Текст книги "Повесть о старом Техасе (СИ)"

Автор книги: Nataniel_A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Тем временем всадники подъехали к воротам Каса-дель-Корво. Генри намеревался сопровождать Исидору дальше, до асьенды ее дяди, но девушка вежливо отказалась от его услуги. Она посмотрела наверх и встретилась глазами с соперницей.

– Донья Исидора, это моя сестра Луиза, – добродушно проговорил Генри. – Вы, конечно, помните ее.

– Да, я помню, – еле слышно процедила Исидора, легким кивком поприветствовав американку, на что та ответила ей тем же, согласно правилам приличия.

«Как смотрит! Точно она здесь королева. Пресвятая Дева Мария, да в ней спеси больше, чем во всех янки, вместе взятых», – про себя возмущалась Исидора.

«Она торжествует надо мной», – надев маску гордого безразличия, мысленно сокрушалась Луиза. «Решила явиться сюда лично и показать свое превосходство, даже не постеснялась втянуть в это Генри! Наверняка они с Морисом смеялись над моим подарком и над моими глупыми чувствами, которые я по неосторожности проявляла перед ним. О, глупая, глупая Луиза Пойндекстер!»

«Пусть не думает, что сможет завоевать сердце дона Морисио!» – продолжала молчаливый диалог с соперницей мексиканка. «Он мой! Только мой! Не будь я Исидора Коварубио де Лос-Льянос, если отдам его этой бледной выскочке!»

Последняя мысль Исидоры была столь очевидна по выражению ее лица, что Луиза, собрав все силы, презрительно улыбнулась, как бы говоря: «Милая, вы забываете, с кем имеете дело. Я аристократка, благородная леди, так что забирайте себе своего торговца лошадьми, мне он не нужен».

Исидора с еле сдерживаемой яростью галопом помчалась дальше по дороге, подняв за собой пыль столбом.

– Что произошло? – растерялся Генри, спрашивая не то Плутона, встречавшего его у ворот, не то Луизу, не то самого себя. – Неужели я сказал что-то не то, обидел ее?.. Луиза! – позвал он сестру и обнаружил, что та покинула асотею.

========== Глава III ==========

Небо над прерией заволокло плотными свинцовыми тучами, порывистый ветер заставлял высокую траву низко нагибаться к земле, в воздухе пахло приближающейся грозой. Исидору, казалось, надвигающаяся буря совсем не страшила – она отпустила свою лошадь пастись, а сама отправилась гулять в кипарисовую рощу неподалеку от асьенды дона Сильвио. Впрочем, прогулка – не самое подходящее слово для описания занятия томящейся от неизвестности и страстной любви молодой девушки. Исидора мучилась единственным вопросом: любима она или нет?

Она прикрыла глаза: вновь и вновь в памяти оживал день, вернее, вечер, навсегда оставивший след в сердце. Тогда солнце понемногу начинало клониться к закату, но молодая сеньорита де Лос-Льянос пренебрегла просьбой дяди задержаться в гостях еще на одну ночь, чтобы отправиться в путь на Рио-Гранде утром. Исидора рассчитывала перебраться через границу до наступления темноты без каких-либо происшествий – она была уверена в своем быстроногом мустанге и в собственном умении владеть револьвером и лассо.

На отдельном участке дороги степь перемежалась с густыми зарослями кустарника. Путники знали, что именно здесь следует проявлять особую осторожность, и Исидора не была исключением, несмотря на свою смелость. Ей послышался шорох, и мексиканка привстала на стременах, пытаясь уловить его направление. Сердце забилось быстрее, дыхание участилось, а пальцы легли на рукоять револьвера – любая уважающая себя дочь прерий должна уметь постоять за свою жизнь и честь.

Точно по сигналу, из зарослей выскочили с десяток разукрашенных бронзоволицых дикарей с воинственными воплями. Исидора попыталась усмирить вставшего на дыбы коня, норовившего растоптать врагов, и несколько раз беспорядочно выпалила по нападавшим, но тех это ни капли ни смутило – они окружили девушку вместе с лошадью более чем надежно. Исидора почувствовала, как на ее груди тугой петлей затягивается лассо, не дает ни пошевелиться, ни вздохнуть. Она пленница этих бесчестных негодяев, о Пресвятая Дева, защити свою рабу!

