Текст книги "Бедная Персефона (СИ)"
Автор книги: Mut-Em-Enet
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
16.
Иван
Когда мама сказала "Горько!". Мне смертельно захотелось поцеловать чучу, и было плевать на мнение окружающих. Желание утроилось, когда я посмотрел в ее глаза, пусть сейчас и устрашающе большие от неудачного грима, но все такие же прекрасные. Но вместо этого я пригубил мерзкую кислую жидкость, именуемую вином. Мне даже показалась, что в ее голубых глазах было желание. Я могу ошибаться, ну и пусть!
Когда нас оставили одних, сдерживаться не было сил. Мои губы коснулись ее уст, и я снова почувствовал сладкий запах карамели, который буквально поработил мой мозг. И чтобы она не говорила, я знал, что ей понравилось.
Спасибо маме, у меня есть шанс сегодня высказаться. Чтобы ни было – я должен! Тут пан или пропал!
Один камень преткновения – наш маскарад! А может, ну его все, рвануть ко мне и смыть все это вместе под душем. Я уже даже себе все представил, от чего пульс участился, а в джинсах стало тесно.
Не спеши, подожди правильного момента! Ты же дал уже девчонке понять, чего от нее хочешь! Секса без обязательств на одну ночь... А может и не на одну и может даже обязательства будут. Слишком многое сейчас зависит и от неё.
Сидит и хлопает на меня своими глазищами, и, по-моему, не до конца верит в происходящее:
– Скажи мне, Страхов-Затрахов, а что это с тобой? Такой прям добрый и местами ласковый, мне начинает казаться, что я смертельно больна и умираю, а ты решил из жалости скрасить последние дни моей жизни. Ну, а секс без обязательств на одну ночь – какой же девушке эта фраза не ласкает слух, это же поэзия! Ты прямо мастер художественного съёма. Да тебе надо не в меде преподавать, а вести курсы "Как довести женщину до оргазма только одними словами", – ещё и улыбается иронично.
– Полагаю, ты не умираешь, мне конечно трудно оценить состояние так сходу. Нужен полный осмотр, – беру ее руку, прощупывая пульс, – немного учащенный. Ночью посмотрю, что там с тобой! Для этого нужно полностью раздеваться, а делать это в машине не совсем удобно.
Снова тянусь к ней для поцелуя, но она останавливает меня:
– Вот ты самоуверенный. Ты что думаешь, что после всех тех гадостей, что ты мне сказал и даже сделал, я моментально прыгну к тебе в постель?
– Ты же уже раз прыгнула!
– Я была пьяна и не в себе!
– Но вполне убедительна.
– Не помню.
– Так позволь мне напомнить...
– Ты знаешь, предложение сомнительное. С какой стати? Или вся эта затея со сватаньем так на тебя подействовала?
– Корина, вот чего ж ты сейчас выламываешься, как красна девица...
– Страхов, а ты не заметил, что я красна девица и есть?
– Я понял, это такой ритуал: ты кочевряжишься, а я уговариваю! Так вот знай, я тебя силой тянуть не буду! – а самого просто кинуло в жар, – не хочешь, не надо. Свободна!
– Хорошо, – и уже тянется к двери, – я тогда пойду?
– Вали, чуча! – рявкаю.
Доигрался, Иван, со своей гордостью?!
– Ну уж нет, в таком виде я не уйду! Давай, вези меня домой сейчас же! А то так слишком просто получается.
Даже под толстым слоем штукатурки проступает лихорадочный румянец. Как меня это заводит!
Я практически хватаю ее, сжимаю и покрываю каждый миллиметр ее накрашенного лица поцелуями. Вначале она бьётся, как птица в клетке, а потом сдается и даже отвечает мне. Не хочу, но отпускаю ее:
– Домой так домой! Ты уверена, что именно этого хочешь?
– Да! – кидает она и отворачивается.
Моё сердце замирает.
– Черт с тобой, – я завожу мотор и выезжаю со двора, – адрес скажи только, я ж не ясновидящий!
– Вот именно! Черт в твоём лице со мной. А такой расклад меня мало устраивает!
– Говори адрес, Корина! Попробуй хоть сейчас воспользоваться мозгом!
– И в этом ты весь, я даже уверенна, что больше всего на свете тебе нравится издеваться надо мной!
