Текст книги "До свадьбы заживёт (СИ)"

Автор книги: listokklevera

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Глава 5

Лето вовсю уже вступило в свои права, прогрело хорошенько море, где и пропадали друзья. Для Димы так и осталось тайной за семью замками, чье же признание в любви он тогда прочитал. Но поползновений и намеков в его сторону никаких не было, поэтому он на это темное дело просто махнул рукой: может, было и прошло, а может, и не было ничего – дурная шутка.

Эдик отдыхал сначала с родителями в Египте, а потом у родственников в деревне, но всем сердцем рвался домой в город, чтобы посмотреть в прекрасные синие глаза Димки и полюбоваться на его белозубую, обаятельную улыбку. Для своего собственного спокойствия он старался не задумываться о том, что пока он прохлаждается где-то вдали, эта белобрысая моль Игорь Березовский крутится вокруг Димы и, возможно, соблазняет его своими белесыми ресничками и бровками. Да как он вообще кому-то может нравиться: кожа бледная, ну да, сейчас, может, и загорелая, глаза тоже бледные, какие-то светло-серые, ресниц-бровей не видно. Ну и что, что спортом занимается и на гитаре играет, его возле стенки побеленной поставь и найти можно будет только на ощупь. Тьфу! Нет чтобы вокруг посмотреть, может, тогда бы вместо этого бесцветного тощего чудища увидел бы его, Эдика? А Эд сейчас тоже блондин, но только яркий, светло-русые волосы выгорели до пшенично-золотого, голубые глаза так и сияют на загорелом лице! А какие соблазнительные ямочки появляются на щеках, когда Эдик улыбается! Сам в себя бы влюбился, одна отрада, что все ж таки не Нарцисс.

Да Эдик никогда и не думал, что ему может понравиться парень, вообще не задумывался о таком, а когда перевелся в эту школу и увидел неразлучную парочку, что-то заскребло в душу, да так неприятненько. Друзья друзьями, но было что-то странное в том, что им больше никто не нужен, вот он тогда и брякнул это обидное «педики», а когда Дима повернулся и Эд встретился с его синими глазами, увидел эту улыбку очаровательную, по-другому и не назовешь, что-то екнуло в сердце в тот момент. Хорошо, что Дима не услышал слов его тех гнусных, прямо стыдно за них стало. Дальше – больше. Захотелось познакомиться поближе, подружиться. Он так обрадовался, когда Дима без второго слова дал ему номер своего телефона. Думал, начнет звонить, общаться, постепенно заинтересует собой, а не вышло – Дима ни разу не ответил на телефонные звонки. Эдик сначала недоумевал, обижался, потом разозлился и что-то по этому поводу брякнул Леське, соседке по парте, та только взглянула спокойно и сказала, что Дима никогда не отвечает ни на чьи звонки, кроме родителей и Игоря, и это все прекрасно знают. На вопрос «почему» просто пожала плечами и уткнулась в учебник.

Фактически год прошел с момента их знакомства, а ничего не изменилось. Он думал, что на День святого Валентина начнется хоть какая-то движуха, но к его огромному разочарованию, кто-то убрал имя возлюбленного из признания, и все осталось на том же месте, только вся школа гадала, кому же и от кого предназначалось такое поздравление.

***

Раздался звонок домофона, и Дима помчался к двери, услышав на ходу недовольный выкрик Сашки:

– Блин, ты как стадо мамонтов!

Дима, не спрашивая, нажал кнопку, открывающую дверь в подъезд, и открыл сразу замок на двери в квартиру. Через полминуты ввалился довольно улыбающийся Игорь:

– Привет, чем это так вкусно пахнет?

Дима заулыбался в ответ и пошел на кухню, Игорь, скинув шлепки, – за ним.

– Привет. Мама пирог испекла с яблоками и вишней.

Он не спрашивал, будет ли Игорь его есть, и так все было ясно. Дима включил электрочайник и достал чашки.

– Чай или маккофе?

– Маккофе, конечно, если есть с французской ванилью, – ответил Игорь, глазами поедающий ароматный пирог, стоящий посередине стола.

– Мама только такой и берет, зная твои пристрастия.

Когда уже не влезало ни кусочка, Гошка привалился к спинке мягкого кухонного уголка и поинтересовался:

– Чем займемся?

