Текст книги "Путь домой (СИ)"
Автор книги: Nani Hock
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
– Я могу и сама.
– Не сомневаюсь, – мозоли местами полопались и больно щипались. Хоть бы закрыть глаза и проснуться дома в своей уютной и теплой комнате, на мягкой кровати, где за дверью раздается голос мамы. Вот сейчас закрою глаза и все будет как прежде, но…
– Ешь, пока не остыло. Я обмотаю твои ноги, – мне не пришлось повторять, хоть отвлекусь на еду, не думала, что такая голодная, но набросилась на мясо как зверь, – так я тебя еще и от голодной смерти спас?
– Курица просто великолепна. Спасибо, – улыбнулась я широко, откусывая от сочного мяса, еда всегда поможет.
– Курица? Где бы я тебе тут курицу нашел? Это крольчатина, – хмыкнул мужчина, а я замерла, я ем мясо кролика, кролика… я сплюнула, отбросив кусок мяса, меня начало тошнить.
– Что ты сделала? Я зря охотился?
– Ты убил кролика, – незнакомец закатил глаза, снова поворачиваясь к моим ногами, а мне вдруг стало неловко и стыдно за свое нелогичное поведение, он тут, понимаете, охотился, трудился, а я его труд выбросила.
– Эм, – попытка привлечь таким образом его внимание не увенчалась успехом, мужчина сосредоточенно затягивал полоски ткани на моей ноге. – Извини.
– Да?
– Прости, простите, что выкинула мясо, я никогда раньше не ела крольчатину, и никогда не представляла, что можно зарезать кролика, такое милое, пушистое и безобидное существо.
– Откуда ты свалилась, – усмехнулся мужчина, – вывиха нет, но лучше уж не тревожить ногу на время.
– Ага, в лесу-то.
– Ты поедешь со мной.
– Нести на руках собрался?
– Нет, я ведь здесь не один, – улыбнулся мужчина, а я вдруг ощутила небывалую усталость и сомкнула веки. Последней мыслю, промелькнувшей в моей голове стало – я не вернусь домой.
========== Глава II ==========
Было холодно, настолько холодно, что одна часть моя замерзла, в то время, как вторая уже более не чувствовалась. Та часть, которая замерзала, еле улавливала подобие тепла, и я инстинктивно прижалась к этому «укрытию», но оно отшатнулось от меня, словно я была прокаженной. Чувствую себя ужасно, но все же еле разлепила глаза и поняла, что сижу рядом с этим мужчиной, сижу боком, но не вижу ничего, дальше своего носа, впереди нет ни дороги, ни каких-то опознавательных знаком, все застилает туман, поворачиваю голову в другую сторону и утыкаюсь в доспехи.
– Ты в курсе, что доспехи давно не в моде, лет так триста.
– Уже проснулась?
– Очевидно.
– Тогда, будь любезна, не облокачивайся на меня.
– Мне холодно.
– И для этого должна залезть на меня?
Я тихо ругнулась и попыталась отсесть, мало ли, что придет в его голову, во, даже голос не очень дружелюбный, а ведь только вчера ночью он так мило улыбался и даже ноги мне обработал и кое-как накормил. Нельзя верить мужчинам, нельзя. Как бы я не хотела показать свою гордость, показать, что мне и без него хорошо и не так холодно, я не могла отсесть, тело онемело, я перестала его чувствовать. Еще одна попытка, и, если бы не его руки, я бы поздоровалась с землей, ага, еще про гордость говорила. Только тогда я и поняла, что мы на лошади! Мама честная.
– Уоооу, уоу, – запищала я, вырываясь из его хватки, как же я не догадалась, что мы на лошади.
– Да что с тобой не так? – зашипел мужчина, грубо хватая меня за плечо.
– Я лошадей боюсь. Я боюсь лошадей. Мама.
– Тихо ты, – дернул меня незнакомец, – лошадь боится тебя не меньше.
