Текст книги "Я учился жить... (СИ)"
Автор книги: Marbius
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
Пятница должна была завершиться походом Макара и Стаса в клуб, в котором обещали какую-то сильно современную программу. «Тот случай, когда эпитет «концептуальный» есть явное ругательство», – тут же решил Макар, но потерпеть два часа концептуальности во имя халявной контрамарки согласился. Глеб, снова задержавшийся на работе, скользнул взглядом по фигуре Макара, выскочившего его встречать и облаченного в свои выходные джинсы и клубную рубашку, покосился на выходные кеды, стоявшие наготове, и вежливо поинтересовался, посетил ли Макар какое-то мероприятие или только собирается.
– Ага, – бодро отозвался Макар. – Ясинский пообещался поделиться контрамаркой на какого-то современного перца в клубе.
– Ясинский? – меланхолично повторил Глеб, ослабляя галстук. – Вечер обещает быть интересным?
Макар почувствовал, что у него загорелись уши. Он забормотал, что они просто идут вместе и ничего такого; Глеб кивнул.
– Конечно. Я могу рассчитывать на ужин? – вежливо перебил он Макара и поднял на него глаза. Макар пробурчал что-то невнятно-утвердительное и встревоженно уставился на него.
– Сильно устал? – он сделал шаг навстречу, но поостерегся приближаться еще.
Глеб улыбнулся в ответ – вежливо, тренированно и не вымученно, как ожидал Макар.
– Сегодня пятница, а значит, я отдохну, – немного легкомысленно отозвался он. – Я переоденусь пока.
– Угу, – механически ответил Макар, сосредоточенно пятясь на кухню.
Глеб слушал отчет Макара о прошедшем дне и об очередной неудаче при попытке устроиться в дизайнерское бюро, вяло и односложно отвечал на его вопросы и без особого энтузиазма ковырялся в тарелке. Кофе он принял с благодарностью. Макар, глядевший на него пристрастным взглядом, пытался определить, недоволен ли Глеб, что он идет в клуб (!) в пятницу вечером (!!) с Ясинским (!!!), или он просто устал на работе. И вопрос этот интересовал Макара все сильней. Вроде как и линии прорезали лицо особо глубоко, и веки выглядели свинцовыми, и уголки губ упорно стремились вниз. Но вдруг, вдруг он недоволен тем, что Макар снова упоминает Ясинского?! Наконец он не сдержался и прямо в лоб спросил Глеба. Тот с усилием оторвался от чашки и отстраненно посмотрел на него.
– А я должен быть недоволен? – в его голосе зазвучала мягкая и восхитительно искренняя ирония.
– Нет? – Макар против воли заулыбался. – Ну вдруг… – вырвалось у него, прежде чем он успел прикусить язык. Глеб усмехнулся.
– Это твое свободное время, Макар, и твои друзья. Так что хорошо проведи время, – Глеб допил кофе. – Сделаешь еще?
– Конечно! – радостно откликнулся Макар и вскочил. Глеб посмотрел ему в спину. Уловки Макара не проходили незамеченными, как и его яростное желание восстановить статус-кво. Глеба развлекала и неловкость Макара, когда он пытался как можно реже упоминать Стаса Ясинского, хотя это и было трудно – судя по всему, они крепко сдружились. Глеб усмехнулся.
Эту задумчивую и немного кривоватую улыбку и глаза, опущенные на стол, и увидел Макар, поворачиваясь к нему.
– Если хочешь, я могу не идти в клуб, а побыть с тобой, – осторожно предложил он, опускаясь на стул напротив. Глеб поднял на него глаза, в которых можно было без особого труда прочитать легкую заинтересованность и признательность.
– Все в порядке, Макар. Ты честно заслужил отдых. – Он потянулся и похлопал его по руке. – А я старый чайник, мой удел кресло-качалка у камина, носки из собачьей шерсти, клетчатый плед на коленях и стакан теплого молока.
– Ну вот еще! – возмутился Макар. – Что ты на себя наговариваешь? Ты еще полмира захватить можешь!
Глеб засмеялся.
– Восхитительная уверенность в моих агрессорских способностях! Оно мне надо?
Макар дернул плечами и продолжил сидеть, самодовольно улыбаясь.
