Текст книги "Любить человека (СИ)"

Автор книги: Mary Lekonz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

А еще Даниэль мечтал влюбиться. Так, чтобы сердце замирало и колотилось в предвкушении признания. Чтобы грезить о встречах и возбуждаться от одной мысли о любимом человеке.

Да, Даниэль мечтал о большой любви. Но за свои восемнадцать лет ни разу не видел подтверждения, что такие чувства существуют в действительности.

Дружная троица возвращалась домой далеко за полночь. Около дома Эмми и Элли вдруг одновременно вытащили из карманов влажные салфетки и отрепетированными движениями привели свои мордашки к первозданной чистоте. Даниэль засмеялся, наблюдая, как Эмми натягивает на рваные колготки припрятанные за кустами джинсы, а Элли заправляет розовое платьице под длинную юбку.

Однако, их действия оправдали себя. В гостиной на первом этаже, перед телевизором, сидел Роберт, отец сестер. Он был пьян и очень зол. Скользнул взглядом по дочерям, пробормотал что-то невнятное. На Даниэле задержался дольше. Сузил мутные глаза. Парень сглотнул и едва сдержался, чтобы не скривиться в брезгливой гримасе. Даниэль ненавидел пьяных. У него самого была редкая аллергия на алкоголь, он сразу начинал задыхаться и терять сознание. Роберт пил редко, но вел себя омерзительно – становился буйным, пытался подраться и оскорбить окружающих. Сестры тихо прошмыгнули мимо отца вверх по лестнице. Стараясь казаться меньше, Даниэль последовал за ними.

– Даниэль! – громко позвал Роберт.

Парень преодолел последние ступени, заскочил в свою комнату. Перевел дыхание. Быстро стащил тяжелые брутальные ботинки с высокой шнуровкой. Взялся за куртку.

Дверь отворилась. На пороге стоял Роберт.

– Я так понял по твоему виду, что вечеринка удалась? – он оттолкнулся от стены и ввалился в комнату.

– А что с моим видом? – искренне удивился Даниэль, уже забыв про «вампирский» образ.

Роберт подошел поближе, схватил приемного сына, как нашкодившего котенка, за шкирку, и подтащил к зеркалу. Даниэль только сейчас почувствовал, как разъярен кажущийся спокойным мужчина.

– Кого ты видишь? – тихо спросил Роберт, ткнув Даниэля носом в холодную поверхность зеркала. Из отражения удивленно глянули голубые глаза, удлиненные серой дымкой модного макияжа.

– Вампира… – парень попытался свести разговор к шутке.

– Вампира? – ледяным тоном переспросил приемный отец. – С каких это пор вампиры разрисовывают глаза, как уличные шлюхи? Или они в твоем представлении уже не только кровью питаются? Я думал, ты присмотришь за девчонками, а оказывается, ты сам девчонка? И многим ты сегодня дал, ради праздника?

Даниэль не вслушивался в текст. Он уже понял, что нетрезвый «отец» пытался оскорбить его, следуя старому сценарию. Парень дернулся, желая освободиться от неожиданно сильного захвата.

Но мужчина, одной рукой удерживая ворот застегнутой куртки, схватился за карман джинсов.

– Это что за штаны? Или колготки? Это вампирский стиль? А ремень?

Роберт ловко щелкнул ремнем с шипами и заклепками, который одолжила парню Эмми. Потряс перед бледным лицом.

– Ты уверен, мой мальчик, что вампиры носят именно такие?

– Ты чего ко мне прикопался? – внезапно озлился Даниэль, трепыхаясь в сильных руках. – Я был современным вампиром. Отстань от меня. Я устал и хочу спать…

Он вдруг услышал свист в воздухе и испуганно зажмурился. Боль обожгла щеку. Даниэль не ожидал удара. Невольные слезы брызнули из глаз. На несколько секунд он отключился, так невероятна была сама ситуация. А когда пришел в себя, то почувствовал, как холодно ногам. Роберт стянул узкие джинсы до лодыжек и теперь смотрел на юношу долгим непонятным взглядом. Даниэль облизнул моментально пересохшие губы. Сейчас он переживал самое сильное чувство в своей жизни. Страх, граничащий с ужасом.