– Можно в Анчартед поиграть на соньке или в Ассасин Крид на иксе. А можно на море пойти. Или сейчас поиграть, а после обеда на море.

– Давай. О, точно, – тут же загорелся Игорь, – я тебе заодно такой переворот покажу!

– С пирса в море или на песке? – усмехнулся Дима.

– Нет, придурок, с пешеходной дорожки вниз на пляж.

– Так там высота – метра два с половиной.

– Так в этом и смысл рола.

– Ролла? Я знаю только те роллы из суши, которыми обжирается Сашка.

– Ха, лошара! Это перекат, в основном через плечо, для снижения нагрузки на ноги при приземлении. Все трейсеры мира его используют после приземления с большой высоты, ну или для сохранения скорости передвижения.

– Бред какой-то! Ладно, посмотрю, но если ты сломаешь себе шею, то я не с тобой.

Игорь засмеялся, и в этот момент в кухню зашла Наташа:

– Здравствуй, Игореша.

– Здрасьте! Теть Наташ, я вас обожаю! Спасибо за пирог.

– Ну что ты, Игореш, кушай на здоровье.

– И чего моя мама не умеет печь? – пожаловался Игорь.

– Значит, ты учись.

– Я? Ну вы сказали, – рассмеялся Игорь.

– А почему нет? Захочешь печеного…

– Пойдет купит в магазине, – перебил маму Дима и потянул друга в комнату.

В зале, усевшись перед огромной плазмой, включили приставку и погнали: Игорь на Димкином джойстике, Дима – на Сашкином. Вскоре Игорь почувствовал, что у него страшно зачесался нос, но так как обе руки были заняты джойстиком, он, недолго думая, потерся носом об плечо Димы. Тот бросил на него быстрый взгляд и тут же вернулся к экрану, пробормотав:

– Не вытирай об меня свои сопли, дебил.

– У меня нос чешется, идиот.

– О, тогда ты точно по нему получишь сегодня на пляже, а может, и раньше.

Пятнадцатилетие ребят решили отмечать на участке. Дом Валера уже выгнал, электричество и водопровод были, к газу и канализации подключился, оставались только внутренние работы. Но сейчас он опять ушел в рейс, а Наташа без него со строителями связываться не хотела, так что все в очередной раз застопорилось. Дома сделали заготовки: замариновали шашлыки, овощи и шампиньоны в специях и майонезе для мангала. Саша для разнообразия, видно, в этот раз был не с подружкой, а с друзьями, он закончил четвертый курс университета, получил бакалавра и поступил в магистратуру.

Мангалом занимался Саша, он же притащил из подвала складной стол, женщины застелили его привезенной с собой клеенкой и заставили вкусностями, частично приготовленными еще дома. Днюшка прошла на «ура». После вкуснейшего торта подруги расположились на покрывале, разговаривая, играя в карты с Дашей и любуясь сыновьями. Дима с Игорем, тоже беседуя, бродили по участку, изредка срывая спелую малинку. В ухе у Игоря посверкивала бриллиантиком новенькая сережка-гвоздик, подаренная родителями, Андрей, правда, был в рейсе, как и Валера, но, естественно, подарок был и от него тоже, о чем тот даже не подозревал, а иначе был бы категорически против, считая, что такие украшения пацану совсем не к лицу. Игорь же был в корне не согласен и с тех пор, как проколол ухо, стригся очень коротко, а на затылке и с боков в парикмахерской ему выбривали различные узоры.

– Как выросли, – вздохнула Марина.

– Да уж. Нас уже обогнали.

– Игорешка выше меня, наверное, сантиметров на десять, а Димка еще выше.

– Так странно – уже девятый класс. Игорь не собирается в мореходку после девятого?

– Нет. Ни малейшей тяги. Он бы, наверное, в цирковое пошел или на каскадера, но я даже боюсь заикаться о таком, вдруг и в самом деле захочет.

– Это точно – он у тебя экстремал.

