Текст книги "Мерцание (СИ)"

Автор книги: Мастер_Угвей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Всё-таки дети не глухи, а потому хорошо запоминают все слова своих предков, обсуждавших незавидное положение Зауна, не просто так в народе называемого ещё и «Брошенным городом». У него в принципе было множество названий, но по некоторым очевидным причинам ни один из терминов не был окутан теплом и позитивом. Мрак, упадок и безнадёга с беззаконием – вот как можно было охарактеризовать Нижний город.

Ситуация была откровенно дерьмовой, даже если не задумываться над всей метафизикой того, что я оказался в теле ребёнка. Или вся моя жизнь была лишь галлюцинацией парня, встретившегося с очень уж опасным мутагеном? Любой из этих вариантов был очень неприятным исходом, однако даже не в философии сознания были проблема. Простой вопрос выживания – вот главная задача, с которой необходимо было справиться сироте-инвалиду семи лет. И всё из-за одной поганой капли.

Глава 3. Мутации и эволюция

Нижний город безжалостно жесток даже к самым обычным детям, так как его отравленный воздух, повышенная преступность, нехватка еды и полная химикатов вода не делала из молодого поколения нечто здоровое, разумное и готовое к помощи обделённым.

Тёмные щупальца Зауна забирали к себе практически всех родившихся среди его поганых улиц, и, уверен, даже те немногие везунчики, что чудом умудрялись покинуть город, всё равно несли на себя грязные пятна этого места. Сами концепции понимания или принятия чужих словно бы вырывали при рождении, оставляя на их месте одну бескрайнюю пустоту.

Нижний город был суровым полем для выживания даже для самых одарённых и физически крепких детей, однако что делать сироте, который-то и ходить практически не мог? Без связей, знания этого дикого города и понимания местных законов?

В месте, где даже первый вздох выдался не без проблем – местный воздух обжигал гортань, и вызывал практически неостановимое чувство задыхания, из-за которого хотелось собрать все свои силы и любой ценой сбежать подальше от этого филиала бездны, забыв про всё? Требовалось учиться, чтобы стать лучше и выжить несмотря ни на что.

В Нижнем городе не было полноценных школ или просто заведений, где предлагали стать кем-то лучшим, так как только в Зауне подобные слова были уделом лжецов, продававших надежду и старающихся заработать репутацию среди самых падших жителей города, а также мертвецов, когда-то надеявшиеся на лучшее. И так как первые часто становились причиной пополнения числа последних, мне пришлось отбросить их ради банальнейшего выживания. Даже маленький Виктор понимал эти истины, пусть и не мог полностью их осознать.

После пробуждения и принятия реальности, моя жизнь была круговоротом красок, слишком многие из которых были тёмными, или откровенно чёрными. Первые недели я старался поддерживать вид страдающего сироты, которому за одни грустные глаза накладывали каши и давали воды, однако местный народ не был в числе филантропов, отчего спустя месяц мне стали открыто намекать найти себе другое место для жизни, если не хочу потом оказаться должным очень опасным людям в стане борцов за свободу.

Вот только этого времени всё равно хватило, чтобы хотя бы минимально усвоить уровень жизни в Зауне, и хоть как-то разобраться в местном круговороте сил, где десятки банд то поднимались на самую вершину и некоторое время правили Нижним городом как настоящие короли, то опускались на самое тёмное дно, ставшее пристанищем самым диким мутантам и психам. Основа города буквально была построена на костях павших и выкинутых из местного круговорота, отчего легенд с объяснениями того, что делать нельзя, было предостаточно.

Например, именно в рассказе одного пьянчуги, что выставлял себя в виде спившегося бывшего Миротворца, я узнал историю города. И пусть это было не столь важная и полезная информация, я ценил каждый слух и каждое слово, в котором проглядывались хотя бы доля истины – ибо уже завтра этот самый рассказчик мог быть найден в подворотне с расколотым черепом и алой жидкостью, украсившей пол. И уже в тот день ты усваиваешь другой урок – если Вандер пришёл в свой бар с окровавленными перчатками, то все молчат про это.

