Текст книги "Повесть о старом Техасе (СИ)"

Автор книги: Nataniel_A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Подъезжая к хижине, Луиза с беспокойством высматривала, не видно ли поблизости лошадей отца и Кассия. К счастью, они разминулись, и в хакале не оказалось посторонних глаз, не считая Фелима, который поспешно куда-то собирался.

– Фелим! – окликнул его Зебулон. – Черт ты ирландский, ты что, совсем гостей на замечаешь?

– Мистер Стумп, я еду к мистеру Джеральду! – протрезвевший слуга взвалил на круп лошади тюк с вещами. – Дела его плохи. Говорят, что это он стрелял в мистера Генри.

– Иосафат! Что за вздор? – Стумп покосился в сторону солдат, занятых сопровождением к раненому его сестры.

– Да кто их знает, этих вояк. Сказали, мол, поссорились они, подрались, вот один в другого и выстрелил. Решили все повесить на бедного мистера Джеральда, думают, что он бродяга какой безродный, никто за него не заступится, дескать. Баллибалах, говорил я ему, что не надо ехать в эту дикую Америку!

– Будет тебе причитать! Вот что, парень, наведаюсь-ка я вместе с тобой к нашему другу, может, и помогу чем. Ну а как молодой мистер Пойндекстер?

– Лежит в горячке, – поведал Фелим. – Мексиканская сеньорита от него не отходит.

– Какая еще мексиканская сеньорита? – удивился Зебулон. – Уж не та ли, которая Мориса все караулила?

– Она самая, – подтвердил ирландец. – Я ее вчера выпроводить не мог: приехала сюда и говорит, мол, с места не тронусь, пока дона Морисио не повидаю! Так до ночи и просидела, пока Кастро мистера Генри не привез!

– Да-а, дела!.. – почесал седую бороду охотник и многозначительно посмотрел в сторону хижины.

***

Тусклый свет восковой свечи падал на осунувшееся лицо спящего раненого. Исидора невольно залюбовалась его красивыми, слегка заострившимися чертами – теперь это были черты не юного мальчика, не видевшего жизни. Перед ней был боец, вступивший в схватку с самой смертью и вышедший из нее победителем. Жар понемногу начинал отступать, теперь его дыхание было тихим и размеренным.

Скрипучая дверь в хакале открылась, но Исидора не сразу обратила внимание на гостью, лишь краем глаза заметив изящную фигуру в алой амазонке. Она повернулась ко входу и увидела Луизу, смотревшую на нее с поистине королевским достоинством. Ничего не сказав мексиканке, та подошла к постели брата и поцеловала его в лоб.

– Мой бедный Генри! – воскликнула креолка. – Мне так жаль, что ты пострадал! Это я, я во всем виновата!

Юноша по-прежнему спал и не сознавал присутствия сестры. Исидора напряглась при ней, будто дикая кошка, готовая к прыжку. Луиза по-прежнему сохраняла видимую холодность и, обернувшись к сопернице, проговорила ровным, спокойным тоном:

– Спасибо за то, что помогли моему брату, сеньорита. Думаю, что нам с вами больше нечего делить.

– О чем вы? – с недоверием спросила Исидора.

– Я говорю о Морисе-мустангере. Полагаю, бесполезно хранить друг от друга тайны, когда вы здесь, в его хижине на правах хозяйки. Я имела глупость поверить в его любовь, но теперь вижу, что жестоко ошибалась.

– Что?! – мексиканка едва сдержала рвущийся наружу крик. – Так это правда? Вы и дон Морисио?..

– Что ж, – на губах Луизы запечатлелась горькая усмешка, – неудивительно, что вы ничего не знали. Должно быть, мы обе пали жертвой его чар. Но не переживайте. Я отдаю его вам, вы появились в его жизни раньше и, вероятно, больше заслуживаете любви мистера Джеральда. К тому же, мне не нужен жених, втайне уже женатый, хоть и не венчанный перед лицом Бога и людей.

– Жених… – в ужасе прошептала Исидора. – Пресвятая Дева, я не могу поверить…

– О, это было так насмешливо с его стороны – предлагать мне брак, когда на самом деле…

– Молчите! – со злостью перебила ее Исидора. – Молчите, умоляю, я не хочу знать подробностей!

