Текст книги "Учебник житейской науки (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

========== Прелюдия ==========

Словно бешеный пес, по прямой,

Забывая дорогу домой,

Я бегу, только память моя

Будто яблоко, зреет.

Ну давай, ну давай, ну давай,

Забывай, забывай, забывай…

Только память моя ничего забывать

Не умеет.

Во всю хлестал ледяной дождь, размывая берега и превращая их в сплошное месиво грязи и глины. Бурный поток нёсся по разбитому руслу, что пролегло меж высоких, мрачных вершин, из-за которых луч света почти не попадал на тёмную, мутную воду. Ниже по течению скалы становились более пологими и не такими отвесными, пока не сменились мягкой землёй. Здесь поток воды стал тихим, спокойным, но лишь на вид – река несла на себе мелкие брёвна, а меж них, повиснув на одном, лежало тело мужчины. Бревно вместе с ним вынесло на берег, а человек всё не приходил в себя. Солнце, проглядывавшее через верхушки деревьев, играло лучами на мокрой одежде и волосах. Светило опускалось всё ниже, воздух становился холодным, пронизывающим, он завывал меж стволов деревьев, нагоняя ужас. Когда же небо приняло тёмно-синий цвет, зажглись первые звёзды, человек пошевелился и издал полный боли, мучения стон. Затёкшие, промёрзшие мышцы нещадно болели. Мужчина приподнял голову, чуть щурясь и отплёвываясь от воды. Во рту был солоноватый привкус крови – ранее прекрасное лицо пересекал кровоточащий, широкий шрам.

Поднявшись на дрожащих руках, человек медленно сел, растерянно вертя головой из стороны в сторону. Местность эта ему была неизвестна, может, оно и к лучшему. Боль в лице и теле не давала ему покоя, воспоминания возвращались неохотно, волнами, причиняя адскую боль, заставляя ненависть в груди закипать вновь и вновь. Все, наконец, собралось в единую картину для мужчины. Он помнил, как ради прекрасной девушки, из-за которой помутился рассудком, бросился на охоту на Чудовище, подняв за собой всех мужчин города. Помнил зверский оскал, острые когти. Помнил, как вонзил в мощное тело твари свой охотничий нож, а затем, недолгий полёт вниз с мыслью о том, что всё – конец. Значит, его вынесло сюда, значит, он всё же выжил. С трудом добравшись до воды, мужчина глянул на себя и скривил губы: прекрасное лицо было изуродовано. Видимо, падая, он задел что-то. Чёрные как смоль, отросшие волосы, падали ему на лоб, обрамляя бледное, скуластое лицо. Красная рубашка, порванная и намокшая, накрытая сверху чёрным жилетом и плащом, облегали мускулистое, сильное тело.

Глядя на своё изуродованное отражение, он впадал в слепую ярость, начинал жалеть, что не умер, разбившись об острые скалы. А своё отражение он видел вновь и вновь, пока шёл вниз по течению реки, чтобы найти хоть какой-то городок. Было холодно, но Гастон, а это был именно он, не боялся заболеть. Это ему было неизвестно с самого глубоко детства. И лишь рана на лице не давала ему покоя, принося не только физическую, но и ментальную боль. Какой же он теперь прекрасный и несравнимый Гастон, если лицо его изуродовано до конца его дней? «Я отомщу этой твари». – скрежеща зубами, думал мужчина, продвигаясь под сенью редких деревьев вдоль реки. – «Я найду его и на этот раз прикончу!» Но всё, что было у него с собой, так это огромный охотничий нож, да небольшой мешочек золотых. Впрочем, этого бы ему хватило, чтобы жить некоторое время, если найдётся деревня. Два дня ему не везло совершенно, но выносливость его ему позволяла лишь пить воду из реки и продолжать идти.

