Текст книги "Рыжий Кицуне (СИ)"

Автор книги: Melara-sama

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Стас! – в один голос проворчали ребята, вылезая из моей палатки.

Я снова растянулся на спальнике. Есть хотелось очень, и я нашарил свитер и надел, нашел куртку и уже собирался встать и надеть её, как полог снова отодвинулся, и я увидел Зину, с тарелкой и пакетом.

– Я решила, что тебе всё же нужно поесть, Стас.

– Спасибо, я уже почти нашел в себе силы встать. Ты меня спасла.

Она улыбнулась, отодвинула край спальника и поставила на пенку миску с картошкой и сосисками, с краю миски было немного кетчупа. Открыла пакет и протянула мне пирожок.

Я наслаждался поздним ужином, а она сидела и разглядывала меня, а потом тихо проговорила:

– Ты изменился. Вчера ещё не так сильно было заметно, но сейчас… ты не только светишься изнутри, но и даришь этот свет другим, Стас. Пока ты спал, Валера наехал на Генку…

Я вскинул голову, она покачала головой.

– Нет, не по этому вопросу, просто что-то там у них не сложилось в ответах… И Женя не успел вступиться за партнёра. И ты не представляешь, Генка сам ответил, первый раз его видела таким, а когда Петрович робко сказал, что надо бы тебя разбудить, он и ему высказал всё, что думает.

– Отлично, стоило мне, как спящей красавице, уснуть на день, а даже не на сто лет, как вы тут все переругались. Кто пострадал?

Зина рассмеялась моей грустной рожице и спокойно ответила:

– Пострадавших нет, мой командир.

– Как так, а морально?

– Ну, тогда трое.

– Трое? – удивился я.

– Да, Петрович, так как ему ни за что досталось. Валера, которого чуть не заклевал и не забил бамбуковым шлемом Генка, и которого потом жалела Люся в своей палатке. И, как ни странно это прозвучит, Женя, потому что ему пришлось успокаивать возбужденного Геннадия.

Я улыбнулся, представил, как они успокаивались.

– А так, мы совершенно в порядке, правда, вода кончается, и завтра с утра надо бы в деревню сходить, чтобы пополнить запасы.

– Надеюсь, не «провизии»? – засмеялся я.

– Нет. Это мы спрятали в надежное место. – Зина указала на кучу пакетов в углу палатки. – Стасик, ты кушай и не волнуйся, ладно?

– Зин, а сколько времени?

– Одиннадцать почти, мы у костра все собрались, ты, если хочешь, присоединяйся к нам. – И с этими словами она оставила меня и мой поздний ужин.

Я в тишине доел и надел куртку, вышел в вечер.

На улице, в отличие от палатки, было темно, и последние лучи солнца уже зашли за кроны деревьев.

Я встревоженно посмотрел в сторону озерца, но ничего рыжего там не промелькнуло.

Я нахмурился и пошел к костру, сполоснул тарелки и присел рядом с Женькой. Он снова взял гитару и наигрывал мотив очередной девчачьей баллады.

Я огляделся: Люся сидела от Валеры далеко и даже не смотрела в его сторону, понятно, не помирились, или же не пытались. Ирина и Ромка же сидели близко, и я даже различил в свете яркого пламени, как Роман нежно сжимает ее пальцы. Но на лицах все тоже равнодушие. Все остальные смотрели на Женьку, и он затянул:

– Где-то багульник на сопках цветет,

Кедры вонзаются в небо...

Кажется, будто давно меня ждет

Край, где ни разу я не был.

Возле палатки закружится дым,

Вспыхнет костер над рекою...

Вот бы прожить мне всю жизнь молодым,

Чтоб не хотелось покоя.

Знаю, что будут, наверно, не раз

Грозы, мороз и тревога...

Трудное счастье – находка для нас,

К подвигам наша дорога.

Где-то багульник на сопках цветет,

Кедры вонзаются в небо...

Кажется, будто давно меня ждет

Край, где ни разу я не был… – последний куплет мы уже тянули все вместе, кто как мог и умел, но это и делало эту песню неповторимой.

– Это великолепно! Женя, ещё давай, только что-нибудь наше… – воскликнула Катя.

– Женское? Эт не ко мне, моя дорогая Катерина… Но…

Любовь – стараясь удержать,

Как шпагу, тянем мы вдвоём.