– Ладно, позвольте откланяться. – Глеб встал. – Хорошо вам повеселиться.
– Ты же завтра не в полшестого вздираться собираешься? – подозрительно спросил Макар, поднимаясь следом. – А то тебе и такое в голову придет.
– Нет. В семь самое раннее. Можно? – иронично поинтересовался Глеб. – Спокойной ночи.
– Спокойной, – глухо отозвался Макар. Дождавшись, пока хлопнет дверь в спальню, он помялся еще немного, взялся убирать на кухне и вздрогнул от неожиданности – зазвонил телефон. Стас тягучим голосом поинтересовался, где Макарушку черти изволят таскать. Макар огрызнулся, что он сам дурак, составляя посуду в мойку, и сказал, что через пять минут будет на месте. Ясинский отключился. Макар раздраженно посмотрел на старенький, обшарпанный телефон, после использования которого по назначению непроизвольно вспоминались Фаина Раневская, Любочка Орлова и жестяное ведро. «Надо новый купить», – в который раз подумал Макар и рванул в прихожую натягивать кеды.
Ясинский стоял у фонарного столба и оглядывал улицу.
– Ну тут я, и нечего скандалить! – подбежав, выпалил Макар. Стас недоуменно посмотрел на него.
– Кто скандалит-то? Только какого лешего ты опаздываешь, как красна девица на свидание? – бросил он, поворачиваясь и идя к остановке.
– Ну не смог раньше вырваться, и что теперь? – огрызнулся Макар и бросился за ним. Поравнявшись, он ткнул Стаса в плечо. – Не сердись, правда не мог.
– Да ладно, – великодушно бросил Ясинский. – Все равно скорее всего ничего не пропустим, даже если вообще туда не пойдем.
– Восхитительный оптимизм, – тут же отозвался Макар, непроизвольно копируя ненавязчивую ироничную интонацию Глеба. Стас только поморщился в ответ.
В клубе было много народу, много мертвого света и невероятно громких звуков, которые сходили за музыку. Стас уверенно шел к бару, рассекая толпу людей, как будто всю жизнь только этим и занимался, Макар держался за ним в кильватере, успевая вертеться по сторонам и взращивать в себе настроение выходного дня.
– Ты что будешь пить? – проорал Стас Макару. Тот прокричал ответ, пританцовывая и оглядывая толпу алчно горевшими глазами.
– А прикольно тут! – сказал он, беря бокал и отпивая. Стас угукнул в ответ, чего Макар не услышал, и сел на табурет спиной к бару.
– Народу до фига! – сообщил он на ухо Макару.
– Ага! Весело! – рассеянно отреагировал Макар. А через две минуты он уже сбежал навстречу приключениям.
Стас был рад встретить Оскара.
– Хорошо выглядишь, – благодушно признался он, с любопытством глядя на забавный пучок на макушке, который Оскар прихватил палочками, странно похожими на стилеты. Неровный искусственный свет скорее всего неточно передавал цвет крашеных прядей в его волосах, но Стас был почти уверен, что они были фиолетовыми. Вдобавок к причудливой прическе Оскар натянул на себя фривольную свободную грубо тканную рубаху, то ли холщовую, то ли из какого-нибудь сильно экологичного материала типа крапивы, и повесил не одну нитку бус на шею. Как он при этом умудрялся выглядеть полным достоинства, оставалось для Стаса загадкой. Он предложил Оскару составить ему компанию за выпивкой, получил согласие и потащил его к столику на верхнем уровне. – Там поспокойней, – пояснил он. – Не знаю, как тебя, а меня этот шум уже подзадолбал.
– Так что ты тут в таком случае делаешь? – вежливо поинтересовался Оскар, глядя на толпу.
– Ну пятница же, надо отдохнуть. – Стас пожал плечами и обвел взглядом потолок. Оскар посмотрел на него и хмыкнул. На его лице сохранялась отрешенная улыбка. – Ты один здесь? – повернулся к нему Стас; Оскар отрицательно покачал головой. – С другом? – Оскар согласно кивнул.
Стас подозвал официантку и спросил у Оскара, что ему заказывать. Но в ответ получил лишь вежливый отрицательный кивок головы.
