Текст книги "Право на выбор (СИ)"

Автор книги: Marlu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Давай, давай, кончи для меня, девочка моя, – хриплым от страсти голосом шептал он.

Я, плохо понимая, что он хочет, потянулся рукой к члену.

– Давай так, – конечность была поймана и прижата к боку.

Как так?! Я не могу больше! У меня сейчас все лопнет от напряжения!

– Давай, давай, ты сможешь, я знаю, – продолжал шептать он мне в ухо.

Что я смогу? Но задать этот вопрос вслух я не успел: внутри задергался, выстреливая струи спермы, его член, задевая простату особым образом, и я сам, не ожидая ничего подобного, кончил одновременно с ним, не притронувшись к себе даже пальцем.

– Это было крышесносно, – чуть отдышавшись, произнес майор, не делая попыток освободить мою попку от своего присутствия.

– М-м, – промычал я что-то согласное, потому как по всей видимости опять орал и горло сильно болело.

А анальный оргазм это нечто, никогда не думал, что он так отличается от привычного. Расслабленность и нега растеклись по организму, и я знал, что никакая сила не сможет выпнуть меня из постели. Я подтянул одеяло и собрался немного вздремнуть, даже своеобразная затычка из чьего-то члена и прижатое ко мне влажное тело не могли помешать моему намерению.

– Константин, не спать! – майор все-таки отстранился и откинул одеяло. – Идем мыться и таблетки пить. Успеешь еще выспаться.

Да-а, вот эту-то силу я и не учел… Делать нечего, на счет три!

Глава 13

Дни замелькали с удвоенной скоростью. После моей знаменательной ангины между нами многое изменилось, хотя это никак не сказалось на субординации: моя интуиция истошно вопила, что испытывать судьбу не надо и не стоит переносить наши отношения в постели на суровый армейский быт. Все так же была ранняя побудка, пробежка, полоса препятствий и турник, никуда не делись обычные домашние хлопоты, просто я в какой-то момент понял, что мне нравится ждать, когда он вернется со службы, кормить горячим ужином, приводить себя в порядок в соответствии с его эстетическим вкусом. С его стороны в отношении ко мне почти ничего не изменилось, разве что мы стали разговаривать, а не проводить вечера в молчании. Пару раз даже смотрели какой-то фильм на его ноутбуке, поржали над представлениями американцев о нашей армии и над игрой актеров. Поэтому можно смело сказать, что служба меня не напрягала. А то, что выходило за рамки служебных обязанностей, наполняло мое сердце восторгом. Почти каждую ночь, за очень редким исключением, у нас был крышесносный секс. Комбат, великолепно изучивший мое тело, прекрасно знал, как добиться нужного результата, заставляя вопить от переполнявшего восторга.

– Какой же ты громкий, – удовлетворенно говорил он, тяжело дыша и сжимая меня в крепких объятьях.

Осень быстро сдала свои позиции старушке-зиме. Намело снега, теперь я с удовольствием работал на свежем воздухе, расчищая дорожки и подъезд к дому. Банька в таких условиях становилась просто незаменимой вещью, правда, в отличие от комбата в снег я нырять на морозе не спешил, но парился с удовольствием, подставляя под березовый веник, которым ловко орудовал майор, то спину, то бока.

Приближался Новый Год. Это было заметно только по красному окошечку на календаре, которое медленно, но верно стремилось к цифре тридцать один. Я смотрел на заваленную снегом улицу и думал: как же мы будем отмечать праздник? Ляжем спать, как всегда? Да пусть даже и ляжем, но хоть веточку еловую надо домой принести для ощущения новогоднего духа?

Утром, проводив майора на службу и испросив предварительно разрешения, отправился за околицу. Рубить целое дерево было жалко, мне показалось вполне достаточным разжиться одной веткой. Только вот я не учел, что эта самая ветка ели не захочет стоять в приготовленном для нее ведре с песком. Печалька однако.

Вечером майор решил вопрос радикально, прибив еловую лапу к стене. Ничего так вышло. Креативно. Я украсил наш новогодний символ чем бог послал, игрушек-то не было. В основном в качестве оных выступили конфеты, привезенные комбатом из последней поездки в город; потом подумал и добавил кусочки фольги, перетянутые посередине ниткой. Если бы у нас был котенок, он пришел бы в восторг.

