Текст книги "Мозаик для Ангела (СИ)"

Автор книги: MAD Gentle Essence

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Это пугало. Пугало своей очевидностью… Тем, что я не хотел ЭТОГО изначально.

И пониманием, что возможности вернуться назад уже нет. Для меня это было именно так.

Я утратил всякую возможность сопротивляться страсти, вернее не самой страсти, а тому, во что она перерастала. В нечто много большее, сжигавшее душу и плавящее сердце.

И, что теперь это ТАК, не только для меня, я понял, когда услышал вопрос, заставивший меня вздрогнуть:

– Кто я для тебя, Дин?

Блин… Ты даже не представляешь, как бы мне хотелось это знать.

Кто ты… Умеющий довести своим поведением до желания убить.

Одним своим присутствием заставляющий до одури хотеть с тобой секса.

Доводящий до экстаза легчайшим прикосновением губ и пальцев…

Кто ты? Агрессивный и нежный…

КТО ТЫ ДЛЯ МЕНЯ, СВЯТ?

Да, я очень хочу знать ответ. Но, знаешь, сейчас для меня важно другое…

Обозначает ли этот вопрос, что ты уже знаешь, кем для тебя являюсь Я…

Часть двадцать шестая.

«Hе пеняй на зеркало, коли яйца мешают, или Чего глаза квадратные такие, милый? А… ты просто в душу заглянул себе…»

– Ты ведь и сам еще не знаешь, да? – Свят поднял голову. Я был уверен, что он смотрит на меня. На мой затылок, на облепленную мокрыми волосами шею, на голые плечи…

Физически ощущал этот взгляд.

Зная, что ответить на его вопросы я сейчас не смогу, сильно сжал его предплечье.

Облизал воду со своих дрожащих от слабости губ…

Блять, как же все это было непросто…

Да что же за фигня такая? Ну, почему все вот так усложнять-то надо, а? И мне, и ему…

Ну, и трахались бы по желанию, как он сам говорил, без обязательств и упреков…

А теперь-то что происходит? Что за натура такая идиотская? Неужели мне мало того, что я УЖЕ втюрился? Или виной всему, то, что они близнецы, и я воспринимаю их как одного человека, да?

Тогда возникает другой вопрос: не «как я могу влюбиться в обоих», а «как я мог любить только половину одного целого». Так, что ли?

О, Господи ты ж боже ж мой!!! Ну, и за что мне вот такое оно все непонятное, а? Что я за свои семнадцать лет натворить-то успел, чтобы меня ВОТ ТАК жизнь наградила?

Наказание или награда… Что для меня все ЭТО?

– Не получается «без претензий», да, Свят? – напомнил ему его собственное пожелание на счет наших отношений. Но сейчас я сделал это скорее из-за моей слабости, а не из-за вредности, я ведь так и не смог поднять голову, не зная, как смотреть ему в глаза.

Несколько секунд молчания. Я пялился на слив, в который маленьким водоворотом уходила вода. Он усмехнулся. Выдохнул.

– Да, черт… Прости. Что-то понесло хер знает куда… Пипец. Наверное, я перепил, – он пытался говорить спокойно и даже весело.

Но выходило что-то не айс.

– Забей… На самом деле фигня какая-то… – он снова не очень радостно усмехнулся и успокаивающе потрепал меня по голове. – Давай выбираться отсюда, а?

И все то время, что мы провели в душе, домываясь, вытираясь, натягивая на влажные тела джинсы, Свят пытался казаться беспечным.

Он улыбался, шутил… Вот только в глаза не смотрел…

М-да, он закрылся.

А я, придурок, почувствовал облегчение… И даже подыгрывал ему, как будто ничего не произошло.

До меня только потом дошло, это облегчение было каким-то обманчивым, сука... Как, знаете, есть такие грибы, съедобные только с виду. Или как дешевая китайская подделка… Таким же было мое спокойствие, грубое, некачественное, очень недолговечное, а потому ненужное. Когда ЭТО до меня дошло, я почувствовал себя настоящим ублюдком.

Ведь я же сам его на эмоции выводил, а, когда это получилось, испугался…

Чего испугался? Да, блять, я же не только его на эмоции вывел, но и себя любимого!

И испугался, потому, что эмоции, оказались слишком настоящими, чтобы их и дальше можно было скрывать.

