Текст книги "Glaswen (СИ)"

Автор книги: maryana_yadova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Что-то не так было с Имсом. Считается, и сам он неоднократно читал об этом, что привороженные фэйри люди не помнят себя, забывают о времени, теряют память обо всем, что было до. Выходило так, что он либо вообще не поддается чарам, либо что и чар на него никаких не насылали. Такие соображения заставляли Имса чувствовать себя так, словно он катится по каменистому склону прямо к пропасти, набирая и набирая скорость, защищенный лишь тонким стеклянным шаром, расписанным волшебными картинками.

Имс держал лицо, не подавал вида, но положение становилось все хуже: Артур совсем погрузился в свои занятия, корпел над бумагами с утра до вечера, а Имс все сильнее ощущал свою бесполезность, дурацкую декоративность собственного положения.

И даже секс, жаркий и такой невыносимо сладкий, что каждый раз Имс на полном серьезе ожидал, что его душа от дикого восторга просто вылетит из тела, даже секс не улучшал положения.

Вот так и вышло, что Имс связался с лепреконами, а через них – и с пикси.

***

В кустах у Холма опять шуршали. Еще из кустов слышалось невнятное бормотание, полузадушенные смешки и сдавленная ругань, когда кто-то неповоротливый наступал на трескучие ветки.

Имс с интересом поглядывал на заросли терновника, гадая, кого же принесло на этот раз и успел ли Белха после прошлого визита набить кладовку печеньем и сладкими настойками: гостьи-феи отличались отменнейшим аппетитом и редкой прожорливостью. Имса так и подмывало уже окликнуть прячущихся дамочек, но тут из листвы выступило существо, на красоток-фей ничуть не похожее.

Первым делом в глаза Имсу бросилась черная шляпа с высокой тульей, сильно помятая, будто на ней сначала кто-то долго сидел, а потом не очень тщательно расправил, украшенная большой тусклой пряжкой и клоками паутины. Под этой шляпой наблюдалось унылое лицо странного оливкового цвета, с длинным носом сливой, с маленькими хитрыми глазками. Человечек был хорошо если Имсу по плечо, субтильный, в кургузом темно-зеленом кафтанчике, таких же бриджах, а от колен вниз ноги его, отчаянно кривые, были обтянуты полосатыми красно-белыми чулками. Обут человечек был в темные туфли старинного фасона, с точно такими же пряжками, как и на шляпе.

Человечек сдернул с головы шляпу и, подметая ею траву, подобострастно раскланялся, выставив вперед одну ногу.

Имс неопределенно махнул рукой, изображая ответное приветствие.

Похоже, что человечек этим ободрился, потому что прошипел что-то через плечо в кусты, не отводя, впрочем, глаз от Имса. Тут же из кустов вышли еще три таких же персонажа, похожие друг на друга как братья и затоптались на месте, потупив глазки.

– Вы кто? – спросил Имс, решив обойтись без долгих реверансов. На трепетных дам человечки никак не тянули.

– Клан О’Рэмси, о прекрасный принц! – объявил первый, со сморщенным лицом. Видимо, он был за старшего. – Прибыли засвидетельствовать свое почтение пред лицом прекрасного принца и великого коро…

– О, лепреконы, – заспанным голосом сказал Артур из-за спины Имса.

Имс обернулся. Артур стоял прямо на пороге холма, закутанный в расшитое шелковое покрывало, которым обычно застилали кровать, и упоенно зевал во все горло.

В редких рядах лепреконов сделалось подобострастное оживление, они построились по росту, и предводитель клана опять начал кланяться, выражая свое восхищение сонным королем и не сонным, но помятым после кровати королевским любовником.

– То есть ты хочешь сказать, что это те самые лепреконы? – заинтересовался Имс.

– Уж не знаю, какие для тебя те самые, – Артур ухитрялся быть ехидным, даже зевая. – Но вот эти настоящие, ага. Дурят людей, втюхивают им левое золото, обещают сокровища, а подсовывают тухлятину.

Лепреконы дружно сделали шаг назад с явным намерением слиться с зарослями. Главный О’Рэмси делал им страшные глаза, смекнув, что утро не лучшее время для визитов в королевскую резиденцию.

