Текст книги "Когда всё взрывается (ЛП)"

Автор книги: Mindell

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

К счастью, если некоторые сайты и упоминали о романе между Черным Котом и некоей незнакомкой, личность Маринетт не вышла за пределы коллежа, и никто не связал ее с сыном знаменитого дизайнера.

Алья со своей стороны замолчала происшествие, ни разу не упомянув о нем в Ледиблоге. Хотя из-за происшествия с карточкой для столовой она в полной мере получила волну критики, которая сильно ее уязвила, Алья с замечательной волей продолжала свою деятельность. Быстрое опровержение, сопровождаемое искренними извинениями, позволило ей сохранить доверие, и ее сайт по-прежнему оставался ориентиром для тех, кто искал информацию о супер-героях. Таким образом, люди, видимо, пришли к выводу, что если Алья не посчитала новость, касающуюся Черного Кота, достойной интереса, то фотография, вероятно, была лишь подделкой, ловко созданной человеком, пытавшимся привлечь к себе внимание.

Маринетт не знала, умолчала ли Алья об этой информации, чтобы не раздуть еще больше болезненный слух, затрагивавший ее лучшую подругу, или из уважения к заслугам Черного Кота. Как бы то ни было, Маринетт была глубоко благодарна ей за проявленную сдержанность, тем более что, будучи свидетелем сцены, она спокойно могла подтвердить правдивость снимка.

Адриан, со своей стороны, старался ничего не рассказывать журналистам, быстро исчезая и предоставляя Ледибаг отвечать на вопросы. И оба надеялись, что история скоро канет в забвение.

Маринетт закрыла сайт и развернулась на стуле лицом к напарнику.

– Что ж, априори ничего нового, – сказала она и, озабоченно посмотрев на него, спросила: – А Нино? Чего он хотел от тебя?

– О, ничего особенного, – ответил Адриан, притворяясь равнодушным, что заставило напарницу скептично приподнять бровь. – Просто хотел предупредить меня, чтобы я прекратил вертеться вокруг тебя. И очень жалел, что не поверил тебе, – добавил он, нервно почесав затылок.

Глаза Маринетт слегка расширились от удивления, когда она осознала, что Нино встретился лицом к лицу с Черным Котом с единственной целью защитить ее. Она открыла рот, чтобы ответить, но передумала, не зная, что сказать.

– Ах да, если тебя спросят, ты влепила мне великолепную пощечину, когда я пытался извиниться, – уточнил Адриан со смехом, в котором слышалась странная смесь иронии, веселья и беззаботности.

Маринетт весело улыбнулась ему, а потом Адриан протянул ей руки, аккуратно взяв за запястья, чтобы помочь встать. Легкое озорное подмигивание стало единственным предупреждением, прежде чем он дернул ее на себя с большей силой, чем она ожидала, заставив качнуться вперед, потеряв равновесие. Полет Маринетт прервался, только когда она врезалась в Адриана, который поспешил обернуть руки вокруг ее талии, пока она не успела отстраниться.

– Я тебя держу, – прошептал он с лукавой улыбкой.

– Вижу, – в тон ответила она, подняв к нему лицу.

Ладонь Адриана медленно поднималась по ее спине, вызывая по пути похожую на электрический разряд дрожь, которая разливалась от позвоночника по всему телу.

Пальцы Адриана остановились на шее Маринетт, а потом осторожно обернулись вокруг затылка. Она стиснула руку на вороте футболки Адриана и слегка потянула, заставляя его наклониться к ней. Адриан охотно подчинился, плавно склонившись, чтобы захватить ее губы своими.

Он не мог сдержать улыбки, почувствовав легкий сладкий привкус на ее губах.

Печенье.

Тикки явно не единственная испытывала необходимость погрызть немного сладостей после того, как они вернулись в булочную.

Адриан с жаром набросился на губы Маринетт, нежно прикусывая розовую плоть, пока она не наклонила немного голову, приоткрывая губы, позволяя ему наслаждаться ими с еще большей интенсивностью. Впрочем, Маринетт не собиралась оставаться пассивной. Отвечая с не меньшей жадностью, она скользнула языком между его зубов, танцуя вокруг его языка в сладострастной ласке, которая вызвала у Адриана ощущение, будто его кровь превратилась в поток горячей лавы, яростно растекаясь по венам, чтобы в одно мгновение вызвать пожар по всех уголках его тела. Адриан тихонько застонал, отчаянно восстанавливая дыхание, прежде чем снова потеряться в пылающей буре поцелуев.