Внезапный выстрел прозвучал среди пьяных выкриков подобно раскату грома. Предводитель шайки повалился на землю с простреленным бедром, а его товарищи замешкались от неожиданности, дав преимущество таинственному спасителю их жертвы. Еще три точных выстрела, и индейцы бросились врассыпную, будто трусливые койоты. К Исидоре подъехал всадник и одним движением охотничьего ножа освободил ее от пут.

– Скачите, сеньорита, скачите во весь опор! – быстро произнес он по-испански, впрочем, мексиканке не нужны были лишние указания.

Вместе они помчались прочь от злополучных зарослей, оставив поверженных дикарей ни с чем. Только подъезжая к Рио-Гранде, Исидора смогла рассмотреть человека, выручившего ее если не из лап смерти, то во всяком случае избавившего от ужасного позора. Опускающаяся тьма не помешала девушке увидеть правильные, благородные и мужественные черты лица и бездонные синие глаза, которые, казалось, смотрели прямо в душу.

– Сеньор, я перед вами в неоплатном долгу! – от всего сердца поблагодарила Исидора спасителя, чувствуя, как тает под взглядом ослепительно красивого молодого человека в одежде мексиканца.

– Что вы, я поступил так, как поступил любой бы на моем месте, – ответил он бархатным баритоном. – Я всего лишь выполнил свой долг. Надо сказать, вы поступили неосмотрительно, отправившись в дорогу в такой час, да еще одна.

– О, я не раз уже так ездила, – смуглые щеки девушки полыхнули румянцем, – но Дева Мария берегла меня. Не сомневаюсь, что и в этот раз по Ее воле вы оказались на моем пути.

– Не стоит рисковать понапрасну, – обворожительно улыбнулся незнакомец.

– Но скажите, как вас зовут? Я обязана знать имя благородного человека, выручившего меня из беды.

– Мое имя Морис Джеральд, – скромно представился всадник, отвесив легкий поклон. – Я мустангер и живу на Аламо. А вы, должно быть, донья Исидора Коварубио де Лос-Льянос?

– Откуда вы знаете?.. – с замиранием сердца спросила Исидора.

– На нижней Леоне о вашем бесстрашии ходят целые легенды. Но не забывайте об осторожности, сеньорита. Я проводил вас до границы, дальше мне идти нельзя.

– О, не беспокойтесь, со мной все будет в порядке! – восторженно заверила его девушка. – Асьенда моего отца находится всего в паре миль отсюда, и дорога гораздо безопаснее, чем в Техасе.

– И все же, выполните мою просьбу. Пришлите по прибытии домой кого-то из слуг прямо сюда, чтобы я знал, что с вами все хорошо.

– Непременно, сеньор, непременно! – заулыбалась мексиканка и повернула коня. – Спасибо вам, дон Морисио, да хранит вас Господь и Пресвятая Дева!

– …Как приятно увидеть прекрасную розу посреди колючек! – хриплый грубоватый мужской голос заставил Исидору вынырнуть из грез и воспоминаний.

– Дон Мигуэль? – вздрогнув, она инстинктивно потянулась к кобуре. – Что вам от меня нужно?

– В сущности, ничего, прелестная донья Исидора, – сально ухмыльнувшись, незваный гость провел указательным пальцем по усам. – Всего лишь соскучился по взгляду ваших дивных глаз, по вашему нежному голоску, звенящему, как горный ручей…

– Оставьте свою лесть и прекратите преследовать меня, – с раздражением проговорила Исидора. – Я не нуждаюсь в вашем обществе.

– Неужели? – гневно сверкнул глазами Мигуэль Диас, разбитной мустангер и известный в округе бандит. – А чье же общество вы предпочитаете?

– Это не ваше дело.

– Ходят слухи, что за вами увивается молодой американо. Тот, что заселился на бывшую асьенду старого Алвареса. Ну и зрелище! Разве мужчина вроде него должен быть рядом с такой пантерой, с такой неукротимой хищницей, как неотразимая сеньорита де Лос-Льянос? Карамба!{?}[Черт побери (исп.)] Да его даже мужчиной-то не назовешь – хиляк, которого и одна пуля прикончит на месте. Этот жалкий американо больше похож на девицу.