Я плавно съезжаю с дороги и торможу у обочины:
– Сейчас ты надо мной издеваешься!
– Это ещё почему?
– А потому, что мне до одури хочется, чтобы ты осталась...
– Зачем?
– Ты задаешь слишком много вопросов, – стараюсь на нее не смотреть, чтобы не сорваться снова.
– А ты мне даже в глаза сейчас не желаешь смотреть.
– Чуча, не провоцируй, хочешь домой, отвезу тебя домой, ты уже реши как-то. Или эта прическа не даёт тебе думать? Так я быстро помогу!
Ловко выдергиваю шпильки из ее волос и сдираю хреновы резинки. Волосы рассыпаются по плечам.
– Ну ты...– от неожиданности не знает, что сказать.
– Козел? Я тебе помог соображать быстрее?
Она поправляет растрёпанные волосы и уже ищет в сумке расчёску.
– Только в моей машине свои волосья не разбрасывай!
– Сам же начал, – причесывается.
– И?
– Страхов, вот что я должна сейчас тебе сказать?
– Сказать, что останешься сейчас со мной!
– Ладно, черт бородатый, я сдаюсь, мне даже уже любопытно, что будет дальше, потому как я вообще не предст...
Не даю ей договорить, касаюсь ее губ очень осторожно, чтобы не спугнуть, и просто пропадаю. Она подается навстречу и возвращает мне мой же поцелуй. Выдыхает:
– Пока достаточно! Так ты обещал лёгкую прогулку!
– Да куда ж в таком виде гулять? Нас точно начнут преследовать люди с вилами и факелами.
– Отвези меня домой – переоденусь и сможем гулять!
– Нет, если я тебя сейчас отпущу, ты не вернёшься!
– Говоришь, как Чудище из "Аленького цветочка", ещё скажи, что без меня зачахнешь.
– Быть может...
Она хитро улыбнулась:
– Я придумала! А пошли в "Прозерпину"!
– В эту дыру?!
– Зато там нас никто не осудит и по вечерам отличная живая музыка!
– Ок, при том, что выбор небольшой!
– Только тебе ещё не хватает одного штриха в твоём образе!
– Какого?
– А вот такого! – и она начинает лохматить мои волосы.
– Теперь ты настоящий демон, и мы квиты! – быстро целует и командует – поехали!
Через некоторое время мы на входе в этот гадюшник, охранник даже немного опешил, когда нас увидел:
– Вы из фан-клуба?
Мы не теряемся и синхронно киваем, не понимая из какого такого фан-клуба.
– Ладно, проходите! – толкает мощную дверь и мы попадаем на настоящую вакханалию.
Мы ещё одеты очень скромно по сравнению с окружающими. Это просто что-то: половина клуба облачены во все чёрное, а вторая – в светлом и прикиды умопомрачительные, с крыльями, блёстками. Точно дурдом!
– Это что тут такое? – спрашиваю бармена, заказывая кофе.
– Сегодня у нас будет играть группа "Ангелы и демоны", а тут в основном представители их фан-клуба!
– Чуча, ты эту группу знаешь?
– Слушай, это чума!
– А барабанные перепонки выдержат? – у бара придвигаюсь к ней ближе и обнимаю за талию.
– Ты привыкнешь!
Вскоре к нам подходит официантка:
– Освободился столик, только он в самом дальнем углу!
– Годится!
И мы уже сидим в самом темном углу этой дыры. Я очень рад этому, мы скрыты от посторонних глаз. Мы садимся рядом на диванчик и не можем оторваться друг от друга, Губы, руки, тела!
Первые аккорды вырывают нас из забытья!
– И правда чума! – я вдыхаю карамельный аромат ее кожи и прислушиваюсь.
Как и во время обеда прохожусь пальцами по ее позвонкам. Такое хрупкое тело. Скольжу рукой по ее бедру под юбкой.
– Ты что делаешь, господин Мефистофель? – шепчет чуча.
– Начинаю осмотр, – мои пальцы касаются гладкой кожи и слегка сжимают ее ягодицу.
– Осмотр от слова "смотреть", а у тебя "ощуп" какой-то, – она пытается убрать мою руку, – вокруг куча людей!
– Иди сюда! – я силой усаживаю ее к себе на колени спиной ко мне.
– Иван, не надо, – умоляет она.
– Это лёгкая разминка! Никто ничего не заметит!