Пальцы Маринетт скользнули в волосы Адриана, а его рука снова переместилась, возвращаясь на талию Маринетт. Усилив хватку, Адриан еще приблизился, прижимая ее к себе с такой силой, что Маринетт отступила на шаг, потом еще, по-прежнему не отрываясь от губ Адриана. Ударившись о край стола, о существовании которого совершенно забыла, она испустила легкое удивленное восклицание, оказавшись теперь зажатой между Адрианом и мебелью. Но Маринетт это мало волновало, она бы не сдвинулась отсюда ни за что на свете.

Казалось, будто ее кожный покров полыхает, будто малейший сантиметр кожи, которого Адриан касался пальцами или губами, сгорает с ошеломляющей силой. Маринетт задыхалась, с трудом восстанавливая дыхание, когда их поцелуи становились всё более интенсивными, но отказывалась хотя бы на секунду оторваться от горячих губ Адриана.

Они терялись в урагане ощущений, уже не зная, собственное ли сердце колотится в груди так, будто вот-вот взорвется, или это пульсации сердца напарника отбивают глухие удары, отдаваясь в теле другого.

Задыхающиеся вздохи Маринетт были пьянящей музыкой для ушей Адриана, подбадривая его с пылающей жадностью пожирать ее рот. Он еще немного наклонился к ней, одной рукой опершись о стол, а Маринетт слегка прогнулась назад, повторяя его движение.

– Котеееенок, – предупредила она с почти сладострастным смехом, невероятным усилием воли отрываясь от жарких поцелуев. – На… Напоминаю тебе, что мой стол – всего лишь доска, положенная на козлы. Запрещается ломать мою мебель.

Адриан испустил неразборчивое ворчание, прежде чем разжать хватку и отступить на шаг. Всё еще оглушенная лихорадочной интенсивностью их объятия, Маринетт слегка покачнулась и наверняка потеряла бы равновесие, если бы ее не поддержала сильная рука Адриана.

С почти недоверчивой улыбкой на губах Адриан твердо положил ладони на бедра Маринетт, а она конвульсивно вцепилась в его рубашку. Ее щеки так покраснели, что Адриан почти чувствовал исходящий от ее лица жар, а влажные розовые губы заметно пострадали от поцелуев. Маринетт вернула ему сияющую улыбку, ее глаза сверкали как звезды, когда она встретилась с зеленым океаном его взгляда.

Убедившись, что равновесие напарницы восстановлено, Адриан поднял одну ладонь с бедра Маринетт, чтобы скользнуть пальцами по ее взъерошенным волосам, пытаясь привести в порядок растрепавшиеся пряди. Маринетт засмеялась на скептичную мину Адриана, которую он скорчил на результат своих стараний, и распустила хвостики, встряхнув головой, чтобы темная шевелюра рассыпалась по плечам.

Грудь Адриана по-прежнему вздымалась слишком быстро, но он испытывал неотложную необходимость снова поцеловать Маринетт, даже рискуя задохнуться. Поймав его взгляд, Маринетт с легкой улыбкой приоткрыла губы и подняла руку, чтобы с намеренной медлительностью провести пальцами по его скуле. Адриан собирался наклониться к ней, чтобы снова завладеть ее ртом, когда с нижних этажей донесся приглушенный голос Сабины.

С идеальной согласованностью подростки испустили тяжелый вздох, и их влажное дыхание смешалось на мгновение, прежде чем Маринетт отстранилась.

Густо покраснев, Маринетт попыталась придать своей шевелюре и помятой одежде приличный вид, после чего, извинившись перед Адрианом, ушла узнать, чего хотела ее мать. Адриан воспользовался этим, чтобы тоже поправить рубашку, небрежный вид которой недвусмысленно говорил о жарких объятиях, которым они предавались только что.