***

За неделю до начала учебного года Эдик наконец вернулся домой, первым делом наведавшись во двор к Диме. Как-то открыто о себе заявлять он не собирался, решив обыграть встречу как случайное столкновение, типа он тут мимо проходил. Вот и крутился уже пару часов во дворе, а все без толку. Он пристроился на качелях с наушниками в ушах, как раз напротив Диминого подъезда, но стоявшее почти рядом дерево очень хорошо закрывало обзор сверху. Раз Эдик не видел за ним окон Диминой квартиры, значит, и тот не мог его увидеть. Наконец сквозь редкие кусты у дороги он увидел подходившего к подъезду Березовского и, ловко соскочив с качели, окликнул его. Игорь оглянулся и приветственно махнул рукой:

– Какими судьбами?

– И тебе привет. Ты к Димону?

– Ну да, – подтвердил Игорь.

Эдик пытливо вглядывался в него, замечая и то, что тот загорел и подрос, и сережку с бриллиантом вместо золотого колечка, и фирменную майку с новенькими бриджами, и платиново-белые волосы, но было и утешение – брови и ресницы тоже совсем выгорели, делаясь почти незаметными на лице. У самого Эдика, несмотря на светлые волосы, и ресницы, и брови были темными, словно подкрашенными, что смотрелось ярко и очень эффектно.

Дима очень удивился, увидев пришедшего с Гором Эдика, но приветливо улыбнулся и пожал руку. А у Эдика аж дыханье сперло: Димка так вырос, загорелая кожа сияла чистотой, ни единого прыщика не пятнало ее, синие глаза словно светились и казались еще ярче на фоне черных волос, чуть отросших и небрежно падающих на лоб и уши. А этот голос! Он стал глубже, ниже, чувственнее:

– Привет, ты по делу или так?

– Просто повидаться, – улыбнулся Эдик, пожимая в ответ руку Диме.

– Ладно, проходи. Чем займемся?

– Можно на приставках поиграть, – предложил Игорь, – так как джойстиков только два, кинем камень-ножницы-бумагу, а потом кого первого убьют, тот выходит из игры и отдает свой джойстик.

– Согласен? – взглянул на Эдика Дима.

– Да, – завороженно глядя в эти синие глаза, ответил тот.

Играть выпало Димке и Игорю, но того вскоре «убили», и он уступил свое место Эдику, слоняясь по комнате и отпуская едкие комменты в сторону играющих. По коридору прошел Сашка со своей новой девушкой Алисой, они уже встречались три месяца, но близкие подозревали, что скоро это закончится. Алиса – стройная блондинка с длинными волосами во всех смыслах была блондинкой.

– Малый, закрой дверь! – крикнул Саша.

– Закрой сам, у тебя ключи есть! – отозвался из зала Дима.

– Оторви свой зад от дивана и иди сюда, а то он у тебя скоро станет шире плеч!

Недовольно фыркая, Дима остановил игру и пошел к входной двери. Эдик внимательно изучил упомянутый зад, надо сказать, очень даже поджарый и уж, по крайней мере, вдвое уже широких плеч.

Сашка недовольно зыркнул на брата, а Алиса вынула из сумки чупа-чупс и сунула его Диме, что она делала каждый раз при встрече, считая обязательным дать младшему братишке своего парня конфету.

– Спасибо, – процедил сквозь фальшивую улыбку Дима, закрыл на замок дверь и, развернув конфету, сунул ее в рот.

Он вернулся на место и взял джойстик, Игорь тут же подошел к нему, тщательно принюхался и, выдрав чупа-чупс изо рта Димы, сунул ее в рот себе, блаженно прикрыв глаза:

– Мой любимый вкус – клубника со сливками.

– Придурок! Ты б еще жеваную жвачку у меня изо рта вытащил.

Эдик аж поперхнулся. Это что сейчас было? Вот так запросто один парень взял изо рта другого конфету, не брезгуя, не стесняясь? А может, они и так регулярно обмениваются слюной? В поцелуях?

Игорь, причмокивая чупа-чупсом, куда-то направился, и вскоре раздался грохот.

– Это что? – слегка испуганно спросил Эдик.

– Гор надел мои ролики и катается по квартире, – спокойно ответил Дима.

Мальчики играли, а Игорь катался, видимо, попутно пытаясь сделать какие-то трюки. Было уже десять вечера, и в квартире стало темно, но Дима в зале свет не включал, чтобы не отрываться от игры. Вдруг из коридора донесся вскрик Игоря и его матюки.

– Шею сломал? – крикнул в ответ Дима.

– Идиот! Руку до крови ободрал. Что у вас тут за гвозди торчат?

