он умер, когда я был совсем маленьким и, судя по сплетням, мамаша его ненавидела лютой ненавистью. Видимо, я напоминал ей отца, других причин не могу подыскать.
– Эй, Мар, ты уснул? – негромкий голос с рычащими интонациями вывел меня из воспоминаний.
Шмель стоял напротив, все так же без футболки, бисеринки пота блестели на коже. Штаны сползли низко на бедра, открывая взору впадину пупка и блядскую дорожку. Я сглотнул слюну и отвел взгляд, но щеки все равно покраснели.
– Нет, я давно не сплю, – поднял глаза, встречаясь с синеглазкой взором, по его ухмылке понятно, что моё смущение не осталось незамеченным. – Хочешь перекусить? Там остались макароны.
– Не откажусь. Надеюсь, ты сам хорошо поел, а то вон какой тощий.
– Я не тощий! Я тонкокостный. – Пытаюсь возмутиться в праведном гневе.
– Ага, оно и заметно, все кости наружу. – Эта язва уже уплетает остатки моего завтрака прямо со сковородки.
– Просто по сравнению с тобой я выгляжу задохликом, – бурчу я, добавляю ехидства в голос, – и вообще, надень футболку, пожалуйста, а то не ровен час помру от зависти.
Шмель хмыкает, но просьбу выполняет, а мне становится легче дышать.
– Сваришь кофе?
– За твои макароны все, что пожелаешь, Мар.
Полосатый
Мы пьем кофе и уютно молчим, так по-домашнему. Я, кажется, смутил Мара, притопав на кухню полуголым. Делаю себе заметку больше так не делать, незачем играть своими мускулами перед ним, парень, наверное, переживает из-за своей комплекции.
– Пойдешь со мной сегодня вечером в клуб? – спрашиваю, допив кофе.
– Зачем?
– Хочу познакомить тебя с главой общины леопардов, он владелец клуба.
– А-а-а… ну ладно, все равно рано или поздно придется представляться. – Мару, кажется, немного не по себе.
– Не дрейфь, он хороший парень, и вообще у них община, как большая семья. Своих в обиду не дают.
– Своих? Но я пока не вступил в клан.
– Еще вступишь. Там много молодежи, познакомишься с кем-нибудь.
– Ладно, – Мар вздыхает.– Поживем – увидим.
– Вот и хорошо! – я вскакиваю, мою тарелки и чашки в раковине. – Мне надо отлучиться ненадолго, в шесть заеду за тобой. Лады?
– Как скажешь.
Нервный
Чем ближе шесть часов, тем больше я нервничаю. Глава клана может почувствовать мою чистокровность, хотя маловероятно. Он просто распознает во мне сильного самца, и нужно лишь будет признать в главе лидера. Ритуал подчинения никто не отменял, но я согласен на все, лишь бы жить спокойно. Бороться за власть я не собираюсь.
Натягиваю неизменные джинсы и футболку, сегодня тепло, можно больше ничего не надевать. Ловлю свое отражение в зеркале: за прошедшую неделю нездоровая бледность ушла, глаза стали ярче, ну хоть какие-то положительные изменения.
Слышу сигнал клаксона, это Шмель по мою душу. Выскакиваю из дома и закрываю дверь. Мужчина ждет меня в черном внедорожнике. Забираюсь на переднее сидение, и мы плавно двигаемся с места.
– Нервничаешь? – синие глаза внимательно рассматривают меня из зеркала.
– Немного, – я непроизвольно облизываю губы. – Ритуал подчинения требует присутствия всех соклановцев или только главы?
– Достаточно главы, если он примет тебя, то все остальные автоматически подчинятся. Первый раз будешь проходить?
– Да. Раньше не доводилось.
Мы уже подъезжаем к клубу, народ толпится, кто-то курит на улице, из-за дверей доносится музыка.
Выбираемся из машины и направляемся внутрь. Народу не так много, как показалось вначале. В расцветке преобладает зелено-серебристая гамма с черными вкраплениями. Уютно, модно, расслабляет. Народ тусуется на танцполе, у стойки бара несколько человек потягивают свои напитки, и больше половины людей в клубе – оборотни. Весь обслуживающий персонал – точно, включая бармена и ди-джея. Их звериная энергия плещется в пространстве наподобие смога от выкуренных сигарет.