Роберт размахнулся полюбившимся ремнем. Словно в замедленной съемке, Даниэль проследил за полетом изгибающейся черной змеи с блестящими острыми шипами по хребту. На коже под коленками вспухла красная полоса. Это было даже красиво. Но спустя мгновение сознание всполошилось от нереальной боли. Перехватило дыхание. Подкосились ноги. Даниэль упал на колени, опираясь руками в зеркало. Из зазеркалья смотрел испуганный встрепанный мальчик с черными от туши дорожками на щеках. «Жертва маньяка». В ужасе парень попытался встать, но Роберт схватил его за волосы, потянул за собой. Даниэль послушно переместился за приемным отцом, ничего не понимая от боли и неожиданной жестокости. Уткнулся носом во что-то мягкое. Открыл глаза. Он стоял на коленках перед кроватью, зарываясь лицом в покрывало. На секунду в голове мелькнула мысль, что экзекуция закончена и Роберт, налюбовавшись его жалким видом, покинул комнату и отправился спать, но навалившееся сверху тяжелое тело заставило болезненно скривиться. Щеку обожгло горячее, пахнущее спиртом дыхание.

– Ты никогда не запираешься в ванной, маленькая шлюшка. Я хотел подождать, пока тебе исполнится восемнадцать. Но ты сам виноват.

Даниэль крупно вздрогнул от ощущения мужской руки, пробирающейся в трусы, испуганно сжался, левой рукой лихорадочно пытался нашарить на полу хоть что-то, чем можно было оборониться. Уговаривать Роберта было бессмысленно, пьяный он не слышал разумных доводов. Под руку попался ботинок. Даниэль вцепился в толстое голенище, попытался закинуть себе за спину. Роберт выругался.

– Дерёшься, сучёныш?!

Парень неудачно повернул голову и словил удар прямо в правую бровь. Кровь моментально залила глаз. Теряя связь с реальностью, Даниэль помотал головой. Какой кошмарный Хэллоуин. Вдруг юноша почувствовал, как сильные руки подняли его за бедра и бросили на постель, как рот закрыла широкая ладонь. Даниэль дернулся, ничего не понимая.

Боль ошеломила, заставила предметы перед глазами завертеться, а тело – судорожно задергаться в тщетной попытке вырваться. Он орал в прижатую ко рту ладонь, давился слезами. В заднице двигался огромный твердый предмет, обжигая внутренности непереносимыми болевыми ощущениями. Натянутые мышцы гудели. Ноги дрожали. Перед глазами летали серые мушки. В ушах протяжно запищало, и Даниэль понял, что сейчас потеряет сознание.

Вспышка боли. Парень очнулся от звонкой пощечины. Злой Роберт смотрел ему в лицо.

– Не спать, красавица! Я еще не кончил. Помоги папочке.

От последней фразы Даниэль встрепенулся и вдруг озверел. Резко подался назад, нарушил заданный Робертом ритм. Мужчина от неожиданности опрокинулся на пол. Даниэль рывком натянул на бедра джинсы и бросился к выходу из комнаты. Пока ошеломленный приемный отец собирался с мыслями, Даниэль уже скатился вниз по лестнице и выскочил из ненавистного дома.

Он бежал по уже отгулявшим улицам, мимо припозднившихся веселящихся людей. Сердце колотилось в стремительном рок-н-ролле, дыхание сбилось, все вокруг смешалось в одну пеструю панораму. Он боялся погони и петлял, как заяц, сворачивал в бесконечные переулки. Наконец, остановился в небольшом скверике. Огляделся. Темный парк шумел старыми ветками, осыпал холодной листвой. Вдруг разом вернулись все чувства – ледяной холод сковал ступни в тонких носках, ведь Даниэль не успел обуться… Саднило избитое лицо и раны от шипастого ремня. Нереально дико болел разорванный анус. Мышцы ныли. В джинсах было мокро от крови. Даниэль понял, что произошло, хотя с трудом мог поверить в реальность. Прислонился к большому дереву. Сесть на ближайшую скамейку он не мог, но ноги дрожали от напряжения. Теперь надо прийти в себя и решить, что делать дальше. Даниэль медленно выдохнул. Он остался один, ночью, в пустом неизвестном парке, задыхающийся от страха, обиды и боли. Слезы, наконец, потекли по щекам. Ему стало так жаль себя. Холодная ночь совсем не располагала к оптимизму.

