Текст книги "Стандартное отклонение (СИ)"
Автор книги: Нельма
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
В общем-то, именно на них я и выезжаю последние лет пятнадцать своей жизни, смирившись с тем, что помимо очень посредственного имени мне достались ещё и очень средние умственные способности.
И низкая активность алкогольдегидрогеназы, чьё название я запоминала два месяца, пока мы готовили проект социальной рекламы против употребления спиртных напитков.
– Ничего не могу сказать, потому что она стояла ко мне местом ровно противоположным тому, на котором обычно расположены глазки.
– Ах, даже так!
– Язык мой – враг мой, – закатил глаза он, стараясь удержать смех за широкой улыбкой.
– Зато я-то ему сразу пришлась по вкусу, – всего один пошленький намёк, и на губах моих тут же появилась довольная ухмылка, настроение поднялось на пару пунктов, а утро перестало быть настолько отвратительным.
И если вам вдруг показалось… то нет, вам не показалось.
Вообще-то спать с Артёмом в мои планы не входило. В его, вроде бы, тоже.
Но… знаете эти истории про друзей, которые договариваются создать семью друг с другом, если не найдут себе половинку к какому-то определённому времени? Вот и мы пошли примерно по тому же пути, в пылу вполне серьёзного разговора об одиночестве, прикрытого шутками и сарказмом, договорившись на секс без обязательств, если к тридцати годам не подвернётся кандидат получше.
На логичный вопрос Тёмы, к чьим именно тридцати это должно произойти, я уверенно заявила, что к самым ближайшим. Это было через пару недель после его двадцать девятого дня рождения.
До тридцати мы немного не дотянули. Ну, всего-то десять месяцев! Зато сколько нервных клеток, денег на бесполезные свидания и времени на общение и переписку с заведомо неподходящими вариантами нам удалось сэкономить.
Быть друзьями с привилегиями оказалось просто потрясающе удобной затеей. Прямо как поход в гипермаркет, где можно разом найти всё, что душеньке будет угодно: и потрахаться, и поделиться проблемами, и скоротать вечер за парочкой серий сериала, и даже в отпуск съездить, при этом спихнув свой почти неподъёмный чемодан на отзывчивого и милого «друга».
Но и это меркло перед тем, что Тёма безропотно терпел мою дрянную привычку спать, раскинувшись звёздочкой и лёжа прямо на нём.
– И всё же, что мне с работой-то теперь делать? – спросила я, крутя в руках стакан с молоком и прикидывая более реалистичные в сравнении со вчерашними вариантами способы решения столь щепетильной ситуации.
Хотя вариант с киллером всё ещё казался мне очень привлекательным.
– Если что пойдёт не так, то найдёшь себе новую, – пожал он плечами, – посмотри по ходу дела. Иногда я встречаю кого-то из очень старых знакомых и, хоть убей, не могу вспомнить, просто ли мы общались или спали друг с другом. Так что просто постарайся… не выделяться пока.
– А если я потом не найду новую работу? – не в моих правилах было раскисать даже перед Артёмом, видевшим меня в самые паршивые моменты жизни, но работу свою я действительно любила и совершенно не могла представить, что буду делать без неё.
– Вот если не найдёшь новую работу к тридцати, то выйдешь за меня замуж, потом быстренько разведёшься и оттяпаешь себе половину моих денег.
– Да ну тебя, с такими предложениями, – недовольно изрекла я, хмуро поглядывая на то, как он хохочет. – А то и это сбудется.
***
– У вас есть вопросы, Наталья?
– Леонидовна, – ввернула я с ехидной ухмылочкой, наслаждаясь тем, как недовольно поджал губы наш мистер большой начальник.
Да-да, именно так. Сонечка, Лидочка, Аллочка и Наталья Леонидовна, я бы попросила!
Пару месяцев назад мы с Артёмом решили, что самой лучшей тактикой будет ждать его действий и не выделяться. Но где я и где «не выделяться»?! Да проще приручить крокодила, чем найти для меня достаточно весомый аргумент заткнуться в тот момент, когда можно блеснуть накопленным за немалые годы жизни сарказмом.
