Текст книги "Большое сватовство или как найти тысячу и одно приключение (СИ)"

Автор книги: LizHunter

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Выглядишь ужасно, – поделилась Розали, зашедшая в комнату. Эльфы как раз занимались прической, повязав мне руки.

Промямлив в ответ что-то нечленораздельное, я отвернулась, за что домовичка дернула волосы, да так, что искры из глаз посыпались. Не поверю, если кто-то скажет, что они хозяев обожают. Как у меня волосы на месте остались, понятия не имею.

– Зато посмотри, наконец, из дома выйдешь. Кстати, может объяснишь, что именно заставило сидеть эти несколько дней почти не вылезая на чердаке?

И правда, что? Мне было плохо, но отчего? Я сама себя не понимаю. Какого черта я сидела не высовываясь на чердаке, когда жизнь блещет здесь, внизу. Я… совершенно не понимаю. А еще, кажется, запуталась в себе. Черт. Докатилась, называется, до прекрасной жизни.

Но вновь разговаривать я не торопился, так что вопрос сестренки повис в воздухе, щекоча нервы кончиком гусиного перышка.

– Оггюст на Эйлин ведь и правда женился. Жаль, ты не слышала, как она при родителях распиналась, говоря, что так нельзя и это вообще незаконное похищение. А потом лорд Принц важно поднялся, оглядел всех собравшихся и заявил, что на этот брак добро дает. Элеонора, как ты знаешь, с ним в таких ситуациях не спорит, вот и тут промолчала. Не женщина, а пример для подражания.

Я подняла брови, ожидая продолжения, но сестренка лишь хитро улыбнулась, вытянув перед собой руки и будто увлекшись тем, как по ним плясали лучи солнца.

– О тебе Антонин, кстати, спрашивал.

Я резко дернула головой, получив от эльфийки, но Розали злым взглядом прожигать не перестала. Терпеть не могу разговоры о нем, пусть даже и не поднимает эту тему!

Больше она ничего не сказала. Не понимаю, зачем тогда приходила? Если молчать, то могла вообще не говорить, а если нет, то порядок ее действий я совершенно не понимаю. Хоть домовичка больше не дергала, спасибо Мерлину, а то на третий раз я могла и расплакаться. Неуравновешенная стерва, помним ведь слова Майкнера.

– Только держи себя в руках, – напоследок прошептала она, человек, которого так же ошибочно называют моей ближайшей родственницей, перед тем как я увидела улыбающуюся Эйлин. Она улыбалась, а глаза так и светились. Значит ли это, что они с дядюшкой смогли найти общий язык? Если да, то я невероятна счастлива и рада за них.

Не сдержавшись, я кинулась и крепко обняла ее. Уже-не-Принц расхохоталась, невольно делая шаг назад лакированной туфелькой.

– Если бы не ты, я убила Оггюста в первую брачную ночь, – с улыбкой шепнула она. – Помнишь вазу? Синяк на всю шею растекся. Было кощунством что-то добавлять, так что…

– Обращайся, дорогая, – я тоже подмигнула, впервые почувствовав себя хорошо. И если подумать, все и правда из-за Антонина.

– Мы идем или нет? – противный голос Эллы резанул по уху, да так, что у меня на лице непроизвольно появилась гримаса отвращения. А ведь булавки мы с Фрэнком так и не купили.

– Не волнуйся, дорогуша, ты хоть и стареешь, но пока незаметно, – не удержавшись едко произнесла, а потом махнула рукой в сторону дядюшки. Это было чем-то вроде приветствия.

– Раз все в сборе, пора идти, – Фрэнк взял Диану под руку, выводя из дома.

Оглянувшись назад, я заметила Антонина, на чьем плече повисла довольная Элла, Оггюст шел в сторону жены, а Розали и Том смотрели друг на друга так, будто убить хотели, но все равно пошли рядом, кажется, вновь пререкаясь. Будущему Темному Лорду это похоже доставляло непередаваемое удовольствие. Я все больше склоняюсь к мысли, что он влюбился.

Папочки или старших Принцев не было, так что, громко сглотнув, я побыстрее выскочила на улицу. Не хочу даже смотреть на эту сладкую парочку из Долоховых.