– Вам больно, я могу вас понять, – не без жалости сказала Луиза. – Но давайте положим конец этой вражде хотя бы ради Генри.

– Вы выиграли, – тихо сказала Исидора, до крови впившись ногтями в собственные ладони.

– Что?..

– Вы выиграли. Я не хозяйка здесь и не хозяйка сердца дона Морисио. Никогда не была.

Луиза растерялась от такой откровенности.

– Я не знаю, что вы подумали, но все это неправда, – продолжала мексиканка. – Я никто дону Морисио. Не говорите больше ничего, я не хочу отвечать. Знайте только, что Исидора Коварубио де Лос-Льянос умеет проигрывать, и она не опустится до мести.

С этими словами Исидора покинула хижину мустангера и ушла на лесную опушку, где наконец дала волю слезам. Она плакала едва ли не впервые в жизни – даже ее отец не мог сказать, когда он в последний раз видел дочь плачущей. Вместе со слезами выходила вся боль, вся тьма, накопившаяся в душе и терзающая ее острыми когтями. Ревность, обида, ропот, жажда мести, неизбывная печаль – все это высокой волной всколыхнулось в душе мексиканки и грозило похоронить ее под собой.

Так прошло не меньше часа. Крапчатой кобылы, которая напоминала Исидоре об одном из самых горьких дней в ее жизни, уже не было в стойле возле хакале. Девушка ополоснула лицо водой из умывальника и вошла внутрь. Она присела на табурет возле постели больного и бесцельно воззрилась на пламя горящей свечи.

– Вы снова грустите, сеньорита?.. – услышала она тихий голос.

Генри смотрел на нее, улыбаясь, по большей части, одними глазами.

– Дон Энрике! Вы пришли в себя, хвала Деве Марии! Какая радость, какая радость! – Исидора в порыве чувств гладила его по щеке.

– Где я? – спросил раненый, окинув взглядом скромную хижину.

– Вы в хакале дона Морисио.

– Боже, я ничего не помню, – Генри зажмурился. – Кроме вас, донья Исидора. Спасибо вам, этого я никогда не забуду.

– Молчите, вам еще рано разговаривать, – ласково сказала Исидора.

– Только если вы пообещаете, что больше не будете печалиться, – слабо проговорил юноша, с нежностью глядя на свою спасительницу.

– Я не буду печалиться, дон Энрике, даю слово. Отдыхайте, у вас еще мало сил.

Генри с блаженной улыбкой прикрыл глаза. «Да он просто ангел», – подумала Исидора. «Только ангелы умеют так прогонять тьму».

***

Луиза, весь день проведя в седле, возвращалась домой. Воистину, за этот день с ней приключилось немало: она побывала и в аду, и в раю, когда посетила возлюбленного в лазарете и услышала от него, мечущегося в бреду после тяжелых ран, слова любви. То были слова, исходящие из самого сердца, которые невозможно подвергнуть никакому сомнению, над которыми не властна черная ревность. Если бы не страдания – его и Генри, счастье прекрасной креолки было бы полным и безоговорочным.

Дома мисс Пойндекстер поджидал отец. Он редко гневался на детей, напротив, с самого детства Луиза и Генри были окружены самым теплым родительским участием и любовью, иногда даже чрезмерной, по мнению Кассия. Но нынче Вудли переменился: он строго поджал губы и смотрел на дочь так, будто та сделала что-то непростительное.

– Луиза! – суровым тоном окликнул он ее, когда девушка, легко поднявшись на крыльцо дома, словно не проехала верхом порядка пятидесяти миль, собиралась уйти к себе в комнату.

– Отец?.. – спокойно-равнодушным голосом ответила она.

– Присядь, Луиза, нам нужно очень серьезно побеседовать. Во-первых, где ты отсутствовала до самого вечера? Кто разрешал тебе уезжать?

– Я была у Генри, – невозмутимо сказала Луиза. – Старый Зеб Стумп показал мне дорогу.

– По-моему, я ясно выразился, чтобы ты оставалась дома, – рассердился Вудли.

– Вот как?! Не знала, что я пленница в Каса-дель-Корво!

– Луиза! Я всегда давал тебе полную свободу и теперь сильно об этом жалею! Я вижу, что испортил тебя своей любовью, но не об этом сейчас речь. Во-вторых, что это за отвратительная, похабная история с мустангером?