Тем более Антон – мать его за ногу – Романович на протяжении всего времени нашей совместной работы предпочёл держаться исключительно то ли в рамках собственного высокого профессионализма, то ли мужской осторожности, то ли руководствовался обычным человеческим стыдом… в общем, вёл себя так, словно ничего не случилось.
Обращался он ко мне только по рабочим вопросам, не придирался, но и не пытался как-то поощрить больше положенного хорошему руководителю. Только каждый раз, когда нам необходимо было контактировать в окружении коллег (а наедине мы, по неслучайности, никогда не оставались), его голос звучал так напряжённо, будто ему предстояло вот-вот сделать жизненно важный выбор между красным и синим проводом в тикающей под ногами бомбе.
Моего же терпения хватило на первые две планёрки. А потом сучий характер взял вверх над страхом лишиться насиженного местечка в нашем прекрасном серпентариуме, и я принялась Антошечку медленно, со смакованием доводить – ну, именно так это выглядело со стороны, если верить претензиям яростно настроенной против меня Анжелики.
– У Антона Романовича новое место работы, трудный коллектив, большая ответственность! А тут ты ещё вставляешь свои пять копеек! Нам нужно его беречь! Он устаёт! – высказывала она, словно позабыв о том, как пятью минутами ранее восхищалась очередной самодостаточной женщиной из инстаграма, добившейся всего исключительно своими силами и ничем не зависящей от мужчин.
– Колесова, если ты не научишься говорить только чётко и по делу, то в следующий раз с отчётом будет выступать Лидочка, – грозила Сонечка, пока сама Лидочка качала головой как китайский болванчик, а я только закатывала глаза, прекрасно понимая, что никем они меня заменить не смогут.
Какие бы умницы-разумницы не работали в нашем отделе, а железобетонной выдержкой и высокой стрессоустойчивостью обладала только я одна.
Мне же достаточно было прощупать пределы терпения товарища Миловидова – а заодно отправить ему парочку многозначительных взглядов-улыбок, чтобы напомнить, что прежде довелось прощупать его в более осязаемом формате и в самых драгоценных местах – и, насладившись своей безнаказанностью, продолжить террор начальства с усиленным рвением.
– Крольчонок, ты сильно оскорбишься, если я скажу, что почти наверняка уверен, что он действительно тебя не помнит? – спрашивал Артём аккуратно, вдоволь отсмеявшись после пересказа очередных моих попыток нарваться на увольнение, и получал от меня в ответ лишь высокомерное фыркание. – Точнее, помнит тебя, но явно не может вспомнить обстоятельства вашего с ним свидания. А потому всеми силами пытается быть душкой, чтобы компенсировать своё возможное мудачество в прошлом.
Мнению Тёмки я доверяла, и червячок нормальной женской обиды постепенно подгрызал меня изнутри, заставляя быть всё более изобретательной и изощрённой в попытках досадить случайному любовнику.
Нет, ну как это можно – забыть меня! Ради кого я вообще старательно отыгрывала образ фееричной дурочки? И плевать, что просто копировала при этом нашу Аллочку: скопировать вот это – тоже тяжёлый и кропотливый труд! Да я даже хранила в памяти телефона найденные на просторах интернета фотографии бульдога, чтобы с восторгом показывать их всем своим одноразовым ухажёрам и рассказывать грустную историю про то, что мой Яся так любит мамочку, что никого на порог моей квартиры не пускает.
А он просто взял и забыл! И как, скажите мне на милость, это могло не задевать тонкие струны женской души? Ну, те самые, что в моём случае схожи по внешнему виду и прочности с корабельными тросами.
Руководствуясь народным принципом «сама придумала – сама обиделась», я мстила Антону-гандону исподтишка, заранее сделав копии тех страниц трудового договора, где нам красиво обещали свободу слова и самовыражения.
Всё же я – дочь юристов! Меня вот так, голыми руками, не возьмёшь!
