Текст книги "Путь домой (СИ)"

Автор книги: Nani Hock

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Кто здесь? – и отчего мой голос утратил уверенность, в принципе, у меня его и не было, но так он не дрожал. Хватит паниковать, это очередной эльф, которому взбрело в голову полакомиться за чужой счет. Вот и все. Но я выпала в аут, когда чья-то широкая рука накрыла мою с ножом, и убрала острый предмет. Сейчас всадит, сейчас точно всадит мне в горло или куда-нибудь еще.

– А кем бы ты хотела, чтобы я был? – либо я сбрендила, либо мне сейчас в ухо шепчет Келегорм.

– Ты совсем прифигел? – я хотела развернуться, и стукнуть негодника, что посмел вплотную приблизиться ко мне сзади. Мой план по поводу того, что бы я была с ним милой, сразу позабылся, а сомнений в том, что этот эльф был Келегормом не было. Но сделать продуманное мне не удалось, он сильней притянул меня к себе, прижимая к полкам.

– Молчи, мне не нравятся твои грубости.

– А мне твои, отпусти.

– Что ты делаешь тут?

– Выполняю поручение.

– Чье же?

– Я не знаю его имени.

– Не проблема, покажешь.

– Что ты пристал?

– Нельзя?

Свыкнуться с темнотой мне удалось быстро, как ни странно, но сей факт не прибавлял уверенности в мою пошатнувшуюся нервную систему. Может мне следует закричать или забрыкаться, но нет. Стою памятником, и что самое интересное, сердце бьется ровно, не выказывая никаких признаков, что ему страшно. Это адреналин всему виной, что, решила, что я сегодня убегу, так теперь и страх решил убежать?

– Можно, почему бы и нет, только как вы после этого будете себя чувствовать? Совесть не замучает? Что бы вы, да прикоснулись к такой как я, эх, вы, уважаемый лорд Келегорм, и вам не стыдно?

– Ты узнала меня? Мне это льстит.

– Ты хрипишь мне в ухо, отвали.

– Мне так хочется тебя придушить. Стукнуть бы сейчас тебя за то, что смеешь говорить со мной в таком тоне. Что вообще со мной говоришь, что держишь меня за руку, что стоишь так близко ко мне. Как же я хочу тебя придушить, – о, опять! Начали. Мы же мирно жили и общались до этого, до того, как он снова показал свою сущность, показал, что на самом деле он тут главный, а я всего лишь грязь, с которой он, непонятно по какой причине, говорит. Нет, я конечно, все понимаю, что я всего лишь пленница, но, блин. Обидно. Немного. Ладно, кого я обманываю, вовсе не обидно, я просто хочу, чтобы весь этот спектакль закончился побыстрей, чтобы я смогла, наконец, осуществить свой не очень идеальный план. Вот стоило ему именно сейчас засунуть свой нос в кладовую, хотя я ни разу его не здесь видела. Как мне показалось, господин, будь он неладен, отчего-то ожидал моего ответа, но когда я молчала продолжительное время, эльф развернул меня к себе, всматриваясь в мои глаза. Не понимаю и даже не могу представить что ему там захотелось увидеть и что он смог увидеть, но он лишь усмехнулся – по звуку именно было похоже на усмешку, повернулся и ушел. Странный эльф.

В комнате я смогла уже все разложить по полочкам, точнее, положить в небольшой плед, завернув его, может и не будет удобно его тащить, но рюкзака у меня не было. Повозиться мне пришлось и со штанами, но был один плюс – они достаточно длинные, чтобы моя ноги полностью скрылись в них. Когда с приготовлениями было закончено, я немного задержалась в своей комнате, осматривая ее, словно бы прощаясь с ней. Я улыбнулась и закрыла за собой дверь.

