Текст книги "Зомби по имени Джон (СИ)"

Автор книги: Motierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– О’кей, – а Рамси кивает безразлично, но с обыкновенным вниманием – и поворачивается к открытым дверям ресторана вдали: к тем уже направляется пара человек. – Не-не-не, обед откладывается, парни! – он шагает по коридору быстро, и Ива бежит по его левую руку. Люди притормаживают, смотря на них удивленно, но не агрессивно. – Еще полчаса перебьетесь! У нас непредвиденная ситуация!

Внутри ресторана несколько человек тоже уже собрались у дверей кухни, видимо, рассчитывая на скорую подачу обеда и никак не мешая потягивающему горячий и сладкий гжанец Виману и курящему Хозеру, но зычный мальчишеский голос Рамси вырывает их всех из размеренного будничного сна.

– Так, все, расходимся, ребята! Нештатная ситуация! Обед переносится! Может, на полчаса, может, больше!

Люди у кухни резко поворачиваются к нему, смотря беспокойно, и кто-то даже порывается уйти, когда плешивый мужик с желтушной кожей и короткой козлиной бородкой насмешливо спрашивает:

– Нештатная ситуация? Это что, опять Сол уснул и с ворот навернулся, а кипиш-то поднял, будто его пятнадцать мертвых волков и за руки, и за ноги, и за причинные места зубами драли? – он спрашивает, смеясь, но Рамси отчетливо слышит в его голосе беззлобную браваду – и страх.

– Двое – уже покойники, – коротко отвечает он. – Хотите подождать, пока появятся еще, или все-таки разойдетесь и дадите мне поговорить с Виманом?

– Подождите, – но сам Виман поднимает руку, когда люди тревожно и напряженно сникают, и Рамси понимает, почему: он замечает под расстегнутой, бывшей когда-то светлой курткой насмешливого человека закрепленную кобуру и догадывается, что тот здесь с оружием не один. – Я думаю, эти люди тоже не отказались бы узнать, что именно произошло, Рамси. В конце концов, это касается нас всех, а не только нас с тобой.

– А я думаю, что пока это может побыть и между нами… четырьмя, – Рамси бросает взгляд на Хозера. – Я лично не хотел бы начинать панику среди людей. А ты? – о, он отлично знает, что паника начинается чаще всего именно после таких слов.

– Я не думаю, что мои люди способны на панику, – качает головой Виман, и Рамси думает, что, кажется, он вправду не представляет, что иногда может начаться в голове от одного маленького слова. – Они видели и холод, и мародеров, и упырей, и еще что похуже. Так что я бы предпочел, чтобы они остались, – но Рамси и не собирается с ним спорить.

– О’кей, – он пожимает плечами. – Тогда как вы решите, ребята. Хотите – оставайтесь. Хотите – успейте вернуться в школу и вооружить родных. Упыри ждать не будут, но дело ваше.

И Виман гневно открывает рот, чтобы возразить, но тот же человек, что раньше смотрел насмешливо, теперь обращается к нему серьезно и резко:

– И правда, Виман, у меня в школе жена, которая еще ничего не знает, и двое малолетних детей. И что вы тут будете обсуждать сейчас – меня не касается. Главное – что решите и скажете нам.

– Джаред! – Виман повышает голос уже ему в спину, слегка повернув голову на своей жирной шее, но тут и другая женщина, с густыми бурыми волосами, похожими на медвежью шкуру, уходящими под узорчатый шарф, возражает ему:

– Мой старший еще не вернулся с охоты, и мне одной придется защищать младших, Виман. И я хочу быть к этому готова.

– Но ты даже не знаешь, от чего – или кого – будешь их защищать, Элис. У мальчишки в руке крюк Морса Амбера, вы что, его не узнаете? А крюк Морса можно забрать разве что из его мертвой руки, – продолжает гнуть Виман, и Джаред, вздрогнув, останавливается у самой двери и оборачивается.

– Ну, а так ведь и было, Виман, – но Рамси отвечает сухо, дернув плечом. – Я забрал этот крюк из мертвой руки Морса Амбера. После того, как моя собака, – он вздергивает Иву левой рукой за холку, показывая всем слипшийся от темной крови мех вокруг ее рта, – загрызла убившего его зараженного. Они совсем свежие, Виман, даже кровь еще не ушла. Наверное, мародеры. Ты ведь знаешь, один заразится, по замкнутой группе смерть пойдет быстро, – а он знает, что напоминает людям о том, насколько они не защищены от вируса, и еще сильнее разжигает их первобытный страх.

