Текст книги "Тень, свет и сила (СИ)"

Автор книги: lu evans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Еще бы.

Он все еще сердился на ее выходку и все еще не мог выбросить из головы показательное выступление Николая. Это сводило с ума.

– Есть кое-что еще. Не говори, что не заметил, что она изменилась. Стала…

Мал нерешительно замолчал, подбирая правильные слова.

– На меня похожей, да?

– В худшие твои времена.

Губы Дарклинга изогнулись в насмешливой улыбке.

– Подумываю отправить тебя с Николаем в Крибирск, с такими-то дипломатическими…

– Не своди разговор. Я знаю, тебя это тоже заботит.

– С чего бы это?

– Святые, я же не идиот. Нам обоим это не по нраву, но я, в отличии от тебя мало что могу.

– Ты одновременно переоцениваешь меня и недооцениваешь себя. Ты много для нее значишь.

Мал с глубоким сомнением вгляделся в глаза учителя.

– Неужели после всего ты еще способен ревновать ее ко мне?

– Тебе точно пора идти спать.

Дарклинг направился прочь и Оретцев впервые за многие годы позволил себе непослушание, на грани с вопиющей наглостью. Он схватил Дарклинга за предплечье, крепко вцепившись пальцами. Почти что прошипел:

– Она выбрала тебя, и, кто бы что не пытался сделать, это не изменится.

– Не тебе читать мне морали!

Александр выдернул руку, но, к удивлению, злости не почувствовал. Мал не остановился.

– Ведь ты видишь, что она с собой делает. Она уже не наивная девочка, играющая с солнцем. Не позволяй ей стать такой, каким был когда-то ты сам. Не позволяй.

– И что я по твоему должен делать?! Она сама выбирает себе путь, у меня нет никаких прав принуждать ее к чему-то!

– Раньше ты ведь так не считал.

Если бы Александр мог, он бы смутился. Но он слишком древний чтобы тушеваться от своих собственных чувств.

– Если я вернусь к тем убеждениям, будь готов снова стать лишь усилителем.

– Разве сейчас не так?

– Не будь глупцом. Я дорожу тобой, и вовсе не из-за твоей силы. Ведь ты мой брат.

Мал опешил. Не нашел слов. Александр положил руку ему на плечо и крепко сжал.

– Ты знаешь меня куда лучше других. Даже лучше чем она, наверное.

– Поэтому ей ты нужен больше. Малый дворец дал мне семью много лет назад. У Алины ее не было. – Мал ответил тем же жестом, несильно сжав плечо друга. – Помнишь мои слова? Я буду вашим клинком. На моих руках будет кровь, и, когда придет время, моя смерть унесет память о том, какова была цена великого мира.

Александр кивнул с нескрываемым уважением.

– Как брата, прошу тебя, сделай все, чтобы ее руки остались чистыми. Иначе она себя погубит.

Какой смысл был это отрицать?

Дарклинг лишь корил себя, что Малу первому хватило смелости начать этот разговор.

Он не мог справиться с этим даже когда стоял у двери Алины, когда слышал как в замке поворачивается ключ в ответ на его стук.

Она не сказала ничего. Просто стояла и смотрела на него сквозь приоткрытую дверь. А за ее спиной был Николай.

Впрочем, царевич проявил невиданную прежде расторопливость, поспешив откланяться.

– Что он здесь делал?

– Какое тебе дело?

Александр сложил руки на груди, наблюдая как девушка нарочито пренебрежительно села в кресло, спрятав лицо за книгой.

– Мне казалось, он тебе не нравится.

– Я склонна менять мнение о людях.

– Правда? И что же изменило твое мнение о нашем царевиче?

Алина опустила книгу, вглядываясь в кварцевые глаза Дарклинга. Сдвинула плечами.

– Не знаю. Может, мне нравится перспектива однажды стать царицей?

На лице заклинателя теней заиграли желваки. Глаза стали злыми, по настоящему. Он не сделал ни шага, но никто бы не узнал, какого труда ему это стоило.

– Николай не царь.

– Пока что нет. Но кто знает?..

Эта ее невозмутимость… Святые, это была вовсе не Алина.

– Так что же? Можно уже приносить поздравления счастливой паре?

