Текст книги "Рыжий Кицуне (СИ)"

Автор книги: Melara-sama

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Лис сорвал с меня футболку и вырвал пояс из штанов, рыкнул, опускаясь на колени, и без слов вобрал мою эрекцию в горячий рот. Я запрокинул голову и зажал себе рот руками, чтобы не разбудить своими воплями одногруппников.

Боже, что он творил, это можно было сравнить с буйством природы в летнюю грозу.

Его язык порхал над моей головкой, по всей длине, в горячую глубину, я убрал одну руку от своих губ, и запустил ее в распущенную волну красных волос, побуждая взять глубже. В полутьме предбанника его медовые глаза яростно блестели, и он прикрыл их, когда мой член оказался по основание в горячей глубине его рта.

– Лиссс. – Прошипел я и толкнулся навстречу ласке.

Его руки обхватили мои бёдра, и я почувствовал, как он сглатывает. Мир померк на несколько секунд, а когда я смог нормально дышать, мой рот атаковали сладкие губы с привкусом моей спермы.

Он целовал яростно и безжалостно, а я лишь выгибался и прижимался к нему, стараясь быть как можно ближе, сильнее, глубже. Не хотелось думать о будущем, и я отбросил все мысли, когда его сильные руки развернули меня лицом к стене, обитой деревянными панелями, и, тихо рыкнув, он спустил мои джинсы до конца:

– Вот так, мой мальчик, Стас, мой страстный… – горячая головка дотронулась до моей дырочки, а я лишь прогнулся в спине сильнее, разводя руками половинки и ожидая обжигающего проникновения.

Но он опять сел на колени и сам раздвинул мои ягодицы сильней, мягко и нежно покружил влажным языком, лаская колечко мышц. Я облокотился одной рукой о стену и уткнулся в нее лицом, все тело дрожало и хотелось поторопить его, но я не смел прерывать столь необычную нежность.

Он приподнялся только тогда, когда я начал задыхаться, и мягко, без рывков, вошел в меня, остановился и прикусил мое плечо, снова нанося свои кровавые узоры на мою кожу. Я прикусил запястье, чтобы не взвыть от удовольствия, но Лис нежно повернул мое лицо и, смотря прямо в глаза, сделал плавный толчок, просовывая свой собственный палец в мой рот. Я прикусил его, и мир взорвался, как будто мы замкнули некую систему, я смотрел в его глаза и сходил с ума от восторга.

Кто кем обладал – было непонятно, мы двигались вместе, вознося друг друга на вершину блаженства, деля между собой нашу страсть.

Его движения стали неуправляемы, и я отпустил его руку, и закричал:

– Елисей! – ничего нет прекрасней, чем имя любимого на пике оргазма.

Он сделал еще несколько сильных толчков и кончил в меня, рыкнув.

Повернул меня к себе лицом и обнял, прижимая сильнее мое, почти не соображавшее, тело, хотя тело и не должно соображать. Я хихикнул от собственных бредовых мыслей, и расслабился под его пальцами, он мягко массировал кожу моей головы, перебирал волосы и урчал, как довольный кот.

– Думаю, стоит принять небольшой «душ» и пойти будить твоих подопечных, вам еще вещи собирать. – Как только он это проговорил, я застыл.

– Лис.

– Ты забыл, да? Последний день сегодня, завтра к вечеру вы уже уедите.

– Да. – Все внутри переворачивалось и не хотело верить в то, что он говорит, но я всегда был реалистом, и сейчас я просто притянул его за шею к себе, и накрыл покрасневшие от ласк губы.

Не прощаясь, а просто в знак того, что я еще здесь, с ним. Мы целовались в предбаннике бани в домике в лесу, там, где я смог просто дышать и не думать ни о чем. Просто быть. Для него.

– Лис, я до сих пор не знаю, что делать.

– А чтобы ты хотел? Наставлять на путь истинный своих друзей, быть хорошим сыном, помогать устраивать личную жизнь других, заботиться о брате, быть счастливым, а может, все и сразу?

– Я, – мне не было сложно выбрать, я просто смотрел в эти медовые глаза и тихо прошептал, – хочу быть с тобой.

Он ничего не ответил, просто улыбнулся и открыл дверь в баню.