– Не заговаривай мне зубы, – вспотевшая шея Вимана розовеет под воротником свитера. – Я послал Морса охранять тебя, потому что ты представлял и представляешь угрозу для нас всех. И ты убил его.

– Не думаю, что такой мальчишка, как я, мог бы убить Морса. Ты и сам в это не веришь, – Рамси качает головой. – Но если хочешь, можешь послать кого-то из них посмотреть, – он кивает в сторону Элис и остальных. – Тут несколько улиц пройти. Но я тогда сваливаю сейчас и не буду дожидаться, пока заражусь.

– Лжец, – отрезает Виман, – он лжец, – и снова обращается к своим людям, – он даже не из Гавани, он мальчишка из “Дредфорта”, который просто пришел сюда и убил всех, о ком говорит. И кому вы верите, ему или мне?

– Ты тоже из “Дредфорта”, Виман, – скупо говорит Джаред и снова отворачивается к двери. – А мы здесь просто теряем время.

– Но он лжец, это я говорю вам. Вы вспомните об этом, когда разнесете панику по городу, а потом узнаете, что он убил Морса Амбера и остальных в этой же гостинице.

– Ну, если он такой лжец, тогда сделаешь с ним то же, что с моим мужем – и всего делов, – как-то болезненно отрезает Элис, тоже разворачиваясь к Виману твердой и прямой спиной.

Люди покидают ресторан быстро, несмотря на продолжающиеся сдержанные увещевания Вимана, и когда последний человек с хлопком прикрывает дверь, Хозер неторопливо тушит свою сигарету в пепельнице. Насколько Рамси его знает, сейчас он придирчиво выбирает сторону, к которой примкнуть, и прикидывает связанные с этим риски.

– Ну что, как ты и просил, я вернулся за своими вещами, Виман, – Рамси разводит руками, так и держа крюк в правой. Автомат на груди ему больше не нужен: он был готов коротко расстрелять лишних свидетелей, но все равно не хотел бы этого из-за Джона – некоторые вещи не стоит усложнять. – Жаль только, времени у нас в обрез, и поговорить как следует не выйдет.

– Что с Винафрид? – спрашивает Виман, до того замолчавший сразу, как хлопнула дверь. Его заплывшие глаза становятся еще более цепкими и гневными, чем обычно, а пухлый рот сжат так, что побелел по краю. Рамси знает, что деваться ему некуда – с его весом он не сможет убежать, оружие Виман при себе носить никогда не любил, а звать на помощь в почти пустой гостинице, из которой сейчас живо уйдут последние люди, еще более бесполезно – и унизительно, – чем пытаться защитить себя жирной и слабой рукой.

– Не, – так что Рамси отмахивается, решительно шагая ближе. – Я первый спрашиваю. Так что сначала скажи мне, что за мясо ты подаешь на свой гребаный стол, – короткий замах – и он вгоняет крюк в неубранное блюдо с холодной говядиной, разбивая его, и загнутое лезвие даже немного входит в столешницу, а нарезанные серо-розовые куски мяса летят на пол.

– Что с Винафрид? – не меняя напряженного выражения лица и проигнорировав звонкий удар, повторяет Виман.

– Ответишь мне – я отвечу тебе, – дразнится Рамси, с легким усилием вырывая крюк и подходя еще на шаг. – Что это за мясо, Виман? Что ты сделал с муженьком бедной Элис? Что ты делаешь с теми, кто тебе не нравится? Ну, скажи, да погромче, чтобы Джон Сноу тебя услышал! – боковым зрением он замечает, как Джон подходит к столу и берет себе кусок хлеба, медленно откусывая от него – совсем немного – и смотря на них внимательно – и одновременно рассредоточено. Это выглядит странно, но Рамси списывает все на шок.

– Я тоже спросил тебя, – а голос Вимана становится совсем тихим и жестким. – Что с моей Винафрид?