Дима выскочил в коридор, за ним из любопытства поспешил Эдик. Откуда Игорь взял гвоздь или, точнее, откуда гвоздь выскочил на пути Игоревой руки, было непонятно, но сейчас на ребре левой ладони красовался глубокий, полный крови, порез.

– Вот черт! И угораздит же тебя вечно. Пошли в кухню, там аптечка.

Ребята прошли на кухню. Игорь, грохоча роликами, сел на уголок, Дима подложил под его руку салфетку и вытащил из кухонной стенки один ящик, который был заполнен различными аптечными препаратами, Эдик сел рядом с Игорем на стул, с интересом наблюдая за Димой и сожалея, что это не он поранился. Дима вытащил кусок ваты и дал его Игорю.

– Надо перекисью водорода обработать. Эд, подай перекись.

И в этот момент погас свет.

– Блядь, – выругался Димка, – сейчас я фонарь принесу.

– Ага, – согласился Игорь.

– Держи, – Эдик подал бутылочку Игорю, – я крышку снял.

Парни в темноте столкнулись руками, и бутылочка, весело сделав кульбит в воздухе, приземлилась на что-то твердое.

Стук, бряк, и сразу упавший голос:

– Блин. Мужики, я ее пролил...

– Куда?

– На стол и на пол...

– Всю, что ли?

– Фиг знает.

Игорь зашарил по столу руками:

– О, нашел! – радостно крикнул он. – Вроде булькает чего-то. Черт, нос чешется...

Из коридора показался свет, и изумленный и обрадованный открывшимся зрелищем Эдик сдавленно хрюкнул, глядя на Игоря.

– Что за хуйня? – ошарашенно спросил Дима, ставя на стол фонарь рядом с лужицей разлитой зеленки.

Как известно, самый искренний смех – злорадный. Эдик от души разоржался, любуясь на зеленый, как у клоуна, нос Игоря и яркие разводы с пятнами по всему лицу.

– Видать, не только нос чесался, – не в силах разогнуться от смеха, выдавил он.

А уж какие живописные разводы были на футболке и полу! Класс!

– Кончай гоготать!

– Тебе... счас... только в триллере сниматься – упырь, блин!

До Игоря дошло не сразу:

– Это чо, у меня и на роже, что ли?

– Блин, Гор, ты хоть до чего-нибудь не дотронулся? – возмутился Дима.

– Яйца не почесал, – прошипел Игорь, глядя на свои руки, а потом бросая многообещающий взгляд на Эдика.

Тот сразу открестился:

– Прости, я не хотел! Я не специально! Честно!

Дима кинул в лужицу на столе часть салфеток и обреченно посмотрел на Игоря:

– Как же тебя теперь отмыть?

Игорь вскочил и кинулся в коридор к зеркалу, но тут же вернулся за лампой. Из коридора донеслись матюки и обещания кое-кому мучительной смерти.

– Как я теперь домой пойду?

– Садись давай, буду тебя отмывать, – Дима вытащил из шкафчика бутылку водки.

Он аккуратно промокнул зеленку со стола, но все равно испачкался. Теперь везде, где он прикасался, оставались зеленые пятна.

– Ты, Эд, бери вату, смачивай водкой и подавай нам.

Эдик взял два куска ваты, намочил водкой и подал один Игорю, второй – Диме. Вата сразу же стала зеленой, мало того, область захваченной зеленкой территории расширялась по мере смывания, так как она почему-то не смывалась, а бледнела и размазывалась. Наконец кое-как руки Игоря были вытерты, и Дима приступил к очистке лица от наглой захватчицы. Игорь прикрыл глаза, так как пары водки неприятно щипали. Дима осторожно протирал его лицо, меняя ватки, и теперь кожа приобрела «веселенький» зеленоватый оттенок глубоко и давно больного чем-то смертельным, не иначе, человека.

Особенно живописно выглядел левый глаз – словно накрашенное неумелым визажистом, малахитовое веко придавало лицу Игоря лихой и какой-то двусмысленно подмигивающий вид. Эдик с завистью смотрел, как Дима касается лица Игоря, мечтая быть на месте последнего.

– Ну вот, – удовлетворенно осмотрел свою работу Дима, – теперь умоем тебя с мылом, и будешь как новенький. Эд, бери фонарь, пойдем в ванную.

