Текст книги "Рыжий Кицуне (СИ)"

Автор книги: Melara-sama

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Трудно было не понять, лисенок. – Со стоном ответил я. – Но учти, я не хочу привыкнуть к этому…

– Как только ты окажешься в моих объятиях, сразу забудешь о своей руке. – Со смешком.

А теплый комок разрастался по всему телу, я ощущал, как все мое существо расслабляется, и лениво двигал рукой, лаская себя.

– Лис, – тихонько простонал я.

– Знаешь, я обожаю современные технологии, слышимость отличная. – Рыкнул он.

– Скажи мне, что ты делаешь то же самое.

– Ммм… желаешь насладиться своей властью?

– Мечтаю услышать твои стоны.

– Наглый.

– Жаждущий.

– Своевольный.

– Твой.

– Мой! – последнее было нечто невообразимое – стон и рык.

Меня выгнуло, и я утонул в жаре оргазма.

Мы попрощались до следующего вечера. Но он обещал, что я не буду чувствовать себя одиноко, и поверить было в это очень легко, ведь тепло, жар и покалывание в запястье – теперь ассоциировались у меня с желанием и страстью моего рыжего лисенка.

Утро наступило непозволительно рано, с криком петуха, я подскочил и снова ударился о подушку. Сны были странные – мне снился лисенок с полосатым хвостом.

Я улыбнулся и перевернулся, посмотрел на соседнюю кровать, там Сёма возлежал в позе морской звезды.

Я услышал, как мама с Костей проснулись и – скрип пола – вышли на улицу. Он что-то сказал, она звонко рассмеялась – и тишина.

Я улыбнулся и стек с кровати.

Они целовались на крыльце, он обнимал ее за талию, а мама его за шею. И не было в этом ничего такого, не было звериной страсти. Может, Тануки неспособны на животную агрессию?

Я прошел мимо.

– Доброе утро, Стас. – Совершенно спокойно поздоровался Костя.

– Доброе утро, сынок. – Немного смущенное от мамы.

Я обернулся и, улыбаясь, ответил:

– Доброе.

Они облегченно вздохнули.

Ну, не скажу же я им, что почти не вижу без очков, а линзы еще в футляре.

Я умылся в висевшем на улице умывальнике и вернулся в дом, обрел зрение посредством линз, и снова вышел на улицу.

Перед нашей калиткой остановилась машина, довольно знакомая такая машина, я видел ее только пару дней назад на вокзале.

Из нее вышла миловидная женщина и мужчина под два метра ростом, а с заднего сидения, вынимая наушники и позевывая, хмурый Генка.

Я сглотнул. А он, увидев меня, прижался спиной к дверце машины:

– Стасик?..

Глава 17. Тайные дороги.

Что мир тесен, я знал и раньше, но что настолько мал – для меня было удивительно.

Мы стояли и смотрели друг на друга. У Генки в глазах была паника, он нервно запихнул наушники в карман олимпийки и сглотнул, проговорил:

– Мама, папа, это мой одногруппник – Стас Кицуров.

– О, так мы же виделись, вроде, недавно? – Улыбаясь такой знакомой улыбкой, открыл калитку его отец и протянул руку:

– Очень приятно познакомиться, Стас. Меня зовут Харитон, это – моя любимая жена Любовь и наш сын, которого ты знаешь, – Гена.

Он говорил дружелюбно, с задорной улыбкой и искорками смеха в глазах. Я залюбовался этим нереальным весельем, но фальши не почувствовал.

– Мне тоже приятно познакомиться. И с Вашим вторым сыном я тоже знаком.

– Да-да, конечно! – по моему запястью снова прошла волна, и Тануки-старший отдернул руку.

С его лица на мгновение сошла вся веселость и краска.

– Не волнуйтесь, я осведомлен о вашей природе. Единственный, кто пока не в курсе – это мой младший брат Сёмен.

Он пораженно кивнул.

В этот момент из летней кухни, с блюдом, вышла моя мама и за ней Костя.

– Привет! – махнул он рукой и подхватил опешившего Гену на руки, покружил и аккуратно поставил на землю. – Рад, что вы приехали. Мама, – поцелуй в щеку, и женщина сверкает яркой улыбкой, такой же, как у Гены, – Отец, – крепкое рукопожатие. – Познакомьтесь: это Соня – моя половинка.