– Виман, у тебя уже на старости лет слух, видно, совсем пошаливает. Или ты просто никак не можешь въехать, по каким правилам мы с тобой играем? – чувственные интонации Рамси сочатся сарказмом. – Ответ за ответ. Только так.

Но Виман смотрит на него, упрямо сжав пухлые губы, и тогда вмешивается Хозер:

– Ты же сам знаешь, Рамси, – он говорит необыкновенно мягко и ласково, и его дребезжащий голос даже кажется приятным – и немного печальным, – ты ведь отлично знаешь, что это за мясо.

– Нет. Я хочу, чтобы он ска… – не поворачиваясь к нему, начинает Рамси, и одновременно слышит вскрики Джона и Хозера. Только Джон кричит его имя – Рам-си, высоко и неожиданно сладко, – а Хозер срывается во взвизгнувший стон, когда Ива, запрыгнув на стол, бросается на его выскользнувшую из-под полы полушубка и мгновенно вскинутую правую руку.

Старомодный легкий пистолет с деревянной ложей выпадает из его почти сразу разжатых пальцев, но так и не стреляет.

– Что? Ты что, Хозер? Хотел пристрелить меня? – глаза Рамси нарочно округляются, когда он поворачивает голову к Хозеру – но через секунду он уже тихо смеется. – Ну конечно, ты хотел. Тело стареет, но руки-то помнят прежнюю ловкость, ага. Ш-ш, – он успокаивающе обращается к Иве, потому что Хозер так и стонет, замерев, но не пытаясь вытащить запястье из сжатой на нем пасти. – Не откуси ему руку, ладно, девочка? Она мне еще нужна. Так вот, – он весь поворачивается к Хозеру, продолжая следить за Виманом, – Хозер, раз уж ты у нас сегодня такой смелый, давай тогда ты и скажешь мне то, что упрямо отказывается признать твой хозяин. Скажи Джону Сноу, что в Белой Гавани обычно подают на завтрак, обед и ужин, – Рамси отмечает, что Джон, отложив явно не лезущий в горло хлеб, тоже подходит немного ближе, вслушиваясь, но пока никак не вмешиваясь. – А ты, Джон, прошу, сделай мне одолжение, подбери стариковский пистолет, пока с ним не произошло чего.

Пока Джон, молча кивнув, осторожно подходит к Хозеру, тот бросает свой резкий, яркий взгляд на Вимана, тоже плотно – и нервно – сжимая губы. Виман даже не смотрит на него, хладнокровно уставившись на Рамси.

– Как хочешь, – Рамси пожимает плечами, когда Джон подбирает пистолет и снова отходит назад. – Сожми, Ива!

И Хозер опять сдавленно и хрипло кричит, когда Ива смыкает челюсти плотнее, слегка сдвинув их, чтобы зубы вошли под кожу, и под потертый темный рукав и на стол живо сбегают почти черные струйки крови.

– Она может сжимать челюсти до тех пор, пока не сломает твои старые кости, – спокойно прибавляет Рамси, когда Хозер снова переходит на частое, прерывистое дыхание. – Хочешь еще попробовать? – и Хозер сдается:

– Ты знаешь! Знаешь… Все знают, что Мандерли подают на стол человечину! – он снова вскрикивает, когда Ива от резких звуков его голоса рефлекторно еще немного сжимает зубы.

– Вот так. Потому что никто не называет меня лжецом, – а Рамси улыбается краем рта. – Ива!

Он цокает языком, заставляя ее разжать челюсти и отступить обратно к нему, спрыгнув со стола, а Хозер так и держит руку вытянутой, с ненавистью смотря на глубокие, наполненные темной кровью вмятины укуса.

– Вот так, Джон. Так живут Мандерли, и такие порядки царят в Белой Гавани, – Рамси косится на Джона, сжимающего пистолет Хозера. – Хочешь, называй это диктатурой каннибалов, хочешь – трагической необходимостью, но вот что я тебе скажу: Мандерли подают на стол тех, кто им не угоден, и все здесь знают об этом. Никто не говорит, ясное дело, никому не хочется об этом говорить, но всем хочется жить. А выжить здесь, когда и правительство, и армия срать хотели на тебя и твою семью, можно, только соглашаясь с правилами Вимана. И правила у него простые: ошибся в чем-то – добро пожаловать в котел. Поэтому в Белой Гавани нет недостатка ни в мясе, ни в другой еде – каннибализм и сам по себе восхитительно регулирует численность, а новые жители либо идут под нож, либо заменяют старых. Как Рикон заменил кого-то. Как ты должен был бы заменить кого-то, если б, конечно, не заартачился в какой-то момент и сам не оказался нарезанным так, – Рамси кивает на валяющиеся на полу ломти мяса. – Подтверди это, Хозер.