Но по сути своей, история Нижнего города была элементарна – когда-то великий прибрежный город Заун, расположившийся на холме, в результате катаклизма много лет назад оказался расколот на две части, отчего земля просто сошла вниз, из-за чего большинство улиц оказались затоплены, а остальные оказались отрезаны от элиты, находившейся на самой вершины горы. Вот по такой простой причине и появились две сущности, неотрывно связанных друг с другом – старый Заун и богатые районы Пилтовер, Нижний и Верхний город.

В результате этого хотя, формально, город и остался единым государством, фактически он был поделён на две части – богачей-торговцев наверху, и бедняков с большей частью промышленности внизу. И моя монета в жизни упала не той стороной, отчего мне выпало родиться в более неприятных условиях.

За месяц я слышал десятки подобных рассказов, и судя по тому, что банда одного Хемборона, как называли здесь самых влиятельных накроторговцев и баронов, уже сильно потеряла «очки репутации», скоро на её место придёт новый владыка. И судя по ухмылкам головорезов Вандера, они уже пристраивались на хорошие места.

Для обычного парня это значило бы почти ничего, но вот я сразу же ухватился за возможности. Потому как пока остальные мои ровесники и подростки с радостью бросались работать на разрастающуюся группировку, с которыми имели связи ещё до гибели родителей, мне никто даже не думал предлагать становиться разносчиком заказов или мелким вором. Мне даже не предлагали стать самоубийцой, что прирезал бы в окраине какого-нибудь «офицера» враждебной банды – тупо не доверили бы нож.

В глазах окружающих я видел только жалость и принятие того факта, что я умру через пару лет максимум. А если подходить к вопросу реалистично – то максимум через пару месяцев, так как едой с водой здесь никто не собирался делиться. Вопрос про медикаменты и маски защиты дыхания вообще не поднимался – далеко не все взрослые получали и это.

Эти мысли также были видны как в злорадных взглядах самых больших подонков, что освещали собственную грузную жизнь страданиями других, так и в мрачно отпущенных глазах тех, кто ещё делал вид, что город потерял не всё хорошее в себе. Подозреваю, что именно по этой причине со мной даже не разговаривали – не хотели запоминать и затем испытывать горечь от гибели не самого плохого мальчонки.

Как ни удивительно, моей задачей стали попытки убедить весь мир в том, насколько он ошибался насчёт моей судьбы. Стоило только глазам по-настоящему раскрыться и переключиться в режим решения проблем, позабыв про всё безумие, разум начал работать на все сто процентов, пытаясь найти среди местных хоть одного разумного, кого заинтересуют мои знания и навыки, на годы вперёд опережавшие всё, что знают местные.

Заун считался городом забытых и потерянных гениев, реализовавших свой потенциал на откровенно нелегальные вещи, однако когда речь шла о выживании, не было и речи насчёт сохранения морали. Придерживание их даже не обсуждалось внутри моей головы, если честно.

Моей целью стали представители создания нелегального алкоголя, химикатов для поддержки оружия, и лишь самая банальное создание наркотиков я обходил стороной. Правда, исключительно по одной причине – все притоны, освещаемые откуда-то взявшимися неоновыми вывесками я обходил десятой стороной, остерегаясь их «завсегдатый», от которых мне не убежать и не отбиться. Приходилось оценивать каждый свой шаг, чтобы тот не стал последним, или не привёл к ещё худшей судьбе, чем простое ожидание чуда, живя на мусорке.

Первый «дом» мне удалось найти к самому концу срока прибывания в баре Вандера, когда сам уже почти отчаялся. Потратив большую часть времени на сбор информации, оставалось преступно мало времени для показа своих навыков. И так как ресурсов у меня в принципе было маловато, пришлось показывать лишь единственный известный мне трюк, что сейчас был полезен – походки к местным дельцам алкоголем и помощь им в перегонке всякого мусора.

Конечно, первые пару десятков раз меня гнали взашей, однако после одного предложения бесплатно починить аппарат, всё поменялось. Продолжая со скепсисом следить за моими действиями и явно желая просто сэкономить, старый и безумно жадный человекоподобный крот затем с настоящим шоком смотрел за тем, как за какой-то часик я не только вернул аппарат в строй, починив клапана и дистиллятор, но и на словах объяснил принципы улучшения проточного холодильника. Трудновато было не обращать внимания на настоящего мутанта, однако все подобные вопросы пропали, как только он с хмыком предложил мне работать и жить у него в мастерской. Первая часть плана удалась на славу.