Комбат только хмыкал, отслеживая мои усилия. Ну и пусть! Все равно я подготовлюсь к новогодней ночи по максимуму, даже если все вкусности придется есть на ужин и на завтрак!

Тридцать первого майор ненадолго уехал, чтобы, вернувшись днем, остаться уже насовсем. Я старался изо всех сил, чтобы стол был хоть сколько-нибудь похож на мои представления о новогодних угощениях. Потом мне пришла в голову интересная мысль: вот сегодня тридцать первое, а пойдем ли в баню? Вспомнилась старая комедия, которую мои родители смотрели каждый год. Да уж, точно ирония судьбы.

Комбат периодически выходил на улицу и возвращался обратно, топая ногами в сенях, стряхивая снег. Мне некогда было следить за его перемещениями, я торопился приготовить торжественный ужин.

– Все, хватит, остановись, – подошел и обнял меня со спины майор, когда я заглядывал в печь, пытаясь определить, готово уже мясо или нет.

– Я уже почти все, – ответил я, внезапно чувствуя наваливающуюся свинцовую тяжесть, все же суета давала о себе знать.

– Устал? – прошептал он мне в ухо, заставляя волоски на затылке приподниматься и табуны мурашек спускаться вниз по спине.

– Угу, – согласился я, думая, не свалял ли дурака, занимаясь готовкой и уборкой в таких объемах.

– Давай, вытаскивай все из печи и пойдем в баню, не будем нарушать традицию, не нами заведенную, – он с явным сожалением отстранился.

Я вздохнул, деваться было некуда, но с другой стороны до полуночи было еще полно времени, может быть, успеем вернуться.

Баня встретила жаром и дурманящим запахом эфирных масел, майор сегодня явно старался. На столе в предбаннике к моему удивлению было пиво, правда, раков не наблюдалось, зато несколько упаковок с сушеной рыбкой наличествовали.

– Пойдем, попаримся, а потом пива выпьем, в Новый Год не грех и расслабиться, – помогая мне раздеваться, говорил майор.

Я благоразумно промолчал, что с тем количеством пенного напитка, что он приготовил, до расслабления вряд ли дойдет. Главное же не результат, а процесс? Кажется, я окончательно переврал крылатую фразу, хотя смысл от этого вроде не изменился. Попарил меня комбат знатно, впрочем, как и всегда, усталость отступила, к ней на смену пришла ленивая нега. Я вяло шевелил конечностями, пока майор меня мыл, время от времени переходя на ласки, правда, толку от этого было немного. Нет, вариант с «валить и трахать» я бы скорее всего воспринял благосклонно, но вот организм, отмечая, что ему приятно, возбуждаться не спешил.

Сидеть и пить холодное пиво, замотавшись в полотенце, оказалось невероятно приятно. Признаю, был неправ насчет количества и воздействия напитка на организм. Буквально после первых же глотков меня повело. Возможно, сказалась усталость или жара, а может, и тот факт, что сегодня я только позавтракал, но, допивая первую бутылку, я уже был изрядно навеселе. Комбат, заметив мое состояние, притянул к себе поближе, а потом и вовсе посадил к себе на колени, давая волю рукам. Я смеялся и ерзал, потому что все казалось нереальным и было щекотно.

– Тебе нравится так Новый Год встречать? – улыбаясь, спрашивал майор, почти касаясь губами моей шеи.

– Нравится, – хихикал я в ответ, – только елки нету.

– Пойдем в дом? – провоцировал он меня, но здесь было так уютно, что двигаться не хотелось, и я отказался. – Какой ты смешной, – хмыкнул майор.

– А елку все равно хочется, – надул я губы.

– Вон веник, – он кивнул в сторону банного инвентаря, – чем не новогоднее дерево?

Я задумчиво посмотрел на предложенную замену, там явно чего-то не хватало. Соскользнув с гостеприимных коленей, я забрал из угла веник и вернулся.

– Куда ты его? – обеспокоенно поинтересовался комбат.