Хозер бросает еще один злой взгляд на так и молчащего Вимана и, передернув плечами, кивает.

– Да, все так. Прости, Виман, но кое-кто здесь хочет жить, а это, я так вижу, прилично зависит от нашей говорливости. Так что да, я подтверждаю каждое его слово, Джон Сноу, и мне нечего добавить.

– Ты идиот, если думаешь, что это поможет тебе выжить, Хозер, – наконец скупо цедит Виман, так и не поворачиваясь к нему.

– Посмеюсь над этим потом, когда окажусь живым идиотом, – огрызается Хозер, но Джон перебивает его, обращаясь к Рамси:

– Как ты это узнал? – его тон сдержанный и отрывистый.

– Виман говорил об этом с отцом, когда мы еще работали все вместе, – пожимает плечами Рамси. – Что, мол, как может быть такая высокая смертность от голода во время Зимы, когда человек – сам для себя прекрасный пищевой ресурс. Главное – не давать ему размножаться и иметь некоторый запас другой пищи. А там люди сами все сделают. Ну я и задал пару вопросов тут и там, и как-то вывод сам сделался, знаешь.

– И все об этом знают? – сухо спрашивает Джон.

– Ага, – и в этот раз отвечает Хозер. – Ну, кроме Виллы, разве что, и каких других детей. И новоприбывших, тех, кого тоже не планируют выпускать отсюда.

– Да, так что теперь ты тоже все знаешь, Джон, – удовлетворенно закрывает тему Рамси. – А ты, Виман, не слишком-то спешил ответить на мой вопрос, Хозер успел раньше, так что, думаю, сегодня ты уже не узнаешь, что там сталось с твоей внучкой.

– Как будто, если бы я ответил, было бы иначе, – с какой-то подавленной горечью отрезает Виман. Он выглядит упрямым, но не сопротивляющимся, и, может, это его способ сохранить достоинство, думает Рамси. – Но одного я не понимаю, Рамси. Почему ты так упорствуешь в доказательстве… этого, ты, человек, который уродовал людей, так что их потом было не узнать – ни физически, ни внутренне.

– И все это в рамках программы нашего проекта, Виман, я никогда не выносил это вовне, – парирует Рамси, скалясь. Что он оставлял за рамками, Виман все равно не знает и не узнает.

– И ты насиловал их, не считая других мучений и пыток, даже детей, – но Виман неуклонно продолжает.

– Каких давали, таких и… над такими и ставил одобренные тобой в том числе эксперименты. Не сваливай вину на меня.

– Ты освежевал одну из них заживо.

– И сколько еще отрабатывал это… – Рамси машет рукой. – К тому же в итоге это сделало мою программу только лучше. Все ту же, что подписывали раз за разом ты и Русе.

– И эта… предпоследняя, кажется? Я видел ее. Без глаз и языка, с выбитыми барабанными перепонками и выжженным ртом. Ты хотел еще выжечь ей руки и ноги, так ведь? Никто бы все равно не дал тебе этого сделать, это было бы слишком даже для “Дредфорта”, но, к счастью, бедная девочка успела отмучиться и умереть до того, как ты сделал бы это самовольно. И теперь…

– Напомню, – но Рамси перебивает его, повышая голос, – что вы все – каждый мой гребаный начальник – ставили свои подписи под предложениями ослепить ее, и оглушить, и удалить язык, под всеми ними. Никто не возражал. И не ври мне, что дальше бы кто-то возразил. Нет, я бы просто закончил этот эксперимент, как и все другие, если бы милая Джес оказалась покрепче. И, кстати, в отличие от тебя, я помню ее имя. И даже могу объяснить, почему это не было слишком, – он бросает короткий взгляд на Джона, но выражение его лица непроницаемо. – Могу. Но мы сейчас говорим о тебе. А тебе не помешало бы записать на свой счет хоть пару моих грешков.