Мне было по фиг, пока я знал, что люблю Яна и хочу быть с ним. Всегда хочу быть с ним, а Свят… Да, он классный. Да, он чумовой. Но это всего лишь офигенный секс и адреналин, чистые наркотики, которые теперь может дать мне только Свят.

Время от времени… Секс и адреналин. НЕ БОЛЬШЕ!!!

Я был уверен на сто процентов, что Святу тоже захочется легких встреч без лишних проблем и обязательств. Тем более, он сам предлагал мне такие отношения.

Связь братьев, сама ее возможность… Мысли об этом не просто не напрягали, они возбуждали. Я знал, что никогда не воспротивлюсь ей. Хотя бы из-за того, что Ян по-любому будет со мной.

А что происходило сейчас?

Теперь я понял, что сам скрывал от себя появляющиеся во мне настоящие чувства к старшему близнецу. И невольно дал им выход еще в школьной уборной, когда вдруг до меня дошло, что уже не просто держу его, а обнимаю… И тот его поцелуй… НАШ поцелуй…

Но… Ведь я смог тогда справиться с собой. Подавил вырвавшуюся наружу нежность, не особо-то и вникая в это.

Может быть, просто потому что все мои чувства были сконцентрированы вокруг Яна. Я же тогда очень переживал за него, гада… А на Свята злился. Ох, как я на него злился…

Сейчас же, когда все начало приходить в норму (еще совсем чуть-чуть, и твинсы помирятся), я отпустил на волю то, что так отчаянно прятал в темных уголках своей души.

Настоящее… Оно оказалось слишком настоящим… Слишком теплым, живым и трепетным…

Свят сказал, что я хочу ему за что-то отомстить, жестоко оттрахав. И не зря, ох, не зря у меня тогда вырвались слова: «Месяц, Свят… За целый месяц ты не нашел для меня гребаного часа, чтобы встретиться!»

Я выдал это – и охуел. Ничего подобного я ему говорить не собирался! Ладно бы просто сказал, но ведь КАК сказал! Практически выстонал… И, не про тупой трах говорил при этом, я говорил про встречу!

И пусть Свят был не совсем трезв, но по его ответу стало ясно, он все прекрасно понимает.

И все мои жалкие попытки вывернуться, убедить себя в том, что вывожу Свята на эмоции только для Яна, провалились. Хотя и очень старался заверить себя, что все это не мне нужно… Не мневажно… И вообще несо мной, непро меня…

И мне со Святом подавай чистый секс, не больше…

Какой же я придурок!

Святая простота, нах…

Сейчас мне было необходимо немного времени. Спасибо Святу, который нес какую-то ерунду, давая нам обоим возможность хоть чуть-чуть прийти в себя.

Пока он варил кофе, я высушил феном волосы. А потом мы курили на кухне, расслабленные сексом и горячей водой. Но отдыхало только тело. А вот то, что творилось внутри нас… Блять.

От опьянения Свята не осталось и следа. Мне же сейчас было бы гораздо проще общаться с ним пьяным. И хотелось напиться самому, черт… Вот только еще нужно позвонить домой, но… то, что сейчас происходило… Даже не стена, нет, та тонкая перегородка, которую мы упорно возводили между нами, рождала … чувство неловкости, что ли. И я уже сомневался, а нужна ли Святу эта ночь…

Протрезвевший, он вполне мог сейчас, как и я, мечтать об одиночестве, желая разобраться в собственных чувствах. Может, это и в самом деле было лишь пьяным бредом? И он будет об этом жалеть?

А потом еще и посмеется сам над собой, да? Ну, и надо мной заодно…

Думаете, почему я его так воспринимаю? Думаете, зря я его под таким именем забил в записную книжку телефона?… Не зря… Ох, как не зря…

«Мальчик-пиздец», который берет и ничего не хочет дать в ответ … Это же он… Свят… Независимый и сильный, сводящий с ума своим похуизмом и беззаботностью…

А скольким он успел душу на пласты раскроить? Я же знаю, что это так. Даже знаю кому.

Но ему на все это класть… Ведь и берет-то не сильно этого желая.

Это он… Он. Сейчас он был со мной. И сейчас он был совсем другим.

Я в этом был не просто уверен.

Я. ЭТО. ЗНАЛ.

Знал, что со всеми Свят вел себя так, как в наш первый раз.

Готов был спорить с любым, рвать глотку был готов, доказывая это, поставив на кон что угодно, в полнейшей уверенности, что я прав.

