Текст книги "Рыжий Кицуне (СИ)"

Автор книги: Melara-sama

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– Да, потому что сейчас это другой человек.

Валера нахмурился.

– Зина?

– Нет. – Честно ответил я. – Но могу тебе сказать правду. Она все равно не будет с тобой, Валер, она любит другого человека.

– Не понимаю, для чего нужна эта маскировка, у нас нормально в группе относятся к таким, как ты, вон Генка и Женька не стесняются.

Я печально улыбнулся.

Вообще-то, моя маскировка под гетеросексуала началась не из-за группы, а совсем по другой причине, но Валере этого знать ненужно.

Я аккуратно протянул руки и погладил по носику затихшего лиса, правда, рукав свитера так и оставался в сильно сжатой челюсти.

– Валер, ты правильно сказал, мы не друзья, и это слишком личное. Я прошу тебя не приставать больше к Зине…

– Ну, уж этого ты запретить мне не можешь, если ее парня нет поблизости, мне ничего не мешает, и всякие геи вроде тебя – тем более.

– Ну, если тебе нужен еще синяк, пожалуйста. – Спокойно ответил я. – Но имей в виду, ее парень собственник.

– Хм… посмотрим. – Нагло ответил он и встал. – Ты, главное, не мешай мне, а то будет плохо и тебе, Кицуров.

Я не успел ответить, лисенок зарычал и кинулся на ничего не подозревающего Валерку. Я увидел ошарашенный взгляд, и он ухнулся в воду озера, не удержавшись на ногах под весом лисенка.

– Валера! – я вскочил, но рыжее создание перегородило путь собой и не пускало меня к кромке воды. Валерка вскочил, собственно, там было по пояс, но вода была холодной, и парень тут же обзавелся дрожью и синими губами.

– Вылезай скорей… – я попытался протянуть руку, но лис зарычал.

– Обойдусь! – грубо буркнул Валерка почти в тон рыку, и сам выбрался из воды. – Ты мне за это ответишь, Кицуров! – высказался он через плечо и потопал к лагерю.

Я хотел пойти с ним, но был остановлен еще одним рыком, уже даже не рыком, а поскуливанием. Я медленно обернулся, ожидая увидеть виноватую моську, но я забыл, кто передо мной.

Лисенок стоял, гордо выпятив белую грудку и растопырив все хвосты, как павлин.

– Гордишься собой, да? – тихо спросил я. Если его никто не видит, то будет странно, что я разговариваю с пустотой. – А вот мне очередная проблема…

Он фыркнул. И я не смог сдержать улыбки.

– Рыжая ты ехидина.

Лопоухая голова наклонилась вбок, и он развернулся и обогнул озеро, побежал в лес, я закусил губу и сел под дерево, прикрыл глаза. Начал считать про себя…

На пятьдесят третьем… Елисей мягко сел рядом.

Я чувствовал его нетерпение, но он молчал, как будто ждал чего-то.

Пазлы я люблю, и этот сложился в потрясающую картинку. Я улыбнулся и медленно протянул руку, дотронулся до его пальцев. Не открывая глаз, по нежной коже, чуть вверх к запястью. Мы все еще молчали, и эта тишина была приятной, и совсем не хотелось ее нарушать.

– Стас… – немного хрипло, а я ощущал неровный пульс на запястье моего парня. Да, и, похоже, это было предначертано мне, встретить вот такого необычного, потрясающего и совершенного парня.

– Я хочу увидеть тебя. – Тихо проговорил я, утыкаясь в его плечо. Волосы были распущены, и я мог совершенно беспрепятственно касаться их кончиком носа. Вдыхал неповторимый аромат.

Он медленно выдохнул.

– Я знал, что ты умный и скоро сложишь все кусочки вместе, но хотелось бы убедиться, для начала, в моей теории.

– Какой теории? – я потянул его к себе и Елисей устроился в моих объятиях и тихо промурчал.

– Ты можешь видеть меня в моей… звериной ипостаси. И не только, во время секса ты тоже видел бы меня, если бы не плохое зрение… – на слове «звериной» он запнулся и немного съежился в моих руках. Я прижал его к себе сильней и поцеловал в макушку.

Сейчас он был неуверенный в себе ребенок.

– Я просто хочу увидеть тебя, Елисей. И понять.

– Понять?

– Да, потому что я пока не понимаю себя.