Когда мы вошли в домик, девчонки уже не спали, а хозяйничали на импровизированной кухне за печкой. В домике пахло омлетом и белым хлебом, вымоченным в молоке и пожаренным на сливочном масле. Я сглотнул.

– Есть хочешь? – игриво спросил Лис, и заразительно улыбнулся.

– Очень. – Улыбнулся я в ответ.

– Доброе утро, Елисей, Стас. – Поздоровалась с нами Люся, вынося и расставляя на стол чистые тарелки. – Лис, ничего, что мы воспользовались твоей кухонькой и продуктами?

– Для Вас, Людмила, все, что угодно. – Промурлыкал он, Люся покраснела, а из угла раздался чуть насмешливый голос Валерки:

– Стас, держи своего Лисенка на привязи, пусть не пристает к моей женщине.

Я развернулся и поймал его взгляд. Он говорил серьезно, не именно то, что хотели услышать окружающие, а то, что он сам хотел сказать.

– Тебя можно поздравить с будущим отцовством? – точно также насмешливо спросил Елисей.

– Поздравь. – Ухмыльнулся Валерка.

Я смотрел на Люсю, и заметил этот счастливый взгляд, который она тщетно пыталась скрыть.

– Ну, поздравляю и желаю тебе набраться сил, для воспитания детей.

– У меня вроде один пока? – стягивая с тарелки поджаристый кусочек хлеба, спросил будущий папочка.

Я ухмыльнулся, мой Лис всегда говорит только то, что есть, а это значит, что Валеру ожидают двойные хлопоты.

– Это только пока. – Лис подвинул стул и притянул меня за руку, усадил на него, сам остался стоять за моей спиной, мягко массируя плечи.

Валера приподнял бровь, но от вопросов воздержался, потому что Зина поставила еще одну тарелку, уже с омлетом, на стол. Наклонилась и чмокнула меня в щеку.

– С добрым утром, Стасик.

– Привет. – Улыбнулся я в ответ. – Как спали?

– Все хорошо, командир, мы даже не мешали друг другу храпеть. – Рассмеялась она.

Я откинулся на грудь моего любимого и почувствовал себя безгранично счастливым. Бывает ли у счастья предел? Нет, для меня сейчас, вот в этой комнате, где пахло жаренным сдобным хлебом и омлетом с помидорами, счастье ощущалось, а вот его границы – нет.

На запах начали просыпаться все остальные, первый с полуторки Лиса поднялся Генка, и растолкал своего парня, на котором, собственно, и спал, они быстро выбежали на улицу и вернулись через десять минут, уже умытые и бодрые.

– Лис, твоя бражка – это просто прелесть!

– Да, даже нет никого похмельного синдрома! – вторил Женьке Генка.

– Рад, что вам понравился рецепт моего леса. – Я немного ущипнул его за ягодицу, он и ухом не повел, кстати, его атрибуты присутствовали и он поглаживал меня пушистыми хвостами.

– Леса? – удивленно спросила Даша, на ней был фартук и это, видимо, ей мы обязаны таким вкусным завтраком.

– Вы же находитесь в лесу, и употребляли вчера его дары.

Генка хмыкнул:

– А ты мне, Женя, не поверил вчера, когда я утверждал, что в бражке есть какие-то шишки!

Все, кто уже проснулся, засмеялись.

Из-за ширмы вышел бодрый Петрович:

– О, это было божественно, Елисей, я теперь буду вспоминать об этой поездке, и грезить лишь твоей бражкой. – Он потянулся и заулыбался в тридцать два зуба.

– Думаю, что у меня найдется фляжка Вам, Федор Петрович, с собой. – Улыбнулся Лис.

Я чувствовал его довольство, я ощущал, как все мое существо стремится быть ближе, срастись с ним и никуда не отпускать.

– О, это было бы потрясающе, я бы ее, как самый дорогой коньяк, только по праздникам по капельке в нос. – Все снова засмеялись.

Когда мы позавтракали, а точнее лично я, был накормлен и весь в масле от юрких пальцев, это, видимо, выглядело не очень прилично или же наоборот, потому что Женя не выдержал и тихо проскрипел:

– Кицуров, тебе нельзя было идти с нами и встречать на своем пути Елисея, он испортил тебя!

– Это похоже на Беляева и его Ихтиандра. – Прыснул Пашка. – Стас, они испортили тебя, теперь тебе осталось только поселиться в лесу и пить бражку на черном хлебе каждый день!