– Довольно! – разозлилась Исидора. – Вам не кажется, дон Мигуэль, что вы многое себе позволяете?

– Но я не ревную вас к нему, упаси меня Господь! – невозмутимо продолжал Диас. – Это было бы ниже моего достоинства, клянусь всеми святыми. Этот закормленный щенок не соперник мне хотя бы потому, что вы, прекрасная донья Исидора, терпеть не можете тех, кто заглядывает вам в рот. Я совершил самую страшную ошибку в жизни, открывшись вам о своих пламенных чувствах! Как только я сделал это, вы тотчас потеряли ко мне интерес!

– Не льстите себе, дон Мигуэль! Я никогда не проявляла к вам того интереса, о котором вы сейчас толкуете. Да, я восхищалась вами как наездником, но лишь потому, что не знала о темных делах, которые вы творили под покровом ночи.

– Не лгите, донья Исидора, – Диас приближался к ней медленной угрожающей поступью, точно хищник к добыче. – Я помню, с какой страстью вы смотрели на меня там, на асьенде вашего отца, когда я укрощал самых бешеных его быков и лошадей. О, я не должен был отвечать взаимностью, не должен, иначе бы ваше сердце до сих пор принадлежало мне, клянусь кровью Иисуса Христа! Проклятый ирландец оказался гораздо умнее несчастного Диаса.

– Что?! – возмущенно воскликнула девушка.

– Вы же целый год гоняетесь за ним по всей прерии, как за диким мустангом, об этом знают все, донья Исидора. Мне следовало бы поступить так же, заставить вас мучиться от любви как можно дольше. Вы любите покорять, вы любите недоступных!

Исидора свистом подозвала к себе лошадь с пастбища.

– Но я для себя давно все решил! – с жаром говорил бандит, потеряв всякое самообладание. – Если вы не будете принадлежать мне, то не будете принадлежать никому! Клянусь муками Спасителя, вы моя и ничья больше – либо вы окажетесь в моих объятьях, либо в свои вечные объятья вас примет могила!

– Вот как? – спокойным тоном произнесла Исидора, поставив ногу в стремя седла подбежавшего на зов коня и незаметным движением снимая с луки небольшое лассо. – Вы забываете, дон Мигуэль, с кем говорите. Я не одна из тех кабацких цыганок, к обществу которых вы привыкли. На берегах Рио-Гранде не сыскать фамилии более знатной, чем моя, и поверьте, если у вас поднимется на меня рука, следующим, кто попадет в объятья могилы, окажетесь вы.

В одно мгновение в воздух взвилась петля и затянулась вокруг спесивого разбойника. Он повалился, как подкошенный сноп, изрыгая самые грязные проклятья.

– Не смейте угрожать мне, Диас, – прошипела Исидора, склонившись к узнику. – Вот-вот начнется проливной дождь, он остудит ваш пыл. А после кто-нибудь из слуг моего дяди развяжет вас. Или не развяжет, это как я решу.

Она поскакала прочь из рощи, а Мигуэль Диас остался лежать связанный на земле, слушая удаляющийся топот копыт.

***

Кассий Колхаун, уже вставший с одра болезни, вышел подышать свежим воздухом на асотею, держа раненую руку на перевязи. Он увидел, как внизу Плутон седлает вороного Генри и спустился в гостиную, влекомый любопытством. Генри воодушевленно напевал новоорлеанский вальс, жонглируя спелым яблоком, взятым из хрустальной вазочки на столе.

– Куда это ты собрался в такую рань, дорогой кузен? – с подозрением спросил его Кассий.

– Навестить друзей, – беззаботно ответил юноша. – А что?

– Кого ты называешь друзьями? Уж не грязного ли ирландца, торгующего лошадьми?

– Я вижу, что ты начал поправляться, Каш. Когда ты был болен, то не грубил.

– Я-то начал поправляться, а вот ты, похоже, совсем ослеп, – капитан Колхаун присел на кресло. – Ты прост, как пять центов, тебя с легкостью обведет вокруг пальца любой.

– К чему ты клонишь? – Генри начинал раздражать этот разговор. – Скажи прямо, я не люблю, когда ты ходишь вокруг да около.

– Вот например, ты совершенно не умеешь обращаться с женщинами.

