Текст книги "Личный призрак (СИ)"

Автор книги: Masluteek

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

– Так, господин Наритан себе демонесу в услужение зазвал, – раздался сверху насмешливый голос ассинаса, – то-то мне показалось, что пакости чисто бабские….

– Убийца! Сволочь! Гад! – кричала Лета, пытаясь вывернуться из захвата, но не могла даже голову поднять.

В рот набивалась трава, прошлогодние листья, сухие иголки, которые она сплевывала и продолжала ругаться.

– Успокойся, девчонка. Даже, если ты меня сейчас грязью словесной поливаете, то лишь зря сотрясаешь воздух, я тебя совершенно не слышу. Да и стоит ли так убиваться? Ничего с твоим магом не случилось. Жив и практически здоров! Не веришь – сама убедись. Только не кидайся на меня, как только свободу получишь. Я предпочитаю, когда девушки мчаться ко мне с чистой любовью в сердце, мечтая заключить в объятья, а не с палками на перевес.

Хватка ослабла, и Лета смогла сесть, с ненавистью глянула на ассасина, который расположился чуть в стороне, скинув с головы капюшон. Коротко стриженые светло русые волосы, единственная длинная прядь, заплетенная косицей, спускалась от правого виска вдоль щеки. Памятная по портрету повязка прикрывала нижнюю половину лица. Зеленные глаза наемника смотрели мимо девушки, зато уши чуть подрагивали, словно у зверя, ловя каждый шорох.

Рассмотреть все это Лета успела, пока поднималась с земли, а после подбежала к Ханару, опустилась рядом на колени. Маг лежал на земле, в обращенному к небу лице, не было ни кровинки, а из приоткрытого рта… вырывался еле слышный храп.

– Сволочь! – Лета испытывая одновременно облегчение и злость, стукнула мага по плечу.

Ханар потер ушибленное место, нахмурился, повернулся на бок, и засопел громче.

– Вот это я понимаю, женская логика, – восхищенно проговорил ассасин, не иначе как по звуку, поняв, что происходит. – «Не умирай, любимый! Ах, ты гад еще живой?! Тогда я сама тебя добью!»

– Почему я подумала, что ты интересный? – раздраженно бросила Лета, в сторону наемника.

– Ах, какая жалость, что не могу тебя увидать, девушки в гневе такие красивые. Может, подаришь свой портрет мне в подарок? Это ведь ты тогда рисовала, а вовсе не защитное заклятье? У тебя неплохо выходит! Ну, так как? Нарисуешь? Хотя нет, не надо, а то вдруг влюблюсь еще, страдай потом…

Лета, попытавшись еще вначале прервать поток слов, не была услышана, и впервые подумала, как, наверное, не просто Ханару в ее компании. Даже пообещала поменьше болтать.

Пока наемник вдохновенно нес чушь, Лета, пыталась понять, как общаться с тем, кто тебя не слышит и не видит. Придумав способ, и не спуская глаз с ассасина, залезла в сумку мага, достала листы пергамента и чернильницу. Можно было написать все, что ее интересовало, но Лета не хотела надолго, уткнувшись в листок, упускать говорливого мужчину из виду.

Кроме того, как бы это не странно звучало, но бегло говоря на основном диалекте мира, куда попадала, и вполне прилично читая, письменная речь давалась девушке с трудом. Постоянно приходилось мучительно вспоминать буквы, их звучание и значение, а потом дрожащей рукой выводить, часто путая и делая ошибки. От мыслей, почему так происходит, болела голова, и Лета решила просто не особо заморачиваться по этому поводу.

Вот и сейчас, лучшее что она придумала, это быстро нарисовала стрелочку, так что бы ее острая часть смотрела в сторону мага, а рядом знак вопроса и помахала листочком, привлекая внимание наемника.

– Тебе, похоже, интересно, что я с ним сделал? – пытаясь вникнуть в значение закорючек, высказал предположение ассасин. – А так же зачем?

– Да, было бы не плохо… – даже зная, что голос ее не слышен, промолчать не удалось.