Мама дорогая… Ну, откуда в людях иногда столько ослиного тупого упрямства и идиотской самоуверенности???

И как же я в этом ошибался… Господи!!! Да, я пойму это, пойму... И это будет для меня потрясением.

А пока я наивно предполагал, что изменения в нас обоих, произошли именно за этот месяц, в течение которого мы почти не общались, но постоянно друг друга видели.

***

Он стоял возле окна, опершись босой ногой о радиатор… С расстегнутой пуговицей на джинсах, с полотенцем на плечах… С влажными волосами, забранными назад и открывающими красивый лоб. Раздетый, с выступающими кубиками пресса на животе, темными сосками, вокруг которых росли коротенькие волоски.

«Блядская» дорожка начиналась чуть ниже пупка, скрываясь за поясом джинсов. Я только сейчас заметил ее. Не помню, чтобы видел ее в наш первый раз. Может, просто сбривает иногда?... Не важно… Свят… Как всегда – безумно сексуальный и харизматичный. Даже такой, с растрепанной душой и нервами…

Да, я понимал это. Чувствовал… Его тихий бархатный голос, усмешки, мягкая полуулыбка, томный, усталый взгляд, который я ловил на себе… От всего этого так давило в паху… От дикого желания кружилась голова.

Вот только жажда эта была уже далеко не похотливой. Не простым стремлением наркомана к очередной дозе адреналина, к сумасшедшему, безбашенному сексу. Нет. Мне хотелось этот кайф подарить ЕМУ… Не подчинять себе, а подчиняться… Наслаждаться лишь одним пониманием того, что ЕГО прет от тебя…

– Дин! – я вздрогнул от его голоса, резкого и громкого. Вскинул взгляд, оторвавшись от сигареты в своих пальцах, которую гипнотизировал, погрузившись в мысли. И увидел его удивленные глаза. Похоже, он окликнул меня не в первый раз.

– Я говорю, наверное, тебе пора домой позвонить.

Свят с плохо скрываемым волнением смотрел мне прямо в глаза. Впервые за последние полчаса. Я ответил молчаливым взглядом, понимая наконец-то, он все-таки хочет, чтобы я остался. Не потому, что просил меня об этом пару часов назад. Нет. Он действительно ХОЧЕТ.

И как-то даже растерялся, ну… уже почти настроившись на то, что придется уйти.

– Блять… Да что ж это такое… – Свят чувствовал мое состояние. Странный ступор, вызванный им самим. И все это было не из-за исходящих от него волн сексуальности и харизмы… А из-за того, что творилось сейчас во мне.

Легко оттолкнувшись от подоконника, он сделал пару шагов, присел передо мной на корточки, и заглянул в глаза.

– Ну, что с тобой? Где ты? А?

Я усмехнулся растерянно, покачал головой. Пожал плечами.

– Дин… – он коснулся пальцами моих разведенных коленей. – Ты хочешь к нему? Да? Дин! Поговори со мной! Слышишь?

– Свят… Дело не в Яне. Поверь… Поговорим, конечно… Я… Мне позвонить, да… – я улыбнулся. Растеряно и виновато…

Давно я не чувствовал себя так по-идиотски… Не растерянно даже, а скорее потерянно. Господи, я не понимал, как мне прийти в себя. Но знал точно, если предки мне разрешат остаться, я захочу набухаться по-черному…

Прикрыв глаза, Свят выдохнул, кивнул как-то почти обреченно. А у меня сдавило сердце. Я ведь не только над собой, но и над ним издевался. Но по-другому пока не мог. Не получалось…

Он поднялся, подошел к холодильнику, достал баночку пива.

– Позвони. Я в спальне буду. Возьмешь, если захочешь, – он показал на пиво. – В холодильнике ещё есть.

Я кивнул, и Свят вышел.

Через минуту, практически на автомате, поднялся, стараясь ни о чем не думать, сделал пару шагов, достал из куртки телефон и вернулся на кухню. Из спальни послышались раскатистые аккорды «Korn» – Свят включил музыкальный центр. Наверное, не хотел, чтобы я напрягался при разговоре. Ведь по-любому догадывался, что я захочу позвонить не только родителям.