– А ну стоять, – скомандовал Артур и обратился к Имсу: – Хочешь посмотреть, как они клады ищут? А то мне опять целый день над бумажками сидеть…

– А то! Конечно, хочу! – с энтузиазмом закивал Имс, взглянув на лепреконов с новым, исследовательским интересом. – А покажут?

– А куда они денутся, – Артур мановением руки остановил трепыхания зеленых человечков в полосатых чулках. – О’Рэмси, задача ясна? Развлечь принца, показать все, найти клад, вечером вернуть довольного.

И, не переставая сладко зевать, убрел внутрь холма.

– Ну, – сказал Имс, – ведите.

***

В сыром, пропахшем прелой листвой и влажной хвоей воздухе не ощущалось ни малейшего шевеления. Высоко в ветках скакала наглая белка, то и дело роняя Имсу на макушку ледяные капли. Имс мельком подумал, что белку вполне мог послать Артур, уж очень настойчиво она держалась на одном и том же месте. А мог и не послать, снова заработавшись и позабыв обо всем, а белка просто попалась на редкость любопытная до чужих забот. День был пасмурный, как и вся вереница дней после Самайна и Йоля, на северных склонах холмов иногда к утру выпадал снег, к полудню таял, оставляя после себя примятую неряшливую траву.

В лесу было зябко и влажно.

Имс старательно вдохнул и выдохнул, посмотрел на О’Рэмси вопросительно.

Лепрекон сидел на поваленном дереве, ничуть не заботясь, что на мокром мху штаны промокнут насквозь. Он, покряхтывая, выудил из кармана огромный клетчатый платок, белый с зеленым, трубно высморкался, снял шляпу, протер тем же платком лысину, и водрузил шляпу обратно. Посмотрел на Имса и ободряюще кивнул. Имс зажмурился и опять вдохнул густой, перенасыщенный влагой воздух.

– Ты чересчур напрягаешься, Твое Высочество, – с неодобрением сказал О’Рэмси. – Да к тому же думаешь не о том.

Имс открыл глаза. О’Рэмси заложил ногу за ногу, рядом пристроил ярко-зеленый бархатный кисет и тщательно набивал трубку табаком, то и дело заглядывая внутрь. На Имса он даже не смотрел, но всей своей фигурой явно изображал неодобрение.

– Вовсе я не напрягаюсь, – огрызнулся Имс, который на самом деле напрягался ужасно, потому что у него ничего не получалось. – И о чем это не о том я думаю, а?

– Уж не знаю, о чем, – склочно отозвался О’Рэмси, явно имея в виду совершенно противоположное. – Мы с тобой уже сколько дней по лесам бултыхаемся? Дюжины три?

– Ну где-то так, – подтвердил Имс, присел рядом и тоже закурил, выудив из серебряного портсигара самокрутку.

О’Рэмси покивал, пыхнул пару раз трубкой и заявил:

– Уже должно получаться у тебя.

– Ты все же вспоминай хоть иногда, что я не принадлежу к волшебному народцу, – устало сказал Имс. – Я вообще не уверен, что у меня получится отыскать клад. Если только я не отрою в нашей библиотеке старинную карту с гигантской стрелкой «Копать здесь!»

– Да какая разница, принадлежишь ты к волшебному народцу или нет? – махнул рукой О’Рэмси. – Это как раз совершенно неважно. Ты вот думаешь, что важно? Ты думаешь, надо стараться, напрягаться, стремиться. А надо вовсе наоборот. Ты включи воображение, Твое Высочество. Я ж тебе говорю – закрой глаза и ПОЧУВСТВУЙ.

– А тут есть хоть что чувствовать? – с подозрением спросил Имс.

Лепреконы все же были жулики, о чем Артур ему постоянно твердил по вечерам, когда Имс возвращался домой после поисков кладов усталый до чертей в глазах, грязный, как свинья из главной деревенской лужи, да еще вдобавок облепленный веточками и листьями, как боец спецназа в засаде.

О’Рэмси затянулся и покосился на Имса со снисходительной улыбкой.