– Ладно, на объяснения время у нас еще есть. Судя по имеющейся у меня информации, в деревне действует очень сильный маг. Призвать и приручить Хроу не всякому под силу. Лучше, если он решит, что господин Наритан слаб и беспомощен, тогда злодей расслабиться и проявит себя. Но твой хозяин, дорогая моя, совершенно не умеет притворяться и лгать, пришлось, для достоверности, и вправду на время лишить его силы. Стилет, побывавшие в крови хроу, дали мне такую возможность, легкий порез, и магия заблокирована. Кто ж знал, что он настолько вымотался, что вместо короткого обморока провалиться в глубокий сон. Не переживай, до вечера восстановиться.

Лета нацарапала на листе «не хозяин».

– Да, какая разница, твой он хозяин или не твой. Все мы кому-то принадлежим, – взгляд наемника вдруг похолодел, но спустя мгновение вновь заблестел лукавством, – Ну, что ж! Ты удостоена великой чести, быть приглашенной на представление с самым гениальным актером в главной роли, да еще и на самые почетные места.

Он вскочил на ноги, поклонился на все четыре стороны, невидимым зрителям, выпрямился, и черты его лица потекли, словно воск на горячей плите или пластилин на батарее. Лицо округлилось, глазные впадины углубились, тень от нависших над ними косматых бровей, делала их еще более глубокими, практически пряча глаза.

Волосы стали длинными, всклокоченными, в них проступила седина. Рост ассасина уменьшился, вес наоборот прибавился, появился пивной животик. Одежда тоже поменялась, став более мешковатой и цвета придорожной пыли. От прежнего образа осталась лишь повязка, но и ее человек снял, сложил по другому, сделав вдвое уже, обвязал вокруг лба, спустив свободные концы по спине.

Впервые Лета увидала лицо наемника целиком. Тяжелый, слегка красноватый кончик носа, наводили мысли о через мерном употреблении спиртных напитков. Слегка отвислая нижняя губа, мешки под глазами и одутловатый подбородок, дополняли образ пропойцы. У него даже руки слегка дрожали. И спроси кто девушку, как выглядит человек, что крался за ними в течение нескольких суток, все что она смогла бы, описать это новое не настоящие лицо.

– Нравлюсь? – даже голос у него поменялся, став более низким, хрипловатым. – Ах, да, познакомиться забыли. Зовут меня Крим. И магу напомни, как в себя придет. Сейчас приведу коней, и начнем спектакль…

Небо едва посерело на востоке, когда дед Мирхей, самый старый житель деревни Малая кость, вышел из дому. Кряхтя, он присел на завалинку, откинулся на бревенчатую стену, которая еще хранила холод ночи, и решил дождаться появления солнца. На сон ему с годами требовалось все меньше времени, и вот такие утренние приветствия светилу, уже стали традицией.

Косматое солнце выползло из-за темной гряды леса, взглянуло насмешливо на Мирхея, словно спрашивая: «Жив еще, старый пень?»

– Жив, жив, – проворчал в ответ старик, щурясь, – И ты не хворай.

Солнце не снизошло до ответа, впрочем, как всегда, прекрасно зная, что будет так же вставать и завтра, и через год, и даже когда память о старике травой порастет.

– Доброе утро! – раздался звонкий мальчишеский голос. – Опять сам с собой разговариваешь?

Старик оторвал взгляд от поднимающегося светила, и взглянул на мальчишку, тринадцати лет от роду, который приходился Мирхею дальней родней, но давно уже считался внуком. Вот уже второй год, после смерти родителей, паренек жил в доме деда. Вставали они в одно время, и пока Мирхей любовался восходами, мальчишка успевал сделать кое-что из домашних дел, а после убегал на работу к пастуху, у которого числился помощником.

– Ты, Сой, не прав, – как и много раз до этого ответил дед Мирхей, – разве ж я сам с собой разговариваю? Вон сколько слушателей: ранние птахи, жуки-букарахи, да солнышко в небе.

Говорил вроде серьезно, а глаза смеялись. Мальчишка в ответ улыбнулся, напомнил деду о завтраке, что давно уже стыл на столе, но уйти не успел.

– Помогите! – прорезал утреннюю тишину, истошный крик.