Не буду описывать беседу с предками. С мамой, с отцом, который и должен был решить, «быть или не быть». Отец понял: мне это действительно НЕОБХОДИМО. Да я и не сомневался почему-то, что меня отпустят. Даже с машиной. Ну не знаю, чувствовал. Родители у меня замечательные…

А потом несколько минут пялился на дисплей телефона, но так и не набрал Яна, просто не зная, что ему сказать… Да, я останусь тут на ночь, но и со Святом мы еще не все обсудили. Чем может закончиться этот разговор, в какую степь выведет, бля…

И решил не спешить. Не звонить. Пока не звонить…

Бросив телефон на стол, двинулся в спальню и замер на пороге, невольно залюбовавшись… Неяркий, уютный светильник в углу, отражаясь в зеркале, освещал Свята. Он раскинулся на постели, согнув в колене одну ногу. Впалый живот… Все с той же тоненькой дорожкой из волос, уходящей под расстегнутые джинсы… крошащей мне мозг на мелкие кусочки… О, мама… Проступающие под смуглой кожей ребра… Свят свесил голову с края кровати и прикрыл глаза. Рядом на полу стояла открытая баночка пива. Одной рукой он держал дистанционку от центра, постукивая ею в такт музыке по бедру, а другая лежала на груди.

Длинные узкие пальцы слегка поглаживали тонкую, почти прозрачную кожу. И мне, на секунду, до помутнения в голове, захотелось стать этой рукой. Чувствовать его тепло. Ощущать биение сердца… Мне даже выдохнуть пришлось, чтобы сбросить с себя это наваждение.

Он не услышал моих шагов. А я… осторожно приблизился и опустился на колени рядом с кроватью. Не трогал его. Просто старался тихо дышать, хотя и играла музыка, чувствуя стук сердца в груди, любуясь открытой шеей, на которой беззащитно пульсировала вена. Смотрел на красивый подбородок и едва заметную щетину… Мне так хотелось провести по ней рукой, что подушечки пальцев начало покалывать. Но я терпел. Глубоко дыша, стиснув зубы. Лицо Свята было расслаблено, он шевелил губами, повторяя текст звучавшей песни. А потом, словно от боли, свел брови, закусил губу и медленно открыл глаза…

И замер, встретившись со мной взглядом.

Отпустил уже влажную губу, сглотнул, его кадык дернулся. Не меняя положения и не отрывая от меня глаз, он поднял руку с пультом, и, убавив громкость, положил его рядом.

Вы никогда не ловили себя на том, что страдаете моральным мазохизмом? А я вот в эти секунды понял, что это такое. И понял, что страдаю им…

Я смотрел на него, и тихо, медленно, мучительно умирал от нечеловеческого желания впиться в приоткрытые губы… От того, что хотел прижаться щекой к голой коже его груди, а потом лизнуть горячим языком упругий сосок, осторожно закусить его, вызвав этим стон. И снова зализать…

Хотел до дрожи, но не делал…

Казалось, что у меня болезненно сжимаются все внутренности, что их сковывает натянутыми до предела, звенящими, как струны, нервами… И все медленнее бьется сердце… Еще пара секунд – и оно остановиться. Навсегда…

Свят всматривался в меня, в мои глаза и губы. Он ждал. Хотел, чтобы я сделал первый шаг.

А я понимал, он растерян не меньше моего.

– Останешься? – шевельнулись его губы. И это стало последней каплей. Я наклонился, прижимаясь ко рту. Мягко и влажно. Заскулил от невозможности держать в себе бушующие эмоции, осторожно взял его лицо в ладони… А потом прошептал в губы, касаясь их своими:

– Останусь… Конечно, останусь… Разве можно от тебя так просто уйти, м? – Я был напряжен, и чувствовал это.

– Охуительно… Пива хочешь? – он поднял руку и положил ее мне на затылок, притянув к себе, и сжав в пальцах волосы. Осторожно прикусил нижнюю губу.

– Я хочу водки… – так же напряженно прошептал я. А он замер, оставил в покое мою губу и перевернулся на живот, не отрывая взгляда.

– Ты серьезно? Все в порядке?… Мне кажется, ты бледный…

– Да. В порядке. Хочу. Есть?

Свят кивнул, я видел в его глазах настороженность. Да, наверное, все это было странно… Но не удивительнее того, что сейчас творилось с нами обоими.

– Давай сделаю горячие бутерброды, а потом выпьешь. О’кей? Я… не дам тебе нажраться, Дин. Не мечтай… Сам только-только отрезвел… Не хочу, чтобы и ты…

Я улыбнулся и кивнул.