– Тут навскидку есть три клада поблизости, – ухмыльнулся он. – И не переживай, Твое Высочество, я тебя не обманываю, точно говорю, есть тут настоящее золото.

– Я и не переживаю, – буркнул Имс. – Нужно мне будто твое золото. Знаешь же, мне интересно, КАК вы это делаете.

– Вот поэтому я тебя и учу, – О’Рэмси перестал улыбаться, посмотрел на Имса прямо и серьезно. – Потому что знаю, что до золота и сокровищ ты не жадный. Ты жадный до впечатлений, отроду такой был, сразу видно. Вот поэтому я тебе и говорю – дай магии плыть через тебя. Магии все равно, кто ты есть – фэйри или человек. Хоть друид деревянный. Просто ее надо почувствовать, вот и все. Да вот хоть наш король – он ведь тоже наполовину человек, а магией вертит будь здоров.

– Король наполовину фэйри.

– Да неважно это! – повторил О’Рэмси настойчиво, как будто объяснял что-то в десятый раз маленькому ребенку. – Пойми же, ему всего лишь никто не вдалбливал с самого детства, что волшебства не существует. Как раз наоборот. А тебя с детства учили, что магия – это сказки. Тебе надо себя перебороть, свои запреты, а магия вокруг тебя – только бери да пользуйся.

– Король мне никогда об этом не рассказывал, – сказал Имс, мрачнея.

О’Рэмси выпустил большой клуб дыма, пару мгновений лицо его было почти невидимым.

– Король еще молодой, – сказал он. – Многого еще сам не знает, учиться и учиться.

– Да он и так учится целыми днями, – выпалил Имс с горькой злостью и тут же пожалел: не дело было обсуждать Артура с его подданными.

– А куда деваться? Надо наверстывать, – философски покачал головой О’Рэмси. – Он же не хотел королем быть, и не собирался даже. А вот так получилось, что пришлось.

Слова О’Рэмси явились для Имса настоящим откровением.

– Как это не собирался? А с какой стати не хотел? И почему пришлось? А кто был бы вместо него? – засыпал вопросами лепрекона Имс.

– Это ты у него спроси, – сказал О’Рэмси так, что сразу стало ясно – расспрашивать дальше бесполезно, все равно ничего не скажет. Как уже узнал Имс, лепрекон был существом упрямым и вредным. – Ну, будешь еще пытаться? Или по домам?

– Буду, – буркнул упрямый Имс и встал с полена.

– Ну давай, – О’Рэмси начал выбивать трубку о каблук.

Имс закрыл глаза и втянул носом воздух. Постарался выкинуть из головы все мысли, а только сосредоточиться на окружающем, почувствовать мир, как учил старый лепрекон.

Прямо на нос упала крупная капля, отчетливо пахнущая сосновыми иголками, словно кто-то долго настаивал на них дождь, а теперь разбрызгивал его на чащу. Из-под ног тонкими зелеными ниточками потянулся запах клевера, и Имс мимоходом подумал, что надо было бы сначала найти четырехлистный, на удачу. К клеверу добавились широкие ленты мха, темно-зеленые, бархатистые, а за ними Имс ощутил густой, терпкий и таинственный аромат еловой коры. Имс вдохнул поглубже и вдруг словно увидел-учуял все разом: как вдали, по опушке скачет заяц, улепетывая от лисы, полыхая страхом и оставляя за собой его удушливый серо-желтый след, а лис, наоборот, пахнет пронзительно и неторопливо, уверенно-алым. Как, словно сгустки пепла, над пустошью вьются вороны, как вдалеке, над морем, наливаются пронзительным озоном кучевые облака.

Теперь надо было сосредоточиться на том, что рядом. Имс стал сканировать внутренним зрением поляну и близлежащие деревни. В зеленые и коричневые запахи растений вплелась тонкая нить корицы и ванили, теплая и сладкая. Она почти расплывалась на конце, терялась рядом с носом Имса, но он постарался проследить источник – чем дальше от него, тем толще она становилась и уже толстым, упругим стержнем уходила прямо под кочку в паре десятков футов от бревна, где сидел О’Рэмси.