Я замер.

Не любимая, не женщина, а половинка. Это звучало, как полное принятие, и ему было все равно на реакцию окружающих его людей. Он просто выбрал. И гордился своим выбором.

Из домика вышел заспанный и всклокоченный Сёмен.

– Ээээ?.. – интеллектуально просипел он.

Я обернулся и притянул брата к себе, предупреждая его реакцию.

– Очень приятно с Вами познакомиться, Костя столько рассказывал о… Вас. – Мама немного нервничала, но все же поставила блюдо на скамейку около забора и протянула руку, для пожатия, Харитону.

Но он, не стесняясь собственной жены, обнял мою маму.

– Это честь для нас, быть принятыми в Вашем доме.

Сёмка потер глаза и удивленно спросил:

– Стас, это что такое? И что тут делает Гена?

– А я теперь твой родственник, Сёмка! – воскликнул Генка.

Сёмка обернулся ко мне, потом осмотрел всех присутствующих и вяло так ответил:

– Хорошо, что не снежный человек.

Все застыли.

Я не смог сдержаться и засмеялся, через минуту ко мне присоединились все присутствующие во дворе.

– Нет, малыш, мы не снежные люди, но близко. – Продолжая смеяться, ответил ему Костя. – Пойдемте, мы как раз уже закончили с завтраком.

Взрослое поколение прошествовало в летнюю кухню, я заметил, как мама Гены аккуратно подхватила под локоток нашу мать и что-то с улыбкой начала ей шептать.

Мы втроем остались во дворе. Не было напряжения, ведь мы знакомы уже год.

– Я правда не ожидал, что Костя встречается с твоей мамой. С вашей. – Поправился Генка, немного застенчиво переступая с ноги на ногу.

– Ты на брата совсем не похож. – Отстранился от меня Сёма и пошел вглубь двора, к умывальнику.

– Ну, я больше в маму. – Гена мелкими шажками подошел ко мне и тихо, так, чтобы не услышал Сёма, прошептал: – Стас, ты прости, что не сказал раньше, но я думал, что Елисей тебе рассказал о моей природе.

– Нет, не рассказывал, а ты и не должен был мне объяснять такие вещи.

– На самом деле, я испугался тогда, когда первый раз его увидел, все боялся, что он предъявит права на место и вызовет на бой, я же не могу еще до конца перекинуться, да и слабее я Кицуне.

– У нас были немного другие заботы, Ген. – Улыбнулся я.

– Я рад за тебя. Он верный и ты для него намного больше… – он покраснел. – Как для меня Женя.

Я нахмурился, потому что он немного погрустнел.

– Он не знает, что ты Тануки?

– Не совсем, Женя видел меня и не испугался, но я не могу перекинуться и завершить наше соединение как партнеров, поэтому беспокоюсь.

Я вдруг потрепал его по волосам, Гена застыл, а потом улыбнулся.

– Вот так лучше. А по поводу Женьки – не думаю, что он сможет уйти от тебя. Я, конечно, только недавно узнал о ваших отношениях, но его взгляд на тебя говорит о многом.

– Я знаю, но моя звериная сущность требует полного подчинения партнера, я должен его пометить… а у меня еще зубов нет. – Печально проговорил он.

Сёмен пробежал мимо нас в дом, сверкая хмурым взглядом, из летней кухни доносился веселый смех и разговоры.

– А почему ты не можешь превратиться? – тихо спросил я.

Гена понуро присел на крыльцо, я тоже устроился рядом.

– В сущности, это моя ошибка, в детстве очень не хотел быть тем, кем являются мои родственники, и теперь расплачиваюсь. Папа считает, что это из-за того, что слишком человечен и не воспринимаю себя Тануки. Мы думали, что когда я найду любимого и единственного – это поможет мне перекинуться, но оказалось, что надежда напрасна.

Я задумался. Как-то было непривычно видеть Гену таким расстроенным и грустным, но у него действительно была проблема, и мне казалось, что ее решение где-то на поверхности.

Мой брат сел за моей спиной и тихо спросил:

– Стас, как себя вести-то?

– Сём, ты чего, они же не кусаются. – На мой ответ Генка смешно пофыркал, и я понял, что не совсем прав. – А вести себя нужно прилично и попытаться смириться с маминым счастьем.

– Ты так говоришь, как будто сам уже принял все.

– Принял.