– Я люблю его, – просто и коротко ответила она.

– Что?! – лицо плантатора вытянулось от потрясения.

– Отец, я люблю мистера Джеральда, а он любит меня. Когда все закончится, мы поженимся.

– Святые угодники! – Вудли нащупал сидение дивана позади себя, словно боялся сесть мимо. – Святые угодники! Я не верю своим ушам. Луиза!

– Да, произошло ужасное недоразумение, – твердо продолжала Луиза. – Если бы Генри случайно не увидел, как мы прощались в саду, мистер Джеральд уехал бы за наследством к себе на родину, а потом попросил бы у тебя моей руки, как благородный джентльмен.

– Какой кошмар! – ее отец промокнул вспотевший лоб шелковым платком. – Моя дочь, урожденная Пойндекстер, и мустангер!

– Он дворянин! – возмутилась девушка. – А даже если бы и был простым мустангером, я все равно вышла бы за него замуж!

– Боюсь, моя дорогая, что теперь ты не выйдешь замуж вовсе. Наша семья опозорена на весь Техас, более того, вести о твоем беспутстве совсем скоро дойдут до Луизианы. Ты опорочила не только себя, ты опорочила меня, покойную мать, брата, который по твоей милости чуть не отправился на тот свет! – Вудли распалялся все больше и больше. – А что до мустангера, то будет тебе известно, что это его майор подозревает в покушении на Генри!

– Как?! – вскричала Луиза. – Это невозможно! Спросите Генри о том, как было дело, он расскажет вам всю правду!

– Не трогай Генри, мальчик должен сначала поправиться!

– А пока он поправляется, вместо преступника повесят невинного человека?! – щеки креолки запылали от гнева.

– Его невиновность еще предстоит доказать, впрочем, как и виновность. Никто не вынесет приговор мустангеру до тех пор, пока Генри не будет допрошен, но я запрещаю сейчас приближаться к своему сыну. Слышишь, я запрещаю!

Луиза в негодовании молча выбежала из гостиной, оставив убитого горем отца в одиночестве. Вудли устало откинулся на мягкую спинку дивана и закурил сигару. Эту жизнь он проиграл вчистую.

========== Глава VIII ==========

На пустыре, что раскинулся за стенами форта Индж, посреди густых зарослей стояла полуразвалившаяся хижина-хакале. Убогое убранство и беспорядок внутри вполне соответствовали характеру ее жителя – мустангера и неуловимого бандита Мигуэля Диаса по кличке Эль-Койот. Он редко бывал у себя, предпочитая проводить свободное от разбоя время в кабаках и домах терпимости, но на этот раз его гостю посчастливилось застать хозяина дома.

– Сеньор американо! – полупьяным голосом воскликнул Диас, приветствуя капитана Колхауна. – Что привело вас ко мне?

Кассий огляделся по сторонам и, не найдя подходящей мебели, присел на конский череп у низкого стола.

– Диас, у меня очень большие неприятности, – лихорадочно блеснув серыми глазами, сказал он.

– Карамба! О вашем подстреленном цыпленке гудит весь поселок. Неужели это в самом деле вы хотели его?.. – мексиканец провел большим пальцем поперек горла, этим жестом показывая, что именно намеревался сделать его гость со своим кузеном.

– Я, – выдохнул тот. – Но я не хотел, пуля предназначалась не ему, а проклятому ирландцу, черт бы его побрал! Кто мог знать, что они поменяются одеждой?! Я увидел полосатое серапе и выпалил по нему в темноте.

– Что я вам говорил, сеньор капитан? – назидательно произнес Диас, наливая себе очередную порцию текилы. – Для этих дел надо выбрать место и выждать время, а так и на виселицу угодить недолго, клянусь всеми святыми!

– Не было у меня времени, не было! – огрызнулся Кассий. – Этот гад уезжал в ту ночь, надолго уезжал и далеко. Если бы вы раньше согласились мне помочь…

– А я и не отказывался. Случая подходящего не подвернулось.

– Так помогите же мне сейчас! Вместо пятисот долларов я дам вам тысячу!