От его слов, ясень пень, мне легче не стало, но его стальная хватка напрочь выбила из меня попытки к бунту. Я ведь в самом деле боюсь лошадей, к черту гордость, схватившись за его руку, я зажмурилась. Мужчина больше ничего не сказал лишь снял свой походный плащ и накинул на меня, и как он умудряется сохранять равновесие. Отпускать его руку я не собиралась, потому что страх перед этим животным был сильным, как ни странно, но незнакомец не вырывал свою руку, а наоборот, перехватил мою и легонько сжал. Хотите верьте, хотите нет, но мне немного стало легче, во, даже глаза открыла.
Туман медленно рассеивался, но мне теплей не становилось, а брыкаться по поводу и без него, мне уже стыдно. Хотя, я бы и должна паниковать, ведь меня везут незнакомые люди в неизвестном направлении, а я сижу себе спокойно без задней мысли о сопротивлении. Ладно, у меня есть оправдание своему бездействию, и заключается оно в том, что я до жути перепугалась тогда в лесу, и поняла, что умирать такой смертью вовсе не хочу. Лучше уж пусть насилуют, даже если попыток приставания со стороны сильного пола я пока не видела, но о чем мне думать еще.
– Как тебя зовут? – лучше уж говорить, чем дрожать от холода и страха перед лошадью и неизвестностью.
– Зачем тебе мои имя?
– Я же должна знать имя спасителя?
– Эктелион.
– О, какое закрученное имя, а меня зовут Анна, очень приятно.
– Не могу разделить вашу радость.
– Так это всего лишь условности, может мне тоже не очень приятно.
– Уж лучше говорить правду, чем притворяться во имя условностей.
– Сам говорил, что у нас нет такта, а сам-то. Значит, мне нужно было в начале заехать по вашей морде?
– Ага, а я бы выкинул тебя в окно.
– Но мы здесь и говорим. Все же. А вы не выкинули меня в окно, значит, вы тоже можете притворяться.
– Говоришь ты.
– Ты отвечаешь.
– Вы, эдайн, не очень корректны.
– Что такое эдайн?
– Это вы – люди.
– А ты, значит, не человек.
– Я – эльф, – я засмеялась, посмотрела на него и снова прыснула.
– Если ты эльф, то я – фея крестная, эльфов не существует.
Мужчина резко дернул за поводья, я опять потеряла равновесие, благо, его руку не отпустила, но мои ноги ударились и его ногу и о что-то железное, я зашипела от боли. Зачем так реагировать, мать моя!
– Оглянись вокруг, разве тебя окружают не эльфы, бестактная ты, жалкая девушка. Как смеешь ты так говорить, что нас не существует? Смотри, – он дернул меня за подбородок, заставляя смотреть, но мне было больно, больно и обидно, что все зашло слишком не понятно куда, – видишь. Ты видишь, жалкое создание?
– Не смей меня так называть! Ты, охреневший косплеер, мы в 21 веке, дубина, какие к черту эльфы, их никогда не существовало, это миф, сказки. Отпусти меня, нахрен.
Желваки на лице мужчины заиграли, пока я тщетно старалась освободиться от его руки, другой он дернул за поводья, я не рассчитывала, что он это сделает, и, потеряв равновесие, свалилась с лошади. Мой страх свалиться с лошади воплотился в реальность, оставалось лишь закричать от боли, но не только от падения… это был автобус, я еще раз завыла, голова холодела, что-то мокрое прошлось по лбу, капнув на землю, ко мне сразу подскочил мужчина.
– Ты в порядке? Прости, прости меня, Анна, посмотри на меня, у тебя кровь? О, Валар! Ответь мне!
Картина становилась отчетливей, все стало на свои места: вечер, фильм Хоббит, Лана, паника – автобус, это никакой не загород, это никакой не мой город и даже не мой мир. Я…
– Я умерла. Умерла. Я умерла.
– Ты не умерла, успокойся.
– Я попала под автобус. Я чувствую это, как ломаются мои кости. Разве ты не слышишь. Я умерла, умерла.