В начале третьего дня, после рассвета, Гастон обнаружил дорогу, что наверняка вела в какой-нибудь город. Она шла через лес, где было пугающе-тихо и мрачно. Но, судя по тому, что тут пролегла расхлябанная колея, здесь часто проезжали торговцы. Измотанный, но не лишённый своих сил, мужчина выбрался из леса. Вдалеке, на холме, возвышался небольшой городок, пастухи уже вывели свои стада на пастбища, из домовых труб валил густой дым. Гастон уже отсюда видел, как оживлённо снуют туда-сюда по улицам жители, а потому, если он здесь обживётся, то будет очень даже хорошо. Почему он не стал возвращаться в свой город? Он не мог вернуться туда с таким обезображенным лицом. Ему не позволяла его гордость, его завышенная самооценка, которая теперь стала слегка прихрамывать. Собрав всю свою волю в недюжинный кулак, мужчина направился к городу, стараясь обдумать всё и сразу. Денег у него было не заоблачно много, но хватило бы на съём небольшой комнаты в течении двух-трёх месяцев, за это время он мог бы начать охотиться, продавать дичь и шкуры, а там уже, через год, мог бы жить припеваючи.

Но в первые же минуты его шествия по городку он получил первое душевное ранение – бегавшие по улице дети завидев его, с воплями ужаса стали разбегаться в стороны. На детей не следовало бы обижаться, но Гастон разозлился не на шутку. Низко опустив голову, он побрёл по улицам, изредка бросая взгляды на окружающих и дома. Добравшись же до торговых рядов, он поймал мужика, торговавшего мясом.

– Доброе утро, – мягко произнёс мужчина, хотя внутри него всё клокотало – он не привык перед кем-то расшаркиваться.

– Доброе. – улыбнулся усатый мужчина с внушительной мускулатурой и гладко выбритой головой. – Чем я могу вам помочь?

– Мне бы найти комнату внаём. – всё так же держа вежливыми интонации, произнёс Гастон, чувствуя на себе любопытные взгляды, ведь выглядел он и в самом деле не лучшим образом.

Торговец призадумался, покрутил ус и подозвал к себе торговца рыбой. Они тихо о чём-то пошептались, и второй подошёл к Гастону, сияя лучезарной улыбкой. Это был юноша примерно его возраста, симпатичный, с большими зелёными глазами:

– Я мог бы вам сдавать одну из моих комнат, мсье.

– Это было бы очень благородно с вашей стороны. Позвольте представиться, Гастон.

– Рауль. – Назвался юноша в ответ, пожав руку охотника, а затем, обернувшись к усачу, кивнул ему. – Пригляди за моей рыбой, хорошо?

Мужчина кивнул, и юноша увёл Гастона прочь от торговых рядов, но долго им идти не пришлось – вскоре они оказались у двухэтажного, небольшого домика со скотным двором.

– Я совсем недавно похоронил родителей и получил этот дом, так что, вашему появлению я очень даже рад, мсье Гастон, – тараторил Рауль, то и дело поглядывая на охотника с любопытством и непониманием. – Вы прибыли к нам издалека?

– Не из такого уж и далека. – покачал головой мужчина, который даже думать об этом не хотел, не то что рассказывать малознакомому человеку.

Торговец наспех показал ему дом, который оказался заставлен книгами, охотничьими трофеями, несколько грубой мебелью, но в общем и целом выглядел уютно. Гастону отвели комнату на втором этаже, с восточной стороны. Помещение это было не очень большим, с кроватью у окна, грубо сколоченным гардеробом и столом. Договорившись о цене, они разошлись почти что друзьями, хотя Гастон начал понимать, что всё больше замыкается в себе и никаких друзей заводить бы не хотел. Дождавшись, пока Рауль убежит на торговые ряды, мужчина закрылся в уборной, рассматривая своё отражение в зеркале. Осторожно отмыв кровь и промыв рану горячей водой, Гастон пришёл к выводу, что всё не так уж и плохо, но прежней красоты больше не будет. Отмывшись от крови и грязи, охотник сосчитал свои денежные запасы и счёл возможным сменить свой костюм – рубашка была порвана, а это уже делало его похожим на бродягу.

Вечером, когда Гастон приобрёл нормальный вид и даже обработал нормально рану, в дом вернулся хозяин – Рауль. Юноша выглядел измученным, но довольным. Он приготовил ужин и стал во всю расспрашивать Гастона о его прошлом.

– Где ты жил раньше? У тебя была жена? Почему ты ушёл? Чем занимаешься? Откуда у тебя такая рана? – сыпал вопросами торговец, подливая Гастону отменное пиво и с любопытством смотря на него.

Охотник отвечал сухо, неохотно, постоянно привирая, чтобы не казаться в глазах юноши безумцем, который просто напросто сбежал из сумасшедшего дома, попутно кого-то ограбив. Поняв же, что гость разговаривать совсем не хочет, Рауль стал без умолку болтать, рассказывая о себе и о своей семье, которой не стало после того, как родители отправились на ярмарку – их загрызли волки.