От леса мчались две лошади с всадниками. На первой, светло серой, скакал невысокий толстяк, с раскрасневшимся лицом и косматыми растрепанными волосами перехваченными повязкой. Он разевал в крике рот, таращил в испуге глаза и тащил в длинном поводу темно-гнедую лошадь, в седле которой из последних сил держался высокий черноволосый человек с очень бледным лицом. Его мотало из стороны в сторону, и было не понятно, как он ещё не упал.

Не успел старик всерьёз удивиться или испугаться, как первый всадник натянул повод, но слишком разогнавшиеся лошади проскочили мимо. И лишь через несколько скачков, наконец, остановились. Бока скаковых ходили ходуном, блестели от пота, с удил падали клочья пены.

Толстяк, по виду не менее взмыленный, чем лошадь, первым оказался на земле и, отдуваясь, побежал к спутнику, которого окончательно оставили силы, и он начал медленно сползать по боку лошади. Толстяк успел неловко подхватить черноволосого у самой земли, не удержал, зато собой смягчил падение. До деда Мирхея донеслось: “господин, мой бедный господин”

“Что за странные личности», – подумал старик, раздумывая, а не опасно ли к ним подходить, а после тихо пробормотал Сою:

– Беги к старосте, я буду не я, если этот странный черноволосый полутруп не маг. А потом вернись, нужно лошадок обиходить, ишь как им досталось.

Парнишка не отреагировал, точно не слышал, глядя широко распахнутыми от удивления глазами куда-то поверх седла гнедого.

– Сой, ты чего? – старик коснулся плеча внука, – За старостой быстро и назад.

Мальчишка протер глаза, но тоненькая девушка, сидящая в седле гнедого, видимо и вправду лишь померещилась.

“Жаль. Но такая красивая вряд ли в жизни может быть. К тому же настолько не одетая», – залившись краской смущения, мальчишка сорвался с места и убежал к центру деревни.

– Что случилось, уважаемые? – спросил дед Мирхей, с трудом дошаркав до двух странных людей.

– Мой господин очень плох, – стенал толстый слуга над лежащим в пыли хозяином, заламывая руки – Ох, мой бедный господин.

– Может, занесете его ко мне в дом? – предложил старик, растроганный столь трепетной заботой, – Пойдемте.

– Спасибо, уважаемый, спасибо.

Мужик схватил морщинистую руку старика в свою и с благодарностью принялся трясти. Потом, взвалив на плечи бесчувственного хозяина, потащил его к дому старика, который шёл рядом, стараясь не отставать. На крыльце дед первым преодолел две ступеньки, предупредительно открыл и придержал дверь.

Пройдя небольшие сени и перешагнув высокий порог, они оказались в кухне. Слуга дотащил хозяина до не широкой лавки рядом с остывающей печкой, аккуратно опустил на нее раненого, разогнулся с хрустом и огляделся.

Пол был собран из широких струганных досок, стены бугрились боками бревен, потолок состоял из узких реек. Половину жилого пространства занимала большая беленая печь. Напротив, у небольшого окна стоял широкий стол с двумя тяжелыми табуретами по бокам.

Скрипнули петли. Старик обернулся, решив, что пришел староста или внук вернулся, но в проеме никого не было. Наверное, просто дверь не плотно закрыл, когда входил, вот ее сквозняком и качнуло.

Лета, стараясь не шуметь, не скрипеть половицами, прокралась до лавки и уселась на пол, слегка переживая из-за Ханар, который еще не очнулся.

Ассасин же и впрямь гениально играл убитого горем слугу, который едва не потерял хозяина, Лета прям залюбовалась, несколько раз ловя себя на мысли, что даже ее проняло.

Мальчишка, посланный за старостой, вернулся спустя полчаса, когда его дед, весь извелся, глядя в окно. Сначала старик пытался вести себя, как ни в чем не бывало: позавтракал, предложив и гостю, но тот отказался есть, пока его господин не очнется.

– Ты чего так долго? – набросился старик на паренька, выплескивая нервное напряжение в ворчливой ругани, – А староста где? А лошадьми кто занимается?