По дорожке медленно шел человек. Даниэль чуть не заскулил от отчаяния. Это только в фильмах прекрасный спаситель всегда появляется вовремя. Его личный жизненный опыт говорил, что чуда ждать неоткуда, и этот человек, так внезапно появившийся в пустом парке – еще один любитель приключений.

Тяжелая рука опустилась на плечо.

– Пожалуйста… – умоляюще простонал Даниэль, поворачивая голову.

И вдруг увидел глаза незнакомца. Глубокие карие омуты, в которых отразились звезды. Страдающие бездны, светящиеся такой всепоглощающей любовью, что юноша погрузился в них взглядом и тут же, не справившись с эмоциями, начал сползать по стволу дерева.

Сильные руки не дали ему упасть на землю, с легкостью подхватили ослабевшее тело. Незнакомый молодой мужчина с невероятной нежностью прижал к себе Даниэля.

– Нашел.

Даниэль проснулся в теплой чистой постели, повозил головой по мягкой подушке и открыл глаза. Рывком сел и осмотрелся. Сон моментально улетучился. Комната была похожа на номер в хорошем отеле – классический обезличенный интерьер спальни, совмещенной с кабинетом. Рядом с постелью, в удобном кресле, сидел мужчина с книгой на коленях.

Даниэль моментально узнал этот взгляд. Память тут же начала отматывать ленту событий назад. Дойдя до эпизода возвращения с сестрами после вечеринки, Даниэль помотал головой, провел пальцами по правой руке – там, где в злополучную ночь горел след от ремня. Сейчас никаких отметин не наблюдалось. Парень дотронулся пальцами до брови, рассеченной метким ударом. Гладкая кожа. Даниэль поерзал в недоумении и вдруг понял, что ему не больно сидеть! А ведь боль не давала ему в парке даже сделать шаг!

Незнакомец в кресле молча наблюдал на Даниэлем. Теперь и юноша обратил на него пристальное внимание. Мужчина выглядел лет на двадцать пять – двадцать семь, хотя в больших, чуть раскосых темно-карих глазах будто отражалась мудрость веков. Даниэль никогда не видел столь выразительного лица. С первого взгляда даже сложно было понять, к какой расе относился этот человек. Смуглая кожа. Черные прямые волосы до плеч. Смело очерченные скулы, характерные для филиппинца. Небольшой прямой нос и искусно вырезанные губы: прихотливо изогнутая верхняя и словно припухшая нижняя. Над волшебными глазами – черные длинные брови. Мужчина был экзотически красив и элегантен, но что-то мешало Даниэлю назвать его азиатом.

– Кто Вы? – спросил Даниэль.

– Меня зовут Маттиас, – отозвался мужчина, слегка улыбнувшись. Улыбка озарила лицо, словно на мгновение приоткрыв дверь в райский сад.

– Я Даниэль, – почувствовал желание назвать свое имя парень.

Маттиас медленно кивнул, прикрыл глаза.

– Даниэль Шмидт, восемнадцать лет, ученик выпускного класса гимназии…

– Вы все обо мне знаете? – осторожно поинтересовался Даниэль.

– В твоей куртке лежит аусвайс, – вздохнув, пояснил мужчина. – И я не знаю, кто был с тобой так жесток.

Даниэль опустил голову. Говорить на эту тему он не хотел.

– Мне еще нет восемнадцати.

– Ты пролежал почти без памяти три дня. Сегодня тебе уже восемнадцать

Темные глаза внимательно изучали эмоции на лице юноши. Даниэль опустил ресницы.

– Вы меня нашли…

Кивок.

– Принесли сюда и лечили…

Еще один кивок.

– Почему?

Молчание.

– Как Вы оказались в том парке?

В карих глазах словно вспыхнули фиолетовые огни. Резные губы приоткрылись.

– Я просто шел мимо.