Девушка вновь опустила книгу, до которой ей не было совершенно никакого дела.

– Какой же ты идиот.

Александр удивленно поднял брови, и весьма ловко поймал полетевшую в него книгу.

– Уж прости, но сейчас ты ведешь себя как идиотка. – Он бросил многострадальный учебник на пол, уже не сдерживая накатывающую злость. – Решила надуть щеки и поиграть в ревность, как обиженный ребёнок? Еще ногами потопай!

Алина ногами не топала. Одним выверенным движением она запустила светящийся шар прямо в заклинателя теней.

Промахнулась всего на пару дюймов.

Александр застыл.

Он смотрел в глаза маленькой напуганной девочки, и сам не верил, что снова чувствует страх.

У Алины в уголках глаз заблестели слезы.

Нет, он больше не тот странный мужчина, что просто стоял рядом пока она плакала. Он без тени сомнения шагает навстречу, но…

– Нет!

Она резко вскидывает руку, отступает на три или четыре шага, так стремительно, что ее роскошная комната вдруг кажется ужасно маленькой.

– Пожалуйста, не подходи.

– Если ты думаешь, что я стану тебя бояться – ты ошибаешься. Я вспылил, и мне следовало бы попросить прощения за то, что был груб. – Он, конечно, считал, что имел право. Она поступила глупо и необдуманно. Но сейчас не время. – Но сейчас я просто хочу обнять тебя и быть рядом. Потому что я за тебя волнуюсь.

Дарклинг вытянул руку, сделав медленный шаг. Будто подкрадывался к дикому зверю, которого отчаянно хочет приручить.

– Не прикасайся.

За ее спиной – только холодная стена.

– Ты усилитель, а я не хочу… не хочу… сорваться. Прости. Я не вынесу, если причиню тебе боль.

– Я буду рядом. Я помогу тебе, ты должна мне верить.

– Я тебе верю. Но себе – нет.

Алина обхватила себя руками, сделав последний шаг, и оперлась на стену.

Александр коротко кивнул.

– Значит, я не сдвинусь с места, пока это не изменится.

Комментарий к Часть 15

Вот вам новая глава от безработного бакалавра🤣 ну а если серьезно, какава все же жизнь без универа и работы) пусть даже второе только временно)

========== Часть 16 ==========

На нем нет живого места. Все тело – сплошные шрамы и кровоподтеки.

Так выглядит война.

Алина плачет, смывая кровь и грязь чтобы Женя могла залечить раны. Вода в медном блюде грязно-розовая и тряпка в ее руках уже насквозь пропитана кровью Дарклинга.

Портная молчит, вытаскивая из предплечья странные обломки покорёженного металла.

Александр не издает ни звука. Не потому, что он такой сильный, нет. Его лихорадит. Так сильно, что он может только безвольно сидеть и терпеть боль. Все тело горит.

– Женя, помоги…

Зоя заходит из соседних покоев. От ее красоты осталось мало. Она изрядно исхудала, щеки и глаза впали, а лицо потускнело. Но она твердо стояла на ногах, готовясь провести всю ночь рядом с Малом, которого лихорадка не жалела так же, как и Дарклинга.

Портная устало потерла глаза.

Ее восхитительный красных кафтан корпориалов остался брошенным на кресле. Теперь Жене на него плевать. Она так долго мечтала о красном цвете, что в итоге, он оказался ей совершенно не нужен.

Ведь вовсе не из-за кафтана она теперь разрывалась между Дарклингом и Малом.

Она была своей. Которой можно верить. Которой единственной можно позволить увидеть их настолько израненными. Позволить смотреть на обратную сторону легенды о несокрушимых господах.

Разве это не значительнее какой-то ткани?

– Мне нужно пару минут.

– У него осколки в спине.

Алина вздрогнула от того, как страшно это прозвучало. Женя замерла.

– Иди.

Голос Дарклинга глухой, слабый. И портная коротко кивает, спеша за Зоей.

– Мне нужно было поехать с вами.

– Нет.

– Я бы могла помочь.

– Нет. – Алина едва сдерживается чтобы не вспылить. Но спорить с ним сейчас бесполезно. – Я хочу лечь.