– Мне принесут, – спокойно пояснил он на недоуменный взгляд Стаса. Через пару минут на стол опустились два бокала и рядом с Оскаром сел на стул Генка собственной персоной в алой рубахе, а Стас заподозревал, что на спине у нее вполне может красоваться дракон или другой пресмыкающийся кошмар. Генка радушно заулыбался Стасу, протянул руку для приветствия, а вторую привычно и бережно положил на талию Оскару. И – Стас упорно попытался оспорить это ощущение, но тщетно – улыбка застыла на лице Оскара, и только огромным усилием воли он не позволил ей превратиться в оскал. Стас вгляделся чуть пристальней в Генкино лицо, надеясь увидеть причины такой странной реакции, но кроме хорошо скрытой неуверенности не видел ничего.
После короткой формальной беседы Генка торжественно доверил Оскара заботам Стаса (Оскар наградил его косым взглядом такой степени кислоты, что его хватило бы на закваску тонны молока) и удрал на танцпол. Метрах в пяти от него Стас увидел примечательную вихрастую голову Макара, который безудержно флиртовал с очередными жертвами его обаяния.
– Классный у тебя друг, – осторожно сказал Стас. Оскар закатил глаза и разом проглотил коктейль.
– Мачо хренов, – зло прошипел он. Стас вытаращил глаза. Из-под привычной маски безмятежного эфемерного создания проглянули острые рожки и не менее острые клыки. Запахло ли серой, Стас определить не мог, но стук копыт по полу отдался внятной вибрацией в его стуле. – Жлоб брутальный. – Оскар вскинул руку, подзывая официантку.
– Тебе не хватит? – опасливо спросил он, когда Оскар ничтоже сумняшеся заказал двойной виски. В ответ Стас получил лишь гневное фырканье. – Да чего ты?
– Задолбало! – рявкнул Оскар. – Задолбало его жлобство!
– То есть? – настороженно поинтересовался Стас, вглядываясь во вроде знакомое лицо Оскара, на котором горели злые и колючие глаза, а губы побелели от ярости.
– Не обращай внимания. – Оскар отозвался после паузы, за которую сумел взять себя в руки. – Но иногда так тяжело чувствовать себя легкой яхтой с белым парусом на фоне стальных кораблей.
– А где он работает, что он такой брутальный? – Стас постарался прозвучать как можно легкомысленней, но бешеный взгляд, которым его наградил Оскар, вызвал большие сомнения в успешности маневра.
–Какая разница, где он работает, – прошипел Оскар. – Важно то, что он делает по жизни. А по жизни он взялся меня доводить своим джентльменским пижонством.
Стас открыл рот, чтобы уточнить, что Оскар хотел сказать, но, подумав, признался самому себе, что внятную формулировку вопроса придумать не получается. Оскар оттолкнул от себя бокал.
– Он с друзьями тягается на пейнтбол и возвращается счастливым. Меня тягает на выставки-вернисажи, мужественно пялится на экспонаты и зевает за моей спиной. Я получаю жасминовый чай в полупрозрачной фарфоровой чашке и кружева пармской ветчины. Сам он поглощает шаверму и заливает ее дрянным кофейным суррогатом и счастлив. Вопрос: почему я это терплю? – гневно обратился к Стасу Оскар.
– И почему? – осторожно поинтересовался Стас, мужественно отгоняя от себя мысль, что до лестницы вниз и на улицу всего десять секунд и сто метров и сбежать от такого полубезумного Оскара – раз плюнуть. А к понедельнику он протрезвеет, успокоится, и можно будет еще раз попробовать с ним поговорить.
Оскар оглядел его неожиданно ясными глазами и перевел взгляд на танцпол. Стас посмотрел туда же: Генка наслаждался собой и компанией, и совсем рядом с ним мелькал Макар, получавший от танца неменьшее удовольствие.
– У вас серьезно? – с совершенно идиотским видом и такой же идиотской интонацией спросил Стас. Оскар гневно фыркнул в ответ.
– Терпеть не могу, когда за меня расплачиваются, – неожиданно сказал он, подзывая официантку.
– Да я не собирался, – неуклюже запротестовал Стас и заткнулся, поежившись от острого взгляда Оскара.