Простые слова прозвучали, как пароль. Даниэль почувствовал, что больше не имел права задавать вопросы.

Маттиас легко поднялся из своего кресла. Оказался высоким, широкоплечим, таким стремительным, что, казалось, сдерживал движения, чтобы не задеть окружающие предметы.

– Я принесу завтрак. Сейчас утро. Ты, наверное, зверски голоден.

Даниэль заметил свою одежду, аккуратно сложенную на стуле.

– С днем рождения, – сказал сам себе.

Одевшись, парень подошел к зеркалу. Внимательно всмотрелся в похудевшее лицо. Ни следа от ремня, ни синяка от сильной пощечины. Около брови – едва заметный розовый след. Даниэль вздохнул. А он-то надеялся, что ему приснился весь тот кошмар… Разве можно было за три дня вылечить порезы, синяки и разорванную задницу? Мысли сами быстро перескочили на другой предмет. Если ему уже исполнилось восемнадцать, то можно не возвращаться домой. Но у Даниэля не было ничего, кроме удостоверения личности и нескольких мелких купюр. Даже мобильник остался в той комнате.

В дверях появился Маттиас с подносом в руках, легко подошел к столу. Приглашающе подвинул тарелку с горячим омлетом. Даниэль сглотнул, почувствовав, как проголодался. Почему-то он сразу ощутил доверие к этому человеку, хотя, будучи ребенком из приюта, с раннего детства привык никому не доверять.

Маттиас снова сидел в кресле напротив кровати и как-то вкусно курил неизвестные сигареты с легким вишневым запахом. Наевшийся и слегка осоловевший Даниэль с ногами забрался на кровать.

– Я не хочу возвращаться домой, – он все-таки решил заговорить с Маттиасом о своей проблеме. – Мне страшно и больно. Но у меня нет выхода. Пока я не нашел работу, мне нечем платить за съемное жилье.

– Не можешь вернуться, потому что тебя обидели дома? – уточнил мужчина.

Даниэль опустил голову и сжал кулаки.

– Да. Приемный отец. Я не знаю, как теперь общаться с ним.

В следующее мгновение Маттиас уже сидел рядом, на кровати. Сильная ладонь легла на кулак.

– Ничего не бойся, Даниэль. Я помогу. Я знаю, тебе сложно доверять незнакомому человеку, да еще после того, что произошло. Но я прошу тебя…

– Тогда ответь почему, – умный Даниэль пристально посмотрел в выразительные темные глаза.

– Однажды я не успел оказать помощь. Теперь я должен успеть.

Взгляд черных глаз словно проник в душу. Где-то на их дне полыхал огонь. Парень поежился и вдруг кивнул.

– Ты как подарок на день рождения, – он не удержался и хихикнул, вдруг представив этого красивого, элегантного мужчину в большой коробке среди разноцветного конфетти.

– Да, – просто согласился странный подарок. – Но это так сложно – принять дар судьбы.

Маттиас улыбнулся так счастливо и солнечно, что Даниэль захотел броситься ему на шею.

В дом приемных родителей Даниэль подъехал на серебристом «Ниссане». Сопровождаемый великолепно одетым в строгий костюм Маттиасом, притихший парень вошел в дом, приютивший его на десять лет.

С дивана вскочили заплаканная Хелен и мрачный Роберт. С лестницы вниз скатились сестры, кинулись было к Даниэлю, но вдруг остановились и забились в ближайший угол.

Лучшая защита – это нападение.

– Кто это? – угрожающим тоном вопросил Роберт. – Ты сбежал из дома, чтобы найти богатого любовника?!

– Робби! – воскликнула Хелен, судорожно сжимая ворот замызганной кофты. Роберт бросил на жену яростный взгляд.

– Заткнись, дура! – рявкнул мужчина и обратил свой взгляд на Маттиаса.

– Даниэль, собирай вещи, – спокойно сказал Маттиас Даниэлю, игнорируя реплику злого Роберта.

Даниэль помчался вверх по лестнице, с радостью понимая, что его новый знакомый сейчас легко решит конфликт. Быстро покидал книги и одежду в большую сумку.