Трансгрессировали мы как обычно по очереди, прямо ко входу в банк. Не убиваемая традиция нашей семьи, которой следуют теперь и остальные.

Как только Элла увидела Долохова, сразу кинулась к нему чуть ли не на шею. Мне кажется, или она его когда-нибудь сожрет целиком?

Не желая даже смотреть на их мордашки, я беспомощно оглянулась, понимая, что сегодня у нас сбор парочек, а я тот самый одинокий человек. Только вот пить мне Фрэнк и Розали не позволят. Жаль.

Пока мужчины и Элла (куда же, черт побери, без нее теперь?) ходили за деньгами, я приметила новую лавку, в которой продавалось мороженное. Подойдя ближе, услышала, как один пузатый мужчина презрительно говорит другому, что владелец сам продает и сам делает только потому, что сквиб из какого-то рода, и ему просто позволили этим заниматься, чтобы не мешал. Честно, за этого человека сразу стало обидно.

– Адель, – окликнул меня братишка, привлекая к себе внимание нескольких прохожих и тех пузатых мужланов, кого я ни на одном празднике в высшем обществе не припомню. Братишка улыбнулся и швырнул мешочек с деньгами, а потом упал, не буквально конечно, к ногам Дианы.

Поймав его, я, почти не задумываясь, зашла в лавку. Те граждане похоже узнали во мне Лестрейндж, потому что, перешептываясь, пошли следом.

– Добро пожаловать! – на входе меня встретил старичок, примерно папиного возраста, может, немного старше. Он искренне и радостно улыбнулся, а в синих, будто море глазах, заплясала радость при виде новой посетительницы.

– У вас очень милый магазинчик, – я осмотрелась, выразив восхищение, которое и правда было от уюта и света в комнате. – Не видела вас раньше, хотя, в последнее время, нужно уделить время приехавшим друзьям, – почему-то, я вдруг грустно усмехнулась, наконец, определив эмоции, бушевавшие в сердце – тоска и странное отчаяние, будто потеряла что-то важное. Повернувшись к огромному стеклу, поймала улыбку Долохова, обращенную Элле, в чем ни капельки не сомневалась. Но на секунду сердце ухнуло вниз, а в животе взлетели бабочки. Мерлин, что со мной происходит?

– Кажется, я знаю, что вам нужно, – улыбнулся тот, шустро подбегая к прилавку и что-то там делая.

– Вы дочка того самого лорда Лестрейнджа? – обратился ко мне один из мужчин сзади, облизывая пересохшие губы.

– А еще жена того самого Антонина, который так рано стал главой огромнейшего рода?

– Жена? – не сдержавшись, я рассмеялась, а перед глазами так и предстала Элла.

Дверной колокольчик вновь звякнул, впускаю внутрь этого. Вот не поверю, что он оставил прекрасную племянницу и пришел сюда. Хотя, может для нее?

– До чего вы дошли, Антонин, вытаскивая меня из неприятностей, – я цокнула языком, с вполне понятной, но не для меня, появившейся слишком резко и из неоткуда злостью, смотря на него. – Нас уже супругами считают.

– Странно, – он пожал плечами, – Я как раз собирался делать тебе предложение.

Если бы не усмешка, показывающая, что это шутка, весьма глупая, позволю себе заметить, я, может, и поверила.

– Что вы, как можно променять нимфочку Эллу на меня?

– Когда будешь уходить в следующий раз, предупреждай хотя бы.

– Вы переживали? – наклонив голову, будто маленький ребенок, подарила ему едкую усмешку.

– Лорд Лестрейндж, заметив, что старшие потеряли головы от любви или желания показать имеющиеся знания, попросил за тобой присматривать. А то будет как на помолвке.

Я состроила ему доброжелательную улыбку, со стороны выглядевшую как оскал, а потом обернулась к продавцу, который протягивал мне рожок с разноцветными шариками.

– Как раз для прекрасной и очаровательной мисс. Вам очень идет улыбка.

Я аккуратно взяла рожок и положила на прилавок мешочек с деньгами. Ничего сегодня покупать не буду, все равно все уже есть, домовики позаботились.