Он действительно не дал мне напиться. Затащив на кухню, сделал бутерброды, заставил съесть один, прежде чем налил водки. И все это без каких-то ненужных вопросов…

Пока без вопросов.

А потом курил молча, сидя за столом напротив, глядя куда-то в сторону, и ждал, когда я допью остатки водки из стакана.

Выпил и выдохнул. Закрыл глаза. Меня уже вело. Только я был уверен, что не развезет, слишком напряжен эмоционально. Хоть бы просто расслабиться…

– Ты хотел поговорить… – тихо сказал я, так и не открывая глаз. Но знал, что Свят на меня смотрит.

– Да. То есть… черт… – я понял, что Свят встал. Он действительно отошел к окну, стоял спиной ко мне, вертя в руке зажигалку. Затянулся, шумно выдохнул.

Немного помолчал, касаясь лбом стекла. Потом отлепился. Его напряжение и физическое и моральное, было для меня так явно… Хотелось прижаться к голой спине лицом, обхватив тонкую талию, поцеловать в затылок, и прошептать, что все хорошо…

– Да, я… я попытаюсь сейчас… Мне нужно хоть что-то сказать. Иначе меня разорвет… – он то ли усмехнулся, то ли всхлипнул. – Ты только не перебивай. Мне и так, охуеть как весело, бля… – снова затяжка и выдох. А я смотрел ему в спину, испытывая и собственное напряжение.

– Знаешь, я ведь практически никогда не встречаюсь с одним и тем же человеком дважды… Просто, так было всегда. Хочется трахнуть, поиметь, и ты делаешь это. Без напряга. И все. Больше ничего и не нужно… Потому, что больше и не интересно...

Я усмехнулся. Мне так хотелось ответить: «Я знаю это, Свят. Всегда знал, что ты именно такой…» Но промолчал. Он же просил не перебивать. Да я и в самом деле видел, как нелегко ему даются эти слова.

– Считал, что и с тобой будет то же самое. Трахну, думал, блонда упрямого, и успокоюсь. И как-то слабо волновало то, что меня прет от тебя намного больше, чем от других… Все сильнее вставляло оттого, что я понимал, ты такой же, как и я. Похуист. Независимый, упертый, сука… Идущий на таран, – он усмехнулся, покачал головой.

Я улыбнулся.

– И мне от этого еще сильнее хотелось тебя уложить. Смять, показать ху из ху… Я все еще надеялся, что сильнее тебя, – вскинул голову, глядя куда-то вверх.

Сейчас он говорил о том, что и я чувствовал к нему когда-то. Один в один…

– Ой, бляяять, – почти простонал он. – Только даже и не думал, что… Что сам под тебя лягу, в конце концов.

Он замолчал. Обернулся на секунду, глянув через плечо.

– Дииин… Ты же так ни хуя и не понял, Дин… Ты же был первым, кто меня трахнул… Первый, кому я это позволил…

ЧТО???

Я замер, перестав дышать. Меня словно холодной водой окатили. Онемевшей, будто не своей рукой я притянул к себе стакан с соком, и сделал несколько больших глотков. Потом наконец-то выдохнул…

Ёб твою мать!

Я же чувствовал, какой он узкий! Чувствовал! Но разве я мог предположить, что я… что он… что мы…

– Да ты, в общем-то, единственный, кто меня… Если не считать сегодняшней дубинки, блять, – он грустно усмехнулся. – Вот же я придурок…

После этого меня окончательно разнесло на части… На куски с острыми, как лезвие, краями …

Не знаю, почему я так воспринял его слова. То ли водка, то ли просто нервы. Или все вместе…

Не знаю.

Но я же помню, с каким похуизмом в глазах он тогда лег под меня. Ничем, сука, не выдал, что это первый раз… Не показал своего страха… Теперь я понимал, каково ему тогда было…Ох, ёб…

В сознании промелькнул мой первый раз с Яном. ЕГО первый раз. Когда это была и смазка обезболивающая и я, весь такой внимательно-трепетно-нежный, и подушка под попку… и глаза Мозаика, в которых плескалось волнение и страх, которые он пытался не показывать. И то, КАК я потом в него входил, как в хрустальную игрушку, боясь сделать лишний вдох, и сам волновался и боялся не меньше…

Вот так это было. И оно так и должно быть в первый раз!!!