– Не понимаешь, что чувствуешь?

Я, наконец, открыл глаза и столкнулся с таким печальным медовым взглядом. Он сидел на моих коленях и просто смотрел на меня.

– Понимаю. – Я улыбнулся. – Я никогда не лгал себе, мог лишь откладывать все на потом и все равно возвращался всегда к тому, с чего начал. Почему ты не хочешь показать мне себя? – в третий раз спросил я.

– Я боюсь. – Одними губами произнес он.

– Не бойся. Покажи мне. – Я притянул его ближе к себе и провел рукой по спине существа, сидевшего на моих коленях. А он действительно был существом, не человеком, но от этого не становящимся для меня менее желанным.

В красных волосах с черными кончиками из воздуха образовались ушки. Они были чуть светлей, и заканчивались точно такими же черными кончиками.

Я завороженно опустил руки ниже и поймал тот момент, когда точно так же, из воздуха, появилось три хвоста. Джинсы чуть сползли, и они распушились за его спиной. Я погрузил в густой мех пальцы и Елисей зажмурился. Второй рукой я мягко провел по контуру ушка.

– Ты потрясающий. – Тихо проговорил я. На самом деле, я был в глубоком шоке. Не каждый день увидишь мифическое существо. А существо, сидящее у меня на коленях, довольно фыркнуло и изогнуло спинку. – Что сейчас видят посторонние?

– Меня и тебя.

– То есть эти восхитительные атрибуты вижу только я? – я снова провел по ушку, а он снова зажмурился.

– Да. Я боялся, что ты отвернешься от меня.

Сейчас он был абсолютно не похож на гордого и дерзкого Лиса. Сейчас в моих объятиях был маленький лисенок. Я обхватил его за талию и спинку, притянул к себе и, почему-то, от этого движения Елисей тихо рассмеялся.

– Ты даже не представляешь, кого держишь в руках…

– Расскажешь?

– Обязательно. Но только не в данный момент, сейчас я хочу шоколадку, которую твоя Зина уже несколько минут держит, и взгляд от нас отвести не может. – Прошептал он, я обернулся.

Зина стояла, прислонившись спиной к ближайшему дереву, и смотрела на нас во все глаза.

– Ну, Стас, если еще раз позволишь мне увидеть такую картину, я уйду к черту от Семки и буду разбивать вашу пару, только вот к кому хочу под крылышко – еще не решила… – сипло проговорила она.

– Молчи, женщина, и тащи сюда то, что принесла!

Зина фыркнула и присела на корточки рядом с нами, протянула Лису два батончика

– Ешь. – Она повернулась ко мне и, улыбаясь, проговорила. – Повезло тебе, Стасик, такой парень классный, сладкое любит! Всегда найдешь, что подарить…

Лис фыркнул, перебирая хвостами и шевеля ушками.

Я был восхищен им, и когда Зина поняла, что мы вообще на нее внимания не обращаем, покачала головой, встала и ушла. Я не удержался и отобрал у лисенка шоколад, впился в его губы.

– Я в шоке, ты понимаешь?

– Чувствую. – Медовые глаза сверкали и переливались, и он облизал губы, переводя этот завораживающий взгляд на шоколадки. – Дай. – Хрипло.

Я отдал то, что так хотел мой мальчик, и пока он нетерпеливо разделывался с оберткой, я любовался им.

Маски… у нас почти одинаковые маски, только он скрывает тайну намного серьезней, чем моя. И ему тяжелей…

– Елисей, твой отец знает кто ты? – я понял, что задал неверный вопрос, потому что уши на голове встали дыбом, так же как шерсть на хвостах, он весь ощетинился и прошипел:

– Еще бы! Он не знал!!!

Я успел его поймать прежде, чем он перетек в свою ипостась и убежал, даже не доев шоколад.

Мы лежали на земле, и я гладил его по меху.

– Тихо-тихо… расскажи мне, я хочу знать больше. Я хочу разделить твою боль, я хочу помочь…

Лисенок растаял в воздухе, и у меня в объятиях снова оказался мой Елисей, который тихо фыркнул и вжался в меня.

– Давай отложим этот разговор до вечера, я обязательно начну рассказ, только сейчас не отпускай меня…

И я сжал руки вокруг его хрупкого тела.

Я все еще был в шоке…

Глава 8. Цепи и кольца.