– Сюда! – я затолкал комель веника за диван, теперь он торчал сухими листьями вверх, пара сухих плоских рыбок с серебристой чешуей довершили картину. – Вот!

Довольный, я плюхнулся обратно на его колени, мне там почему-то очень понравилось.

– Молодец! – похвалил меня майор, едва сдерживая смех, а я почти обиделся.

– Ну да, Новый Год в бане встречаем, пивом и сушеной рыбой, когда дома полно еды; музыки нет, президента и курантов тоже нет, так пусть хоть елка будет!

– Пусть будет, – не стал спорить майор. – А куранты тебе зачем?

– Как это зачем? – удивился я, – желание надо загадывать под бой часов на Спасской башне! – наставительно поднял я вверх указательный палец.

– Понятно, а все твои желания исполнялись?

Я засмеялся в ответ.

– Я года четыре загадывал одно и то же. Мечта была выучить английский, но все никак.

– Что так? – поднял правую бровь майор.

– Ну все как-то недосуг: то лень, то не хочется, то банально времени нет, – я потерся щекой о его висок.

– Лень – это плохо, – поучительным тоном произнес майор.

– Ага, – я зевнул, – я бы его точно выучил, если бы у меня была правильная мотивация, или вот, еще говорят: хорошо язык учить методом погружения…

– Да, неплохо, – согласился он со мной задумчиво.

– Угу, – подтвердил наши с ним выводы я, положил голову на плечо майору и буквально на минуточку закрыл глаза.

Глава 13 (продолжение)

Просыпаться не под громогласное «Подъем!» было странно и непривычно. За окном сияло морозное январское утро, голубизна неба резала глаз даже в комнате. А как же пробежка? Блин, а как же баня? Я, кажется, заснул прямо там и дальше вообще ничего не помню. Неужели комбат приволок меня на себе? Ой!

Осторожно повернул голову – рядышком, уткнувшись в книгу, лежит майор. Так странно. Обычно он или уже давно одет или спит рядышком, обнимая со спины. Ладно, притворяться дальше спящим не получится, поэтому, набрав воздуха в грудь, бодро выдал:

– Доброе утро, товарищ майор!

– И тебе, товарищ рядовой, – ехидно отозвался он, оторвавшись от страницы.

– Э-эм, – протянул я, не зная, что можно еще сказать, по идее же вроде надо поздравить с наступившим Новым Годом, но, проспав его приход так безобразно, теперь стремался. Опять же, часть приготовленной еды оставалась на столе в кухне и, если комбат не убрал, теперь скорее всего испортилась.

– И я тебя поздравляю, – глядя на меня своими непроницаемыми глазами, ответил он. – Подарок я тебе приготовил, но подарю, скорее всего, завтра.

– Спасибо, – пробормотал я, гадая, что это может быть и чем грозит такой неожиданный жест.

– Пожалуйста, – почти ласково прошептал комбат и, наклонившись ко мне, ненавязчиво спросил. – А где мой подарок?

– Подарок? – растерялся я, соображая, что в случае необходимости можно выдать за таковой.

– Ну да, – подтвердил свою мысль майор, – ты вчера так мило заснул почти в процессе, я получил вполне себе бездыханное тело, которое не пожелало просыпаться, даже когда его одевали, несли до дома и укладывали в кроватку. Поэтому я остался без сладкого.

И что теперь делать? Предложить трахнуть себя сейчас? Но это вроде и не подарок вовсе, ведь ему придется трудиться, а я как всегда буду лишь принимающей ласки стороной. Вариант наоборот я даже не пытался рассматривать, ибо… ибо… Да чего уж тут!

– А что бы вы хотели? – решил спросить у самого вымогателя я.

– Ну-у, – он, хитро блестя глазами, в упор смотрел на меня, – а что ты можешь предложить?

Что, что! Задницу могу свою предложить, больше же ничего и нету. Так, надо успокоиться и мыслить логически. Он не хочет трахать меня, то есть хочет, но… Так, логика, похоже, решила отдыхать. Еще раз. Он меня не хочет трахать сверху, я его не могу, следовательно, что мы имеем в сухом остатке? Ага, мысль, наконец, сформулировалсь: я себя трахаю им! Или говоря по-простому – я сверху, но принимающая сторона. Можно еще попробовать минет сделать, вовремя вспомнил я, и язык непроизвольно облизал внезапно пересохшие губы. Да, сосал я майору только один раз, боюсь, что навык подрастерял, но попытка не пытка, не так ли, товарищ Берия?