– Нет, Рамси, – Виман криво усмехается. – Ты не скинешь на меня свои грехи. То, что нам были нужны грязные люди для грязной работы, не делает нас самих такими, как ты. Как Хозер. Как твой отец. Не делает нас мясниками. Уродами. Теми, кто отправился бы, в лучшем случае, на электрический стул, оставаясь на свободе. И то, что мы взяли за вас ответственность и сумели использовать ваши порченые мозги на благо общества, означает только то, что мы минимизировали ущерб от вас. Но вы так и остались… убийцами, насильниками, ненормальными мясниками, – он выплевывает каждое из этих слов, а Рамси только улыбается. – И ты не смеешь судить меня. Потому что и здесь, сейчас я только минимизирую ущерб. Брошенные всеми люди начинают есть друг друга, рано или поздно. Все хотят есть. А я только стараюсь экономить пищу и отдавать им таких, как ты. Чтобы хотя бы это общество было очищено от таких, как ты.

– И что, муженек той, как ее, Элис, от которого осталась малолетняя тройня – он тоже был из таких, как я? – саркастически спрашивает Рамси.

– Тот парень в школе… – бормочет Джон, и хотя Рамси не очень понимает его слова, он считывает их в свою пользу.

– Не все проклятые богами мясники – такие одиночки, как ты, выблядок, – бросает Виман. – И закон здесь на моей стороне. Потому что я наказывал, казнил, лечил и помогал – и никогда не убивал так, как ты. Как зверь. Я даю людям возможность дожить до весны, и пусть не без жертв, не без трагедий, но мы справлялись и справляемся с этим, закрывая глаза на смерть, которая, рано или поздно… – он сбивается и глубоко вдыхает. – Нет, ты не будешь судить меня. Не ты.

– М-м, кстати, об этом, – легкомысленно тянет Рамси. – Я ведь и не собираюсь вовсе тебя судить. Потому что, думаю, кое-кто здесь справится с этим получше. Да, думаю, Джон Сноу может рассудить нас куда как лучше. Так ведь, Джон? – он видит, как Джон смотрит на него, кажется, не до конца понимая. – Видишь ли, Джон, – но он продолжает, – я хочу убить его. Сейчас. Не за то, что он сделал. Но за то, что он сделает. За маленьких мальчиков и девочек, которые однажды окажутся здесь. И за те справедливые руки, в который они попадут. И за тот, может, и не такой богатый, но честный стол, с которого они будут есть, – он говорит это с особенно жестоким, но не различаемым на слух сарказмом. – Но ты можешь остановить меня, если хочешь. У тебя в руках крутая штука для этого, так что… я или он, Джон Сноу, такой выбор, – и снова поворачивается к покрасневшему Виману.

– Ты хочешь убить меня, чтобы самому занять место своего отца, – тот повышает голос, краснея еще сильнее. Как бы не откинулся раньше времени от сердечного приступа, мельком думает Рамси.

– Не исключаю такой вероятности. Но это уже не наше дело, – он пару раз на пробу размахивается крюком, но все-таки рывком вбивает его в стол по левую руку. – Надо было взять у Морса ножны, а так-то эти северные топорища вообще не по мне, – поясняет, заметив, как вздрогнул Хозер. Но ни один вопрос не срывается из его упрямо сжатого рта, и Рамси, оставив на столе и автомат тоже, берет один из ножей, тот, что, на его взгляд, выглядит почище и поострее. – Ну что, Джон? Ты определился? – он считает, что дал достаточно времени. И не считает, что слишком рискует – пистолет так и так у Джона, и тот может пристрелить его в любой момент, как захочет. Но это условности, погрешности и риски. Потому что кто не рискует, как говорится…

Джон молчит за его спиной, и Рамси пытается угадать, целится он в него из пистолета Хозера или просто стоит, опустив руки. Искушение повернуться свербит в самих костях, но Рамси не уступает ему.

– Нет, – наконец говорит Джон, и по его тону не разберешь, что у него в голове. – Я не буду… вмешиваться в это. Между большим и меньшим злом так себе выбор, но если меньшее само хочет уничтожить большее… у нас с тобой еще будет время.