– Эта история началась давно… – тихо начал свой рассказ Елисей.

Мы сидели в его домике уже поздно вечером, за чашками вкусного чая с пирогами.

– Но нужно начать с главного. Каждому лесу нужен дух, каждому духу – хозяин, а каждому хозяину духа – цепь. – Он проговорил это и отвернулся к окну, в которое мягко светила шедшая на убыль луна. В ее свете его черты были более четкими и на бледном лице выделялись печальные, задумчивые глаза цвета теплого меда.

– Елисей, что значит, каждому духу нужен хозяин, а хозяину – цепь?

Он повернулся и, нежно улыбаясь, проговорил:

– Не каждый человек видит мою сущность, это ты уже понял, но есть еще кое-что…

Я видел, как ему сложно все это говорить, как он почти выдавливает из себя слова.

– Духи леса для своего хозяина делают очень многое и исполняют желание того, кто держит цепь. Одно. Но это желание должно быть очень сильным, искренним. Мой отец… держит цепь. Но его желание я выполнить не могу, не могу, как его сын, не могу, как дух леса, не могу… – Елисей отклонился на спинку стула и запрокинул голову.

Из воздуха образовались ушки и три хвоста. Пушистые, мягкие, они переплетались и извивались, качались туда-сюда. Мой лисенок нервничал.

– Я понимаю, что рассказываю непонятно.

– Что пожелал твой отец?

– Жизнь.

– Вечную жизнь? – изумленно переспросил я и медленно встал со своего стула, обнял его. Он уткнулся лицом в мой живот, а я поглаживал его ушки.

– Не совсем. Мою жизнь. Он посчитал, что дух леса может перерождаться сколько угодно раз, и пытался заполучить мою сущность. Та поляна, помнишь?

– Да.

– Он тоже, в свое время, загадал желание, и я должен был его выполнить, но его желание оказалось мне не под силу… Цепь, которой он меня держит, почти истончилась за годы. И ты… – он замолчал, обнял меня немного дрожащими руками. – Ты – мой хозяин, и в твоих силах сделать дух леса счастливым, потому что в последние годы моя сущность стала совершенно забитой и маленькой. Ты видел, я превращаюсь в лисенка, но это лишь малая часть силы. Мой отец, загадав желание, которое я не смог выполнить, просто убивает меня… И я…

– Что ты сделал?

Он поднял на меня лицо, а я мягко погладил его плюшевые ушки. В глазах цвета меда была тоска.

– Мы были на реке, и он сказал, что если бы не моя сущность, то давно бы утопил меня, как котенка в мешке…

Я нахмурился.

– Я не смог совладать с собой и накинулся на него, врачи списали все на нападение волка… я почти убил собственного отца. Хотя, ты знаешь, Стас, он мне уже не отец, давно, с первой минуты моего рождения, как духа леса, как лиса с тремя хвостами…

– Елисей, я загадал желание, которое, возможно, ты тоже не сможешь исполнить.

– Я уже исполнил его, Стас. – У существа в моих руках была восхитительно-очаровательная улыбка. – Я с тобой. И душой, и телом, и в мыслях даже. На моих губах твоя кровь. – Он взял мое запястье и поцеловал почти заживший укус.

– И что теперь? – я медленно наклонился, не в силах сдержать этот порыв, и накрыл его мягкие губы, он нежно фыркнул и раскрыл рот для моего вторжения.

– Теперь все будет по-другому, лес будет защищен и будет процветать. – Прошептал он, отстраняясь от меня.

– Елисей, я о другом, ведь я в твоем лесу только на неделю.

Существо в моих руках лишь загадочно улыбнулось, и он притянул меня к себе, усадил на колени и запустил когтистые руки в волосы.

– Я не люблю разговаривать о прошлом и будущем, потому что оно мне открыто… Я обожаю настоящее. Ты для меня – всё. И не просто всё, в понятии человеческих чувств. Ты – моя жизнь. В твоих руках существование всего живого и знаешь, я впервые могу точно сказать, что не ошибся в выборе цепи. Ты тот, кто будет держать ее в своих заботливых руках, как самую большую драгоценность. Стас… – и замурчал, потерся щекой о мою грудь, упираясь затылком и ушками в шею под подбородком. Я обнял его, – …не отталкивай меня.

– Может это глупо прозвучит, лисенок, но я уже не смогу.