Даже не знаю, как мне беспрепятственно удалось выйти за стену, на меня словно никто и не обращал внимания. Всем было слишком лень, всех разморила погода. Спуститься вниз, к местами замершей реке, тоже было не проблемой, но вот передо мной встал выбор куда идти, либо направо, либо налево. Если я пойду налево, то буду ходить бесконечно по полю, по холмам и открытому пространству, если же выберу другую сторону, то есть возможность скрыться в лесу, тем более, что за лесом были горы. Туда-то и пойду. Хоть и боюсь ужасно, но что поделать, что поделать?! Ходить по выпавшему снегу было тем еще испытанием, моя задача усложнялась еще и по причине, что снег не хотел останавливаться, он забивался в глаза, нос, рот, забивался всюду, куда мог, а я никак не могла укрыться от него. Щек и рук я уже не чувствовала, когда вошла в лес, но тогда я отчего-то спокойно выдохнула, словно с моих плеч слетел небывалый груз, что был всегда со мной в замке. Я смогла свободно вздохнуть и улыбнулась, наверное, у меня от радости снесло крышу, и я закружилась. Но правильно говорят, что не нужно заранее радоваться, даже если и победа кажется очевидной. Стоило мне прекратить крутиться и опустить свой взор с неба на землю, как меня буквально ударило током, пронзило где-то в груди, оставляя свой холодный поцелуй. Я попятилась, мотая головой, отгоняя неприятное видение, которое и вовсе не было видением.

– Нет, пожалуйста, нет, – я повернулась и побежала, плевать, что они меня нагонят в скором времени, плевать, что от слез я не вижу куда бегу. Мне на все наплевать. Я не вернусь обратно в замок, не вернуть к этим чудовищам. Моя рука чуть ли не вывихнулась, когда меня схватили, и резко развернули к себе.

– Так кому же ты все-таки несешь провизию, а? – усмехнулся Келегорм, а я могла лишь плакать. – Своему повелителю? Я тебя спрашиваю, тварь. Отвечай.

– Никому, все это мне, мне одной. Оставьте меня в покое, я не хочу здесь оставаться, не хочу свою жизнь прожить у вас, я хочу домой, разве вы не можете понять, черствые создания. Я хочу увидеть мать, родных, свой дом. Зачем вы меня здесь держите? Мне надоело, что ко мне относятся как к отбросу, мне надоело, мне все это надоело.

– Отпусти ее, Келегорм.

– Что?

– Пусть уходит.

– Ты рехнулся, братец. Я ее никуда не отпущу.

– Оставь ее, в лесу она точно и дня не проживет, – Куруфин бросил этими словами мне в лицо, подтверждая все то, что я говорила. Он повернулся, вскочил на лошадь и был таков. Если бы я была дома, со мной бы так не обращались, если бы я была в своем родном городе, на этих эльфов бы подали в полицию за то, что смели обращаться ко мне как к рабу, за то, что вообще похитили меня и заковали в кандалы. Келегорм был непроницаемым, его ухмылка исчезла, смотрел он ровно и без единой эмоции, но смотрел прямо на меня. Я не поняла, что случилось или не хотела принимать произошедшего, но эльф вдруг стер мои слезы, немного удерживая свою ладонь на моей щеке, затем накинул на меня свой плащ, и тоже скрылся вслед за своим братом.

А я стояла в лесу, стояла, и впервые в жизни не хотела, чтобы они меня оставили.

========== Глава VIII ==========

Мне не удалось к вечеру выйти хотя бы к одному поселению, либо просто выйти из леса. Картина, что изначально мне казалась близкой, на самом деле, оказалась очень далекой и почти недосягаемой: горы непонятно куда делись, да и река больше не пыталась докричаться до меня сквозь толщу льда. С не знаю какой стороны задували холодные, дикие ветра, и, знаете, что я вам скажу, чушь собачью пишут о том, что согревает не вещь, а слово… накинутый на меня Келегормом плащ, по всем канонам, должен был отогреть меня, но он давил своим непомерным грузом. Словно я на себе тащила то бедное животное, из чего был и сделан, собственно, плащ. Кстати, о животных. Странно, что до сих пор на моем пути никто не встретился, смутно припоминаю, что уже имела такой опыт, видно, он был положительным, иначе я бы сейчас не пробиралась сквозь метровый снег.