Имс, все так же не открывая глаз, пошел вдоль нее – запах становился все сильнее, ярче, и в ложбинке между кочками превращался в густую глянцевую лужицу, откуда и тянулась та самая ванильно-коричная нить.

Имс остановился прямо над этой сладкой кляксой, открыл глаза и ткнул в нее пальцем, глядя на О’Рэмси, который уже, подтверждая робкую надежду Имса, улыбался и кивал.

– Ну вот, – сказал лепрекон. – Видишь, все просто. Копай.

Горшок с кладом оказался прямо под слоем мха, даже и рыть особенно не пришлось. Имс прижимал к груди облепленную комьями земли глиняную крынку с пригоршней золотых монеток и чувствовал себя так, словно только что открыл пирамиду Хеопса.

– Так, это дело надо обмыть, – авторитетно заявил О’Рэмси. – Или пойдешь хвалиться домой?

– В деревню, – скомандовал Имс, не обращая внимания на подначку. – Зови своих обормотов, я угощаю.

***

В любом ирландском городе или деревне есть паб. Это аксиома. Даже если это Волшебная страна. Тем более если это Волшебная страна. Ее жителям всегда есть дело до соседей и их жизненных перипетий, а где можно набраться свежих сплетен, как не в пабе? А уж если речь идет о королевской семье, пусть даже в лице ее неофициального представителя, то становится совершенно очевидно, почему обмывание первого найденного Имсом клада проходило с небывалым размахом. Тесное помещение паба было переполнено волшебным народцем, слухи о том, что королевский любовник что-то такое отмечает, расползлись повсюду со скоростью лесного пожара, а учитывая, что все население Волшебного края прекрасно умело перемещаться куда угодно с помощью разных видов телепортации, Имс отнюдь не удивился тому, что вскоре все толкали друг друга локтями, пытались переорать соседа, дым стоял коромыслом, а единственным, кто отсутствовал на спонтанной вечеринке, плавно и неизбежно перешедшей в разнузданную гулянку, был Его Величество король Артур.

Пиво и эль лились рекой, каждый хотел перекинуться с Имсом парой слов, ну или хотя бы потрогать или рассмотреть вблизи – сожитель короля фэйри все еще оставался новостью номер один, и, раз уж представилась такая возможность, каждый хотел воспользоваться ею. Имс, кажется, уже пожал сотни рук, от улыбок окаменели щеки, а в голове уже ощутимо помутилось от заковыристых имен, сплетен и хмеля. Алкоголь в стране фэйри был исключительно забористый, и сначала, когда прямо на стойке перед Имсом откуда ни возьмись появился синий человечек с морковными волосами не больше фута ростом и попытался совершенно беспардонным образом спереть прямо из-под носа кружку с пивом, Имс решил, что у него начались пьяные глюки. Он даже помахал перед собой рукой, чтобы развеять видение, страшно удивился, когда вместо воздуха пальцы наткнулись на теплое и верткое тело, и от неожиданности поймал синее существо, крепко зажав его в ладони.

Синий рыжик, однако, не растерялся и от души цапнул Имса за палец. Имс от изумления только сильнее сжал руку, и в ответ на это полилась такая отменная и изобретательная брань, что он даже на минутку восхищенно заслушался.

– О, ну вот и пикси прибыли, – сказал О’Рэмси, устраиваясь рядом с Имсом около стойки.

– Разве они не должны быть похожи на маленьких добрых гномиков? – поинтересовался Имс, озадаченно разглядывая буйного синего человечка в своем кулаке.

– Ну, по крайней мере, они маленькие, – философски пожал плечами лепрекон. – Насчет добреньких… Слушай, Имс, я знаю, что мы сами много веков старались создать у людей ложное впечатление о нас, но чтобы уж настолько! Ты погляди на Дикси, – он кивнул на синего, который, осознав бесполезность сопротивления, понуро повис. – Разве в нем можно разглядеть хоть что-то доброе?

Имс внимательно посмотрел на человечка. Тот ответил ему хмурым взглядом и неприличным жестом. Имс развеселился.