В ванной Дима тщательно намылил свои руки и, взяв правую руку Игоря, стал ее мыть, постепенно мыльная пенка становилась все белее.

– Помогает. Давай теперь лицо, наклонись.

– Бля, если мне попадет в глаза, я тебя накормлю тем мылом.

– А ты зажмурься получше.

Эдик понял, что у него пересохло в горле только тогда, когда попробовал сглотнуть. Почему это мытье рук, умывание выглядели так интимно? Неужели ребята больше чем друзья?

Глава 6

К счастью, за неделю, оставшуюся до первого сентября, от зеленки и следов не осталось, так что Игорь шел в школу, сияя абсолютно чистой кожей, если не считать крошечной родинки на скуле под правым глазом.

В классе была обновка, точнее, новенький. Его друзья заметили еще на линейке: стройный мальчишка, стоявший рядом с классной, на одноклассников не смотрел и презрительно кривил губы, глядя на праздничное представление.

После линейки все ввалились в класс и сели, как хотелось и с кем хотелось, знали, что это ненадолго: после вводного урока классуха раздаст учебники и всех пересадит. Все гомонили, обмениваясь впечатлениями о проведенном лете, когда дверь хлопнула и вошедшая Людмила Аркадьевна предложила всем сесть и успокоиться, что все и проделали, с интересом поглядывая на новенького. Но он, как и на линейке, презрительно кривил губы и ни на кого не смотрел.

– Познакомьтесь, это Нефедов Антон. Будет теперь учиться в нашем классе, так что прошу любить и жаловать. Садись пока, Антон, на любое свободное место.

Антон прошел в конец класса и сел за последнюю парту. Ни Диму, ни Игоря новенький не заинтересовал: по шмоткам и поведению видно, что мальчик обеспеченный и цену себе знает. Да вот только какова она? Человек подобен дроби: числитель – то, что он есть на самом деле, а знаменатель – то, что он о себе думает, чем больше знаменатель, тем меньше дробь. И дробь Антона представлялась до слез маленькой.

Эдика же больше волновала очередная пересадка. Как же он был возмущен в прошлом году, за который их трижды всех рассадили, пересадили, но Дима и Игорь так и остались вместе. Просветила его Катя Самойлова, с которой он сидел после второй пересадки. Она сказала, что когда их начали рассаживать в пятом классе, они отказались садиться с кем-то другим, учительница, видно, решила не идти на конфликт и попробовала мягко уговорить. Но Дима заявил, что получению знаний Игорь не мешает, а как раз наоборот. Людмила Аркадьевна настояла, он пересел. В итоге в конце недели его мама пришла к директору с требованием показать устав школы, в котором указано, с кем должен сидеть ее сын. Мало того, на Диму и Игоря жаловались все учителя, потому что они отказались учиться: ни домашки не выполняли, ни на уроках не отвечали. Так что их быстро посадили снова вместе и с тех пор пересаживали на другие ряды и парты, но не разделяли. И тут получился у Эдика облом.

А через пару дней произошло неприятное событие. На большой перемене Игорь и Эдик пошли в столовку вдвоем, так как Дима был не голоден, а идти толкаться за компанию не захотел. В классе почти никого не оставалось: новенький да пара девчонок, шушукающихся за первой партой. Дима пошел к открытому окну, проветрить голову, как услышал окрик:

– Эй ты! Подойди ко мне!

Дима, с удивлением оглянувшись, понял, что сия уничижительная фраза предназначалась ему. Он, не веря своим ушам, посмотрел на новенького.

– Да, ты! Иди сюда! Я к тебе обращаюсь.

– Если я к тебе подойду, ты об этом очень пожалеешь, – хмыкнул Дима.

– Ты чо, бля, выебываешься? Подошел, быстро!

Дима подошел и хорошо поставленным хуком въехал Антону прямо в нос, метил вообще-то в челюсть, но тот как раз чуть наклонился, явно не ожидая ничего подобного. Кровь мгновенно хлынула на белую рубашку. Девчонки, ахнув, вскочили, но предлагать свою помощь не спешили. И никто даже не заметил, что у этой сцены была еще одна свидетельница – Людмила Аркадьевна. Она, правда, все услышать не успела, но суть была ясна.

– Девочки, проводите Нефедова в медпункт.