Он фыркнул и, на грани слышимости, проговорил:

– Я не ошибся в тебе, хотя сначала, после всех событий, был насторожен и напряжен, как струна. Ты показался мне одним из тех, кто лишь желает для себя… прости?

– Прощаю.

– Займись со мной любовью, моё человеческое тело жаждет ласки…

Я плыл где-то между мирами. Его руки были везде, и я сам ласкал его потрясающее тело, и так как очки он с меня не снял, я прекрасно видел, как шевелятся рыжие ушки, как от страсти он царапает покрывало, раздирая его в клочья. Я целовал гладкую кожу и вырисовывал языком одному мне и, конечно, ему ведомые узоры страсти. Он выгнул спину и притянул меня к себе, заставляя устроиться на его животе. Я не возражал против его тонких пальцев во мне, я лишь прикрыл глаза от отчаянного счастья. Бывает ли такое? Наверное, только с такими вот невозможными существами.

Он готовил меня для проникновения и одновременно с этим ласкал мой член, я потянул ласкающую меня руку к губам и вобрал в рот восхитительные пальцы.

Лис рыкнул. Продолжая иметь меня пальцами.

– Стассс! – мне в руки был всунут тюбик крема для рук, я почти вырвал крышку и выдавил крем на руку. Приподнялся и нанес импровизированную смазку на его каменное возбуждение. Дрожащие руки моего лисенка легли мне на бедра, и он снова рыкнул, ударяя хвостами, а я зачарованно смотрел на него и медленно садился, поддерживая член точно такой же дрожащей рукой.

Он был во мне. И казалось, счастье больше быть не может. Но он качнул бедрами, притягивая меня к себе на грудь, накрывая губы, и я застонал.

– Лис!

– Ты восхитителен. – Медовые глаза затуманились, и он приоткрыл рот, дыша со мной. Мы двигались вместе, вознося друг друга на самое высокое небо.

– Ты нравишься мне таким. Обожаю, когда ты сбрасываешь все маски!

Я ничего не мог сказать, потому что мои маски действительно полетели в пропасть страсти, растворяясь в красном мареве его волос и медовых глазах. Я улыбался и стонал, выгибал спину и сходил с ума от напора его страстной агрессии.

Наш финал был бурным – он кончил первым и опрокинул меня на свою полуторку, слез на пол и вобрал мой изнывающий член в свой рот. Я успел несколько раз подкинуть бедра, врываясь в горячую глубину – кончил.

Он тихо напевал какую-то знакомую мелодию, поглаживал меня по спине.

А я лежал в его объятиях и млел. Ни о чем не думал и не хотел анализировать, размышлять о том, что он мне рассказал. Я просто наслаждался его сильными руками, его нежным мурлыканьем и пушистыми хвостами, обнимающими меня за талию и греющими немного оцарапанные бедра.

Я улыбнулся, когда Лис перевел дыхание и замурлыкал снова, протянул руку и скользнул на основание его хвостов. Было странно. Нежная кожа на основании копчика плавно переходила в точно такую же нежную шерстку. Я несколько раз провел по хвостику, лисенок выгнул спинку, и его мурлыканье перетекло в стон.

– Приятно? – удивился я, но вспомнил, как кошка у Зины обожает, когда ее вот так гладят у основания хвостика. Улыбнулся. Конечно, мой лисенок не кошка, но очень похож.

– Стас, ты извращенец. Я так с ума сойду мфр… – и коготками по коже моей спины, так, как делают кошки, когда им хорошо. Хвосты взметнулись вверх и беспокойно переплелись между собой. Я продолжал нежно гладить их, провел чуть дальше и спустился к ложбинке.

– О, да…

Он закинул ногу на меня и потерся возбужденным членом о мое бедро.

– Лис, извращенец тут не только я.

Он не ответил, а я продолжал кружить вокруг нежной дырочки и иногда возвращаться к основанию хвостиков. Теперь настала его очередь млеть от наслаждения.

Я убрал руку и переместил ее на наши соприкасающиеся члены.

– Стас, я так не хочу. – Еле выговорил совершенно потерявшийся лисенок.

– Как ты хочешь?

– Мне важно быть как можно ближе к тебе, я не могу насытиться тобой, мне хочется тебя везде и каждую минуту, я умираю от желания…

Я отпустил наши возбуждения и перевернулся на живот.