А со Святом??? О… черт… он САМ держал свои колени, когда я в него входил… И мне хватило тогда мозгов не насадить его на себя резко и по полной… А ведь хотел. ОХ, как хотел…

И я же видел, как он себе губу грызет, блять!!! Видел!!! И знал же, что ему больно, только подумать не мог насколько… А ведь потом я драл его и на спине, и на боку… Господи… как же он тогда все это выдержал в первый раз??

Меня скрутило. Как и мои дрожащие, судорожно сжимающиеся нервы, собравшиеся в комок где-то в районе солнечного сплетения.

Подтянув к себе колени и уткнувшись в них лицом, я тихо заплакал…

Ну… Понимаю, да. Большие мальчики не плачут, и все такое… Но, если на душе буря чувств, да еще таких разных, что нет возможности их угомонить, разложив по полочкам для полного счастья… Если сердце разрывает на куски… Если нервы уже на пределе… Если передозировка эмоций валит с ног… Если чувствуешь, еще одна молекула адреналина в кровь – и все нах… Сдохнешь… Вот тогда и большие мальчики плачут.

А еще… еще, я плакал оттого, что чувствовал, понимал, ЗНАЛ, что сейчас ему говорить так же больно морально, как тогда было больно физически.

ЕМУ. Никогда, и ни под кого не прогибающегося… сознаться, что было ТАК!

Слезы лились, а я никак не мог с ними справиться. Давил в себе всхлипы, надеясь, что Свят не повернется, не увидит меня такого… Думал, вот, вот, сейчас успокоюсь, и об этих слезах буду знать только я…

Только не оборачивайся… не надо… НЕ НАДО!!!

– Я пытался себе внушить, что все, связанное с тобой, только похоть… Не больше… Дин… Я не знаю, что мне делать… Ты же ЕГО любишь,– Свят прерывисто выдохнул… и все. Этот выдох выдрал из меня последние малюсенькие остатки сил, и – пиздец…

Не смог больше сдерживаться, и всхлипнул.

Я не увидел, нет. Просто почувствовал, как он резко оглянулся, замерев на секунду от шока, а потом рванул ко мне.

– Дин! Дин! – его пальцы хаотично, растерянно гладили мою голову. Скуля, не понимая, что со мной делать, прижимался лицом к моему затылку. – Дин… Ну что ты творишь… Не надо… Слышишь? Я ведь тоже сейчас… вот тут рядом… Пожалуйста…

А я вцепился в свои колени и мелко-мелко, бессильно дрожал.

– Дин… Дин… Дин, – шептал Свят, сжимая мои плечи, притягивая к себе, обнимая, стараясь успокоить. Стараясь быть сильным для меня. – Все хорошо, Ангел… Ну, откуда ты такой взялся, а? Почему все ТАК? Зачем?

Он застонал, как раненый зверь, хрипло, с рычанием, и так яростно, безысходно, что слезы полились еще сильнее…

Ну, заебись вообще, да? Приплыли...

А еще я чувствовал, что он тоже дрожит…

– Это я, да? Вот же долбоёба кусок… Дииин…. Я не хотел, слышишь? Дин, ты из-за меня?

– Я не знаю… – всхлипнул и отрицательно покачал головой, не отрывая лица от колен.

– Блять… – Свят нервно, через стон, усмехнулся. – А кто знает, м? Придурок ты… Ну… ну, наговорил я, шиза ходячая, хуйни всякой… Ну, зачем так же реагировать-то, милый? А? Тебе явно нельзя пить…

– Чего? Пить? – я вырвался из его объятий, опуская колени и пряча взгляд. Всхлипывая, вытирая нос, глаза... Свят нагнулся к ящику стола, доставая что-то, а потом снова повернулся ко мне, протягивая чистую салфетку. Я вцепился в нее и прижал к глазам, склонившись к коленям.

– Сууууки… «Пить мне нельзя», – передразнил я Свята. – Да мне нельзя было с такими уродами, как вы с братом, на одном гектаре срать садиться, не то что знакомиться… Понял? Вот тогда и не было бы ничего этого… И жили бы все, блять, нормально дальше… Так нет… Хули тебе, Дин, спокойная жизнь всралась!!! Получи крезанутых клонов и радуйся, родной, если смоооожешь… Да? Так? Ммммммм….

– О, Господи, – простонал Свят сквозь смех, и я снова почувствовал прикосновение его теплых ладоней. – Как же хорошо, что не одному мне херово… Спасибо тебе, Господи!!!