Завтрак прошел в дружеской и веселой атмосфере, а я, после слов Пашки, задумался еще больше об отъезде и выборе дальнейшей дороги.

Но, как бы я не думал и не раскладывал по полочкам, мне все казалось, что я что-то упускаю, и только уверенность в медовых глазах не давала мне окунуться в отчаянье.

Ребята оставили нас вдвоем и вернулись в лагерь, как будто догадываясь о моих терзаниях, Зина только покачала головой, и посоветовала провести этот день, полностью посвящая себя ему.

Мы убрались и лежали на его полуторке, он обнимал меня за талию и тихо дышал, ероша волосы. Я считал сердцебиение, и его, и свое, и даже уловил момент, когда наши сердца пошли в одном ритме.

– Я люблю тебя. – Прошептал я.

– Стас, перестань об этом думать, твой отъезд неизбежен. – Он немного приподнял мое лицо. – И я тоже люблю тебя.

– Ты совсем не думаешь об этом?

– О чем?

– О расставании, о расстоянии между нами, которое будет становиться только больше, с каждой минутой удаления поезда? – я приподнялся и взглянул в его глаза.

Он был спокоен.

– Я знаю, что ты вернешься.

– Когда? Через год? Два, пять? – и тут я понял, что плачу. – Черт!

Я привстал и лег на него, уткнулся лицом в пахнущие травами волосы, и задышал, пытаясь впитать в себя этот аромат.

– Нет. – Спокойно ответил он. – Раньше.

– Прости, я никогда не расставался ни с кем, так, как и не встречался, сложно понять ту бурю эмоций в душе, но я не ощущаю тоски, а это странно.

– Почему?

– При расставании люди грустят и тоскуют о предмете оставленном. – Прошептал я в его висок.

Снова приподнялся и провел, немного дрожащими пальцами, по контору лисьих ушек, они заинтересованно зашевелились и как будто прильнули к моим пальцам.

– Стас, я уже говорил, что мы будем вместе. Ты не веришь мне?

– Верю.

– Тогда перестань думать об этом, я тебе кое-что расскажу. – Он сел и притянул меня себе на колени, я обвил его талию ногами и затих, слушая его голос: – Ты прекрасный человек, у тебя было в жизни много всего, но счастья не было, и я намерен это изменить. Сделать тебя счастливым – мой долг перед цепью, но у нас с тобой немного больше, чем просто связь «хозяин-цепь-дух», мы связаны крепче. Ты почувствуешь, как только сядешь в поезд, который, по твоим словам, отдалит нас друг от друга. Сейчас, когда я нахожусь рядом, ты почти не ощущаешь этой нити, но чем дальше мы будем, тем сильней ты будешь ощущать ее.

– Я хотел закончить учебу.

– Стас, я не заставляю тебя менять свои планы. – Он улыбнулся и подался вперед, прикоснулся к моим губам. – Все будет хорошо.

– Но как же ты здесь один? А потом, твой отец…

– Об этом человеке ты вообще можешь не думать. – Немного нахмурив идеальный лоб, проговорил он.

А потом Лис решил отвлечь меня и прикоснулся к моей груди, зажал сосок между пальцами и чуть царапнул длинным когтем бусинку.

Я ахнул.

– Елисей.

– Вот это правильно. – Нагло сообщил он мне.

Правда, дальше игры не последовали, он просто обнял меня и замурлыкал какую-то песенку.

Было тепло и уютно.

Мне нравилось начинать так свой день, и только подумав об этом, я вспомнил кое-что:

– Лис, а ты стал больше в своей ипостаси. Почему?

– Я почти восстановился. – Прервал он мурлыканье. – Моя сила делает меня не лисенком, Стас, а настоящим большим лисом.

– Я бы сказал, очень большим лисом. – Засмеялся я.

– Очень. – Утвердительно и укус за мочку.

– Ты все же хочешь поиграть? – простонал я.

– Хочу, но не сейчас. Хочу показать тебе поляну днем, чтобы ты знал, что твое желание сбылось.

Я поднял на него лицо и удивленно приоткрыл губы.

– Что ты имеешь в виду?

– Пойдем.

Он накинул на меня одну из своих курток, и переплел наши пальцы, повел по тропинке вглубь леса.

Я прижимался к нему и ни о чем не думал.