В коридоре ждали Эмми и Элли. Наверняка они не знали подробности происшествия, но выглядели подавленно. Даниэль протянул названым сестренкам руки. Девушки одновременно всхлипнули и повисли на парне, обнимая.

Маттиас спокойно расположился в гостиной, скользя ничего не выражающим взглядом по стенам. Похоже, разговор был закончен. Роберт сидел на диване, непривычно втянув голову в плечи. Хелен не смотрела на приемного сына.

Маттиас подошел к запуганной женщине, пристально взглянул в блеклые глаза.

– Если вы не найдете в жизни радость, то умрете от головной боли.

Даниэль хлопнул входной дверью.

Он ни секунды не жалел о покинутом доме. То, что с ним произошло в Хэллоуин, оказалось последней каплей. В представлении Даниэла, у него не было жилища, куда он бы спешил с радостью. Сначала – приют, потом – место, где он просто жил.

Кроме большой любви, Даниэль мечтал о теплом и уютном доме.

– Я живу в Берлине, – рассказал Маттиас по дороге в центр города. – Приехал сюда по делам. Пока живу в отеле, но если придется задержаться, сниму квартиру. Я еще не знаю, надолго ли меня здесь оставят.

Вернувшись в отель, Маттиас поменял свой номер на двухместный.

В большом вязаном пуловере и мягких спортивных брюках, Маттиас постучался в соседнюю комнату в комнату. Даниэль уже собрался ложиться спать и испуганно посмотрел на мужчину. В голове тут же замелькали противные мысли, что он все-таки нарвался на еще одного любителя молодого мужского тела. Маттиас мягко улыбнулся.

– Зашел пожелать добрых снов.

– Спасибо. Я завтра должен проснуться рано, чтобы успеть в гимназию. Мой путь увеличился на две остановки.

– Тогда тебе необходимо выспаться.

– Как будто это так просто, – пробормотал Даниэль, ныряя под одеяло. – Как раз когда надо, проворочаешься до утра…

Маттиас уселся на краешек кровати. Помолчал минутку, а потом прикрыл глаза и нараспев продекламировал:

– «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,

Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:

Многие души могучие славных героев низринул

В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным…»

– «Илиада»… – блаженно выдохнул Даниэль, закрывая глаза.

Все его страхи моментально улетучились, и остался лишь характерно окрашенный тембр сильного голоса, гекзаметр бессмертного творения Гомера… Сверкающее синее небо, лазурное море, дым костров и звук сражений…

***

Маттиас наизусть читал «Илиаду», сквозь густые ресницы наблюдая за уснувшим юношей, под голубоватыми веками которого проносились картины былых сражений.

Даниэль спал, улыбаясь знакомыми губами. Его любовь, юный, прекрасный, благоуханный. Маттиас едва верил своим человеческим глазам. Едва сдерживал себя, чтобы снова не коснуться его разума, поверить, что не сон, не бред, не сладкий морок…

Дракон искал восемнадцать лет: осваивался в мире людей, вспоминал навыки, изучал языки и современный социум – сначала в ближайшей Индии и Китае, продвигаясь к России. Через десять лет оказался в Европе. Не мог отказать себе начать со Средиземноморья. Лишь год назад добрался до Германии. Здесь он почувствовал, что близок к цели. Сердце сжималось, когда он говорил по-немецки, а в животе словно постоянно летали бабочки. Он медленно путешествовал по стране, приближаясь к Берлину. А неделю назад, остановившись в небольшом городке недалеко от столицы, понял, что слышит стук родного сердца. Теперь он ждал встречи каждый день.

В тот вечер ни один уважающий себя дракон не полетел бы на прогулку. Черная луна, спутница несчастий, всегда обещала крупные неприятности. Люди добавили абсурда, устраивая в этот день сомнительные празднества. Маттиас полюбовался огненным шоу, устроенными последователями культа урулоков, драконов огненной стихии. Прошелся по шумным улицам, руководствуясь бешеным стуком сердца, лихорадочной дрожью по всему телу, жаром предвкушения. Она здесь, рядом – его единственная любовь… Тогда, в покоренных Фивах, было то же самое…

Рядом с темным парком он почувствовал, как голова начала кружиться, а сознание уноситься к звездам. Недалеко, среди осенних деревьев, билось любимое сердце… Истекало болью и отчаянием. Маттиас чуть не взвился в воздух, чуть не расправил крылья и не впился острыми когтями в ближайшие стволы. Только вековая сдержанность помогла дракону не принять истинный облик. Едва чувствуя ноги, он двинулся вглубь безлюдного парка. Его ноздри трепетали, а человеческие несовершенные глаза пристально всматривались в темноту.