Вскоре Маринетт вернулась по-прежнему с красными щеками, тогда как ее глаза сверкали радостью. Лукавая улыбка танцевала на ее губах, и она старательно держала руки за спиной.

– Тадааам! – воскликнула она, торжествующе показывая полдюжины печений, как и щедрую порцию камамбера, которая вызвала у Плагга радостный вопль.

– Обожаю эту девочку! – воскликнул черный квами, жадно завладевая пахучим сыром. – Наконец-то кто-то с правильными приоритетами!

– Не жалуйся потом, если заболит живот, – проворчал Адриан, пока Плагг прожорливо поглощал угощение.

– У меня не может болеть живот, это человеческие штучки, – презрительно ответил тот и взмыл ввысь, когда Адриан приблизился, скептично приподняв бровь и вытянув палец, словно угрожая пощупать квами пузо, чтобы проверить его высказывание.

Адриан расхохотался и повернулся к Маринетт, когда она подошла к нему. Обняв его за талию, она приподнялась на цыпочки, чтобы оставить на его губах воздушный поцелуй, и немного отступила.

– Мама хотела узнать, останешься ли ты с нами ужинать, – с улыбкой сообщила она. – Еда готова, и она сделала лишнюю порцию на всякий случай.

Адриан удивленно расширил глаза, а потом на его губах появилась сияющая улыбка. Ему не следовало бы удивляться, но каждый раз он был очарован тем, как к нему относились Дюпен-Чены, которые всегда принимали его с такой теплотой, словно он был членом семьи. Настоящей семьи.

Ему так этого не хватало.

Возможно, однажды Адриан сможет сказать им, до какой степени он ценил их заботу и до какой степени был тронут, чувствуя себя таким любимым и желанным. Но пока он доставил себе удовольствие благосклонно ответить на их приглашение, восхищенный перспективой провести чудесный вечер в обществе семьи Маринетт.

– С удовольствием, моя Леди, – немного охрипшим голосом ответил он.

Адриан легонько поцеловал Маринетт в лоб и отошел, чтобы позвонить Натали и предупредить, что не будет сегодня ужинать дома. Маринетт стояла слишком далеко, чтобы расслышать ответы Натали, но Адриан торжествующе поднял большой палец, показывая, что ему разрешили еще немного задержаться у нее.

Нажав кнопку отбоя, он быстро вернулся к Маринетт.

Еще некоторое время они пытались придать приличный вид взъерошенной шевелюре Адриана. И Маринетт смеялась, возвращая видимость послушания непокорным прядям, которые сама же растрепала несколько минут назад.

Добившись, наконец, результата, который посчитали удовлетворительным, они спустились, чтобы присоединиться к Тому и Сабине за ужином.

========== Глава 17 ==========

Маринетт с Адрианом спустились в гостиную, где их встретили родители Маринетт, как раз заканчивавшие накрывать на стол. Поспешив помочь Сабине поставить последние тарелки, Адриан сердечно поблагодарил ее за приглашение. Она ласково взъерошила ему волосы, ответив, что для них всегда удовольствие принимать его, и ушла к кухонному углу. Адриан весело спросил себя, не является ли манера сеять беспорядок в шевелюре ближнего привычкой, которая передается в семье Чен от матери к дочери.

Еда проходила в теплой атмосфере, родители Маринетт обращались с Адрианом так, словно знали его всегда, расспрашивая его об учебе с той же непосредственностью, с какой расспрашивали Маринетт, и обсуждая с ним внешкольные занятия. Он оживленно болтал, не забывая время от времени отпускать каламбуры, вызывая у Маринетт то притворно раздраженные вздохи, то взрывы хрустального смеха, а у ее родителей – позабавленные взгляды.

Адриану не хватило бы слов, чтобы выразить, насколько этот ужин был ценен для него.

Конечно, Том был великолепным поваром, но главное – царящая за столом атмосфера заставляла его снова почувствовать себя частью настоящей семьи.