– Что?.. – смущенно переспросил Пойндекстер.

– Передо мной можешь не притворяться, что равнодушен к темноглазой сеньорите, я не Луиза и даже не дядя Вудли, – Кассий закурил сигару прямо в гостиной. – Я подумал, что тебе будет интересно узнать о ней один факт. И не только о ней, но и о твоем обожаемом торговце лошадьми.

Генри твердо решил не поддаваться на провокации двоюродного брата, но услышав последнюю фразу, невольно насторожился, сердцем смутно предчувствуя неладное.

– Я знаю, что ты часто бывал в гостинице Обердофера, навещал так называемого друга, но если бы ты ненадолго там задерживался, то услышал бы немало любопытного. Хотя бы о том, что племянница благородного дона Сильвио Мартинеса давно уже сходит с ума по безродному мустангеру, а тот держит ее на длинной привязи: близко не подпускает, но и не отталкивает. Однако кое-кто полагает, что их связывают более чем тесные отношения. Боюсь, кузен Генри, тебе ничего не светит с этой красоткой, да еще при твоем-то «искусстве» обольщения.

Юноша слегка пошатнулся после слов Колхауна.

– Почему я должен тебя слушать? – дрогнувшим голосом возразил он. – Тебе не нравится мистер Джеральд, и ты решил его оклеветать. И он, и донья Исидора честные люди, я не верю…

– Тоже мне, «мистер» нашелся! – гневно плюнул в пепельницу Кассий. – Обычный бродяга. Можешь не верить, сколько хочешь, но потрудись расспросить народ – каждая собака на нижней Леоне и Аламо знает, что Исидора бегает за мустангером!

– Довольно, я не люблю собирать сплетни, – через силу произнес Генри и на ватных ногах ушел в свою спальню.

Он дышал тяжело, словно бы горячий воздух нестерпимо обжигал его легкие. Не может быть – Исидора влюблена в Мориса! Но чем подробнее Генри вспоминал их с Исидорой встречи, тем больше приходил к неутешительным выводам. Ее внимание и интерес к мистеру Джеральду вряд ли можно было объяснить простым дружеским участием, да и в самом деле наивно полагать, что сердце прекрасной мексиканки до сих пор свободно! Разве могут такие девушки никого не любить, разве могут не пламенеть страстью их души? Генри Пойндекстер, как ты глуп!

– Масса Генри, – дверь спальни приоткрылась, и внутрь заглянула черная, лоснящаяся физиономия Плутона, – ваш вороной ждет вас, уже бьет копытом.

– Распрягай его, Плутон, – бесцветным тоном сказал юноша. – Я сегодня никуда не поеду.

========== Глава IV ==========

За пару недель брат и сестра Пойндекстеры будто бы поменялись местами: вначале Луиза ходила молчаливая, неприветливая, почти не выходила на воздух и заставляла домочадцев переживать за свое состояние; Генри же постоянно был в приподнятом настроении и надолго куда-то отлучался на своей лошади – то ли ездил на тайные свидания, то ли просто в одиночестве гулял по прерии, наслаждаясь солнцем, ветром и самой жизнью. Но неожиданно все переменилось – за завтраком, обедом и ужином только и были слышны ласковые и благодушные речи юной хозяйки Каса-дель-Корво, а молодой плантатор едва ли мог проронить хотя бы одно слово. Вудли Пойндекстера такое положение дел серьезно беспокоило: он хотел видеть обоих своих детей счастливыми, радостными, но что тот, что другой упрямо отмалчивались на расспросы отца о причинах своей тоски. Кассий же знал, почему грустит его кузен, но теплая улыбка на устах Луизы заставляла его мучиться ревнивыми подозрениями.

– Генри, сегодня такой чудесный день, поехали на прогулку! А хочешь, я достану лук, и мы пойдем в сад стрелять по яблокам? – Луиза пыталась расшевелить брата, больше недели пребывавшего в угнетенном расположении духа.

– Не надо, Луиза, иди одна, – сквозь грусть улыбнулся ей Генри. – Я, возможно, присоединюсь к тебе, но позже.

– Ты всегда так говоришь, но не приходишь. Генри, признайся, ты в кого-то влюблен? – она задорно прищурилась. – Кто она? Расскажи мне. Это кто-то из сестер Гамильтон? Готова поспорить, что одна из них неровно дышит к тебе.