– Пресвятая Дева Мария… Да с такими деньгами я, пожалуй, куплю себе ранчо и снова заживу как человек! – стукнул себя кулаком в грудь бандит. – Не сомневайтесь, сеньор капитан, скоро Морис-мустангер будет мертвее всех мертвых, я и сам давно на него точу зуб, тысяча чертей!

– Убить нужно не его, – перешел на шепот Колхаун. – Пока все складывается в мою пользу. Мустангер в лазарете, скоро его переведут на гауптвахту, а там и до суда не далеко. Суды в Техасе быстрые, долго разбираться с бродягой не станут. Если только мальчишка не заговорит. Тогда у меня нет шансов, Диас!

– Господи Иисусе! Да не хотите ли вы, чтобы я прикончил вашего двоюродного братца?

– У меня нет выбора! – злобно процедил капитан. – Или он, или я! Мальчишка пока валяется в беспамятстве в хижине треклятого ирландца, нужно успеть от него избавиться!

– Карамба! – разозлился Диас. – Я в это дело не стану впутываться и за десять тысяч долларов! Лес на Аламо кишит ищейками и солдатиками, меня повесят на первом же суку, тронь я хоть пальцем вашего барчонка!

– Диас, – Кассий состроил ехидную гримасу, – а что, если я скажу, что за ним ухаживает одна прекрасная сеньорита?

Диас поперхнулся выпивкой и громко закашлялся, выпучив глаза.

– Видели бы вы, – продолжал Колхаун, – как она на него глядит, слышали бы, какие ласковые слова ему шепчет…

– Тысяча чертей, о ком вы говорите?! – пришел в бешенство мексиканец.

– О некой Исидоре Коварубио де Лос-Льянос, – самодовольно ухмыльнулся капитан, забавляясь яростью собеседника.

– Проклятье! – Диас со всего маху швырнул пустую бутылку из-под текилы на пол, от чего та разлетелась на сотни маленьких блестящих осколков. – Проклятье! Я придушу щенка собственными руками, и никакие солдатики меня не остановят!

Он вскочил из-за стола и уже хотел куда-то бежать, как Кассий с силой схватил его за локоть.

– Стойте, Диас, остыньте! Я просил вас помочь, а не доставлять мне еще больше проблем! Я думал, что вы мастер своего дела, но я ошибался. Похоже, вы дилетант, раз идете на поводу у страсти!

– Кого это вы назвали дилетантом, сеньор американо? – угрожающе процедил бандит. – Клянусь кровью Иисуса Христа, вы не найдете никого искуснее Эль-Койота ни в Техасе, ни в целой Мексике! Тем более, когда речь идет о таком деле, карамба!

– Отлично, – Колхаун отпустил его локоть и поправил воротник капитанского кителя. – В таком случае, сеньор Диас, нам нужно разработать план.

***

Шли дни. Форт Индж и его окрестности на много миль потрясла история о несостоявшемся убийстве молодого Пойндекстера коварным соблазнителем его сестры, впрочем, далеко не все были так уверены в виновности Мориса-мустангера. Многие, знавшие его лично, сомневались, что ирландец в самом деле способен на такое чудовищное преступление, но чего нельзя отрицать, так это того, что пикантная история его отношений с дочерью плантатора смаковалась во всех подробностях и в разудалых салунных компаниях, и в чопорных светских кругах. Особо преуспели в этом знатные дамы разных возрастов, большинство из которых тайно мечтали если уж не оказаться в объятьях молодого красавца, то хотя бы поймать на себе его восхищенный взгляд. Злорадство над опозорившейся юной королевой Техаса и зависть к ней делали свое пагубное дело – имя Луизы Пойндекстер не сходило с уст сплетников.

Сама же Луиза, казалось, нисколько не переживала по этому поводу. Все ее мысли были заняты тревогой о предстоящем суде, на котором ее возлюбленный должен был предстать в качестве обвиняемого. Она не сомневалась, что Генри сможет пролить свет на это темное дело, и Мориса оправдают, но кто же в таком случае стрелял?

– Кузина Лу, – Кассий неслышно поднялся на асотею и встал позади нее, неподвижно сидевшей на плетеном кресле и смотревшей в сторону форта.

– Чего тебе, Каш? – равнодушно спросила Луиза, не оборачиваясь.