– А я и не про тебя, – бросил Оскар, вставая. На секунду задержавшись наравне со Стасом, он посмотрел на него знакомым безмятежным взглядом и проговорил своим привычным прохладным голосом: – Надеюсь, я не сильно тебя напугал?
Стас опасливо покачал головой и сдержанно пожал плечами. Оскар улыбнулся. Как бы обычно, и наверное, это была игра света, но Стасу показалось, что в глазах у него заплясали бесенята, а в улыбке мелькнули подозрительно неопасные клыки. Оскар скользнул к лестнице узнаваемой легкой походкой; Стас поежился и вытянул шею – он очень хотел в деталях рассмотреть, как Генку будут выволакивать из зала.
Оскар подошел к Генке вплотную и положил руку на грудь.
– Домой? – проартикулировал он, не утруждаясь надрывать голосовые связки, улыбаясь кротко и позволяя глазам призывно мерцать. Генка замер, не рискуя обнимать его на виду у всех – Оскар очень не любил публичного проявления чувств. Он просто кивнул и послушно последовал за Оскаром, возбуждаясь от предвкушения грядущей ночи и пожирая его глазами с безопасного для себя расстояния.
Стас разочарованно поморщился: сценка вышла так себе, никакого кровопролитья. Он поискал Макара и со скорбной миной зевнул – этот проныра получал удовольствие от толчеи, грохота музыки и ослепляющего света, а Стас не был уверен, что он не заснет от скуки. Он заказал себе кофе и, выпив его, решительно направился вниз в толпу.
В Генкиной крови бушевали эндорфины от отличного вечера; и к вящему его удовольствию, Оскар подошел к нему с этой двусмысленной улыбкой, которая обычно предваряла изумительной насыщенности эпизоды их совместного быта. Генка послушно плелся следом, рисуя себе картины одна ярче другой, сгоняя с лица блаженную улыбку и одергивая себя, когда его руки помимо воли тянулись к Оскару. Не время, еще не время, уговаривал он себя, вот еще немного подождать, и тогда… Размечтавшись, Генка вздрогнул, когда перед его носом захлопнулась передняя дверца такси; Оскар умудрился оказаться впереди прежде него. Генка помялся доли секунды и послушно отправился назад. Он уселся так, чтобы иметь счастье созерцать восхитительные черты Оскара, и увлекшись этим занятием, пропустил момент прибытия к его дому. Сунув руку за бумажником, он застыл в недоумении – Оскар уже расплачивался.
– Пошли, – коротко бросил он Генке. – Ну?
Генка выбрался из машины. Оскар смерил его странным взглядом, в котором смешивались и ярость, и решимость, и обреченность, и пошел ко входной двери. Генка напрягся, и у него внутри дурным голосом взвыла сирена, оповещавшая о грядущих неприятностях.
Оскар закрыл дверь в квартиру тихо, но Генке показалось, что это лязгнула гильотина.
– Дорогой, я ничего, – попытался он изобразить беспечность, – я вел себя совершенно привычно, ты же знаешь…
– Знаю, дорогой, – елейным голосом произнес Оскар, приближаясь. Генка попятился. – Я красивый, да? – Генка яростно закивал головой. – Я нежный? – голос у него зазвенел от отвращения. Генка заколебался, но кивнул. – Я эфемерный?
Генка опешил.
– Ты чего? – выдохнул он.
– Я чего? – Оскар остановился посреди прихожей. – Может, ты объяснишь? Давай, попробуй объясни, почему ты постоянно решаешь, что я должен быть в восторге от любой новомодной дребедени, просто любой. Объясни, почему я совершенно недостоин разделить с тобой простые человеческие радости. Почему мы с тобой проходим по разным критериям. Почему ты с готовностью волочешься за мной на все мероприятия, на которые иду я, но никогда – никогда не берешь меня с собой на свои. Почему все, чего я достоин, сводится к сидению на пьедестале. Давай, объясни, чего я. Ну?
– Ты из-за завтрашнего рейда так разозлился? – промурлыкал Генка, надеясь вкрадчивыми интонациями успокоить его и против воли любуясь Оскаром. – Так он же будет далеко и в глухомани, да и едем мы туда не развлекаться, а работать.
– Нет. Он всего лишь последняя капля. Этих рейдов, пикников и матчей сколько было? Ты знаешь моих друзей. Я не знаю твоих. Ты знаешь мои увлечения. Я о твоих только по косвенным намекам. Меня эта асимметричность не вдохновляет. Или ты меня стыдишься?