Один – к себе за рукоять,

Другой – к себе за остриё,

И рук, сжимающих металл

Ему не жаль, ему не жаль,

Покуда сам не испытал,

Как режет сталь, как режет сталь…

– Блин, ну ты всегда так, Евгений! – рыкнула Ирка.

Я смотрел на них и улыбался. У меня у самого в сердце было уютно и тепло, меня грел рыжий комочек.

Я приподнял тонкое запястье Генки, сидевшего рядом со мной, и посмотрел на время. Было почти полдвенадцатого, а Лиса всё еще не было.

Я с тревогой обернулся к озеру и вдруг заметил рыжую вспышку, а потом он вышел на поляну. Запыхавшийся, грязный, весь в листве.

Я подскочил и кинулся к нему.

Ребята не обратили на нас внимания, но я почувствовал Валеркин прожигающий взгляд.

Но в тот момент, когда родные, сильные руки обняли меня, мне стало всё равно, кто что подумает.

– Привет, Лисёнок. – Прошептал я ему.

– Прости, я опоздал.

– Не проси прощения, я всё понимаю.

От него пахло листвой и мхом, он был во влажных джинсах и рваной кофте, но медовые глаза светились и улыбались.

– Хотел сначала помыться, но подумал, что будет еще поздней и ты, возможно, уже будешь спать, ведь два дня не спал из-за меня… Стас… – он утянул меня немного в тень деревьев, хотя в этом не было необходимости, нас не было видно, ведь было темно.

И накрыл мои губы. Я сразу раскрылся ему навстречу, позволил взять инициативу, полностью покорился и отдал себя. Лис, не отрываясь от моих губ, скинул кофту.

– Лис… тут…

– Да, мой мальчик, именно тут. – Отстраняясь от меня и разворачивая к стволу ближайшего дерева лицом, ответил он.

– Мммм…

– Тебе придется вести себя потише. – Рука с когтями быстро справилась с моими джинсами, и он сжал мою ягодицу. Его трясло. – Я так соскучился.

Я уже не мог говорить, его желание передалось мне, и я выгнул спину и схватился за кору дерева, терпко пахнущую смолой.

Елисей прикусил мне мочку уха, и я шикнул.

Он отстранился и смочил пальцы слюной, прижался ко мне и, по-возможности мягко, ввел в меня сразу два.

– Не надо. Только резинку бы… – посетовал я.

– Это есть, а вот смазки нет. – Прорычал он и зашуршал джинсами и упаковкой от презервативов. – Потерпи, пожалуйста, я потом всё залижу, ты только расслабься.

Я зажмурился, когда он резко вошел в меня и зажал мне рот рукой, а второй обнял за талию и прижал к себе так сильно, что я даже дышать не мог.

– Ааам… – всё равно вырвалось у меня. Почти вскрик.

– Потерпи, Стасик, потерпи. – Он повернул мою голову и начал слизывать слезы.

– Я животное. Прости…

Я вздохнул и прокаркал:

– Двигайся.

Он рыкнул и схватил меня за бедра, я лишь успел придержаться за ствол дерева, он начал вколачиваться в меня. С каждым толчком я расслаблялся, а он всё больше ускорял движения, старался кончить быстрей.

Я завел руку и переплел наши пальцы, и вдруг движения его бедер стали плавными, а он наклонился и тихо прошептал:

– Спасибо, любимый. – Мягко и плавно, обхватил рукой мой член, доставляя удовольствие и уже не думая только о себе.

Я закусил рукав свитера, стараясь не орать на весь лагерь.

Последний толчок, и я излился на траву, а мой Лисёнок кончил в презерватив.

Отстранился, снял его, завязал и положил в карман расстегнутых джинсов.

Я повернулся и облокотился на ствол многострадального дерева, вымученно улыбнулся. Лис несмело подошел ко мне и мягко прильнул. Я погладил прижатые к голове ушки.

– Елисей?

– Я сегодня был на болотах, а там атмосфера ужасная, взбесили капканы ещё… Прости, я не должен был сегодня приходить, но обещал.

– Всё хорошо, слышишь, я не злюсь. И если бы ты не пришел сегодня, я бы волновался.

Он поднял на меня виноватое лицо и, смотря своим восхитительными медовыми глазами, прошептал:

– Пойдем ко мне?

Я улыбнулся и покраснел.

– Стас?