Дороги, которые мы выбираем не единожды, дороги, которые пророчит нам судьба, дороги, которые ведут в тупик или в никуда, и есть еще те маленькие тропки, которые мы делим с любимыми людьми, и чтобы эта тропка стала асфальтированной прочной дорогой – нужно сделать выбор.

Поляна встретила нас тишиной, и не было никакого синеватого дыма и свечения. Была просто высокая трава в лучах яркого солнца, которые пронизывали белесый туман, стелящийся в тонких травинках.

Я заворожено ступил в него и почувствовал себя дома.

Елисей обнял меня за талию и тихо зашептал:

– Точно также ты будешь чувствовать нашу связь, Стас. Это моя сущность, моя любовь, мое доверие тебе.

Я не мог найти слов, впервые в жизни не знал, что ответить на такие слова.

Я просто развернулся и поцеловал его. Он раскрыл губы и толкнулся языком мне в рот, руки на моей талии сжались сильнее. Я приоткрыл глаза и увидел, как туман поднимается с земли и окружает нас своим коконом. Не было страшно. Было приятно.

И я прошептал:

– Я вернусь.

И в ответ вся природа шептала мне:

– Я буду ждать.

Глава 14. Дорога разлуки.

Я погружался в бездонные медовые глаза, я тонул в их страсти и волшебстве золотистых искорок. Вдруг круглый зрачок немного дернулся, и стал сужаться и вытягиваться – это было красиво и завораживающе.

Лис фыркнул и наклонился, захватил мои губы в плен, погрузил язык в мой рот. Я прижался к нему сильнее и застонал, так как его руки жили собственной жизнью. Медленными круговыми движениями он ласкал мою поясницу, переходя к попке, я затаил дыхание, когда юркие пальцы проскользнули под пояс джинсов и погладили ложбинку.

– Ты все же решил сделать это здесь? – отстраняясь, спросил я.

– Хочу тебя на весь день в свою власть.

Я ничего не ответил, так как ответ ему нужен не был, Лис мягко уложил меня на траву и стянул с себя куртку, отбросил ее, та же участь постигла мою одежду, я перекатился на кучу вещей и, немного нарываясь на грубость, приподнял попку и повилял ей.

Елисей рыкнул и пригвоздил меня сильной рукой к земле, а я не растерялся и повернул голову, развратно облизал губы.

– Трахну. – Пообещал он.

Я хмыкнул и расставил ноги, прогнулся в спине.

Он накрыл меня собой, вцепился зубами в плечо и подсунул под меня руки, ущипнул за соски, оттягивая чувствительные бусины.

– Аааа! – хрипло вырвалось из моего горла.

– Хочешь запомнить этот день?

– Хочу запомнить тебя.

– Сам напросился.

Дальше было что-то непередаваемое, он рычал, царапался, облизывал, целовал то грубо, то нежно, то страстно.

Делал все, что угодно, но не проникал в меня.

– Лис, тебе нужно приглашение?

– Хочу, чтобы ты потерял контроль. Здесь нас никто не найдет и не услышит, раскройся для меня, отбрось все принципы и маски, ты еще успеешь закрыться в городе. Здесь я хочу видеть только моего Стаса.

Я резко перевернулся под ним и опоясал его талию ногами, потерся об его возбуждение. Он ухмылялся, и вдруг за его спиной появились мои любимые три хвоста, а на голове – обожаемые плюшевые ушки, он повел ими из стороны в сторону и наклонился.

Я раскрыл губы для яростного вторжения его языка, он не был груб, но и нежен не был, все его действия были стремительными, и создавалось такое ощущение, что он действительно пытается запомнить каждую клеточку моего тела.

Снова укус, уже за сосок, и он немного опустился, ведя языком до пупка, обошел лаской мой член, я закусил губу и вплел пальцы в его волосы, почти нежно он расцепил мои ноги и прошелся губами по бедру к дырочке. Я затаил дыхание, и первый толчок языка выгнул меня, запрокинул голову и закричал в небо:

– Любимый!

Он не ответил, но и не остановился, продолжая кружить по коже, прикусывать и проникать в меня кончиком острого языка.

Я прошелся ладонью по ушку, зная, что ему нравится, когда я ласкаю его милые пушистые атрибуты. Лис впервые застонал и отстранился.

– Так не честно, – сверкая довольными глазами.