Уже обе мои руки на ее бедрах под юбкой. В паху просто огонь. Я целую сзади ее шею, одной рукой развожу ее бёдра, отодвигаю в сторону полоску ткани и касаюсь нежного места, наслаждаясь горячей влагой. Мои пальцы постепенно проникают внутрь ее тесного лона, уверено прокладывая себе путь. Она тяжело дышит:
– Остановись! – начинает ёрзать и тереться задницей о мой окаменевший член в джинсах.
Мы продолжаем нашу взаимную и такую сладкую пытку несколько минут и теперь моя очередь умолять:
– Алена, а теперь ты прекрати, я не могу кончать в штаны прямо тут.
– Это ты начал первый, демон-искуситель!
Мозг понимает, что надо прекратить! Тут не место, и я достаю свои пальцы из девчонки, заботливо поправив ее белье и аккуратно ссаживаю ее обратно на диван. И тут же припадаю к ее губам:
– Прости, может это и жестоко, но ты была права, тут не место, я отойду и поехали, нельзя терять ни минуты.
Ее глаза смотрят на меня с надеждой и после моего возвращения (я мыл руки и умывался, чтобы снять напряжение) мы ещё раз целуем друг друга в машине и быстро едем ко мне.
– Я боюсь! – она смотрит на меня, когда мы уже подъезжаем к дому.
– И правильно! Я же сказал, что бояться меня обязательно.
Практически вытаскиваю ее из машины и под мышкой волоку в квартиру.
– А где Цербер?
– У мамы! Продолжим осмотр?
– А можем провести его в душе?
– Определенно!
Мы быстро раздеваемся и я умываю ее, чтобы смыть кукольную маску:
– Надо личико привести в порядок, – целую мокрую кожу. Мой поцелуй спускается на ее шейку и плечи. Глажу ее роскошную грудь и с силой вжимаю в себя все ее тело. Придерживая под попу, приподымаю вверх, прислоняю к запотевшему стеклу душевой кабины. Ее ноги обвивают меня и я выжидаю удобный момент, чтоб войти в нее. Вначале медленно, а потом стремительно и властно. Сейчас она вся моя без остатка. Отдается с таким самозабвением, что я не могу сдержать свой стон.
– Иван, – вырывается из ее груди крик!
– Алена, – я вторю ей во весь голос. Ещё пару толчков и сдерживаться невозможно – наслаждение кипящей карамелью разносится по телу, не оставляя шансов на отступление.
Я глажу ее влажную спину и она обессилено обнимает меня за шею.
Кажется, я влюбился, окончательно и бесповоротно! Впервые!
Я вытираю ее уставшее тельце, и укутав в свой халат, несу свою Алёнушку в постель.
– Это ещё не все! – гляжу в доверчивые голубые глаза и понимаю, что теперь без них не смогу!
17.
Алена
Я не могла толком прийти в себя после того, что было в "Прозерпине". Моё тело уже больше мне не принадлежало, он сразу дал понять, что это все уже принадлежит только ему. С чего бы? Все происходило молниеносно, и путь к отступлению был перекрыт.
В его квартире... В его ванной... Я переродилась. Я и раньше занималась сексом, что не поддается сомнению, но это было другое. Мы занимались любовью. Медленно, смакуя каждый момент нашей близости, как тягучий карамельный ликер, даря друг другу неизведанное доныне удовольствие.
Как же меня так угораздило? От моей ненависти к Страхову сейчас не осталось и следа. И дело не в наших поцелуях и интимных моментах нынешней ночи. Сквозь чёрную пелену ада проступило новорожденное солнце – удивительное чувство, которое я упорно гнала все эти годы. И сейчас в его постели, заботливо укутанная в, теплый, между прочим, для лета, халат, я думала о том, что, возможно, этот человек именно тот, кого я и ждала всю свою непродолжительную жизнь.
Какие сентиментальные рассуждения...
Его требовательный поцелуй отвлёк меня.
– Ваня, мне жарко! Я сброшу халат?
– Пока и не думай, ты можешь простудиться.
– На дворе июль месяц...
– А если сквозняк!
– Нет сквозняка вроде.
– Чуча, после того, что было я в ответе за твоё здоровье.
Всматривается в моё лицо в лунном свете:
– Какая ты красивая без этой штукатурки, даже на женщину похожа, а не на куклу...