– Иди сюда. – И снова крем, и снова рыки, и снова с ума сводящие толчки, и снова оргазм, которого я никогда до него не испытывал.

Мы сполоснулись теплой водой в бане, и Елисей помог мне помыть голову. А потом мы сидели на бревне, чуть дальше от домика лесничего, и смотрели на звезды. Ничего не волновало, а то, что мы были голые, создавало романтический настрой и его ушки и хвосты немного светились рыжим, когда луна уходила за редкие облака. Я откинулся на его грудь и переплел наши пальцы.

– Стас, а этот парень, Валера, он может причинить тебе реальный вред?

Я поморщился, не хотелось говорить про Валерку, но раз лисенок начал разговор, значит, волнуется, и его нужно успокоить.

– Елисей, он бабник. И тут вдруг решил, что ему нужна девушка моего брата. Но Зина сама, ни за что на свете, не подпустит его к себе ближе, чем на расстояние удара.

– В твоих эмоциях странные чувства. – Тихо проговорил он, поглаживая мои плечи.

Было странно, что нас не закусали насекомые, но я вовремя вспомнил, что сижу рядом с самим духом леса. О каких насекомых речь?

– Он нравился мне, ты же знаешь? – я приподнял лицо и уловил его кивок. – Но моя симпатия прошла так же внезапно, как у него появилась симпатия к Зине. Что он может сделать? Ну, растрепет всем, что я предпочитаю мальчиков… Но знаешь, благодаря этой поездке, у меня появилось стойкое ощущение, что мне будет абсолютно все равно на его слова в мой адрес.

– Я рад. – Тихо ответил он мне, а потом прошептал:

– Слушай.

Я сначала ничего не услышал, только редкие звуки леса. Уханье совы и стрекот насекомых, ночные птицы… но через минуту, из всего ночного хаоса, я различил красивую мелодию.

– Для тебя. – Совсем тихо прошептал Лис, обнимая меня.

Соловей пел утреннюю песню чуть раньше, специально для меня, по просьбе духа леса. С каждой минутой песня становилась все ближе, пока маленькая птичка не села на протянутую руку моего Елисея. Обхватила лапками его тонкие пальцы и продолжила исполнять свою песню для одного слушателя.

Теплый ветерок растрепал мои волосы, и я убрал их с лица. Думал, спугну птичку, но она продолжала зачарованно петь, а я медленно протянул руку, и Лис аккуратно переплел наши пальцы, птичка недовольно нахохлилась и переступила лапками на мою руку. Затянула другую мелодию.

Я не мог поверить, маленькое тельце было невесомо, и я мог поклясться, что слышу стук маленького сердечка.

Елисей тихо рассмеялся.

И с ближайшей поляны взмыла в темное небо горстка светлячков. Он играл природой для меня.

– Надеюсь, ты не призовешь сюда медведя? – прошептал я.

Соловей вспорхнул на ближайшую ветку дерева, но продолжал петь.

– Тебе хочется познакомиться со всеми обитателями леса сразу? – немного насмешливо.

– Нет. Я хочу только тебя.

Лисенок довольно вздохнул.

Я старался не думать, что будет через пять дней, я старался отбросить эту мысль. Есть – мы и сейчас. Пусть «потом и без него» будет через пять дней.

– Стас, ты будешь со мной, потому что наши желания на той поляне сошлись в единое целое, стали кольцами для нас. Я говорил тебе, что мы повенчаны, это были не просто красивые слова после потрясного секса. И сам секс был не просто сексом. Ты будешь со мной.

Его уверенность вселяла в меня надежду на будущее.

Я не стал планировать свою дальнейшую жизнь, я не стал зацикливаться на возможных вариантах, я просто повернулся и накрыл его горячие, нежные губы.

Один раз. Всего единожды я хочу быть счастлив. И плевать, как потом будет и что потом случится…

Елисей вручил мне корзинку.

– Что там?

Он лукаво улыбнулся и чуть сморщил нос.

– Я добрый лесничий.

Я приподнял белое полотенце и улыбнулся. В корзинке были румяные пирожки и глиняная крынка.

– В крынке мед. Это подарок для Зины, за шоколадки.

Я удивленно поднял на него глаза, лисенок был смущен, и на щеках у него играл румянец.

– Спасибо. Я чувствую себя красной шапочкой.

Мы прыснули.