– Честно. – Хрипло ответил я и потянул его на себя, он накрыл меня собой и плавно, без рывков, вошел.

Мы смотрели в глаза друг другу, и я вдруг понял, что в очках, и улыбнулся, поправил их, его медовые озера становились темнее с каждой секундой промедления. Я немного сжал стеночки и наблюдал самую прекрасную картину на Земле.

Мой Елисей закатил глаза и облизал губы, рыкнул, ушки встали «дыбом», и я получил первый долгожданный толчок.

Все померкло и возродилось вновь, все стало настолько близко и, одновременно с этим, далеко. Я точно знал, что он единственный в моей жизни, что я обязательно вернусь, и не когда-нибудь, а скоро.

Он рыкнул, завел мне руки за голову и накинулся на мою шею, толчки стали плавными, и мое сокровище промурлыкало:

– Полянка помогает, правда?

Я застонал и сильно сжал его талию ногами, заставляя замолчать и продолжать-продолжать-продолжать...

Я нежился в мягкой шерсти, сам не знаю, почему попросил его об этом, но мне хотелось запомнить не только его человеческую ипостась, но и мягкость меха.

Я завел руку и погладил моего лисенка по шерсти на боку, он фыркнул. Да, и вот эти фырки, только бы не забыть, как он прекрасен, как очарователен.

– Стас, все будет хорошо. – Я повернулся и поцеловал кожу на его животе.

– Я просто не хочу уезжать и хочу, чтобы ты знал об этом.

– Я знаю.

– Я часто думал раньше – почему не чувствую себя счастливым, почему не могу расслабиться в кругу друзей. Я задавался вопросом о будущем, и боялся на него ответа в собственном сознании. – Я перевернулся и подтянулся выше. – А здесь, с тобой, я впервые понял, чего мне не хватало.

– Чего же?

– Свободы любви, Елисей. – Прошептал я в его губы. – Само слово «Свобода» для меня ничего не значит, а вот свобода выбора любимого человека, взаимность чувств и страсть – меня покорили. Я могу сказать, что влюбился в тебя почти сразу, но это будет ложь, я влюбился намного раньше, еще тогда, когда начал мыслить. Я ждал тебя. Наш первый поцелуй убил во мне уверенность, что я навечно один, твое первое прикосновение свело меня с ума. И дело даже не в том, что ты необычен, а в том, что твой малиновый поцелуй разбудил во мне желание раскрыться и отбросить все, что было раньше, и не было тоже. Я просто захотел быть с тобой.

– Стас, что ты делаешь?

– Говорю, что люблю тебя. – Прошептал я.

– Я не единожды говорил, что ты для меня намного больше, чем простое слово «любовь».

– Да, но мы, люди, слишком сентиментальны, и нам необходимо слышать слова любви. – Он улыбнулся и немного подался вперед, накрыл мои губы мимолетным касанием.

– Я люблю тебя сильно-сильно. – Он отстранился и немного наморщил нос, и я не выдержал, провел собственным носом по его щеке.

Он фыркнул и обнял меня.

– И я тебя, мой лисенок, сильно-сильно люблю. И также сильно не хочу расставаться.

– Стас…

– Я помню.

– Просто знай это и всё.

Мы провели прекрасный день, просто валялись на траве, потом, к вечеру, поужинали приготовленной картошкой с тушенкой, запивая это все прохладным квасом.

Я не мог оторваться от него ни на минуту, и все время ужина просидел в его объятиях.

Елисей не возражал, мягко мурлыкал мелодию очередной песни и кормил меня с рук.

Было хорошо и спокойно, было чудесно, и я не допускал мысли, что не смогу вернуться, что не увижу его больше.

Его нежные пальцы отвлекали меня от страшных дум, я плавился, и когда сильные пальцы справились с моей ширинкой и окольцевали эрекцию, а через секунду я был опрокинут на стол, – забыл все.

Только он.

Его дерганые движения и нетерпеливое рычание, когда штаны сразу не поддались, я рассмеялся при его бурчании о том, что заставит меня ходить голым даже зимой. И несдержанное, немного болезненное вторжение, но через минуту я уже схватился за стол и только подавался на его член.

Страсть кипела и делала нас совершенно сумасшедшими, и было неважно все, что творилось за дверью этого домика, были только мы и наши тела, лоснящиеся от пота, и его член в моем рту, и рычание, при кульминации.