– Это вам на развитие. Уверена, на счет под процентами будет даже многовато, – я тоже улыбнулась, а потом прошла мимо Долохова, не поднимая на него взгляд.

Гнев исчез, зато было обидно. Да, именно обида заставляла сидеть на чердаке. Только вот обида на что?

Этот вопрос занимал голову большую часть прогулки, я даже не смотрела на щебечущую Эллу, вновь дискутирующих Тома и Розали, как выразилась последняя, влюбленную парочку Фрэнка и Дианы, лишь дернув уголками губ, когда Эйлин хвасталась новой волшебной палочкой.

Я ела невероятно вкусное мороженное и думала над тем, что со мной происходило в последнее время. Все это было невероятно странным и новым, неизведанным, оттого столь же манящим, сколь пугающим. Честное слово, я бы лучше вышла тогда замуж за Розье, чем сейчас разрывалась на эти эмоции, которых было слишком много. И мне совершенно не нравилось то, что Долохов или Элла часто всплывали в памяти. Это уже было ненормальным. Кажется, меня и правда заждалась палата в Святом Мунго.

Слева что-то блеснуло, заставив оглянуться. Я увидела маленькую лавочку всяких безделиц и, повинуясь непонятному желанию, вошла внутрь, осматриваясь.

Пахло пылью, перемешанной с каким-то невероятно сладким и тягучим дымом. Он был бесцветным, но я вдруг подумала, что именно так пахнет все розовое, то, что происходило между парочками сзади.

Как только глаза привыкли к свету, различила прозрачную лавку. Чуть сбоку продавец разговаривал с мужчиной-покупателем. Приблизившись, смогла понять, что тот подбирает подарок для жены на их двадцатую годовщину.

В самом углу стояли две статуэтки, сверкнувшие еще на улице, привлекая мое внимание.

Аккуратная, будто хрустальная, балерина кружилась в пируэте, а рядом на одном колене стоял балерон в маске, через которую смотрели зеленые прожигающие глаза. Вот балерина остановилась и прикоснулась ладошкой к пепельным волосам, а потом протянула другую партнеру, с готовностью схватившую ее, закружив в танце.

– А сколько… – не успела я договорить, как тот мужчина, тоже заметив фигурки, засиял глазами и кивнул продавцу на них.

– Я вас слушаю, мисс, – улыбнулся продавец, собирая балерину и балерона в фольгу, а затем протягивая мужчине и забирая деньги. Точно, у меня же нет денег с собой.

– Эти фигурки ведь не в единственном экземпляре?

– К сожалению, – он нахмурился, – наш мастер не любит повторяться. Может быть, посмотрите что-то другое? У нас есть циркачи.

Я повернула голову к окну, глубоко вздыхая и ловя прожигающий взгляд Долохова. На его руке все так же висела Элла.

– Нет, спасибо, – перебив продавца, расхваливавшего товар, пошла на выход, не обращая внимания на яркий свет и оглушающий шум на улице. Мне определенно не нравится этот день. Скорее бы Долохов исчез из жизни, вернув все на свои места.

***

Честное слово, я специально даже один день потратила на посещение Святого Мунго, за что потом получила по мозгам от папочки. О, он тогда был очень зол на то, что сбежала, никому ничего не объяснив. Сказал, что уже и Министерство на ноги поднял.

Но меня больше смутили слова гадалки у дверей. Когда целитель вынес диагноз, что со мной все в порядке и нет ничего, чтобы паниковать, я в расстроенных чувствах спустилась вниз и вышла на улицу, где хлестал дождь. Заметила ее не сразу, дряхлую старушку в странной мантии и огромных стрекозиных бусах. В дрожащих руках пальцы перебирали облезлые красные бусины.

Она схватила меня за руку, щуря и так узкие глаза. Повинуясь ее силе, тоже опустилась на колени, безжалостно намочив белое платье, выбранное домовиками.

– Кто вы? – как только я смогла подчинить себе язык, отнявшийся от презрительного взгляда целителя, похоже, магглорожденного, хрипло прошептала ей.

– Хочу предсказать тебе судьбу.

– Но я не просила, – я попыталась вырвать руку, но ничего не вышло, лишь ее костлявые пальцы крепче сжались на моей кисти.