– Стас, прости, я совсем не ожидал и думал, что ночь все по местам расставит, проснулся, а тут еще больше все навертелось. И уж, Ген, без обид, но быть в родстве с твоими одногруппниками – как-то вообще смешно.

– Почему? – удивился Генка.

– Мы же пили вместе, вы, блин, с Женькой спали на полу в моей комнате, а теперь ты мне как бы, вроде, родственник.

Мы не выдержали и рассмеялись, Сёма присоединился к нам через минуту после обдумывания своих слов.

– Это логично, да, но теперь мы сможем пить на легальной основе. – Отсмеявшись, ответил ему Генка.

– Мальчики, идите завтракать! – прокричала мама.

Мы встали и, все еще посмеиваясь, вошли в кухню.

Не было напряга, как бывает при первом знакомстве, Тануки, по-моему, вообще не умели грустить по-настоящему, они смеялись, шутили, рассказывали о себе.

Харитон – оказался директором зоопарка, я на него так смотрел, что он не выдержал и захохотал:

– Нет, Стасик, я серьезно!

Любовь была домохозяйкой, но делала потрясающие украшения и продавала их через свой сайт.

Сам Костя работал в зоомагазине и совершенно не стеснялся своей любви к животным.

Общение с ними было легким, хотя иногда я ловил на себе немного встревоженные взгляды Харитона.

После завтрака мы устроились на покрывале в саду и продолжили знакомство.

– Пап, я думаю, пора рассказать немного о себе. – Нежно улыбаясь, начал самый трудный разговор Костя. – Моя Соня прекрасно осведомлена о моей природе, так же как и Стас, но среди нас есть тот, кто еще не знает, но мне бы хотелось, чтобы он не случайно узнал об этом, а непосредственно от нас.

Сёма хмуро смотрел на него.

– Я так понял, что я один весь такой непросвещенный? – спросил он.

– Да. Только ты не должен винить маму и брата за это, просто так сложились обстоятельства.

– Хорошо, но я бы очень хотел быть в курсе происходящего. – Серьезно кивнул мой брат.

Я специально подсел к нему поближе и обнял за плечи.

– Мы не совсем люди, Сёма, – немного насмешливо начал Харитон. – Есть такая старая легенда о енотах… Жил был енот, и однажды повстречал он на реке девушку, и влюбился в нее всем своим большим звериным сердцем, но как ни пытался он привлечь внимание своей любимой, она лишь смеялась и потешалась над ним, называла милым. Отчаялся енот и пошел за помощью и советом к Богине великой Инари. Выслушала его Богиня и подарила дар – листок. И сказала: «Любовь восхитительна, и ради нее можно пойти на многое, но помни, только взаимная любовь может принести счастье». Обрадовался енот и, поблагодарив Богиню, вернулся к реке и, смотря на свое отражение в воде, положил листок себе на голову. В тот же миг стал он юношей.

Мы все завороженно слушали его голос, и как только Харитон замолчал, Сёма тихо спросил:

– Вы серьезно?

Харитон не стал ничего говорить, но через секунду его очертания поплыли, и перед нами, на задних лапках, сидел енот. Забавные круглые ушки и черный носик принюхивался к запахам вокруг, он, как человек, сложил лапки на пушистой грудке, и я не выдержал, потянулся и погладил его между ушек.

Сёма упал в обморок.

Я отнес его в дом, положил на кровать, рядом сел Гена.

– Ненужно было папе так резко все… – сморщил нос. – Мы редко когда рассказываем о нашей сущности.

– Ген, Сёма просто не готов был услышать такое. Я уверен, он надумал незнамо что, а тут такие милые ушки.

– То есть, если бы отец превратился в волка, было бы проще?

– Намного. – Мы ухмыльнулись друг другу.

– Ты поедешь к Елисею? – после минутной паузы спросил он.

– Да, только пока не знаю, что делать с учебой. Остался последний год, и бросать было бы глупо.

– Мне кажется, что Петрович поможет тебе, если ты попросишь.

– Да, я тоже думал об этом, ведь единственный шанс уехать в сентябре – это перевестись на заочное обучение.

Генка задумчиво накрутил прядь волос на палец.

– Вообще, это единственный вариант, хотя еще можно попробовать мотаться туда-сюда, но думаю, Елисею этот вариант не понравится.