Он отнес меня в кровать и вернулся опять с полотенцем, аккуратно обтер мое уставшее тело и тихо прошептал, целуя меня в висок:

– Поспи.

Но я поймал его за кончик косы и не позволил уйти, потому что один я еще наотдыхаюсь.

Он присел рядом, и я переполз, и устроил голову на его коленях, хотелось остановить время, когда его пальцы нежно перебирали мои волосы.

Мы не говорили больше, просто, молча, наслаждались нашей близостью, нашим счастьем на двоих.

Чуть позже он отвел меня в лагерь, и на кромке поляны еще долго целовал, упоенно лаская мой рот.

– Я не приду тебя провожать. – Отстранился он.

Я понимал.

– Не нужно объяснять.

– Ты вернешься, а я буду ждать тебя на крыльце моего домика.

– Да.

– Помни – ты мой и решай все проблемы по мери их поступления, а не скопом. – Я улыбнулся и прижался к нему, уткнулся в плечо, перебирая чуть растрепавшуюся косу.

– Да.

– Стас, иди.

Я отстранился и опустил голову, идти не хотелось, но я знал, что так суждено. Приподнял голову и успел заметить тоску в медовых глазах, за долю секунды, сменившуюся на обычное ехидство.

– Лжец.

– Так будет лучше. Мы же мужчины. – Ехидная улыбка.

А я уже не слушал, впился в его губы, цепляясь за меховой воротник куртки, совсем неподходящий к лесу наряд, пронеслось у меня в голове. Мы снова целовались, он стиснул меня руками, впиваясь укусом в нижнюю губу.

Отцепил мою руку от воротника и отстранился, целуя запястье с его собственным укусом.

– Елисей.

– Она не даст тебе забыть меня. Поверь.

– Твоё кольцо.

– Моя цепь. Иди, Стас. Иначе я не отпущу тебя, и твоему Петровичу придется нас растаскивать…

Я улыбнулся и отошел на шаг, он все еще держал мою руку, но как только я сделал еще шаг назад, отпустил.

– До встречи.

– Да.

И он развернулся, и ушел в ночной лес, я увидел совсем близко рыжую вспышку, и продолжал смотреть на ее сияние, пока она не скрылась в темноте, потом развернулся и пошел к другой, не такой теплой, рыжей вспышке.

Ребята сидели около костра, было тихо.

Как будто сам лес грустил и передавал это настроение находившимся в нем людям.

Я сел рядом с Зиной, она участливо обняла меня, не говоря ни слова, подала кружку с чаем.

А я сидел и смотрел на костер, и мне все казалось, что комок в горле прорвется наружу и я зареву.

Зина обняла мои руки, в которых я держал кружку, и тихо прошептала:

– Может тебе лучше побыть одному сейчас, Стас?

– Да, пойду, наконец, займусь дневником.

Я отставил кружку и, не смотря ни на кого, пошел в свою палатку. С каждым шагом было все трудней дышать, и когда я закрыл полог, слезы потекли сами. Я упал на спальник и уткнулся в собственную руку, завыл.

Было не больно, нет, было тоскливо, так сильно плохо и одиноко, что не помогали никакие мысли о том, что я еще могу прямо сейчас его обнять, что он прав, – надо все решить и спокойно вернуться, ведь там меня ничто и никто не держит. Сёма уже взрослый и в состоянии сам о себе позаботиться, Петрович поможет мне с учебой, и я вернусь, ну, пусть месяца через два…

На этой ноте я прикрыл голову руками и меня начало колотить.

Слишком долго, много ночей, дней, часов, минут, секунд без него, я не смогу.

Вдруг полог отдернули, и в палатку кто-то проскользнул, меня обняли и начали укачивать, а я уже почти успокоился и тихо, беззвучно плакал.

– Стасик, все хорошо будет, успокойся, все будет хорошо, ну представь, как он мучается сейчас – один в своей избушке. – Тихо зашептала Зина.

Мое прикрытие, которое сейчас совсем ни к чему, моя подруга, с которой я могу поделиться всем, девушка моего брата.

– Зин, переедешь к Сёме? – вдруг спросил я.

– Ох, Стас, как же на тебя повлияла эта поездка, ты раньше вообще никогда бы не допустил такого вопроса до свадьбы.