– Придумаешь тоже! – шутливо возмутился юноша. – Я ни в кого не влюблен. Просто мне тоскливо.

Когда Луиза вспомнила о собственной недавней тоске, по ее лицу будто бы скользнула мрачная тень – всего на мгновение – и тут же уступила место более привычной счастливой улыбке.

– Хорошо, я не буду надоедать тебе. Но если вдруг захочешь погулять, я жду тебя в саду.

Она вспорхнула, точно птичка, прошелестев пышными оборками белого платья, и легкой поступью покинула комнату брата. Генри устало посмотрел ей вслед. Хотел бы он резвиться вместе с сестрой на лужайке возле дома, как в детстве, но печаль, сковавшая душу, не давала даже улыбнуться. Все его мысли занимала лишь Исидора – очаровательная, невероятная, единственная, но такая далекая, как яркая звезда на ночном небосклоне, и чем сильнее Генри старался вырвать чувство к ней из сердца, тем больше оно прорастало в нем корнями.

***

Безветренная лунная ночь наполнила воздух приятной легкой прохладой. Идеально круглый, словно очерченный циркулем диск луны заливал бескрайнюю прерию серебристым светом, играл яркими бликами в спокойных водах реки, освещал густые кроны тропических деревьев. Все вокруг замерло, и была слышна удивительная мелодия ночи – треск цикад и редкие, далекие голоса птиц и животных.

Однако Генри не слышал этой мелодии. Он крепко заснул, что удалось ему едва ли не впервые за последнее время из-за мучившей его несколько ночей подряд бессонницы. Но и на этот раз ему не суждено было выспаться – кто-то с силой расталкивал его.

– Генри! Генри! – услышал Пойндекстер возбужденный шепот двоюродного брата. – Вставай! Говорю, поднимайся, черт бы тебя побрал!

– Что такое, Каш? – Генри продрал заспанные глаза и уставился на него непонимающим взглядом. – На нас напали? На асьенду пробрался вор?

– Хуже! – суетился вокруг него Кассий. – Одевайся скорее, пока наш дом и наш род не опозорены окончательно!

– Да что произошло, в конце концов? – встревоженно спросил юноша, наспех застегивая пуговицы.

– Идем со мной, сейчас ты все увидишь своими глазами!

Колхаун тихо вывел кузена к саду у реки, велев ступать как можно тише. Они притаились чуть поодаль от центрального фонтана за массивными стволами деревьев, откуда отставной капитан указал Генри на две фигуры – мужскую и женскую – возле зарослей акации.

– Взгляни туда! – прошептал Кассий. – Что ты видишь?

От потрясения Генри замер в одной позе, точно статуя. До его слуха доносились два голоса, которые он узнал тотчас же, как услышал обрывки нежных фраз. Один принадлежал Морису-мустангеру, а другой – Луизе.

– Чт-то… Что это значит, Каш? – заикаясь, пробормотал он.

– Это значит, что твоя сестра, твоя драгоценная сестра попала в лапы этого шакала, этого развратника, этого грязного, омерзительного конокрада! – с ненавистью прошипел Колхаун. – И что, ты будешь стоять здесь, разинув рот? Позволишь ему обесчестить Луизу? Ну же, Генри, где твоя злость?! Этот тип отнял у тебя женщину, сейчас он опозорит твою сестру!

– Я… – Генри едва не задохнулся от нахлынувшего гнева. – Я убью его!

– Вот это правильно, вот это хорошо! Это поступок, достойный мужчины, а не безусого юнца! Держи, – Кассий спешно сунул ему в руки шестизарядный револьвер Кольта и пихнул кузена вглубь сада, – всади в него все пули, отправь нечестивца в ад! Защити свою семью, докажи, что ты не просто так носишь фамилию Пойндекстер!

Идиллическую картину свидания влюбленных разрушило внезапное появление разгневанного брата девушки, выставившего перед собой заряженный револьвер.

– Низкий негодяй! – кое-как справляясь с дрожью во всем теле, выкрикнул Генри. – Немедленно выпусти мою сестру из своих грязных объятий! Луиза, отойди, я пристрелю его!