– Я мальчишек попросил, они уже все сделали, – отмахнулся Сой, не уточняя, что за это пришлось отдать самое большое свое сокровище – горсть прозрачных янтарных камушков, с разными букарахами внутри каждого.

Но слишком уж любопытные гости заглянули в дом деда, за возможность утолить свое любопытство первым, и не такое можно отдать. К тому же, Сой хитро улыбнулся, мальчишки сами же его камушки назад вернут, когда подробности о госте начнут выспрашивать.

Парень буквально пожирал глазами лежащего мага и суетящегося рядом слугу. Опять рядом с лавкой на полу померещилась красивая девушка, в таком виде, что все мысли вылетели из головы, а щеки заалели.

– А староста? – еще раз спросил Старик.

– А? – стоило отвести взгляд, и девушка пропала. – Ну, вот!

Протянул мальчишка разочарованно, наткнулся взглядом на хмурое лицо деда, со сведенными вместе косматыми бровями, постарался придать своему максимальную серьезность.

– Что вот? – спросил старик.

– Да вот говорю, идет, – выкрутился пацан, и шмыгнул вглубь дома.

Далеко, однако, не ушел, замер за занавеской, которая отделяла кухню от комнаты, где они спали с дедом. Ткань давно прохудилась, в нескольких местах протерлась до дыр, став очень удобной для наблюдения.

Между тем под тяжелыми шагами заскрипели ступени крыльца, почти сразу распахнулась дверь, перешагнув высокий порог и пригнувшись в дверном проеме, в избу шагнул староста.

«Наверное, когда-то он был знатным богатырем, с которым не всякий медведь в лесу согласился бы схлестнуться», – предположила Лета, рассматривала вошедшего громилу с нескрываемым интересом, пользуясь тем, что ее никто не видит.

Теперь же от того славного прошлого остался лишь рост, а некогда стальные мышцы скрылись под жировыми складками.

Сделав два шага, тяжело отдуваясь, мужик грузно опустился на табурет, справа от окна, облокотился на стол. Мебель сдавленно скрипнула, и замолчала, даже она боялась жаловаться, когда глава деревни был не в духе. Обычно староста просыпался не раньше обеда, да и тогда редко бывал в благостном настроении, а столь ранняя побудка, как сегодня, вытащила на белый свет все его отвратительные черты характера.

– Что у тебя Мирхей? – даже не поздоровавшись, бросил гость, хмуро глянув на старика, остальных даже не удостоив ни граммом внимания.

– Да вот, Дарей… – начал старик, но был прерван.

– Мой господин, был послан Советом! – принялся возмущаться слуга, тряся мятыми бумагами у лица старости, едва не тыкая ими в глаза, – Он величайший из ныне живущих! Он потратил свое время, отправился в вашу глухомань, и вот как вы его встречаете!

Толстяк скакал перед старостой, визгливо кричал, пытался быть внушительным, но со стороны скорее походил на мелкого дворового пса, который вылетел из под ворот, увидал медведя, но вместо того, что бы испугаться, принялся тявкать и носиться вокруг негою. А медведь, так опешил, что сам испугался и попятился.

В старосте Дарее медленно закипала ярость, но пока не могла вырваться, придавленная бесконечным потоком слов слуги.

И вот именно это время Ханар выбрал, что бы прийти в себя. Он медленно, преодолевая легкое головокружение, сел на лавке, оглядел с одинаковым изумлением место, где очнулся, компанию, что его окружала, и толстяка, который вдруг грохнулся перед ним на колени, лопоча извинения.

– Ты кто? – ошарашено пробормотал маг.

– Вот видите! – завопил мужчина, вскакивая, и вновь кидаясь на старосту, едва ли не с кулаками, – Из-за вашего монстра, мой господин, не помнит даже своего верного слугу!

– Это наш ассасин, – быстро зашептала Лета, продвинулись к самому уху чародея, – не вполне понимаю, зачем ему это нужно, но подыграй...

Врать Ханар может и не умел, но соображал достаточно быстро. Даже после незапланированного обморока, ему потребовалось лишь секунд пять, что бы сопоставить факты и прийти к определенным выводам.

– Ах, да, – выдавал из себя он, – мой верный...