***
Эктелион шагал взад и вперед, поглядывая на девушку, та спала беспокойным сном. Внутреннее равновесие эльда покачнулось в тот момент, когда он позволил злости захватить разум. Как он посмел так поступить с девушкой, раньше ведь никогда не смел делать хоть что-то подобное, но последовавшая реакция ошеломила эльфа. Он почувствовал ее боль: сильную, режущую и увидел отрывок ее воспоминания, он был размыт и странные вещи были в нем, но ее смерть он увидел и даже прочувствовал. И сейчас, когда полководец не знает что делать, он начал паниковать, ясное дело, что речи о том, чтобы повезти ее в Гондолин, и не может быть. Но кто, как не король Тургон сможет помочь. Есть еще лорды Первого дома, но Эктелион к ним никогда не приблизиться. Есть еще и принц Финрод, к нему возможно отправить девушку с непонятными воспоминаниями.
– Лорд Эктелион, – подошел к нему дозорный, – поешьте хоть немного и поспите.
– Нет, я не могу спать, пока она не очнется.
– Мы вам сообщим.
– Нет, ступай.
***
Она пришла в себя на пятый день, и уставший и измотанный Эктелион оказался первым, кого она увидела. Эльда сидел напротив нее и вглядывался словно в первый раз видел девушку, он не мог понять, что изменилось в ней, но изменения определенно были.
– Анна, как ты себя чувствуешь? – Девушка смотрела на него, но то ли не слышала, то ли не понимала, – Анна?
Эльф легонько провел рукой по ее лбу, затем по щеке – она была неестественно бледна и холодна, влить в нее целебный отвар было нелёгким делом, хотя она и не сопротивлялась. Эктелион устроился за ее спиной, призывая ее присесть и медленно вливал настой, машинально гладя ее по волосам, может, она и не морготово отродье, в ней есть что-то необъяснимое, а это уже подозрительно. Но сейчас она доверчиво прильнула к его груди, словно он был ее защитником, эльф приобнял Анну, накрывая мехами и тихо запел. Спустя некоторое время, девушка начала согреваться, а эльф закрыл глаза – уснули они в сидячем положении. Нолдо из отряда Эктелиона поставил ящики с провизией за спиной эльфа, но Эктелион даже не проснулся – его измотало лечение.
***
Я проснулась в теплом кольце рук и сразу стало спокойней, мне снился кошмар, хотя о чем он был, я и не вспомню, так даже лучше. Уже были сумерки, а я пока дрыхла в каком-то странном положении – я сидела, прислонившись к широкой груди… Эктелиона? Повернувшись, насколько мне позволяло положение, я убедилась в своем предположении. Эльф спал. Эльф? Ну, допустим эльф, почему бы и нет. Он спал, а я отчего-то улыбнулась, ведь жива, жива, хотя отчего бы мне думать о моей смерти, что за мысли в такой день, Эктелион дернулся, открывая глаза.
– Добрый вечер, – я снова улыбнулась, очень подозрительно.
– Добрый. Как ты себя чувствуешь?
– Вроде неплохо. Почему ты спрашиваешь?
– Так ты ведь… тебе ведь было плохо.
– Плохо? Ты скинул меня с лошади, а сейчас мне вроде не плохо.
– Значит, можно выезжать.
– О, круто, поедем домой, – ведь больше мне никуда не надо, но на вопрос эльфа о том, где мой дом, я не ответила, ведь он сам должен знать. Должен? А где мой дом? Тряхнув головой, я попыталась воссоздать образ своего дома, но все было тщетно.
– Где мой дом?
– Откуда мне знать?
– Почему я его не помню, где мои родители, Эктелион?
– О, девушка, кажется, у тебя не все в порядке с головой, с разумом, – эльф нахмурился пуще прежнего, а я даже не обиделась.
К вечеру второго дня мы разделились, Эктелион оставил меня, направляясь в свой дом, а меня вместе с тремя эльфами, и почему я продолжаю их так называть, и письмом, направили в какой-то Тол-Сирион. Я лишь тихо дивилась и прифигевала от всего происходящего, но раз другие ведут себя спокойно и вполне нормально, значит, так и должно быть. Просто у меня, как выразился Эктелион, что-то не так с головой, мои мысли запутаны, а моя память хуже критского лабиринта. Так, Аня, давай все по полочкам разложим: я проснулась на поле, меня подобрал отряд, затем была башня, затем лес, и все это время я пыталась попасть домой, но никто не знает где мой дом, не знаю этого и я. Так, может, я попала на это поле не спроста, кто-то хотел, чтобы я оказалась там. Может, я была замешана в делах мафиози, и они таким образом решили избавиться от меня, но им не удалось, и теперь память утаивает от меня мое страшное и ужасное прошлое? Хм, вполне логично. Только причем тут эльфы?