– Ты сейчас совсем другой, – задумчиво рассматривая его, проговорил я. – Когда первый раз вошел в аудиторию, был как пушистый комок счастья. Улыбчивый и веселый.

– Я и сейчас такой, так как это в нашей сути. Но последние дни меня сильно беспокоит моя неспособность перекинуться.

Он вздохнул и выглянул в окно:

– Папа, еще рано, ведь Сёма согласие не дал!

– Но и не отказался!

– Папа, он не успел просто!

Я в замешательстве подошел к окну.

Посреди сада, на который выходили окна нашей комнаты, Тануки устанавливали небольшую кучу дров и веток, в такой мини-костер на Ивана-Купалу. Я даже рот приоткрыл.

– Что это?

– Свадебный костер. – Со смешком ответил мне Гена.

– У кого свадьба? – хрипло спросил Сёма, приподнимаясь на кровати.

Я подошел к нему и серьезно спросил:

– Сём, ты помнишь, что произошло?

– Ага, Харитон – енот. – Истерический смешок. – И почему не оборотень страшный мышь?!

– Сём, успокойся. – Я присел рядом с братом и обнял его, он уткнулся мне в плечо.

– Да я спокоен, Стас, просто, знаешь, не каждый день видишь такое… – он вдруг повернулся к притихшему Гене. – Генка, а ты тоже можешь вот так, как папа твой?

– Возможно, в будущем. – Честно ответил тот.

– Это радует, а то я боюсь, что мама не выдержит, если ее парень превратится в енота в постели. – Потом еще тише прошептал: – Она среагировала нормально, даже не испугалась и уж точно не грохнулась в обморок… Стас, наша мама знала о том, что Костины родные такие? А это значит, что и Костя тоже… енот?

– Сём, это нормально, что мама знала, ведь они вместе полгода, не первый день.

– Стас! Ты слишком спокоен!

– Просто у меня тоже есть секреты.

Сёмка сконфуженно повернулся ко мне и ткнул в меня пальцем:

– И ты тоже?!

– Что? – ухмыльнулся я.

– Енот, крыска, медведь, а может, коала?

– Сёмка, прекрати истерику. Я человек, тебе ли не знать.

– Ты со своих сборов вернулся какой-то не такой!

– Конечно, ведь я впервые в жизни испытал чувство взаимной любви. – Ответил я и почувствовал, как по руке стремится родное и привычное тепло.

– Стас… прости. – Он обнял меня, а Генка тихо спросил:

– Сём, моему отцу нужен ответ.

– Какой ответ? – отстранился он.

– Для того, чтобы провести брачный обряд, необходимо согласие каждого члена семьи. – Раздался тихий голос Кости от двери. – Я спрашиваю тебя, согласишься ли ты стать мне сыном?

Сёмка дернулся, но я удержал его. Он перевел на меня взгляд и, по-моему, прочел все в моих глазах.

И ту надежду я читал тоже в его, немного испуганных и таких родных глазах, надежду на то, что его не оставят одного, что он сможет реализовать свои мечты, что подставят плечо в нужный момент.

Он перевел взгляд на Костю, и тот сделал шаг к нам, обнимая и меня и его.

– Я… – начал неуверенно мой брат.

– Ты можешь ничего мне не говорить, я ведь не совсем человек и прекрасно понимаю твои чувства.

– Меня, вообще-то, это и смущает.

– Что?

– Что меня обнимает енот-переросток. – Не грубо, скорее, с насмешкой.

– Я буду обнимать тебя, только если ты сам захочешь. – Пообещал Костя.

– Ладно. – Буркнул Сёма. – Я согласен, только с условием, что при мне вы превращаться в ушастых енотов не будете.

– Обещаю, что шокировать так, как мой отец, я не собирался.

– И это прекрасно.

Костя отпустил нас, и мы все вчетвером вышли на улицу. Солнце было в зените. Костер посреди сада тоже горел ярким оранжевым пламенем. Я сглотнул, воспоминания накрыли с головой. Я прислонился спиной к любимой вишне, вдыхая аромат ее коры, и прикрыл глаза, вспоминая его запах и глаза, его нежные губы.

Обряд проходил в полной тишине, мне даже казалось, что вся природа затаила дыхание.

Я не знал, правильно это или нет, но мне не казалось, что все слишком быстро, все шло именно так, как нужно было самой природе.