Можно я еще раз скажу?! Дура дурой! И как я могла подумать, что здешние власти позаботятся о том, чтобы расчистить дорогу? Ничего подобного! Самое смешное, что я даже не подумала о ночлеге, не говоря уже о том, как буду отогреваться, чем разведу огонь. Бензина нет, спичек нет, и нет, главное, дров. Ох, молодец, прям получай дарвиновскую премию, чувствую, что до нее уже и не так далеко. Правда, если и так продолжится, я эту премию точно не смогу получить.

Вечер уже наступал на пятки, да что там наступал, он уже конкретно прошелся по мне танком. Если выберусь, напишу книгу о том, как все писатели и сценаристы или кто там, обманывают людей, говоря, что приключения – это самое то, вещь, без которой ваша жизнь не заиграет всеми красками. Хера с два!

Кое-как развязав узел, который то ли замерз, то ли я слишком перестаралась с завязыванием, я достала копченное мясо. Скажу одно, холодное, почти без пряностей мясо, вовсе не вызывало отвращения, но я, скорее, жевала его на автомате, почему-то опять напевая песню пресловутого G-Dragonа, будь ему там пусто. Где там? В Сеуле? А я где? Я остановилась, переваривая информацию, а ее было хоть отбавляй. Что такое Сеул и с чем его едят, и почему этому певцу жить в выдуманной стране? Бред какой-то. Может, у него такой имидж, что он тем самым говорит, что он не от мира сего? Какая мне, к черту разница, живет он в выдуманной стране или живет в Шире, мне от этого должно быть ни холодно, ни жарко. В Шире?

Ноги уже не несли, и от мозгового штурма, который не принес ничего, кроме головной боли, я рухнула на снег, чуть ли не сломав ноги. Я просидела достаточно долго, чтобы даже сквозь плащ холод начал пробираться ко мне и щипать пятую точку, но двигаться отказывало все мое естество. И не только по причине усталости, а по той причине, что у меня куча вопросов, на которые я никак не могла найти ответов. Почему какие-то слова, местоположения, люди, кажутся мне выдуманными, хотя некоторых я точно видела, в некоторых местах я точно была, но все кажется таким неестественным. Почему мне кажется, что я реально рехнулась, поехала головой, что в ней появляются такие странные мысли, такие непонятные и необъяснимые вещи.

– Мама, пожалуйста, – пробурчала я, понимая, что волшебное слово «мама» отчего-то больше не приносит должного эффекта, словно бы оно ничего не означает, лишенное смысла, лишенное существования слово, которым люди часто бросаются, которое не имеет серьезной основы. Просто слово, но почему так пусто?

– Мамы здесь нет.

– Мама, – да, я закричала, и да, у меня сорвался голос, но кому какое дело. Интересно, а получить сердечный приступ мне, человеку, не достигшему даже тридцати лет, возможно? Видимо да, потому что сердце сжалось, пропустив херову тучу ударов. Эльфы! Нет мне от них спасения. Но сейчас, именно сейчас, когда было темно, когда было холодно и когда упоминание о матери не принесло должного результата, я была рада их видеть.

– Встань, ты простудишься.

– Не могу, я застряла, – хрипнула я, откашливаясь, знатно я крикнула-то, может даже и медведи проснулись? Куруфин, которому, кажется и снег был не по чем, либо я просто плохо вижу в темноте, быстро подошел ко мне, схватив за шкирку и рывком поднял. Попробуй тут пискнуть. – Вы меня снова закуете в кандалы?

– А ты хочешь?

– Нет. Я хочу домой.

– Это я понял. Вот только у тебя нет дома.

– У вас плохое чувство юмора. Дом есть у всех, – инстинктивно я придвинулась к эльфу, от которого веяло теплом и еще чем-то приятным, я пока не разобрала. Почему я, которая бежала от них, сейчас так рада, что он рядом, рада, что именно он последовал за мной, рада, что он снова отведет меня в тюрьму. Неужели я свыклась с ролью пленницы.

– Ты не пленница.

– Что?

– Ты прекрасно слышала.

– Я-то слышала, но как ты узнал о том, о чем я думала.

– Я – эльда, мне многое известно.

– Неисчерпывающий ответ, и мне становится страшно. Ты всегда читаешь мысли? Хотя, нет, не отвечай, это очень и очень жутко. Тебе вот не стыдно так врываться в чужие мысли. Нет, молчи! Или не стыдно следить за мной, не стыдно сейчас ничего не говорить, не стыдно вообще вести себя подобным образом?