“Меньшее зло”. Сразу отдается где-то, и Рамси вроде нравится эта ласкающая похвала от Джона Сноу, но вроде и неприятно колет самолюбие. Но он откидывает поверхностные эмоции, возникшие от этих слов каким-то даже еще более противным зудом, чем желание повернуться и посмотреть Джону в глаза, и думает, участвовала ли в его короткой внутренней борьбе мысль о том, что он не выберется из Белой Гавани без Рамси, что он не выживет без него сейчас, не имеющий желания и сил куда-то идти и что-то делать. Рамси решает, что да.

– Ты не… Между этой тварью и человеком, который заботится о своих людях, ты не можешь выбрать тварь, – тем временем ярится Виман, пока Рамси неспешно обходит его стол. – Ты вообще не можешь выбирать. Я дам вам с братом будущее, а что даст тебе этот?.. Он никогда не будет платить за то, что ты для него сделаешь. Его отец дал ему дом, деньги и дело, я дал ему возможность стать нормальным членом общества, а не сдохнуть на электрическом стуле, и что теперь? Он убил его и убьет меня. И ты окажешься здесь же, Джон Сноу. Но ты – в отличие от нас – еще можешь пристрелить его. И я прошу тебя, заклинаю всеми богами, пристрели его, сейчас или после моей смерти, но пристрели его. Сделай то, чего не сделали мы, или будешь гореть вместе с нами в адском пекле.

– Не-не, Виман, он уже выбрал, – Рамси заходит Виману за спину и берет его за волосы, чуть-чуть задирая голову. Толстые кулаки Вимана сжимаются на столе, но он ничего не делает – ничего не может сделать. – И его брат уже мертв. Как и все. Это Зима, Виман, – он немного наматывает волосы на ладонь, фиксируя, и все еще богатое светлое золото струится между его красных, содранных и обветренных пальцев. – Жаль на самом деле, что у нас так мало времени. Я бы малость подободрал тебе шкурку, срезал бы твое сало и раздал твоим людям. Разделал бы тебя, как свиную тушу. Но – нам уже пора. И я буду частенько жалеть об этом, но у тебя будет достойная смерть, Виман Мандерли, – он наклоняется к его маленькому уху, – и это моя плата тебе, – и перерезает Виману горло.

Толстые руки несдержанно взлетают к мигом разошедшейся глотке, и кровь заливает пухлые ладони, которыми Виман пытается с хрипом удержать ее, течет по их тыльной стороне, струясь между пальцами. Он еще издает несколько сдавленных, больных звуков, но потом его руки соскальзывают на грудь, пачкая кровью и без того промокший нежный кашемировый свитер, и голова падает. Рамси скользящим движением вытирает нож о шубу на его плече и поворачивается.

– Ну, Хозер, твой черед.

Но как будто онемевший на все это время Хозер вдруг резко поднимается, откидывая стул.

– Нет уж, нахрен. Нахрен тебя, твою собаку и твое дерьмо, – он напуган, зол и, несмотря на возраст и застилающую глаза паранойю, все еще может быть опасен.

– Ну что ты, Хозер… – мягко начинает Рамси, плавно двигаясь ему навстречу, почти не отрывая ботинок от пола. Но Хозер только живее отступает назад, щерясь и становясь похожим на ядовитого северного шершня.

– Нет, нет! Ты хотел убить миногу, это ясно, но нахрена тебе мы? – его голос срывается. – Ни я, ни Морс не угрожали тебе – ну, может, Морс… но нет! – и живыми мы тебе больше полезны! Но ты убил его, да, так, ты убил его?!

– Нет, мы же старые друзья, что ты говоришь, Хозер, – так же мягко продолжает Рамси, наступая. – Я не стал бы…

Тонкая, вьющаяся и блестящая цепь как сама появляется из кармана полушубка Хозера, ему не мешает даже прокушенная рука, и тяжелый, отделанный шипами груз витком звеньев взлетает в воздух. Рамси едва успевает подставить руку, шипя от того, как цепь задевает вспоротое Морсом предплечье, а шипы крепко врезаются в ладонь. Но не успей он – и точно остался бы без левого глаза, в который необыкновенно ловко для его возраста метил Хозер. Но Рамси успевает – и мгновенно наматывает цепь на руку, с силой дергая Хозера на себя. И тот не успевает разжать пальцы на рукояти, теряя равновесие и оказываясь слишком близко, а потом Рамси уже хватает его за отросшие волосы так же, как Вимана, и больно наматывает их на ладонь вместе с цепью – седые пряди застревают между цепкими звеньями, – так что Хозер мучительно кривит лицо, вынужденно прогибаясь в спине. Его атака была короткой, отчаянной и безуспешной, но он, как и Морс, сражается до смерти.