Следующие полгода были тяжёлыми, но всё равно куда более приятным временем. Приходилось пахать каждый день и чинить всё, что только приносили мусорщики всего города в его магазинчик. И ладно бы это были простейшие фонари или клапана, с которыми более-менее всё понятно – но как чинить древние часы без подходящих инструментов? Как приготовить нитроглицерин в тёмной каморке по запросам одного революционера?

За каждую такую ошибку этот поганый крот выкладывался на мне, вдаривая своими толстыми лапами. И плевать ему было куда бить – по голове, рукам или плечам – уроду просто наслаждался процессом. И если первые три-четыре месяца подобного почти не было, со временем такие проблемы лишь участились. И судя по его гадкой кривой улыбке, что всё чаще появлялась на его лице, он уже собирался начать новую часть «нашего обучения», ожидая лишь очередной моей ошибки.

Очевидно, что подобная судьба меня полностью не устраивала, отчего пришлось провернуть пока что мой самый сложный в этой жизни план. Безумной рискованный, но всё ещё являвшийся моей единственной отчаянной надеждой сбежать из ада Нижнего города, и получить хоть какое-то местное образование с установлением полезных связей.

И пусть знакомые одного создателя «химикатов», мягко скажем не были самыми добрыми людьми, это всё равно лучший и единственный вариант научиться хоть чему-то полезному, заполучить авторитет и подняться на новую ступень местных эшелонов власти…

И вот так, рискнув покинуть магазин урода и отправившись за один очень приметным стариком, я и оказался в качестве помощника этого безумного учёного, проводящего эксперименты над гигантской, и в то же время довольно миленькой ящеркой. Всё ещё непонятной мне, человеку не знакомому с ходом местной эволюции, но всё равно кажущийся чем-то понятным. В отличие от человекоподобных кротов или летучих мышей, населявших отдалённые углы Зауна.

Откинув голову и оперевшись на гладкую сиреневую чешую Рио, самой странной рептилии, что только видел в обеих своих жизнях, я выдохнул и взглянул на потолок, разукрашенный сияющими пурпурными цветами, которых мне требовалось собрать ещё целую кучу.

Синджед верил, что сможет с их помощью сделать какое-то чудо, а я пока что не планировал ему перечить. Можно немного передохнуть, чтобы очистить голову от неприятных воспоминаний и тяжёлых мыслей, которые могут лишь помешать сфокусироваться на задании. Тело с разумом в любом случае действовали скорее на автомате, обдумывая лишь самые базовые детали для выживания, порой отвлекаясь на вещи вроде вспоминания моих уже потерянных родственников и друзей. Лишь порой, так как остальное время имелись более важные задачи вроде удовлетворения заданий наставника.

А их надо бы выполнить, так как я поклялся себе не возвращаться в ту бездну под названием Заун, пока не добьюсь хоть чего-то значимого. Ведь когда нет ничего в карманах или за плечами, приходится полагаться только на собственные разум и волю двигаться вперёд, несмотря ни на что.

– Кхр-кхр-кхр, – звуки, издаваемые рептилией, нельзя было сравнить с хоть какими-то аналогами домашних животных, однако они всё равно казались невероятно милыми. А уж в сочетании с доброй мордахой и огромными глазами, ящерка могла заставить улыбаться даже меня.

Усмехнувшись, я начал гладить чудо биологии, что сейчас лишь сильнее окутывало и «обнимало» меня. Ладно, ты права Рио – работа работой, но отдых тоже не помешает. Хотя бы минуту, но мне нужно хотя бы выдохнуть, чтобы не потеряться в поворотах судьбы, безумно резко начавшей движение и почему-то не думающей останавливаться. Хотя бы мгновение…

Глава 4. Жестокость природы

– Подай мне пинцет. Виктор, – спокойно произнёс мой наставник, протягивая ко мне правую руку, облачённую в кожаную перчатку. – Сейчас я расскажу тебе про один из секретов, открытых мной, стоило только опуститься в Заун и исследовать нечто, сокрытое под толщей серой земли Нижнего города. Как и почти всё, чем богата твоя родина, у неё самое ценное спрятано от лишних глаз под толщей грязи, копоти и костей. Однако несмотря на весь свой непримечательный вид, достояние Зауна скрывает невероятный потенциал.