Мама была облачена в простую сорочку из хлопка, подвязанную лентой, на голове был венок из трав. Костя тоже был одет в простые штаны и рубашку-тунику из светлого ситца.

Они встали перед костром, и Харитон задал им совершенно простой вопрос:

– Клянетесь ли вы перед природой?

– Да, клянусь. – В один голос ответили брачующиеся.

– Клянетесь быть верны друг другу?

– Да, клянусь. – Снова в один голос.

– Клянетесь ли принести потомство?

Любовь шикнула на мужа:

– Нашел, что спросить!

– Да, клянусь. – Не задумываясь, ответили они.

– Вот и ладненько, теперь целуйтесь и прыгайте через костер!

Они повернулись друг к другу, и Костя накрыл губы матери, мягко касаясь, почти мимолетно, и отстранился.

Они перепрыгнули маленький костерок, он был небольшой, просто сложен именно конусом, как настоящий костер для праздников.

У мамы немного опалилась сорочка, но ее тут же потушили, и Костя, легко подхватив ее на руки, весело закружил.

Дальше у нас был небольшой праздничный обед, за которым велась непринужденная светская беседа о рыбалке.

А Генка то и дело отвлекался на смс-ки Женьке.

Я ловил себя на том, что чувствую себя прекрасно, и не хватало только любимого Лиса рядом.

Но я верил, что мы будем вместе всего через несколько недель.

Всего.

Глава 18. Помощь.

– Как ты думаешь, можно ли ему помочь? – тихо спросил я в динамик телефона, на том конце Лис вздохнул:

– Стас, всем помочь невозможно.

– Он все же мне родственник теперь. – Улыбнулся я.

– Да, родственник. Послушай, если он отрицает свою суть, то помочь можно только стрессовой ситуацией, чтобы он понял: он, Гена – это и есть Тануки.

– Я все хотел спросить: почему ты мне не сказал?

– Стас, это не моя тайна, да и что бы изменилось, если бы я рассказал?

– Ничего, я бы не стал относиться к Гене как-то по-другому.

– Тогда не забивай свою голову такими глобальными мыслями, а поезжай к Петровичу и реши вопросы по учебе. – Рыкнул он.

Я улыбнулся.

– Соскучился?

– Стас, у тебя сегодня утро вопросов?

– Я тоже, Лис. Сильно по тебе скучаю. Сегодня ночью мне снился сон, как мы с тобой занимаемся любовью у озера…

– Как только твоя сладкая попка окажется поблизости, я ее зацелую. – Рассмеялся он.

Я тоже, и на моем лице появилась блаженная улыбка, ведь он, кроме того, что рычал, пытаясь подогнать меня, еще и грел – комочек тепла был около сердца. И мне казалось, как будто это его губы целуют меня.

– Надеюсь, что к тому времени я еще буду думать головой…

– И не надейся. – Проурчал он.

А потом тихо замурлыкал мелодию песни, которую я опять не узнал. Я прикрыл глаза, слушая его, утреннее солнце проскользнуло лучами по моему лицу, и я заулыбался сильнее. Было тепло и спокойно.

– Лис, я люблю тебя. – Тихо проговорил я в динамик.

Мелодия прервалась, и он также тихо ответил:

– И я люблю тебя, Стас. – Фырк.

Я решил уехать сразу; как все встали, позавтракав и оставив Сёму знакомиться с новыми родственниками, я направился домой. Меня ждали дела и переговоры.

То, что я рассчитывал уже в первых числах сентября быть вместе с любимым, заставляло меня чуть подпрыгивать и побыстрее решить вопросы, касающиеся учебы.

Петрович встретил меня небритым лицом и выпученными глазами:

– Кицуров? А что это ты тут делаешь?

– Федор Петрович, мне нужно очень серьезно с Вами поговорить. – Ответил я на его вопрос.

– Стас, у меня, между прочим, законные каникулы, ну хоть пару дней я могу обойтись без вас?

– Тогда на первое сентября у тебя будет красный нос и заплывшие глаза… – заулыбался я.

– Ладно, уделал, проходи. – Он посторонился от дверного проема.