– Когда я увижу тебя?

– Вечером около озера.

Мы вышли из домика, и он, как и предыдущим утром, повел меня тропинкой к нашему лагерю.

Я смотрел на его спину и не мог насмотреться на эти волосы, сегодня распущенные, и на три хвоста, покачивающиеся в такт движениям бедер. Он снова был одет не как лесной житель, на нем были черные джинсы и кофта-размахайка сочно-малинового цвета. Я вздохнул. От счастья.

Я впервые был настолько открыт, настолько искренне благодарен кому-то за проведенное время.

Вдруг кольнуло в руке, я перехватил корзинку в другую и остановился.

– Что это? – недоуменно спросил я.

Лис повернулся и с улыбкой ответил:

– Не думай обо мне так. Я больше, чем кто-то…

Я рассмеялся. И поставил корзинку на землю, подошел к нему вплотную и прошептал, обнимая за шею:

– Единственный.

По телу расплылось тепло прямо от запястья.

– Так лучше.

Лагерь снова встретил меня сонным храпом Петровича. Вчера я не вернулся и никого не предупредил, что ухожу и оставляю их на самих себя, и мокрого Валерку я не видел.

Я подошел к тлеющему костру и собрал мусор в пакеты, развел его снова и повесил чайник.

Было уютно, я сейчас ощущал лес, как нечто родное и свое, и за каждым углом мне мерещился медовый взгляд, я улыбнулся.

Мое уединение нарушило шуршание, я обернулся и столкнулся с недовольным взглядом Валеры.

– Доброе утро. – Спокойно поздоровался я.

– Вернулся. – Вместо приветствия пробурчал он. Уселся напротив и уставился на меня немигающим взглядом.

– Ну, Валер, я мальчик большой и отчитываться перед кем-то не обязан.

Я сполоснул кружки и встал, пошел к себе в палатку, я был уверен, что девчонки хранили все у меня, и вернулся с пачкой чая.

– Да, это так… – продолжил Валера наш разговор. – И как этот лесничий, хорош?

Внутри у меня как будто что-то щелкнуло.

– Не нужно тебе этого знать. – Сдерживая странный порыв разорвать парня напротив, ответил я.

– Стас, ты ведь понимаешь, что я все равно расскажу всем о тебе?

– Рассказывай. – Спокойно ответил я, открывая коробку с заварочными пакетиками. – Что, тебе лично, даст мое раскрытие? Никому в нашей жизни, Валер, нет дела до других, да, поохают-поахают, пальцем потычут, может, некоторые отвернутся… Но что, лично тебе-то, будет хорошего от раскрытия чужой тайны?

Он задумчиво смотрел на меня.

– С кем встречается Зина?

Я улыбнулся.

– Она тебе не сказала?

– Нет. Я вчера и не пытался спрашивать, был так разозлен купанием… так с кем?

– С моим братом. – Я не видел смысла скрывать это. Зачем, Зинаида дама вспыльчивая и в пылу ссоры может сама рассказать.

– С Семкой? – недоверчиво спросил Валера.

– Семёном, да.

– Он же младше нее на два с половиной года!

Я рассмеялся.

– Валер, слушай, ты такой странный, разве любви не все возрасты покорны, и уж на разницу в два с половиной года и три дня можно внимания не обращать.

Он округлил глаза и сипло спросил:

– Лесные духи украли нашего Стаса? Ты кто?

Я рассмеялся и заварил себе и впавшему в ступор Валере чай, подал ему пирожок и тихо ответил:

– Никогда не знаешь, где тебе наденут кольцо на палец…

Глава 9. Лисья любовь.

Валерка лишь странно посмотрел на меня и отпил из жестяной кружки горячий чай.

– И всё же, как ты умудрился жить с такой тайной?

Я поднял на него глаза и улыбнулся.

– Это легко, когда точно знаешь, что скрывать и где прикрыть белые пятна.

– Мать знает?

Его интерес меня совершенно не трогал, если бы он проявил его чуть раньше, всего несколько дней назад, я бы был счастлив, а сейчас рану на запястье немного прошило болью. Я улыбнулся шире.

– Нет. Мы ведь с Сёмкой отдельно живем, поэтому её не трогают наши проблемы и она многое не видит, хотя из дома я ушел именно по причине моей открывшейся ориентации, но маме было не до этого.