Когда он опирается на нее всем своим весом, с трудом перебирая ногами, девушка чувствует насколько горячее все его тело. Горячее и липкое, покрытое испариной.

Заклинательница знает, уже слишком хорошо, эта лихорадка через несколько часов пройдет. Она ведь видела такое уже так много раз…

Святые, она бы с радостью сейчас променяла свой особенный дар на силу целителя. Только бы не чувствовать эту невыносимую беспомощность. Только бы действительно помогать, а не слоняться среди раненых, с водой, чистыми полотенцами и бинтами, в тщетной попытке показать свою нужность.

Она нужна на поле боя. Только там ее силы еще что-то значат.

Но Дарклинг не позволит. Может потому, что видит страх, который Алина прячет от самой себя. Ведь если призывать свет она больше не боится, то использовать силу как раньше…

– Сегодня будут вести от Николая, он обещал. Сразу скажи мне…

– Тебе нужно отдыхать.

Александр покачал головой, борясь с ознобом.

– Это не может ждать. Мне нужно знать, собирать ли для него войско.

– Ты не сможешь ничего делать, пока не пройдет лихорадка.

Алина, как примерная сиделка, только поправила тяжелое одеяло.

– Принеси воды.

Губы у него – треснутые и с засохшей кровью. И вода для него с кровавым привкусом теперь. Что же, Александр уверен – он заслужил.

Алина надежно держит его голову, пока поит из красивого хрустального стакана.

– Еще мне нужно написать…

– Александр, заткнись.

Он хрипло посмеивается, скривившись от боли. Женя все же не долечила треснутое ребро.

– Такая суровая госпожа.

Девушка слабо улыбается. Не сдержавшись, поправляет его спутанные волосы, проводит пальцами по обострившимся чертам.

Дарклинг блаженно закрывает глаза, позволяя себя на мгновение провалиться в негу.

Одними губами шепчет:

– Покажи мне солнце.

Алина слушается.

В конце концов, теперь это его солнце. Сколько дней он провел с ней одной, помогая снова в себя поверить. Он только укреплял их связь, через нее поддерживая баланс их силы.

Теперь в мягком волшебном свете он кажется даже слишком счастливым. Его счастье не лишено гордости и самолюбия, даже самолюбования… Но, да, это солнце делает Дарклинга счастливым.

– Я скучал по тебе там.

Алина не уверенна – эти слова принадлежат ему или лихорадке.

– Когда нас разбили, было северное сияние, и я должен был думать, как лучше укрыть наши силы, чтобы позволить всем отступить… А я лежал и думал только о том, как жаль, что не могу разделить это с тобой.

Девушка едва сдерживает подступающие слезы. Видеть его таким и слышать эти слова – что-то настолько прекрасное, что даже немного болит. Как ноют старые раны перед долгими морозами, навевая тяжесть воспоминаний.

– И я решил, что это, наверное, хорошо, что ты сделала меня уязвимым. Раньше у меня были такие глобальные цели… Мир для всех гришей, счастливая Равка… А теперь я просто хочу мира для тебя и меня. Только для нас двоих, и плевать на остальных. Пусть Николай заберет свой трон, пусть кто-то еще правит в Малом дворце…

Александр тяжело вздыхает, выгибая спину. Ему больно и тяжело дышать. И все тело покрыто испариной… А на бледном лице нездоровый лихорадочный румянец.

Алина сжимает его ладонь, поднося к губам.

– Все хорошо. Я рядом с тобой. И буду тут, сколько нужно.

– Ты же знаешь… я ведь говорил тебе, что люблю тебя, да?

– Я знаю.

– Я никогда не лгал об этом. Никогда…

– Я знаю, Александр. Я тебе верю.

Его волосы разметались по подушке, совсем как тени, вокруг молодого лица.

И Алина сама не поняла, как начала говорить. Но слова просто вырвались, чем-то скрытым от нее самой.

– Когда-то у нас будет дом. Я обещаю тебе. И сад, где будут расти вишни. Только не сладкие, как тут, в столице, а кислые, дикие. И мы никогда больше не наденем черное, потому что в нем слишком неуютно жарким летом…

***

Николай с видом победителя поднимал бокал, по праву торжествуя свое возвращение в столицу.

Его мать украдкой вытирала слезы, а брат зло сверлил взглядом.

