Текст книги "Парни с планами (СИ)"
Автор книги: MaggyLu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
И это последняя попытка воззвать к благоразумию – своему собственному или несправедливой судьбы, что в насмешку подарила хрупкому болезненному мальчишке еще и постыдную любовь.
– Как знать, – ухмыляется Баки и плавно стекает на коврик у дивана, скрещивая ноги, будто занимает место в кинотеатре, на полу перед самым первым рядом, чтобы лучше видеть. – Не откусишь пирог – не узнаешь начинки.
– Тогда нам лучше попрощаться прямо сейчас, – Стив и хотел бы сопротивляться, но взгляд Баки полыхает тяжелым и опасным огнем, и от этого в паху сматывается клубок горячего жара и гулко колотится внутри до самых барабанных перепонок. И – делай или сдохни! – Стив сдергивает белье, крепко жмурясь, чтобы ненароком не взглянуть на Баки.
– Помнишь, как Эриксон притащил те открытки, – шепчет Баки. – Иисусе, у меня стоял так, что я думал, пуговицы оторвутся и потолок пробьет, всё боялся, что ты заметишь.
– У меня тоже, – еще тише признается Стив, но все еще не разводит полы рубашки, сохраняя хоть видимость приличия. Хотя что уж там терять – стояк у него не хуже, чем в тот памятный раз, и он кожей чувствует внимательный взгляд и даже полоску света от уличного фонаря на обнаженном бедре и слышит, как Баки слегка присвистывает, усаживаясь поудобней:
– Ни фига себе, Стиви. Больше ни за что не назову тебя мелким, и, наверное, хватит устраивать тебе свидания. Мое счастье, что ни одна дамочка этого не видела. Они бы в очередь выстраивались, только чтобы…
Стив накрывает вставший член ладонью и сам дергается от того, насколько пронзительней, острее все ощущается под пристальным взглядом.
– Мне, прямо скажем, нечем похвастаться в этом случае, – в его тоне слышна улыбка, и Стив точно знает, что Баки врет.
– Я просыпался рядом с тобой семьсот тридцать шесть раз. Ты тоже плохой лжец, Баки Барнс.
– А из тебя никогда не выйдет звезды стрип-шоу, – смеется тот. – Погладь себя, подрочи, пожа-а-алуйста.
Это просьба, перед которой Стив не может устоять, поэтому скользит ладонью ниже, сжимает яйца и упирается пятками в край дивана.
Он слышит только глубокое прерывистое дыхание Баки и стук собственного сердца в ушах и сжимает веки так, что случайная слезинка путается в ресницах.
Стиву знакомы эти ощущения. Неспроста он зачитал учебник анатомии, ту старую брошюру, что случайно выискал у букиниста среди пыльных книг, и несколько совсем не приключенческих романов. Но глаза Баки вновь прожигают дыру – не на коже – в сердце, пока он сплевывает себе в горсть, водит ею по члену, задевая головку краем большого пальца.
Щеки горят, и воздух собирается под кадыком, чтобы вырваться наружу несдержанным легким стоном.
– Невероятно, Стив… – Баки то ли шепчет, то ли тоже стонет, зажимая рот ладонью, и это звучит так пошло и возбуждающе, что у Стива мутится в голове. – Но ты хотел показать мне кое-что другое…
– Иисус, Мария и святое семейство, – совершенно неуместно молится Стив, но не может – не хочет, к черту всех святых! – остановиться. – Только скажи, когда тебе станет совсем противно.
Но Баки упорно не прерывает его, и до Стива долетает лишь загнанное дыхание.
– Когда смотрят, то совсем иначе, – вряд ли этот шепот услышит кто-то, кроме того, кто настолько близко. Близок настолько. – Когда ты смотришь.
– Мне нравится то, что я вижу, – отвечает Баки. – И, знаешь, развел бы ты колени шире…
Стив подчиняется беспрекословно, подносит пальцы к губам, а после ныряет под мошонку, поглаживая вход, упирается затылком в спинку дивана. Если Баки просит, то почему бы ему этого не дать. Завтра будет всего лишь завтра, еще целых пять часов до рассвета.
Когда палец ныряет вглубь, по ушам бьет глубокий низкий стон. Не свой.