– А если я тебя сейчас придушу? – светски спросил он у Дикси.

Дикси тяжело вздохнул. Все же есть свои плюсы в том, чтобы быть принцем-консортом, подумал Имс. Никому даже и в голову не приходило, что угроза может оказаться пустой – все были свято уверены, что Имс имеет полное право на любое действие. Преклонение и безоговорочное подчинение королевской власти у фэйри иногда производило на него пугающее впечатление, но грех было не воспользоваться этим.

– Я тебя отпущу, но сбегать запрещаю, – сказал Имс. – Эль можешь пить, мне не жалко.

Он разжал пальцы, и Дикси тут же отпрянул в сторону, бросаясь со стойки головой вниз. Кажется, Имс был слишком самоуверен насчет почтения к своей персоне.

Однако Дикси, ударившись об пол, не сбежал, а наоборот, превратился в человека нормального роста, не очень высокого, но жилистого, все такого же ослепительно рыжего. Из одежды на нем были только кожаные штаны, а вот все остальное тело, да и лицо, были так густо покрыты татуировками, что именно из-за этого и казались синими.

– Значит, вот они какие, пикси, – задумчиво сказал Имс, рассматривая нового знакомца.

На голой расписной шее Дикси болталась толстенная золотая цепь, а волосы были заплетены в толстую неопрятную косу, также перевитую золотой цепочкой. Дикси бескультурно утер нос рукой, громко зашмыгав, а потом, пользуясь полученным разрешением, схватил кружку с элем и шумно выхлебал все до дна. После чего беззастенчиво принялся разглядывать Имса с ног до головы, впрочем, в этом ничем не отличаясь от остальных.

– И чем же занимаются пикси? – благовоспитанно, как настоящий представитель правящего семейства, осведомился Имс.

– Беспробудным пьянством, воровством и драками, – наябедничал О'Рэмси.

Дикси даже бровью не повел, только кивнул на пустую кружку. Чувствовалось, что он уже совершенно освоился в обществе принца, вольготно облокотившись о стойку, и без всякого стеснения ощупывал глазами проходивших мимо фей, хамски прищелкивая языком, если фея ему нравилась.

Имс сделал жест бармену, чтобы тот налил пикси еще. Дикси одобрительно закивал, а потом замахал кому-то за спиной Имса, и Имс, повернувшись, обнаружил позади себя вторую, совершенно идентичную копию Дикси. Единственное различие составляло отсутствующее ожерелье, вместо которого второй нацепил на себя с десяток разномастных браслетов.

– Трикси, – показал на него Дикси. – Брат.

– Они близнецы, – сказал О'Рэмси, видимо, на тот случай, если Имс сам не сообразил.

Дикси отхлебнул эля, передал кружку брату и широко улыбнулся Имсу, продемонстрировав, что половина зубов у него во рту тоже золотая.

– А принц играет в карты? – спросил он хищно. В руке у него оказалась зажата потрепанная колода карт, которую он мастерски пустил веером в опасной близости от носа Имса. – Партейку?

***

И он действительно научился, особенно когда додумался, что правильную карту можно вынюхивать и приманивать так же, как и клады, с которыми теперь не возникало никаких проблем, и даже сам О‘Рэмси вынужден был признать, что научил Имса всему, что знал. Имс теперь не просто чуял запах золота, он спокойно различал сотни оттенков: слитки пахли не так, как монетки, украшения имели отчетливый ванильный аромат, а запах драгоценных камней был как ассорти разных конфет – вишневых, абрикосовых, яблочных и прочих. Бриллианты, к примеру, ярко и отчетливо пахли перечной мятой.

Так же и с картами. Пики были как черная смородина, и чем старше карта, тем интенсивнее был запах, червы пахли пионами, ни с чем не перепутать, трефы – анисом, а бубны – почему-то старинным, хорошо выделанным пергаментом.

Как приманивать карту Имс сообразил через пару вечеров, как начал распознавать запах мастей – он просто-напросто представил себе запах нужной карты, и она каким-то образом оказалась в его следующей сдаче. Старый лепрекон был прав – нужно было только позволить магии сделать все за тебя. К концу того вечера Имсу уже через раз удавалось получить в сдаче все карты, которые он хотел, и так началась эпоха сладкой мести зазнавшимся пикси.