Ближе к полуночи они разошлись каждый по своим комнатам, а Гастон ещё долго не мог уснуть. Он всё раздумывал над тем, что надо бы найти где-то ружьё, собаку. А меж тем на небе зажигались прекрасные, большие звёзды. Казалось, протяни руку – и коснёшься их прохладных лепестков, сорвёшь с неба и будет у тебя в руке сиять белоснежный цветок. Но ничего не происходило – небо оставалось всё таким же далёким, а света в комнате не прибавлялось, равно как и тепла в загрубевшей душе Гастона. «Ничего не поделаешь», – несколько отрешённо подумал мужчина, отвернувшись от окна и сев на кровать. Его сумрачный взгляд бродил по всей комнате, не зная, на чём остановиться.

Уснув же в пятом часу утра, охотник был зверски разбужен Раулем, который распихал его и позвал с собой на торговые ряды – охотники собирались на охоту, чтобы принести добычи, а потому Гастону следовало принять участие, чтобы заработать себе должную репутацию, да и денег. Сонный и недовольный мужчина всё же поднялся, искоса поглядывая на хрупкого юношу с невероятно-взрослым взглядом, присмотревшись даже к его упругой попке. Неплохой вариант, если с женщинами будет совсем беда.

Охота была удачной – один из охотников одолжил Гастону ружьё, и пока все пятеро палили без особых результатов, мужчина прицелился и одним выстрелом подбил птицу. Однако за своим трофеем он не пошёл, его внимание привлекло совершенно другое. Он услышал за лаем собак и гомоном людей едва слышное, жалобное поскуливание, которое исходило словно откуда-то из кустов. Спрыгнув с лошади, охотник сделал пару шагов с тропы и присмотрелся, осторожно отодвигая ветку колючего куста. На земле, прислонившись к низкому деревцу и спрятавшись в тени его листьев, лежал огромный волкодав, морда которого, как и у Гастона, была изуродована шрамом. И, судя по всему, у него была сломана лапа.

Окликнув своих новых приятелей, Гастон смело шагнул к псине, осторожно, но уверенно глядя в её глаза. Пёс не боялся и не проявлял никаких признаков агрессии, лишь тихо заскулил от боли вновь. Поняв, что ничто не препятствует, Гастон осторожно протянул руку и погладил волкодава по голове, но вместо рычания вновь услышал чуть испуганный скулёж – бедное животное было чем-то безумно напугано. Судя же по повреждениям, на пса напал дикий зверь. Хотя, какой в этой местности может водиться крупный, дикий зверь, который может так покалечить волкодава? «Несчастное животное», – подумал Гастон, погладив пса по голове вновь и глядя в его умные, испуганные глаза. – «Впрочем, я не лучше. Споёмся.»

– Неплохая псина. – заметил один из охотников, подойдя к Гастону и уложив руку ему на плечо. – Возьми его, поможем выходить – будет твоим помощником.

Пёс и Рауль совершенно не возражали, а Гастону было лишь лучше.

Так мужчина и начал свою новую жизнь, искренне пытаясь забыть о старой.

========== Ария первая ==========

У потных ног ты не смог, гоняя в горле ком,

Жадно принимая позу, чувствуя жизни прозу.

Преподносит мне боль твой угасающий ноль,

Только лишь потому я ещё с тобой.

Пусть – утонет в радости сука грусть,

Пой, – но ты такой, как и я, – немой.

Серые, потные, влажные массы

Лижут устало пухлое мясо.

Встань, встань,

Встань в позу.

Вечер опускался на городок, точно такой же, как и два года назад – прохладный, свежий, бодрящий. На небе рассыпались маленькие бриллианты-звёзды, что так и подмигивали людям внизу. Из-за макушек деревьев медленно появлялась почти полная, тёмно-жёлтая луна, цвет которой слегка пугал жителей городка. Трава мягко шелестела под ногами охотника, под лапами его верного пса, что остался с Гастоном. Сегодняшний улов в лесу был не совсем удачным, но одного кабана им удалось загнать, а это уже было неплохо. Все животные, словно боясь чего-то, попрятались. Но можно было насладиться и тем, что у них было. Тем более, сегодня был день рождения Рауля. Чуть задумавшись, Гастон невесело хмыкнул и прикрыл глаза, остановившись почти у самого города. Его волкодав присел рядом, вопросительно глядя на хозяина карими глазами. Воспоминания, которых теперь было не так уж и много, пролетели перед внутренним взором Гастона.