Если я сама вдруг не попрошу томным шёпотом взять меня прямо здесь и сейчас. Например, как случилось недавно в примерочной магазина нижнего белья. Теперь приходится терпеть шуточки часто вспоминающего об этом Артёма и ездить за покупками в другой торговый центр, а то возвращаться в тот даже мне как-то стыдно…
– Так у вас есть ко мне вопросы, Наталья Леонидовна? – с нажимом переспросил Антон, не убирая в карман свою фирменную рабочую улыбочку.
– А фамилия у вас настоящая? – ляпнула я, подперев подбородок ладонью и уставившись на него с неподдельным интересом.
– Колесова! – шикнула вполголоса серьёзная донельзя Сонечка.
«Вот же стерва!» – читалось в злобном взгляде Анжелики.
– Как нетактично, – укоризненно покачала кудрявой головой Лидочка.
«Неужели и правда ненастоящая!» – выпучила глаза-блюдца Аллочка, картинно приложив ладошку ко рту в знак удивления.
– Да, настоящая, – почти не раздражённым тоном ответил гений рекламы, и только брови на его мужественном лице сурово съехались к переносице. – А по проекту у вас вопросы есть?
– Ну так сразу и надо уточнять, Антон Романович. А то я подумала, что вы просто предлагаете мне познакомиться с вами поближе, – если бы анаконда умела улыбаться во время того, как душит свою жертву, то улыбка её выглядела бы точь-в-точь так же, как моя в тот момент.
Ух, как приятно немного подпортить другому человеку жизнь!
Я вот не за себя же стараюсь, а исключительно переживаю за тех несчастных девушек, кто искренне поведётся на харизму и впечатляющий экстерьер этого кобеля.
– Ну, если у нас больше нет…
– А проект ваш – полная херня, – высказалась я громко, снова перебив его на полуслове и демонстративно фыркнув.
Знаете тот момент, когда в помещении вдруг наступает такая тишина, что слышно, как у кого-нибудь в голове отвечающие за мозг шестерёнки поскрипывают? Вот так это и было. Только вместо скрипа я отчётливо улавливала булькание со стороны Фёдора, представляющего нашу креативную группу и поперхнувшегося своим возмущением настолько, что его лицо и шея стали ярко-бордовыми.
По разным данным, количество бесплодных семейных пар в России варьирует от пятнадцати до двадцати процентов. При этом в каждой третьей паре женщина сталкивается с теми или иными трудностями зачатия или вынашивания ребёнка.
В папке внушающей толщины, лежавшей передо мной, была как всегда тщательно собранная статистика, набор сухих и скрупулёзно отобранных фактов: средний возраст рожениц, количество и основные причины осложнений, процент беременностей, заканчивающихся не родами.
Наш новый супер-пупер перспективный и богатый заказчик – сеть медицинских клиник с новейшими репродуктивными технологиями, уже проверенными и успешно применяемыми в США.
А наш проект рекламы для них – самое банальная из банальных и избитая из избитых идей, какую только могли предложить пятеро мужчин-креативщиков, не имеющих ни семьи, ни даже постоянных отношений.
– Поясните, – сухо бросил Антон – сама серьёзность – Романович, на этот раз и выражением лица, и тоном голоса стремившийся показать, что допекла я его своими показательными выступлениями знатно.
«А я ведь только вхожу во вкус, ваше псевдоСашковое величество», – подумалось мне, но размышления о собственном безграничном сволочизме пришлось оставить на потом. Намного важнее было сосредоточиться и показать, что я не только отменная стерва, но и толковый профессионал.
Обычно мы не лезли в работу креативщиков. Их у нас в компании любили и почитали, берегли и носили на руках, сдувая пылинки, потому что найти нового хорошего специалиста было почти нереально, а переманить опытного у конкурентов – слишком дорого.
Стоит ли упоминать, что ребята, чувствуя свою уникальность и незаменимость, начинали откровенно халявить? Ну прямо как я, когда неделями тянула со сводками, в которых реальной работы было дня на два.