Я скользнул под одеяло, устраиваясь между его ног. Так, темно и немного душно, но ничего, придется потерпеть…

– Ко-остя! – протяжно позвал меня майор, когда я уже освободил его довольно бодрый член из плена трусов. Одеяло откинулось, и я окунулся в прохладу утреннего воздуха.

«Что?», – мысленно сказал я, вопросительно глядя в серые глаза.

– Константин, это, конечно, здорово, что ты собрался осчастливить меня минетом, но кроме, прости, хуя, у меня много и других эрогенных зон. Может быть, попробуешь с них начать?

Я снова почувствовал себя кроликом перед очами великого Каа. Что, вот так вот просто взять и… Пока я рефлексировал и размышлял, с какого конца лучше взяться за дело, комбат уже втянул мою задумчивую тушку на себя и притянул мою голову к себе. Оказавшись напротив его губ, мои сами потянулись за поцелуем. Это было так странно и так ярко. Вроде бы в том, как распределялись наши роли, ничего не изменилось: несмотря на занимаемую позицию, я все равно оставался нижним – но сейчас я чувствовал свою власть над распростертым подо мной телом. Власть над вызываемым желанием, власть над тем, получит ли майор облегчение и в какой момент. Необычно. Чувствовать под собой дрожащее от нетерпения тело и знать, что только ты можешь дать ему, то, что оно хочет, было невероятно возбуждающе. Вылизав шею майора, спустился к груди и отпустил себя на свободу, отрешившись от действительности и перестав контролировать каждое движение. Сам не понял, как оказался снова напротив паха майора. Только вот ситуация кардинально изменилась. Мы оба тяжело дышали от возбуждения, а его гордо стоящий член нервно подрагивал от нетерпения. Во мне проснулось озорство. Не-ет! Я не буду делать того, чего от меня ждут! Полностью игнорируя тяжелый ствол, лизнул мошонку, потом еще раз, и еще. С удовольствием увидел боковым зрением, как сжались пальцы, сминая ткань простыни. Удовлетворенно вздохнул и продолжил издевательство. Пососал одно яичко, выпустил из рта и поцеловал внутреннюю сторону бедра. Прерывистое дыхание звучало музыкой в ушах, заставляя продолжать сладкую пытку. Кто там хотел десерт?

Майор не выдержал первым. Хваленая армейская выдержка, кажется, испарилась, и он, схватив меня за чуть отросшие волосы на темечке, притянул к своему паху. Я сделал вид, что не понял, чего от меня хотят, и начал легонько губами путешествовать по стволу, невесомо задевая уздечку и почти не касаясь головки.

– Кос-стик, – прошипел комбат предостерегающе.

Хорошо, хорошо, намек понят, я медленно поднялся языком до головки, слизнул каплю смазки, отстраненно отметив ее вкус, и наконец позволил себе взять в рот ее целиком. Да, в искусстве минета я был еще не очень опытен, но желание доставить удовольствие компенсировало все. Совершенно не задумываясь, что делаю, скользил губами по стволу, иногда чуть прихватывая зубами. Не с целью сделать больно, а вспоминая, как делал мне он сам, и стараясь повторить. Потрясающее ощущение власти пьянило похлеще вина. Здесь и сейчас я мог управлять несгибаемым майором так, как хотелось мне, и он подчинялся, выстанывая мое имя.

– Спасибо за потрясающий подарок, – сыто улыбаясь, сказал майор и подтянул меня повыше, помогая устроиться на его рельефной груди, и поглаживал ладонями по спине.

На губах и во рту сохранялся слегка вяжущий вкус спермы моего «одаряемого», но прополоскать рот не было возможности, да и обиделся бы он однозначно. Значит, будем привыкать и считать, что чистый белок полезен для организма.