Год назад, уже освоившись в городе и заслужив доверие окружающих, славу, мужчина встретил одну девушку. Она была прекрасна собой и безумно напомнила ему его возлюбленную Белль, и мужчина тут же потерял голову. Однако его смущало его лицо, перечёркнутое белёсым шрамом, отпугивающее людей. Про себя Гастон называл себя Чудовищем, а оттого лишь больше закрывался в себе, становясь неразговорчивым. Но единожды увидев эту девушку, он бредил ей почти полгода, смотря на неё издалека и всё мечтая узнать её имя, начать за ней ухаживать. В конце концов, он как раз собирался съезжать от Рауля, что с ним столько натерпелся.

И, наконец, набравшись смелости, мужчина купил цветы для девушки, а затем, отправился на её поиски. Искать её долго не пришлось – она отправилась к колодцу за водой. Кинувшись за ней, мужчина пожелал ей доброго вечера, но… все его надежды разбились от одного только взгляда потенциальной любовницы, а уж что последовало за этим.

Обернувшись к охотнику и подняв на него взгляд, прекрасная девушка ахнула, затем недовольно скривилась и поморщилась, как будто от неприятного запаха или вида:

– Что тебе?

– Я… – Гастон проглотил этот небрежный плевок в душу, но взял себя в руки. Может, всё ещё не так плохо, как кажется на самом деле? – Я бы хотел узнать имя прекрасной леди.

И мужчина, галантно поклонившись, протянул ей цветы. Однако, девушка вновь поморщилась и сделала шаг назад:

– Тебе я своё имя не назову ни в коем случае, урод.

Слепая, безудержная ярость захватила мужчину вместе с отчаянием, и он скривил губы в оскале, уже собираясь то ли наорать на девушку, то ли ударить её цветами. Однако глянув на этот звериный оскал, она банальнейшим образом шлёпнулась в обморок. Кинув рядом цветы и сплюнув на мостовую, охотник умчался в сторону дома. Было темно и пасмурно, мрачно, вот-вот должен был хлынуть весенний дождь, кругом было душно, и мужчину не оставляло ощущение, что кто-то следует за ним по пятам, норовит схватить его за горло и перегрызть ему глотку. Постоянно оглядываясь, он добрался до дома Рауля с единственным желанием – напиться в хлам и уснуть вечным сном. Но ему пришлось вновь удивиться.

Дома его ждал прекрасный ужин – зеленоглазый юноша кружил по кухне, подобрав каштановые, чуть вьющиеся волосы в высокий хвостик на затылке, чтобы его тонкой, белоснежной шее не было жарко. Гастон и до того замечал, что юноша ведёт себя странно – он ни разу не видел его с девушками, он вечно был то на рынке, то ходил на рыбалку, то готовил на кухне. Каждый вечер он встречал Гастона счастливой улыбкой и несколько затуманенным взглядом, от которого у охотника в горле становилось сухо. Теперь же, злой, как тысяча чертей, мрачный, как туча, да ещё и разбитый, он глядел на Рауля и видел в нём некое спасение. Обернувшись к столу, чтобы поставить на стол запечённую с картофелем рыбу, юноша вздрогнул и выдохнул, после заулыбавшись:

– Гастон, ты меня напугал!

«Напугал», – эхом пронеслось в мыслях мужчины, и он с трудом сдержал звериный рык, что рвался из груди. – «Ах, напугал?!» Метнувшись вперёд, он перехватил Рауля за шею и прижал к стене, буравя его взглядом голубых глаз. Юноша засипел, вцепившись в руку охотника, упираясь мысочками в пол и пытаясь вырваться – дикий ужас отразился на его лице.

– Так, значит, я напугал тебя?!