– Крим, – опять подсказала Лета.

– Крим, – повторил Ханар.

– Вы вспомнили меня, мой добрый господин. Позвольте мне поведать этим простолюдинам, о вашем великом подвиге, в битве с ужасным монстром, в которой вы едва не погибли! Ведь воспевать самого себя, не достойно для столь скромного человека.

Выпучив от усердия глаза, не дав ошарашенному «господину» и слово вставить, слуга начал повесть «О славных деяниях великого мага».

Говорил он практически возвышенным стихом, изредка соскальзывая во что-то такое, совсем не геройское, вроде: “И встав в позу, мой господин простер руки над головой, произнёс очень заковыристое заклинание и побежал на зверя!... Ну промахнулся малость в запале, с кем не бывает. А то, что не остановился, так это он место для лучшего обзора искал! А с дерева, самый что ни на есть лучший обзор”.

И дальше в том же духе. Если верить рассказу, выходило, что бездари охранники лишь путались под ногами у «его великого господина», поэтому и умерли безвременно. Как и глупый ученик, который сам кинулся в зубы монстра, спасая «любимого учителя, что мужественно прятался за его спиной».

Крим вещал, с убийственно серьёзным выражением, искренне веря, в то, что говорил. Он раздувал от усердия щеки, бросал на господина взгляды полные бесконечной преданности и восхищения.

Чем дальше шло повествование, тем сложнее слушателям становилось сдерживаться. У деда Мирхея кашель, за которым он пытался спрятать смех, перерос в хронический. Занавеска в соседнюю комнату подозрительно колыхалась и хрюкала. Лета, пользуясь тем, то её не видят и не слышат, откровенно хохотала в голос, утирая крупные слёзы.

Даже Дарей стал меньше хмуриться, поняв, что перед ним всего лишь два клоуна, один из который не иначе, как по блату выучился на мага, и вряд ли занимает в совете, хоть какую-то должность.

Зато Ханар с каждым словом краснел все больше, ярость клокотала в нем, и в какой-то момент не выдержал и рявкнул:

– Хватит!

Маг попытался вскочить, но в глазах потемнело, и он опустился на лавку.

– Вы правы, господин! – подобострастно подобрался слуга, – Правы! Скромность, вот что украшает героя!

Из комнаты, едва не сорвав занавеску, выкатился красный Сой, с трудом удерживая в себе рвущийся наружу смех.

– Прости деда, мне надо, – прохрипел он и, обогнув старосту, умчался на улицу, откуда спустя мгновение, раздался его звонкий хохот.

– Я достаточно услышал, – пробасил староста, хмуро глянув на мага, и веселость хозяина дома пропала, словно и не было. – Поживете здесь, у Мирхея. Старик с внуком на пару такие хоромы занимают, остальные-то дома большими семьями заняты. Твоему уважаемому господину, думаю, двух дней хватит, что бы восстановиться!

Его “уважаемый”, прозвучало совсем не уважительно. А последнюю фразу так и тянуло закончить: «а после, что бы и духу вашего не было на моей территории, на которую вас, кстати, никто и не звал”.

Староста поднялся и направился к двери, дед Мирхей пошел его проводить. Стоило им отвернуться, ассасин взглянул на мага, переплел по особенному пальцы, и дотронулся до уха. Это явно был знак, непонятный для девушки, но опознанный Ханаром. Маг коротко кивнул и прошептал, прикрывшись для надёжности рукой, и наклонившись поближе к девушке:

– Лета, сходи, посмотри с кем пришел староста.

– С чего это мне уходить, – возмутилась Лета, – я один единственный раз отвлеклась, а он тебя ножиком порезал. А вдруг уйду, а он тебя чик по горлу бритвой и в колодец.

– Лета, не упрямься, иди, – едва слышно попросил Ханар, – Нам нужны сведения. Далеко только не ходи, вдруг и здесь есть те, кто может тебя видеть.

Хмуро поглядев сначала на мага потом на ассасина, девушка буркнула:

– И почему после всего произошедшего, ты ему так доверяешь?