Он не смеет размыкать век, но чувствует – за ним следят неотрывно, и первая волна удовольствия тянется невидимой, но ощутимой нитью от одного к другому.
– Давай же, Стив. Спорю, ты не останавливался на этом.
И он разводит бедра, раскрывается – и пусть это всего лишь пять часов, но совершенного счастья – добавляет второй палец и толкается сразу жестко, глубоко и почти болезненно, выворачивая наружу нежные края, до крови закусывая губы.
– Можешь больше? – кажется, Баки придвинулся почти впритык, но открыть глаза, чтобы убедиться, Стив не в силах.
– Смазать… что-нибудь, – выдыхает Стив просяще, – круглая банка в ящике комода.
И пока слышит нетвердые шаги и грохот, ухитряется еще раз удачно извернуть руку, глуша хриплый стон своим предплечьем.
Рядом – долгое, выматывающее последние силы движение, жар другого тела, прохладное донышко опускается на его бедро, и…
– Я помогу? – свистящим шепотом спрашивает Баки, а Стив едва находит в себе силы отказать.
– Нет, ты хотел смотреть!
Его дыхание прожигает лодыжку Стива, он четко чувствует – Баки устроился у самого края дивана, его запах бьет в нос, и Стив погружает пальцы в прохладной крем, размазывает по промежности, легко скользя внутрь тремя.
– Вот так, Барнс, – шепчет он, прокручивая запястье. – Надеюсь, тебя все еще не стошнило на ковер.
Его ступню обжигает кипятком. Губы Баки находят точку на щиколотке и кружат по косточке, ласкают, касаются нежно и осторожно, а Стив на мгновение теряет опору, чтобы после ощутить под стопой горячую и влажную кожу.
– Вот так, Роджерс, – вторит Баки, опуская его ногу себе на голое плечо. – Если бы тебе достало смелости, ты открыл бы глаза.
На подбородке Баки блестит влажная дорожка, челка липнет к потному лбу, рубашка белым комком валяется на полу, а в глазах – явное безумие, граничащее с потерей сознания. Это совершенно невыносимо, плевать, как рано нужно вставать соседям. Стон рождается из глубины груди и рвется в приоткрытое окно, из колодца переулка, куда-то в нью-йоркское небо, в космос, в бесконечность.
Губы Баки клеймят бедро, продвигаются выше, ощупывают запястье и дрожат – точно дрожат – в такт двигающимся пальцам. В тот момент, когда горячий кончик языка скользит по краю растянутого ануса, Стив прощается с этим миром. Кто-то непременно вызовет полицию, потому что он не способен заткнуть себе рот и его вскрик точно слышно на Манхэттене. И все повторяется вновь, когда Баки приподнимается, опуская его руку на свой возбужденный член.
– Странный первый поцелуй, – горячо шепчет Баки в самое ухо, – не в губы. Завтра у нас будет галлон отличной смазки, в этой какая-то горькая трава.
– Черт бы тебя побрал, Баки, – и Стиву ничего не остается, как прижать горячее полуголое тело к себе, обвить ногами, руками и слизать с губ горечь ромашки и запах дешевой выпивки.
Баки скользит членом по его животу и на секунду замирает прежде, чем вздрогнуть и уткнуться головой в плечо. На коже обжигающие капли спермы, и будь Стив Роджерс проклят навечно, если не мечтал об этом каждую ночь.
– Наверное, это иначе с тем, кого по-настоящему хочешь, – выдыхает Баки в самое ухо. – Чтобы понять, я был готов заплатить и больше.
– Придурок, – смеется Стив. – Мог бы просто спросить.
– Ты бы не ответил.
Ровно на секунду Баки становится серьезным, а потом с улыбкой прихватывает губами жесткий светлый вихор на затылке.
*
– Мы доставим сержанта Барнса в отдельную палату, – говорит кто-то прямо над его головой. – Полный покой, постоянное наблюдение, доктор Тсулла не рекомендует вам присутствовать.
– Я буду с ним, – отвечает Стив, и, похоже, тон его таков, что неосторожно подошедшего врача относит к стенке.