Теперь Имс тем более никак не мог отказаться от чудесных вечеров за игровым столом – и время проходило быстрее, и эль казался более хмельным, а кислые физиономии проигравшихся Дикси и Трикси вызывали острое чувство собственного удовлетворения.

В знак победы Имс сделал себе татуировку. Татуировка изображала хромого ворона, и, видимо, сэр Кобб воспринял это как личное оскорбление. И нажаловался Артуру.

После, раздумывая над последовавшими событиями, Имс признавал, что, наверное, слегка заигрался. Ну или не слегка – но ведь Артур был постоянно занят, а Имс не хотел навязываться и мешать. Поэтому упустил момент, когда Артур вдруг отвлекся от своих занятий, и стал пристально наблюдать за ним. И очень похоже, что наблюдения отнюдь не привели Артура в восторг. Или же это были виноваты те самые пьяные ночи, когда Имс возвращался домой в Холм из паба под утро, а проснувшись, не мог толком вспомнить, что было и было ли что, а Артур смотрел на него странными потемневшими глазами и старательно делал вид, что все в порядке. Или это все же были пикси – и общее возмущение всего волшебного народца тем, что прохиндеи неведомым образом узурпировали себе принадлежащего всей Волшебной стране принца.

Или же, все-таки, в конце концов, лопнуло терпение самого короля, и он решил, что подданные, неважно кто именно, отнимают слишком много внимания его собственного принца, отрывая это внимание от его венценосной особы.

Скорее всего, это и было главной причиной. Артур совершенно не выносил делиться.

Поэтому король решил проблему быстро и эффективно, абсолютно в стиле свойственного лукавому и злокозненному волшебному народцу поведения, может быть, не особенно элегантно, но зато однозначно и доходчиво: наслал на пикси жесточайший понос. Да еще и послал сэра Доминика Кобба довести до подданных свой приказ. Имс при озвучивании пернатым герольдом королевской воли не присутствовал, но ему очень быстро все донесли – все же популярность Имса в среде фей никуда не делась, даже несмотря на татуировку и пьянство с синими отбросами.

Имс явился домой трезвый и злой, как потревоженный осиный рой.

Артур стоял посередине гостиной, одетый в черный бархатный камзол, обильно расшитый серебром, словно приготовился позировать для парадного портрета. Имс, который с утра опять весь день лазил по лесам, вынюхивая клады, вдруг остро понял, как он неуместен тут, чумазый и провонявший сырой грязью, в этом роскошном жилище, полном антикварной мебели и картин знаменитых мастеров.

– Ты нахера это сделал, Артур? – спросил он тихо, не тратя времени на предисловия. – Чем пикси-то провинились? Мог бы наказать меня, это было бы справедливее.

– Меня не интересует справедливость, – сказал Артур холодно. – Я король и имею право судить и наказывать моих вассалов тогда и так, когда и как считаю нужным. Ты сомневаешься в моем праве, принц?

Вот сейчас Артур действительно выглядел как злой король эльфов: уши вытянулись вверх и заострились, глаза почернели, Имсу даже показалось, что над головой он различает зыбкую тень рогов.

– Не сомневаюсь я в твоем праве, – устало сказал он и непочтительно сел на тонкий изящный стульчик. – Но Дикси и Трикси ни при чем.

– Они надоедали тебе, докучая непозволительной настойчивостью, – процедил Артур.

Имс с изумлением вытаращил глаза: еще никогда прежде ему не доводилось слышать, как Артур изъясняется в манере викторианского высокопоставленного правительственного чиновника. Артур, конечно, был король, но в то же время и обычный современный парень. Ну хорошо, пусть не совсем обычные, но все-таки!

– И они, и лепреконы, и феи – все проявили недопустимую назойливость, – продолжал Артур в том же ключе, глядя поверх макушки Имса.

На круглом столике у кресла, куда Имс обычно, читая, ставил чашку с чаем или клал книжку, лопнуло и разлетелось осколками сапфировое стекло, защищавшее тонкий резной узор столешницы.