Ханар промолчал, только раздраженно дернул плечом, Лета уже выучила его этот жест, который означал, что разговоры сейчас не уместны, и он все объяснит потом, в более спокойной обстановке.

– Ладно, – вздохнула она, – но если тебя всё-таки убьют, призраком ко мне потом не являйся.

И не дожидаясь ответа, ушла.

====== Глава 11. ======

– Тебе обязательно было выставлять меня настолько бездарным идиотом? – раздраженно поинтересовался Ханар, чутко прислушиваясь, не возвращается ли хозяин.

– Вот только не надо так нервничать, господин маг, Вы же не на смотринах у родителей будущей жены, перед которыми нужно предстать в лучшем свете, – ухмыльнулся Крим.

Он тоже прислушивался, пытаясь уловить звуки, доносящиеся с улицы.

– А ты ловко сменил внешность! И без магии... – любопытство в чародее пересилило раздражение. – Ты мимикр, да?

– Тсс, – резко, одернул ассасин, нацепил маску не особо умного человека, и практически сразу же престарелый хозяин дома перешагнул порог.

– Вы, господин маг, не серчайте на старосту, проблем много, а решения нет. Вчера вот еще одна семья на постоянное жительство к нам попросилась, а куда их селить? – извиняясь, проговорил Мирхей, и тут же перескочил на другую тему, – Покушать, господин маг, не хотите ли? Слуга ваш так переживал, что есть не мог, но сейчас, когда вам лучше, я думаю, и он не откажется.

Хотя Ханар не мог припомнить, когда последний раз перекусывал, но при мысли о еде, начинало мутить. Маг приблизительно догадывался, почему чувствует слабость, по той же причине и магический резерв, истраченный почти до донышка, не восстанавливался.

– Я не голоден пока что. Спасибо, – вежливо отказался чародей, и добавил, – Я полежу здесь немного…

– Зачем же здесь? – удивился старик, – Вы же нездоровы, да и не гоже гостям ночевать на кухне. Идите в комнату. Я уже давно сплю на печке, заодно и свои древние кости прогреваю, чтоб не ныли, а внуку на лавке постелю.

– Спасибо. А может в вашей деревне есть знахарка или хотя бы травница? – поинтересовался маг. – Воспользовался бы ее услугами, быстрее поправился.

– Неа, нету. Бабка была, всем помогала. Да вот не задача, скончалась зимой от старости, а умение свое так никому и не передала.

Ханар еще раз поблагодарил, поднялся на ноги, его качнуло, и тут же рядом оказался Крим, подставил плечо, играя роль преданного слуги. Так они в обнимку и скрылись в соседей комнате.

Стоило занавеске вернуться на место, перекрыв проход, Ханар тут же отстранился от ассасина и огляделся. Комната хоть и была размером с кухню, но без печки казалась больше. Мебели можно сказать совсем не было: большой, обитый железом, сундук с плоской крышкой у маленького окна, и широкая лавка, выполняющая роль кровати. На ее деревянной поверхности лежал мягкий тюфяк, покрытый небеленым полотном; подушка, пахнущая свежим сеном, которым была набита; шерстяное одеяло, аккуратно расправленное поверх.

– Зачем про знахарку спросил? – тихо поинтересовался ассасин, – Сам же неплохо в травках разбираешься.

Ханар оглянулся, из-за спины вполне отчетливо, хоть и не разборчиво, долетало бормотание и покашливания хозяина дома, позвякивание передвигаемой посуды, шаркающие шаги.

– Как то не хотелось бы откровенничать, – тихо проговорил маг, отходя и присаживаясь на лавку, – при посторонних ушах, и не имея ни одной магической возможности, от них отгородиться.

Ассасин лишь усмехнулся, вышел на кухню, предупредил деда Мирхея, что они с хозяином очень устали и немного поспят. Старик не возражал. А вернувшись назад, Крим воткнул в косяк плоскую булавку, чуть длиннее ладони, с ярким камнем на конце. Чародею хватило лишь одного взгляда, что бы узнать амулет, заговоренный от подслушивания. Теперь, хотя они так же слышали, что происходит на кухне, но со стороны комнаты звуки не проникали, а если бы кто-нибудь с той стороны начал прислушиваться, разобрал бы лишь негромкий разговор на отвлеченную тему, например о погоде. А если вдруг без спросу захотел войти, то на несколько секунд запутался бы в занавески, и опять же не застал находящихся внутри врасплох.