Антон вскочил, зажимая нос, и, с ненавистью взглянув на Диму, ответил учительнице:

– Я не в медпункт, я к директору сразу пойду. Пусть посмотрит, как тут у вас с людьми обращаются.

– Прекрасно. Можем сразу пойти вместе. Дима, идем с нами.

Виктор Семенович, оторвав взгляд от монитора, вперил его в вошедшую троицу. В глаза сразу же бросалась живописно забрызганная каплями крови белая рубашка Антона.

– Почему не в медпункте?

Антон, зажимающий нос бумажной салфеткой, плюхнулся на стул рядом с директорским столом и завозмущался:

– Я требую, чтобы этого выгнали из школы, а еще я пожалуюсь матери, и она подаст в суд и на него, и на вашу паршивую школу.

Директор, выслушав излияния Антона, посмотрел на Людмилу Аркадьевну, та тут же сказала:

– Да, его ударил Дима, но я, наверное, на его месте поступила бы так же.

Виктор Семенович прекрасно знал лучших учеников школы, а Дима Арсенин был круглым отличником и шел на золотую медаль, а когда надо, защищал честь школы на олимпиадах. Сам он к этому вообще-то никогда не стремился, но и отказать не мог, если просили. Кто-то со стороны, услышав, как он фактически слово в слово отвечает параграф, решил бы, что он ботан и зубрила, но у него всего лишь была прекрасная память. И прочитав один раз даже параграф по физике или химии, он мог рассказать его дословно вместе со всеми формулами, причем прекрасно понимая суть того, о чем говорит.

Директор сжал губы в тонкую полосочку, посверлил взглядом учительницу:

– Понятно, идите, Людмила Аркадьевна, готовьтесь к уроку и Диму забирайте. Скажите секретарю, чтобы вызвала сюда медсестру.

Внутри Димы был какой-то неприятный холодок, как бывает перед соревнованием или олимпиадой, но страха не было. Вины он за собой не чувствовал, к тому же знал, что за спиной есть ударная сила и поддержка в виде родителей. Они вышли из приемной, и Диме показалось, что классуха пробормотала что-то типа «мелкий гаденыш», он посмотрел на нее, но женщина стояла отвернувшись и раздумывая о чем-то.

– Вот что, Дима, это не педагогично и неприлично, но я должна тебе сказать. Не связывайся с Антоном, просто не обращай внимания на его подначки.

Пока ничего неприличного Дима не услышал, к тому же сказанное было как раз педагогичным.

– Вот представь, идешь ты по дороге, и у тебя на пути лежит куча говна, прости за выражение. Ты ж обойдешь ее, не станешь вступать в нее, так и тут, пока ты его не трогаешь, он не воняет.

– Так я и не трогал его! – горячо воскликнул Дима.

– Знаю, – устало ответила Людмила Аркадьевна, – значит, просто не реагируй, если он еще что-то скажет, и другим скажи, чтоб не трогали его.

– Да кому он нужен, трогать его?

Прозвенел звонок. Мимо них в кабинет директора прошла медсестра, и они направились в класс. В классе со слов очевидиц уже все всё обсудили и теперь жаждали увидеть участников драмы. Игорь побледнел и места себе не находил, все-таки вызов к директору – это не шутки.

***

– Вы чего его отпустили? – заорал возмущенный Антон. – Да я матери скажу, не знаю, что она сделает!

– Рот закрой, – директор сказал таким тоном, что Антон замолчал и обиженно уставился на него.

– То, что мы с тобой родственники, не дает тебе права так себя вести. Если ты и был в своей гимназии королем, потому что мама директор и закрывала глаза на все твои шалости-гадости, то здесь ты простой девятиклассник, и пока тебя никто не короновал, да с таким поведением тебе не то что престол или пьедестал не светят, скорее уж надгробная плита. Тебя тут защищать и покрывать никто не будет, так что старайся контролировать дурные стороны своего характера. Твоя мать не могла уже не обращать внимание на жалобы на тебя, вот и уговорила меня взять тебя к себе в школу. Но моя школа – это мой дом, ты ж у меня дома не гадишь, вот и тут сдерживайся, иначе вернешься назад.

– Дядя Витя, вы что, даже не накажете этого Димочку? – скривился Антон.