– Сначала, успокойся. Далее ты сама мне говорила, что бы я молчал, а вести себя подобным образом, уж, извини, но ради момента я не собираюсь вести себя иначе.

– Ради какого момента?

– Ради такого, что ты думаешь, что сейчас все иначе и можешь себе позволить быть рядом со мной, когда тебя не сковывают стены замка, когда на тебе нет кандалов и ты не чувствуешь себя пленницей, что ошибочно. Когда думаешь, что смена места поможет воспринять тебе ситуацию иным образом или же случится то, чего не случилось бы в обычной обстановке.

– Я тебя сейчас стукну.

– И, да, ты позволяешь себе высказывания, какие бы не позволила себе в замке. Думаю, я не ошибаюсь.

– Зачем ты здесь?

– Зачем ты здесь?

– Я убегаю от вас и направлюсь домой.

– Нет, зачем ты здесь, в Средиземье? – можно ли оглохнуть от простого предложения, от простого тембра голоса, приятного, смею заметить, но тем не менее. Можно ли оглохнуть от тишины, которая образовалась после его слов. Нет, я, конечно понимала, что эльфы – это что-то нереальное, но смирилась с тем, что встретилась с ними, но то, что он сказал, странно отразилось на мне. Я икнула и посмотрела на него, пытаясь, да блин, даже и не знаю чего я там пыталась: понять, или что, увидеть в его глазах и выражении лица, что это всего лишь шутка.

– Куруфин, это вовсе не смешно.

– Что именно? Факт твоего нахождения здесь, где тебя не может быть или факт того, что ты находишься на грани смерти?

– Ты меня собираешься убить?

– Глупая! – рявкнул он, я бы даже сказала, что скрипнул зубами, но он быстро успокоился или вовсе и не злился, но схватил меня за плечи, заставляя смотреть на себя, – скажи мне, зачем Эктелион тебя направил к Финроду.

– Что?

– Отвечай.

– Я не помню.

– Я читал письмо, Эктелион увидел то, что никак не мог увидеть здесь, в Средиземье, увидел твою другую жизнь, что не соприкасалась с нашей, увидел твое падение и твою борьбу за жизнь. Так ответь мне, зачем ты здесь?

– О чем ты говоришь? Я ведь орк, вы сами так говорили, что я прислужница Моргота, а теперь выдумываете хрен знает что, – я не знаю почему, но я начала плакать, слабачка, – ты бы мог раньше спросить об этом, но молчал, молчал. Я не знаю, что на тебя нашло, но мне сейчас очень плохо от твоих слов, мне очень плохо, я не знаю как реагировать.

– Плачь. Вспоминай. Ну же!

– Отстань ты от меня, отстань! – Куруфин меня встряхнул, и на миг мне показалось, что что-то пронзило меня в глаза, но ничего не было, на меня лишь смотрел эльф, а я смотрела сквозь него.

Больничная палата, женщина, смутно напоминающая мою маму, сидит возле, эм, меня? Бред какой-то, рядом стоит мужчина, сжимающий ее плечо, фи, как в дешевых романтичных фильмах. Я смотрю на себя, и понимаю, что это тело уже не принадлежит мне, понимаю, что оно не способно жить, понимаю, но никак не хочу смириться и принимать тот факт, что я на самом деле лежу на больничной койке. Рядом сидит мама, пытается раз за разом включать песню G-Dragonа, приговаривая незнакомцу, что эта песня в моем плейлисте, которая играла в тот злосчастный день, которая так и осталась недопетой, потому чтобы мы с Ланой тогда уже зашли в кинотеатр. Черт, фильм, Хоббит, паника, автобус. Я закричала.

– Тише, тише, – неприятный шепот окутал меня, эльф притянул меня к себе, но его объятия были холоднее зимнего воздуха, однако он слишком силен, чтобы я смогла от него отбиться. Да какая разница! Что я только что видела?

– Что я только что…

– Да, я тоже это видел. Ты умираешь.

– Ты рехнулся. Как я могу не чувствовать, что умираю? Это все видение, которое ты наслал на меня.