Раньше я в креативщики не метила. И вообще мало куда метила, довольствуясь возможностью нихрена не делать большую часть дня и получать достойную зарплату. Но возраст брал своё, и внутреннюю неудовлетворённость жизнью хотелось сублимировать во что-либо ещё, кроме частого и разнообразного секса или неизлечимого шопоголизма. Например, в карьерный рост, так некстати задуманный мной именно в тёмные времена смены руководства.
– Мило агукающий младенец у счастливо улыбающейся женщины на руках, воодушевляющая музыка, цветовая гамма в светло-пастельных тонах или развевающаяся прозрачная занавеска перед ними, – перечисляю со скепсисом общий набросок того, как будет выглядеть будущий видеоролик для телевидения и интернет-ресурсов, – занавесочкой они, видимо, пытались сделать реверанс вашему неоценимому вкладу в развитие рекламы, Антон Романович, но получилось отстойно.
– Она подчёркивает нежность и невесомость момента единения матери и ребёнка, – вставила неожиданно румяная Лидочка, по-видимому приложившая к продвижению «занавески» все свои сомнительные познания в области психологии.
И тут Остапа понесло…
– Пффф! Реклама должна цеплять! Запоминаться! Будоражить умы! А это что? Что продвигают в этом ролике? Подгузники, детское питание, одноразовые трусы в роддом? – вот мне и пригодились все знания, почерпнутые из разговоров уже рожавших подруг, – это не нежность и что-то там ещё, а просто серость и убогость. А слоган? «Мы приносим счастье». Я бы решила, что это продвижение службы доставки от ИКЕА или магазина с алкогольной продукцией. На чьи просмотры вы вообще рассчитываете? Людей, кто не умеет нажимать кнопочку «пропустить рекламу» в интернете или просто из лени не переключающих телевизор на соседний канал в рекламный перерыв?
– Давайте теперь каждый желающий будет указывать нам, как работать! – воскликнул обиженный и до сих пор нездорово-красный Фёдор, истерично отбросив от себя ручку и скрестив руки на груди.
– У вас есть какие-то предложения, Наталья… Леонидовна? – неожиданно по-настоящему заинтересованным тоном уточнил мистер самый лояльный начальник года.
– Это не в компетенции нашего отдела, – неуверенно пробормотала Сонечка, видимо, до конца так и не определившись с позицией Миловидова.
– Есть, – кивнула я и даже перестала качаться на стуле, впервые за очень долгое время чувствуя себя не в своей тарелке. Как в школе, когда ты вроде бы уверена в правильности своего ответа, но всё равно чуть втягиваешь шею в плечи в ожидании реакции учителя. – Часы. Те самые известные тикающие часики. Сначала – в виде затравки только они, чтобы создать открытый гештальт. На тёмном фоне, с небольшим ускорением, чтобы был эффект нагнетания обстановки. А следом, через неделю или две – полный ролик, и там тикание прервёт крик проснувшегося среди ночи ребёнка, к которому подскочат со своей кровати сразу оба родителя.
– Девеар-клиник. И пусть они тикают для кого-то другого, – добавил Антон задумчиво, быстро прокручивая в пальцах свою ручку. И мне уж больно хотелось фыркнуть вдогонку что-нибудь ехидное, но он снова подал голос: – Что скажете, коллеги?
– Это манипуляция…
– Бред.
– Нет.
– Ужасно!
– Ну что ж, – протянул с улыбкой Антошка-всемназлошка, – тогда давайте попробуем. Ответственной за проект назначаю вас, Наталья… хм… Леонидовна.
Комментарий к Во-вторых, дайте мне шанс себя показать.
А вот тут можно заранее познакомиться с живущей с Артёмом пушистой красавицей-Гертрудой:
https://pin.it/6TwYbM8
Предположения об имени принимаются))
К слову, я хотела повторить, что планирую в этой работе всего около 6 глав, так что мы не будем вдаваться в лишние подробности, но ещё успеем максимально близко познакомиться с каждым персонажем!
========== В-третьих, узнайте меня поближе. ==========
– Вот ты мне скажи, Артём, ну какой толк от этой твари? – вопрошала я, уставившись взглядом на потолок в его квартире.