– Оскар, – Генка пытался найти слова. Он облизал губы и задержал дыхание. Оскар стоял перед ним, держа голову прямо, и на его лице была до мелочей изученная Генкой безмятежная маска. И ни она, ни бушевавшая в глазах буря не способствовали эффективному поиску убедительных оправданий. Генка выдохнул. – Я просто не был уверен, что тебя привлечет банальная вылазка в деревню.
Оскар закаменел.
– А меня спросить? – ледяным голосом поинтересовался он. Секунду поизучав Генку, Оскар отвел глаза и пошел мимо него в спальню.
– Да там никаких удобств, – попытался защититься Генка, – и грязь кругом, и мы работать едем…
Оскар внезапно развернулся к нему и прижал его к стене.
– Кто сказал, что я с этим не справлюсь?! – зашипел он, и Генка со смешанным чувством восхищения и чего-то похожего на страх ощутил на своем горле железную хватку его руки. – Или что? Испугаюсь? Рассыплюсь? Разобьюсь?
Оскар встряхивал его с каждым словом; Генка осторожно сглотнул и едва уловимым движением выскользнул из захвата и прижал к стене его.
– Испугался? – вкрадчиво прошептал он Оскару на ухо. В ответ он не очень больно, но ощутимо получил ногой по лодыжке, отвлекся и оказался впечатанным в стену.
– А ты? – выдохнул ему в губы Оскар, и глаза его горели. Генка вывернул ему руки, свел их у него за спиной и втолкнул Оскара в спальню. Он задрал рубаху и обмотал ее вокруг рук Оскара, попытался прижать к кровати, но тот выскользнул и оседлал его. Одна шпилька выскользнула, вторая не могла удержать волосы, чем Генка и воспользовался, сгребя волосы и прижимая его к кровати. Оскар внезапно обмяк и выгнулся под алчными Генкиными губами, тяжело задышал и попытался подставить губы; Генка подчинился и оказался лежащим на спине, а Оскар на нем. Ни он, ни Генка не желали уступать, Генка в ярости взрыкивал, Оскар шумно выдыхал и скрежетал зубами, потрескивала ткань, в тон ей раздавались стоны, Оскар требовал, Генка огрызался и рявкал в ответ. Белье частью оказалось скомканным, частью лежало грудой на полу, вперемешку с одеждой. Оскар тяжело дышал, распластавшись на Генкиной груди. Генка вяло гладил его по спине.
– В восемь утра выезжаем, – в полудреме прошептал он. Оскар угукнул. Генка довольно улыбнулся.
Утро началось в семь часов по звонку будильника. Генка отправился в ванную, а вернувшись, застал Оскара сидящим на кровати и изучающим синяки на теле. Он затаил дыхание и приготовился падать на колени и вымаливать прощение, но Оскар неторопливо встал и с торжествующим выражением на лице проскользнул мимо него в ванную. Генка выдохнул и рванул за ним.
Было почти восемь часов, когда Оскар повернулся к нему с Локи на руках с помрачневшим лицом.
– Его с собой брать? – напряженно спросил он.
– Его можно с собой брать? – озадачился Генка.
Оскар опустил глаза. Локи прижался к нему и попытался потереться носом о его нос.
– Лучше не надо, – признался он. – Оставить бы его кому надежному. Но к кому можно в восемь утра ввалиться и доверить незнакомого хорька?
Он бережно гладил Локи. Генка задумался.
– Поехали, – коротко приказал он. – Бери что надо, и поехали.
Последним человеком, которого Глеб ожидал увидеть на пороге своей квартиры в полдевятого утра, был Генка. А Генка, стоявший на пороге его квартиры с невинным лицом, сулил большие неприятности.
– Глеб, – проникновенно начал Генка. – Насколько я могу рассчитывать на тебя?
– Смотря в чем, – осторожно произнес Глеб, обводя глазами холл и не видя ничего подозрительного.
– В сущей нелепице, – заулыбался Генка. – Мы же свои люди, да? Да? – кивнул он, и Глеб кивнул в ответ. – Вот и хорошо. Сочтемся.