– Не смей, Генри! – округлив глаза от ужаса, Луиза прижалась к любимому спиной, закрывая его собой. – Если ты сделаешь это, ты не брат мне больше!

– Отойди, Луиза! – сурово повторил юноша. – Это наше, мужское дело!

– Генри, – спокойно проговорил Морис, мягко высвобождаясь из судорожных объятий перепуганной возлюбленной, – я понимаю, как дурно ты думаешь обо мне сейчас, но дай мне шанс убедить всех, что я достоин доверия твоей сестры, которую люблю всем сердцем! Я уезжаю на полгода, чтобы предоставить доказательство чистоты своих намерений, а по возвращении собираюсь просить у мистера Пойндекстера руки его дочери.

– Не верю ни единому слову! – в глазах Генри заблестели слезы, он взвел курок.

– Беги! – громко крикнула Луиза. – Беги, Морис, спасайся, любимый!

Девушка в два счета подскочила к брату и крепко схватила его за руки.

– Стреляй, если хочешь! – сквозь рыдания говорила она. – Но сначала ты выстрелишь в меня, потому что я люблю его и мне нет смысла жить, если Морис погибнет!

У речной переправы раздался стук весла о бортик лодки – Морис Джеральд покидал асьенду Каса-дель-Корво.

– Луиза, он обманщик! – вне себя от гнева воскликнул Генри. – Ты же ничего не знаешь!

– Это ты ничего не знаешь! Мистер Джеральд благородный джентльмен, он дворянин, он никогда бы не обидел девушки! У него и в мыслях не было поступить со мной дурно, клянусь!

– Это… правда? – оскорбленный брат наконец поумерил пыл.

– Чистая правда, Генри! О, ты повел себя ужасно, я совсем не узнаю тебя! – сокрушалась Луиза. – Ты нанес Морису непростительную, смертельную обиду!

– Но откуда мне было знать, что он не затевает ничего плохого?

– Ты должен, должен был знать! – Луиза заливалась горькими слезами. – Ведь ты хорошо его знаешь, знаешь, что он за человек! Как ты мог, Генри, как ты мог?..

– Милая сестричка, – Генри ласково обнял ее за плечи, – я сейчас же поеду и извинюсь перед ним, хорошо? Возможно, мне еще удастся застать его в гостинице. Морис простит меня, я в этом уверен. Идем в дом, тебе нужно лечь.

Отведя сестру в ее спальню, Пойндекстер стремглав бросился в конюшню седлать своего вороного. Медлить было нельзя – вот-вот Морис уедет на Аламо, чтобы оттуда отправиться в путь на другой континент. У ворот конюшни Генри поджидал разъяренный кузен.

– Какого черта?! Почему ты не прикончил его на месте?

– Очень хорошо, что я этого не сделал и не испачкал руки в крови невинного человека, – Генри ловко вскочил на коня.

– Невинного человека?! – возмущенно переспросил Кассий. – Да ты неисправимая бестолочь! Ну-ка дай обратно револьвер, эта игрушка не для твоих нежных ручек. Трус! Куда ты сейчас собрался?

– Я еду извиниться перед мистером Джеральдом, и не пытайся меня отговаривать.

– Идиот! – схватился руками за голову Колхаун и бессильно прислонился к ограде, глядя на удаляющуюся фигуру всадника в темном плаще и белой панаме. – Ничего, щенок, ты мне и не нужен, я улажу это дело по-своему.

***

Генри беспрестанно погонял коня, пересекая равнину от юго-западных берегов Леоны. В гостинице Обердофера ему сообщили, что Морис-мустангер отбыл не более, чем четверть часа назад, но четверть часа – достаточно серьезное отставание по времени, когда дело касается верховой езды, тем более, на таком быстроногом коне, как у Мориса. Генри благодарил Бога за то, что ночь выдалась лунной – во всяком случае, ему не пришлось скакать по прерии в полной тьме, не видя перед собой ничего дальше чем на полсотни ярдов.

Впереди показалась длинная и широкая лесная просека. Пойндекстер всмотрелся в проем зеленой арки: ему показалось, что какой-то человек на лошади юркнул в тень деревьев. Он последовал за ним и вскоре увидел среди густых зарослей всадника в шляпе и полосатом серапе.