Юноша слабо заскулил, беззвучно шевеля белеющими губами и всё ещё пытаясь вырваться. Опрокинув Рауля на стол и сбив со стола тарелку с ужином, Гастон зажал одной рукой руки юноши у него над головой, другой принимаясь срывать с него одежду, чтобы увидеть ладное тело без этих примочек, чтобы коснуться белой, гладкой кожи. Рауль отчаянно вырывался, но не кричал – отчаяние, злость в глазах Гастона не давали ему этого сделать, да и горло ещё не пришло в порядок после того, как сильные пальцы сжали его. Сорвав с юноши остатки одежды, Гастон расстегнул собственные брюки, поддаваясь порыву злости, слепой ярости, похоти, переворачивая зеленоглазого француза на живот. Вот тут хозяин дома занервничал, заметался под мужчиной, пытаясь вырваться, но и это у него не получилось – что мог хрупкий юноши против мускулистого охотника? Раздвинув ягодицы юноши, Гастон принялся вталкивать в него собственную напряжённую, желающую разрядки плоть, что, несомненно, причиняло юноше острую боль. Рауль всхлипнул, задёргавшись, но охотник осадил его мощным, увесистым хлопком по заднице. Взвизгнув, юноша напрягся, а затем сразу же расслабился, позволив Гастону проникнуть в себя.

Кровь на столе, на белых, точёных бёдрах, синяки и ссадины, но абсолютно счастливая улыбка Рауля – вот что он запомнил в тот вечер. Юноша, которого, между нами говоря, изнасиловали, был на седьмом небе от счастья – сильный мужчина, на которого он с влюблёнными вздохами смотрел вот уже почти полтора года, наконец, обратил на него внимание. Так и закрутился их непонятный роман – если Гастон хотел, он брал юношу, не хотел – не брал. О чувствах мужчина даже не заикался – юноша его любил, он мог его трахать, а, значит, всё было в полном порядке. Никаких обязательств, никаких лишних слов, только всепоглощающая страсть.

И теперь, возвращаясь с охоты, уставший и злой, он мечтал раздвинуть стройные ножки этого смазливого красавца, грубо трахнуть его, а после бросить лежать в луже крови и спермы. И Гастон прекрасно знал – Раулю это будет по вкусу. «Мерзка шлюшка», – внезапно для самого себя подумал охотник, скривив губы в улыбке и даже сощурившись. Перехватив тушу кабана поудобнее и свистнув псу, Гастон продолжил свой путь. – «Смазливая морда, стройное тело, гладкая кожа, и такая задница! Не удивлюсь, если он трахается ещё с половиной города». От этих мыслей он лишь больше захотел оттрахать зеленоглазого чертёнка так, чтобы он на ногах перестал стоять, чтобы забыл обо всём. О нежности не было и речи, речь шла о таком грубом и бешеном сексе, от которого сносит крышу.

Войдя в дом, он не увидел сапог Рауля, что означало, что молодой торговец ещё не вернулся домой. Не став особо переживать по этому поводу, Гастон кинул собаке в миску костей с мясом и отправился разделывать кабана, чтобы после приготовить ужин. В какой-то момент он даже подумал, что хочет порадовать юношу прекрасным ужином, но тут же отогнал от себя эту мысль – просто надо что-то есть.

А время всё шло, мужчина почти закончил возиться с тушей кабана, а когда закончил, время уже было далеко за полночь. Рауль всё ещё не явился, и это слегка встревожило Гастона – обычно позже полуночи юноша не задерживался. Выкинув требуху и прочие ненужные части кабана в выгребную яму, Гастон вышел из дома на улицу, оглядываясь кругом. Почти ни в каком доме на улице не горел свет, а потому было темно хоть глаз выколи. Людей на улице не было тем паче, а полная луна уже поднялась высоко в небо, бросая на всё свой дымчатый, призрачный свет, в лучах которого, казалось, всё начинало таять. Волкодав охотника остался в доме, и мужчина слегка напряг свои мозги. После двенадцати никто и никогда не выходил из своих домов, даже его пёс со скулежом нёсся под кровать, если надо было выйти. Охотник окинул взглядом улицу, поднял взгляд на почти полную луну и прикусил губу – где же Рауль?

«Если к утру не вернётся, отправлюсь искать», – решил про себя мужчина, не став запирать двери на засов. Приготовив ужин, Гастон завалился спать – несколько злой, расстроенный и неудовлетворённый.

Всю ночь он спал плохо, то и дело просыпаясь, ворочаясь, вскакивая на кровати и тут же укладываясь обратно. Ему всё слышались шаги за окнами, по крыше, тихое подвывание и скулёж волкодава возле кровати. То ли в дрёме, то ли во сне виделось ему, как когтистая лапа скребётся к нему в окно, а над ухом раздавался хриплый, чуть рычащий шёпот с присвистывающим дыханием. Ледяные лапы с острыми, как бритвы, когтями касались его горла и груди, но не собираясь убивать – это только пока что.