– Не лги хотя бы себе, я не настолько искусный эльф, чтобы выдумать детали твоего мира.

– Ты именно такой, – легче ведь отрицать все, легче думать, что все происходящее сон, либо дешевая постановка, но никак не думать, что меня проехал автобус и я непонятно каким образом оказалась в Средиземье. Легче думать, что я сошла с ума, что потеряла рассудок и сейчас мне опять вкалывают долю успокоительного или транквилизаторов, упаси господи, а эльф всего лишь санитар. Но каким бы он хреновым доктором не был, он прав – я не должна врать самой себе. Не должна. – Я… я не могу.

– Ты можешь принять.

– Почему сейчас? Почему ты мне говоришь это сейчас?

– Я наблюдал за тобой, хотел прояснить что к чему, думал, сколько тебя хватит и останешься ли ты, когда твое тело полностью умрет или исчезнешь. Мне хотелось тебя изучить, потому что, я никогда не слышал о тех, кто являлся к нам не из Эа.

– То есть я всего лишь подопытный кролик?

– Тебя сейчас только это и волнует?

– Я не попаду домой, да?

– Идем, пора тебе обрести свой дом.

Могла ли я воспротивиться такому вовсе и не приказу? Конечно да! А хотела ли я? Нет. Я понимала, что он прав по всем пунктам, но что с того? Как быть мне-то? Как принять свою собственную смерть, как принять тот факт, что я здесь, рядом с эльфом, которого выдумали в моем мире? И почему именно я оказалась в такой ситуации? И что теперь? Куруфин легко закинул мое почти каменное тело на лошадь, сам запрыгнул, ухватив меня за руку и пустился вперед.

– Почему ты меня отпустил? Тоже хотел проверить свою теорию?

– Я хотел показать Келегорму, что ты вовсе не прислужница Моргота. Он бы тебе не давал прохода, уж я его знаю, а о твоем происхождении он пока не знает, и будет лучше, если и не узнает. Когда ты сбежала, когда ты думала, что тебе удалось сбежать, ты, на свое счастье, выбрала правильное направление и пошла к Дориату, а не к своему хозяину. Иной бы на твоем месте, ринулся в Ангбадо. Уж мы проверяли, и ты единственная, кто прошел проверку.

– За один день нельзя ничего решить.

– Моему брату лучше знать.

– Я устала.

– Поспи.

– Не могу.

– Мне помочь?

– Ты споешь колыбельную? После всего, что наговорил, после того, что показал мне реальную картину, ты серьезно будешь петь?

– Успокойся.

– Как мне успокоиться? Ты в своем уме? Я видела себя умирающей, я помню, черт, почему именно сейчас я начинаю все вспоминать, я помню, как меня сбил автобус. Помню, как я до этого была с подругой, а потом, бац! И все. И ты сейчас мне предлагаешь успокоиться?

– Да, именно так. Что было, то уже прошло. Ты можешь с этим что-то поделать? Тогда и не нужно понапрасну кричать, и расстраиваться.

– А, девушка, а что с вами? Да, ничего такого, я просто умерла. А, всего лишь?! А я-то думал.

– Тебе еще нужно поработать над актерскими навыками.

Снег неприятно хрустел под ногами лошади, которую я почему-то уже и не боялась, но этот звук на минуту меня отвлек. Я переключила свое внимание на что-то, что не напоминало бы о состоявшемся разговоре, но все попытки оказались тщетными. Как я могу перестать об этом думать? Моя рука, неуверенно до этого лежавшая на конской гриве, подвинулась вправо, касаясь руки эльфа. Я ухватила его, словно бы спасательный круг и услышала, как прямо над моим ухом хмыкнул эльф, но я ничего не могла с собой поделать. Мне срочно нужно было тепло, хоть какое-то. Мне нужно было понять, что я вовсе не умираю, что могу чувствовать. Куруфин приобнял меня одной рукой, но мне и этого было достаточно, а сам говорил, что не будет поддаваться моменту. Ой, Аня, ты точно сумасшедшая, умираешь, а думаешь о таких мелочах. Я сильнее сжала его руку, что держала поводья, и он ответил тем же, правда, теперь я держала поводья, а он держал мою руку, держал и грел ее. Я чувствую тепло, а его слова – чушь собачья. Наверное.