В кои-то веки Адриан не сидел в одиночестве в громадной ледяной столовой, напрасно ожидая, что отец, наконец, соизволит появиться. Здесь его окружали люди, которые искренне заботились о нем и с которыми он прекрасно проводил время. И его блюдо не было идеально оформлено, будто появилось прямо с кухни известного ресторана – напротив. Когда Маринетт подавала ему тарелку, она так расхохоталась над одной из его шуток, что чуть не пролила соус на скатерть и в веселом беспорядке перемешала на его тарелке мясо с картошкой.

Как когда-то делала его мать, когда слишком торопилась обслужить его.

Борясь с грозившей поглотить его внезапной волной ностальгии, Адриан заставил себя снова сосредоточиться на разговоре.

Остаток ужина прошел поразительно быстро, и Адриан с сожалением встал из-за стола, чтобы предупредить Гориллу, что он может выезжать за ним. Адриан предложил Тому и Сабине помочь убрать со стола, но они любезно ответили, что не стоит утруждаться. Быстро расправившись с этим делом, они попрощались с ним и исчезли из комнаты, чтобы позволить ему попрощаться с их дочерью наедине.

Держа телефон в руке, чтобы не пропустить звонок от водителя, который должен был предупредить о своем прибытии, Адриан прошелся по гостиной в ожидании Маринетт – она поднялась в свою комнату, чтобы потихоньку принести Плагга. Взгляд Адриана рассеянно бродил по этажерке, возвышавшейся рядом со входной дверью, когда его внимание привлек один предмет. С удивлением он обнаружил здесь свою с Маринетт фотографию. Ту, которую сделали, когда Маринетт приходила в студию, когда он позировал для рекламной кампании отца.

Сердце сжалось, и Адриан яростно заморгал, борясь с взволнованными слезами, готовыми вот-вот хлынуть из глаз.

Его фотография.

Среди семейных фотографий Дюпен-Ченов.

Его лицо красовалось чуть ли не на каждой стене Парижа, Адриан привык находить свои снимки в самых неуместных местах. Но тут совсем другое. Никогда он еще не был настолько тронут, обнаружив свою фотографию, как и не думал, что может быть так взволнован символическим значением этого.

Позади раздались легкие шаги, и рядом появилась Маринетт, быстро открыв сумочку, чтобы позволить Плаггу перебраться в карман рубашки Адриана. Удовлетворенная улыбка появилась на ее губах, а потом она поняла, на что направлен взгляд Адриана.

– А! – воскликнула Маринетт, густо покраснев. – Ты… Я… Ты видел ее? Я… Я подумала, это хорошее место для нее. То есть я… у меня есть копия в спальне, но я хочу сказать, мы же встречаемся, и ты часто сюда приходишь, и мои родители тебя очень любят, так что я…

Маринетт замолчала, спрятав лицо в ладонях, пытаясь скрыть смущение. Долю секунды спустя Адриан уже сжимал ее в объятиях с такой силой, что она чуть не задохнулась. Не говоря ни слова, он уткнулся лицом ей в шею, прижавшись губами к фарфоровой коже.

– Адриан? – удивленно прошептала Маринетт.

Она медленно отняла руки от лица, чтобы обернуть их вокруг Адриана, нежно обнимая его в ответ. Несколько минут они стояли, обнявшись и не говоря ни слова, и тишину нарушал лишь тихий звук дыхания и бьющихся в унисон сердец. По-прежнему прижимаясь лицом к шее Маринетт, Адриан положил ладонь ей на щеку, с бесконечной нежностью лаская большим пальцем ее скулу.

Звонок телефона заставил их резко подпрыгнуть, разрушая чары.

Разочарованно проворчав, Адриан выпрямился и ответил, продолжая прижимать к себе Маринетт свободной рукой.

Горилла прибыл.

– Что ж, похоже, мне пора идти, – вздохнул Адриан и посмотрел на Маринетт.

Лазурный цвет ее сияющих глаз нежно подчеркивался ярким румянцем на щеках. С легким вздохом Адриан наклонился, мягко завладевая ее губами. Он попытался вложить в этот поцелуй всё, что чувствовал к ней и не мог облечь в слова. Всю любовь, всё восхищение, всю благодарность, которые она внушала ему, и насколько он был счастлив, как ему повезло, что она появилась в его жизни.

– Спокойной ночи, моя Леди, – прошептал он, почти не отрываясь от ее губ, и ее теплое дыхание ласкало его лицо. – Я люблю тебя.