Большой дворец ликовал.

Младший принц вернулся из Крибирска с великой победой, объединившей Равку в единую страну. Но, что куда важнее, одержанной без единой капли крови.

Дарклинг не удержался от уважительного кивка. Остальной двор был в восторге.

Младший Ланцов в этот вечер стал ожившей сказкой о прекрасном принце. Все говорили только о его невероятном дипломатическом таланте и об удивительной машине, на которой он прибыл в столицу.

Как удачно дипломат и инженер соединились в одном человеке.

Алина вспоминала свои же слова, что когда-то сказала Дарклингу, и готова была признать, что к Николаю они оба были несправедливы.

– Он неплох.

– Он мальчик. Умный, одаренный, даже талантливый. Но все же мальчик. Ребенок, как и ты.

– Война всех нас сделала старше.

Дарклинг снисходительно улыбнулся, наслаждаясь первым и единственным бокалом шампанского.

– Не по-настоящему. Вы все стали мыслить серьёзнее, смелее принимать важные решения, стали вести себя как взрослые. Но вам всего каких-то два десятка лет. Вы видели слишком мало людей, слишком мало жизни.

Алина недовольно прищурилась. Впрочем, как всякий кому «каких-то два десятка лет».

Александр незаметно провел костяшками пальцев по ее ладони, будто усмиряя юношеский пыл.

– Посмотри на Николая. Теперь, в начале правления, ему все будут прощать, и все его будут любить. Но с годами царствования…

– Слова опасные, ведь он вовсе не царь. И быть им не должен.

– И после такого успеха ты усомнишься в том, что он когда-то наденет корону?

– Да, пока ты будешь его соперником.

– Тогда с этой минуты, я перед тобой отрекаюсь от этой борьбы.

Заклинательница опешила. Пригубила шампанское. Дважды.

– Я тебе не верю.

– И станешь спорить, когда я назову тебя ребенком. Ты ведь ни разу так и не услышала, что царем я быть вовсе не желаю.

– А как же справедливая Равка? Великая и могущественная?

– Годы одиночества и… другие чувства… отучили меня полагаться на кого-либо. Но…

Дарклинг внимательно смотрел на молодого царевича, с крайне серьезным видом обсуждающего что-то с одним из свитских генералов.

– Его бы подучить. Выдрессировать даже, – заклинатель теней не удержался от ехидной ухмылки, – как щенка.

Алина осторожно оглянулась, убедившись, что рядом нет никого, кто смог бы их скомпрометировать.

– Ты не должен его так называть.

– Уж в этом удовольствии я себе не откажу, даже не надейся. Хоть в чём-то я хочу остаться злодеем.

– Это еще зачем?

– Чтобы ты была покорнее.

Возмущение захлестнуло девушку с головой. На щеках заиграл предательский румянец, а Дарклинг только шире заулыбался. Наклонился к самому ее уху.

– А еще чтобы ты не забыла, что выбрала злодея. И стала на его сторону.

Что же, главной злодейской привычкой определенно было уходить, чтобы только оставить последнее слово за собой.

Но светский прием, даже праздничный, требовал особого внимания к гостям. Особенно из западной части единой Равки.

– Думаешь, ему хватит мужества пережить триумф Николая?

– Думаю, что в той железяке, что вас задела, был какой-то яд, что-то сотворивший с ним.

– Ну, поскольку я не чувствую изменений, думаю дело все же в другом.

Мал невесомо дотронулся своим бокалом к Алининому и они синхронно выпили за неозвученное, но понятое.

– Дорогой, неужели ты хочешь сказать, что у Дарклинга есть сердце?

Алина поперхнулась шампанским, что Зою крайне позабавило, но не более.

– Видимо, в следующий раз придется оповещать о себе колоколом.

Шквальная отсалютовала заклинательнице солнца и выпила свое шампанское почти залпом.

– А мне позволен только один.

Мал хохотнул от детской обиды в голосе Алины.

– Тогда обещаю пить и за тебя.

– Значит ли это перемирие?

– Перемирие?

Мал непонимающе окинул девушек взглядом. Они предпочли лишь синхронно закатить глаза.

– Да, Старкова, думаю, после того как мы спасли друг другу шкуры, это вполне разумное решение.