Высокий стройный юноша цеплялся пальцами за кору старого дерева, тихо всхлипывал и дрожал всем телом. Он был без обуви, в узких черных джинсах и кожаной куртке. Русые длинные волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Молодой человек услышал шаги, когда Маттиас подошел совсем близко. Резко поднял голову. Знакомые синие глаза посмотрели прямо в душу. Юное создание было настолько похоже на того, погибшего, что Маттиас чуть не лишился всех человеческих чувств. Искушая себя, протянул руку, положил на дрожащее плечо. И только сейчас заметил, что глаза прекрасного юноши искрились слезами, бровь была разбита… От вечной любви дракона пахло болью и кровью.

Юноша попытался отшатнуться и испуганно прошептал:

– Пожалуйста…

Маттиас чуть не зарыдал, услышав знакомый тембр голоса, но в это время обессиленный молодой человек начал сползать по дереву вниз. Дракон подхватил юношу на руки и быстро понес вон из парка.

Он легко дотащил его до отеля, пресекая вопросы, прошипел нехитрые слова невнимания портье.

В теплом номере Маттиас бережно уложил любимого на кровать. Стянул кожаную куртку. Из кармана выпало удостоверение. Даниэль Шмидт. Мужчина улыбнулся. Чудесное имя. Какой же он красивый… Даниэль пошевелился и жалобно застонал. Болезненно поморщился.

И тут словно огненной волной Маттиаса, наконец, окатило понимание. Его божественный возлюбленный был избит и страдал от физической и душевной боли. Тихо рыча, мужчина потянул с Даниэля одежду. Юноша, согревшись и немножко отойдя от состояния, в котором Маттиас застал его в парке, начал поскуливать. Вскрикнул, когда дракон рывком сдернул узкие джинсы. По обонянию ударил запах крови и семени. На стройных длинных ногах отчетливо виднелись красные следы от истязаний. На бедрах и светло-серых боксерах – кровь. Едва сдерживая себя, Маттиас коснулся сознания юноши. Взрослый мужчина, которому Даниэль не доверял и не любил, но не ожидал нападения, кричал, ругался, хлестал широким ремнем с блестящими нашивками. А потом грубо вторгся в потерявшегося от ужаса юношу…

Даниэль закатывал голубые глаза и пытался упасть в обморок. Просмотр человеческой памяти всегда сопровождался потерей энергии – люди слишком сильно сопротивлялись, защищали изо всех своих жалких магических силенок личное пространство. И сами быстро опустошали себя. Маттиас поднял обнаженного юношу с кровати, отнес в ванную, оставил под падающими сверху потоками воды. Энергия водной стихии смыла темные вихри страдания и боли с любимого тела.

Даниэль медленно пришел в себя, когда Маттиас ласково накинул на его плечи большое полотенце, но не успел удивиться и сформулировать вопросы. Дракон поверг юношу в транс одним взглядом темно-карих глаз, в глубине которых затаился фиолетовый отблеск. Даниэль снова закатил глаза и повис на своем спасителе.

Для того, чтобы вылечить, Маттиасу пришлось трансформироваться в дракона. У него было уже достаточно сил и опыта, чтобы проделать это в пределах гостиничного номера. Мужской силуэт окутала лучистая синяя дымка, мгновенно переплавила в иную форму. Маттиас сжал драконье тело в четыре раза, чтобы не разрушить комнату, оставшись в весовой и размерной категории своей человеческой ипостаси. Увидев отражение в зеркале у входа на балкон, мысленно улыбнулся. Мини-дракон. Жизнь среди людей научила его самоиронии, редкому качеству у мудрых существ.