– Мистер Джеральд! – окликнул Генри всадника.

– Генри! – обернулся тот. – Я словно чувствовал, что еще повстречаюсь с тобой этой ночью.

– Мистер Джеральд, – Генри спешился и подошел к нему, ведя коня под уздцы, – простите меня за то, что незаслуженно оскорбил вас. Я был не прав.

– К чему эти условности, мой друг? – ответил мустангер, спрыгнув со своего гнедого. – Называй меня просто Морис без всяких «мистеров». А что до нашей ссоры, то не переживай – я о ней уже забыл. Но признаю, что виноват в случившемся недоразумении я сам – ты лишь защищал честь сестры. Я должен был рассказать тебе о своих чувствах к Луизе раньше, но сначала я хотел съездить в Ирландию, чтобы получить долю наследства, которую завещал мне отец баронет, и документы, подтверждающие титул.

– Так значит, это правда, что вы дворянин? – удивился Генри. – Но что заставило вас покинуть родину и вести жизнь бедняка на другом конце земли?

– Не так легко ответить на твой вопрос, – Морис достал портсигар и предложил собеседнику закурить. – Наверное, я просто всегда стремился к свободе, хотел быть хозяином самому себе. Отец настаивал на том, чтобы я поступил в семинарию и стал священником, но я знал, что это не мой путь. В Ирландии со мной произошло многое, и вот в конце концов я оказался здесь, посреди прерий. И был счастлив. Но еще счастливее я стал, когда встретил Луизу.

– Вы любите ее?

– Больше жизни.

– Что ж, у меня нет оснований вам не верить, – Генри задумчиво стряхнул пепел с сигары. – Но все-таки кое-что меня тревожит.

– Что именно? Я готов разговаривать с тобой откровенно, как на духу, ничего не утаивая. Ты имеешь полное право знать все, что касается моих чувств и намерений по отношению к твоей сестре.

– По правде говоря, мой вопрос касается не Луизы, – ночная тьма и тень высокого дерева скрыли яркий румянец, выступивший на щеках Генри, – вернее, не только ее. Прошу вас, Морис, не сочтите его за наглость или праздное любопытство, мне действительно важно это знать.

– Говори же, я слушаю!

– Исидора… – Генри сделал паузу, стараясь совладать с волнением. – Донья Исидора. Вы любили ее когда-либо?

Морис помолчал несколько мгновений и заговорил серьезным и немного печальным тоном:

– Понимаю твои сомнения. Донья Исидора и впрямь мне не чужая, глупо было бы утверждать обратное. Я долгое время не мог разобраться в своих чувствах к этой девушке. Я солгу, если скажу, что был к ней равнодушен. Но… Генри, однажды случается так, что ты встречаешь кого-то и понимаешь – вот она, твоя судьба. Другие просто перестают существовать. Когда я впервые увидел твою сестру там, в прерии близ Сан-Антонио, я почувствовал это. Говорят, что настоящая любовь приходит к нам свыше, что еще до нашего рождения на Небесах решают, кому будет отдано наше сердце. Я поверил в это, потому что понял – все так и есть. Любовь к Луизе – это что-то неземное, это единственное и истинное. С Исидорой все было иначе. Она влекла меня, но я никогда не позволял ей этого заметить, чтобы не давать напрасных надежд. Думаю, я всегда знал, что рано или поздно наступит день моей встречи с суженой, но сердце говорило мне, что это не она, не Исидора.

– Но она любит вас, – уверенно сказал Генри, превозмогая нечеловеческую тоску.

– Возможно, ты прав.

– Морис, вам не кажется, что вы обошлись с ней жестоко?

– Генри, – Морис сделал глубокую затяжку от сигары, – есть вещи, нам неподвластные. Мне тоже больно думать о том, как Исидора воспримет весть о моей помолвке и свадьбе, но хотя любовь – дело двоих, часто бывает, что страдает кто-то третий. Исидора обязательно полюбит другого человека, для которого она будет единственной на всем свете, я в этом не сомневаюсь.

– Хорошо, что вы так думаете, – радостно заулыбался Пойндекстер, чувствуя, как сердце вновь запело.

– И что-то мне подсказывает, что это произойдет очень скоро, – подмигнул ему Морис.