– Ты жаждешь этого, ведь не можешь понять себя.

– С каких это пор гадалки занимаются психологией?

– Глупое дитя, – вытянув руку к разверзнувшемуся небу, она усмехнулась, – в тебе и твоей сестре всегда была спрятана магия, которая и приманила вас в свой дом, в мир волшебников. Вы удостоились чести изменить будущее, а сейчас, вместо того, чтобы заниматься этим, ты бегаешь к бездарным лекарям. Разве случай с твоей подругой не показал, на что можно пойти, дабы не погибли сотни?

Не думаю, что та старушка была сумасшедшей. Во всяком случае, она сказала правду. Только потом прибежали кто-то вроде охранников и оттащили меня от нее, доставив злому папочке, велевшем сидеть в собственной комнате вплоть до свадьбы Абраксаса. Те несколько дней ко мне и правда допускали только молчащих домовиков, а вокруг окружали стены. Ванная и спальня – два места, куда я могла ходить.

К концу этого наказания настолько истосковалась по обществу, ошалела от многочисленных мыслей в голове, часть которых справедливо была отдана целующимся Долохову и Элле, что вызывало шквал невероятных эмоций, что даже постаралась разбить окно, которое, невероятно, но поддалось, только вот потом в небо взвилась синяя дымка – Аннабель.

Уже тогда почувствовала ведь, что кое-что тут не так. Демоны подчиняются Долоховым, но паранормальное стремление почувствовать свободу, понять, что меня больше не держат насильно, что я могу делать то, что пожелаю, взяло верх, так что, не долго думая, разорвала подол платья, чтобы не мешало, и взобралась на подоконник. Ветер трепал распущенные волосы, а сверкающие безумством глаза с восторгом оглядывали парк, серебрящиеся в свете полной луны верхушки деревьев, трепещущих под дуновением теплого ветерка.

В замочной скважине послышалось скрежетание, и кто-то стал поворачивать ключ. Схватившись за подоконник руками, я резко сиганула вниз, повиснув. До балкона, на который мы обычно выходим из гостиной, оставалось совсем немного, но впервые за эти минуты в глубине души блеснул страх. Что будет, если папочка узнает о побеге?

Да какая разница! Я совершеннолетняя, и он не имеет права держать меня где-то насильно.

Крепко сжав челюсти и приготовившись к удару, я разжала пальцы. На пару секунд захватило чувство полета, разбившееся вдребезги при ударе голых ног о мрамор. Тихо ойкнув, отползла в сторону, туда, где была тень, в которой меня будет трудно разглядеть. Из окна моей спальни выглянула спокойная Розали. Задержав взгляд на одном из деревьев, она тихо рассмеялась, а потом скрылась внутри. Иногда этот человек бывает очень хорошим.

Подождав еще несколько минут на всякий случай, вылезла и осмотрелась. Правая нога жутко горела, будто я ее сломала.

– Прекрасно. Конечно, как могло быть иначе, – слезы не заставили себя долго ждать, застелив глаза, но, стараясь быть сильной личностью, я пыталась сдержаться. В том-то и было дело, что с самоконтролем у меня непорядок. Зато на воздухе сижу и не в своей комнате. Кажется, именно этого я и добивалась.

Вокруг стояла сильнейшая тишина, плясавшая на струнах души, так что в начале я даже порадовалась открывшейся двери, но резко пришло осознание, заставив крепко-крепко зажмуриться, готовясь выслушать гневную тираду папочки. Но ничего не происходило. Я вообще ничего не слышала, кроме чьего-то мерного дыхания.

– Адель, скажи, ты специально находишь себе неприятности на голову на каждом шагу? – тихий смешок Долохова быстро вернул в реальность, заставив попятиться, что не получилось из-за горящей ноги. – Хотя, меня удивляет, что с твоим везением и неуклюжестью это произошло только сейчас.

Он опустился рядом и стянул с рук перчатки, глядя прямо в глаза. Интересно, он хороший легилемент? Взгляд все-таки гипнотизирующий.

– Как вы узнали, что я здесь?

– Слышал, как что-то рухнуло. В догадках было две вещи, ты и мешок картошки.