Почти весь день мы провели, кувыркаясь в постели. По-другому и не скажешь. Почему-то именно первого января на комбата напала особенная изобретательность, и он сгибал меня под разными углами и входил в меня порой в самых неожиданных позах. Прерывали мы наше увлекательное и обоюдно приятное занятие только для того, чтобы залезть в холодильник и съесть кусочек чего-нибудь питательного. Сперма, конечно, хорошо, но и восстанавливать силы тоже надо. К вечеру, уставшие, но довольные, мы все так же валялись в постели. Майор взял ноутбук, и мы вполглаза смотрели веселую французскую комедию. Так что можно сказать, что день прошел в праздном ничегонеделании, причем я даже забыл покормить кур, спохватившись уже после захода солнца, когда пернатые, утомленные длинным разгрузочным днем, уже давно спали. Поклявшись себе больше не забывать про птичек, несмотря на любые провокации и отвлекающие маневры, я пристроил голову на плечо комбату и благополучно вырубился, чтобы утром быть разбуженным самыми невероятными словами:

– Good morning! – сказанными бодрым тоном мне в самое ухо.

Глава 14

Степень моего офигения, как в зеркале, отразилась в глазах майора.

– Get up, it's time for a run, – как ни в чем не бывало продолжил он, коварно усмехаясь.

Несмотря на не очень хорошее знание языка, я все же понял, что праздники закончились и наступили трудовые будни, а первым их признаком являлся столь любимый майором кросс. Привычные действия успокаивали и давали возможность проанализировать ситуацию. Это что получается, мой не совсем трезвый треп в бане он воспринял всерьез?! Нет, ну правда, он теперь со мной будет только по-английски разговаривать?!

Как выяснилось далее, именно так комбат и поступил. Причем мой русский он «не понимал», о чем и сообщал с милой улыбкой:

– I don't understand!

Дальше стало гораздо хуже. «Метод погружения» оказался на самом деле страшной штукой. Буквально через пару недель мне стало казаться, что родной язык я изрядно забыл. Даже думал я теперь на какой-то абракадабре, жуткой смеси английского и русского, ведя бесконечные мысленные диалоги с моим мучителем. В отличие от нашего «русского» периода, когда комбат разговаривал мало и только по существу и ждал того же и от меня, теперь он всячески поощрял мои попытки пообщаться и сам говорил много, разумеется, по-английски.

Кажется, еще в первые два дня я пытался объяснить, что не стоит так усердствовать, принимая близко к сердцу слова пьяного и расслабленного человека, что мечтал я о глубоком знании языка классе в восьмом-девятом… Однако мольбы были тщетны. Дед Мороз, хоть и принес подарок с изрядным опозданием, забирать его обратно не собирался. Надо–не надо, а деваться было некуда. Правильно говорят, что следует бояться своих желаний, особенно когда они исполняются.

В доме появились учебники. К разговорной практике добавились словарные диктанты и выполнение кучи упражнений. Ошибки карались в меру извращенной фантазии новоявленного педагога, частью наказания был обязательный разбор полетов с повторением темы заново и дополнительными упражнениями по ней же. Чтобы жизнь медом не казалась, он присовокуплял к этому еще и лишние километры или бодрящие физические упражнения на свежем воздухе. Так что учить язык хорошо было в моих же интересах. Теперь днем я постоянно слушал новости, а по вечерам смотрел фильмы, разумеется, на английском.

Порой возникало ощущение нереальности. Будто я и не в глухой сибирской деревне, а в какой-то параллельной вселенной, где все не так. Даже идя за молоком к Петровне, я шепотом повторял формы неправильных глаголов, а уж когда она обращалась ко мне на родном, лихорадочно начинал вспоминать русские слова.

Месяца за полтора я втянулся. Помогло и то, что я просто смирился с неизбежностью и перестал злиться. Сразу стало легче, появились успехи и чувство законной гордости собой. Майор придумал игру в поощрения. Правда, все они пролегали исключительно в горизонтальной плоскости, причем не обязательно в постели. Мы активно, ну то есть он активно, а я пассивно, осваивали новые горизонты, например, стол в бане.