Ладно, допустим, и есть такая болезнь как частичная потеря памяти, и я могу поверить в то, что она меня настигла, я ведь не помню своего дома, но, черт, не до такой же степени, что я сижу и пялюсь на предмет, который только что откусила. Что за фигня?
– Вам не нравится?
– Я не знаю что это такое.
– Кукуруза.
– Кукуруза? О, точно, – мать вашу, как я могла забыть об этом, хотя я и лекции еле запоминала, – а почему вы на лошадях, я понимаю, что мы в деревне, но здесь нет машин?
Незнакомцы переглянулись меж собой, явно обзывая меня всеми хорошими и нехорошими словами, намекая на то, что у меня и в правду проблемы с головой. Наверное да, чем нет. Да я даже воспринимаю все происходящие ненормально. Я в окружении мужчин, и сижу себе спокойно и ем, в то время как практически ничего не помню, точнее, помню, но не вещи, которые нужно помнить: где мой дом, где я вообще живу и как вдруг оказалась в компании мужчин. И, смею заметить, красивых таких мужчин. Невольно любуюсь ими, пока дожевываю свою кукурузу. Кажется, их всех выпустили с конвейера, иначе и не скажешь.
– Что-то не так? – обратился ко мне близ сидящий.
– А в чем, собственно дело? – он всего лишь нахмурился и отвернулся, явно чем-то недовольный. Эктелион, перед тем, как оставить меня, заверил, что со мной ничего не случится, что провожатые доставят меня в целости и сохранности, только вот зачем меня куда-то доставлять и, главное, зачем он оставил меня – не ясно. Но честно признаюсь, мне уже не хватало присутствия вечно недовольного, гордого, холодного, но в то же время непонятного и странного мужчины, а теплоту его рук я все еще ощущала на своих руках. Ага, молодец, думаю о лишнем, когда память уползала из моих ставших отчего-то тяжелыми рук. Может это все поход? Благо, сижу я теперь не на лошади, а на маленькой повозке, но тело все равно болит.
– Нам еще долго ехать? – мой вопрос снова остался без ответа, как и множество других, касающихся реального положения дела, даже куда мы едем. Эктелион также ничего не объяснил, лишь отдал письмо одному из моих провожатых. Однако мне не на что было жаловаться, наверное, или, по крайней мере я себя так успокаивала.
Благо, было на что переключить свое внимание: природа отличная, чистейший воздух, крышеносные пейзажи, неплохая закуска и офигенно красивые парни. Хм, не парни, а определенно мужчины. Я покачала головой, отгоняя непрошеные мысли, ведь зареклась, что больше не буду вообще думать о противоположном поле в таком ракурсе. В любом ракурсе.
День сменялся днем, а я измоталась так, словно была Атлантом без его силы, не знала, что поездка может так утомить, мои мышцы видимо до этого не знали такой нагрузки и теперь, как бы это комично не звучало, я не могла поднять хлеб до моего рта, говорить о фляге с водой и не приходилось. Руки дрожали, и как я выйду с такого отпуска на работу, кстати, когда отпуск заканчивается?