Вышеупомянутая тварь, с поистине королевской гордостью восседавшая на спинке занятого моим телом дивана, недовольно зыркнула на меня зелёными глазами и нервно лизнула свой живот, тут же фыркнув от попавшей в нос собственной шерсти.
Вообще-то имя у монстра было вполне поэтичное – Гертруда. Иванов утверждал, что назвал её в честь Гертруды Стайн, после чего мне пришлось-таки поинтересоваться у всемирной сети, что это за баба такая (и успокоиться, узнав, что конкуренцию она мне уже не составит, в отличие от своей пушистой тезки).
Мы с Гертрудой невзлюбили друг друга не с первого взгляда, а с первой ночи, когда пришлось побороться за тёплое местечко на груди её хозяина. Место я отвоевала, вытеснив пушистую в ноги, но пришлось пожертвовать обгрызенными ею позже тремя парами туфель (шикарных и брендовых туфель, между прочим!) и стерпеть не единожды исцарапанные ею же ноги и руки.
– Она же бесполезная. Ну потискаешь ты её немного, и всё. Зато сколько забот, переживаний из-за неё, пока ты в разъездах, – продолжала я рассуждать и, убедившись, что Тёмка не видит, показала его кошке язык.
– Вот именно по этим же причинам я никогда не заводил себе девушку, – со смехом отозвался он.
Хотела я было ляпнуть шуточку про то, что это просто девушки его никогда не заводили, но тактично промолчала.
Да-да, у меня всё же есть чувство такта, когда дело касается по-настоящему близких людей. Я вам даже больше скажу – если сильно постараться, то получится отыскать и запуганную, загнанную в самый дальний уголок совесть.
К тому же я старалась держаться как можно дальше от всех тем, вследствие которых у Артёма получилось бы припомнить тот роковой-фатальный-нелепый вечер годовалой давности, после которого ждать наступления оговоренных нами когда-то тридцати лет уже не имело смысла.
Другими словами, тот вечер, когда я его соблазнила затащила в постель. В гипотетическую, потому что настоящей там и близко не стояло.
Точнее, постель-то стояла на своём законном месте, в спальне. Просто мы до неё не дошли.
Началось всё с вполне обычного совместного отдыха в ночном клубе, и я не могу сказать, что перебрала тогда с алкоголем – по крайней мере на утро я помнила все свои слова и действия очень подробно и чётко. К сожалению. Потому что алкоголь всё равно подстегнул неуёмное любопытство и блокировал работу тех частей мозга, которые призваны были отвечать за способность к анализу и рациональное мышление.
В самом клубе я ещё держала себя в рамках тех поступков, совершив которые можно просто картинно охнуть, покачать головой и пролепетать что-нибудь в стиле «надо же, что я вчера вытворяла!». Ну подумаешь, прихватила пару раз за задницу своего друга и полезла к нему целоваться – с кем не бывает, в самом-то деле?
И если сейчас вы скептически заметили, что с вами такого не бывает, то можете возмутиться моим поведением ещё сильнее, потому что со мной и не такое прежде случалось.
В такси по дороге домой меня начало уносить в сторону того поведения, за которое потом уже могло бы стать стыдно даже мне. Но воздержание длиной почти в полгода уверяло меня, что раз уж мы поцеловались разок, то следующие хрен-сосчитаешь-сколько раз уже вроде как и не несут в себе ничего страшного, так что я охотно залезла к нему на колени прямо в машине и присосалась, как пиявка.
Хотя нет, последний сравнительный оборот больше подойдёт для того момента, когда мы переступили порог его квартиры. И речь тут будет идти, как вы понимаете, уже совсем не о поцелуях.
– Я просто обязана сделать всё от меня зависящее, чтобы вернуть тебя для женской части этой планеты! – решительно заявила я тогда, плюхнувшись на коленки прямо в коридоре и ухватившись за пуговицу на его джинсах. – Такой котёночек не должен достаться какому-нибудь там мужику!