– Что ты знаешь?

– Совсем ничего. Но мне кажется, что ты не единственная в своем роде.

– Конечно, мне бы так не повезло.

– Не остри. Если в твоем мире о нас знают, значит, здесь был еще один странник, который и написал о нас.

– Может он все же выбрался, иначе бы не написал.

– Наверное.

– Значит, и у меня есть шанс?

– Спи и не задавай лишних вопросов.

========== Глава IX ==========

Итак, белую жидкость – в серую емкость, а черную жидкость – в красную. Вроде ничего сложного, но я стою и смотрю на две пустые посудины, не понимая, почему не могу вспомнить в какую посудину что выливать. Вдруг сделаю неправильно, не хотелось, чтобы потом мои останки срывали со стен и потолка, волей-неволей задаешься справедливым вопросом: зачем меня посылать на выполнение столь серьезных дел? Разве то, что с меня сняли кандалы два месяца назад, является поводом, чтобы теперь гнать меня пуще прежнего? Раньше ко мне немногие решались обратиться, в основном, обращалась я, а сейчас, когда меня официально приняли в «мафию», я стала вдвойне ослихой, и не то, чтобы ко мне стали нормально относиться, просто уже не очень-то и стеснялись давать мне поручения, но уже не за очень бесплатно. Как никак, я же вроде без прав и все такое, словно раньше это было проблемой.

– Ты чего так долго? – закричал снаружи мужик, который и прислал меня сюда, вроде добрый дяденька, но вид, как и его голос, были устрашающими, а если он злился, даже будучи уверенным, что он ничего не сделает, меня бросало в дрожь, и сейчас его крик не был исключением, я чуть не разлила все по полу. Отвечать не хотелось, я боялась его реакции, боялась, что если отвечу или не отвечу, он просто придет и размажет мне голову о стену или еще хлеще. Вот откуда такие мысли?

– Он тебя зовет, – пробормотали в глубине кладовой, я машинально повернулась к источнику звука, но в темноте ничего не разглядела, лишь едва слышимый выдох, и тихое, – белую в красную, а черную в серую.

– Спасибо, лорд Келегорм, – даже если и его голос звучал иначе, я все равно его узнала, после моего побега он со мной говорил нечасто, и даже в тех случаях, было непонятно, обращается ли он ко мне, либо это мысли в слух. Именно потому, что его голос я слышала не часто, он въелся мне в голову, и мне уже казалось, что, чихни он, я бы сразу его вычислила. И дело вовсе не в том, что я тащилась от его тембра, от того, как именно он произносил слова, как иногда растягивал последние произносимые слова, как иногда лениво, немного с хрипотцой в голосе, обращался к своей лошади, пока я чистила конюшни, странно, но тогда он всегда был рядом. Однако нет, дело вовсе не в этом. Я настолько привыкла бояться, прятаться и бежать от его голоса, что мне уже были известны не только все нюансы его произношения, но даже запах лорда, его шаги и дыхание. Инстинкт самосохранении был увеличен в разы, но сейчас я просто тихо вышла от осознания того, что смогла учуять его раньше, чем он дал о себе знать.

Что же случилось за эти два месяца, спросите вы, наверное, и, если честно, у меня не будет четкого ответа на этот вопрос. Моя жизнь… моя жизнь изменилась, и не потому что меня здесь больше за орка не принимают, изменилась она в том смысле, что сейчас я нахожусь на перепутье. Я смиряюсь с фактом, что уже мертва, и больше не увижу маму, и смиряюсь с тем, что в этом мире мне придется прожить еще одну жизнь, какой бы короткой или длинной она ни была. Мои видения, которые возникал Куруфин, исчезли после того, как при матери отключили все мои пикающие приборы. Именно этот эльф оказался рядом в тот злосчастный момент, помог мне принять факт, избавил от режущей боли, не знаю, какой бы сейчас была я, не окажись его рядом, точно бы сошла с ума. К счастью, тогда он оказался тем теплом, который мне требовался, теплом, которое еще греет мое сердце и даже в холодные весенние ночи, стоило мне представить себя в его сильных руках, и мне становилось немного легче. Я бы его, конечно, не представляла и не использовала его в своих корыстных целях, если бы у меня была равноценная замена, а его не было и быть не могло.