Когда я впервые написал диктант без ошибок и не запутался в упражнении, майор сильно обрадовался и решил меня простимулировать. Если до этого момента я наивно считал, что знаю об однополом сексе практически все, то тем вечером смог убедиться, что это совсем не так.

Проведя обычные гигиенические процедуры, я ждал комбата, который немного задерживался. Хлопнула входная дверь в предбаннике, и через пару минут в жарко натопленное помещение вошел он, уже полностью обнаженный. Я в который раз залюбовался литыми мышцами его поджарой фигуры, к сожалению, мне такой не светило – конституция была совершенно другая.

– Заждался? – он подошел ближе, с удовольствием оглядывая мое свежепобритое тело, я кивнул, не видя смысла отрицать очевидное, ну и разговоры на английском в бане казались мне до ужаса нелепыми. Этакий дворцовый этикет с голой жопой. Майор моих сомнений не разделял, да и не знал о них и продолжал как ни в чем не бывало изъясняться на своем суховатом, хорошо артикулированном английском, напоминавшем мне все передачи BBC разом.

– Тебе помочь помыться? – риторический вопрос, он задавал его каждый раз, намыливая мочалку или ладони, чтобы пройтись по всему моему телу от шеи до пяток.

Я расслабился и прикрыл глаза, это было приятно, несмотря ни на что, да и мыться самостоятельно я, кажется, разучился. Он задержался, как всегда, на сосках, которые в ожидании привычной ласки призывно торчали, затем спустился ниже, уделяя внимание уже почти стоящему члену, и скользнул мыльными пальцами между половинок, кружа вокруг дырочки. Я задышал чаще.

– Нравится? Тебе нравится? – шептал он в ухо, я сдавленно угукнул, потому что никакие, даже самые простые английские слова не хотели идти в голову, а нарываться на очередное наказание совсем не хотелось. – Пойдем, – комбат отложил мочалку и потащил меня в душ, где со знанием дела помог смыть остатки мыльной пены.

В предбаннике мы оказались нескоро – уж слишком хорошо знал майор все места на моем теле, которые давали нужный отклик. Возбужденный и недовольный тем, что кончить не дали, я оказался на столе в комнате отдыха. Вот пришла кому-то в голову такая извращенная фантазия. Я лежал, подхватив ноги под коленями, и ждал действий комбата, а он, зараза, не спешил. Отошел чуть в сторону и любовался открывающимся видом. Не то, чтобы я сильно стеснялся, все же общение с ним изрядно притупило это чувство, но вот в этой позе я был абсолютно открыт и, следовательно, беззащитен, что и напрягало.

Комбат, видимо, почувствовал напряжение, усмехнулся и подошел ближе, накрыв мой пах ладонью.

– Повыше, – сказал он, рукой приподнимая мою задницу от стола, показывая, что имелось ввиду.

Куда уж выше? И так коленки возле ушей уже. Майор остался доволен и склонился надо мной, провел языком по стволу от головки вниз, пощекотал яйца и совершенно неожиданно спустился ниже. Это было… Даже не знаю как сказать. Интимно, что ли. Кончик языка кружил вокруг ануса, щедро увлажняя и легко проникая внутрь, его руки лежали на моих половинках и разводили их в стороны, облегчая доступ и открывая меня еще сильнее… Я потерялся в новых ощущениях – такого со мной еще не делали.

Два пальца легко вошли в мокрый от слюны анус, а вторая рука легонько приподняла мой член, да так и замерла. Пальцы трахали мой зад, быстро найдя простату и доводя почти до экстаза. Вот если бы он еще помог мне второй рукой, зачем она без дела лежит на моем стволе?! Я попытался намекнуть, положив свою ладонь на стояк, но комбат со смешком убрал мою конечность на место. Я разочарованно вздохнул, не понимая, чего он от меня хочет. Впрочем, это выяснилось довольно быстро – всего лишь, чтобы я кончил от одних пальцев в заднице. Извращенец!

– Понравилось? – майор лег сверху, прямо на лужицу теплой спермы на моем животе, при этом его стояк чувствовался очень хорошо, вызывая легкую панику: если делать второй заход практически сразу, то приятного будет мало. – Давай ополоснемся и пойдем в дом, – прошептал он, касаясь губами моей щеки и, все же дождавшись моего заторможенного кивка, мол, да, приятно было.