Пффф, можно подумать, что какой-нибудь бабе я просто так взяла бы и отдала такое чудо. Вон, даже с кошкой его, и той затеяла жёсткую конкурентную войну.
Здравствуйте, меня зовут Наташа Колесова, и я веду себя как собака на сене.
Надо бы отдать должное Артёму: держался он стойко. И на своих двоих, и выражением лица, от первого шока и недоумения быстро перешедшего в смиренное согласие и подкупающую покладистость.
– Смотри-ка, это сработало! Я тебя исцелила! – от радости я даже похлопала в ладоши и с видом абсолютного победителя посмотрела на него снизу вверх, оторвав взгляд и рот от того самого, исцелённого и бодренько торчащего мужского счастья.
Про то, что раньше он вообще-то и без меня спокойно спал с девушками, я забыла. С детства была жутко рассеянной!
И вообще, одно дело, что там было до меня, и вот совсем другое – со мной. Со мной спокойно не бывает. Зато бывает непредсказуемо, разнообразно и… весело.
По крайней мере сама я, протрезвев, смеялась сквозь слёзы, стоило лишь вспомнить, как Тёмка старался не заржать в голос во время минета, подрагивая от беззвучного смеха и закусывая губы.
Говорю же вам: чудо, а не мужчина!
– Мы в ответе за тех, кого приручили! – выдала я на следующее утро, как ни в чём не бывало ввалившись на кухню и случайно перевернув миску с кошачьим кормом, а потом с максимально непринуждённым видом ждала, когда же Артём откашляется от сока, которым подавился. – Так что придётся мне и дальше заниматься твоим половым перевоспитанием, Иванов.
Вот уж перевоспитала, так перевоспитала! На свою голову. Ну, не на голову вовсе, а, скорее, на парочку других мест…
– А Гертруда – моя муза, – заявил Тёма, бесшумно подкравшись к дивану и умилительно целуя пушистую морду во влажный пятнистый нос.
Я сказала умилительно? Там должно было быть «возмутительно»!
– Ты говорил, что это я твоя муза! – надулась я, оглядываясь по сторонам в поисках того, чем можно было бы запустить в него, чтобы ради этого не пришлось подниматься.
– Вы обе мои музы, Крольчоночек. Потому что глядя на то, как вы целыми днями предаётесь лени и унынию, меня охватывает желание немедленно создать что-нибудь прекрасное, чтобы привнести в этот мир капельку равновесия.
– Все вы, мужчины, одинаковые, – фыркнула я, картинно закатив глаза. – Дорогая, ты у меня такая единственная и особенная! Ты, и ещё вот она, ну и та тоже…
На Иванова я старалась не смотреть, ведь на руках он держал своего кошкоподобного монстра, ненависть к которому утихала во мне только в периоды разъездов, когда самой приходилось эту тваринушку кормить, убирать за ней лоток и порой даже оставаться вместе спать – видите ли, скучно ей и грустно, когда он уезжает. Мне вот скучно и грустно не было (ну ладно, было, но совсем чуть-чуть), но в отсутствие непосредственно объекта нашей давнишней конкуренции с Гертрудой мы сосуществовали на удивление мирно, а стоило Тёмке вернуться – с усиленным рвением переходили в атаку и старались перетянуть всё внимание только на себя.
И вот, я тут лежу, одинокая и грустная, а монстр сидит на ручках, трётся пушистой головой о его подбородок и довольно мурлычет.
Жаль, что я со своими метр семьдесят шесть чертовски тяжело помещаюсь на мужских ручках. Удивительно, как я только за последний год не раздавила и не покалечила худощавого и нежного Артёма, количество переломов у которого в школьные годы приблизительно равно общему количеству костей в скелете человека.
– Крольчоночек, – промурлыкал он, манерно растягивая гласные, и бесцеремонно плюхнулся на диван, выпустив кошку и заняв свои ладони тисканьем моих худощавых коленок. – Ты клёвая.
– Ой, только не начинай… – выдохнула я обречённо, моментально понимая, к чему он опять клонит.