– Я не смогу двинуться с места.

Он закусил губу и отстранился, поправил мою одежду и подхватил меня на руки.

– Не нужно двигаться.

Я ничего не ответил и позволил ему унести меня, от звонкого Женькиного голоса, в свою уютную избушку.

Он внес меня и устроил на своей полуторке, потом скинул с себя одежду и растопил печь. Через десять минут, с тазиком и мягкой губкой, он нежно обтер меня в самых интимных местах.

Устроил поудобнее и выдал журнал, сам ушел «принимать душ».

Я полежал минут пятнадцать и не выдержал, встал и накинул плед на плечи, вышел из домика, обошел его и вошел в предбанник.

Когда я открыл дверь в саму баню, меня тут же укутал плотный пар, я скинул плед и вошел в помещение.

Он стоял с намыленным, пахучей пеной с липовым ароматом, телом и что-то мурлыкал.

– Может, спинку потереть?

Елисей улыбнулся, конечно, он слышал меня и даже, наверное, почувствовал моё приближение и ничуть не удивился.

– Если ты хочешь.

– Хочу. – Я взял протянутую губку и приблизился к нему вплотную. Намылил ровную спинку, отбросил её и мягко прошелся руками по гладкой коже.

– Елисей… я тоже люблю тебя.

Мне было очень сложно произнести эти такие простые слова. Я почувствовал, как все во мне вторит радости и восторгу обладания этим существом. И то, что признался, произнес то, что чувствовал, сделало счастливым не только меня.

Он повернулся и обнял меня за талию, притянул к себе еще ближе, вжимаясь в меня всем телом.

– Любовь – это слишком мало, Стас. Я чувствую намного больше. Понимаешь?

Я кивнул.

Я действительно понимал его.

Без слов, без каких-то громких высказываний. Он только мой, и я только его.

Глава 10. На пути в цивилизацию.

Его гладкая кожа под моими руками и тяжелое дыхание делали меня счастливым. Он сам нежно перебирал пальцами с острыми, как бритва, когтями по моей спине, задевая позвонки и прокрадываясь в ложбинку.

– Стас, давай заканчивать, иначе тебе станет плохо. – С рыкающими нотками проговорил Лис.

Я кивнул, отошел на шаг от желанного тела и поднял губку, снова намылил ее тягучей жидкостью из глиняного кувшинчика, провел образовавшейся пеной по его спине.

– Ты меня дурманишь, Елисей.

Он фыркнул и подобрал волосы руками, приподнимая их вверх.

Я закусил губу, чтобы не ляпнуть что-то еще. Мне все казалось, что это сон, что, как только я моргну – он исчезнет. Растворится в зеленой листве и ярком солнце, в пахучей пене и в красном зареве моего сна.

– Перестань думать о таких вещах, я никуда не исчезну и не растворюсь.

Он обернулся, и я намылил его грудь, покружил губкой вокруг сосков.

– Я же сказал, что мы с тобой повенчаны. А это больше, чем просто слова любви, это намного сильнее для меня и, я надеюсь, для тебя тоже.

– Да, просто я все чаще задумываюсь, что будет через пару дней, когда мы начнем собирать свои вещи, готовясь к отъезду? – я не выдержал и прижался к моему лисенку.

– Я уже говорил, что всё будет хорошо, Стас. – Он так произнес мое имя, что я невольно задохнулся от переполняющих меня эмоций.

– Я всего лишь человек.

– Ты для меня – весь мир, а я могу подарить тебе кусочек леса. Себя.

Больше я не задавал вопросов и не думал о ближайшем будущем, после бани мы легли на его полуторку и уснули до самого рассвета.

Мне снился огромный лис с тремя хвостами, он катал меня на спине и все время фыркал, именно так, как я люблю. Это был счастливый сон, пожалуй, самый радостный за последнее время. Я проснулся с улыбкой на губах и тут же был вовлечен в мягкий поцелуй с капелькой ревнивой сладкой патоки.

Он целовал так трепетно, прикусил мою нижнюю губу, провел языком, зализывая укус, мурлыкнул, потерся носом о щеку и только после этого:

– Доброе утро, Стас.

– Доброе, Елисей. – Рассмеялся я.

– Тебе снятся такие красочные сны, я даже залюбовался.

– Мне снился ты.

– Мечтаешь оседлать меня, как циркового пони? – оскалился он, показывая клыки.