– А раньше ты этого не замечал!
– Все я замечал и, наверное, бесился, что эта красота не моя.
– Ты откровенен со мной до ужаса.
– Запомни, Корина, я прям и конкретен. После того, что было, мне уже нет смысла юлить. Я и так собирался с тобой поговорить.
– Да последние несколько часов мы не разговаривали толком, – сбросила халат и ощутила на своей коже дуновение ночного ветерка. После зноя это было чертовски приятно.
– Очень непослушная, Алена, зачем халат сняла?
– Жарко стало, я ж сказала. И чего вдруг я тебя должна слушаться, Затрахов?
– Есть очень простое основание – я хочу, чтобы тебе было хорошо, и ты была здорова и счастлива.
– Так бросай болтать и поцелуй меня! – и сама потянулась к его губам.
Он осторожно обнял меня и от прикосновения моей кожи к его по телу пронеслась волна мелких мурашек. А теплая истома разлилась от груди вниз, соски затвердели и по мне скользнула тень мелкой дрожи.
– Уже замёрзла? – он почувствовал, что я задрожала.
– И совсем нет! Просто это на тебя такая реакция у моего тела!
– Неужели страх?
– Страхов, ты хочешь, чтоб я тебя боялась? Ты же доктор и должен понимать, что люди вздрагивают не только, когда боятся.
– Я не хочу, чтобы ты меня боялась, мне от тебя нужно совершено другое!
– Ой, боюсь представить...
– А ты не бойся! И вообще, сейчас я просто тебя хочу, при том очень сильно.
– Ты знаешь, заметила, – уже ощущала его эрегированный член, который упирался в мой живот.
– Моя карамелька, – его губы ласкали мою шею, опускаясь к груди.
Когда его язык начал обводить мои соски, я еле сдержала стон, вцепившись в матрас. Его губы были на моей груди, а руки уже опустились ниже на бедра.
Ещё немного и его язык касался моего клитора и исследовал разгоряченное лоно. Каждое новое движение провоцировало новую волну наслаждения. Я запустила пальцы в его волосы.
– Как же хорошо!
Он оторвался от меня, поднялся выше и прильнул к моим губам. То, что раньше вызвало бы омерзение, ещё больше завело.
– Ты чувствуешь, какая ты вкусная? – прошептал он, распаляя меня до предела. – а сейчас тебе будет ещё лучше.
Он аккуратно перевернул меня на живот и поднял, ставя на колени и локти. Медленно поцеловал мои плечи и очертил своими поцелуями мой позвоночник, а потом стал дразнить, водя членом между моими ягодицами. Я просто изнемогала от желания и каждая секунда промедления казалась мне наказанием.
Когда он всё-таки медленно вошёл, я уже не могла себя контролировать. Тело покрылось гусиной кожей, и я со всей силы подалась ему навстречу, позволив продвинуться очень глубоко. Я услышала его рык, и он задвигался быстрее, сжимая мои ягодицы. Одна рука легла на мою спину, а вторая ласкала налитую грудь, поигрывая затвердевшими сосками.
Мы поддались первобытному инстинкту: движения были отточенными и ритмичными. С каждым новым толчком мне раскрывались новые грани удовольствия, пока я со стоном не провалилась в бездну оргазма, пульсируя и увлекая за собой Ивана.
– Алёнушка, – Страхов поцеловал моё плечо, а потом перевернул набок лицом к себе и впился в губы.
– Щекочешь меня бородой, – я не сдержалась, – поспим или ещё раз?
– Ну, Корина, я уже сомневаюсь, смогу ли справиться с твоими аппетитами, – он посмотрел на меня удивлённо.
– Ну конечно, я же изголодалась по мужской ласке, ведь ночь прошлой субботы совсем не помню.
– Ну хоть немного я тебе напомнил, как это было? – он коснулся губами моих волос.
– Пока воспоминания весьма смутные, – дразнила его.
– Ах, ты ж, чучундра, сейчас вот как наброшусь снова, живой не уйдешь!
– Ну да от тебя живым никто не уходит, ты ж – патологоанатом!
– Ты доиграешься!
– Во что играем?
Его лицо вдруг стало таким серьёзным, я даже напряглась:
– Мне незачем с тобой играть, Аленка, я сейчас перед тобой такой, как есть...
– Какой ты серьезный, – я перебила его.