Я быстро передал нужный инструмент, после чего старый учёный слегка наклонился, прикрыв своей спиной рабочий стол, а затем сделал ровно одно ловкое движение рукой. Через несколько секунд он расправился, подняв пинцет прямо перед своим лицом, прикрытыми защитными маской и очками, и начал рассматривать крошечный пестик одного специфического растения.

У меня тоже имелись такие же средства, не мешающие смотреть и позволяющие разглядеть пурпурный кусочек цветка, вроде бы пестик, даже сейчас продолжавший испускать едва заметное свечение. Синджед рассматривал его ещё несколько секунд, после чего аккуратно положил образец в пустую стеклянную склянку. Рядом с ней расположилась другая банка, но уже с теми образцами, что были засушены.

Этот образец оказался удивительно большим для своего вида и испускал чересчур яркое сияние, а потому являлся хорошим образцом для дальнейших исследований. Вот только это была практически формальность, так как требовалось поработать с уже подготовленными образцами и привести их в нужный вид для следующих исследований:

– Теперь подай нож со ступой, и приготовь сито – цветок уже достаточно высушен, чтобы пытаться получить его экстракт и начать новую часть моих опытов, – тихо проговорил мой учитель, после чего аккуратно открыл банку с иссушёнными образцами, утратившими любую влагу, и начал потихоньку рассматривать, порой поддёргивая пинцетом и оценивая качество. В его действиях не было и капли сомнений, лишь простейшая уверенность в каждом своём движении и мысли.

Пусть я был с этим алхимиком совсем недолго, но уже успел удостовериться в его квалификации и даже высоко оценил его упорство. Работая практически в грязи, где отсутствовала и десятая часть нужных инструментов, он мастерством возмещал отсутствие оборудования.

Хотя бы тот факт, что он сам изобрёл местную версию «крио-ящика», созданную из брошенных металлических контейнеров, кусков шерсти в качестве материала для сохранения тепла и смеси нитрата аммония с водой, давшей искусственную прохладу, доказывал его превосходное образование, так как сам бы я, даже обладая нужными знаниями, не сразу бы дошёл до такого.

Но самое приятно, что у него не было привычки многих старых профессоров, любящих проводить все действия в тишине – Синджед любил говорить и наставлять других, а потому не упускал ни единой возможности передать мне хотя бы каплю собственных знаний:

– …Это растение имеет множество сложных наименований в академических книгах Пилтовера, однако народ Нижнего города выдал ему куда более простое, но в то же время глубокое прозвище. Его назвали Мерцающим цветком, из-за его биолюминесцентных особенностей, позволявших в темноте испускает мягкий свет, также мигающий при выпуске пыльцы, – взяв переданные мной инструменты и удостоверившись в готовности ингредиентов, ответил учёный. – Согласно общепринятой теории, этот механизм появился в результате одной случайной мутации, что предрекла результат естественного отбора – в лишённых солнца подземных туннелях и тёмных трущобах Зауна подобный механизм служит исключительно для того, чтобы их находили, поедали и тем самым давали возможность появиться новому поколению.

Перебрав пинцетом часть цветков в другую каменную чашу, учёный начал тонко разрезать образцы пестиков, после чего взял ступу и приступил к превращению их в кучу мелкой пыли. С ней любые реакции проводить куда проще, не говоря уже про возможность затем работать со всей слитой конденсированной жидкостью, что сейчас пурпуром сияла в банках напротив.

– …Одна случайность и желание вырвать жизнь любой ценой, стали причиной появления чего-то столь прекрасного и запоминающего – на этом принципе строится весь мир вокруг нас, – не прерываясь, продолжал говорить алхимик, в чьём голосе с каждым новым предложением появлялось всё больше энтузиазма. – И пусть многие из моих коллег пытались романтизировать природу, дописывая её качества, кои сами так сильно жаждали найти, но я всегда принимал её такой, какая она есть – суровая, не знающая жалости и основанная на бесконечных попытках прожить хоть немного дольше и поглотить всех вокруг себя, чтобы стать единственным королём в своей среде. Баланс дикого мира существует исключительно потому, что разные организмы также приспособляются к действиям сверх-убийцы и в конце концов находят способ сбросить с вершины даже его. И человек на фоне планеты является лишь одной любопытной мутацией, которой только предстоит доказать свою жизнеспособность. Наша роль, Виктор, в том, чтобы доказать это и выйти за границы допустимого, установленных жадной до баланса природой.