– Не сомневаюсь, что ты получил по заслугам, потому что Димочку, – передразнил директор, – я знаю и даже спрашивать не буду, что ты ему сказал, что за это тебе прилетело в нос.

– Хоть родителей его вызовите!

– Могу вызвать твоих и вручить им твои документы.

***

Прошла пара недель, все давно подуспокоились, Антона не то чтобы игнорили или бойкотировали, но и желания общаться с ним ни у кого не возникало. Диме он напоминал затаившуюся под камнем гадюку.

Как-то в конце третьего урока в дверь постучали и тут же ее открыли. Все с удивлением воззрились на двух вошедших завучей: старших и младших классов. Они о чем-то переговорили с учительницей физики, Жанной Леонидовной, и она, посмотрев на Диму, сказала:

– Арсенин Дима, это к тебе, выйди.

Тяжело вздохнув, Дима поплелся на выход. Оказалось, нужно провести урок у первоклашек, у их учительницы что-то случилось, и ей нужно было срочно уйти. Оставался один урок, последний, но отпустить детей домой было нельзя, так как почти за всеми приходили родители-бабушки-дедушки.

– А что, нельзя кого-то из учителей или одиннадцатиклассников попросить? Или девчонок?

– Дима, если бы было кого, то попросили бы, – строго сказала завуч старших классов, – тебе всего лишь нужно провести с ними чтение, а потом проследить, чтобы они собрались, и вывести их на школьный двор, там уже родители сами своих чад разберут.

– У меня сейчас урок, – подключилась завуч младших классов, – но я сразу подойду во двор.

– А нельзя их объединить с другим классом?

– Нет, там и мест нету, да и собери их вместе, они такое начнут творить.

Дима вздохнул с облегчением, когда наконец вывел этих бешеных цыпляток во двор.

– А что такое сношение? – звонко спросил мелкий, весь в веснушках, рыжий пацаненок, заглядывая Диме в глаза.

О господи, ну что за наказание! Дима с тоской огляделся и тут же увидел спасение – сияя фамильной рыжиной, мамаша любознательного мелкого, не догадываясь о выпавшем ей счастье просвещения, подгребала к школе.

– Сейчас у мамы своей спросишь, – процедил Дима и с рук на руки сдал любознательного непоседу его родительнице.

Тот тут же радостно переадресовал вопрос маме.

Та сначала ошарашенно хлопнула глазами, потом обожгла Диму, стоявшего рядом, нечитаемым взглядом и, пытаясь увести мальчишку со двора, стала негромко мямлить что-то про мужчину и женщину... ну там... пипи у мальчиков и девочек разные... а нужны они для... эээ... пацан, не двигаясь с места, внимательно слушал окончательно запутавшуюся в ответе мамашу и, хмуря брови, молчал.

Дима с серьезной миной тоже с интересом слушал лекцию по современному половому вопросу, догадываясь, что мелкий уже давно знает все лучше матери благодаря интернету.

Конечно, если бы Макаренко и Сухомлинский стояли рядом, они бы подсказали, как вывернуться из такой ситуации, но Дима, даже не догадываясь о существовании этих великих педагогов, сумел-таки спросить то, с чего должна была начать разговор растерявшаяся мамочка: «А почему ты спрашиваешь?»

После ответа шмакодявки Дима, имитируя сдавленный кашель вместо дикого ржача, перевел глаза на школьное крыльцо, откуда неторопливо спускалась завуч, и рванул в школу.

Оказалось, что на перемене этот мелкий и какой-то Витька поспорили, кто быстрей читает. Проигнорировав учебники, они из старого шкафа в классе вытащили пожелтевшую газету, валявшуюся там со дня падения Трои, и стали наперебой читать политический обзор.

В котором было выражение «министр внешних сношений».

Выражение лица мамочки описанию не поддавалось, но слегка внушало опасения, а потому Дима похвалил себя за правильное решение о спасении своей головы в стенах родной школы.

***

Классуха пересаживала учеников раз в квартал и первого сентября посадила Эдика с Викой Перовой, с которой придется теперь сидеть до зимы и которую в прошлом году он вообще не замечал. Ну, есть такая серая мышь со светлыми волосами, забранными в немодную косу, и что? В классе было пятнадцать девочек и двенадцать мальчиков, так что мальчишкам и не светило сидеть друг с другом в любом случае, кроме всем известного исключения, конечно же.