Я хитро улыбнулся и опрокинул его на кровать, перекинул ногу и оседлал смеющегося Лиса. Хвосты забили по сбитой простыне, и большие, плюшевые ушки встали дыбом.

– Нет, я уже это сделал и оседлал тебя, как моего любимого Лисенка. – Со смешком ответил я, смотря, как загораются медовые глаза.

Он обхватил меня за колени и повел теплыми руками вверх, к сосредоточию моего желания. Я прикусил губу.

– Не хочешь? – с улыбкой спросил он.

Это был странный вопрос, потому что я хотел, очень хотел его в себе, но моя ответственная натура твердила, что мои подопечные остались в лагере почти без воды.

– Хочу. – Я наклонился и уткнулся лбом ему в лоб, хвосты заметались сильней, ударяя мне по спине.

– Но в лагере кончилась вода, и нужно сходить в деревню, пополнить запасы.

– Ответственный Стас Кицуров. – Рыкнул он. – Но я, как лесничий, не могу проигнорировать твою просьбу о помощи, и я, как твой парень, не могу отпустить тебя одного, без сопровождения, во враждебную деревню по лесным тропинкам…

Мы рассмеялись, и я накрыл его губы, страстно желая показать, как благодарен ему за эти слова. Понимание.

Мой парень.

Это звучало так приятно для души, для измученного сердца, которое почти замерзло в панцире одиночества, почти окоченело в темноте моей пустой ответственности за других.

Я отстранился всего на секунду, посмотрел в довольные медовые глаза моего любимого человека и снова припал к его губам. Он не переходил невидимую границу, только нежно ласкал меня по бедрам и пояснице горячими руками.

После быстрого завтрака я мыл посуду, а Елисей одевался за ширмой. Мне было немного смешно, и я все время улыбался и прикусывал зацелованные губы.

– Лис, кого ты стесняешься? – не выдержал я, а он, вместо ответа, вышел на середину избушки, и я выронил тарелку, она с бульком ушла на дно тазика.

Он снова был одет совершенно не как лесной житель. На нем были светлые джинсы, даже на вид ткань казалась тонкой и слишком обтягивающей длинные, стройные ноги, и его привычная кофта-размахайка была заменена на рубашку без рукавов нежно-голубого цвета, чуть светлее джинсов.

Я открыл рот, хотел сказать, как он прекрасен, но мое красноречие подвело меня, и я лишь выдохнул и прошептал:

– Елисей, так нельзя.

Он ухмыльнулся и плавной походкой подошел ко мне, обнял со спины.

– Это стоило того. У тебя непередаваемое выражение лица… любимый.

Я застыл, а потом повернулся в его руках:

– Лис.

Я спрятал свое счастливое лицо у него на груди и часто-часто задышал, меня переполняли эмоции, мне хотелось так много ему сказать, весь мой самоконтроль летел в бездну моей любви.

Я уже понял, что с ним рядом не могу быть тем обычным Стасом, рядом с моим лисенком мне хотелось меняться.

– Оставь ее и пойдем в лагерь, а то не сумеем вернуться до темноты, а еще несколько растянутых лодыжек ты не выдержишь. – С этими словами он отошел и протянул мне полотенце, я обтер руки.

Мы вошли в лагерь позже, чем я возвращался обычно, ребята уже сидели около костра и пили чай.

– О, привет! – вскочил с бревна Генка.

– Привет. – Махнул я рукой, Лис качнул головой в знак приветствия и пронзил неприязненным взглядом Валеру, который также хмуро смотрел на наши сплетенные пальцы.

Люся рядом с ним печально вздохнула и протянула мне чашку, я отказался и оглядел своих подопечных.

Удивленно узрел Петровича, совершенно трезвого и улыбающегося. Видимо, похмелье все же прошло без последствий.

– Стас, кто пойдет в деревню за провизией и водой? – тут же приступил он, вспомнив о своих непосредственных обязанностях.

– Я думаю, что тебе и Роме лучше остаться в лагере, также исключаются девочки и Генка…

– А чего я? Я тоже могу понести, например, что-то легкое… – надулся тот, Женя погладил партнера по голове.

– Ага, мой сладкий, свой бамбуковый шлем.

Все рассмеялись.

– Но если серьезно, я согласен, тебя мы оставим в лагере.

– Я тоже пойду. – Упрямо высказался Генка.