– Разве вы…

– Прекрати, Мал, лучше пригласи подругу на танец. Ее кавалер ведь вряд-ли до этого додумается.

Оретцев с редкой покорностью протянул Алине руку в приглашающем жесте. Она лишь оглянулась на шквальную.

– А как же ты?

– Воспользуюсь шансом уговорить нашего прекрасного принца на вальс.

В глазах Мала мелькнула ревность, но озорной смех Зои, сопровождающий ее уход, странным образом внушал юноше доверие.

В конце-концов, стала бы она один за другим извлекать из его хребта мелкие осколки металла только чтобы потом предпочесть смазливого принца?

Тот кто хоть немного знал Зою безоговорочно согласился бы, что это вовсе не в ее характере.

– Ты танцуешь на удивление великолепно для того, кто пару дней назад едва мог поднять голову.

– Я уж думал ты скажешь, для мальчишки из приюта, ненавидящего мыться.

Алина тихо рассмеялась, ведомая крепкими руками старого друга.

– Мне все еще этот мир кажется странным. Мы танцуем на балу в царском дворце…

– Мы оба в кафтанах, которые когда-то ненавидели.

– Пару лет назад я бы вовсе не поверила, что еще когда-то встречу тебя.

Мал тяжело вздохнул в рознь с плавной и спокойной музыкой.

– Боюсь, я был тебе плохим другом.

– Ты был лучше чем друг. Много лет ты был моим рыцарем. Настоящим, без страха и упрека. Ты всегда стоял у меня за спиной, не позволяя одиночеству забрать меня. Я любила тебя, когда хотела любить. И плакалась в твое плечо, когда было тяжело.

– Но я забрал у тебя весь мир.

– Я сама это выбрала. И наверное тогда, в шатре, в день нашей встречи, я наконец поняла это. И поэтому была так зла.

Они танцевали так легко и естественно, что никто бы не посмел сказать, что они делают это впервые.

– Не к моей чести будет признаться, что я сдался гораздо раньше. С каждым письмом отправленным тебе, но тобой не полученным, моя детская любовь все быстрее умирала. Пока не исчезла вовсе.

Алина на мгновение ушла от реальности, вдруг представив, какую боль причинили бы ей эти слова хотя бы еще год назад.

Но теперь…

– А еще говорят, что мы, девушки, ветреные.

– Я все еще уверен, что верить женщинам-гришам – большая ошибка. Как и приглашать тебя на танец, очевидно.

Мал многозначительно посмотрел в сторону наблюдающих за танцами придворных. Дарклинг среди них выделялся даже не кафтаном, а выражением лица, не сулившим ничего хорошего.

– Думаешь, он ревнует меня к тебе?

– Он запретил мне тебя касаться, когда пообещал, что позволит встретится.

Алина удивленно выгнула бровь.

– И какое же мы придумаем себе оправдание?

– Не мы, а ты.

Мал, почти точно скопировав своего учителя, лукаво ухмыльнулся. И, изящно оставив Алину вне круга, как раз напротив Александра, поспешно ретировался туда, где отчетливо мелькали безупречные локоны Зои.

– Если бы твоей ревностью можно было убивать, нам бы никогда не понадобилась никакая армия.

– Я злюсь, потому что вам бы стоило не развлекаться, а укреплять дипломатические связи.

Алина прищурилась. Легко провела пальцами по золотой вышивке на его кафтане.

– Ну да, конечно.

Смешок был подавлен с превеликим трудом, и девушка, не дожидаясь ответа, поспешила налаживать дипломатические связи.

Но не успела даже выбрать кому бы из аристократов оказать честь беседой, как перед глазами тут же возникло сияющее лицо Николая.

– Если бы знал, что ты так превосходно танцуешь, пригласил бы раньше Оретцева.

– Его зовут Мал, и только чудом ему удалось вытащить меня танцевать.

– Значит, у меня надежды вовсе нет?

– Увы.

Николай разочарованно повел плечами, а Алина, воспользовавшись моментом, подхватила бокал из подноса проходящего официанта. Уже второй, но какая в конечном итоге разница между одним бокалом и двумя?

– Но в любом случае, примите мои поздравления, Ваше Высочество.

– Благодарю. Надеюсь Дарклинг рад не меньше.