– Нам нужно поговорить, – он сел напротив и пытливо взглянул на двоюродную сестру. – В сложившихся обстоятельствах…

– Я не выйду за тебя замуж, – предвосхитила его слова девушка.

От неожиданности Кассий потерял дар речи на несколько мгновений.

– Послушай, Лу, я не понимаю твоего упрямства. Не секрет, что репутация нашей семьи сильно пострадала. Дядя Вудли на грани разорения, ты ославлена на весь штат, скажи, кто, кроме меня, протянет руку помощи родным?

– Я не нуждаюсь в твоей руке, – уверенным тоном повторила Луиза.

– Да, я понял, что ты не думаешь головой даже на два шага вперед, – Колхаун начинал злиться. – Только самая безрассудная девушка могла связаться с оборванцем из прерий и поставить под удар все, что у нее есть. Твоего мустангера повесят, в лучшем случае сошлют на каторгу, и что тогда?

– Его оправдают.

– Я бы не был настолько в этом уверен.

– Но ведь Генри не умер, так?! – вспылила мисс Пойндекстер. – Он все еще может говорить, и он расскажет всем, что не было никакой ссоры на лесной просеке, никакой драки!

– Ты рассуждаешь об этом так, словно была там и видела все собственными глазами, – презрительно фыркнул Кассий. – Откуда тебе знать, что они помирились? Ты слепа, Луиза, тебя ослепила любовь к проходимцу! Да будь он хоть самим Эль-Койотом, ты и тогда бы сказала, что он не хотел зла Генри!

– Довольно!

– Луиза! – взмолился капитан Колхаун. – Никто не будет заботиться о тебе так, как я, никто не будет так любить! В твоих руках твоя жизнь, моя жизнь, жизнь отца и брата! Если ты совершишь очередную ошибку, она будет иметь слишком, слишком высокую цену!

– Меня утомил этот разговор, – Луиза встала, придерживая пышную юбку из кисеи, и направилась к лестнице.

– Чертов ирландец! – в очередной раз тихо выругался Кассий и плюнул себе под ноги, глядя вслед Луизе, чья точеная фигурка в белом кринолине величаво проплыла по асотее и исчезла внизу.

***

Полторы недели понадобилось на то, чтобы обвиняемый по делу о покушении на убийство Генри Пойндекстера пришел в себя. Он сильно пострадал в жестокой схватке с хищником из лесной чащи, едва не скончавшись от полученных ран, но все же здоровье Мориса оказалось достаточно крепким, чтобы выдержать этот удар.

Сразу по выздоровлении его перевели на гауптвахту – слишком многие обстоятельства свидетельствовали против мустангера. Показания Луизы и Кассия о ссоре в саду и револьвере, рассказ Обердофера о том, как молодой Пойндекстер в крайне возбужденном состоянии приехал ночью в гостиницу и разыскивал мистера Джеральда, следы борьбы на земле у просеки – все это указывало на то, что между молодыми людьми произошла кровопролитная стычка, причина которой была очевидна – честь прекрасной мисс Пойндекстер. Однако же главной фигурой в деле оставался сам Генри, которого врач строго-настрого запретил допрашивать до поры до времени, чтобы не вызвать у больного нервного потрясения. Заседание суда, к неудовольствию общественности, отложили до полного восстановления пострадавшего. И знать, и простой люд были в предвкушении красочного действа.

Фелим был единственным, кому позволили войти в камеру к заключенному. От радости встречи с господином и от страха за его судьбу бедный ирландец не мог связать и двух слов.

– Баллибалах! Мистер Морис, ну как же вышла такая беда?

– Фелим, не тревожься так, – ободряюще сказал ему мустангер. – Вот увидишь, я с честью выйду из этой ужасной истории. Скажи мне, – его голос стал чуть тише, а глаза засверкали, – ты видел Луизу? Как она?

– Вся испереживалась из-за вас, исхудала, бедная. Рвалась увидеться с вами, да ее на гауптвахту не пустили.

– Что ж, – лицо Мориса стало печальным, – она тоже сможет все выдержать. Но мне не дает покоя вопрос: кто стрелял в Генри?

– Святой Патрик, да кто же может знать? – округлил глаза Фелим.

– Я предполагаю, что тот, кто чуть не убил его, на самом деле хотел убить меня. Да, так и есть, ведь мы поменялись одеждой!