Да только в этот учебный год Вика вступила совершенно преобразившись, даже непонятно было, как она так ухитрилась измениться за лето: коса исчезла, вместо нее появилась модная длинная стрижка, легкий загар подчеркивал глубину светлых глаз, а тушь на ресницах и блеск на губах из бесцветной мыши сделали ее утонченной красавицей. Эдику она напоминала француженку Мари, с которой он познакомился в гостинице в Египте, где она тоже отдыхала с родителями, и с которой он опробовал различные виды поцелуев, не боясь, что покажется смешным или неумелым. Все равно через несколько дней разъедутся и больше никогда не увидят друг друга.

Эдика посадили за четвертую парту у окна, а Диму с Игорем – за третью у стены. Поэтому ему совсем нетрудно было заметить, куда постоянно поглядывает соседка по парте, ведь он сам смотрел туда же. Как будто Дима – это Северный полюс, а Викина голова – стрелка в компасе, которая всегда на него показывает, ну, смотрит в данном случае. Эдика бесило это неимоверно и, заметив, что Игорь тоже обратил внимание на то, как Вика постоянно поглядывает в их сторону, решил провернуть небольшой план, который, возможно, избавит его сразу от двух соперников.

Оставшееся до осенних каникул время Эдик делал Игорю намеки, что на него запала Вика Перова. Игорю же казалось, что Вика больше смотрит на Диму, чем на него, но Эдик упорно опровергал любые его сомнения и все время подначивал на действия. А что? Девчонка вон какая стала интересная, а видел, как в столовке на нее одиннадцатиклассники смотрели и с десятого тоже? В конце концов Игорь и сам поверил, что Перова от него без ума, да и у него самого что-то такое дергалось в груди при взгляде на нее. Но как подойти к девчонке, что сказать, Игорь не знал. Он поделился с Димой, и тот долго и удивленно на него смотрел, а потом спросил:

– Она на самом деле тебе нравится? Ты что, хочешь с ней встречаться?

– Наверное.

– Бля, Гор, ты даешь! Не знаешь, нравится она или нет. На фига тогда голову морочить себе и мне?

Незаметно подошедший Эдик тут же включился в разговор, обнимая Игоря за плечи:

– Конечно, нравится, и он ей тоже. Нужно девочку пригласить в кино или в кафе, нужно же вам общаться и знакомиться поближе.

– Лучше в кино, – быстро сказал Игорь, – только вы тоже пойдете.

Эдик скривился.

– Точно, – поддержал друга Дима, – ты с ней сидишь, Эд, тебе и приглашать ее. Пойдем все вместе такой ненавязчивой компанией, а после фильма будет видно, может, Гор проводит ее до дома.

Когда шли к кинотеатру, Эдик поинтересовался у Димы:

– А чего ты мне дал свой номер в прошлом году, если отвечать не собирался.

Дима слегка смутился:

– Невежливо не дать номер однокласснику, грубо как-то. Это ж не кто-то в маршрутке у меня его попросил.

– А почему тогда не отвечаешь никому?

– Видишь ли… друг у меня один, и ему я всегда отвечаю, а остальные звонили в основном, чтобы узнать домашнее задание или как что-нибудь решить. И звонков таких было очень много, а у меня то тренировки, то бассейн…

Поэтому все ненужные номера Дима сразу вносил в черный список, но говорить Эдику об этом не стал.

Так Игорь начал встречаться с Викой, если это можно было назвать встречами, потому что Вика делала все возможное, чтобы с ними гулял Дима. У того времени было поменьше, чем у Гора, который закончил свою музыкалку и теперь ходил только в бассейн два раза в неделю вместе с Димой и периодически на акробатику, но так, можно сказать, факультативно, только чтобы потренировать какие-нибудь трюки по паркуру. Но у Димки по-прежнему еще оставались тренировки по дзюдо, а периодически и соревнования. Вика становилась все капризнее, и к Новому году Игорь уже проклял тот день, когда согласился с ней встречаться. Ведь для чего пацан встречается с девчонкой? Чтоб потискаться, поцеловаться, а тут облом сплошной. Нет, поначалу он и сам стеснялся, все-таки потренироваться было не на ком, но за два месяца уже можно к чему-то прийти.