– Ты знаком с основами Черного проклятья? – уже обычным голосом уточнил Ханар.

– Ну, пару раз сталкиваться приходилось, довольно не приятная штука…

– Тогда ты должен знать, что травницы и знахарки, могут создать проклятья, как осознанно, так и случайно. Особенно те, в которых сначала не разглядели магического дара.

– Так глубоко я не вникал, приходилось в основном устранять последствия окончательного срабатывания.

Ханар попытался вспомнить, были ли в последнее время случаи обнаружения Черного проклятья, а уж тем более его срабатывания. Но самое ближайшее, пришедшее на ум, случилось чуть более ста лет назад. Поставив себе мысленное напоминание, выяснить этот позже, маг решил заняться более актуальными вопросами.

Сняв с плеча сумку и поставив ее рядом с собой, Ханар принялся перебирать содержимое. Сумку, как и чернильницу, делали гномы. По сути, это был прощальный подарок от главы одного из подгорных кланов магу Ваину Наритану, с которым тот находился в теплых дружеских отношениях. Из-за необычно устроенного ремешка, сумка не сваливалась, даже если повиснуть вниз головой, не удивительно, что, даже после падения с лошади, она осталась с магом.

А еще у сумки была необычная застежка, похожая на сцепившиеся между собой железные зубы, которые смыкались-размыкались, стоило скользнуть по ним железным бегунком. Кстати, когда Лета в первый раз увидала замок, то совсем не удивилась его устройству, скорей ее поразило, что опять встретила что-то знакомое в чужом мире.

И хотя снаружи сумка была защищена от просыпания и потери, внутри все перемешалось, хорошо хоть не порвалось и не разбилось, поэтому выгрузив на лавку содержимое, Ханар принялся складывать все обратно, приводя в порядок.

Крим, видя, что маг занят, прошел мимо, сел на сундук у окна, достал откуда-то из незаметного кармана, мешочек с сухариками, принялся жевать их с аппетитным хрустом, вглядываясь в пейзаж за окном. Большую часть обзора занимал бурьян и репьи, разросшиеся до состояния невысоких кустов, сквозь которые виднелся покосившийся забор.

– Что-то Ваша демонесса задерживается, господин Наритан.

– Как догадался, что Лета девушка? – любопытство заставило вынырнуть мага из задумчивости. – Ты же не можешь ее видеть?

– Там, где слепнут глаза, становятся зрячими руки, – философски изрек ассасин. – А уж какова девушка на ощупь, я пока что не забыл.

Крим ухмыльнулся, но улыбка тут же сползла с его лица.

– Господин маг, Вы бы успокоились, не ровен час, дом спалите.

Ханару потребовалось всего несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное, и заклятье «Молния» само собой засверкало на кончиках пальцев. Вот только внутренний резерв чародея еще не восстановился, и магии хватило лишь на синие искры.

– Когда Лета вернется, – процедил маг сквозь зубы, – ты извинишься за свое, не достойное мужчины, поведение.

– И не подумаю. Она сама на меня кинулась, не разобравшись в ситуации. При других обстоятельствах, уже бы мертва была. И потом может ей понравилось.

Ярости, охватившей Ханара от этих слов, хватило на единственный, хоть и тонкий разряд, от которого ассасин с легкостью уклонился, и тот врезался в стену, оставив в бревне обугленную ямку толщиной и глубиной с указательный палец.

– Вы полегче, господин Наритан! А то поранитесь еще невзначай. Хотя, может это у вас так ревность проявляется? Сами-то так трогательно обнимались совсем недавно…

– Когда это такое было? – все еще на взводе, поинтересовался маг, а потом вспомнил, и, смутившись, отвел глаза.

В деревне Номэ Лета бросилась на него, и ощущение тонких рук, обхвативших его, до сих пор не забыл, как не старался. Но вот только получается…

– И как же давно ты за нами следишь?

– Ну, – начал Крим, но был прерван появлением Леты.