Валерка заглянул в корзинку и хмыкнул.

– Любовь – такая интересная вещь… вон, даже непонятный парень с красной косой печет пирожки и снабжает ими совершенно незнакомых людей… – задумчиво проговорил он, вытаскивая один румяный пирожок из корзинки и откусывая.

– Вкусно. – Прожевал. – Ты мне, Стас, так и не сказал – хорош он или нет?

– И не отвечу. Это личное, а мы с тобой, по твоим же словам, даже не друзья.

Он снова хмыкнул и доел пирожок. Лагерь начал просыпаться, и я подвесил еще раз чайник на крепление. Валерка продолжал буравить меня нечитабельным взглядом, а когда подошли Зина и Катя с Ирой, прищурился и проговорил:

– Стас, а пойдем-ка, поговорим в тенечке?

Я немного удивился, но понял сразу. Зина нахмурилась:

– Никуда он с тобой не пойдет! – воскликнула она, Ира и Катя переглянулись. Я открыл корзину, и девчонки ахнули, присели на бревно и тут же вкусили подношение Елисея.

– Обалдеть, где ты их взял в лесу?

– У нас очень добрый лесничий. – Ответил я, Валерка ухмыльнулся и уже раскрыл рот, но получил подзатыльник от Зинаиды.

– Молчи, Валера. – Прошипела она.

– Если только за вознаграждение, моя валькирия.

Зина замахнулась в очередной раз, но Валерка увернулся и, смеясь, поймал её руку, поцеловал пальцы. Все, кто был в эту минуту у костра – замерли.

А он смотрел только на меня, облизал губы и снова ухмыльнулся.

– Стас, я бы, на твоем месте, его прибила. – Подала голос Ирина. – Он же внаглую облизывает пальцы твоей девушки…

Я вздохнул.

– А вот теперь и поговорить можно в тенечке. – Ровно проговорил я, вставая с бревна. – Девочки, я опять на вас оставляю завтрак для страждущих. Надеюсь, «провизия» закончилась?

– Нет, там еще бутылок шесть водки и пива много. – Отчиталась Катя.

– Плохо это или хорошо, но похмеляться не давать. Скажите Петровичу, что это мое личное распоряжение, пора заниматься исследованиями природы, а не дна стакана.

Они закивали, а мы с Валеркой покинули место костра и, не сговариваясь, пошли в мою палатку.

Я откинул полог и залез на спальник, скинул обувь, он проделал то же самое. Молча.

– Итак… – задернул полог.

– Что тебе нужно? Ты же видишь, Зина не воспринимает тебя, как парня.

Он усмехнулся.

– Я прошу не мешать мне, и никто не узнает твой секретик.

Он немного подался вперед и тихо прошептал:

– И теперь не только твой, но и твоего обожаемого Лиса.

Если бы не знал, что только я вижу моего лисенка настоящим, то после слов Валерки – засомневался бы. Он так проговорил это «Лиса». Со знанием дела, с интонацией, не требующей подтверждения, с прищуром понимания в глазах.

Я вздохнул:

– Валер… – но договорить нам не дал некий странный шум в соседней палатке.

– Ммммхммм… Женяяяяя!

У Валерки округлились глаза, и он вдруг прыснул и уткнулся мне в плечо.

– Блин, у нас тут секрет на секрете. – Задыхаясь от сдавленного смеха, прошептал он. – Но я тебе обещаю, за купание в этом озерце и за испорченные кроссовки – отомщу.

– Женька, глубже! – не унимался Генка.

Я не выдержал и рассмеялся в голос.

– Мальчики, потише! – заорал Ромка из своей палатки. – А то весь лес сбежится посмотреть, куда там Женька тебе, Генка, поглубже!

– Заткнись, Ржевский, и дай парням насладиться друг другом! – услышали мы голос Ирки.

Я упал на спальник и начал кататься от смеха.

– Бля, все всё знают и нормально реагируют… – ржал Валерка.

– Кицуров, Уранов, а вы что делаете в палатке вместе, неужели Стасик, наконец, удосужился затащить Валерия в постельку? – раздался совершенно бодрый голос Петровича.

Валерка прекратил ржать и вылетел из моей палатки со свистом.

– Я сейчас тебе, Петрович, покажу, как меня приписывать к этим, с ума сходящим по чужим задницам! – прокричал он на Петровича.