– Мы не в Нью-Йорке, – устало улыбается маленькая доктор, – и я не потребую предъявить хотя бы договор о партнерстве, но, Стив, вы должны понимать, что возможны любые последствия. Если бы вы, как обещали…
– Я редко не сдерживаю слово, мэм. Сейчас именно такой случай. И если пойму, что Баки легче без меня, чем со мной – не стану навязываться. Но пока буду полезен…
Доктор поднимает руки в жесте капитуляции.
Выглядит Баки ужасно. Хуже, чем когда-либо Стив видел. Слева от его плеча парит серебристый шарик какого-то хитрого устройства, и от его пульсации рябит в глазах, а от звука, что не замолкает ни на секунду, в душе поселяется смутная, с каждым мгновением нарастающая тревога.
Спасибо вакандским врачам – культя плеча вновь затянута плотной компрессионной тканью, и Стив изучает разводы шрамов, тянущиеся от края повязки вверх по плечу до самой шеи. Светлые, темные, выпуклые и рваные полосы складываются в фантастическое сплетение линий, цветов и листьев, и будь под рукой краски – Баки очнулся бы с ярким рисунком вместо чудовищных шрамов на плече. Что-нибудь легкое, солнечное, такое же цветное и пестрое, как главная площадь Ваканды или наряд доктора Тэсс – все в оранжевых, синих и зеленых завитках.
Баки судорожно сжимает рукой грудь и едва слышно стонет во сне, серебряный шарик вибрирует отчетливей, издавая голодный писк едва вылупившегося птенца.
Стив поддевает полосу тонких пластырей, заменяющих бинты, и его взору открываются синюшные неровные пятна – гниение кожных покровов, как и предупреждала доктор – цена двух быстрых разморозок после нескольких лет вне криокамеры.
– Прости, Баки, прости меня, – почти беззвучно кричит он. – Я не должен был… Это слишком эгоистично.
– Хэй, Стиви, – шевелятся в ответ бледные губы. – Мои желания совсем ничего не значат? Доброе утро. Я бы в душ сходил.
Рука тянется, чтобы обнять его за шею, но тут же бессильно падает на стерильные простыни.
– Такой дурак, – шепчет Стив в самое ухо. – Зачем, зачем решил вернуться так быстро? Будто я не подождал бы тебя.
– Ты первый начал, – упрямства Баки не занимать, хоть голос звучит едва слышно, а посиневшие веки до сих пор сомкнуты. – Но сейчас я точно не смогу… ну сам понимаешь…
Стив нагибается и оставляет нежный, бесконечно целомудренный поцелуй на нахмуренном лбу.
– Отлить бы, – вздыхает Баки. – Гипергидратация – это нормально в моем случае, не смей звать врачей. Вспомни себя лет сто назад.
И Стив тащит обмякшее, покорное тело в роскошный туалет, упирает лбом в стену над унитазом, придерживая, чтобы Баки не свалился влево, пока он сдергивает резинку тонких пижамных штанов и нашаривает рукой мягкий член, помогая попасть прицельно, словно ребенку.
– Теперь я точно убью тебя, – улыбается Баки, не открывая глаз. – Это унизительно для моего достоинства.
– Я говорил то же, слово в слово, – ворчит Стив, пока почти несет его обратно. – Желудочный грипп, кажется. В тридцать четвертом заблевал полкомнаты, до сих пор помню запах.
– Не-а, испанка, – слабо возражает Баки и проваливается в беспамятство.
Серебряный шарик у его виска монотонно потрескивает, и Стив укладывает пальцы на шею Баки, туда, где слабо, но верно бьется пульс. Сам откидывается на спинку кровати и прикрывает глаза.
Всё хорошо. Всё непременно будет хорошо.
Если не верить в это, позволить себе слабость сомневаться…
========== 7 ==========
Вокруг него – сплошная беззвездная ночь или ледяной саван, в котором он лежит, вытянувшись в струнку, равнодушный, не реагирующий ни на что, почти мертвый.
– Вот, значит, каким ты был? – звонкий голос позади заставляет вздрогнуть и силой унять внезапно зачастившее сердце. – Не смотри на меня, капитан, если не готов.
Стив не собирается ждать второго приглашения: погружает ладони в мягкую, влажную черноту, трясет головой, чтобы поскорее прийти в себя; неловко ерзает, прежде чем сесть, и поворачивается.