– Да что вы, – язвительно отозвалась, отворачиваясь к парку. Несколько секунд мы оба молчали, а я, в дополнение ко всему, кусала губу, чтобы вообще никак не показать, что мне больно. Не вышло.

Настолько ушла в свои мысли, что не заметила, как он взмахнул палочкой, что-то прошептав. Очнулась, только когда ногу окутала приятная прохлада, исчезнувшая вместе с болью через пару мгновений.

Подняв взгляд на Долохова, увидела, что он садится рядом, тоже о чем-то думая.

– Спасибо.

– Знаешь, мне начинает казаться, что я должен быть здесь, дабы выполнять обязанности Фрэнка.

– У него одна любовь на уме, – я усмехнулась, заламывая руки и отворачиваясь. Отчего-то было неловко.

– Такая розовая-розовая, – серьезно ответил он, – хотя, как будущий глава, он должен вас оберегать. Странно, что забывает об этом.

– Братишка считает, что мы достаточно сильны и продвинуты для самозащиты. Может, надеется, что таким способом найдем себе достойные партии.

– Это глупо, – кивнул Долохов, – но что-то мне подсказывает, у Розали получилось.

– Сплюньте.

– Ты необычная девчушка, – резко изменившимся голосом, еще тише заговорил он, – и ты, и сестра – вы будто не из этого мира.

– Если все странное считать инородным, будет много споров в общественности, – я попыталась увести тему от столь скользкой дорожки, повернувшись к нему на секунду, – к примеру, я ведь считаю Эллу странной, но ведь не собираюсь изучать под микроскопом.

– И почему же она странная?

– Слишком необычайно вешаться на шею собственному дядюшке и угрожать другим девушкам.

– О, это как раз, самая распространенная ситуация, – глядя на меня с интересом, ответил он. – Она угрожала тебе?

– Если смотреть со стороны, то ей угрожала я. Почему вы смеетесь? – удивленно наклонив голову, я дернула носом. Черт, тот поход в больницу и сидение в холодной луже принесли мне только сильнейший насморк. Ничего не чувствую.

– Сегодня она как раз жаловалась мне на негостеприимность британцев.

– Значит, в России нормально оскорблять семью, у которой живешь? – мгновенно распалившись, я по привычке чуть приблизилась к Долохову, но, встретившись с ним глазами, тут же отскочила. Не нравится мне этот взгляд, ой как не нравится.

– Она слишком избалованная. Ты могла сразу рассказать о ее поведении, а не поощрять его молчанием.

– Но, мистер Долохов, ей восемнадцать, а мне семнадцать. Она старше и должна вести себя приемлемо, хотя бы по меркам магглорожденных, если о другом воспитании и речи не идет.

– Не я ее воспитывал, – скупо заметил он, поднимаясь и протягивая мне руку. – Тебе лучше вернуться, чтобы не злить лорда Лестрейнджа.

Какой же он все-таки противный.

***

Прямо на следующее утро папочка зашел в комнату, постоял возле починенного Долоховым окна (палочку у меня, как понимаете, тоже забрали), нахмурил бровки и сказал, что я свободна. Ага, после вчерашнего как-то не очень и хочется. Но состроив радостную гримасу, чмокнула его в щеку.

Батька растаял сразу. Эх, каким бы занудой он не был, но в душе самый настоящий милашка. Все равно люблю его.

После разговора с Долоховым стало немного лучше. Ну, может, мне так льстило внимание с его стороны, вот такая я циничная, да, но сидеть запертой в комнате или сбегать совершенно не хотелось. Честно, я этому более-менее установившемуся равновесию рада. Может, отгуляю у Малфоя хорошенько и в школе буду нормально учиться. Это перемирие ведь, правда?

Но, ух как хочу ей патлы за это выдернуть, все настроение испортила «добрая и порядочная» девочка Элла, едко поинтересовавшаяся, жива ли я после наказания, а потом чмокнувшая Тони в щеку. Гадость, какая же розовая гадость. Еще и аппетит пропал. Для приличия немного посидев за столом, послушав очередную дискуссию Тома и Розали про какое-то зелье (заметьте, уже при всех, не стесняясь. Хоть за выражениями следили, а то я даже испугалась, что достанут палочки и будут Авадами пуляться, потому что ни один не хотел принимать мнение другого. Поспорить готова, как только они поженятся, за что я костьми полягу, будут друг другу помогать и миловаться. Голубки) и размазав кашу по тарелке, я поднялась и попыталась как можно быстрее скрыться, под заинтересованным таким поведением взглядом Фрэнка. Он что думал, меня там не кормили?