Синджед начал перекладывать пестик с тычинками в особую стеклянную склянку, параллельно продолжая моё обучение. Я же не смотрел на учёного с какой-то предвзятостью, и держал максимально серьёзное лицо. Пусть некоторые механизмы устройства эволюции с генами мне, вероятно, известны лучше, но не менее важна сама подача материала и отношения моего учителя, от действий которого зависела вся мой жизнь. Да и подобный труд позволял мозгу параллельно обдумывать совсем другие вопросы.

Сейчас я всё ещё пребывал в режиме долговременного планирования, отчего мыслил не только лишь о том, как бы прожить подольше и сделать так, чтобы моё существование не стало совсем жалкой вещью. Теперь меня также потихоньку начинали поедать такие важные вопросы как: «а что вообще произошло со мной?», «что за огромный мир меня окружает?» и «нет ли возможности с помощью ещё одной капли сделать мне нормальную ногу»?

К тому же на краю сознания до сих пор витала мысль о том, что попытки погрузиться в философии одного старика являлись чем-то бесконечно более простым, чем попытки на куче мусора найти нужные материалы для протеза или ответить на серьёзные философские вопросы вроде устройства разума и существования души. По крайней мере, идеи моего учителя и великого алхимика могли помочь не совершить ошибку, из-за которой он выгнал бы меня вон, прямо на грязные улицы Обречённого города.

– …Эволюция – это бесконечная попытка одного организма превзойти все остальные, чтобы оставить самое здоровое и сильное потомство. Это вечная борьба за ресурсы, которых в замкнутой системе всегда недостаточно для общего счастья. И именно по этим причинам, наш мир вечно будет бесчестным место, где один предаёт другого и проливает кровь ради чего-то, способного вознести себя на вершину. Еда, деньги, знания, власть или даже слава – ресурсы бывают разными, но все из них являются лишь маслом, что поддерживает движения вечного колеса эволюции. Мы с тобой также не исключение, пусть и являемся опасной ошибкой внутри этой псевдо-совершенной системы. Те, кто не должен был прожить дольше положенного и тратить ресурсы, предназначенные здоровым особям нашего вида.

Разговаривая, Синджед уже смог успешно превратить засушенные остатки цветов в порошок, после чего начал подготавливать следующую часть своего эксперимента. Взяв одну большую колбу, он начал туда аккуратно засыпать порошок, стараясь при этом максимально равномерно разделить его. Сразу же после этого я подал ему банку с метанолом, купленного у перегонщиков алкоголя, после чего мой учитель закрыл банку и облечённо выдохнул.

Экстракция порошка займёт ещё двадцать-тридцать часов, после которых ещё потребуется провести фильтрацию полученного для дальнейших наблюдений. Но главную часть мы сделали, осталось только ждать.

– …Все эти факты показывают лишь одну, до примитивного простую истину – разум стоит выше эволюции и законов природы. В самой сути нашего сознания лежит желание добиться лучших результатов и заполучить всё в свои руки с минимумом усилий, – окончив работу и сняв перчатки, он повернулся в мою сторону осмотрел меня с головы до ног. – Ну или исправить вещи, которыми нас незаслужено «наградила» природа, и избавить мир от той бесконечной боли, что подобно колесу приносит нам страданиями с редкими перерывами на что-то другое. Ровно до того момента, как колесо окончательно не развалиться, и не прекратит своё движение, чтобы дать место двигаться и мучаться другим. Вечный цикл, древний как сам мир.

Закончив с подготовкой реагентов, Синджед начал ухаживать за Рио, всё это время сидевшей в десятке метров и игравшей с червяками, вылезшими из земли. Он резко замолчал и начал гладить животное, осматривая пурпурные чешуйки. Пока что они ничем не отличались от обычных белых, вот только интуиция подсказывала, что мутация Рио была не столь безобидной. И чтобы добраться до этого ответа, требовалось пройтись немного не очевидной дорогой:

– И что же вы желаете исправить, учитель? Какова ваша конечная цель? – спокойно произнёс я, поднеся банку с рыбой и начав закидывать её в пасть чересчур игривой рептилии. Рио прыгала и резвилась, пытаясь самым диким и безумным образом поймать рыбу в прыжке. Синджед заметно подобрел, увидев всё это, а потому даже показал лёгкую улыбку и слегка усмехнулся.