– А если серьезно, хватит пытаться убить меня, Хозер, это… довольно больно, если честно, – Рамси хмыкает. – И отнимает время. Нет, давай лучше поговорим о тебе. И о том, что я хочу сделать с тобой, – острие ножа, не оттертое до конца от подсыхающей уже крови Вимана, упирается Хозеру под ребра.

– Нет, – но тут неожиданно вмешивается Джон. И, скосив глаза, Рамси видит, что он поднял пистолет. – Виман – это одно дело, но Хозер – совсем другое. Вряд ли он делал что-то хуже, чем ты, Рамси, и никто не может дать тебе право убить его, тем более после Вимана и… – он запинается, но, сглотнув, продолжает. – В любом случае, обмен тебя на Хозера был бы абсолютно равноценным со многих точек зрения, и я пойду на него, если ты захочешь использовать свой нож. Хватит на сегодня мертвецов. Пойдем.

– Ну, ты плохо знаешь Хозера, Джон, – качает головой Рамси, и не думая разжимать руку. – Он тоже каннибал, не меньше, чем Виман, и убийца без крохи жалости, и некрофил, и тот еще мясн… ай! – он дергается и сильнее накручивает волосы Хозера, заметно натягивая кожу. Перехватывает ладонью с ножом зажатую между ними руку верткого младшего Амбера и дергает в сторону, показывая ее Джону. На пальцах Хозера красуется не то кольцо, не то маленький кастет из прочной заточенной кости, розовый от крови по краю. – Видишь, ему даже сейчас дай только руку и не гляди, что обшамкает – обдерет до костей. Так что бросай доверять ему, Джон.

– А, по-моему, мальчишка дело говорит, – хрипло возражает Хозер. Ему приходится, сильно задрав голову, стоять уже на пятках, чтобы хоть немного уменьшить боль. – Убивали-то мы с тобой в соседних камерах, и ножами владеем не хуже друг друга, и ты тоже трахал мертвячек. И ни я, никто в жизни не поверит, что ты бы пошел против Вимана, живи здесь вместо меня. Жрал бы человечину, как миленький. И Джон Сноу-то, думаю, умный парень и хорошо видит, что мы с тобой из одного теста.

– Я не некрофил, сколько раз тебе повторять, – Рамси легонько розовеет.

– А Виман Мандерли – не каннибал, – дразнится Хозер, с болезненным стоном пытаясь перехватить его сжимающую волосы руку.

– Хватит. Я не собираюсь верить ни тебе, ни ему, Рамси, но хватит. Нам нужно уходить, сейчас, и мы сделаем это, и ты его не убьешь, – голос Джона холодный и раздраженный, но Рамси только дергает плечом.

– Да я вообще и не собирался его убивать, волчонок. У нас с Морсом договор. Да, видишь ли, Хозер, Морс сейчас наверху и живее всех живых, – он видит мелькнувшую жадную надежду в черных глазах Хозера. – Не здоровее, правда – он поупрямее и посильнее тебя будет, – но зато жив. И – еще минутку, Джон – у нас с ним уговор. Я оставляю вас в живых в обмен на то, что вы поддержите меня, когда я вернусь в “Дредфорт”.

– Он жив? – рвано спрашивает Хозер, даже перестав слабо вырываться.

– Сможешь сам проверить, – кивает Рамси. – И обсудить, я же знаю, что вы будете это обсасывать еще не меньше полугода. Но договор такой – поскольку я знаю, что ни ты, ни Морс на самом деле ни хрена не хотите вырываться в лидеры, вас любая теплая кормушка устроит, лишь бы ответственности ни нести, вы обещаете безоговорочно поддержать меня, когда я возглавлю отдел. А я, уж будь уверен, останусь благодарным. Ты согласен?

– Согласен, мальчик, согласен, – хрипит Хозер. – Если Морс жив, я согласен.