Я осмотрелась: вдали высокие горы прорезывали вечернее небо, оно прекрасное, розовато-серое и рваными, но такими идеальными частями, занавешенное темными облаками. Разбили лагерь мы, они, возле небольшой речушки, что пряталась посреди великолепного лиственного леса, и отчего я раньше не замечала в каком дивном месте я. Ах, да, у меня же тело дрожит и руки не слушаются – старость наступила – и нет сил наслаждаться природой. Но вот мне еще было и холодно, чертовски холодно, несмотря на то, что меня укутали в меха, они явно не согревали, а костер мои провожатые не собирались разводить, еда у нас и без него есть. Мне показалось, что они в своей стихии, они, словно бы позабыли о моем существовании, непринужденно общались, тихо смеялись и не чувствовали холода. Кое-кто чистил оружие, но участвовал в диалоге, другие же, готовили спальники, тихо подпевая одному певцу, эта картина заворожила и захватила меня полностью, все было настолько идеально, что даже я бы не нарушила эту эстетику и их идиллию – ведь им было не до меня. Эльфы? Хмм, кто-то мне говорил, что они дивный народ, кто-то… очень близкий, потом чужой человек. Мой парень. Я и сейчас помню, как мы, устроившись возле небольшого пруда, смотрели на звездное небо…
«Знаешь, эльфы – звездный народ, они проснулись ночью и, первое, что они увидели были звезды. Они – дивный народ, который…»
Да, а потом он меня бросил – выставил голой с комнаты общаги, ведь, видите ли, он думал, что я – мудрёная опытом женщина, а не мямлящая девушка. Я тряхнула головой, избавляясь от неприятных мыслей.
– Вам плохо?
– А? Что? – я обернулась, надо мной склонился один черноволосый мужчина с явно нахмуренным лицом.
– Я спросил: вам плохо.
– Нет. нет. Только немного холодно.
– Гилдор, друг мой, не мог бы ты развести костер? Девушка мерзнет.
– О ней мы совсем подзабыли, настолько тихо она себя ведет, – рассмеялся голос с другого конца лагеря. Костер был разожжен, а я грела свои замерзшие косточки, в меня влили настойку, и кажется теперь тело начало меня слушаться, даже позволило поесть нормально.
– Ты ешь, ешь, набирайся сил, а то бледная совсем, лица нет.
– Может, из-за того, что кто-то во время не развел костер, а, Гилдор?
– Винить в этом меня не благое дело, – усмехнулся мужчина, и подмигнул мне, а я лишь могла улыбнуться, что оказалась под пристальным вниманием сероглазого мужчины – представителя дивного народа. Заснула я сегодня, на удивление, хорошо, даже жесткая земля оказалась вдруг пуховой периной, а тяжелые меха – самым мягким пледом. Но вот пробуждение было не очень хорошим – мало того, что мокрый и липкий предрассветный холод пробрался в мой кокон, так еще и мочевой пузырь умудрился показать себя совсем не с лучшей стороны, а вставать, ой, как не хотелось. Было еще темно, но вдалеке начал брезжить рассвет, ладно, коли не могу справиться со своими позывами, то стоит подчиниться им. Видно, я все же простыла, этого еще не хватало. Опять лекарства, опять панический визг матери, спешащей меня приписать к утилизированным созданиям. Я встала, размяв затекшие мышцы, и как мне показалось, сделала тем самым еще хуже, плечи заныли, вслед тихо заныла я.
– Куда вы собрались, – я ахнуть не успела, как передо мной появился один из небольшого отряда.
– Зачем так пугать?
– Забывается, что вы – люди, не видите в темноте, – мужчина неловко повел плечами, затем снова обратился ко мне, – так куда вы идете?
– Позывы природы, – эльф нахмурился, я смотрела на него и вглядывалась в его черты, начала четче их видеть и разбирать, мужчина оказался тем самым Гилдором, спасшим меня от холодной смерти. На лице мужчины отобразились явные признаки понимания того, что именно подразумевалось под этими словами. Гилдор быстро опустил взгляд, немного промолчав, затем вымолвил:
– Мне пойти с вами?
– Еще чего!
– Тогда, не ходите далеко, и, – эльф помедлил, но затем взглянул на меня и тихо промолвил, – если что, зовите.
Я лишь кивнула и пошла дальше. Не дивный, а странный народ – сперва меня игнорят, а затем не хотят пускать отлить. Ах, молодец, Анна, провела в компании мужчин несколько дней, и решила, что у тебя есть право говорить их терминами? Отлить? Серьезно, Ань? Какой бред не взбредет тебе в голову. Я повернулась посмотреть насколько далеко отошла, чтобы меня не видели, но лагерь был непозволительно близко. Я лишь выдохнула и снова зашагала, даже не споткнувшись ни разу, это ведь чудо! О, во, овражек, туда и пойду. Спуститься было плевым делом, сделать свое дело тоже труда не составило, а вот выбраться обратно чет не получалось. То ли за небольшое время спуск резко стал отвесной скалой, то ли я брежу, но подняться на такую высоту, да еще и по рыхлой, мокрой земле, было выше моих сил. Я заныла и хотела уже позвать, как понимание, наконец, дошло до меня: я же спустилась совсем не с той стороны. Я повернулась и провались в тень. Что ж, теперь буду знать, что не стоит попадать под удар рукояти топора или чем там меня ударили…?