Маринетт пораженно замерла от внезапного признания, громадные голубые глаза расширились от удивления, а щеки покраснели еще больше. Адриан выпрямился, чтобы легонько поцеловать ее в лоб, после чего направился к двери.

Он уходил, испытывая разочарование, смешанное с ностальгией, с сожалением покидая объятия Маринетт и теплую атмосферу квартиры Дюпен-Ченов, чтобы вернуться в свой холодный дом.

В последующие дни юные герои вернулись к уютной рутине, которую прерывали лишь эпизодические нападения жертв Бражника. В остальное время их жизнь ничем не отличалась от жизни обычных школьников. Они ходили на уроки, гуляли вдвоем или с друзьями, ворчали, когда количество заданий и контрольных становилось слишком большим на их вкус.

Хотя они и не упоминали больше о признании в любви Адриана, они стали более близки, чем прежде. Глаза Маринетт сверкали от радости каждый раз, когда она видела Адриана, а тот был не в состоянии стереть с лица сияющую улыбку, которая появлялась, как только он оказывался в обществе своей Леди.

Однажды в конце учебного дня Адриан со снисходительным весельем слушал Нино, который подробно рассказывал про фильм, выход которого ждал с нетерпением.

– Еще несколько дней ждать! – в эйфории воскликнул Нино. – Мне не терпится оказаться там, – и вдруг спросил: – Ты чем-нибудь занят в субботу?

– Ничем, – ответил Адриан с широчайшей улыбкой, прекрасно понимая, к чему ведет друг.

– Пойдем в кино? – тут же предложил тот.

Адриан согласно кивнул, и Нино, выражая свой энтузиазм, с силой хлопнул его по спине, заставив закашляться от удивления. С трудом восстановив дыхание, Адриан театрально пощупал позвоночник, намекая другу, что хотел бы немного больше уважения к своей несчастной спине. Великолепно равнодушный к этому выражению упрека, Нино повернулся к сидевшим позади них девочкам, пригласив их присоединиться.

Подруги с радостью согласились, и Алья предложила воспользоваться случаем, чтобы после сеанса вместе пообедать. Новая программа была одобрена единогласно, и Нино незамедлительно сообщил друзьям время, пригласив их встретиться в кинотеатре.

В следующую субботу Маринетт в кои-то веки удалось встать достаточно рано, чтобы избежать сборов в спешке. Гордая собой, она бодро направилась в ванную, позаботившись не слишком шуметь, чтобы позволить Тикки еще немного поспать.

После хорошего душа и завтрака Маринетт вернулась в спальню, где ее тепло приветствовала проснувшаяся квами. Взяв ее в ладони, Маринетт нежно поцеловала ее в лоб и дала печенья, которое захватила с кухни, после чего оставила ее есть, пока сама заканчивала сборы.

Маринетт встречалась с Адрианом уже достаточно долго, чтобы не паниковать вплоть до сердечного приступа, и, весело насвистывая, она рылась в шкафу, подбирая наряд. Остановившись в итоге на джинсовых капри и легкой блузке без рукавов, Маринетт быстро переоделась и подошла к туалетному столику, чтобы заняться волосами, которые сейчас свободно струились по плечам.

Маринетт ловко собрала их в высокий пучок, с удовлетворенной улыбкой созерцая в зеркале результат своих трудов. В школу она продолжала ходить с традиционными хвостиками, но для встреч с Адрианом старалась проявить больше фантазии в прическах. Всё ради простого удовольствия видеть, как при виде нее загорается его взгляд – сначала от удивления, а потом от восхищения.

Маринетт положила щетку, испустив вздох удовольствия.

– Ты восхитительна, – похвалила ее Тикки, нежно потершись о ее щеку.

– Спасибо, Тикки, – со смехом ответила Маринетт и встала, чтобы взять сумочку и повесить ее на плечо.

Квами быстро нырнула туда, и они отправились в путь.