Подходим к бармену.
– Привет, Дик, где хозяин? – Шмель переходит сразу к делу.
– У себя, – длинноволосый блондин кивает вверх и вправо. – А кто твой друг?
– Это Мар. Мар, это Дик.
Мы киваем одновременно. Дик еле заметно тянет воздух носом и расплывается в улыбке.
– Новенького привел?
– Ну, Сайдо решит, – Шмель подмигивает приятелю и направляется вверх по лестнице.
Я за ним неотступно. Наверху помещение с зеркальными стеклами, тот, кто находится внутри, должен прекрасно обозревать весь клуб. Стучим в дверь, глубокий голос разрешает войти.
Внутри полумрак, два кожаных дивана, черный стол, заваленный бумагами, на полу зеленый ковер с большим ворсом. Картины на серебристых стенах. Сайдо, худощавый мужчина с лицом индейца из кинофильмов, сидит за столом в большом кресле. Такой же скуластый и поджарый, с прямым носом и темной кожей. Черные смоляные волосы по плечам, только глаза не вписываются в образ. Серебристые, словно живая ртуть.
– Привет, Шмель! – индеец выходит из-за стола и обнимает друга, они одинакового роста. – Давно ты не заглядывал. – Потом смотрит на меня, нереальные глаза, как рентген, проникают под кожу. – Познакомишь нас?
– Конечно. Сайдо, это Мар, новый леопард в нашем городе. Мар, это Сайдо, глава общины.
– Приятно познакомиться, – я кланяюсь, смотря в глаза мужчине. По моей коже прокатывается волна звериной энергии от него. Сильный и старый оборотень. На своей территории. Стараюсь приглушить свою энергетику, не выказывать непочтения.
Он одним движением оказывается рядом, поднимаю голову, не расцепляя взгляда. Его рука тянется к моему лицу. Но, не касаясь, проводит в миллиметре от кожи. Темные губы обнажают клыки в улыбке.
– Хочешь вступить в клан? – низкий голос перекатывается в горле, создавая легкое рычание.
– Если примете, хочу, – я опускаю глаза.
Сайдо проводит раскрытой ладонью около моей груди напротив сердца, меня обдает волна жара, и зверь внутри чуть всплывает на поверхность, делая мои глаза кошачьими. Это не больно, с удивлением понимаю я. Когда мать звала моего зверя, меня всегда скручивало в бараний рог, а здесь – лишь жар в крови и учащенное сердцебиение.
– Ты сильный, – индеец продолжает ощупывать мою энергию. – Сколько лет оборотнем?
– Больше десяти.
– Да? А больше похож на чистокровного. Покусали или заразили специально?
Я держу лицо, нельзя, чтобы меня раскусили.
– Заразили. В детстве сбила машина, от меня остался кусок мяса, родители были согласны на все, врачи ввели кровь леопарда.
– Они живы?
– Кто? – удивленно.
– Родители, – с расстановкой спрашивает серебряноглазый. Я смущаюсь от своей тупости.
– Нет. Умерли год назад.
– Братья, сестры?
– Нет. Я один.
– Подними глаза! – а это уже приказ.
Напрягаюсь непроизвольно, стараюсь смотреть твердо, но без вызова.
– Хочу посмотреть на твоего зверя. Раздевайся.
Я заливаюсь краской, ловлю ободряющий взгляд Шмеля.
– Прямо здесь?
– А что тебя не устраивает? – Сайдо насмешливо выгибает бровь, отходит и садится на стол. – Нас здесь никто не видит.
Меня нервируют люди за стеклом, хоть я и знаю, что с той стороны они видят только зеркало.
– Можно хоть жалюзи задернуть?
Шмель понимает мою проблему, берет пульт со стола и нажимает кнопку. Мягко шурша, окно закрывается серебристыми полосками. Стягиваю футболку и бросаю на диван, снимаю кроссовки. Мужчины с интересом наблюдают за процессом. Заливаюсь краской пуще прежнего и прошу, хоть и знаю, что вряд ли послушают.