– Разве он не дал это понять при встрече?

– Да, но, кажется, сегодня он меня избегает.

– Неужели Вас так сильно беспокоит его одобрение?

Царевич оглянулся по сторонам. Несознательно скорее. От того, что что-то странно кольнуло где-то внутри от этих слов. Как от… правды.

Ведь Дарклинг действительно нравился ему. Куда больше собственного почившего отца.

Заклинатель теней представлял собой то, чем Николай хотел быть для Равки. Пусть даже он сам бы этого не признал. И не позволил бы никому это увидеть.

Даже Алине Старковой, которая случайно угадала слишком точно.

– Всего лишь питаю надежду, что он до конца сдержит наш уговор.

– В этом даже не сомневайтесь. Подобную клятву он не нарушит.

– Тогда могу ли я вновь дерзнуть и повторить свое приглашение на танец?

Второй бокал закончился так же внезапно как и первый.

– Только если готов снова услышать отказ.

Царевич гордо вскинул голову, явно не собираясь прекращать борьбу. Алине это польстило, но все же она лишь уважительно кивнула, уходя.

Праздник ее утомил. Разговоры, один за другим, какие-то фразы, кажущиеся нелепыми. Поздравления и громкие тосты, пока страна все еще воюет.

Ведь она должна чувствовать радость от долгожданного воссоединения Равки. Но, даже чувствуя силу усилителя, Алина едва может бороться с усталостью бесполезности.

Она хочет на войну, хочет сражаться за свой народ, как Александр и Мал, а после лежать в горячке, заживляя раны, как Александр и Мал.

Безумная идея на самом краю сознания больше не кажется такой безумной.

И мысли о форме Первой Армии и настоящем фронте прогонять все труднее.

Даже когда вокруг уже стены военной комнаты.

Алина, как тысячу раз до этого склоняется над широкой картой. Не сводит глаз с двух маленьких крестиков у самой границы Шухана. Ведь крестики – вражеские разведчики, пойманные пограничным патрулем.

Как мало времени у них осталось. Безумно мало.

– Еще несколько лет, и тебе не будет равных в мастерстве незаметно ускользать со светских раутов.

– Тебя мне не превзойти.

Руки Дарклинга уверенно ложатся на ее талию, когда он обнимает сзади, зарываясь лицом в седые волосы.

– Мне не нравится то, что у тебя внутри творится.

– Так позволь мне воевать.

– Никогда.

– Мне отвратительна моя беспомощность.

– Разве ты чувствовала себя беспомощной, когда помогала меня лечить? Меня, и других?

– Помогала лечить? Я ведь не целитель, и не алкем… Я не сделала ничего…

– Остановись. Эта дорога никуда не ведет. Иди со мной.

Александр мягко сжал ее руку, уводя прочь от карты и проклятых двух крестиков.

Он легко толкнул дверь и Алина впервые переступила порог его спальни, аскетичной настолько, что не знай она, что он действительно здесь живет, решила бы, что это место лишь для отвода глаз.

Но все же это был его дом. И Дарклинг остановился прямо напротив высокого узкого зеркала, предназначенного лишь для одного. И вовсе не для того, кто привык собой любоваться.

– Позволь мне.

Он легко расстегнул пуговицы ее расшитого золотом кафтана, и мягко стянул с плеч. Та же участь постигла и его собственный кафтан.

Они стояли у зеркала в одних только рубашках. Стандартных, форменных, без единого знака отличия. Как у всех гришей Малого дворца.

– Метафора превосходная, Александр, но ведь это ничего не меняет.

– Морозов как-то сказал «разве все мы, не суть одно?».

– Нет.

– Да. Мы все единое целое. Станешь ли ты бранить свое сердце, за то, что оно не дышит, как легкие?

– Но…

– Для чего нужна моя сила?

– Что?

– Зачем нужен заклинатель теней?

Алина молчала, пытаясь найти ответ на вопрос, который никогда себе не задавала.

– Моя сила, мой дар, он не кажется тебе бесполезным?

– Конечно нет!

– А мне да. Вся моя сила – лишь оружие, и настань в Равке вечный мир, она была бы не нужна. Как и твоя, если бы людям не нужна была святая, несущая свет. Помнишь, когда мы только встретились, я называл нас слугами?