Глеб приготовился сопротивляться до последнего.
– Я его в воскресенье заберу, – хладнокровно сказал Генка и рванул к лестнице.
– Кого? – Глеб сделал шаг за ним, но споткнулся. Удержавшись на ногах, он посмотрел вниз на переносную клетку и опустился на корточки. Хорек прижался к ее дну и опасливо поблескивал бусинами глаз. – Не бойся, я сам боюсь, – ласково сказал он и бережно провел пальцами по клетке. Локи подался вперед и принюхался.
Генка летел вниз по лестнице и тащил за собой Оскара.
– Все, он в надежных руках. Глеб в лепешку расшибется, но комфортом его обеспечит, – говорил он на ходу. – Главное теперь оказаться как можно быстрей как можно дальше.
На улице Генка остановился и посмотрел вверх.
– Тогда к чему такая скорость? – ехидно поинтересовался Оскар, напряженно глядя туда же.
– Чтобы не догнал и не надел что-нибудь неприятное на голову, – весело прищурился Генка, посмотрел на дисплей телефона и принял входящий вызов. – Да! Локи. Да все там есть, а чего нет – в интернетах посмотришь. Да ладно, ты со своим рыжим справляешься, а Локи по сравнению с ним ангел. С ним поговорить хочешь? – спросил он у Оскара. Тот в ответ вытаращил глаза и отчаянно замотал головой, но напряженно вслушивался в разговор. – Мы тебе доверяем, – напыщенно сказал Генка Глебу и сбросил вызов. – Но забирать его поедем вдвоем, может, не убьет, – предупредил он Оскара.
Глеб опустился на пол прихожей и открыл дверцу переноски. Он открыл ладонь и позволил Локи ее обнюхать. Зверек осторожно высунул наружу голову, выбрался наружу целиком и стал перед ним на задние лапки. Глеб осторожно погладил его по голове.
– Убью стервеца. Или заставлю все инструкции по ТБ с нуля написать, – ласково, стараясь не пугать Локи, произнес он. Локи отозвался радостной тирадой.
========== Часть 22 ==========
Макар скатился вниз по лестнице в районе одиннадцати часов, полный сил, бодрости и жажды жизни: по крайней мере он пытался себя в этом убедить, старательно сдерживая зевки и мечтая о большой кружке горячего, ароматного, крепкого, густого, терпкого и сладкого черного чая, от которого вяжет язык и ощутимо покрываются налетом зубы. А если еще с сахаром, а лучше с рафинадом вприкуску… и кажется, лимон был. На крыльях предвкушения Макар влетел на кухню и затормозил, чуть не споткнувшись. Глеб сидел на полу, опираясь одной рукой о пол, а другую протянув вперед, глядя на какого-то длинного зверька, который что-то аппетитно уплетал, снимая прямо у него с рук. У Макара отвисла челюсть.
– Доброе утро, – собравшись с мыслями, осторожно сказал он. Зверек прижался к полу и затаился. Глеб осторожно его погладил и повернулся к Макару.
– Доброе, – легкомысленно отозвался он.
Макар отказался бороться с любопытством и подобрался к ним. Опустившись на колени, он уставился на зверька с выражением, напоминавшим восхищение. Локи вытянул шею и потянулся к нему, шевеля носом. Макар приблизил лицо к нему.
– Кто это? – восторженно прошептал он.
– Локи. – Глеб уселся поудобней, наблюдая за животным. – Хорек.
Макар вытаращил глаза в благоговейном изумлении.
– Настоящий? – зачарованно произнес он и снова уставился на Локи; у него чесались руки погладить зверька, но он не решался, не понимая, откуда взялся на кухне Глеба такой диковинный зверь.
– Да уж не игрушечный. Не бойся, погладь. Он домашний, совсем ручной. Очень общительный, по свидетельствам людей, познакомившихся с ним более чем близко, хотя имя у него знаковое, – добродушно говорил Глеб, которому самому невыразимо понравилось гладить радостного Локи. У Макара вспыхнули глаза.
– Уй как здорово! – в восхищении заскулил он, осторожно касаясь Локи, послушно выгнувшегося под его рукой. – А на руки можно?
Глеб пожал плечами.