– Смешной. Наверное, понравился бы мне, – улыбается некрасивая стриженная по-мальчишески ежиком девчонка с длинным бледным лицом. Слишком худая и нескладная, чтобы ее не жалеть.
Стив без труда смыкает пальцы на собственном предплечье, ощупывает выступающие под старомодной майкой ребра, цыплячью шею и тощие икры.
– Я всегда вижу людей такими, какие они есть, – говорит девчонка, и из ее носа тянется струйка крови. – Представь, это невероятно помогает в бизнесе.
– А вы были такой, Эль Хоппер? – удивляется Стив.
– Сущий кошмар, да? По счастью, мои дети гораздо симпатичнее. Согласитесь, капитан.
Это не кажется вежливым ответом, но Стив кивает.
– Другое время, – пожимает плечами она.
– Люди те же. Такие же.
– О, только не в этой стране, – девчонка, юная Эль, смеется заливисто, задирает острый подбородок, размахивает руками, словно он сказал что-то чрезвычайно забавное.
– Вы здесь среди друзей, – почему-то в ее истеричном веселье Стиву чувствуется невероятная опасность.
– Друзей не бывает, – фыркает она, – особенно у таких, как мы. Может пройти год или даже десяток лет, прежде чем для каждого из них ты превратишься из странной и милой зверушки в монстра, от которого всегда ждут подвоха. Не в спасителя или награжденного даром, а в того, кто может в любой момент сломать твой позвоночник или прочесть самые тайные мысли. Видел бы ты, что творится в голове у местного короля. Друзей. Не. Бывает.
Стив вскакивает и путается, подбирая слова, чтобы доказать ей, как она не права. Девчонка ниже его на целую голову и ей лет двенадцать на вид. В его время такие носили косы с лентами и школьные завтраки в коробочках с розами или котятами, а их коленки всегда были прикрыты длинными юбками.
– Похоже, вам кто-то сделал слишком больно, мэм.
– Как и тебе, Стиви, как и тебе…
1934
Стив беззвучно воет, свернувшись клубком на полу посереди узкого коридора. Снаружи трещат хлипкие доски двери, натужно всхлипывает замок и пытается не слишком громко смеяться Дженнифер. Она похожа на Джин Хэрлоу с такими же огромными с поволокой глазами, длинными ниточками бровей и безупречно завитыми светлыми локонами и сейчас кокетливо хихикает прямо за тонкой стенкой, а где-то в глубине переулка отчаянно лает местный пес.
– Зачем ты притащил меня сюда, Барнс? Всего два доллара на отель, могли бы разделить траты пополам, или можно было снять комнату у вдовы Смит, всего три четвертака за два часа.
– Ты ничего не понимаешь в романтике, – Стив вслушивается, хоть и не желает этого. Баки не пьян – точно нет, иначе в его тоне скользил бы ленивый смешок, а гласные тянулись бы до бесконечности. Не весел и не нежен. И совершенно неискренен – слова слишком восторженны и пошлы и больше всего напоминают игру звезды школьного театра в скучной пьесе.
И, похоже, чем-то недоволен, потому что за шелестом тканевых юбок Стив слышит рваное дыхание и резкие выдохи, как бывает только когда Баки отчитывает его или спорит, доказывая свою правоту.
– Ну же, детка, помоги мне ручкой, – шепчет Баки, слишком громко для того, кто на самом деле прячется. Стив воображает лицо соседки завтрашним утром и уже почти готов распахнуть дверь, чтобы разгоряченная страстью парочка ввалилась в квартиру и прекратила испытывать терпение всего дома. О его собственном речь, конечно же, не идет.
Дженнифер едва слышно стонет, бьется о дверь – кажется, локтем или плечом, – Стиву все равно, что будет происходить дальше, и страх, – нет, не страх – неловкость сковала его, притянула колени к груди, но не позволила заткнуть уши.
– Тебе же хорошо, куколка? – а в голосе Баки уже прорывается глубокая хрипотца – редкая, желанная, пробирающая насквозь. – Позволь мне сделать вот так. Ничего ужасного, всего лишь пальчиком…
Стив слышит долгий страстный стон, похоже, заглушенный ладонью или мокрым поцелуем.