С криком «Ханар, помоги!» девушка ворвалась в комнату, едва не сорвав занавеску, случайно задела плечом воткнутую булавку-амулет. «Бздынь» грустно пропел яркий камешек, рассыпаясь радужными осколками.

– Ой, – Лета тут же остановилась, перевела ошарашенный взгляд с осколков, на наемника, и извиняющее уставилась на Ханар, – я случайно, честное слово.

Ассасин уже был на ногах, в руках ножи, а тело его мгновение приобрело гибкость, согнав с себя весь лишний вес. Лицо осталось прежним, и выглядело это жутко.

– Стой! – маг загородил собой девушку. – Это моя демонесса! Она очень неуклюжая.

Мужчина успокоился, и расплылся обратно до состояния пропойца, спокойно обогнул Ханара, достав из поясного мешочка еще один амулет, воткнул его в косяк, практически в тоже место.

– Ты бы, милая леди, поаккуратнее ходила, – пробормотал он, собирая осколки камня, – Вроде тоненькая, а в проемы не вписываешься.

Но Лета, уже не слушая его ворчание, подлетела к магу.

– Ханар, ты должен, нет, ты просто обязан спасти ее!

– Кого еще я там должен спасать? – непонимающе уставился на разъяренную девушку.

– Кошку!

– Какую кошку? – еще больше растерялся Ханар.

– Вся белая, ушки черные, – серьезно ответила Лета. – А этот жиртрест!… Этот бездушный слонопотам! Ее пнул!

Кулаки Леты сжали так, что костяшки побелели, а в глазах зажглась ярость.

– А что вообще происходит? – поинтересовался ассасин, слыша лишь часть разговора, и с любопытством наблюдая за все более вытягивающимся от удивления лицом Ханара.

Маг лишь отмахнулся от наемника, вроде как не до тебя сейчас.

– Лета, я ничего не понял. Давай ты вдохнешь, выдохнешь и четко ответишь мне: кто такой жиртрест, и причем тут кошка?

Слегка успокоившись и взяв себя в руки, Лета уже более спокойно проговорила:

– Я, как вы и просили, проследила за старостой до его дома. Когда он вернулся, был очень зол, искал какого-то Кана, не нашел, и выплеснул все свое недовольство на ни в чем не повинной кошке, – чем дальше говорила девушка, тем взволнованнее становилась ее речь, чтобы хоть как-то успокоиться, она принялась нервно нарезать круги по комнате. – Кошка всего лишь пыталась выскользнуть из дома, когда этот изверг туда входил. И как ему повезло по ней попасть, ведь они такие быстрые, юркие… Она отлетела на середину двора и упала на землю, попыталась встать и не смогла… Что она ему сделала!

Маг быстро, негромко пересказал услышанное Криму, потому как тот желая знать, что происходит и, чувствуя свою полную безнаказанность, принялся привлекать к себе внимание, теребя Ханара за рукав рубахи.

– Вот ведь упырь! – воскликнул ассасин.

– Лета, только не плачь, пожалуйста! – попросил Ханар, видя, что глаза девушки подозрительно блестят.

– Постараюсь. А когда этот… этот… у меня ругательств не хватает! Ушел в дом, и почти сразу из-под крыльца выбежал лохматый, чумазый ребенок, лет шести. Пробежал через двор, схватил кошку в охапку и рванул в сторону ворот. В этот момент жирдяй с криками: «Кан! А ну стой!» выскочил из дверей и побежал следом. Ну и наступил случайно на грабли, которые вдруг появились под его ногами.

– Сами появились?

– Ну, я немного помогла… Пусть почувствует на своей шкуре, как другим больно! А когда подняла голову, спасителя кошки след простыл. Ханар, ты ведь найдешь их? Может еще есть возможность помочь? Я тебе их сейчас нарисую.

Схватила с лавки пергамент и быстро набросала портрет ребенка с кошкой на руках. Черты ребенка оказались смазанными, видимо рассмотреть его Лете точнее не удалось, зато кошка получилась, как живая.

– Лета, – начал Ханар, но узнать собрался он отказаться или согласиться, девушка уже не узнала.