В условленный час друзья встретились перед кинотеатром, к большому облегчению Нино, который кипел от нетерпения, не переставая поглядывать на соседние часы, чтобы не пропустить начало сеанса. Погода была абсолютно великолепна, солнце ярко сияло в голубом небе, и легкий ветерок лениво шевелил листья окружающих деревьев. Почти жаль было на два часа запираться в помещении, вместо того чтобы воспользоваться необычайно приятной погодой. Но Нино наверняка устроил бы скандал, если бы хоть один из его друзей осмелился предложить отказаться от фильма в пользу прогулки на свежем воздухе.

Они купили билеты и, поторапливаемые стремившимся занять лучшие места Нино, направились в зал. Непременно следовало устроиться в центре – ни слишком высоко, ни слишком низко. И запрещалось покупать попкорн, чтобы не пропустить ни слова в диалогах. Улыбаясь на строгие требования Нино, друзья, тем не менее, охотно подчинились, следуя за ним по увешанным большими афишами коридорам в громадное помещение, где предстояло смотреть фильм.

Долгую сотню минут и финальные титры спустя они выкорчевали себя из кресел и медленно поднялись по коридору кинотеатра, весело обмениваясь впечатлениями. Нино пребывал в полном экстазе, не уставая расхваливать фильм.

– А финальный бой! – восклицал он под позабавленными взглядами друзей. – Видели эти спецэффекты? Это просто Г-Е-Н-И-А-ЛЬ-Н-О. Уверен, это лучший боевик, что я видел за несколько лет. А тот момент, когда герой…

Маринетт отвлеклась от дифирамбов Нино, когда они вышли из кинотеатра, снова оказавшись на улицах Парижа, и нахмурилась, подняв взгляд к небу. За те два часа, что длился сеанс, погода резко поменялась.

Легкий бриз, который мягко шевелил листья деревьев, когда они пришли, теперь превратился в сильный грозовой ветер, а по небу бежали тяжелые облака. Мгновение они разглядывали эту тревожную движущуюся массу, завихряющуюся от сильных порывов ветра, из-за чего она походила на океан тумана, в глубине которого скрылось солнце.

– Ммм, не уверен, что еда на террасе – такая уж хорошая идея, – скептично произнес Адриан, глядя, как наверху соседнего здания яростно хлопают флаги.

– В крайнем случае укроемся внутри, – весело возразила Алья, и рыжие пряди развевались вокруг ее лица. – Пойдемте, я хочу есть!

Увлекая за собой друзей, она решительно зашагала по улицам столицы.

По пути они проходили мимо маленького зрительного зала, который привлек внимание Маринетт. Он расположился в восхитительном здании, чье очарование, к несчастью, подчеркивалось громоздкими строительными лесами на соседнем доме, у которого ремонтировали фасад.

Маринетт на минутку отделилась от друзей, чтобы воспользоваться случаем и заполучить программу с будущими мероприятиями. Быстро перейдя улицу, она зашла в зрительный зал и вскоре уже вышла с проспектом в руке.

По-прежнему сильно дул ветер, хлопая тряпичным навесом, под которым находилась Маринетт.

И за считанные доли секунды всё опрокинулось.

Сильный порыв ветра сорвал громадную пластину гофрированного железа наверху лесов, и гигантский кусок металла держался лишь на тонкой защитной сетке, готовой в свою очередь порваться.

Привлеченная грохотом щита, колотящегося о металлическую арматуру, Маринетт развернулась, прекрасно сознавая, что звук возвещает о близкой катастрофе, но не в состоянии точно определить его источник. Навес над головой закрывал ей обзор, и она не могла разглядеть громадную металлическую пластину, грозящую в любую секунду рухнуть на нее. Друзья на другой стороне улицы пришли в ужас и отчаянно закричали Маринетт возвращаться внутрь, но бурный ветер, носившийся по артериям столицы, унес с собой предупреждающие крики.

Прежде чем кто-либо успел что-нибудь сделать, пластина железа окончательно оторвалась последним порывом ветра. С оглушающим грохотом она полетела вниз по лесам, неумолимо устремляясь к Маринетт.

Вопль ужаса едва успел родиться на губах перепуганных Нино и Альи, когда между ними возникла черная тень, с нечеловеческой скоростью пересекшая улицу, устремляясь к подруге.