– Иди ко мне, – шептала тварь, смотря на Гастона золотыми глазами, что сияли во тьме, и скаля клыки. – Иди. Я сожру тебя.

Когда же пасть твари появилась слишком близко, охотник с воплем вскочил с кровати и до чёртиков напугал вошедшего в комнату Рауля – на улице уже рассвело. Подняв взгляд на юношу, Гастон недовольно нахмурился:

– Где ты был ночью?

– Я рыбачил. – отозвался юноша, изумлённо хлопая длинными, пушистыми ресницами и стягивая с себя тунику, оголяя грудь и торс. – А когда стемнело, не успел добраться до дома – меня взяли к себе рыбаки, что живут на берегу реки.

– Ну, смотри у меня. – рыкнул мужчина, повалив Рауля на кровать и оставив на его шее алый, пылающий и достаточно болезненный засос, из-за чего юноша и вскрикнул. – Ещё одно такое происшествие, и тебе мало не покажется.

Не церемонясь, Гастон сорвал с Рауля брюки вместе с бельём. Облизнув пальцы, он всадил в задницу юноши сразу два, наблюдая за тем, как искажается от боли и удовольствия его лицо.

– Судя по тому, как опухла твоя задница внутри, ты не просто переночевал у них, но ещё и хорошо потрахался. – спокойно констатировал факт Гастон, глядя на то, как испуганно распахиваются глаза юноши, а зрачки сужаются, но затем расширяются – охотник начал двигать в нём пальцами, надавливая на простату и медленно добавляя третий палец. – И ты до сих пор хочешь этого? Ненасытная шлюшка.

Слова обожгли сознание Рауля вымоченной в соли плетью, но он продолжал блаженно улыбаться, наслаждаясь грубыми прикосновениями Гастона, бесстыже разводя стройные ножки. Охотник вынул пальцы из юноши, что тут же недовольно заёрзал по кровати попкой, желая снова ощутить чувство болезненной наполненности. Поставив юношу лицом к изголовью кровати и приспустив с себя брюки и бельё, Гастон единым резким движением ворвался в слегка подготовленную задницу юноши, начиная двигаться в нём так, что колени Рауля слегка отрывались от кровати. Болезненные стоны и крики вырывались из его груди один за другим, а удовольствие накрывало с головой. Зеленоглазый красавец шире раздвигал ноги, насаживаясь на плоть Гастона до самого основания, сгорая в его руках.

Охотник был неумолим и «страшен в гневе», не переставал жёстко и грубо двигаться в юноше, почти насилуя его. Пошлые шлепки тела о тело наполняли комнату вместе со стонами, рычанием, тихим скрипом кровати, смешиваясь с запахом крови, пота. Губы Гастона прошлись по плечам Рауля, а затем он, что было силы, укусил его за нежную кожу, яростно сжимая его бёдра и вдалбливаясь в него до самого основания. Затем его руки заскользили по животу и груди юноши, после сжав напряжённые жемчужинки сосков, принимаясь выкручивать их, поглаживать, заставляя судорожно хватать ртом воздух и всхлипывать от боли. Мужчина тесно прижимал его к себе, кожа к коже, так, что воздуху не было места.

Желанная развязка пришла слишком быстро – по крайней мере для Гастона. Несколько раз особенно глубоко ворвавшись в юношу, он обильно кончил. Сам же Рауль, тихо пискнув, без сил опал на кровать, забрызганную собственным семенем. Запустив пальцы в волосы зеленоглазого красавца, мужчина приподнял его голову и слегка даже мягко поцеловал манящие, алые губы. Юноша сладко вздохнул и опал на кровать, потеряв сознание.

Обмыв тело, Гастон вскоре уже оделся и вышел на кухню, где его ждал прекрасный завтрак – видимо, Рауль хотел лечь спать, пока Гастон не проснулся. Недовольно цокнув языком, мужчина позавтракал и отправился на охоту, взяв с собой волкодава. Он был разъярён, хотя и старался этого не показывать – ЕГО Рауль посмел спать ещё с кем-то! Почти не скрывая этого от него, его законного любовника! Понимая, что если юноша ещё хотя бы раз задержится на работе или не явится ночью домой, он убьёт всех, кто к нему когда-либо прикасался или смел смотреть на его прекрасную задницу.