– Мистер Морис!.. – слуга поразился еще сильнее.

– Это странно, – рассуждал мустангер, – у меня нет недоброжелателей, если не считать Диаса. Но в последнее время мы почти не враждовали, не могу представить, что могло бы заставить его поехать убивать меня той ночью. Постой, Фелим, есть такой человек! – его осенила страшная догадка.

– Кто же это? Неужели… – Фелим пришел в полный ступор, подумав о капитане Колхауне, с которым недавно дрался на дуэли его господин, и не решился произнести эту фамилию вслух.

– Фелим, где Генри? – с тревогой в голосе спросил Морис.

– В вашей хижине, – как ни в чем не бывало ответил ирландец. – Да вы не волнуйтесь, к нему часовых приставили.

– Часовых… Слушай, Фелим, это очень важно! Мистера Генри нужно забрать оттуда как можно скорее, ты понял меня? Скажи его отцу, чтобы немедленно увез его домой!

– Фелим в эти дела не суется, у них там врач все решает.

– Фелим, его жизнь может быть в опасности! – едва не закричал Морис на своего слугу. – Который час?

– Вечер уже, мистер Морис.

– Завтра утром – крайний срок. Давай же, езжай в Каса-дель-Корво, поторопись! Надеюсь, за это время с Генри не случится ничего страшного…

========== Глава IX ==========

Ночная тишина окутала лес и уединенную хижину, стоявшую посреди чащи. Возле нее слегка задремали часовые – время было уже позднее, и усталость брала верх над служебным долгом. В маленьком окне горел тусклый огонек свечи – постояльцы хижины не спали.

Генри уже свободно вставал с постели и стремился делать все самостоятельно, несмотря на беспокойство заботливой сиделки. Это был их последний вечер в хакале Мориса-мустангера – наутро отец собирался забрать выздоравливающего юношу домой.

– Завтра вы наконец-то окажетесь на своей асьенде, дон Энрике, – с улыбкой сказала Исидора, глядя на подопечного.

– Да, – с неудовольствием ответил Генри, – но мне жаль покидать это место.

– Неужели вы не соскучились по дому и родным?

– А вы? – он внимательно посмотрел в ее глаза, пытаясь уловить то же чувство, которое испытывал сам – тоску от предстоящей разлуки.

Исидора смущенно отвела взгляд.

– Я скоро уеду на Рио-Гранде к отцу, но обязательно навещу вас после в Каса-дель-Корво.

– Отец сказал, что я должен буду дать показания в суде, – сообщил Генри.

– Вы догадываетесь, кто мог вас ранить?.. – осторожно поинтересовалась Исидора, не желая тревожить его лишними переживаниями.

– Не имею ни малейшего представления, – пожал плечами юноша. – Возможно, это был кто-то из бандитов, странно лишь, что меня не ограбили – при себе у меня были золотые часы и кое-какие деньги.

– Будьте внимательны, Дон Энрике, ваши слова могут спасти от виселицы невиновного человека.

– Вам что-нибудь известно, донья Исидора?

– Нет, – покачала головой мексиканка, – я ничего не знаю. Но суд в Техасе жестокий.

– Да, я заметил, нравы здесь далеко не луизианские, хотя законы те же самые, – улыбнулся Генри. – Как же вы, такая хрупкая девушка, ничего не боитесь?

– Я боюсь многого, – задумчиво сказала Исидора и помолчала несколько мгновений. – Я очень боялась, что вы умрете, дон Энрике.

– А я боялся другого, – приблизившись к ней, Генри затаил дыхание от трепета.

– Чего же именно? – Исидора, замерев, слушала частое биение сердец, стучащих совсем близко друг от друга, не разбирая, чье сердце колотится более бешено – ее собственное или Генри.

– Того, что умру и не успею сказать, что я люблю вас.

– Что?.. – растерянно переспросила мексиканка, чувствуя, как земля уплывает из-под ног.

– Я люблю вас, – уверенно произнес юноша, глядя в черную бездну ее глаз, – с той самой минуты, как впервые увидел на балу в Каса-дель-Корво. Я потерял сон и покой, думая только о вас, милая Исидора.