– Так получилось, что я уже замужем, и мне нужно оставить брата в хороших и заботливых руках.

– Так я тебе нужна как домработница и повар? – со смешком спросила Зина. – А по поводу твоей женитьбы – ты когда успел?

– Я замужем, Зина. – Улыбаясь, проговорил я, утыкаясь ей в шею.

Она не возражала, а только гладила меня по волосам и несильно раскачивалась из стороны в сторону.

– Как же у вас все серьезно-то. Стас, ты пойми, только в твоих руках ваше будущее.

– Да. – Все горе расставания не вышло из меня, но мне стало легче, и я проваливался в какой-то теплый рыжий кокон. – Мой рыжий кицуне… – последнее, что выдало мое измученное сознание, и я провалился в сон, полный мягкого меха и медовых глаз.

Утро наступило с рева Петровича:

– Товарищи студенты, надеюсь, что всем понравилась наша экскурсия в природу, и вы сделаете так, что нами будут гордиться! Я решил немного сократить наше пребывание на ее лоне, поэтому мы отправляемся на станцию уже к обеду, будьте любезны проснуться и собрать свои манатки!

– Петрович, заткнись! – послышался возмущенный голос Ромки.

– Петрович, приготовь нам лучше кофе! – Женька.

– Петрович, ты вообще офонарел, рань такая! – Ирка.

– Федор Петрович, я бы, на Вашем месте, бежала к станции первой! – радостно прокричала Даша.

– Где Кицуров? – раздался бодрый голос Валерки.

Я лежал, не открывая глаз, по ощущениям я был один, и это было хорошо, я перевернулся и вздохнул. Ночная истерика помогла мне собраться, но от этого болела голова, и я с трудом принял сидячее положение, аккуратно задрал рукав свитера и провел по еле видному укусу на запястье.

Видимо, это теперь станет моим утренним ритуалом.

Полог снова отдернули, и я увидел взволнованное лицо Валеры:

– Ты проснулся?

– Ага, – вяло ответил я.

– Мне поговорить нужно с тобой, – серьезно.

– Давай.

Я подвинулся, и Валерка залез в палатку, лагерь просыпался, и я даже услышал, как Генка играет утреннюю мелодию на губной гармошке.

– Слушай, серьезное дело…

– Валер, давай по порядку и по существу.

– Я сказал Люсе, что мне с родителями надо поговорить по поводу того, что скоро мое семейное положение изменится, но тут другое, Стас, у Люськи родители просто жуткие, я помню, когда мы встречались, они заставили меня анализы сдавать на СПИД, я оттого и порвал с ней достаточно быстро, а тут…

– Валер, родители Люси могут быть против вашего брака? – чужие проблемы помогали мне справиться со своей тоской, и я старался вникнуть, как можно глубже, в чужое, не думая о своем.

– Нет, Люся утверждает, что против они не будут.

– Ты сам хочешь этого? – я увидел, как Валерка чуть нахмурился.

– Не очень, Стас, но знаешь, мне ее не хватало, хотя она и нудная, но в тоже время именно такая мне и нужна. Жениться я не планировал, моя ответственность, конечно, меньше твоей, но и ее крупиц хватает, чтобы понять, что ребенку необходим отец. Тут дело в другом…

– В чем?

– В родителях. Как я приду к своей интеллигентной матери и скажу, что моя предполагаемая невеста беременна? Как я буду смотреть в глаза ее матери, ведь наверняка у них был разговор об аборте?..

– Валер, знаешь, я не могу тебе сказать, как будет лучше, но честнее будет взять всю вину на себя, и не прятаться за незнанием, а просто встретиться с ними и сказать в глаза, что ответственность за Людмилу ты берешь на себя.

– Легко-то как… – усмехнулся Валерка. – Но ты прав, я же мужик, все же… да и ребенок не виноват. – Он вздохнул и вдруг посмотрел на меня внимательней: – Кицуров, ты бледный какой-то, тебе нехорошо?

– Нет, все нормально, просто каждому этот выезд принес свое, Валер.

– Ну да… – философски ответил он.

Собрались мы достаточно быстро, и я был удивлен, увидев Лиса на краю поляны, он не смотрел на меня, а я боялся подойти к нему, потому что точно знал, не смогу отпустить потом.

– Федор Петрович, я провожу вас до администрации. – Спокойно сказал он.