– Я не хотел мешать, – медленно произнес Имс. – Ты был занят своими делами, Артур.

– А ты был занят своими развлечениями! – вдруг крикнул Артур и так яростно саданул кулаком по столику, что проломил насквозь уже ничем не защищенную столешницу.

Круглый столик печально подломил ножки и окончил свое существование как предмет мебели. Имс поднялся и сделал шаг к Артуру, хотя тот сейчас выглядел на самом деле пугающе: рога над головой все меньше напоминали тень, а ногти окончательно превратились в когти, пальцы скрючились, напомнив Имсу лапы ястреба. Разбитое стекло словно сложилось обратно у Имса в голове и с чистым пронзительным звоном стало снова целым и невредимым.

– Ты мой, мой, мой! – рявкнул гневно Артур и топнул ногой.

Имс подошел вплотную к своему королю и, без всякой церемонной деликатной почтительности, вроде как положенной при обращении с особами царского происхождения, взял его за шею и ткнул лицом себе в плечо, не обращая внимания на проткнувшие ткань рубашки когти. Рога, слава богам и демонам, все же оставались хотя и видимыми, но неосязаемыми.

– Да ты, оказывается, ревнивец, детка, – сказал Имс, с радостным удивлением чувствуя, как все становится с головы на ноги. Ну, или с ног на голову, неважно, главное – так, как нужно. Плевать как, главное, что с Артуром.

Артур гордо молчал, но цеплялся когтями все так же крепко, не делая никаких попыток вырваться.

– Мне достался ревнивый и злющий эльфийский король, – нараспев сказал Имс, улыбаясь Артуру в волосы. – Как это прекрасно, детка, не так ли?

– Заткнись, Имс, – глухо буркнул Артур Имсу в плечо, расслабил пальцы, когти опять стали ногтями. – Я очень зол.

– Будет мне позволено загладить свою вину? Со всем возможным усердием? – Имс погладил кончиками пальцев королевскую шею, а другую руку повел ниже по спине.

– Вот как это ты ухитряешься даже самым нейтральным предложениям придать поразительную пошлость?

– Я стараюсь для тебя, Артур, разве ты не видишь?

– То есть, ты хочешь сказать, что ты специально стараешься говорить мне пошлости? – спросил Артур, но попытка вернуться к модусу «король говорит» в этот раз ему совершенно очевидно не удалась.

– Конечно, тебе же это нравится! – ответил Имс, непочтительно закинул короля себе на плечо (король ничуть не сопротивлялся) и понес в спальню. – Я всегда стараюсь полностью удовлетворить Ваше Величество.

Артур в ответ снова выпустил когти и ущипнул Имса за задницу, царапая кожу. Тоже был в курсе, как и что нравится его принцу.

***

Наверное, это было все же самое счастливое их время – от Имболка до Белтейна. Потом, много позже, когда Имс перебирал свои воспоминания, ощупывал их, словно скупец погребенные в тайной шкатулке драгоценности, он все время думал, что это была самая радостная и безмятежная пора, хоть и насквозь фальшивая. Но тогда он об этом еще не знал, и воспоминания поэтому все так же оставались ярко-переливающимися, сверкающими, как горка самоцветов в жадных руках.

В страну холмов пришла весна. Не прокралась, словно робкая бледная девица благородных кровей, а ворвалась по-цыгански, шумно и ослепляюще, оглушая истошным ором птиц на закате, будоража игривым рычанием хищников по ночам, неугомонным перезвоном ручьев, налившихся сверкающей свежей водой. Холмы сначала зазеленели, исходя всеми оттенками изумруда и малахита, а потом, поверх этой сочной зелени, взметнулась и рассыпалась разноцветная душистая пыль распустившихся цветов, как будто кто-то превратил целый табор в облака конфетти и разметал их по Волшебной стране.