Черный Кот подлетел к Маринетт, одновременно призывая свою силу, свободной рукой схватил ее за талию и резко повалил на землю. Закрыв ее своим телом, он отчаянно вытянул другую руку к небу.

Как раз вовремя.

С последним оглушающим грохотом пластина отпрыгнула от металлической арматуры и разодрала навес, чтобы рухнуть прямо на съежившихся на земле подростков. Облаченная в перчатку ладонь Черного Кота встретила металлическую плиту, тут же превратив ее в ржавое облако пыли, унесенное ветром. Только зиявший над их головами громадный разрыв в ткани напоминал о катастрофе, которой они едва избежали.

Всё это заняло не больше нескольких секунд, но Черному Коту показалось вечностью.

Дрожа всем телом, он посмотрел на Маринетт. Ее фарфоровая кожа стала необычайно бледной, вся краска отхлынула от щек, а обычно очаровательно розовые губы побелели. Громадные голубые глаза не отрывались от тоже побледневшего лица Черного Кота.

– Ты в порядке? – сдавленно выдохнул он, расширившиеся от беспокойства зеленые глаза внимательно осматривали Маринетт, выискивая малейшие ранения.

– Да, я… всё хорошо, – пробормотала Маринетт, по-прежнему в шоке. – Кот, я… Спасибо. Если бы не ты…

Она замолчала, когда Черный Кот наклонился к ней, стиснув ее в объятиях с такой силой, словно хотел никогда больше не отпускать. Маринетт пылко обняла его в ответ, уткнувшись лицом в шею. Их сердца бились слишком сильно, слишком быстро, мощно ударяясь о грудную клетку. Тяжелая пульсация крови в висках оглушала Маринетт, а прерывистое дыхание Черного Кота ласкало ее щеку. Его грудь поднималась и опускалась в слишком быстром и неровном ритме, и он никак не мог успокоиться.

– Маринетт!

Испуганный крик Альи резко вернул их к реальности, и Черный Кот быстро разжал объятия, плавно поднявшись, тогда как Маринетт осталась сидеть на земле, поскольку ноги всё еще отказывались подчиняться ей.

– О, Маринетт, ты в порядке? Я так испугалась! – воскликнула Алья, и Маринетт кивнула, подтверждая, что она не поранилась.

Алья повернулась к Черному Коту, коротко обняв его под пораженным взглядом Маринетт. Удивленный Кот застыл, не зная, как реагировать.

– Спасибо, Черный Кот, – взволнованно объявила Алья. – Не хочу даже думать, что случилось бы, если бы ты не вмешался.

Она отступила на шаг, по-прежнему непринужденно держа ладонь на плече героя. Нино позади нее смотрел, слегка нахмурившись, явно разрываясь между желанием расспросить его насчет внезапного появления рядом с Маринетт, тогда как он четко обещал больше не приближаться к ней, и желанием поблагодарить за спасение подруги.

– Что ж, мне пора, – произнес Черный Кот, не желая давать друзьям время задуматься о неприличности ситуации.

Он попытался шагнуть назад, но твердая хватка Альи помешала ему удалиться.

– Погоди минутку, – остановила она его, и в ее глазах теперь появилось нечитаемое выражение. – С нами был еще один друг, и я не знаю, куда он делся. Адриан Агрест. Он известная модель, полагаю, ты должен его знать. Ты его не видел?

У Черного Кота резко пересохло в горле, и пришлось изо всех сил сражаться с инстинктивным желанием сбежать. Он не отдавал себе в этом отчета, но его зрачки неуловимо расширились, сердце принялось сильно колотиться в груди, и он слегка согнул колени, словно неосознанно готовился ускользнуть как можно дальше от Альи и ее слишком опасной интуиции. Им овладело неприятное ощущение дурноты, и он горячо надеялся, что вопрос подруги был лишь невинным беспокойством за Адриана.

Горячо молясь, чтобы острый взгляд Альи не заметил его внезапного смятения при упоминании его альтер эго, Черный Кот попытался улыбнуться, состроив притворно равнодушный вид.