Разговоры на тему «не переживай, у тебя всё получится!» шли с переменным успехом вот уже третьи сутки. И я уже была искренне рада, что завтра, накануне назначенной презентации перед заказчиками той злополучной рекламы, Артём как раз улетал на пару дней на открытие очередной своей выставки в Роттердам. Иначе его навязчивая поддержка окончательно свела бы меня с ума.
Вообще-то главная проблема состояла как раз в том, что я действительно переживала, но была уверена, что мастерски это скрываю. Не пристало непробиваемой и чихающей на все трудности мне вдруг превращаться в размазню и утирать сопли-слёзы платочком, подвывая «А вдруг им не понравииииитсяяя?!».
Просто понимаете, в элитную гимназию я в своё время попала благодаря щедрости родительских отчислений в фонд поддержки учащихся, который покрывал обучение по-настоящему умным и способным ребятам.
В хороший Университет на перспективный факультет я попала благодаря папе, внаглую слившему одно судебное дело для нужных людей.
На работу меня взяли благодаря маме, умевшей выстраивать со своими подзащитными долгоиграющие и тесные дружеские отношения.
Вот так незаметно мы и подходим к тому, что самой мне прежде приходилось добиваться разве что… мужиков. Получалось-то хорошо, но от большинства из них мне нужен был просто секс, а стоило попытаться завести с кем-нибудь отношения, как от меня сбегали с выпученными глазами и паническими воплями.
Оттого особенно важным и волнительным становилось предстоящее событие. И ведь я была уверена в своих силах. Знала, что идея – новая, необычная, яркая – точно не оставит никого равнодушными, а это как раз самое главное в рекламе.
Но противные червячки сомнения всё равно грызли и грызли меня изнутри, как наглая Гертруда любила под утро погрызть мои пятки.
– Сейчас я тебе кое-что покажу, – расплылся в счастливой улыбке с умилительными ямочками на щеках Артём, резво подскочил с дивана и скрылся ненадолго в спальне. И пока я заторможенно генерировала какую-нибудь пошлую шутку, успел вернуться и положить мне что-то на живот. – Вот!
В топ десять самых привлекательных мужских профессий по мнению женщин непременно входят представители творческой среды: художники, музыканты, фотографы и актёры. Как отмечают опрошенные, такие мужчины обычно начитанны и интеллигентны, обладают острым юмором, выбирают для свиданий необычные места, а в качестве подарков – нестандартные и небанальные решения.
Интересно, преподнести мне обгрызенную чьими-то зубами маленькую пластиковую машинку считается за небанальный подарок, да?
– Откуда ты это взял?
– Отобрал у Даньки с Лёшкой.
– Подожди-ка, я правильно понимаю, что ты украл игрушку у своих племянников? – я картинно приложила ладони к щекам, округлив глаза, и покачала головой. – Да ты просто исчадие ада!
– Не украл игрушку, а забрал яблоко раздора, которое они не могли поделить, – с пафосом проговорил Тёмка, ни на секунду не смутившись. – Они же братья, они должны жить дружно!
Пожалуй, он точно знал, о чём говорил, ведь ответственность за большую часть тех самых школьных переломов лежит как раз на плечах его братцев-лосей, не умевших рассчитывать свою силу.
– Допустим, – кивнула я и прищурилась, глядя на слишком уж подозрительно довольную улыбку на его лице. – И какой в этом сарка… сакра…
– Сакраментальный смысл?
– Ага. Какой? – я аж присела от нетерпения, а заодно сделала себе мысленную пометку меньше использовать в своей речи слова, которые никогда не получается выговорить с первого раза.
– Это асфальтоукладчик, Крольчонок, – его пальцы крутанули массивный чёрный валик спереди машинки, а улыбка стала ещё шире. – Именно так я представляю тебя, если вдруг кто-то на этой презентации осмелится вякнуть, что ему не нравится проект.
Со смехом я откинулась обратно на диван, не став возмущаться даже тому, что Гертруда устроилась на подлокотнике, и её хвост то и дело елозил по моим волосам. Только у Тёмки всегда получалось подобрать настолько правильные слова, чтобы донести свою мысль.