– Желанными.

– Да, желанными. Но служим мы вовсе не царям, а людям. Простым, которые стекаются в столицу только чтобы поклонится Санкта Алине, заклинательнице солнца. Мы их символы, не более. Мы пришли в этот мир не чтобы строить или исцелять, а чтобы в нас верили. – Его взгляд вдруг стал грустным, но наполненным великой мудростью. – В прекрасную деву и жестокое чудовище.

Алина хотела возразить. И не смогла.

– Ведь мы такие только снаружи. Только для них. Правда?

Александр слабо улыбнулся.

– Тебе решать.

Он был так близко, так невыносимо близко… Она столько раз его целовала, и столько раз он целовал ее. Но в этот миг между ними было что-то другое. Куда более глубокое и настоящее.

И этот поцелуй вышел прекраснее сотни других. Длинный, страстный. С его руками под ее рубашкой. С ее губами на его шее.

Алина тяжело вздохнула, когда Дарклинг накрыл ее тело своим, горячей кожей опаляя ее тело.

Нагота впервые не казалась стыдной или неправильной. Нагота казалась столь же естественной, как каждое прикосновение его рук.

Тонкие пальцы на ключицах. На груди. На напряженном от волнения животе. Ниже…

Алина выгнула спину почти до боли, но ответом ей был лишь новый поцелуй и глубокое, но сбивчивое дыхание.

– Александр…

Впервые он так наслаждался своим именем.

– Скажи еще.

В ответ только рваный вздох и ее поцелуй, за который можно и весь мир дотла сжечь.

========== Часть 17 ==========

Алине фъерданцы не нравились. Грубые, суровые… Она смотрела на них и видела лишь дикарей, калечащих ее землю и жгущих на кострах таких, как она.

Алине фъерданцы не нравились.

И все же сегодня она сидела с ними за одним столом. За столом переговоров.

Послы долго рассматривали ее волосы, совершенно не стесняясь и не думая об учтивости или приличиях. Она же встречала их взгляды гордо поднятой головой и холодными, как сама Цибея, глазами.

Дарклинг мог бы ей гордится.

Но он думал вовсе не об Алине сейчас. Торжество расползалось по его телу, гулко отдаваясь в каждом шраме, что подарила эта война.

Его голос заполнил весь зал, забираясь в сердце каждого, наполняя осознанием неизбежной покорности.

– Довоенная граница останется неприкосновенной. Мы обменяем всех ваших пленных, но не раньше, чем все гриши вернуться в Равку.

– Все военнопленные гриши.

– Нет, все гриши, что сейчас на территории Фъёрды. Под арестом или судом, в плену или за решеткой.

Фъерданец сердито сжал кулаки, испепеляя повелителя теней взглядом.

– Мой король не примет подобных условий.

Беспомощный.

Как быстро все изменилось.

Алина не удержалась.

– Мы предлагали вам мир много месяцев назад. И тогда вы имели право выдвигать условия. Но теперь, при всем уважении, условия ставим мы.

Дарклинг опустил голову, плохо скрывая победную и довольную ухмылку.

– И если вы не освободите каждого похищенного вашими дрюскелями гриша, мы сделаем это сами. Вы увидите равкианские флаги в своей столице, и в каждом городе, тогда ваш король примет такие условия?

Послы переглянулись. Смерили Алину таким взглядом… Но время, когда она могла стушеваться давно прошло.

– Мы донесем вашу точку зрения Его Величеству и сообщим о его ответе.

Дарклинг удовлетворенно кивнул.

– Только не затягивайте. Иначе наши предложения снова могут измениться.

Когда дверь за фьерданцами закрылась, в противоположной стене открылся узкий проход. Совершенно тайный, конечно.

Алина вопреки всему, смотрела не на возникшую дверь, а на темный прямоугольный след на обоях рядом. Нужно было впустить сюда фабрикаторов, прежде чем принимать послов. Ведь этот темный след – один из следов той цены, что они заплатили за нынешние переговоры.

Когда-то тут была картина. Большая и красивая, пусть сама Алина не видела ее ни разу. Но такие темные следы теперь можно было найти по всему дворцу. Они постепенно исчезали, но от этого былая помпезная роскошь не возвращалась.