Пока смывали пот и другие жидкости, светлая мысль посетила мою умную голову, и я быстренько опустился на колени и прямо под струями душа сделал комбату минет. А что? Береженого бог бережет! Не знаю, была ли разгадана моя хитрость, но возражать-то он не возражал, поэтому с чувством выполненного долга я отправился домой, пребывая в хорошем настроении.

Глава 15

Снега за ночь навалило прилично, да и сейчас он не думал прекращаться, сыплясь белыми хлопьями из нависших низко над землей туч. Леса, который и был-то в каких-то трехстах метрах за околицей, не было видно совершенно, даже ближайшие дома прятались за белой пеленой. Пробежка отменялась, вместо этого я занялся расчисткой дороги, хорошо хоть, у майора УАЗик, теперь было понятно, почему. Вряд ли хоть одна из иномарок с такой легкой непринужденностью смогла бы пропахать снежную целину, уверенно прокладывая колею. Я усмехнулся и решительно занялся уборкой снега.

Работа на свежем воздухе бодрила, я мысленно повторял новые слова, время от времени сверяясь с листочком, предусмотрительно заныканным в кармане. По главной деревенской дороге прошел грейдер, сначала в одну сторону, потом в другую. Теперь перескочить снежный отвал не смог бы даже такой вездеход, как УАЗик комбата. Вздохнув, принялся прорывать проезд к дому, краем глаза отметив, что у многих дворов закопошились темные фигуры. Одно дело откидывать свежий снег, а другое – дождаться когда он слежится. Лучше уж сразу раскидать. Занятый борьбой со снегом и иностранными словами, не заметил, как сзади кто-то подошел. От радостного вопля: «Ксен!» – я аж подпрыгнул. Совершенно не ожидал, что со спины подкрадутся, заорут в ухо и полезут обниматься. Опешил слегка.

– Ванька?! – не верил я своим глазам, хлопая в ответ приятеля по плечам. – Как ты здесь оказался?

– Да погода сам видишь какая, в город не уедешь, а увольнительная есть. Не в части же сидеть, вот и решил в деревню прогуляться. Совсем не ожидал тебя здесь увидеть. Ты как тогда ушел, все, про тебя больше никто ничего не говорил. Я извелся весь, – все это Иван выпалил на одном дыхании, заглядывая мне в лицо, от чего мне стало немного неловко.

Хотя с другой стороны, как бы я смог передать весточку, что со мной все хорошо, когда комбат на мои осторожные вопросы о судьбах остальных участников драки сухо ответил, что меня это не должно волновать.

Ванька во все глаза смотрел на мой почти цивильный прикид: военное обмундирование разбавляли валенки и теплые тренировочные штаны. Я снял рукавицы, и вытер лицо, снежинки таяли, и оно было неприятно мокрым.

– Понятно, – протянул я, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– А ты здесь, да? – осторожно спросил приятель.

– Ага, – пришлось согласиться мне, – вот видишь, по хозяйству помогаю.

Я просто физически ощущал, как сильно любопытство гложет Ваньку, но он мялся и не решался спросить. Понятно же, какой вопрос интересует его больше всего. Нет, Ванечка, подтверждений своих догадок ты от меня не дождешься!

– Слушай, – решил я упредить его лавину вопросов, – а что там со всеми стало? Я же ничего не знаю, как привезли, так и сижу.

– Ребят в дисбат отправили, говорят, на три года, – охотно стал делиться он со мной информацией, – я на губе отсидел, потом нарядов кучу впаяли, но вроде обошлось. Правда, до конца дней зарекся пить и беспорядки нарушать. Хватило, знаешь ли. Ротный лютовал месяца два, наверное. Дисциплина теперь в части такая, что комар без разрешения не пролетит.

– А тот парень, с ним что? – не выдержал и спросил я.

– Толком-то ничего неизвестно, но живой. Комиссовали его, на полгода вроде домой раньше поехал. Если бы помер, Ксен, мы бы легким испугом не отделались, загремели бы вместе с дедами в дисбат, да и им бы срок посолиднее дали, – в словах парня была логика, но какой-то смутный червячок сомнения терзал мозг, чего-то я не догоняю, но вот чего?