Он сжал мою руку и потом наши пальцы переплелись:
– Я понял, что во всем, что касается тебя, я серьёзен.
Он поцеловал меня в висок:
– Тебе нужно отдохнуть, чуча, давай восстановим силы, а завтра – снова в бой!
– А как же секс без обязательств на одну ночь? – я даже губу закусила.
– Будет столько ночей и обязательств, сколько захочешь!
– Твои планы уже изменились?
– Просто я понял, что нам нужно быть вместе.
– Да что ты, – я улыбнулась, – и давно понял?
– Прямо сегодня или, вернее, уже вчера!
– Но мы...
Он закрыл мне рот поцелуем и когда закончил:
– Нам нужно отдохнуть, у нас ещё слишком много дел впереди!
– Но...– я было возразила, и он уткнулся лицом в мои волосы, а потом так крепко обнял, что мне стало тепло и я расслабилась, забывшись сном.
Утро началось с нежного и неспешного секса и контрастного душа, нужно было хоть как-то унять наши ноющие мышцы.
– Если так будет каждый день, дополнительные физнагрузки не нужны, – Страхов повязал полотенце вокруг бёдер. Он был сейчас похож на греческое божество: мощная, спортивная фигура с лабиринтом рельефных мышц, грозен и притягателен.
– Ален, тебе придется одеться, иначе мой мозг не будет работать из-за оттока крови.
– А где та черная футболка?– Иван открыл шкаф и достал ее, протянув мне.
Я тут же облачилась. Она (футболка) приятно ласкала мою кожу. Мой демон тьмы обнял меня сзади и поцеловал в макушку:
– Признаться, тебе идёт! Завтрак приготовишь?
– Ах ты ж, расчётливый гад, ты обманом заманил меня в свое логово ради завтрака?
– Раскусила, соблазнение было только предлогом, чтобы обречь тебя на кулинарное рабство! Попалась, – он сжал мою талию, – приговорена к пожизненной готовке для меня, при том завтраки, это только начало!
– Я была права, рабовладение – это твоё! И планы у тебя стратегические! Тебе домработница нужна, а не я...
– Именно ты!
– Сам-то понял, что сказал? Забыл – я чуча, чучундра, шушера. Ладно на обеде я тебя сбила маскарадом, ну ночью – там не разглядел. Но сейчас в себе ли ты, Страхов? Ты ж меня терпеть не можешь.
– Вот ты нормальная, не поняла ничего, чуча, да разве то, чем мы занимались вчера и сегодня утром делают люди, которые терпеть друг друга не могут?
– Бес попутал, да, Иван?
– Ты меня, Корина, попутала! Вот чего ты добиваешься, чтобы я это в голос сказал?
– Ничего я не добиваюсь, зная тебя, для тебя все это не больше, чем очередное приключение!
– Значит, ты плохо меня знаешь! И у тебя вся жизнь впереди, чтобы узнать лучше.
– Вся жизнь? Это не слишком долго?
– Я думаю, в самый раз!
– Ты такой вот...
– Опять козлом обзовешь? Да придумай, что-то пооригинальнее: там муфлон, антилоп винторогий, гну (как там у их самец называется?).
– Негатив из тебя так и прет, Страхов, я имела в виду, что ты такой вот непредсказуемый. А ты что надумал?!
Я села к нему на колени обняла за шею:
– Ванечка, какой ты, дурачок! Влюбился в меня, так и скажи, не держи в себе!
– А ну быстро вставай, или трусы надень, а то ты меня убиваешь, я от возбуждения скоро свихнусь!
– Ладно-ладно, какие мы чувствительные, пойду я завтрак готовить, а то ты злой, когда голодный! Ещё совет тебе, пока я не ушла, есть прекрасный способ снять напряжение – пару взмахов рукой и готово, – показала ему язык и пошла в сторону кухни.
– Разве что твоей! – кинул черт бородатый мне в след.
Завтракать в компании Страхова было забавно. Нет, у нас уже был один совместный, но это другое! Мы практически не сводили глаз друг с друга и, казалось, что пришли на кухню совсем не для еды.
Допивая кофе Иван потянулся, ко мне через стол, и поцеловав, произнес:
– Спасибо, Алёнушка, все было супер! Есть к тебе серьезный вопрос: а ты думала когда-нибудь о замужестве?
– Ты что ли жених?
– А хоть бы и я...