Квартира Петровича представляла собой склад всего, чего можно иметь человеку, увлекающемуся всем понемножку. На маленькой тумбочке в коридоре ютились статуэтки Будды и одежные щетки вперемешку с рыболовными снастями, и подпирал все это сложенный велосипед. Вешалка для одежды напоминала скорее гору – на ней была и зимняя, и демисезонная, и даже несколько рубашек висели в общей массе. В единственной комнате было еще интересней – везде были учебные планы и карандаши с ручками, фортепьяно было завалено пакетами от чипсов. Я нашел взглядом единственное чистое от хлама кресло и сел в него, Петрович, не утруждаясь, скинул вещи с другого и устроился в нем.

– Стас, у тебя такой вид, что можно подумать, в твоей квартире чище?

– Намного, – улыбнулся я.

Петрович хохотнул.

– Чаю, может?

– Да, было бы неплохо, а то я только что с поезда.

– К матери ездил? – спросил он, удаляясь в кухню.

– Да, мы с Сёмкой ездили, я хотел поговорить с ней об отъезде.

– Ты все же решился? – возвращаясь с двумя алюминиевыми кружками, спросил Петрович.

Я взял предложенную кружку и отхлебнул чай – он был терпкий и немного горчил, но, на удивление, вкусный, с лимоном и бергамотом. К чаю у моего преподавателя был «Желтый полосатик», я не стал смеяться и взял одну рыбку.

– Я решил это с самого начала.

– Не буду задавать вопрос, почему он сам не может приехать к тебе. Но так как ты пришел сейчас сюда, могу предположить, что ты хочешь перевестись на заочное отделение?

– Если это возможно, то да, я бы очень хотел перевестись.

Он улыбнулся.

– Стас, это будет нелегко сделать, все же последний год, дипломная работа… тебе все равно нужно будет мотаться к нам.

– Это неважно, хотя бы не каждый день.

– Кицуров, я же не сказал – невозможно, я сказал, что помогу. – Он отхлебнул чай из кружки. – Он настолько дорог тебе?

Я поднял на Петровича глаза и четко проговорил:

– Больше, чем учеба.

Он улыбнулся:

– Когда-то я тоже был молодым и горячим, но, к сожалению или счастью, любовная лихорадка у меня началась позже.

– Петрович, не начинай свои байки из хаты. – Я съел еще одну рыбку и допил остатки чая.

– Когда ты сможешь поехать со мной и оформить бумаги на перевод? – отставляя кружку, спросил он.

– Хоть завтра.

– Молодость. Ладно, завтра, так завтра.

Мы еще посидели и поговорили, с ним было легко, хоть возрастная пропасть была и огромной, но Петрович никогда не зацикливался на этом, и другим не позволял.

Уезжая от него уже вечером, я думал над другой проблемой – Гена.

Не то чтобы у меня был определенный план действий, но и совсем спонтанно действовать не хотелось, поэтому я набрал номер того, кто был заинтересован.

– Привет, Стас. – Как будто ожидая моего звонка, отозвался Женька.

– Привет. Не занят?

– Нет, и даже готов с тобой встретиться.

– Отлично, тогда подъезжай ко мне.

Он не ответил, а просто положил трубку. Это было согласие.

Дома я принял душ и поставил кастрюлю, чтобы сварить макароны, и в тот момент, когда я засыпал рожки в кипящую воду, раздался звонок в дверь.

На Женьку страшно было смотреть, он был какой-то бледный и с синяками под глазами.

– Привет, Стас. – Вяло.

– Это что за вид?

– Странно, что у тебя не такой, ты от своей пары еще дальше, чем я. – Также вяло и прислоняясь к косяку виском.

– Так, давай заходи, буду тебя реанимировать.

– Мне поможет только мягкий Генин задик. – Мы улыбнулись друг другу.

– Проходи давай.

Женька прошел, наконец, в квартиру и скинул кеды, мы устроились на кухне, я, как радушный хозяин, предложил гостю ужин, и гость не отказался.

Он ел вяло, в основном гоняя рожки по тарелке, иногда вздыхал, и все время смотрел на телефон.

– Жень, ты ведь в курсе проблемы твоей пары?

– У нас с Генкой секретов друг от друга нет, Стас.

– Ты так плохо себя чувствуешь, потому что Гена не завершил обряд?

– Таких подробностей я не знаю, Генка вообще первое время был такой шуганый, хотя и не скажешь по нему, нам было не сложно сойтись, было сложно понять его поведение. А когда он открыл мне всю правду, я не поверил, а доказать он мне не смог и разозлился, тогда у него на голове появились уши, и хвост вырос полосатый.