И вместе с весной, вместе с воплями совокупляющихся ночных птиц и зверей, вместе с ежевечерними танцами в деревне и бесстыдно обжимающимися по углам фэйри, вместе с тонущими в цветении и благоухающими пустошами, вместе с розовым утренним солнцем и густыми пылающими созвездиями, похожими на подкладке черного неба на россыпи бриллиантов в гномьих пещерах, вместе со всем этим окончательно расцвела и любовь короля фэйри и его принца, словно вылупилась из жесткой непокорной скорлупы, которую пришлось прогрызать зубами и продирать ногтями, расправилась, развернула лепестки, как еще один диковинный цветок в бескрайних холмах.

Куда-то сгинули все ссоры и непонимания. Никаких разногласий не было больше, и теперь Имс искренне не понимал, откуда они вообще брались. Он смотрел на Артура и таял – весна влияла на короля волшебным образом. Он как будто тоже расцвел, похорошел, глаза сияли почище звезд: Имсу было плевать на банальность сравнений, он готов был наградить Артура всеми эпитетами любви, которые были придуманы поэтами и художниками за тысячелетия. Внутри у Имса все пело и трепыхалось от счастья и невыносимой нежности, и вот именно теперь он окончательно позабыл обо всем, кроме своего любовника, наконец-то ощущая себя воистину очарованным путником, потерявшим память обо всем лишнем, устремленным только за поманившей его красотой.

Они не расставались ни на минуту. То ли Артур перечитал все свои манускрипты, то ли они ему надоели, то ли даже король фэйри не мог устоять перед тревожным и соблазнительным дыханием весны, которое вдувал в окна ветер – неизвестно. Но теперь все дни они проводили в седле, исследуя Волшебную страну так, как будто собирались перебрать ее по крупицам. Конечно, Имс понимал, что Артур совершает обязательные визиты, навещая подданных и вассалов по всем уделам Волшебного края, но все равно они были вместе, а официозом фэйри никогда не страдали – и поэтому их принимали везде тепло и душевно, искренне стараясь угодить.

Артур словно задался целью показать Имсу всю свою вотчину: и они навещали келпи в маленькой деревушке на побережье, ездили к гномам в горы и даже однажды ходили в гости на пришвартовавшийся в Серебряной гавани на одну ночь корабль – и только уже там, при распитии из червленых чарок крепчайшего и отдающего жженым сахаром рома, до Имса вдруг дошло, что же это за корабль зашел на побывку к их берегам. Он расширившимися глазами, с вопросом, посмотрел на Артура, а тот только улыбался ему лукавой и насмешливой улыбкой, кивая капитану, который в этот момент расписывал подвиги своей команды. А утром корабль сгинул в соленой пене, взлетел над волнами и понесся к горизонту, мелькнув напоследок призрачными парусами.

Еще Артур показал Имсу огромный дуб, ствол которого, футов двадцати в обхвате, был от корней до кроны опоясан толстой золотой цепью, с мощными и широкими звеньями. Назначение цепи оставалось неясным недолго – не прошло и десяти минут после их появления, как в кроне зашуршало, потом оттуда высыпался мусор, очень похожий на тот, которым были украшены подходы к мосту Ульвара, и из густой листвы вышел здоровый толстый кот, невероятно мохнатый, с мегаваттной голливудской улыбкой.

Кот оказался говорящим (Имс уже ничему не удивлялся), болтал и врал так складно, что смело мог бы подвизаться в качестве сценариста в том же самом Голливуде, и под эти байки Имс не заметил, как пролетела ночь.

Когда морским берегом возвращались домой, уже в утренних сумерках, Артур притормозил сам и придержал Имса: прямо из пены на берег вышли рыцари в доспехах. Имс насчитал тридцать человек, все в два человеческих роста, крупные и похожие друг на друга, как клоны. Доспехи, покрытые каплями воды, занялись в лучах вынырнувшего из-за зыбкого горизонта солнца алым и огненным, а потом из-за скал вышел еще один, весь в черных вороненых латах, пониже и покоренастее, и рыцари выстроились попарно и ушли вслед за ним, скрывшись в море в веере сверкающих брызг.

Но сильнее всего Имсу запомнились знакомство с ведьмами и та ночь, когда Артур решил, наконец, оповестить принца, что ждет их на Белтейн.