– Отвернитесь, пожалуйста.
К моему несказанному удивлению, Шмель тут же поворачивается спиной, Сайдо медлит, но друг дергает его за руку, и тот, явно недовольно, следует его примеру. Торопливо стягиваю джинсы и носки, белья оборотни вообще не носят. Сажусь на пушистый ковер и перетекаю в зверя. Сначала всегда больно: энергия выворачивает наизнанку, кости плавятся, сухожилия меняют форму, кожа перетекает в черный блестящий мех. Минута, и уже черная пантера сидит на зеленом ковре вместо меня.
Сайдо не выдерживает первым или просто чувствует, что изменения закончены, поворачивается и восхищенно замирает. Потом медленно подходит, опускается на колени и гладит меня по голове между ушами, я позволяю.
– Да ты красавчик, малыш, – смеётся он, а я недовольно отталкиваю его лапой. Что еще за прозвище.
Шмель шумно втягивает в себя воздух, он, кажется, дыхание задержал, подходит ко мне, внимательно осматривает и тоже протягивает руку, но как-то неуверенно. Боится, что ли? Я лизнул протянутую ладонь шершавым языком и потерся мордой о пальцы. Тигр расплылся в довольной улыбке.
– А котенок тебя признал, – ласково тянет индеец и хлопает друга по плечу, отходит к столу.
– Опять твои шуточки, Сайдо, – синеглазка отходит и отворачивается.
Я ловлю момент и снова становлюсь человеком, торопливо одеваюсь. Не успеваю натянуть футболку до конца, как глава леопардов подскакивает.
– Мар, согласен ли ты вступить в клан «Диких ветров», защищать собратьев своих?
– Согласен.
– Будешь ли жить по правилам, установленным внутри семьи?
– Буду.
– Тогда кровью скрепляю наш договор, отныне ты наш брат. Дай руку.
Я протягиваю конечность, зная, что последует за этим. Сайдо вгрызается в локтевой сгиб и пьет мою кровь. От боли закусываю губу, вся моя сущность хочет оттолкнуть его, но я не позволяю. В голове вспыхивает и затухает рисунок паутины, где каждый узелок живой оборотень. Теперь я тоже часть этого серебристого узора. Боль постепенно уходит, и я понимаю, что индеец сам убрал её, его иномирная энергия танцует по моей коже, еще несколько глотков, и осторожный язык зализывает рану. Ни одной капли не пролилось на ковер.
– Спасибо, – искренне благодарю.
– Не за что, котенок, – улыбается долговязый и облизывает губы. – У тебя очень вкусная кровь. А теперь мне надо поговорить со Шмелем, можешь с Диком пообщаться пока.
Понятно, им надо поговорить, обо мне. Натягиваю кроссовки и выскальзываю за дверь.
Сомневающийся
– Мальчишка врет, – припечатывает меня Сайдо, как только за Маром закрывается дверь.
– В чем? Конкретнее.
– Насчет семьи. – Друг вытаскивает сигарету и закуривает. – Еще врет о сроке оборотничества. Либо он старше, чем выглядит, либо он чистокровный.
Я хмурюсь недовольно, конечно никто не ожидал, что парень отчитается перед нами как на исповеди, но всплывает слишком много недосказанного.
– Я проверил его по документам. Все чисто. А о родителях многие врут.
Глава леопардов усмехается и закатывает глаза.
– О, пожалуйста, Тигр, когда ты перестанешь быть таким наивным. Документы несложно подделать, я сам не раз делал это для своих людей.
– Почему же ты, несмотря на все это вранье, принял его в клан?
– Он сильный. Старается это скрыть и довольно успешно справляется с этим. Не каждый мой альфа справится с ним. Будь ты леопардом, тоже почувствовал бы. Неужели сам не прощупывал его энергией?
Ничего себе! А мальчик не так прост, как кажется.
– Попытался, но ничего особенного не обнаружил.