– Так ты смог спровоцировать это?

– Я не знаю, но Гена говорил, что раньше вообще не мог даже этого. Так что возможно. – Вздохнул Женя.

– Тогда есть возможность помочь ему завершить обращение… – задумчиво проговорил я.

– Стас, ты у нас прям Чип и Дейл в одном лице. – Вяло усмехнулся Женька.

– Жень, ты прилечь не хочешь?

– Ну, еще не хватало прилечь… я в норме, просто вялость страшная.

Я нахмурился и подумал, что если бы Лис не завершил обряд, я, наверное, выглядел бы хуже, чем Женька, все же Тануки слабее моего лиса.

– Так что ты предлагаешь? – спросил меня он, после того, как мы поели и я помыл посуду.

– Хм… есть единственный способ помочь Гене – стресс.

– Каким образом создать стрессовую ситуацию? – удивленно приподнял брови Женька.

– Сейчас, в связи со свадебным обрядом его старшего брата, он переживает, что не может обратиться, сильнее обычного, так нужно этим воспользоваться – например, сказать: раз он не может завершить обряд, ты его больше не любишь, и вы расстаетесь…

Женька подскочил на стуле:

– Стас, ты в своем уме? Это его убьет!

– А может, приведет совсем к другому результату. Вы партнеры, и вашу связь нужно закрепить! Он знает, как ты страдаешь, когда он далеко?

– Нет. – Хмуро ответил он.

– Жень, ты серьезно сейчас?

– Как только он на расстоянии вытянутой руки – мне лучше, и Гена не замечает моего состояния.

– А если просто поговорить об этом, рассказать, что на самом деле происходит?

– Я не хочу его расстраивать, Стас, ты бы видел, как он сияет, когда рядом…

– Жень, я тоже не хочу делать ему больно, но рассказать о том, что тебе плохо без него, ты просто обязан. Он ведь не знает, что ты страдаешь.

Он задумчиво водил пальцем по столу и смотрел куда-то сквозь меня, я сел на табурет и положил свою руку на его, сжал.

По моему запястью не пошла волна боли, просто теплый комочек немного сместился, и перед внутренним взором предстал мой лисенок с торчащими мягкими ушками.

Женька вздохнул:

– Ладно, я подумаю, как это лучше сделать, но, Стас, я хочу сделать это сам.

– Я не собирался присутствовать при этом.

Он улыбнулся и кивнул.

Мы посидели еще несколько часов, обсуждая план, и потом Женька ушел домой, я вызвал ему такси, так как к вечеру он вообще не мог двигаться и только вяло улыбался.

Ночью мне снова снились сны с участием моего лисенка, таких эротичных картин я не видел даже в пубертатный период.

После встречи с деканом и подписания всех бумаг, что стало для меня полной неожиданностью – мне легко позволили уйти на заочное отделение, даже не спросив причины такого решения.

С Петровичем было легко и просто, и я всегда предполагал, что он только с виду такой весь непосредственный и непонятливый, на деле он оказался наделен спокойной властной силой. И, при виде его и меня, директор только и смог, что протянуть мне документы.

Приближаясь к дому, я раздумывал о поездке к любимому, которую запланировал на завтра, и совсем не ожидал увидеть около своего подъезда высокую, немного сутулую фигуру Валерки.

– Валер, какими судьбами?

Он обернулся, и я понял, что у моих одногруппников явно тяжелый период.

Валерка тоже был серого цвета и с лихорадочно блестящими глазами.

– Не знал к кому обратиться, а потом вспомнил о тебе… – он сглотнул и сделал шаг ко мне, мое запястье обожгло, и я, превозмогая боль, пожал его руку.

– Что случилось?

– Стас, у меня свадьба через две недели. – Облизал Валера губы. – Барашкова-старшая просто вцепилась в меня, а ее отец оказался таким дипломатом, просто ужас… Я сбежал сразу, но они приехали ко мне домой всей семьей и заключили деловой контракт! С моими родителями говорили долго и нудно, в заключение показали УЗИ Люси и развели руками. Я весь разговор продержал девчонку за руку. Ты знал, что Люся боится своих родителей, как огня?

Я смотрел на него, и вдруг потянул его на лавочку около подъезда, мы сели, Валерку трясло.