А потом начались сборы. По велению уже папочки, а не братца, домовики вновь повязали и засунули кляп, причем при нем и под смех со стороны родственничков и гостей. Одна Элла смотрела на это с дергающимся глазом и открытым ртом. А Реддл привык, даже усмехнулся. Повторяю, Том сам усмехнулся с этой картины. Хоть какое-то облегчение моему горю.

Платье эльфы подобрали очень красивое и удобное, только потом сказав, что мамино. Она велела дать мне именно его.

Честно, я вновь еле сдержалась, чтобы ни разрыдаться. Оно пахло ее духами, напоминая те далекие моменты, когда мы еще были рядом. Как же я по ней скучаю!

– Выглядишь прекрасно, – без стука ворвавшись в комнату сестренки, чтобы похвастаться нарядом (Мерлин, что со мной происходит?), заметила ее, тоже в мамином платье. Ну, это в ее стиле – делать все по-своему.

– И не говори, – не оборачиваясь, хмыкнула Розали. – Ты ее на это подговорила?

– Это был удар кинжалом прямо в сердце, – состроив страшные глаза, я приложила руку ко лбу.

– Не притворяйся, – равнодушно бросила сестренка, опуская голову и печально вздыхая.

– Эй, что с тобой? Кто посмел обидеть красавицу дома Лестрейндж? – стало стыдно. Да, мне стало стыдно за веселье, с которым я ворвалась в ее комнату.

– Платоническая любовь одно из самых ужасных чувств на этом свете, – задумчиво проговорила она. – Я даже подумываю над созданием крестража, чтобы вырвать из себя эти эмоции.

– А других вариантов не видно на горизонте? – резко обернувшись на приоткрытую дверь, я внимательно вгляделась в полутьму коридора. Мне показалась, будто там мелькнула тень, и кто-то усмехнулся.

– Ты ведь не позволяешь мне напиться.

– Сама говорила, что это занятие не для юных леди. Или забыла уже? – слабо улыбнувшись, положила руку на ее открытое плечо.

– Ты, как обычно, в своем репертуаре, – хмыкнула Розали, с тихим щелчков застегнув аккуратные часы на запястье. – Идем, не хочу заставлять кого-то ждать.

– Пунктуальность, как всегда, превыше всего?

– Обижаешь, – улыбнулась она и первая вышла из комнаты. Оглядев ее спальню еще раз, я впервые поняла, что через пару дней мы уезжаем в Хогвартс.

Как я и хотела недавно, пришло время, когда все вернется в норму. Только вот радости не было. Что же я пропускаю?

Сегодня мы не трансгрессировали. Папочка, вдруг вспомнивший об опасности этого перемещения, сказал, что появимся, как короли, через камины, но в золе. Ладно, с последним я переборщила. Если нормально ухаживать за дымоходом, ничего не останется.

Ни Реддл, ни Долохов не возражали и пресекли попытки Эллы, кажется, смирившись с особенностями в психике нашей семейки.

Абраксас сиял от счастья. Не знаю, как он до сих пор не взлетел, размахивая чуть подзавитыми волосами.

О его радости говорили легкие объятия, адресованные нам всем (прикиньте, в каком шоке были Том и Антонин?), а так же взгляды, постоянно бросаемые на лестницу, по которой будет спускаться невеста.

Прибыли мы одними из последних, но места почти в первом ряду были свободны. По совету сестренки, сказанном в шутку, Малфой повесил таблички с именами. Прогрессивная семья у них будет. Но моего имени не было, так что, протупив несколько минут, вспомнила, что хозяева вечеринки просили встать возле органа. На всякий случай. Пожав плечами, отправилась туда, ни разу не споткнувшись. Да, я прекрасная личность.

Зазвучал орган, и мы все онемели от красоты Вивиан. С легкой полуулыбкой, спрятанной за фетром шляпки, придерживая подол спереди, она медленно ступала. Домовики в белоснежных ливреях с важным видом шли сзади, сопровождая ее.