========== Глава III ==========
Итак, что мы имеем? Хм… я, привязанная, еду в какой-то повозке, черт знает куда, уже долгое время. Грязный кляп кое-как сдерживает рвотные порывы, хотя и сам является их причиной – меня на второй день заткнули, дабы я перестала сыпать оскорблениями. Видно я все же ничему не научилась, полученный мною опыт был ничем и я не почерпнула оттуда никаких уроков, что я опять веду себя неподобающе с теми, кто намного сильней меня. Но раньше те, у которых я пребывала, вовсе не относились ко мне плохо, а тут никто церемониться не стал, никто не стал слушать мои возгласы, никто не терпел их и никому дело не было до того, что я замерзла.
Другие же мои соседки оказались намного умней, трое, сидящие напротив, не подали ни одного звука с тех пор, как я очнулась, а девушка, такая же молодая, а может еще моложе меня, лишь иногда всхлипывала и, кажется, молилась.
Так что мы в итоге имеем? Хм, ах, да! Я ведь теперь путешествую вовсе не с эльфами, а с обычными людьми, странными, грязными, зловонными и опасными. И черт меня дернул тогда отказаться от помощи Гилдора, но кто же знал, что все повернется таким образом, кто же знал, что есть хоть малейший шанс того, что я разлучусь с ними. И где же теперь они? Где они, ищут ли они меня или радуются, что избавились от такого груза? Я тяжело выдохнула, ощущая неприятный и грязный привкус от кляпа, надеюсь, что это не чье-то грязное белье. К душевным мукам прибавились и естественные потребности, и голод, и жажда и просто сон.
– Кажется, мы приближаемся, – шепнула девушка, но я ее еле разобрала, язык был странным, то ли акцент у нее какой. Мой красноречивый взгляд был понятен и без объяснений, но на меня никто внимания не обращал. Никто до этого и не говорил ни слова, и я, кстати сказать, даже знать не знала куда нас везут и что дальше будет, но судя по реакции девушек, они-то и были в курсе. Я попробовала спросить, но вышел лишь бубнеж, неудивительно, однако я привлекла к себе внимание и на сей раз, они все же поняли мое выражение. Девушка, что говорила, быстро пробормотала, что нас сдают в рабство.
– В вастачьих племенах такое не редкость. Правда не думала, что и я, – она замолчала и захныкала. Рядом сидящая, чуть постарше, которая держалась очень гордо и казалась несломленной, принялась ее утешать. Другая же, что сидела рядом с ними, подала грубый голос.
– И где же доблестные эльфы? Они так изящно отворачивают свои глаза, глядя как среди нас расцветает торговля людьми. Я проклинаю их, проклинаю сто раз и плюю на их могилы.
– Риста, – одернула ее другая, – не смей так говорить, даже думать не смей!
– А-ну, – рявкнул мужчина, ударяя плетью повозку, – замолкли!
Замолкли, так замолкли, тем более, я и говорить-то не в силах, да что там – говорить, я и плакать-то уже не могу, тело одеревенело, разум замерз и даже мысли о грядущем меня уже не беспокоили. Хотя и были другие мысли, которые просто кричали, что все происходящее – чистый абсурд, что такого не может быть в реальной жизни, что такое происходит только в фильмах, а не со мной. Я не помню себя в таких условиях, я не помню, просто не помню. Где же я, что ни мать, ни Лана, ни коллеги не могут найти меня. Если вообще ищут. О, а вот сейчас обидно было. Вот сейчас было очень и очень обидно, ведь сколько я уже нахожусь в отдалении от близких, а от них ни слуху, ни духу. Делают вид, что меня вообще не существует, почему я нигде не вижу листовок с содержанием, что «пропала девушка». Обидно.