Вместо ответа она потянулась к его губам, чтобы одарить их пылким поцелуем. Происходящее казалось ей каким-то безумием, в котором вопреки всему хотелось раствориться, исчезнуть без следа. Она и молодой Пойндекстер влюблены друг в друга – что может быть более странным? Но вместе с тем Исидору посетило непередаваемое чувство радости, словно измученного жаждой путника в засушливой прерии, неожиданно нашедшего источник с чистой родниковой водой. Она искала в его бережных объятьях защиты от всего самого мрачного, скверного, постыдного, что было в ее душе, и находила. Генри был живым и теплым, как солнце, в лучах которого грелась Исидора. Это тепло разливалось по всему телу, обволакивало сердце, залечивая его кровоточащие раны. Морис был льдом, Генри – огнем, пусть с виду слабым и неприметным, зато ласковым и неугасимым.

– Исидора! – восторженно прошептал он, от счастья чувствуя себя на седьмом небе. – Моя Исидора! Я не хочу расставаться с тобой ни на миг! Послушай, я завтра же скажу отцу, что женюсь на тебе, а потом мы поедем на Рио-Гранде. Там я попрошу твоей руки, и мы обвенчаемся как можно скорее. Хочешь?.. – с надеждой спросил Генри, лаская ее вьющиеся локоны.

– Энрике… – все еще не веря в то, что это не сон, ответила Исидора. – Но ты так слаб, ты пока болен…

– Ерунда! Если ты рядом, мне все по плечу! – решительно заявил он.

– Хорошо, хорошо, – радостно улыбалась девушка, отвечая на многочисленные поцелуи, но вдруг в ее памяти всплыл образ, тотчас заставивший ее помрачнеть.

– Что такое, любовь моя? – встревожился Генри, увидев ее смятение.

– Ничего, просто я вспомнила… Вспомнила о твоем ранении, о том, как чуть не потеряла тебя. Энрике, милый, давай подождем, пока найдут того, кто на тебя напал?

– Но у меня нет врагов! Некому желать мне смерти, то происшествие просто трагическая случайность. Ну, не нужно бояться! Иди, я обниму тебя.

Исидора прижалась к нему, стараясь, однако, не бередить еще не до конца затянувшуюся рану на его груди. В голове набатом звучала всего одна фамилия: Диас! Раньше Исидора не придавала значения угрозам бандита, считала их пустым бахвальством, но теперь у нее кровь стыла в жилах при мысли о том, в какую ярость придет Эль-Койот, узнав о ее скорой свадьбе. Нет, она не сможет пережить, если с Генри что-нибудь случится! Пусть уж лучше будет живым вдали от нее, чем ляжет в могилу с обручальным кольцом на пальце.

– Да ты вся дрожишь! – не на шутку взволновался юноша. – Что с тобой, голубка моя? Расскажи мне.

Исидора разрыдалась у него на плече. Что за ужасная судьба – неужели бедной мексиканке никогда не суждено быть счастливой рядом с тем, кого она любит?

Генри растерянно гладил ее по густым темным волосам, ниспадавшим на плечи и спину. Он отдал бы все на свете, чтобы не видеть слез любимой, но у нее, похоже, были причины так страдать.

Снаружи раздался выстрел ружья, заставив влюбленных вздрогнуть в объятьях друг друга. Точно в кошмарном сне, из леса донеслись воинственные восклицания.

– Команчи! – в ужасе прошептала Исидора. – Это команчи!

Она схватила свой револьвер, чтобы защищаться от неожиданно пожаловавших дикарей. Генри снял ружье со стены и встал рядом с ней. Часовые снаружи героически отстреливались от все прибывающих врагов, но в какой-то момент выстрелы стихли – вероятно, караульные были убиты. На эту же мысль наводили и победные возгласы индейцев, празднующих свой первый триумф этой ночью.

– Их не меньше двадцати, судя по голосам, – быстро сообщила мексиканка. – Энрике, будь готов!

Удар сотряс дверь хакале, которая тут же слетела с петель и рассыпалась щепками. На пороге стоял индеец в полном боевом раскрасе, замахивающийся томагавком. Точный выстрел ружья поверг нападавшего. Исидора наградила любимого восхищенным взглядом и тут же вскинула револьвер: в хижину ломились новые враги. Они также встретили свою смерть, едва переступив порог.

– Сколько у нас всего патронов? – спросил Генри, напряженно наблюдая за дверным проемом.