– Валер, все ведь к тому и шло?

– Да, но так быстро…

– Что ты хотел, девушка беременна, и ее родители не хотят, чтобы ребенка потом пришлось усыновлять.

– Да, но таким нахрапом, моя мать потом целые сутки лежала со страшной мигренью. – Он закрыл лицо руками.

– Валер, вся эта ситуация как-то повлияла на твое отношение к Люсе?

– Нет. – Глухо ответил он, не убирая руки от лица. – Я понял за эти дни, что она мне подходит, и не потому, что в ней мой ребенок, а потому, что она именно тот человек. Для души, понимаешь?

– Да, понимаю.

– Но только ради нее я не смогу терпеть таких людей, как Барашковы-старшие…

– Валер, у каждого хорошего человека есть плюсы и минусы.

– Да, и у Люси один большой минус – ее родители.

Я улыбнулся, и Валерка тоже убрал руки от лица и заулыбался.

– Что вы решили по поводу свадьбы?

– О, по контракту – я должен ее обеспечить всем необходимым и даже свадебным платьем… Но это не проблема, проблема в том, что они хотят, чтобы мы жили с ними!

– Валер, это в твоих силах изменить.

– Стас, я не знаю, как им доказать, что я люблю их дочь?

– Одно то, что ты пришел и взял на себя ответственность – разве не доказательство?

– Для тебя, для меня и даже для моих шокированных родителей, но не для них. – Скривил он губы.

– Тогда организуй свадьбу и сделай этот день самым счастливым для Людмилы, и не переборщи, а сделай все просто и в то же время шикарно. Люби её, а не делай назло её родителям.

– Иногда завидую я тебе, Кицуров, но твоя рассудительность и собранность уже достала. – Рассмеялся он. – Но спасибо, ты помог мне немного устаканить мысли.

– Я рад тому, что у тебя все не остановилось на полпути.

– Да разве с этими зверюгами с улыбками акул можно по-другому?

Мы снова рассмеялись, и к Валерке незаметно возвращался румянец и искры в глазах, он расправил плечи и улыбался.

Руку жгло так, что я прикусил язык, чтобы не кричать от боли.

– Ладно, побегу, а то они подумают, что я решил бросить их дочь.

– Давай, Валер.

Мы встали с лавочки, и он отошел на несколько шагов, потом повернулся и проговорил:

– И не забудь, приглашение я тебе пришлю одному из первых!

– Договорились.

И он удалился в сторону остановки, пружиня шаг.

Я взлетел по лестнице в квартиру, по пути набирая номер Елисея:

– Лис, перестань! – прошептал я.

– Моя ревность бесконтрольна, Стас. – Совершенно спокойно ответил он мне.

– Он приходил просто поговорить, каждому из нас необходимо иногда просто поговорить о своем.

Я сел на свою кровать и потом откинулся на нее. Запястье все еще жгло.

– Приезжай. – Вдруг тихо прошептал он. – Я умираю без тебя, я так хочу быть ближе, приезжай, Стас…

– Лис…

Он повесил трубку и не дал мне договорить.

Мой гордый рыжий Кицуне.

С того разговора прошла неделя, я уже начал дергаться, потому что он не отвечал на звонки и смс-ки, на письма и на то, что я пытался достучаться до него.

На том конце была глухая стена, но в то же время, в одну из ночей, я почувствовал такой всплеск негативных эмоций, что хотел рвануть туда с рассветом, не получилось, меня закрутили обстоятельства.

Свадьба Валерки, Гена и Женя, Сёма, который скучал в одиночестве, так как Зина не приехала через обещанную неделю.

Я пытался помочь всем – но кто поможет мне?

После еще одной недели затишья я не выдержал, и прямо на свадьбе набрал его номер:

– Стас, все в порядке. – Ответил он почти сразу.

У меня был ступор, который я никак не мог себе объяснить.

– Лис, что случилось?

– Ничего.

– Елисей! – я ушел от шумных гостей в туалет и прислонился к кафельной стене.

Валерка с родителями действительно постарались. Свадьба получилась пышной, и невеста была под стать жениху, такая яркая и похожая на маленькую принцессу, платье было выбрано специально так, чтобы скрыть раннюю беременность. Хотя о ней знали почти все, и даже дальняя родственница из Мурманска, это не помешало веселиться и радоваться на этом мероприятии даже ей.