– Я так рад, – Генри с чувством пожал ему руку, – так рад, что поговорил с вами обо всем! У меня точно камень с души свалился. Морис, знайте: у вас есть, по меньшей мере, братское благословение на брак с моей дорогой Луизой.

– Скоро мы сможем назвать друг друга братьями, – улыбнулся мустангер. – У команчей есть интересный обычай: когда двое мужчин клянутся друг другу в дружбе, они меняются одеждой.

– Так в чем проблема? – воодушевленно воскликнул Генри. – Возьмите мои панаму и плащ!

– Возьми и ты мои шляпу и серапе, – согласился Морис, стягивая с себя верхнюю одежду и отдавая молодому Пойндекстеру. – Что ж, мне пора ехать, Фелим уже ждет меня в хижине с вещами.

– Буду с нетерпением ожидать вашего возвращения, Морис! Счастливого пути!

– И тебе счастливо добраться до дома. Будь осторожен и внимателен, – попрощавшись с новоиспеченным названым братом, Морис Джеральд выехал на дорогу и начал неспешно удаляться.

Генри отчего-то медлил ехать домой. Он вдохнул поглубже лесной воздух и блаженно прикрыл глаза, слушая, как сердце выстукивает бодрый ритм. Но пару мгновений спустя оно громко стучало уже не от радости, а от страха.

В темных зарослях послышался едва уловимый шум, похожий на шаги крадущегося хищника. Генри с ужасом осознал, что он безоружен – револьвер забрал у него Кассий, а свое оружие он не удосужился захватить в спешке. Оставался единственный выход – уехать из чащи как можно скорее, по возможности стараясь не угодить в ловушку дикого зверя.

Конь почуял опасность и начал встревоженно бить копытом, пока наездник соображал, как ему лучше поступить. Вдруг на расстоянии не более сорока ярдов раздалось неистовое ржание другой лошади. Генри вздрогнул и натянул поводья за секунду до того, как ночную тишину рассек оглушительный выстрел.

Грудь прожгло нестерпимым огнем адской боли, а глаза заволокла пелена. Генри безжизненно повалился вниз, на короткий миг почувствовав, как его принимает в свои объятья жуткая тьма.

========== Глава V ==========

Прекрасной, но трагичной ночью, когда на асьенде Каса-дель-Корво разыгралась настоящая драма, глаз так и не сомкнул еще один человек. То была Исидора Коварубио де Лос-Льянос, терзаемая муками неразделенной любви. После выздоровления Мориса она несколько раз тщетно пыталась встретиться с ним – единственная записка с просьбой о свидании осталась без ответа, а в тех местах, где мексиканка обычно искала мустангера, его не было. В конце концов Исидора решилась на отчаянный шаг – явиться к возлюбленному домой, в хижину на Аламо. Возможно, он оттолкнет ее, скажет, что его сердце теперь навеки отдано американской мисс, но пусть сделает это, глядя в глаза!

О, глаза могут сказать так много, даже когда молчат уста! В них отражается самое потаенное – то, что человек пытается скрыть за маской безразличия или, напротив, лукавства. Глаза не врут – Исидора видела во взгляде мустангера отблеск той же самой страсти, от которой сгорала сама. Морис мог сколь угодно делать вид, что относится к жгучей мексиканке в лучшем случае как к сестре, но любящее сердце не обманешь, оно всегда чувствует, когда его любят в ответ. И когда не любят – тоже.

Исидора плохо понимала, как можно испытывать одно, а вести себя по-другому, но находила этому вполне достойное объяснение: Дон Морисио слишком благороден, чтобы позволить себе воспользоваться беззаветной любовью несчастной девушки, но он боится предложить ей законный брак. Боится, что знатная сеньорита не сможет вынести бедности и лишений, боится пересудов, которым подвергнут ее доброе имя и имя ее отца. «О, как же он ошибается!» – думала в то время Исидора. «Если бы он сказал одно только слово, я пошла бы за ним на край земли! Отчего же, отчего же дон Морисио его не говорит?..» Она променяла бы самый роскошный дворец на одинокое хакале посреди леса. Скромная хижина была ей дороже даже отчего дома, и вот Исидора осмелилась посетить это жилище, в котором так мечтала оказаться на правах хозяйки.