Показались первые дома, и чтобы как-то отвлечься от неприятных мыслей, я начала рассматривать все то, что меня окружало. Дома были расположены очень хаотично, в них не было ни капли изящества, уюта и надежности, слепленные на «и так сойдут», оставалось лишь дивиться как они могут переждать зиму. Отчего-то дома напоминали своих хозяев – неотесанных, громадных и смуглых, этот народ разительно отличался от людей, что были со мной в повозке и уж конечно, не имели ничего общего с эльфами. Я закрыла глаза в попытке утихомирить эмоциональную бурю, непрошенные слезы болью прошлись по растрескавшейся и грязной коже щек. Мне страшно.
Нас вытащили из повозки и нагло, а ведь иначе они и не могли, затолкали в небольшую палатку, где уже были другие невольницы. Как я поняла, мы тут переночуем, а утром нас начнут готовить, хотя, и к гадалке не ходи, что они будут готовить нас к продаже. Меня опять скрутило, но даже без кляпа, который сняли, меня не вырвало, просто было нечем, я лишь сглотнула.
– А, новая партия? Вовремя, вовремя, – в палатку вошла низенькая и очень бойкая женщина, которая принялась щупать всех новоприбывших. Было видно, что она не только старше здесь всех взятых по возрасту, но и видимо, по статусу, поэтому я и не решилась перечить ей, когда так начала щупать меня. Мало ли, что мне сделают.
На ночь нас оставили в покое, дав лишь какую-то похлебку, но я была не на столько отчаянной, что бы съесть то, что на вид было похоже на жидкое дерьмо. Девушки тихо шептались между собой, делясь своими невзгодами, рассказывали небывалые истории по поводу того, каким образом их поймали. Свою историю я никому не хотела говорить, какой бы драматичной и интересной она не была, даже упоминать о том, что мне заехали по морде топорищем или чем мне там заехали, было вовсе не круто. Как, интересно, зубы-то не выбили или же глаз не опух, лицо болело, но думается мне вовсе не из-за удара.
Время тянулось медленно, так же и утихали разговоры, а я никак не могла уснуть, думала о вещах: странных, но таких знакомых. Вещи, которые бы точно не вписались в быт не только этого места, но и ситуации в целом, о вещах, которые бы смотрелись здесь дико, но где-то там, за границей, без них нельзя жить. Нельзя ведь? Хватит, Ань, хватит, не смей только плакать. Страх перед завтрашним днем просто заставляет тебя думать и выдумывать вещи, которых просто не существует. Смирись. Что бы хоть как-то себя подбодрить, я, и с чего это вдруг пришло в мою голову, начала напевать мелодию песни G-Dragonа, хоть и не являлась его фанатом. Я прикрыла глаза, вслушиваясь в неумелое мычание и поползла в сон.
Утро было холодным, жестким и совсем не добрым по отношению ко мне, по отношению ко всем пленницам. Ладно, это да, но что происходило дальше со мной, не поддается никакому объяснению и я постараюсь забыть эту часть своей странной жизни. Ну, думаю, стоит начать с того, что меня полностью оголили, а плащ Эктелиона приглянулся этой женщине. Я, честно, старалась не брыкаться, но когда дело дошло до плаща, мне стало обидно до такой степени, что я посмела противиться. Я не хотела отпускать эту вещь, не хотела расставаться с плащом, глупое оправдание, но в нем я почему-то видела путь домой, то, благодаря которому я не должна забывать что-то важное. Словно плащ был напоминанием того, что я уже забыла. Однако хлесткий удар кнута ниже пояса, немного сбавил мои революционные обороты. Я свалилась на землю, даже уже не прикрываясь, и зарыдала. Это уже слишком, слишком ужасно, все это сон, просто сон. Девушка, с которой мы делили одну повозку, потащила меня за руку, помогла встать, шепнув, чтобы я вела себя нормально, иначе из-за меня будет плохо и другим. Как оказалось, меня не пороли потому, что я – товар, но пообещали, что если выведу их из себя, то никто не остановит тяжелую руку палача. Затем с меня смыли грязь, грубо обтирая щеткой и бессовестно лапая меня.
– Диво, без одной волосинки, прямо как остроухие выродки, пойдешь первой, – запела женщина.