Дарклингу это нравилось. Дворец перестал давить своим богатством.

Николай был доволен. Слухи о том, что царская семья жертвует своим имуществом ради страны возвращала им былое уважение.

Алина же… Что же, она была сиротой, без дома и имущества. Распродавать вековое наследие казалось ей путем весьма болезненным, и легкость, с которой Николай прощался с картинами, каретами и золотыми украшениями, казалась ей неправильной. Даже несмотря на необходимость. Даже несмотря на то, что она сама предложила это.

Царевичу она об этом не говорила. Уж точно не теперь.

– Думаете, они примут ваши условия?

Дарклинг пожал плечами.

– Алина сыграла хорошую карту. Сейчас им очень невыгодно продолжать войну. Благодаря нашим реформам, Равка продержится и в наступательной войне еще достаточно долго. Навряд мы дойдем до столицы, но…

– Если Шухан окажет им поддержку?

– Не окажет.

Алина сомнительно склонила голову.

– Слишком много уверенности в твоих словах.

– Фьерда не предлагала бы мир, если бы была уверенна в намерениях Шухана, ни за что.

– Но Шухан мог давно напасть.

– Они ждут мира.

– Это глупо.

– Возможно. В любом случае, этим они оказывают нам огромную услугу.

– Но зачем?

– Как ни иронично, но им нужны гриши. И их генералы понимают, что воюя на два фронта, я предпочту отправить своих людей не тем, кто превратит их в свое оружие.

– Воюя только с Шуханом мы тоже можем не посылать гришей.

Дарклинг смотрел на Николая по меньшей мере снисходительно.

– Очень интересно каким образом ты собираешься это выставить.

– Гриши останутся как внутренние войска?

– «Пока наши сыновья сражаются за страну, колдуны отсиживаются в тылу» и сотни других красивых лозунгов, что прокричат твоему брату прямо в окно его красивого дворца.

Младший царевич недовольно поморщился. Ему вовсе не по душе было очередное напоминание того, что несмотря на свою громкую победу и нынешнее заключение мира с Фьердой, он по прежнему оставался лишь вторым сыном. По прежнему на бесконечный шаг от трона.

– Значит, остается только ждать?

– Только ждать. Ждать ответа послов, действий Шухана и отречения Василия.

Александр уверенно скрестил руки на груди, давая понять, что его слова – истина в последней инстанции, которую весьма нецелесообразно поддавать сомнению.

– В таком случае, не составите ли мне компанию за обедом в Большом дворце?

– Я – нет, слишком много дел. А Алина вполне может выделить время.

Заклинательница метнула на мужчину сердитый взгляд. В последнее время он слишком часто позволял себе спихивать на нее всю светскую часть дворцового существования.

Недовольные глаза встретились с уставшими. Алина себя одернула.

– С удовольствием.

Дарклинг кивнул.

– Вот и отлично. Зайди ко мне как будешь готова, хочу передать часть дел по Малому дворцу.

– Как скажешь.

И он ушел. Алина не позволила себе даже на секунду задержать на темной фигуре взгляд.

Смешно, но они стали относится друг к другу гораздо холоднее перед посторонними. Короткие фразы и жесты, скованные движения.

Ночью они делили постель, и грели друг друга до первого рассветного солнца. Но когда наступал день…

– Будь осторожна за обедом.

– Отчего?

Женя ловко перебирала пальцами, укладывая послушные пряди в старинную равкианскую прическу. Объединение страны, а теперь и победа над Фъердой… Геополитика захватила придворных модниц, заставив вспомнить о старых традициях страны. Платья, прически, украшения… Аристократы разом вспомнили, что они равкианцы, и двор стал походить на вычурные картины из учебников истории.

Но в сути своей остался прежним.

– Василий глуп, но не настолько, чтобы не понимать, к чему все движется. Они с Николаем далеки от любящих братьев. Не позволяй втянуть себя в их драчку.

– Мне нравится, что ты зовешь это «драчкой».

Портная презрительно прыснула. В зубах она держала пару заколок, и лишь они отсрочили язвительный ответ.

– Будь у царевичей хоть немного больше мозгов, они бы решили это между собой, не превращая себя в посмешище.