– Значит, и тебя обдурил. Он наглухо запирает своего зверя и держит под железным контролем, это или порода, или железная выдержка, а может, и то и другое. А еще я чувствую страх при упоминании родителей, и слишком быстрая реакция на приказы. Как будто с ним только таким тоном всегда и разговаривали. В общем, парень сложный, присмотри за ним, если что – сразу ко мне. И старайся не давить, сам расскажет, когда оттает.
– А он оттает? – вспоминаю тихий голос и всегда крадущиеся шаги, пальцы, осторожно берущие кружку.
– Должен. Время лечит почти все.
С этим не могу не согласиться.
Верящий
Я сижу около стойки бара, а Дик наливает мне вишневый сок.
– Может, чего покрепче? – интересуется блондин.
– Нет. Не выношу алкоголя, меня от него тошнит, – не рассказывать же ему, что в первый мой сексуальный опыт меня оттрахала пьяная мамина подружка и партнерша по бизнесу. Напоила афродизиаком и поимела.
– Добро пожаловать, брат. Всегда рад новичкам, – Дик открыто смотрит на меня, протирая барную стойку. Глаза у него карие с черными крапинками. – Тут много наших, хочешь, покажу?
– Где? – я оглядываюсь, стараясь вычленить из толпы леопардов. Дик уже хочет показать, но я его останавливаю: – Подожди. Я сам.
Бармен пожимает плечами и ждет.
Я сосредотачиваюсь на серебряных нитях у себя в голове: кто же вплетен в замысловатый узор? Кто, кроме Дика?
– Официантка с черными длинными волосами.
Дик, одобрительно кивает.
– Это Кори.
– В углу компания из пяти парней, все наши, кроме шатена в синих джинсах. Он не вписывается в узор.
– Это Махиш, он наг.
– Тут и такие есть? – не могу сдержать удивления.
– Тут полно таких, как он. А дальше? – похоже, у блондина проснулся азарт.
Ладно, не хочу разочаровывать человека.
– На танцполе извиваются еще шестеро, плюс четыре охранника, дама за шестым столиком и еще двое, где-то в подсобке. Трое парней курят за пределами клуба, дальше не могу почувствовать.
– Ничего себе! – кажется, кареглазый в восторге. – Только одного пропустил, тот, что с дамой, тоже оборотень.
Осматриваю пару. Да, похоже, муж и жена, энергия переплетена так сильно, что разделить невозможно.
– Не уследил, – легкомысленно машу рукой, отпиваю сок и продолжаю рассматривать блондина. Довольно симпатичный, гораздо старше меня, но выглядит лет на двадцать семь. Очень светлая кожа, яркие губы, шрам на брови. – Ты пахнешь Сайдо, – сморозил я.
Вот кто меня за язык тянул? Дик вспыхнул, даже уши заалели, и наклонился ко мне.
– Хороший нюх, котеночек, – в голосе легкая угроза.
– Извини, – шепчу и опускаю глаза.
Бармен неожиданно мимолетно гладит по голове, задевая ухо. Я вскидываюсь, разве заслужил ласку?
– Не бери в голову, Мар, все знают о нас, так что – никакого секрета.
От сердца отлегло, не обидел, значит. Допиваю сок.
– К тебе Шмель направляется, – Дик задорно подмигивает. – До встречи, брат.
– До встречи, – прощаюсь.
Наблюдательный
После разговора с леопардом я стал более внимательно следить за Маром. То, как он двигается, разговаривает, его реакция на многие вещи – поражает меня. Недавно ругался по телефону в его присутствии, так парень просто застыл и побледнел, даже моргать перестал, и его отпустило, только когда я отрубил сотовый.
Мы завтракаем вместе, я все также подвожу его утром до работы; я набиваю холодильник до упора – задался целью откормить брюнета до нормального состояния. Мар сначала брыкался и в довольно резкой форме сказал, что не намерен быть нахлебником, и моя жалость ему не нужна. На что я, ухмыляясь, сказал, что это плата за то, что он будет держать в чистоте гостевой дом. После нашего разговора он вылизал все комнаты до скрипучего блеска, честно, не знал, что он такой хозяйственный. Теперь мы готовим поочередно, а я уже подумываю переехать из своего коттеджа в одну из свободных комнат, все равно все свободное время провожу здесь.