Ванька продолжал заливаться соловьем, я едва слушал его, просто чтобы вовремя поддакнуть или сделать заинтересованное лицо, и с томлением ждал, когда же он уйдет, а тот не торопился. Следующая фраза вызвала настоящую панику:

– Может, чайку попьем, чего на улице стоять?

Еще бы не занервничать – дома-то посреди комнаты траходром стоит, и второй кровати в поле зрения не наблюдается. Сложить два и два даже Иван сможет. Оно мне надо? Да еще сразу вспомнился собственнический характер майора. Если уж был сильно недоволен тем, что я просто с девушкой разговаривал, то что скажет, или вернее сделает сейчас, застав распивающим чаи с сослуживцем? Пятая точка выла дурниной, подсказывая, что не стоит нарываться, ведь ежели чего – расплачиваться придется ей.

– Не могу, – твердо ответил я. – Товарищ майор запретил.

– Да ладно, он и не узнает, – отмахнулся от моих слов приятель.

– Вань, не подставляй меня и себя. Приказ есть приказ. Хочешь в подвал на ночь? – припугнул я его.

– Все так сурово? – округлил глаза парень.

– А ты как думал? – подтвердил я его опасения, ну и чтобы все же немного смягчить отказ, пояснил. – Он часто домой заезжает, если не проверять, то пообедать точно.

– Офигеть, – пробормотал приятель, – ладно, приятно было увидеться, бывай, раб лампы! – Ванька развернулся и потопал в сторону деревенского магазинчика, а я, еще несколько раз взмахнув лопатой, отправился домой – приготовление обеда не стоило откладывать.

Жизнь неспешно текла по накатанной колее. День – рутинная работа по дому и зубрёжка языка, вечер – проверка глубины познаний, ночь – праздник тела. Чем ближе был май, тем жарче становились наши ночи, и вовсе не температура воздуха была тому причиной. Засыпал я совершенно измотанный, майор даже уже не пытался заставить меня встать и сходить в душ, а запасся влажными салфетками, убирая следы страсти. Я молча и практически бессознательно поворачивался, как просили, и вырубался почти в процессе. Просыпались мы теперь вместе, практически одновременно – привычка великое дело – и никто не орал над ухом мерзким голосом: «Подъем!». Вместо этого комбат улыбался и спрашивал:

– Встаем? – я кивал, посмеиваясь про себя риторическому вопросу, зная, чем может закончится попытка полежать еще минуточку.

А дальше все было как всегда.

Весна в этом году настала ранняя и дружная. Снег вдруг как-то сразу осел, но не стал таким привычно-грязным как в городе. Петровна заволновалась и кинулась скидывать его с крыш хозяйственных построек. Я, глядя на нее, тоже полез и, осторожно ступая по скользкой поверхности, скидывал вниз тонны набрякшего и оттого тяжеленного снега.

– Ненормальный, – бурчал вечером в бане майор, нахлестывая мою многострадальную поясницу, – зачем тебя туда понесло?

Я молчал и блаженно жмурился, было просто хорошо, и ни двигаться, ни говорить не хотелось…

Сугробы растаяли тоже как-то вдруг, лишь в тени притаились, ожидая своей очереди, грязные кучи сброшенного с крыши снега. Несколько дней постояла солнечная и теплая погода, и вдруг сразу все вокруг зазеленело. В городе я никогда не обращал внимания на пробуждение природы, да и не было там такого. Там смена времен года ощущается совсем по-другому, а здесь я не успевал поражаться переменам, происходящим в природе. Вот вроде вчера еще лес стоял и сердито шумел колючими лапами елей и покачивал голыми стволами других деревьев, как вдруг сегодня меж темной хвойной зелени появилась нежная дымка молодых листочков. Что это, как не чудо? Иногда я поражался переменам, произошедшим со мной, и думал, почему я стал видеть и чувствовать иначе? И приходил к выводу, что тут много всего может быть причиной, хотя бы банальное отсутствие телевизора или привычной компании и интернета, что высвободило кучу времени.