– Сильнее, сожми, не бойся, – выдыхает Баки, – давай покажу. Ты же знаешь, сладкая, я не стал бы тебе врать, я серьезно запал на кое-кого, но там мне не светит, и слышал, что ты сохнешь по женатому Доновану. Так что мы с тобой отлично подходим друг другу. Ты же понимаешь, да?.. Когда не можешь с тем, с кем хочется…
Стук становится монотонным, и, черт возьми, неужели Баки считает, что Стив совсем оглох или спит как покойник? Места ему мало в закоулках Бруклина?
– Ох, еще немножко… – раздается за дверью. – Ты хорошая девочка, такая… Твоя ладошка как бархат… Погоди, стой… где-то был платок…
Два стона переплетаются друг с другом, и один из них Стив хотел бы слушать бесконечно, а другой – никогда. Он искренне надеется, что Дженнифер сейчас залепит Баки пощечину, но вместо этого слышит только долгие звуки поцелуев.
– Ну разве не прекрасно, детка, – шепчет Баки. – Не какая-нибудь занюханная комната вдовы Смит. Я провожу тебя, идем скорее.
Стив остается со стояком имени Баки Барнса и это – та невероятно долгая ночь, когда он считает Баки потерянным для себя раз и навсегда. Первая из таких ночей. Потому что за Дженнифер последуют терезы, энни и дороти, и когда-нибудь та, в которую безнадежно влюблен Баки, тоже не устоит. Глаза застилают колкие ледяные мушки, но Стив упрямо твердит:
– Все равно он мой друг.
*
– Кому ты врешь? – усмехается девчонка, сводит острые колени, переступает ногами в грубых, явно мужских ботинках, и один ее носок сползает ниже другого. – Он твой любовник.
И Стив честно поправил бы ее «любовь – не просто любовник», если бы ушей не коснулся испуганный, отчаянный крик Баки.
Тот цепляется рукой за простыню, неловко пытаясь слезть с широкой кровати, а шарик у плеча становится ярко-алым сгустком и заходится визгом.
Стив моментально стряхивает сон и слышит топот подошв в отдалении, и какого черта помощники доктора Тесс не дежурят прямо за дверью?
– Баки, Баки, все хорошо, – твердит он. – Все в порядке. Я здесь. Тебе приснился кошмар.
Баки силится улыбнуться, но выходит печальная гримаса:
– Тоже мне, удивил кошмарами. Это не он, а она. Программа. Убирайся отсюда, Стив. Зря я все это затеял.
Баки колотит крупная дрожь, и Стив решается ровно на тридцать секунд оторвать свои ладони от его плеч. Блокирует дверь куском сломанного изголовья и почти кричит в самое ухо, чтобы Баки точно понял:
– Нужно убить – убей. Не в первый раз. Все равно без тебя я не живой. Нужно, чтобы я не видел тебя, улетел на край света – пожалуйста! Но только больше никогда, никогда не смей соваться в этот холодильник. Ты слышишь меня, Джеймс Бьюкенен Барнс? Слышишь? Обещаешь?
Глаза Баки мутнеют, он отползает по кровати как можно дальше и с усилием сжимает рукой ее край, пристально следя за Стивом. А тот отскакивает и подпирает спиной гнущуюся дверь.
– Я видел ее, – мрачно говорит Баки. – На этот раз она запустилась быстрее, чем раньше. Теперь выглядит как девчонка. Ребенок. Соплячка. Хренов имплант. Похоже, самообучаемый, потому что знает обо мне такие вещи, и о тебе заодно, до которых не смогла добраться ГИДРА.
– Кровь идет…
– Что?
– У нее кровь носом и стрижка, словно вшей набралась?
– Да, – удивленно вскидывает брови Баки, и на мгновение его глаза светлеют.
Стив оставляет дверь на растерзание команды врачей и кидается к нему:
– Это не программа. Успокойся, прошу. Я вас познакомлю. Возможно, именно она – единственный шанс.
Дверь сдается, и в палату влетает десяток медиков, заставая Стива с улыбкой на губах, ладонью – на щеке Баки и совершенно непристойно сграбастанной в захват левой ягодицей. Будто не могли подождать еще минуту.
А потому что в этом веке принято мечтать о совершенно реальных вещах – высадке на Титан, цифровом переносе сознания или однополых браках, а не о чем-то несбыточном вроде того, чтобы прямо сейчас все стало легко и просто.