– А чего, у тебя такая милая задница! – отпарировал Петрович, я начал икать и уткнулся в спальник лицом.

Я не боялся Валериных угроз. Мне было, по большому счету, наплевать на него. Просто не хочу нервировать Зину и Сёмку, и, конечно, моего лисенка.

– Аааа... дааа! – на пике прокричал Женя.

– Ну, слава тебе яйца, я уж думал, у вас не выйдет, ребята! – флегматично прокомментировал Паша Вьюнов из дальней палатки. Раздался дружный смех.

Я скинул свитер и укутался в спальник. Две ночи я провел просто шикарно, но только сейчас почувствовал, как устал.

Ресницы слипались от смешливых слез, и я улыбался, когда погрузился в свой спокойный сон.

Разбудил меня отодвинувшийся полог и тихое Генкино:

– Стасик, а… Стасик.

Легкое покачивание на волнах сна постепенно проходило и заменялось Генкиной рукой.

– Что, Ген? – тихо и хрипло спросил я.

– Ты целый день спишь, девчонки волнуются уже, да и Петрович с ума сходит по «провизии», а она у тебя тут… Стасик. – Он прилег рядом, и его тонкие пальчики убрали мне волосы со лба.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Зину может позвать?

– Я просто прекрасно себя чувствую. Я две ночи не спал, Генка. – Я разлепил глаза и в упор уставился во встревоженные карие глазенки моего одногруппника.

Я раньше не замечал, что Генка симпатичный. Такой немного детский, и в то же время по-взрослому изящный. С шоколадными глазами, с разрезом как у кошки, и не длинными, но пушистыми ресницами.

По запястью прошел разряд боли, я скривился и улыбнулся про себя. Мой ревнивый Лисенок. Разлилось тепло, и я вздохнул, сел.

Голова кружилась, так как я только ужинал и больше ничего не ел.

– Тебе поесть надо. – Со знанием дела проговорил он.

– Что-то тихо? Где все?

– Не волнуйся, большинство у костра, а остальные занимаются сбором данных для лабораторной. Пойдем, уже время ужинать.

Я поймал его за руку и Гена удивленно повернулся.

– Ген, а давно вы с Женькой встречаетесь?

Гена покраснел, я даже в темноте палатки видел этот яркий румянец.

– Ну, да. Ты не замечал? – немного запинаясь, ответил он.

– Нет, я думал, вы лучшие друзья. – Я, наконец, проснулся окончательно и включил небольшой фонарик, подвешенный к потолку палатки. Генка зажмурился и заулыбался.

– Мы не афишируем наши отношения, это никому, кроме нас, не нужно. Ты же прикрываешься Зиной, но, если честно, многие знают, что тебе нравится Валера. – А после этих слов он покраснел еще больше и тихо проговорил. – Но твой выбор нам с Женькой нравится больше. – И подмигнул, мы рассмеялись.

– Вы хоть предохраняетесь? А то все же лес…

– Стааас, ты как моя мама. – Послышался голос Женьки, и полог отодвинулся, он залез в палатку.

– У нас с этим проблем нет и не надо нам поставлять резину, я тебя умоляю! – серьезным шепотом проговорил он, а потом не выдержал и засмеялся, Генка ему вторил. А потом прислонился к плечу Жени и тот его обнял за талию.

– Я пришел тебя спасти, мой малыш, от этого страшного и серьезного человека. – Опять смеясь, проговорил он.

– Стас не страшный, а очень даже… особенно когда в линзах. – Улыбаясь, ответил ему Гена, я удивленно смотрел на них.

Между ними были искры, нежные, страстные, и я даже видел, как они циркулируют туда-сюда. Женька немного нахмурился и обиженно прохныкал:

– Я уже не прекрасный принц с гитарой? Кошмар какой, романтик с железной волей пользуется большей популярностью, чем я… Оооо, я умираю от разрыва сердца, и Вы, мой юный друг, должны меня вылечить… страстными объятиями!

Генка довольно заулыбался и обнял его.

– Шут ты, а не романтик. – Прошептал он ему в шею.

– Так, ребятки, а идите-ка вы к себе. – Остановил я их, они обернулись на меня, как будто только поняли, что не в своей палатке находятся и немного отстранились друг от друга. Заулыбались.

– Не забудьте о лабораторной работе и о том, что сегодня вечер трезвости, и еще о резине, конечно!