– Адриан Агрест? – ответил он, чудесным образом сумев сдержать дрожь в голосе. – Я знаю, кто это, но не обратил внимания. Но не беспокойся: уверен, он в порядке. А теперь, если ты меня извинишь…

– Минутку, – оборвала Алья. – Я с тобой еще не закончила.

Она сильнее сжала его плечо, и ее пальцы вонзились в костюм будто когти. Нино в замешательстве смотрел на нее, спрашивая себя, не собирается ли Алья отчитать Черного Кота, как несколько дней назад это сделал он.

По-прежнему сидя на земле, Маринетт бессильно наблюдала за противостоянием, ее взгляд лихорадочно перемещался с лица лучшей подруги на лицо напарника, пытаясь понять, в каком направлении развивается разговор. Она заметно побледнела, с тревогой ожидая следующих слов Альи.

– Потому что, видишь ли, мой Котенок, – опасно мягким тоном снова заговорила Алья. – Мне кажется, мы не сможем увидеть Адриана, пока здесь ты…

========== Глава 18 ==========

Черный Кот застыл на месте.

Он ошарашенно уставился на Алью, его мозг отказывался верить в то, что именно могла подразумевать подруга.

Она знает?

Нет.

Нет, нет, нет, нет, нет.

Невозможно.

Чувствуя, как ледяная струйка пота невыносимо медленно стекает по позвоночнику, Черный Кот сделал над собой невероятное усилие, чтобы продолжать выглядеть безмятежно. Дышать медленно. Контролировать жесты и слова. Расслабить сжавшиеся от напряжения мышцы. Взять под контроль мощные удары сердца, которое так колотилось о ребра, будто пыталось разбиться.

Не выдать себя.

Только не выдать себя.

Всё это, возможно, лишь ужасное недоразумение.

– Прошу прощения, но я не понимаю, что ты имеешь в виду, – легкомысленно ответил Черный Кот, чудесным образом сумев нацепить самую очаровательную улыбку и, небрежно махнув рукой с притворно расслабленным видом, заключил: – В любом случае, не беспокойся за своего друга, уверен, он недалеко.

– О, я тоже в этом уверена, – заявила Алья – в глубине ее глаз плясал неоспоримо торжествующий огонек – и, снова сжав его плечо, многозначительно добавила: – Я бы даже сказала, он на расстоянии вытянутой руки.

Черный Кот почти неощутимо вздрогнул.

Она знает.

Он с трудом сглотнул. Маринетт рядом с ним, наконец, собралась с силами, чтобы встать. Кот бросил на нее короткий взгляд, почти неосознанно отметив, что она страшно побледнела – даже сильнее, чем несколько минут назад, когда он спас ее. Ее руки стиснули ремешок сумки, но, увы, этого было недостаточно, чтобы скрыть сотрясавшую их сильную дрожь.

Не замечая состояния глубокого отчаяния, в которое повергла свою подругу и Черного Кота, Алья буквально ликовала, с трудом сдерживая возбуждение, наслаждаясь возможностью, наконец, предъявить герою свою гипотезу.

Взгляд Нино метался между Альей и оцепеневшим Черным Котом, проходя через Маринетт, лицо которой всё больше искажалось с каждой секундой. Поняв, наконец, что подразумевала Алья, Нино покачнулся и ошеломленно уставился на Черного Кота, не в состоянии произнести ни единого связного слова перед лицом столь внезапного открытия.

– Погоди… – пробормотал он. – Ты же не хочешь сказать… что он… что это… Нет, это невозможно…

– О, напротив, думаю, это более чем возможно, – двусмысленным тоном ответила Алья, по-прежнему крепко держа героя за плечо. – Ну так что, Черный Кот, что скажешь?

Это был один из редких случаев, когда Кот не мог подобрать слов. Он чувствовал себя загнанным в ловушку зверем без малейшей возможности сбежать.

Она знает.

Нервничая всё больше, если только такое возможно, Черный Кот лихорадочно огляделся. И то, что пораженные его присутствием прохожие, приближаясь к их компании, замедляли шаг, с нескрываемым любопытством разглядывая его, нисколько не улучшало невыносимую ситуацию.

В довершение всего его именно в этот момент камень чудес напомнил о себе, принявшись пищать, возвещая, что до снятия трансформации осталось несколько мгновений.