– Ванечка, ещё очень рано мне об этом думать. Да и у нас с тобой полная неопределенность пока!
– Ну почему же, я вот определился, я тебя хочу!
– Это понятно, но этого мало, чтобы так сходу семью создавать!
– Ну, а если я скажу, что люблю тебя!
18.
Иван
Я это сказал! Меня вполне можно осудить за спешку и форсирование событий, но все эти сомнения убивают настоящие чувства. Сказал, как ощущаю сейчас.
Алена замерла. Я прямо увидел, как в ее голове пошли мыслительные процессы. Мне стало страшно. Я попытался заглянуть ей в глаза:
– Ты зависла, Корина?
– Иван, я пытаюсь понять…
– Что ты пытаешься понять?
– Не перебивай! Как мы дошли до жизни такой?
– До совместной жизни, Алёнушка, мы еще не дошли…
– Да я не в том смысле: скажи мне кто-то недели две назад, что я буду с тобой целоваться и спать, а ты мне в любви признаешься, просто бы рассмеялась. А сейчас уже в собственной адекватности сомневаюсь.
– Так, чуча, – я подошел сзади и обнял ее за плечи, – ты болтологию не разводи, а лучше ответь мне, нравлюсь я тебе или нет?
Пауза в четверть минуты показалась мне вечностью.
– А, пожалуй, помучаю тебя, – сказала она, а я целовал ее шею, сжимая грудь под футболкой, – что это ты снова делаешь?
– Продолжаю наш марафон.
– Ты еще сказал, что у меня неуемные аппетиты, а сам!
– Это ты меня заразила, до тебя я таким не был, – отбросил свое полотенце на стул и прижался к ней всем телом.
– Ты и правда превратился в Затрахова, с моей легкой руки.
– А ты утверждаешь, что не хочешь? – моя рука опустилась вниз и коснулась уже влажных складочек.
– Совершенно не оставляешь мне выбора, – она хотела было повернуться. Но я просто вжал ее в раковину.
– Стой на месте! – один рывок и ее, вернее моя, футболка составила компанию полотенцу. Я просто сходил с ума от карамельного запаха ее кожи. Руки снова легли на уже обнаженную грудь.
– Иван, стой, – ее дыхание было рваным, – мы же не будем делать это на кухне?
– А почему бы и нет, мы делали это уже почти везде! Кухня – не исключение… – я уже зафиксировал ее бедра и вошел. И чем быстрее я двигался, тем тяжелее ей было удерживать равновесие, поскольку все тело дрожало от возбуждения.
Мы двигались дико, неистово, как в последний раз.
– Иван! Я… – внутри Алены все сжалось и запульсировало, даря мне непередаваемые ощущения.
– Тебе хорошо? – я прошептал ей на ухо, еще наращивая темп.
– А сам как думаешь? – она задыхалась.
Еще пару толчков и я финишировал, обдав изнутри ее лоно горячей спермой.
Сейчас мне очень захотелось ее поцеловать. Она повернулась ко мне и у меня уже не было сил, чтобы оторваться от ее губ.
– Ваня, это какое-то сплошное безумие! Мы только и делаем, что…
– Аленушка, мы просто хотим сполна насладится друг другом, тут нет ничего странного, пошли еще поваляемся, – я взял ее за руку и не дал надеть футболку обратно.
Мы улеглись, и она положила свою голову мне на грудь. Для меня сейчас все было идеально: постель и любимая женщина в ней. Уютно.
– Люблю тебя, – прошептал и коснулся губами ее волос.
– Что ты там шепчешь, – она подняла на меня глаза, – это любовный заговор?
– Конечно, но не заговор, это как-то архаично, а нейролингвистическое программирование! Программирую тебя на вечную любовь и страсть.
– Вот ты ж взрослый, а не знаешь, что ничего вечного нет…
– А я думаю, что есть!
– И что же?
– Желание тебя подкалывать!
– Вот паразит! – она слегка пнула меня ногой.
– Не пинайся, это, как ни странно, меня очень возбуждает. Смотри, а то с живой тебя я не слезу.
– Ой, боюсь-боюсь.
– Ты мне так и не ответила на мой вопрос.
– На какой из них, ты со своим пытливым умом задаешь их очень много, я со своей девичьей памятью – не все запоминаю.