– Я хочу исцелить человечество от самого пагубнейшего из недугов, унёсшего неисчислимые жизни. Все жизни, если быть точным, – вновь повернув голову и направив взгляд в сторону своей самой тайной и защищённой комнаты, тихим голосом ответил мужчина. – Желаю раз и навсегда исцелить саму смерть… А теперь смотри, Виктор, с помощью чего мы сможем добиться этого. Рио, согласно моим теориям, является ключом к ответу на этот вопрос, как и Мерцающие цветы, чрезмерным поеданием которых грешила и её родители. И пусть моя мечта не проста и даже шанс того, что я чего-то добьюсь, невероятно низок, однако это не остановит меня на пути движения прогресса вперёд. И, надеюсь, когда-нибудь ты сам присоединишься ко мне в этом тяжком, неблагодарном, но столь священной и необходимом деле, исключительно благодаря которому у нас появился шанс жить и бороться.

Бросив рептилии рыбку, мой учитель прекратил говорить, отчего на мрачное помещение тёмной пещеры опустилась тишина, прерываемая лишь игривыми звуками, издаваемыми Рио. Мы оба раздумывали о своих проблемах, и не хотели почём зря мешать друг другу.

Высокие и философские идеи старого учёного меня безусловно интересовали, однако не было уверенности, стоит ли сейчас настолько глубоко погружаться в вопросы местной алхимии? Расхаживая среди улочек Зауна мне уже встречались разумные существа очень уж далёкие от обычных людей и напоминающие скорее скрещённые с животными, рептилиями или даже рыбами формы жизни, которые, однако, всё также едва выживали на глубинах Нижнего города и питались на мусорках вместе со всеми.

Также в голове мелькали и другие события, которые не объяснить классической наукой и всеми моими знаниями. И это даже не сам факт моего существования – прямо перед своим падением в забвение, Виктор успел увидеть тех, кто встретился с пролившимся химикатами и преобразился в результате.

И если задуматься ещё сильнее, то уродливые смеси людей и крыс, что вопили от боли и безумия, так и видимого в их красных выпученных лазах, не могли появиться при взаимодействии с самым простым химикатом. Тут требовалось нечто действительно волшебное и выходящее за границу понимания привычной науки, чтобы создать идентичные и столь выраженные мутации одновременно у кучи людей. Даже с учётом куда более продвинутой науки двадцать первого века подобное было бы фактически невозможно повторить.

А раз если существовал минимум один образец чего-то непознаваемого, то нельзя было отрицать и ту вероятность, что случайные цветы и мутация одной ящерки также окажутся ключом к чему-то ранее невидимому. И разобравшись в одном волшебном феномене, можно будет начать переводить свои знания на другие области, вроде попытки исцелить одну поражённую ногу или сделать нечто куда более безумное…

– Понимаю, что могу просить чрезмерно много, однако я вижу в тебе потенциала, Виктор, и верю, что уже сейчас ты сможешь помочь мне в моих исследованиях, – аккуратно рассеяв тишину, ответил Синджед. – Не понимаю откуда, но в твоих глазах так и блестит желание взяться за мои расчёты и приступить к изменению мира. Сам раньше видел такие глаза в зеркале, а потому хочу помочь тебе тем же способом, коим мне когда-то помог мой наставника. Показав, к каким чудесам могут путь знания и целеустремлённость…

– Можете не продолжать, учитель, – уверенно ответил я. – Я согласен помочь вам в вашей миссии, а потому готов нырнуть куда глубже. Только бы не отказался от каких-нибудь книжек или журналов по теме. Думаю, мне нужно очень многое научиться, чтобы вам помочь.

Синджед не став показывать удивление и просто удовлетворительно кивнул, после чего достал из-за пояса кожаный большой дневник и передал тот прямо в мои руки. Я же аккуратно раскрыл его и взглянул на мелкий почерк, покрывший собой практически весь желтоватый лист.

К счастью, Виктор умел читать, а потому у меня имелись подобные навыки, позволившие с головой окунуться в исследования одного алхимика, пытавшегося победить бессмертие. И в этот момент любой мой скепсис был прикрыт простым желанием стереть ту ноющую боль, что колола нога.