*
Стив никогда не заслужит царствие небесное, в котором, без сомнения, его ждут мама, отец и сотня-другая погибших соратников. Он знал это давным-давно, и с тех пор мало что изменилось. Все, на что он может рассчитывать – бои бессмертных и вечный пир в кругу суровых воинов, где прекрасные девы подносят пенистый асгардийский эль и в ходу грубые, но смешные, мужские шутки. Наверное, этот вариант «рая по Тору» нравится ему больше, чем облака, арфы и длинные белоснежные тоги. Но для этого следует погибнуть с мечом в руках, а не от неизбывного гнета обязательств за неоплаченный долг, на камне у живописного водопада.
– Я не хороший человек, – говорит Т’Чалла, и на его руке сверкает драгоценным глазом перстень со скалящейся пантерой. – Этим утром ко мне приходили шаманы, наши волшебники, говорящие с Баст и гуляющие по полям мертвых. Ты привел в Ваканду зло, капитан Роджерс – так сказали они. Сегодня ночью оно посетило каждого из наших жителей, и…
Т’Чалле невероятно трудно подбирать слова:
– Я сделал то, что должен был. Так поступил бы мой отец, чтобы искупить ошибку. Но у каждой благодарности есть свои пределы. Ваканда отличается от всех известных тебе стран, и если я буду вынужден маневрировать между давлением международных организаций, собственных соплеменников, спецслужбами, финансами и личными отношениями, то… Боюсь, мой опыт в политических интригах и дипломатии еще недостаточен, чтобы защитить всех.
Стив кивает. Стив понимает. Стив старше молодого короля на целую вечность и может услышать даже то, что тот боится высказать.
– Мы уедем, – говорит он. – Я – немедленно, так будет лучше для всех. Но позволь Баки и этой женщине остаться ненадолго. Я поговорю с ней. Она… Ты видел Алую Ведьму, а способности мисс Хоппер во много раз выше. Ванда – ее дочь.
Выпуклые глаза Т’Чаллы становятся еще круглее.
– И она – единственная возможность вернуть Баки полноценную жизнь. Король Т’Чалла, – Стив редко так официален и с трудом глушит в себе порыв опуститься на колено для пущего эффекта, – позволь ей помочь моему другу. Больше я ни о чем не прошу, а после они исчезнут из Ваканды, и мы больше никогда тебя не потревожим.
Лицо Т’Чаллы мрачнеет, и пальцы теребят крупные бусины браслета. Если бы Стив был более настойчив, то выпросил бы пару таких полезных вещиц для себя и Баки.
– Баст сказала, что грядет большая беда. Не знаю, связано это или нет с той женщиной, которую ты привел, но если, Роджерс, я могу сделать что-то для безопасности своей страны, я должен это сделать.
– Я понимаю… – Стив едва не захлебывается в давно забытом кашле и чувствует себя точно так же, как на выволочке в классе, когда мистер Мур, англичанин с испитым лицом, оглядывал паддлы, прикидывая, какой из них не причинит летального ущерба зачинщику школьной драки.
– Надеюсь на твое благоразумие, Стив. – Т’Чалла протягивает открытую ладонь, и его пожатие сухое, быстрое, формальное, но очень крепкое даже для суперсолдата. – Я не заставлю тебя бродить по пустыне. Мой джет… У короля есть еще десяток подобных.
– Я только попрощаюсь, – бросает Стив, – и… Я попробую уговорить мисс Хоппер, чтобы не беспокоила твоих людей. Мне кажется, она просто развлекается.
– Она сильна, – бросает Т’Чалла, поднимаясь с камня, – той силой, которую мы не в состоянии постичь. Все непознанное пугает.
И король растворяется в лучах солнечного света, оставляя последнее слово за собой.
– Мы заключим сделку, капитан Роджерс, – говорит Эль Хоппер час спустя, когда Стив наконец-то находит ее среди шумной вакандийской площади в высоком ярко-синем тюрбане, нюхающей специи на лотке у торговца. – Ты был прав, это удивительная страна. Жаль, мой телефон почему-то не хочет записывать видео. Я помогу твоему Барнсу и буду считать, что купила экзотический тур на уикэнд. Взамен ты найдешь мою дочь. Не просто узнаешь, где она, а приведешь ко мне. Вряд ли король будет рад видеть ее здесь, но в мире есть множество прекрасных мест. Она вольна выбрать любое.