– Мне кажется, ты снова пытаешься уйти от ответа, Корина, ты что-то скрываешь, признавайся!
– Ну, что ж я могу от Вас скрыть, Иван Васильевич, я тут перед Вами – обнаженная и беззащитная. И полностью в Вашей власти!
– Не прикидывайся невинной овечкой! Говори честно – любишь меня?
– Ну вот так прям сразу?
– Молилась ли ты на ночь, Дездемона!
– Душить будете, Отелло Затрахов?
– Уже подумываю об этом… – поцеловал ее плечико, – но сейчас для твоей шейки у меня другое предложение!
И покрыл каждый миллиметр ее шеи мелкими поцелуями.
– Я отвечу тебе хокку, а ты сам решай, как его понимать:
Мотылек сгорел?
Но важнее, что он решился
Лететь на свет.
– Ален, что за бред, какой мотылек?
– Вот, все-таки, какие мы разные…
– Ты, чуча, не можешь конкретно…
– О, придумала, я тебе ответ напишу на спине пальцем….
– Извращенка!
– Давай, поворачивайся спиной!
– Ладно, – пришлось повернуться. Но она медлила.
– Чего ты там копаешься?
– Извини, отвлеклась на твой подтянутый, аппетитный зад, – еще и за задницу ущипнула, а потом четко вывела на моей спине: «Я люблю тебя!».
– Написала?
– А ты что не чувствуешь?
– А теперь прочти, что написала!
– Я люблю те…. Вот же, гад, подловил таки.
– Ну это уже что-то, а то мотыльки все у нее на уме.
Я повернулся к ней лицом и погладил по щеке:
– Девочка моя!
– Я не твоя!
– Начинается! А чья же? – я закатил глаза.
– Вы мужчины вечно пытаетесь все присвоить! А я – не чья-то собственность!
– А если так? Девочка моя любимая!
– Уже лучше, но все же еще вот не то.
– Девочка моя самая любимая!
– Ну вообще! Значит ли это, что есть менее любимая?
– Ты цепляешься к словам…
– Ну кто на что учился: ты – трупы резать, а я – к словам цепляться!
– Так вот чему на филфаке учат! Теперь все прояснилось. А я-то думал...
– Не балуйся! Кстати хотела спросить, почему Цербер у твоей мамы?
– Он – ее пес, или кто он там. У меня временно кантовался, пока наши мамаши на Крите сговаривались, нашу же личную жизнь устроить.
– И считай устроили…
– Ты думаешь?
– Страхов! Ну где б я тебя увидела в таком экзотическом прикиде… О, кстати о маме, я пропала на ночь и даже не написала…
– Я думаю, она догадалась, что ты не в библиотеке сидишь над томиком Блока!
– Та ну все равно, не хочу, чтобы она все морги обзванивала!
– Ну морги – это моя стихия!
– Вот именно!
Она резко поднялась за телефоном. Такая красивая! Я залюбовался. И уже только моя!
Алена замерла в ожидании ответа.
– Мам, ну извини, пожалуйста. Да с ним, – посмотрела на меня, – нет, с ума не сошла. Нет, жениться не будем пока, не нужно, успокойся, домой вернусь обязательно!
– Тебе привет! – обратилась уже ко мне.
– Спасибо, а чего это жениться не будем?
– Во-первых, подслушивать плохо, а во-вторых, я сказала "пока", в-третьих, не слишком ли мы спешим?
– Не хочу тебя пугать своими далеко идущими планами…
– Ну ты продуманный, у тебя еще и план есть, в дополнение к списку безумных желаний?
– На тебя отдельный, помеченный звёздочкой.
– А почему не сердечком?
– Хорошо, меняю звёздочку на сердечко, но это как-то по-девчачьи.
– А ты ж у нас ламберсексуал ходячий, – гладит мою бороду.
– Не обзывайся!
– И не думала, Иванушка! А бороденку твою я бы сбрила.
– Аленушка, отрасти свою и потом сбривай!
– Ты же доктор, это физически невозможно.
– Ну почему, при правильной гормональной терапии…
– Так, уже мне в пору тебя извращенцем называть… так и будем валяться весь день или сходим куда-то?
– У тебя ж одежды нормальной толком нет! У тебя роскошное тело, конечно, но я не позволю, чтобы все на тебя голую пялились…
– Точно! Блин! Заедем ко мне, и я переоденусь.