По изящному телу юноши струился синий дракон. Удерживаясь на мускулистых лапах, вонзая острые кинжалы когтей в тонкий материал покрывала, Маттиас проводил раздвоенным узким лиловым языком по бледному лицу. Там, где язык дракона касался кожи, исчезали кровоподтеки. Рана на брови быстро зарубцевалась, оставив лишь маленький розовый след. Слюна дракона имела целебную силу. Вместе с повреждениями тела, дракон врачевал и душу, притуплял болезненную отдачу от случившегося насилия.

Красные следы от широкого ремня на руках и ногах дракон вылизывал, приглушенно рыча от восхищения красотой своего избранника. Он ощущал аромат дивной кожи – тот самый пудровый запах, похожий на расцветшие посреди жаркого лета пионы. Тонкие рецепторы дракона позволяли чувствовать то, что казалось недоступным человеку. Даниэль был прекрасен. Все в нем вызывало дрожь восторга. И самое главное – юноша еще никого не любил.

Длинный гибкий язык скользнул по бедрам, поднялся выше, проник в варварски разорванное отверстие. Горячо, узко, воспалено. Дракон прикрыл фиолетовые глаза, совсем как человек, замирая, дрожа шкурой. Даже вековой жизненный опыт и меланхоличный темперамент долгоживущего существа не смогли удержать его от волнения. Маттиас намеренно втянул маленькие шершавые присосочки на языке, сделав его гладким и скользким, вылизывал изнутри пострадавшие стенки, избавляя от отеков и ранок, возвращая им целостность. Очень скоро маленькая дырочка снова стала розовой и здоровой. Раздвоенные кончики языка ласково прошлись по колечку мышц. Мышцы сжались. Если бы дракон мог улыбаться, он бы довольно ухмыльнулся во всю свою зубастую пасть. Он выполнил первый долг по отношению к любимому. И все-таки схитрил, подарив вместе с исцелением необычную упругость коже, отторжение большинства инфекций… и ауру принадлежности дракону. Ни одно из высших существ теперь не приблизится к его избраннику. Да и люди, сами магически слабо одаренные, почему-то чувствовали подобные манипуляции. Скорее всего, красивый юноша не будет вызывать сексуальный интерес и у представителей своего вида.

Маттиас нараспев декламировал бессмертное творение гениального грека, незаметно для себя перейдя на язык оригинала. Блаженно улыбался, видя, как порозовевшие губы спящего Даниэля неслышно повторяли за Маттиасом чарующие строфы…

* die Realschule – один из типов средней школы в Германии

** В Германии «обратная» система оценок, самая высокая – единица, самая низшая – пятерка

========== Часть 3 ==========

Даниэль примерял уже третью футболку. Злился на себя, на время, которого становилось все меньше. На стук в стену, означающий, что сосед уже готов и ждал только его.

– Иду, уже иду… – пробормотал скороговоркой парень, собирая волосы в длинный русый хвост.

Студенты исторического факультета знаменитого берлинского университета имени Гумбольдта договорились отметить шумной выездной поездкой на пикник счастливое окончание занятий и экзаменов. Набралось человек пятнадцать, все – хорошие знакомые и друзья Даниэля. Чудный теплый июнь располагал к празднику на природе. Парень пообещал сокурсникам присутствие профессора Холльмана, сердечной боли многих студенток, чем возвысил себя в глазах очарованных красавцем-лектором.

Профессор Холльман, кстати, уже настойчиво стучал в дверь. Психанув, Даниэль схватил первую попавшуюся рубашку и выскочил в коридор.

– Не мог подобрать шмотки по цвету и фасону? – проницательно спросил бархатный баритон из-за двери.

Даниэль, пыхтя, завязал шнурки кроссовок. Рванул дверь. Увидел усмешку Маттиаса. По привычке чуть не утонул в глубоком омуте его черно-карих с фиолетовыми искрами, глаз. Помотал головой.

– Пришлось надеть синие джинсы. Мои любимые зеленые еще не высохли, а футболку я готовил именно к ним, – выпалил Даниэль.

С Маттиасом он позволял себе быть искренним и непосредственным, не задумываясь, насколько глупо выглядят его ответы. Молодой мужчина улыбнулся своей неуловимой улыбкой, словно луч солнца скользнул по губам.