– Хорошо, – кивает Рамси. – И тогда еще кое-что. Вам ведь все равно пока жить в Белой Гавани – Зима что-то не спешит кончаться, – а я забочусь о своих ресурсах, не то что Виман. Так что иди-ка сюда, – он вдруг прижимает к себе Хозера за шею, как любовника, и мягко целует его окровавленными губами в центр лба.

И вбивает лезвие ножа в его часто поднимающийся бок.

– Ш-ш-ш, – он успокаивающе шепчет в морщинистый лоб, пока Хозер задыхается от боли, – ш-ш. Не паникуй. Все в порядке. Я уверен, что ничего не задел. Но это поможет тебе остаться здесь без подозрений. Так что, если не будешь спешить вытаскивать нож… впрочем, что я тебе рассказываю? В общем, ты знаешь, что делать, Хозер, так что не беспокойся, отдыхай и жди моего возвращения. Договорились?

И Хозер сдавленно молчит, справляясь с болью, но потом выплевывает своим дребезжащим голосом:

– Договорились.

И это последнее, что они оба слышат от него.

– Тогда хорошей Зимы тебе, мой старый друг, – Рамси отпускает его, вырвав несколько волос и давая осторожно отступить на шаг – рубашка под полушубком промокает от крови, но пока совсем немного, – и легко подбирает оставленный когда-то давно рюкзак. – Ну, ты сам просил меня вернуться, – он ухмыляется, глянув на Вимана, складывает цепь Хозера в карман и забирает и автомат, и крюк Морса – закрепить его, может, и негде, но пока пригодится. Например, прямо сейчас, когда Рамси слышит настойчивые скребущие попытки открыть двери. Он перехватывает крюк удобнее, шагая навстречу, но здоровая когтистая лапа наконец соскальзывает по ручке, и Призрак просовывает внутрь окровавленную морду.

Рамси спокойно опускает крюк и слышит за спиной какой-то очень усталый не то вздох, не то всхлип Джона Сноу.

Призрак преодолевает расстояние до Джона в несколько быстрых прыжков, и тот, опустившись на одно колено, зарывается носом в густой мех на его шее. Эта секунда покоя нужна ему сейчас, даже если вся шерсть вокруг рта Призрака слиплась от бурой крови так же, как у Ивы, и это значит, что еще один человек мертв. Сол, уже знает Джон, как знает, что Призрак пришел, потому что на самом деле был ему нужен. Это что-то особое между ними, и хотя Джону больно от количества убитых сегодня, у него нет времени жалеть о них прямо сейчас. Поэтому он старается быстрее – ты не знаешь, сколько времени прошло на самом деле – выпрямиться и не глядя кивает Рамси перед тем, как наконец покинуть ресторан.

Давоса они встречают около ведущей в гостиницу короткой лестницы, а с ним и Виллу. Из-за его шарфа, ее шапки и выбивающихся из-под нее волос и армейских парок они кажутся ярким, режущим глаз на фоне снега зеленым летним пятном, и Джон ощущает первый короткий укол пониже сердца.

– Что случилось? – Давос отпускает лямку своего рюкзака, берется за винтовку на груди и смотрит внимательно. Военные привычки не пропьешь, и он единственный пока пришел к гостинице в полной готовности – Джон видит торопливо мельтешащих между домами вооруженных людей, но никто из них не спешит получать распоряжения.

– Да, а то Джаред и Элис взбаламутили всех, и я решила спросить у дедушки, что там такое, но все мне твердят, что он занят и всех выгоняет из ресторана, и… – начинает Вилла, явно постаравшись перебороть свою неприязнь, хотя и все еще поглядывая на них обоих с каким-то требовательным презрением, но Давос вдруг прерывает ее, поднимая ладонь.

– Подожди, – он замечает и кровь на шерсти и оскаленных зубах собак, и начинающие наливаться синяки на лице Рамси, и его разбитые губы и нос, и порванную одежду, и отрешенный, пустой взгляд Джона. – Что там случилось, Джон? – и выбирает ли он Джона потому, что еще сердится на Рамси, или потому, что знает его лучше и больше может ему доверять, но в мире Джона Сноу этот вопрос наконец-то отпускает напряженно поднятую волну.