Как только миссис Малфой вывернула из-за поворота, приглашенный музыкант перестал играть, открыв рот так же, как и большая часть гостей.

Свадебное платье было обрезано на манер того, что мы с девчонками устроили на помолвке в доме Блэков. Сзади оно было все таким же длинным, а спереди, наоборот, чуть выше колена. Бросив на меня молящий взгляд, она замерла.

– Так, подвинься, – оттолкнув этого якобы профессионала, которым хвастался Абраксас, за пару секунд найдя нужную строчку, я продолжила играть. Не зря разучила эту знаменитую пьесу. Думала, впервые смогу выступить на свадьбе сестренки или Фрэнка, но раз судьба предоставила такой подарок – пожалуйста.

Честно, не видела, как появление Вивиан восприняли остальные, придя немного в себя, но на поддержку от Лестрейнджей, Принцев, Блэков и Эйвери она точно рассчитывать могла.

Церемония была красивой и трогательной. По плану, которым Абраксас тоже все уши прожужжал, музыка должна была остановиться только на клятвах.

Увидев тот взгляд, которым я наградила приглашенного музыканта, он сглотнул и стал переворачивать ноты, пальцем показывая, что играть дальше. Свадьба подруги должна пройти идеально, без всяких там заминок.

Но, вовремя остановившись, я все же обернулась, и в глазах защипало, как только увидела искреннее счастье в глазах этих двоих. Клятвы срывались с их губ и будто взлетали белыми голубями в воздух, переплетаясь и превращаясь в невероятно красивую дымку, которая опускалась на гостей и щекотала носы, заставляя тихонечко вытирать выступившие слезы платком.

Подумать только, друг моего детства жениться на столь прекрасной девушке, как Вивиан. И они будут счастливы. Вот в чем я уверена, так в этом.

Данное согласие взорвалось настоящим фейерверком под потолком, и я заиграла марш.

Как только те двое ушли, нанятый «профессионал» все же вытеснил из-за инструмента, занявшись работой, за которую ему, кстати, платили.

Оглядев зал, увидела, как Элла что-то нашептывает Долохову, сверкая глазами и поправляя шляпку. А потом он пригласил ее на танец. Он пригласил ее на первый танец.

Жениха с невестой все равно никто больше не увидит – следуя тому плану, они уже берут чемоданы, чтобы уехать куда-то на юг в медовый месяц, – так что пары стали собираться быстро.

Я не смогла шелохнуться, наблюдая за тем, как он выводит ее на паркет, кладет руку на талию, а потом на секунду встречается со мной глазами, но не замечает этого, увлекаясь партнершей.

Осознание очень сильно ударило прямо в тот момент, и я, наконец, признала, что влюбилась в Антонина Долохова. Влюбилась намного сильнее, чем впервые, и, кажется, уже навсегда. Именно об этом чувстве сочиняют стихи, именно его восхваляют книги. Но я влюбилась совершенно не в того человека, который даже и не ответит взаимностью, наигравшись со мной. Рядом с Антонином будет Элла, а мне лучше даже не мечтать.

***

Конец POV.

Розали осмотрелась, мельком увидев, как Адель растворилась в толпе, не глядя ни на кого.

Переведя взгляд на паркет, она поняла причину этого. До ее сестры дошла та истина, которую уже заметили остальные. Жаль, что в такой момент, и жаль, что это не было романтично.

Ей и правда хотелось выпить. Слишком много всего произошло в последнее время. Слишком сильно они обе привязались к друзьям Фрэнка, с которыми их не может что-то связывать.

– Венчание было столь красочным, – рядом появилась Эйлин, тепло улыбаясь и оглядываясь по сторонам. – Ты слишком грустна сегодня. Попробуй сок, увидела на одной из стоек, у него очень необычный привкус.

Не слушая то, что попыталась ответить мисс Лестрейндж, она силком влила в нее напиток. Распробовав через пару секунд, она поняла, что это огневиски. Уже чуть позже дошло, что столь крепкий напиток в таком количестве вреден, особенно для не привыкшего организма, но было поздно.