Правда, было только одно «но»: даже если я красочно и со вкусом донесу до оппонента, что он полный кретин, получить заветное рабочее место мне это вряд ли поможет. Может быть, не настолько оно мне и нужно, но весь последний месяц я находилась в таком предвкушении, что теперь возможность провала действительно обескураживала.
– И что ты теперь готов мне предложить? – отсмеявшись, уточнила я с ехидной ухмылкой, потрясая зажатой в пальцах жёлтой машинкой.
– Ты этого не сделаешь!
– Ещё как сделаю, – хихикнула я, наслаждаясь мелькнувшей на его лице тенью понимания. – Расскажу Даньке, как любимый дядя спёр у него игрушку.
– Нет у тебя совести, Наташа, – укоризненно вздохнул Артём, шлёпнул меня в ту обширную область, где располагалась попа, и обречённо потянулся за пультом от телевизора. – На, включай своего Криса Эванса.
– Пять фильмов, – не став оттягивать, сходу огорошила я его. Артём аж рот приоткрыл то ли от удивления, то ли от возмущения тем, как стремительно выросли мои запросы с прошлой попытки его шантажировать.
– Меняю два фильма на две пачки твоих любимых чипсов.
– А ты подготовился, – одобрительно заметила я.
– Да, общение с тобой научило меня всегда готовиться к самому худшему. И убедительно говорить на кассе «Это не мне», когда продавщицы пробивают твои чипсы и смотрят на меня как на извращенца.
Все знают выражение «о вкусах не спорят»? Так вот, в компании моих друзей о них и правда не спорят. Зачем спорить о том, над чем можно посмеяться?
Например, моя пылкая страсть, нежная и трепетная любовь, непреодолимое влечение к чипсам со вкусом краба является поводом для шуток последние лет десять. А я искренне верю, что рано или поздно встречу того человека, кто будет любить их так же сильно – ведь не для меня же одной их вообще выпускают?
– Ладно, значит три фильма, – согласилась я, здраво рассудив, что лучше Криса Эванса на экране и чипсов в моих руках может быть только и то, и то разом.
– А ещё один фильм меняю на неделю секса, – нагло заявил Артём и на всякий случай сдвинулся ближе к краю дивана, приготовившись убегать, и покрепче обхватил ладонями мои колени, будто это в самом деле помешает мне его хорошенько лягнуть.
– Да ты совсем обнаглел!
– Тяжёлые времена требуют решительных действий, – философски заметил он, возведя взгляд к потолку, и, снова посмотрев на меня, предложил заискивающе: – Две недели?
– Чёрт с тобой, Иванов. Только за твои красивые глаза, так и знай! И машинка останется у меня.
– Договорились! – расцвёл он и тут же сорвался на кухню за чипсами. Можно подумать, я действительно не знала, где этот наивный котик их от меня прячет.
Открою вам огромный секрет: на самом деле не такая я уж и фанатка Криса Эванса. Нет, он конечно секси, брутал и вообще конфетка, но всё равно не дотягивает до того уровня, чтобы за последний год пересмотреть все его фильмы, а некоторые – уже и по третьему разу. Просто невозможно отказать себе в удовольствии снова поиздеваться над Артёмом, слишком неумело, но старательно делающим вид, что смотрит вместе со мной.
И моя любимая часть любого фильма – вовремя заметить, когда он окончательно уйдёт в свои мысли, чтобы с размаху ткнуть локтем ему в бок и воскликнуть: «Ты это видел, видел?!».
А потом, воспользовавшись его замешательством, перемотать сразу на полчаса назад и указать на что угодно на экране, будь то красивые туфли у женщины на заднем плане, смешные усы у какого-нибудь мужичка или милый бульдог, случайно попавший в кадр.
И сколько бы раз я это не проворачивала, Тёмка всё равно ведётся. Закатывает глаза, изображает мольбы к Богу, растекается по дивану с прижатыми к своему горлу ладонями и обречённо вздыхает, но всё равно терпеливо досматривает со мной фильм до конца.