Моя отстранённость со временем сильней разрослась, может я и работала с людьми, но ни с кем не общалась, я не могла жить нормально, не могла чувствовать себя равной. И даже сейчас, отдавая обратно пустую посуду, чувствовал себя обычной рабыней без прошлого, без будущего, без нормального настоящего. В принципе, никаких отличий с моей прежней жизнью, но тогда я не плакала в подушку, не старалась ночью заглушить крик, кусая руку, обхватывая себя, стараясь спрятаться. Со временем и это прошло.

Чтобы избавиться от желания снова сбежать из замка, мне понадобилось время, да и сейчас, мне кажется, что еще не все потеряно, что у меня еще есть шанс вернуться обратно к семье. Говорят, что надежда умирает последней, и в этом моменте есть своя доля истины, ведь я, если уже верить всем этим видениям, уже умерла, но вот надежда все еще живет. Но я медленно принимала реальность, даже после проведенного в замке времени, я не могла с точностью ответить на вопрос, смогу ли прожить одна в этой дикой земле, да и что знаю о Средиземье, если уж верить, что я именно здесь? Практически ничего, да даже если бы и знала, они никак не относятся ко времени, куда я перенеслась. Куруфин, помнится, говорил, что не знает ни о каких хоббитах, ни о Шире, а о Мордоре вообще не слышал.

Ладно, допустим, что я все же погибла, и непонятно каким образом оказалась здесь, в месте, о котором даже вообразить не могла, допустим, но зачем? Разве если и люди умирают, они не попадают либо в ад, либо в рай, либо вообще – навсегда исчезают, я не спец по вопросам загробной жизни, и даже не интересовалась, есть ли миры, помимо нашей. В принципе, такая возможность есть, что дает нам думать, что мы единственные во всей вселенной. Может и в нашей солнечной системе есть жизнь, но она настолько закрыта, что мы о ней и не знаем. Либо мы все словно люди из игры симс, и кто-то нами командует, играет нами, создает для нас вселенные, просто потому, что ему скучно, либо им тоже кто-то управляет. Вот же черт – полезла непонятно в какие дебри, и на кой в голову всегда лезут мысли, которые никак не помогают решать проблему, а, наоборот, усложняют все. Вот, получай! Голова разболелась, а здесь, насколько мне было известно, нет никаких лекарств, как я еще жива, остается только гадать.

– Не стой на месте, ты привлекаешь слишком много внимания.

– Да? Думаю, это из-за вас, что вы остановились рядом, – я осмотрелась, и в самом деле, я стала предметом детального рассматривания со стороны тех, кто находился рядом, но заметив мой взгляд, они начали отворачиваться.

– Остановившаяся на середине пути девушка с кувшином, и заледеневшим взглядом, сильней привлекает внимание, чем мое присутствие, – добродушно улыбнулся Куруфин, перехватив кувшин воды из моих рук, он сделал два больших глотка, обратно вручив мне, – не грусти, не наполняй свое сердце и голову сожалениями.

Я поспешила скрыться, как только эльф прошел дальше по своим делам, он прав – я и так кажусь всем странной, многие, несмотря на поручения, все же сторонятся меня, в особенности, эльфы. Куруфин пояснил, что они чувствуют во мне нечто странное, что и не позволяет им приблизиться, к сожалению, его аргумент не распространяется на его старшего братца. Даже если он и не говорил со мной, его постоянное присутствие, непонятные взгляды, усмешки не к месту, все это, естественно, не позволяло свободно вздохнуть.

Так и тянулись дни за днями, недели за неделями, сливались в одну непонятную нить, за конец которой хотелось потянуть, чтобы прекратить это безобразие или понять, кончится ли бесконечность, изменится ли течение времени, повлияет ли на меня конец нити, конец этой жизни. Я даже и не считала, и не знала какое сейчас время, какой день, это знание было здесь бессмысленным, тогда именно так я и считала, не знала ведь, что они ведут войну с врагом.