– Боюсь, на всех не хватит! – Исидора выстрелила в очередного раскрашенного туземца.

Позади них гремели удары, трещали доски – один из команчей в буквальном смысле прорубал себе вход в осаждаемое жилище. Пуля угодила ему в голову.

– Да сколько же вас там? – рассерженно пробормотал Генри, перезаряжая ружье.

Внезапно все затихло. Юноша уже хотел начать радоваться победе над дикарями, но Исидора посмотрела на него с выражением серьезным, как никогда прежде.

– Плохой знак, – приглушенно сказала она. – Они собираются взять нас измором.

– Исидора… – судорожно сглотнув, Генри указал ей в сторону крыши. – Мы горим.

Пламя своими смертоносными языками начало стремительно расползаться по стенам хижины. Было похоже на то, что индейцы выпустили по хакале огненные стрелы, и выход был лишь один: прямиком в их лапы. Несчастных жертв выкуривали из их убежища, точно кротов из норы.

Пожар охватывал все больше пространства вокруг Генри и Исидоры. Выбирая между смертью от огня и поруганием и гибелью от рук команчей, влюбленные не сговариваясь предпочли первый вариант. Они крепко обнялись и смотрели лишь в глаза друг другу, будто не замечая ни страшных отблесков пламени в зрачках, ни дыма, постепенно заволакивающего хижину. Несколько минут – это много для любви или мало? Если это последние минуты жизни, то, вероятно, много. Редко кому удается перед смертью видеть взгляд самого дорогого сердцу человека, но в нем нет горечи поражения и скорби, в нем безграничное торжество любви – любви, над которой не властна ни сама смерть, ни все силы ада.

– Я люблю тебя… – беззвучно произнес Генри.

– Я люблю тебя, – одними губами ответила Исидора.

– Карамба! – со злостью по-испански воскликнул вошедший в горящее хакале индеец и набросил на обоих лассо, сильно сковав их движения. – Что вы тут устроили? А ну, на выход, живо!

Он дернул за веревку, заставляя пленников следовать за ним.

– Диас! – Исидора догадалась, что нападение индейцев было лишь маскарадом. – Не смейте!

– Тысяча чертей, да вы никак тут сгореть решили? – кашляя от дыма, прорычал бандит. – Нет, детки, нам с вами еще есть, о чем потолковать. Живо за мной!

***

В заброшенной хижине посреди глухого леса грозный головорез сидел за столом и с лязгом точил нож. Увидев, что оба его связанных пленника очнулись, он прервал свое занятие, подошел к ним и резким грубым движением вынул кляпы из их ртов.

– Вот и славно, сеньор американо, – издевательски процедил еще не смывший краску с лица Мигуэль Диас, склонившись над юношей. – Уж теперь мы поговорим как следует.

Генри, ослабевший после чудовищной встряски, молча, но с достоинством смотрел на своего мучителя.

– Значит, не хотим разговаривать?.. А зря-я, сеньор американо, совсем скоро вы замолчите навеки. Я и так проявляю к вам удивительное великодушие, тысяча чертей! Да вы должны были уже обуглиться в той поганой лачуге, как того хотел ваш братец!

Пойндекстер вздрогнул, не веря в услышанное, но по-прежнему ничего не отвечал бандиту.

– Проклятые янки! – не сдерживая ярости, прошипел Эль-Койот. – Что вам нужно на чужой земле, зачем вы лезете сюда, зачем крадете наших женщин?! Вам что, мало своих белоручек? Исидора! – горячо обратился он к пленнице. – Исидора, страсть очей моих, как ты могла опуститься до этого бледного сопляка?! Я предупреждал, что никто не заключит тебя в объятья, кроме меня!

– А я предупреждала вас, дон Мигуэль, чтобы вы не стояли на моем пути, – гордо ответила Исидора с нескрываемым презрением к разбойнику.

Тот засмеялся сначала тихонько, будто всхлипывая, постепенно переходя на громогласный хохот.

– Карамба! А иначе что? Твой бледнолицый рыцарь вызовет меня на поединок? Ха-ха-ха, давно я так не веселился, клянусь всеми святыми!

– Вы пожалеете об этом, Диас, – грозно сверкнула глазами девушка, тщетно силясь освободиться от крепких пут.