– И куда пойдем? Такое солнце!
– А ты вампир или из шоколада, что боишься растаять?
– У меня глаза чувствительные к яркому свету.
– Так очки наденешь! А поехали в гости к Наядам?
– Эт куда еще?
– На речку!
– Не очень люблю воду…
– А что ты вообще очень любишь?
– Тебя, например. Ладно, собирайся, а то еще помедлим, и я тебя снова затащу в постель.
Смотрю за тем, как она натягивает свой вчерашний нелепый наряд. И сам решаюсь одеться. Через 10 минут мы в машине и уже едем к Кориным.
Я взял все для пляжа. Чем хороша наша речка? Там есть много укромных уголков в тени, где можно спрятаться от посторонних глаз.
Поднимаюсь вместе с Аленой, она похоже волнуется. А чего волноваться? Она же была со мной. Нервно сжимает мою руку.
– Доброе утро, молодые люди, – дверь открыл Михал Дмитрич, – я не буду спрашивать, где вас носило, потому как понимаю.
Еще и подмигивает.
– Пап, я ненадолго, только переодеться и взять кое-какие вещи для пляжа.
Алена проходит вглубь квартиры.
– Ты только с мамой объяснись, она там в своем «саду» роется, – бросает ей в след проректор, – Иван, а ты проходи, будем кофе пить, ты есть случайно не хочешь?
– Спасибо, Михаил Дмитриевич, я сыт, Ваша дочь постаралась.
– На моей памяти, ну я могу чего ж и не знать, она никому завтраки не готовила…
– Значит, я такой первый.
– Пошли, а то стоим в дверях, как дураки.
Мы проходим на кухню.
– Тебе с сахаром или без!
– Без, пожалуйста.
– О, тоже пью черный и без сахара, – протягивает мне чашку с ароматным напитком.
– А теперь, Иван, ты меня пойми правильно, я же отец, хочу спросить, это у вас серьезно или так интрижка?
– Скажу честно, серьезно, но еще и от Алены все зависит, как она захочет. Но вот что-то мне подсказывает, что и она тоже серьезно.
Была бы просто интрижка, я бы не сидел с ее отцом на кухне.
– Я смотрю, ты – мужчина положительный, только ж не обидь мне ее. И глядите там! Дети, по моему, может и устарелому, мнению, должны в браке рождаться. Вы же женится будете?
– Планируем! Но опять же…
– Ты на Алену сильно не надейся, тут так – взял быка за рога и бегом в ЗАГС…
– Она Вам так надоела, что Вы ее срочно замуж хотите выдать? – разговор становится опасным.
– Честно, ей замуж очень нужно, хоть повзрослеет немного. Тем более, что к тебе она по-видимому очень хорошо относится, никогда никого в дом не приводила.
– Я очень на это рассчитываю…
Наш разговор прервала Антонина Тимофеевна:
– Доброе утро!
– Здравствуйте!
– Ты, Иван, хоть сын моей подруги, но Аленке голову морочить тебе не позволю…
– Нина! – Михал Дмитрич пытается ее вразумить – мы уже все обсудили.
– Ей еще рано замуж! – Аленина мама настроена решительно, ну и вид соответствующий: светлые волосы растрепались, в руках мини-лопатка вся в земле, вроде она только что труп очередного жениха дочери закопала.
– Нина! Послушай, ты же сама говорила, что Алене прям нужно замуж, чего теперь?
– Я передумала, молодая она еще с мужиком жить, да еще так и сразу!
Я решил вмешаться:
– Антонина Тимофеевна, я не буду ей голову морочить, обещаю. Она мне очень нравится!
– Только нравится?
– Ну люблю я ее, если хотите.
– Так вот с первого взгляда и влюбился? Вы ж и дня не знакомы, а уже…
– Ни с первого, и знакомы мы почти месяц…
– Я тебе говорил, – проректор обратился к жене, – они точно друг друга знали до этого обеда.
– А чего ж не признались, что знакомы?
– Решили не разочаровывать Вас и маму!
– Так, час от часу не легче, – женщина вздохнула, – и что делать теперь будем?
– Будем жить! – меня потянуло на лирику, – встречаться и жениться.
Тут в дверях я увидел свою Аленушку, уже собранную с огромной пляжной сумкой и солнечными очками на лбу.
– Родители, вы мне тут Страхова не напугали?