Лес в этот день был особенно тих, зверей не было нигде. Они, в самом деле, словно боялись чего-то, чего мужчина не чувствовал. Даже его волкодав испуганно подвывал раз в час или в два. Они зашли глубоко в чащу, туда, куда обычно никто не ходил, хотя Гастон и не задавался вопросом «почему». Вот, впереди вдруг мелькнула тень, хрустнули ветки, и пёс сорвался с места без команды охотника, оглашая лаем и воем весь лес. Гастон ломанулся следом, перепрыгивая через поваленные деревья, канавы и заячьи норы. Пёс его скрылся в кустах, а мужчина всё бежал следом, но вскоре понял, что потерялся. И лишь отдалённый лай и вой волкодава заставил его продолжить путь – Оливер стал его единственным настоящим другом в этом месте. Охотник вылечил его собственноручно, выдрессировал и откормил, слишком привязался к своему волкодаву, а потому не мог его оставить.

Наконец, прыгнув в очередные кусты и едва не свалившись в ров, мужчина оказался на лесной поляне. Здесь не росла трава, зато корни деревьев вылезали тут и там, спутываясь друг с другом, преграждая местами проход. Гастон задрал вверх голову и передёрнул мощными плечами – макушки деревьев уходили высоко в небо, он едва их мог разглядеть, но разглядел. На тёмной, мёртвой земле валялись сухие, желтоватые листья, которые мрачно хрустели от каждого шага. Здесь гулял холодный, пронизывающий до костей ветер, что завывал меж деревьев, подобно голодному зверю. И посреди этого великолепия Гастон разглядел пятиэтажный особняк с четырьмя пристройками и неработающим фонтаном в виде воющего на луну волка перед ним. Все окна в особняке были задёрнуты, стены поросли диким плющом и виноградом, ступени были местами потрескавшимися. Зато, мужчина увидел, как его пёс нырнул за особняк и припустил следом, перепрыгивая через корни деревьев и вооружаясь охотничьим ножом – на всякий случай.

Поднявшись по потрескавшимся мраморным ступеням на крыльцо дома, Гастон чуть отодвинул повисшую на последней петле дверь и скользнул в тёмное помещение. Здесь пахло гнилью и сыростью, всюду гулял сквозняк, отчего Гастон то тут, то там слышал пугающие скрипы, шорохи. Гнилые доски заунывно скрипели под его ногами, грозясь проломиться и отправить непрошенного гостя в землю к червям. Где-то наверху он слышал вой своей собаки.

– Эй, есть кто-нибудь? – окрикнул мужчина, затем прислушавшись к собственному эху.

Судя по тому, что никто не ответил, он мог без особых препятствий пробраться на верхние этажи и забрать пса. И что его сюда понесло?! Поднявшись по винтовой каменной лестнице, где было хоть какое-то освещение, на четвёртый этаж, он принялся осматриваться. Это оказалась темница, судя по деревянным дверям с решётками и наваленному кругом почти прогнившему сену. Пёс его зажался в угол возле одной из куч, жалобно поскуливая и поджимая хвост.

– Оливер, а ну иди сюда! – рыкнул Гастон, подзывая к себе псину, но тот лишь громче скулил, пряча морду в сено.

Охотник возвёл глаза к потолку и вдруг заметил позади себя приближающийся силуэт. Тело его тут же сковало дрожью ужаса, он не мог пошевелиться. Он слышал тихий стук каблуков и трости по камням лестницы, слышал шорох плаща, спокойное дыхание. Краем глаза он заметил какой-то янтарный блеск. Покрепче сжав кинжал, охотник обернулся и увидел лишь пустую лестницу с бликами свечей. «Наверное, показалось», – Решил мужчина. Однако, стоило ему обернуться, как что-то холодное ударило его в висок. Перед тем как упасть на пол и потерять сознание он увидел перед собой размытый силуэт со сверкающими янтарными глазами, похожими на жидкие кристаллы. Голова охотника с силой приложилась о холодный пол, и Гастон потерял связь с реальностью.