А что мне оставалось делать кроме как смотреть на все с отсутствующим выражением лица, стараться не сломаться, стараться не зарыдать в голос. Повторяй музыку, просто повторяй чертову музыку, чертового ДжиДи, чтобы окончательно не свихнуться. После меня обтерли дурно-пахнущей смесью, напялили что-то вроде шаровар с верхом откровенного характера и заковали мои руки. Надежды на побег, если они вообще и были, то совсем исчезли, когда нас вывели из палатки: тут было много народу, слишком много мужчин с оружием, вряд ли мне удастся сбежать без риска для своей жизни. Влипла, так влипла. Я до сегодняшнего дня не воображала себе масштабность происходящей со мной фигни, херни, боже, зовите как хотите, но когда я увидела какое зрелище разыгралось передо мной, то поняла – я влипла по самое не хочу.
Позже же, когда ко мне вернулся здравый рассудок, я осознала, нет, скорее, почувствовала, вдохнула морозный воздух, а я ведь почти в чем мать родила, и задрожала, а зубами щелкала похлеще щелкунчика. Я точно сдохну.
– Глотни, – рыкнула женщина и насильно влила в меня горячую жидкость с дурным привкусом…эмм…мочи? Хотя, откуда мне знать какова на вкус моча, но насколько мерзкой не было бы пойло, хоть немного, но мне удалось согреться. Мне что поблагодарить сейчас эту женщину? Нет? Тогда почему она на меня так уставилась, словно ожидает, что сейчас я начну блевать золотом? Фу, Аня, что происходит? Неужели это был алкоголь? Как же плохо.
– О, искорки заблестели в твоих мерзких глазах, – загоготала она, хлопая меня со всей дури по спине, благо, мне удалось устоять на ногах.
Нас вели по узкому живому коридору к небольшому подобию пьедестала, ох, видела же такие в фильмах, я нахмурилась, пытаясь вспомнить где именно я это смотрела, но все было тщетно, невидимой стеной закрылась от меня память, подкидывая лишь ненужную информацию. Пока мы шли, нас успели облапать другие мужчины, но, благо, эти продавцы хорошо относились к своему товару и к тому, чтобы у них был нормальный вид, так что, любые прикосновения карались пинками. Но это ничего по сравнению с тем, что я испытала, когда меня ухватили за ягодицу. Психика и так держится на честном слове, еще одна выходка и я свихнусь. Я мысленно привязала себя к дурацкой мелодии, и напевала, стараясь огородиться не только физически, но и мысленно. Удавалось не очень.
На помосте стоял пухленький мужик, который, положив руки на живот, хитрым взглядом проходится по нам, то по явно потенциальным клиентам. Мужчина был мне знаком, его черты лица, выражение, жесты, видно, я все же видела его либо по новостям, либо в фильме. Женщина поднялась, а меня, схватив по обе стороны, подняли вслед за ней.
– Отпустите, – хотела бы я крикнуть, но голос осип.
Понимание происходящего, если оно уже и было, сейчас начало набирать ужасающие масштабы. Меня же собираются продать! Как какую-то скотину, как раба! Женщина шикнула на меня, напугав пытками и добавив отборной руганью, Эктелион бы от этого точно заснул вечным сном, я закусила губу, чуть не прикусив ее до крови.
– Полдень наступил, а это значит, что наступил и день торговли!
– Давай, Мернон, покажи отборных девок, – весело загоготали в толпе, а я поежилась, невольно ступая назад, но крепкая рука одного стражника не дала более и сделать шагу.
– Терпение, друзья, терпение, оно обязательно окупится, – усмехнулся торговец и сально посмотрел на меня. У! Извращенец! Так, главное, не показывать виду, что мне страшно, а мне, ой, как страшно, – друзья мои, перед вами ценный экспонат! Дева, украденная прямо из-под носа остроухих.
– Хватит заливать!
– Я сам ее украл, – из толпы вдруг вынырнул мужчина, совсем не похожий на остальных, я бы могла даже назвать его нормальным, если бы не ситуация, – пробрался в лагерь, они даже и не заметили меня, а мои следы будут еще долго искать.