– Так, ладно, не спорьте. – Я сел между Генкой и Женей, Елисей встал со спины и демонстративно обнял меня за плечи. – Собирайтесь. Женя, Толик, Я и Лис…

– Я! – буркнул Геннадий.

– Генка! – показал ему кулак Женя.

– Я останусь с девчонками и Петровичем, так что все будет в порядке, вы просто возвращайтесь и купите что-нибудь солененького… – заулыбался Роман.

Все девчонки обернулись к нему, он заулыбался шире и хрюкнул в плечо сидевшей рядом с ним Ирины.

– Дурак ты, Ржевский. – Совершенно несвойственно ей, мягко высказалась Ира. А он лишь нежно ткнулся носом ей в щеку, Ирина покраснела и пихнула его в бок.

Собрались быстро.

Лис вел нас одному ему ведомой тропинкой, ребята сначала хмурились и перешептывались. Я понимал их состояние, все немного устали и хотели домой.

С нами поравнялся Женя и тихо спросил:

– Елисей, а у тебя в сторожке, случайно, душа нет?

– Есть баня.

Все, кто с нами был, разом остановились.

– А я смотрю, Стас чистый такой! – буркнул Женька. – Вода-то так быстро кончилась, потому что девчонки не могут без купания, в озеро побоялись, и салфетки быстро кончились у них. Мне Зина пожаловалась.

– Нет проблем, только давайте не сразу всей толпой. – Ответил ему Лис.

– Здорово. Лес, конечно, замечательно, и романтика комаров и клещей тоже, но я больше всего скучаю по ванной. – Мечтательно протянул Толик.

– Стас, ты бы хоть представил нам своего парня, а то учимся с тобой сколько уже, а таких подробностей не видели ни разу. – По-доброму улыбнулся Пашка.

Я сбился с шага, и Елисей подхватил меня поперек талии.

Ребята встали как вкопанные.

– Ничего себе! – Женька обошел нас кругом. – Ну и силища!

Лис ухмыльнулся и фыркнул, поставил меня на землю.

Я одернул свитер и прокашлялся:

– Это Елисей, хотя вы знакомы, но в качестве моего парня я его представляю впервые. – Я не чувствовал беспокойства, единственное, что тревожило – это злой взгляд Валерки, но я старался его игнорировать.

– Приятно познакомиться вторично! – подлетел к Лису Генка и обнял.

– Гена! Какого черта? – завопил Женька, все засмеялись.

– Я тебе не жена, чтобы дома сидеть и ужин готовить, я парень!

Лис фыркнул и потрепал его по голове.

– Ладно, не жена, я тебе еще припомню сегодня. – Оттащил его от Елисея Женя и собственнически обнял, прижимая к себе.

Я смотрел на них и не мог понять, как можно так непосредственно вести себя, вдруг меня почти так же обняли сильные руки моего любимого.

Все заулыбались.

– На самом деле, мы поздравляем тебя, Стас, а то уже страшно было смотреть на Зинку, как она разрывается между тобой и своим молодым человеком… – похлопал меня по плечу Толик.

Я закусил губу, конечно, я не собирался раскрываться всем и сразу, но и обижать Зину не мог:

– Зина встречается с Семкой. – Просто ответил я, пожимая плечами.

Ребята обернулись к Женьке, который пытался спровадить обратно в лагерь Гену.

– Женька, тотализатор накрылся медным тазом!

Они заржали, а Женя хмуро посмотрел на меня и выдал:

– Кицуров, ты интриган, блин, недоделанный, мог бы соврать и сказать, что Зина – лесбиянка!

Я не выдержал драматизма и засмеялся.

– А мы так хорошо поспорили, я, например, ставил на то, что она действительно встречается с тобой, но изменяет, как все девчонки…

– А я на то, что она лесбиянка и встречается с тобой, потому что влюблена в Ирку. – Огорченно, но с озорной улыбкой выглядывая из-за Женьки, проговорил Гена.

Я откинул голову на плечо своего парня и засмеялся. Мне было безумно хорошо, легко и весело.

Остальной путь до деревни мы прошли в шутках и подколках, Валерка как-то расслабился и невзначай потянул меня немного вперед. Я понял, что он хочет поговорить и противиться не стал.

– Стас, я тут подумал, если Зина встречается с твоим братом и совершенно меня игнорирует, то мне и не светит ничего.