Он стискивает пальцы Эль так, что та невольно морщится.
– Поздно, капитан, – вдруг глухо говорит она. – Но наше соглашение остается в силе.
В воздухе неожиданно и резко пахнет весенней грозой, но вместо грома издали доносится низкий вой труб и барабанный бой. Торговец выкрикивает что-то непонятное и исчезает, накинув цветастое покрывало на свой товар, а площадь единым махом становится безлюдной.
*
Их двенадцать. Ровно дюжина в серо-зеленой облегающей броне, со шлемами и непроницаемыми масками, похожих на боевых роботов и вооруженных так, что даже Т’Чалла присвистывает, прежде чем активировать свой боевой костюм.
И возникают они молниеносно – не десантировались сверху, сломав защитный купол над столицей, не промаршировали строем сквозь опустевшие улицы, а словно прорезали земную кору, единым мигом поднявшись во весь рост из мраморных каменных плит у самого королевского дворца.
– Мне следует больше доверять нашим мудрецам, – вздыхает Т’Чалла. – Я ждал, что за Зимним Солдатом придут, но надеялся, что не так быстро.
– Это не за ним, – откликается Стив, привычно забрасывая руку за плечо и едва заметно сводя брови, когда пальцы хватают воздух место прохладного края щита. – За ней. Я видел их три дня назад у разрушенной Башни. Старк сумел отвлечь их, пока мы… отступали… Их было шестеро.
– Что ж, пора практиковаться в дипломатии, – криво улыбается Т’Чалла, раздвигает плечи женщин в цветных одеждах и выступает вперед, бросая на ходу: – Чем я хуже Старка?
– Я найду Ванду в любом случае, – говорит Стив Эль, которая все еще сжимает в руках пакет с покупками и, кажется, ей слишком не по себе. – А вам, чтобы сдержать свое обещание, придется укрыться внутри.
Т’Чалла не успевает сделать и трех шагов, выставив вверх мягкие подушечки лап с демонстративно втянутыми когтями, когда прямо ему в лицо летит яркий синий луч из перчатки одного из пришельцев. Он успевает нырнуть вниз, пригнуться и мощным ударом по ногам уложить на землю ближайших из отряда, когда вперед бросаются Дора Милаж.
– Не очень-то они настроены на переговоры, – кричит Стив, толкая Эль Хоппер ближе к стеклянной двери, и сам устремляется в центр схватки, где воительницы Т’Чаллы безрезультатно пытаются сдержать врагов. И ощущает, как ноют в предвкушении костяшки кулаков, а по венам расплескивается адреналин. Это хорошая, честная драка, давно позабытое чувство абсолютной, несомненной правоты, без второго дна и необходимости выбирать сторону. Все просто: за спиной дом, лицом к лицу – враг, и рядом, плечо к плечу, единомышленники. Как минимум в этот момент, а о дальнейшем Стив предпочел бы не думать.
Он действует механически, даже не анализируя, крушит неподатливую броню, выискивая у противника уязвимое место… которого нет… Пригибаясь, уходит от лучей, подобных репульсорам Железного Человека, и слышит, как неподалеку тяжело лязгают удары и гортанно, надрывно что-то выкрикивает бритая девушка, прежде чем смертоносный луч прожигает насквозь ее щит.
Стив пытается найти брешь в казалось бы совершенной экипировке чужаков и наконец ему удается впечатать в землю всем весом одного из серо-зеленых солдат. Он ловит себя на том, что лихорадочно ищет реактор на груди, но видит только тонкую, едва заметную щель между пластинами мембраны и с размаху всаживает два пальца – как финку или короткий стилет – в зазор между шеей и челюстью. Руку до локтя заливает горячая кровь. Живая. Человеческая.
– Блядь! – только и может выдохнуть он, поддевая глубже, срывая защитную маску и шлем, и встречается взглядом с помутневшими, остекленевшими в последнем приступе боли глазами. Лицо светловолосого мужчины совсем ему не знакомо.
Рядом Т’Чалла царапает когтями кусок брони другого воина и безжалостно впивается когтями в грудную клетку, туда, где должно быть сердце.