– Бля!! Придурок… Иди в жопу, – я попытался его оттолкнуть, и он, улыбаясь, плюхнулся, на свою многострадальную пятую точку. Да так и остался сидеть, обхватив руками колени и закусив нижнюю губу. – Хорошо ему, гаду… Нравится издеваться надо мной, да?

– Очень… – он смотрел на меня влажными глазами, которые сейчас казались почти синими, и кивал. – Меня прет от этого… Ну, ты не можешь этого не знать, Ангел…

Я шмыгнул носом и попытался улыбнуться. Мне реально становилось легче.

– Зараза такая… Прет его… Ублюдок ты…

– Знаю, – он встал на четвереньки и подполз ко мне. – Только поделать с этим ничего не могу…

И было не понятно, с чем он ничего поделать не мог, с тем, что ему нравиться надо мной издеваться? С тем, что он ублюдок? Или с тем, что чувствует ко мне…

А я не мог отвести взгляд от его глаз. ТАК он еще никогда на меня не смотрел…. Как будто заглядывал в душу, отчаянно пытаясь там что-то увидеть…

Шмыгнув еще пару раз, я прерывисто выдохнул.

– Что делать-то со всем этим будем, а? Ангел ты мой, – Свят прошептал и сглотнул. От его взгляда, ласкавшего мое лицо, по затылку разбегались тысячи мурашек.

– Что-что, бля… Все то же, что и до этого… – буркнул я, и Свят засмеялся. Я протянул ему руку. – Иди сюда, сволочь… Тварь такая…

Свят взялся за нее, и я, притянув его к себе, обнял. Обнял его, прижавшегося, обхватившего меня за талию, стоявшего на коленях между моих широко разведенных бедер.

И впитывая его теплое тело, слыша толкающиеся в ребра наши сердца, стиснул зубы, чувствуя, как снова появляется предательский комок в горле.

– Чееерт… Никогда не думал, что может быть так,– хрипло шепнул он, опалив своим дыханием мое плечо.

– Как, Свят? КАК? – я очень хотел знать, как это для него.

– «Как– как»… – выдохнул он почти зло, и, взяв мою руку, положил ее себе на грудь, – тут вот… Так тянет, то ли больно, то ли сладко, Дииин… И в тоже время так хорошо, что аж, нах, плохо… Че за хуйня, а? Я, наверное, сдохну, да, Дин? – простонав, выдохнул он.

А я улыбался, закусив губу, и сжал пальцами кожу на его голой спине.

Все это в нем такое… Не знаю… искреннее, настоящее… Эти слова, это выражение безумных глаз, в которых столько всего, вызывающего во мне растерянность, напряжение…

Нет, он оставался тем же Святом, глумливым и дерзким. Но кроме этого появилось в нем еще что-то, рвущее нервы в клочья.

– Давай поженимся? А? Ты, Дин, гад, обязан… Ты меня лишил девственности, зараза такая… А я даже согласен быть вторым мужем… или женоооой, ох бляяяя….

Я засмеялся. Ну, я же говорю, что даже сейчас эта сволочь стебалась, как хотела.

– Обязательно… Как только, так сразу… – ответил я, поставив в уме галочку, что он говорил не только о себе, но и о Яне.

– О’кей… Я это запомню… Не отвертисся, понял? Курить… О, бля… Как же ты мне нервную систему расшатал-то, Ангел,– он потерся лбом о мое плечо и поднялся, мазнув губами по виску.

– Ага… Типа мне, ваши с твинсом выебоны, здоровья прибавили… – возмутился я.

Свят, улыбнулся, взял сигареты и сел, вытянув ноги. Щелкнул зажигалкой.

– Тоже выпить, что ли… – прошептал он, затянувшись.

– Угу… Ща… Размечтался… Так я тебе и дал уже… Ты бы лучше поел, а? – я положил подбородок на сложенные на столе руки, рассматривая того, кто мне только что практически признался в любви.

Да, вот такое признание… От него.

Это же Свят. Напрямую он мне, вообще, хер когда в чем признается.

– Не хочу есть… – хрипло ответил он, снова затянулся, выдохнул и задержал взгляд на моем лице, лаская им губы, скулы, подбородок. По моему затылку опять побежали мурашки. Подавив желание втянуть воздух сквозь сжатые зубы, я вырвал у него сигарету и затянулся. А потом медленно выдохнул, не отрывая взгляда от синих, таких красивых глаз, в которых была сосредоточена половина моего мира. Почему половина?

Говно-вопрос.