– Почему бы не относиться к вещам проще? Оделся по погоде – значит, прав в независимости от цвета.

Маттиас обладал удивительной способностью выдавать потрясающие в своей простоте истины. Может, это был его личный талант, а может, практика блестящего лектора по античной истории отточила его формулировки.

– Ты как раз относишься очень просто! – съязвил Даниэль, не желая оставаться в долгу.

За два с половиной года тесного общения они выработали свой стиль перебранки. Даниэль ехидничал и задирал, Маттиас снисходительно отшучивался и мастерски отвлекал от предмета спора.

Даниэль окинул пристальным взглядом собравшегося на пикник со студентами профессора. Маттиас, в соответствии со сказанными словами, был одет проще некуда – в найковскую майку и дизелевские джинсы. Небрежно закинул на плечо легкую куртку. На ослепительно-гладкое, смуглое, мускулистое плечо… Даниэль даже зажмурился от яркого контраста белого трикотажа и загорелой кожи. Да и джинсы… Обычные чернильного цвета джинсы сидели на мужских бедрах так, что руки сами просились погладить их руками, проверить, настоящий ли рельеф скрывался под тонким денимом. Даниэль нервно сглотнул. Что это с ним происходит, герр профессор?! Парень и раньше знал, что Маттиас уделял много времени своей физической форме, поднимаясь в пять утра на каждодневную пробежку, а три раза в неделю истязая себя на атлетических снарядах. Но результат почему-то заметил совсем недавно. Тело мужчины могло поспорить своей мускулатурой с лучшими античными статуями, по крайней мере то, что открывалось взору. Даниэль отвел взгляд от ахиллесового торса, обтянутого найковской майкой и засуетился, перекидывая из одной руки в другую походную сумку.

Огромные глаза цвета горького шоколада подозрительно засияли на красивом экзотическом лице. Черная бровь лукаво изогнулась.

– Дан? Ты что-то странный. Садись в машину и поехали за ребятами.

По дороге к выбранному месту пикника они подобрали еще троих студентов. Даниэль был непривычно тих, изредка бросая взгляды на почему-то улыбающегося Маттиаса.

С той страшной осенней ночи, изменившей жизнь Даниэля, прошло два с половиной года. За это время парень ни разу не пожалел, что от отчаяния доверился незнакомцу. Маттиас Холльман, молодой профессор античной истории, археолог и оценщик древностей, был весьма успешен и знаменит в широких знающих кругах. Основным местом его работы был Пергамский музей в Берлине. Кроме того, талантливый профессор читал лекции в вузах и исторических обществах и принимал активное участие в действующих на территории Египта и Европы раскопках. Имя профессора Холльмана было знакомо Даниэлю и раньше. Так случилось, что парень сам увлекался античностью, много читал по истории древнего мира и следил за новыми фактами и находками. Вот только Даниэль никак не ожидал, что познакомится со знаменитым археологом при таких страшных обстоятельствах. В небольшом городке под Берлином Маттиас оказался по приглашению местного университета с курсом лекций о достижениях в области археологии. Это позволило молодому профессору взять опеку над попавшим в трудное положение юношей. Даниэль долгое время не мог привыкнуть, что посторонний мужчина почему-то помогал ему, снял двухкомнатную квартиру, нашел работу в архиве университета, ничего не требуя взамен. Парень метался от одних подозрений к другим. То ему казалось, что в темных глазах профессора затаилось безумие и он все-таки станет жертвой маньяка-извращенца, то безоговорочно верил в альтруизм Маттиаса, особенно когда тот, холодными вечерами, согревая ладони большой кружкой с крепким чаем, начинал рассказывать истории из прошедших эпох так увлекательно и достоверно, словно был участником тех событий.

А еще Даниэль приходил в совершенно детский восторг, когда Маттиас, прикрыв на манер певцов древности глаза тяжелыми веками, нараспев декламировал классические античные произведения на греческом, латыни, арамейском…

Когда отточенным жестом показывал на ошибки в решении сложных задач по любому предмету, застенчиво пожимая плечами на удивленные возгласы подопечного…