Когда же мужчина открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на подстилке из сена в одной из камер. Боль в голове не давала ему даже безболезненно моргнуть. Переборов одуряющую до тошноты резь в глазах и затылке, Гастон сел на сене, принимаясь оглядываться. Шею его тут же обожгло болью, и руки мужчины наткнулись на железный, холодный ошейник с толстой цепью, что приковывал его к самой дальней стене с зарешеченным окном. Вяло чадил факел, где-то вдалеке капала вода. Сквозь небольшую решётку на двери мужчина разглядел лестницу, что вела ниже, к выходу. Хотевший было рвануться к двери мужчина замер – у двери что-то мелькнуло, застрекотало. В углу раздался жалобный скулёж – его волкодав был здесь же. Подозвав к себе пса, мужчина запустил в его шерсть руку, принимаясь поглаживать и успокаивать. В этот момент что-то быстро простучало по двери лапками и вновь мелькнуло мимо решётки. Собрав всю свою смелость в кулак, Гастон приблизился к двери, и в этот самый миг на него уставилось восемь чёрных, блистающих глаз огромного паука, жвала которого протиснулись между решётками и теперь пытались достать до охотника, как и длинная, мерзкая, покрытая тонкими волосками лапка. Пёс взвыл, залаял, заскулил, встав перед хозяином, но мужчина отволок его в сторону. Паук щёлкнул жвалами и отошёл от дверей. Однако вскоре стрёкот усилился, и мужчина смог увидеть, как мимо двери ползает уже как минимум пять или шесть мерзких арахнидов.

До самого утра охотник не смог сомкнуть глаз. Алое солнце, продираясь меж густых ветвей деревьев, проливало свой нежный свет на пленника, что уже едва не падал с ног от страха и усталости. Твари медленно уползали прочь. Правда, долго Гастону вздремнуть не удалось – он услышал шаги. Плавные, мягкие, со стуком каблуков и трости. Продрав глаза, мужчина поднял взгляд: в их камеру через специальную дверцу протиснулось две миски с едой.

– Что это значит?! – взревел пришедший в себя охотник.

– Теперь ты мой пленник. – прошелестел ледяной голос, и шаги удалились в обратную сторону.

Мужчина, придя в себя, подошёл к миске и скривился от отвращения – требуха, скорее всего, крыс. Зато волкодав принялся уплетать свою порцию с крайним удовольствием. Поморщившись и прикусив губу, Гастон принялся за еду, от которой его вскоре стошнило в углу той же камеры.

Так началось заключение длинною в жизнь.

========== Ария вторая ==========

Они обещали нам беззаботную жизнь,

Несчастные глупцы.

Они дозволили нам жить покорно,

Без сладких безрассудств, без поэзии,

Надеясь, что размеренная скука бесконечных ночей

Превратит нас в радостных марионеток.

Солнце медленно начинало продираться сквозь густую листву высоченных деревьев, заглядывая в камеру случайного заключённого и словно ехидно подсмеиваясь над ним, мол, сидишь? Ну, сиди-сиди, а я тебе в глаза посвечу. Впрочем, измученный двумя неделями заключения пленник был слишком измотан, чтобы как-то реагировать на то, что солнце светит ему прямо в глаза. Немытые волосы ниспадали на его бледное, скуластое лицо, которое теперь было испорчено не только шрамом, но и синяками под глазами, мелкими ссадинами. Охотник не мог спать по ночам – в этом особняке происходило что-то из ряда вон. Днём здесь царила полнейшая тишина, прерываемая лишь изредка поскуливанием волкодава или шагами Гастона, что волочил за собой тяжёлую цепь ошейника. Худшее начиналось ночью, когда вдруг ему или псу нужно было в туалет – они делали свои дела по углам камеры. Однако, больше «чёрных» дел делал Оливер – псина не имела такой выносливости, как её хозяин. Хуже было другое. По ночам перед их камерой начинался самый настоящий ужас: то и дело приползали пауки, а пару раз Гастон даже слышал под дверью чьё-то глухое рычание. Рискнув сунуться туда, он напоролся на взгляд янтарных глаз невероятно-огромного волка. Днём к ним как-то залетела летучая мышь, которая исцарапала Гастону лицо. А следующим вечером, когда пленники просыпались, камера вновь была чиста, и их обоих ждала порция прескверного ужина. Мужчина вот уже вторую неделю питался одной требухой крыс, отчего невероятно истощал, хотя и старался тренировать свои мускулы, но на это уходило слишком много энергии, которая и без того была нужна.