Осознание это быстро выветрилось, оставив только желание веселья и горькое послевкусие в горле. Жгучая жидкость быстро впиталась в кровь, приятно обволакивая.

Глаза Эйлин горели, и, улыбнувшись, увидев этот же огонек у подруги, она поставила стакан на пролетающий мимо поднос и пошла к Оггюсту.

Наблюдая за парочками на паркете, Розали облизала влажные губы, стараясь прислушаться к себе. Это очень быстро получилось, так что, приподняв подол, она направилась в сторону скрывающегося за дверьми Реддла, немного пошатываясь. Наверняка несколько человек на нее обернулись, но в том состояние ей было плевать. Единственное, что она могла различить в себе, это желание найти побольше приключений. Отказывать такому было грехом.

– Том, подожди, – выйдя в такой же теплый, но пустой коридор, заплетающимся языком, громко проговорила она. Реддл медленно обернулся, смерив ее равнодушным взглядом. – Хочу с тобой поговорить.

В несколько шатких шагов, особенно на тех каблуках, что нацепили эльфы, она приблизилась и улыбнулась, запрокидывая голову и глядя ему в глаза.

– Ты знал, что очень красивый?

Сначала его брови резко вздёрнулись вверх, затем лицо приняло невозмутимый вид, и он произнёс:

– Прекрасно. К тому же, сейчас я знаю, что ты напилась. Даже часа не прошло, а ты уже успела.

– Не надо. Я за все лето к алкоголю прикоснулась впервые, – подняв руку, медленно протянула она.

– Вижу, – едко ответил Том, чуть наклоняя голову, – поэтому решила начать с огневиски. Пойдем на улицу что ли, – видя, что она набирает в легкие воздух для гневной тирады, он попытался взять ее за руку и вывести, но неожиданно ловко и цепко Розали вцепилась в его галстук, потянув на себя.

– Том, послушай. Ты не представляешь, как надоел мне со своими заскоками. Это тебе не нравится, от того плохо, здесь ты считаешь меня полной и ничего не соображающей дурой!..

– Ты не полная, – усмехаясь, сдержано поправил он, пытаясь аккуратно высвободить свой галстук из цепких рук.

– Значит, что дура, не отрицаешь.

– Еще не успел, ты слишком прыткая.

– Прекрати подлизываться. Знаю я эти твои штучки, чтобы очаровывать, – медленно мотнула головой Розали и закусила губу, чтобы скрыть несдерживаемую улыбку.

– И они тебе не нравятся? – он самодовольно улыбнулся, приподняв бровь и приняв невинный вид, отчего та подумала, что хочет стереть эту улыбку с его лица. Но не ударом, как Адель, а скорей поцелуем.

– Почему же? Мне не нравится то, что используешь их еще на ком-то.

– Пытаешься заявить на меня права? – искренне удивился тот.

– Будто бы у меня их нет, – фыркнула Розали, чуть наклонив голову, из-за чего мир перед затуманенными глазами сделал резкий кульбит.

– Я их не давал, – очаровательно улыбнулся Том, предпринимая очередную попытку отцепить ее пальцы от своего галстука. Но Розали разъяснила это по своему, привстала на цыпочки, втягивая его в поцелуй.

Ставший нечаянным свидетелем этого Орион, вновь ищущий Вальбургу, мог сказать, что теперь у этих двоих все официально.

***

Начало POV.

Весь вечер на помолвке я гуляла по парку Малфоев и даже не обращала внимания на павлинов, постоянно бросающихся под ноги. Да и на следующий день сидела возле водоема.

Покоя не давала одна единственная мысль. Я, черт побери, влюбилась. Можно ли это как-то выкорчевать?

Или все-таки последовать совету Розали и создать крестраж?

Мерлин, это ужасно!

Хотя, можно сказать, что не все потеряно, ведь я заметила, что при Томе у сестренки краснеют щечки, да и в библиотеке за руки держались. Свершилось? Я дожила до этого момента?

С одной стороны, конечно, это потрясающе, но с другой у меня не осталось даже призрачного шанса отречься от мыслей об Антонине. О нем и Элле. Вот кто все испортил своим появлением и кого надо благодарить за мое разбитое сердце.