В конечном итоге, все сошлось к тому, что я была рада сталкиваться как можно чаще с Келегормом, все было настолько пресно. Именно он все еще непонятно каким образом заставлял поверить в то, что я жива, хотя бы тем, что, увидев его, холодок опускался вниз живота, и сердце билось чаще, пока хватило этого энергетика, чтобы я окончательно не опустила руки, и хотя бы каждое утро вставала. Видимо, этот эльф чувствовал мое внутреннее состояние, и поэтому не отходил от меня, и наверное, дальнейшие его шаги были продиктованы моим отношением.

– Завтра до рассвета будь готова, – как обычно, я изначально не поняла, что он обращается ко мне, – ты меня слышала?

– Что?

– Какой дурой была, такой и осталась. Завтра выезжаешь с нами, приготовь себя.

– Что приготовить?

– Я тебя сейчас ударю. Ты никогда не бывала в походах? – чуть ли не с пеной у рта проговорил Келегорм, явно собираясь осуществить задуманное и ударить меня, его несколько шагов в мою сторону и сжатая челюсть говорили о многом.

– Я никогда не была в походах, и даже если и так, мне нечего готовить, у меня нет ни рюкзака, ни теплых вещей, – спросить у него зачем именно я им понадобилась, не могла, хоть и была явно заинтересована, лучше потом спрошу его брата.

– Неужели за время пребывания ты не сшила себе ни одного одеяния? А если бы не одежда моего брата и не украденные тобой штаны? – я, кажется, покраснела, ведь до сих пор носила эти штаны, и никто и не думал обвинить меня в их краже, я и забыла, что они не мои, а он напомнил каким образом они мне достались.

– Я не умею шить.

– Неумеха.

– Я знаю, лорд Келегорм, не нужно говорить очевидное, – на мои слова тот усмехнулся, но затем вдруг немного расслабился и улыбнулся, был бы у меня телефон, точно бы его сфоткала, невероятное отличие от его напряженного, усмехающегося лица, было выражение, представшее передо мной. Его и правду хотелось запечатлеть, хотя бы в памяти, я невольно засмотрелась на него, хотя ранее не позволяла себе такой вольности.

– Зайдешь к швеям, может, у них есть что-нибудь, скажешь, что от меня. Потом отработаешь, поняла? – я кивнула, но направилась не к ним, а к Куруфину.

В это время он обычно сидит в своем кабинете, или как у него эта комната называется, и совещается. Так оно и случилось, но эльф не выставил меня, как в прошлые разы, когда он еще проводил на мне свои эксперименты, а усадил в углу комнаты, велел сидеть тихо, я же, имея возможность беспрепятственно рассматривать его рабочее пространство, не упустила ее. В этот раз комната была светлой, окна не были занавешены плотными тканями, комната была довольно просторной, но из-за обилия мусора и эльфов, она казалась очень маленькой. Кроме книг, занимавших почти всю стену напротив камина, все остальное было в хаосе, книги, как памятники былого уюта и порядка, невольно привлекали свое внимание, но я не знала эльфийского, и большинство из них было без надписей. Его чертежи валялись то тут, то там на полу, и я задумалась, а настолько ли они важны, что он позволил бросить их на пол? Видно нет. В центре комнаты стоял массивный четырехугольный стол с немногим количеством стульев, многие просто стояли, на столе же была разложена карта, вещь, к которой я стремилась, но увидев ее, полностью разочаровалась – она была полностью на эльфийском, и, что самое плохое – я не могла понять, что это за место, даже не могла найти своего местоположения. Стол меня мало интересовал – чуть больше – диван, или что-то похожее на него, он выглядел так мягко, что я хотела прилечь на нем, но я не видела даже, чтобы сам хозяин садился на него, видно, диван был очень дорогим и эльф боялся его испортить. Обитый красным бархатом диван вовсе не смотрелся вульгарно, даже с золотыми подлокотниками и ножками, украшенными непонятными камнями, наоборот, он очень гармонично вписывался в интерьер, кажись, поставь его в любую зачуханную комнату, он и там будет гармонично смотреться.