– Я с самого начала тебе это говорил. – Просто ответил я.

– Странно все это, вот и все. – Буркнул он.

– Люся хорошая девушка. – Улыбаясь и смотря, как меняется лицо Валерки, прошептал я.

– Мы же расстались… Нет, я не отрицаю, что на безрыбье и рак – рыба, но не хочу поступать с ней так. Она неплохая, но слишком зажатая…

– Так раскрой её, сделай так, чтобы она распустилась, как полуночный цветок, и ослепила всех своей внутренней красотой.

Валерка хмыкнул.

– Не думай, что я забыл свое купание, но знаешь, ты поражаешь меня.

Я даже остановился и непонимающе уставился на него, он замахал руками.

– Да не в этом смысле, Стас. Ты сильный, правильно говорят про тебя: если хочешь сильное плечо и защиту, иди к Кицурову.

– Валер, ты можешь найти в Люсе много положительного, если присмотришься, ты можешь попытаться отбить Зину у Семена, но пойми, на чужом несчастье свое не построишь, оно все равно превратится в пепел. Так что решай и думай сам, кто тебе ближе и дороже. А я помогу, потому что чувство к тебе никуда не делось, оно просто переросло в дружескую симпатию.

Валерка кивнул и наклонился, прошептал мне в ухо:

– Я рад, что это именно так, но за мое купание ты должен мне…

Что я ему должен, мне услышать не удалось, нас прервало рычание, и Елисей развернул его и грозно проговорил:

– Еще раз подойдешь к нему на расстояние вытянутой руки, я ее тебе откушу и сырую сожру у тебя на глазах. – Совершенно безэмоционально прошипел он.

– Надо будет только не забыть посолить и поперчить, а то отравишься. – Рассмеялся Генка.

Я выдохнул, потому что, если бы не его звонкий голос, они бы точно кинулись друг на друга, точнее, Лис разорвал бы в клочья Валеру.

Я подошел к нему и обхватил пальцами запястье, погладил, хвосты метались как сумасшедшие, переплетались между собой, ушки были прижаты к голове, он был в ярости.

Валерка посмотрел на него и скривился:

– Не подавись только, а то я и одной рукой двинуть могу.

Лис не ответил, а обнял меня за плечи и подтолкнул вперед.

– Позволишь еще раз говорить с тобой этому человеку, я за себя не ручаюсь.

– Он вроде понял, что Зина не будет с ним.

– Он это должен был понять раньше, а не тогда, когда ты во всеуслышание объявил нас парой. – Улыбка. – Хотя я рад.

– Лис, я тут подумал, о твоем отце…

Он сжал руку на моих плечах чуть сильней.

– Что мы будем делать?

– Пока ничего. Он сам уже понял, что наша с ним цепь порвана и развеяна. Он всего лишь человек и теперь ничего сделать мне не сможет, я слишком сильный в своем чувстве… ты, может, не знаешь, но лисы очень злопамятны, мы не прощаем обид. И я уже говорил, он мне не отец.

– Месть? – тихо спросил я.

– Нет. Возмездие.

– Как не назови – это все произойдет, пока меня не будет. – Я внутренне застыл, я говорил так, как будто точно знал, что вернусь. – Просто будь осторожен.

– Обещаю.

В этот момент мы, наконец, вышли к деревне. Было начало обеда, и солнце жарило, в лесу не очень заметно, а вот тут, на асфальтированной дороге, от которой прямо шло марево, было удушающе жарко.

Я скинул свитер и положил его в рюкзак. Лис тут же уткнулся мне в шею, и пока ребята пошли в магазин, он потянул меня к домику местной администрации.

– Хочу узнать новости. – Проговорил он, открывая дверь.

В домике было прохладно, и по моей коже побежали мурашки, я поежился и Лис обнял меня сильней, прижимая к себе.

Кроме того, что тут было прохладно, еще и темно, все окна были зашторены.

– О, Елисей, а я уже хотел идти к тебе, тут такое дело случилось… – договорить старик не успел, в комнату из другого помещения вышел высокий человек, он слегка прихрамывал.

Старик включил тусклый свет, и я почувствовал, как мой любимый напрягся.

– Отец. – Спокойно отреагировал он, хотя я ощущал такое напряжение, что его можно было резать ножом.