– Класс! Красавец! Здорово! Настоящий хорек! – ликовал Макар, подхватив его на руки и с огромным удовольствием устраивая у груди, в упоении почесывая Локи за ушком и разглядывая его морду. – А откуда он взялся?
Глеб меланхолично пожал плечами.
– Знакомый со своим знакомым неожиданно решил провести выходные далеко-далеко отсюда, и там для содержания домашнего хорька условий не было бы. Он и решил осчастливить меня. – Лениво пояснил он и начал подниматься.
Эйфория, пышной пеной поднявшаяся в груди Макара, осела, когда он увидел, что Глеб все-таки озадачен.
– Он вообще обнаглел? – прищурился он, мгновенно записывая этого бестолкового знакомого в личные враги.
– Нет, что ты. – Глеб усмехнулся. – Он по жизни такой. Но он утверждал, что Локи почти неприхотлив, почти всеяден и почти послушен. Искренне надеюсь, что ущерб от него будет измеряться вменяемыми суммами.
Макар помрачнел и угрюмо посмотрел ему в спину. Локи начал усердно забираться ему на плечо.
– Можно подумать, он стал бы врать, – глухо пробормотал Макар, пытаясь защитить Локи, попутно вытягивая шею вперед, чтобы Локи смог перебраться на другое плечо.
– Врать – никогда, разумеется. Недоговаривать – еще как, – бросил Глеб через плечо. – Присмотри за ним, пока я попытаюсь выяснить, как это сокровище кормить и как за ним ухаживать.
Макар воспрял духом и покосился на Локи, обнюхивавшего его лицо.
– Ну что, чаю? – радостно предложил он. Локи согласно закивал головой, заглядывая ему в глаза.
Выпив горячего, ароматного и крепкого чаю, почувствовав себя безусловно бодрым, Макар решил проверить, чем занимается Глеб. Он осторожно подкрался к кабинету Глеба и засунул в него голову. Глеб задумчиво изучал текст на экране компьютера. Локи подбежал к нему и замер, приподнимаясь на задних лапах и приветливо протягивая переднюю.
– Можно? – несмело спросил Макар, переминаясь у входа.
– Разумеется, – механически отозвался Глеб и опустил глаза на Локи, преданно смотревшего на него. – Кажется, мне придется сделать вылазку в ближайший зоомагазин. Генка исключительно заботливо забыл захватить половину вещей, которые бы этому спиногрызу не помешали бы. У тебя какие планы на выходные?
– Ну… как… – растерялся Макар и неопределенно пожал плечами. – Как обычно.
– Хорошо. – Глеб потянулся и погладил Локи к удовольствию, охотно высказанному хорьком. – В таком случае присмотри за ним. Предупреждаю, насколько я знаю, за ним нужно присматривать очень усердно. И надеяться, что провода если и пострадают, то в пределах поправимого, – усмехнувшись, добавил Глеб.
Локи, потерявший интерес к Глебу, уставился на окно и подобрался к нему поближе.
– Хорошо, – как зачарованный отозвался Макар, который следил за Локи приоткрыв рот. Он даже вытянул шею, чтобы лучше видеть, что Локи предпримет. Глеб проследил за хорьком, который подбежал к окну и начал тянуться к растениям, и встал.
– Ты можешь попутно посмотреть страницы, которые я читал, ознакомиться, как за этим созданием ухаживать, и прочее, – обратился к Макару Глеб, не особо рассчитывая, что его слушают; в его голосе играли легкие и почти незаметные мотыльки ласкового юмора.
– Ага, – мимоходом отозвался Макар, наблюдая, как Локи то ли запрыгнул, то ли скользнул к цветам и принялся их обнюхивать. Макар попытался подобраться поближе, и почти одновременно Глеб сделал шаг к выходу. Они застыли в нескольких сантиметрах друг от друга. Глеб смотрел прямо в болотные глаза с золотистыми искринками. Макар смотрел в глаза цвета тумана и пытался вдохнуть. У Глеба были странные глаза, в которых за непроницаемой пеленой скрывалась бездна, и было страшно и жутко любопытно узнать, что в ней скрывается. И покойно сложенные губы, которые могли быть такими щедрыми и такими непреклонными. У Макара судорожно поднялась и опустилась грудь, и он совершенно забыл еще и воздуха набрать.