В этот момент мы толпой убирали следы пребывания людей с поляны, и снова взяв у девушек, особенно у Люси, тяжелое снаряжение, собрались кружком около Петровича и Елисея.

– Хорошо, Елисей, спасибо, что приютили нас.

– Не за что. – Быстрый взгляд на меня.

А я стоял и не мог отвести от него взгляда, сегодня он был все в тех же черных узких джинсах, высоких ботинках и потрясающей салатовой кофте. Мои любимые волосы были заплетены в косу и собраны в своеобразный пучок, заколоты веточкой с молодыми листочками.

Так получилось, что все пошли вперед, а он остался стоять, я тоже не двигался.

– Стас, прости, я совсем забыл о том, что вас нужно проводить.

– Ничего, я рад… – я сглотнул.

– Иди сюда. – Он протянул руку и обнял меня. – Еле выдержал вчера…

– А я не смог. – Я уткнулся в его солнечное сплетение. – Как ты будешь?..

– Тяжело, любимый. Но я уже все тебе сказал, и будущее все еще неизменно: ты и я.

Я ничего не ответил, всю дорогу он держал меня за руку, и иногда поглаживал большим пальцем ладонь, она пролетела, как миг, перед домиком администратора он остановился, попрощался с Петровичем и ребятами, и притянул меня к себе, накрыл губы.

Сладко и не спеша.

– Лис…

– Ненавижу прощаться.

– И я.

– Но обожаю встречи.

– Тогда я буду ждать нашей.

– И… Стас, не смей больше реветь.

Я удивленно вскинул голову и уставился в его переливающиеся медовые глаза, они сверкали лукавством и нежностью.

Это было последнее, что я запомнил четко, все остальное – расплывчато и туманно.

Всю поездку в родной город я смотрел в окно и держал веточку из его волос…

Глава 15. Здравствуй, дом.

Когда поезд прибыл на станцию, я удивленно заморгал и понял, что просидел в одной позе все время пути. Шея затекла, и все мышцы вторили ее хрусту и тянущему ощущению.

– Стас, ты в порядке? – наклонилась ко мне Зина.

– В полном, – почти не ощущая своей цельности, ответил я.

Она лишь покачала головой, но говорить ничего не стала.

Я спрятал веточку в карман куртки и подхватил ее и свои вещи, пошел на выход.

На перроне ребята уже толпились и обнимались со встречающими их родственниками, я краем глаза увидел, как Люсю обнимал отец, и мама что-то быстро говорила на ухо, приглаживая волосы дочери, рядом, гордо распрямив спину, стоял Валера.

Меня, а точнее Зину, встречал Сёма.

Мой брат, за прошедшую неделю, не изменился – всё те же потертые джинсы и футболка с длинными рукавами, но было видно, что соскучился.

Он подбежал к нам и хотел обнять свою девушку, но вовремя вспомнил, что она, вроде как, моя.

– Не стесняйся, Сёмка, мы узнали тайну века! – крикнул ему Генка, все засмеялись.

– Стас, ты, наконец, раскрыл окружающим свое инкогнито? – ухмыльнулся он, обнимая Зину и целомудренно целуя ее в щеку.

– Да, – просто ответил я.

Он был выше Зины на целую голову, цвет волос, из-за осветления, совсем не походил на мой, да и глаза у Сёмы были скорее папины, чем мамины – отливали больше синевой, чем зеленью, но он мой брат и, в свете последних событий, я совсем не представлял, как рассказать ему обо всем.

– Роме нужен уход специалиста… – услышал я Иркин бас.

Родители Ржевского кивали, как китайские болванчики, а сам Ромка, ухмыляясь, обнимал Ирину за талию.

Я улыбнулся и невольно прикоснулся к своему запястью, по руке вверх пошло тепло. Я ведь тоже не один.

– Так, товарищи студенты! – вдруг прокричал Петрович. – Не забудьте, что я вас жду через неделю, с уже, боле менее, готовыми результатами. А теперь, по коням! А то старый Петрович совершенно вымотался в этой поездке.

Все снова засмеялись.

Мы с Сёмкой проводили Зину до машины ее брата. Хмурый Тимур затушил сигарету и помог нам загрузить ее вещи.

– Привет, товарищи студенты, вас подвезти? – хрипло и потягиваясь, спросил он.