Я внимательно прошелся взглядом по мужчине. На вид ему можно было дать лет сорок, стройный, высокий, с сединой на висках и перебинтованной шеей и рукой.

– Елисей, ты так давно не навещал меня в больнице. – В этой фразе можно было прочесть десятки обвинений.

– Дел было много. – Опять совершенно спокойно ответил Лис. – Но я вижу, что мои посещения тебе больше не требуются.

– Да, внезапно стало так легко, и я пошел на поправку. Странно, не правда ли?

У него были карие глаза, и даже в тусклом свете я видел злость и ярость, свойственную только животным.

Он ненавидел своего сына. Люто ненавидел.

Старик, видя, какое напряжение стоит в атмосфере между ними, самоликвидировался, я же, наоборот, встал так, чтобы заслонить Елисея.

Нет, умом я понимал, что он справится и не только с одним взрослым мужчиной, но мое сердце разрывалось от отчаяния ситуации.

– Я рад, что тебе лучше, отец.

– Правда? – с нескрываемым сарказмом спросил тот.

– Я думаю, это не лучшее место для разговора.

– Что-то мне подсказывает, кицуне, что ты нашел нового хозяина.

Он сделал шаг, Лис оскалился и зарычал:

– Лучше не подходи.

– Мальчик знает, на что ты его обрек? Знает, что если его желание не выполнишь, то он обречен на смерть? Знает, что ты чудовище? Знает, что тебе необходимо питаться, сынок?!

– Я все это прекрасно знаю, и не стоит кричать и привлекать ненужное внимание к нашему разговору.

Я вдруг совершенно успокоился и, смотря в глаза этому человеку, ровно произнес:

– Я люблю Вашего сына, и мое желание он уже исполнил.

Отец Елисея дернулся, как будто от удара, и сделал шаг назад.

– Знаешь? Выполнил? – его лицо скривилось от отвращения:

– Любишь?

А я просто взял Лиса за руки и поднес его когтистые пальцы к губам и, смотря в глаза этому человеку, переполненному ненавистью к несбывшейся мечте, поцеловал любимые пальцы.

Я смотрел, как рушится чужая надежда на возмездие, как понимание ситуации, наконец, доходит до него и как он начинает смеяться.

Лис сжал мою руку и тихо проговорил:

– Надеюсь, в ближайшее время ты вернешься в больницу и долечишь раны и свою язву.

– Ну уж нет, я вернусь домой, как только смогу нормально передвигаться.

– Мне все равно. – Он развернулся и потянул меня на выход. – Узнал новости, блин…

Глава 11. Не отпускай меня.

Мы вышли из домика местного администратора, я потянул Лиса за угол, он не сопротивлялся и спокойно пошел за мной. Как только мы оказались в тени дома, я обнял его и тихо зашептал:

– Лисенок, послушай, он неправ, слышишь? – я гладил его мягкие ушки и прижимал к себе.

Он тряхнул головой, и ушки вдруг встали торчком.

– Стас, я боюсь за тебя. Этот человек не причинит тебе вреда, но его слова могут ранить куда сильней. – Нервно проговорил Елисей.

– Лис, я люблю тебя, ты веришь мне?

Он резко отстранился и совершенно по-звериному рыкнул и впился мне в губы, сквозь поцелуй шипя:

– Если бы ты знал, что значат для меня эти слова, если бы ты мог слышать всю мою сущность, как она ликует, если бы ты, Стас… – вкус его поцелуя был просто невозможен, и глаза сверкали, я притянул его ближе и впился в губы.

Чтобы заставить замолчать, чтобы он не говорил больше о том, что я ничего не слышу.

Я слышал. Всего его. Ведь он – это лес.

Весь лес, наполненный звуками волнения, каждое дерево, каждый ручеек и любое животное – сейчас вторят эмоциям своего духа леса. Своего хранителя.

Я толкнулся языком в его рот и застыл, отстранился, в рот хлынула кровь, и я немного сморщился от вкуса железа на языке.

Лис виновато смотрел на меня.

– Оцарапался, – констатировал я факт.

– Прости. – Тихо прошептал он и спрятал когтистые руки за спину, ушки виновато упали, и весь его вид говорил о том, что он чувствует себя виноватым.

Я протянул руку, он дернулся.