– Осталось десять. Возможно, девять, – отсчитывает Стив, когда спотыкается о цветастую груду тряпок с торчащим из центра копьем.– Скажи, что это не вся твоя армия!
Стив кричит, но король-пантера не слышит его, как большая кошка отряхиваясь от пятерых вцепившихся в него противников. Тот, что оседлал его плечи, уже сжимает шлем, готовясь провернуть вокруг своей оси вместе с шеей короля Ваканды.
Откуда-то сверху бьет яркий сноп голубого света, взрезая серую броню, и Стив краем глаза видит, как черная точка влетает в образовавшийся разрыв. Он группируется для прыжка, последним движением хватая кусок ткани из рук растерявшейся девушки рядом, и накрывает ее с головой.
– Прикрывай девчонок, у нас поддержка с дальних позиций, – кричит он Т’Чалле и врезается ногами в черную, блестящую грудь короля.
Король и четверо его противников валятся наземь, пока верхний, тот, что почти сорвал шлем, отлетает в сторону, и его тело разносит на мелкие кусочки вместе с броней выстрелом из гранатомета, прицельно направленным в разрез.
Стив грозит кулаком куда-то верхним этажам королевского дворца.
– Баки, какого хера ты встал с постели! – орет он в небо, пока броня противников вскрывается одна за другой, как края тонкой жестяной банки под тупым консервным ножом, и вслед за скрежетом металла в дыру впивается очередная черная точка.
Вряд ли среди слуг или врачей отыскались отличный снайпер и мутант, способный издали разорвать в клочья любой металл.
– Уводи своих, мы справимся, – говорит он и кидает в когтистые лапы Пантеры мягкий тканевый щит.
Оставшиеся пять пришельцев разом замирают, выстраиваются в птичий клин, из хвоста которого вырывается едкий дым вперемешку с языками пламени, и сквозь застилающую глаза пелену Стив слышит, как гулко стучат их подошвы по камням, куда-то влево, туда, где…
– Они смогут пролететь сквозь защитный купол? – черт, как же ему не хватает коммуникатора.
– Туда им и дорога, – кричит издали Т’Чалла. – Лишнего самолета мне не жаль.
– Скажи Барнсу, что лично задушу его, когда освобожусь, – отвечает Стив и бросается вдогонку. Но скорость и ориентация в пространстве небольшой группы – намного выше, чем у него самого, и он может лишь подпрыгивать на плитах аэродрома, как ребенок в надежде дотянуться до нижней ветки высокого дерева. Джет, что привез их с Эль сюда, все еще стоит в отдалении, и больше секунды на размышления нет. Кто бы ни были нападавшие – они возвращаются на базу. И где бы она ни дислоцировалась – никаких сведений о ее возможном месте нахождения Стив сейчас не может вспомнить.
Он успевает задать параметры слежения и объем объекта раньше, чем тот окружает защитное поле. Программирует невидимый режим старковского джета и наконец-то вытирает взмокший лоб. Он хотел убраться из Ваканды как можно дальше, но не раньше, чем попрощается и поговорит. Однако когда в его жизни что-то не зависело от случайностей?
Судя по координатам, самолет с противниками берет курс куда-то на восток.
========== 8 ==========
Сигнал пропадает посреди Индийского океана, в центре квадрата, где нет ни единого клочка земли – неожиданно слепяще вспыхивает и исчезает, оставляя вокруг себя расходящиеся волнами линии.
Стив склонен решить, что ретировавшуюся команду в воздухе подобрал другой невидимый транспорт, а вакандский джет просто выброшен за ненадобностью в районе двадцатой параллели. Так или иначе, о подводных базах ГИДРы он лично не слышал, и вряд ли летательный аппарат Старка оснащен всем для глубоководного поиска. Он тычет кнопки, запуская поисковый сигнал, и кружит по квадрату, пока не убеждается – то, что осталось от угнанного джета, мирно покоится где-то на глубине, не пытаясь двигаться дальше. Похоже, ему пора учиться отступать.
Он трижды повторяет координаты крушения, включает автопилот и программирует маршрут. Как бы то ни было, в Ваканду он возвращаться не собирается, а значит, у него есть несколько часов… Господи, спасибо, просто поспать!