Да потому что вторая растворилась в разноцветных глазах его брата…

Я прошептал:

– Есть не хочешь… А чего ты хочешь? – только этот вопрос был сейчас лишним, ответ на него я знал и сам.

– С тобой – всего…

Я усмехнулся, опустив взгляд, и, чувствуя, как сладко потянуло внизу живота, отдал сигарету. Свят затянулся и затушил ее.

Оттолкнувшись от табуретки, я медленно поднялся. Тягучие, томные, пьяные волны в моей голове после слезной истерики сделали меня мягким и ленивым. Я обогнул стол, и уперся руками о стенку над головой Свята. Склонился над ним, и долго смотрел на розовые, приоткрытые, чуть шершавые губы, на близкие блестящие глаза, полыхающие желанием, как рваными языками огня.

– Тогда хули ты до сих пор тут сидишь? – выдохнул я. А потом у меня просто перехватило дыхание.

Свят резко поднялся, подцепив рукой мое расслабленное алкоголем тело.

– О’кей… Ты прав. Пойдем. Хватит сидеть… Пора и полежать…

И я вмиг оказался висящим вниз головой на его плече, изо всех сил упираясь руками в его поясницу, глядя на плавающий где-то далеко подо мной пол.

– Бля! Свят!!! Ублюдок!

– Не трепыхайся ты,– он очень даже чувствительно шлепнул меня по заднице, заставив взвизгнуть.

– Сука, больно же!

– Если наебнешься, будет больнее… – философски изрек он, выходя из кухни, а я проводил взглядом дымящую сигарету в пепельнице.

– Ну, не дергайся, – почти нежно шлепнув меня еще раз, попросил Свят, и я безвольно повис у него на плече.

– Неси, гад… Делай со мной, что хочешь… – я обреченно выдохнул.

– Обязательно… Даже и не сомневайся, – войдя в спальню, Свят подошел к кровати, и, упершись в нее коленями, наклонился и осторожно перекантовал меня на упругую постель.

Я шмякнулся, как мешок (не будем уточнять, с чем, о’кей?) и расслабился, раскинув руки.

– Вооооот… – протянул он, забираясь на кровать с коленями, одно из которых он поставил между моих ног. – А ты боялся… Все хорошо?

Свят нависал надо мной, всматриваясь в лицо. Я кивнул, положив руку на его затылок, и притянул к себе, к своим губам. Закапываясь пальцами в его волосы, ласкал ими кожу, все углублял поцелуй, слыша, как он тихонько постанывает. Я ловил эти стоны своим ртом, плавился от его горячей ладошки, лежащей на моей шее, и от безумной, такой нежной, мокрой ласки языка и губ.

– Хочешь? – жарко выдохнул он в мой рот, и я, взяв его лицо в ладони, простонал:

– Хочу… Всегда хочу тебя… – я перехватил его руку, вынуждая согнуть ее. Прижал коленом его бедро, заваливая Свята и склоняясь над ним, тяжело дышащим, улыбающимся…

– Вот же ты… неугомонный… Все по-твоему должно быть, да? – он с восторгом смотрел на меня и качал головой.

– Да… Сейчас – да… Хочу… знать твой вкус… – я мягко поцеловал Свята в уголок губ, скользя ладошкой по бедру к его паху. Он замычал и выгнулся, когда я сквозь джинсы сжал его промежность.

– Твою… Дин… – выдох, и снова стон. – Я кончу…

– Тшшшшш….– положив ладонь на его лоб, я смотрел на приоткрытый рот, на язык, который скользил по пересохшим от горячего дыхания губам. – Я не дам. Не сейчас… и не себе в штаны, милый…

– Боже… Дин… Сука, закрой рот, а? Я же кончу только от твоего голоса, бля…

Я расстегивал его джинсы, прекрасно зная, что белья на нем нет.

Улыбаясь, начал целовать его влажную шею, грудь, соски, лаская их языком, кусая, зализывая… Как мечтал, совсем недавно, рассматривая Свята. А он выгибался подо мной, цепляясь за постель, будто боялся взлететь…

Из-за меня. Из-за того, что я с ним делал. А я уже был на седьмом небе, вылизывая, целуя, кусая… Эта дорожка… Медленно провел по ней пальцем, повторяя путь губами. Все ниже и ниже… Свят нервно зарывался пальцами мне в волосы, когда я целовал его в проем расстегнутой ширинки. Там, где уже были видны волоски паха…