– Елисей, перестань. – Тихо прошептал. – Я не считал тебя чудовищем и, уж тем более, не стану думать так о тебе сейчас. Ты для меня – самое дорогое, что может быть. Ведь до тебя я думал, что и так знаю жизнь и живу правильно, и мои маски – это предел всех мечтаний. Я не слушал никого и думал, что мой мир заключен в панцирь из непробиваемого титана, но ты одним движением своих волшебных хвостов расколол его, и я, возможно, впервые в жизни взглянул на окружающий меня мир по-другому. Елисей, ты пойми, слова твоего отца не произвели на меня никакого впечатления, я ведь показал это. Разве нет?

Он слушал внимательно, всё также пряча руки за спиной и прижимая уши к голове.

– Он взбесил меня. Прости, я вообще не должен был позволять ему открывать рот. И ты прав, но я прошу, не нужно мне ничего доказывать, я все чувствую. – Он улыбнулся и, фыркнув, уткнулся мне в плечо. – Ты навсегда мой хозяин.

Я снова прошелся пальцами по краю его плюшевого ушка и погладил шелковистые волосы. Мной овладела щемящая нежность, и я прикоснулся к его гладкой щеке кончиками пальцев, обвел контур лица. Нежно по мочке человеческого ушка, а второй рукой по спине и ниже, к пушистым хвостам, зарыл в мягкую шерсть пальцы, вздохнул.

– Никогда не думал, что так легко буду прикасаться к кому-то, не надеялся, что в моей жизни будет такое волшебное создание, как ты. Он назвал тебя Кицуне, почему? – тихо спросил я.

– Это из японской мифологии, лисы-оборотни, посыльные богини Инари и злые духи, превращающиеся в прекрасных дев и соблазняющие мужчин. – Он тихо рассмеялся. – Мой отец совершенный идиот.

– Я слышал об этом, но не думал, что ты кицуне. – Я продолжал поглаживать его хвосты. – Почему твой отец идиот – мне понятно, ведь ты не эти мифические лисы-оборотни.

– Немного не так. – Вдруг серьезно и тихо проговорил Елисей. – Я не совсем лис-оборотень… Мы жили всегда в лесах, повсюду, занимали свою ячейку в природе, свое звено, и наши цепи были так прочны, но настало время, когда люди узнали о нас и испугались. Мы прятались и старались сделать так, чтобы о нас знало как можно меньше людей, но легенды остались, а что такое легенда – это факт, обрастающий домыслами. Вот и мы – из духов леса превратились в лисиц-оборотней и в подручных Инари, или еще один бог знает в кого. Кицуне. Мой отец так называл меня, когда я был маленький и еще не обладал своей сутью. По привычке, наверное. Дух леса необязательно лис, но мне повезло стать им, и я безумно рад, что мой любимый человек обожает красный цвет. – Он тихо рассмеялся и немного повернул голову, накрывая мои губы.

Целовал нежно, но в то же время и властно, подчиняя, а я не сопротивлялся, а с готовностью открывал рот для его острого, теплого язычка. Он зализал рану и посасывал мой язык до тех пор, пока я не почувствовал жгучую потребность и не толкнул его на беленую стену домика. Лис притянул меня к себе, приподнимая футболку и проходя теплыми руками по животу, где собиралось желание.

Оно клубилось и разрасталось, я чувствовал жар такой силы, что открыл рот, немного отстраняясь от лисенка, задышал неглубоко и часто.

– Лис! – я облизал пересохшие губы.

– Кушать. – Рыкнул он и сполз по стене на колени, расстегнул мои штаны и, не давая мне сообразить, вобрал член в рот.

Я успел опереться о стену дрожащими руками и закусить губу, чтобы не вопить на всё селение о том, как же мне хорошо.

Ритмичные движения, сильные руки, горячий рот. Всё это было восхитительно, всепоглощающе приятно.

Я сам задвигал бедрами и оторвал одну руку от стены, вплел ее в его волосы, придерживая, начал вколачиваться, а Лис лишь урчал.

Сладкая нега? Нет. Разряды электричества по всему телу оповестили меня об оргазме, я вскрикнул, не удержав стон удовольствия, и кончил. Он выпил меня и сыто облизнулся.

– Ты не представляешь… – сдавленно прошептал я.

– Представляю, – довольно ответил он, смотря на меня снизу вверх.

– Так вот о какой еде шла речь? – спросил я, поправляя одежду и стирая капельку спермы с уголка губ лисенка.