– Я могу пройти? – тихо, но не шепотом, проговорил Глеб – ровно и при этом не отстраненно, ласково и неспешно. Макар открыл рот, чтобы ответить, но растерялся, кивнул, в сумятице отвел глаза и завертел головой. Он зачем-то сделал шаг назад, втянул голову в плечи; у него заалели уши и покрылся испариной лоб. Глебу очень хотелось положить ему руку на плечо и успокоить. Но он дождался, когда Макар наконец отступит в сторону, и прошел мимо. Макар наконец жадно вдохнул полную грудь воздуха и опустился в кресло. Локи обнюхивал растения и пофыркивал. Он умудрялся проскальзывать между ними и стеклом, заинтересовался происходившим за окном, застыл в позе боевого суслика и начал оглядывать пейзаж. Макар опустил голову.
Глеб провел неожиданно много времени в зоомагазине, сначала осматриваясь, потом с настороженным интересом приглядываясь к мелким грызунам, рыбкам и прочим ящерицам, с удовольствием пообщался с девушкой-продавцом, которая надавала кучу советов, подобрала провизию и впихнула несколько игрушек, которые непременно должны фретке понравиться, и отправился домой. До него было недалеко, и Глеб решил прогуляться, насладиться последними относительно погожими днями; метеорологи обещали ненастье и, судя по порывам ветра, знали, что говорили. Солнце светило, но не грело; оно уже не добиралось до зенита и светило натужными неяркими лучами, что на фоне угрюмого неба производило удручающее впечатление. Но воздух был сухим и – Глеб не хотел верить, но вынужден был признать – по-осеннему ароматным, пахнувшим урожаем и зрелыми деревьями. На улицах было много людей, которые частью спешили, а частью праздно шатались. Некоторые уже были закутаны по самые брови и готовились к полярной зимовке, некоторые отчаянно цеплялись за сентябрьские привычки и фланировали с голыми шеями и в дерзких легких курточках. Глеб задержался у кондитерской, поколебался и зашел внутрь.
Макар убирал комнаты наверху; услышав, что Глеб вернулся, он слетел с лестницы и затормозил в прихожей, присмотрелся, определил, где Локи, и, отсвечивая запылавшими ушами, преданно уставился на Глеба.
– Где он? – с интересом, который он и не пытался скрыть, поинтересовался Глеб.
– Пока в кресле спал, – заулыбался Макар, беря у него из рук пакет с пирожными. Он засунул в него нос, вскинул голову и счастливо посмотрел на Глеба. – Я чай поставлю!
С этими словами Макар рванул на кухню. Глеб посмотрел ему вслед и широко улыбнулся. Он неторопливо снял куртку, разулся и пошел в гостиную. Локи стрелой метнулся к нему и вытянулся вверх, опираясь на ногу. Глеб подхватил его на руки и наморщил нос, спасаясь от щекотки – Локи усердно дергал своими вибриссами прямо у него под носом, радостно обнюхивая.
– Ты удивительно жизнерадостное создание, – признался он. – Мне прямо не терпится познакомиться с этим твоим хозяином. Думаю, Генка наверняка попытается спрятаться за его спиной.
Локи попытался что-то объяснить ему на своем языке, и Глеб усмехнулся, поглаживая его. Через несколько минут Макар принес поднос с посудой и пирожными. Локи заинтересованно потянулся к нему, но Глеб удержал его.
– Нельзя, – кротко и твердо сказал он. Макара всегда удивляло, как он может звучать непреклонно и при этом располагающе; он замер на секунду, глядя на Глеба с Локи, состроил сочувственную мину в ответ на виновато склоненную голову зверька и пошел за кофейником.
Воскресенье было неожиданно спокойным. Макар сбежал гулять, прихватив с собой хорька, Глеб обложился бумагами; за окном многозначительно серело небо. Макар вернулся под редкую и пока робкую барабанную дробь дождя. Локи побежал обследовать квартиру, Макар вломился ко Глебу в кабинет.
– Нет, ты представляешь, дождь начался! Вот блин, всю прогулку испортил! – возмущенно выпалил он.
– Тебе было мало тех двух часов, которые ты отгулял по сухой погоде? – иронично полюбопытствовал Глеб, откладывая папку с документами, которые изучал до этого.
