Текст книги "Месть для ласточки (СИ)"
Автор книги: lisi4ca
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
Часть 22
– Эта зараза ничего не сказала мне! – в бешенстве выкрикнул Алан. Льюис предусмотрительно прикрыл голову подушкой, будто швырялся омега не только словами. Успокаивать его было бессмысленно, потому оставалось ждать, когда весь пар вылетит наружу. – Мне придется поехать, – относительно спокойно констатировал Алан, но затишье обманчиво. Тем не менее Льюис рискнул завязать диалог.
– Когда?
– Думаю, завтра. Я управлюсь за сутки, надеюсь, – все еще держался омега, – хотя даже не представляю, что мне там делать. Черт, – добавит омега, пусть тихим голосом, но яда в этом слове скопилось предостаточно.
– Оставишь меня одного тут? – возмутился альфа, даже понимание, что играет с огнем, не усмиряло его приставучести.
– Не на месяц и уезжаю. Будто раньше тут не бывал один.
Так, кажется, Алану стало все-таки легче. Вон, поутих, присел на крайчик дивана и занялся любимым делом – прикрыл глаза, погрузившись в себя. Так он нервы успокаивает, приводит себя в состояние спокойствия и безразличия.
Впрочем, Льюис парень рисковый, потому тихонечко подполз со спины, захлопнув капкан своих объятий. Мимолетный поцелуй впечатался в открытое плечо, после чего на него опустилась голова альфы.
– А это вообще нормально? Ну, то что ты едешь неизвестно зачем?
– А сам как думаешь? – как у тупого спросил Алан, но не стал сильно кипятиться. Откровенно говоря, с самого начала от этого врача не приходилось другого ждать, вечно нужно присутствие самого Алана, словно беспокоится, как бы ненароком сказанные слова не оказали эффект на омегу. Эти подозрения имели под собой весомую основу, но спрашиваться напрямую не приходилось.
– Но… – странно протянул альфа, словно сомневаясь в своих словах, – это ведь твой отец, да?
– Именно, – соглашается Алан. – Я не могу его бросить, даже если его врач немного мудак.
Ночь проходит беспокойно, сказывается одновременно и раздражение, и беспокойство. Алан почти сразу после звонка забил себе билеты в обе стороны, так что хоть насчет транспорта не приходилось заморачиваться. С работой тоже удалось договориться быстро.
Так что на утро, собрав небольшую поклажу, Алан отправился в путь. Как назло утро выдалось премерзким, несмотря на прекрасную погоду. Просто мерзкое настроение, ранний подъем, глаза болят. Мышцы затекли… в общем, стандартный набор для ненависти к миру. Всю дорогу омега проспал.
Дальше, увы, все пошло не так гладко и легко. Дороги подзабылись, так что самым разумным вариантом стало такси, доставившее прямо к воротам.
Неприметное бело-желтое здание не вызывало никаких ассоциаций, ровно как и огромная огороженная территорию. Алан просто прошел мимо, восстанавливая в памяти маршрут по коридору. Документы спросили лишь на пропускном пункте, а на предложение проводить омега ответил отказом автоматически.
Впрочем, удалось не заблудиться, к счастью, двери по большей части были подписаны. Одинаковые белые двери, ровные монотонные стены, но ощущения обычной больницы нет. Алан даже пытается представить людей в белых халатах или пациентов в гипсе, чтоб на лицо был повод, но нет. Как-то слишком уютно, но в то же время отталкивающе. Доживать свои дни в подобном месте омеге бы не хотелось.
– Проходите, не стоит стоять в дверях.
Алан одернул себя мысленно и зашел, сметая с лица все сомнения и неуверенность. Страха нет, как и желания общаться, но жизнь течет своим чередом, не спрашивая желаний простых обывателей.
– И зачем вам я? – первым начал разговор Алан, присаживаясь в мягкое кресло, недалеко от стола. Стояло оно там явно не для посетителей, но омега и не пациент, чтоб сидеть скромно на стульчике, ожидая вердикта. В этом кабинете, кстати, вердиктов самим больным озвучивали редко, но это уже не так важно.
– Поговорить и решить некоторые вопросы насчет вашего отца, – неопределенно определяет врач, но после небольшой паузы добавляет, – и вас.
Не желая акцентировать внимание, Алан пропускает это мимо ушей, послав мужика лишь мысленно. Уже привык, что каждый хочет нос засунуть в его дела. Это же так весело и интересно, живая жертва домашнего насилия – хоть сейчас опыты ставь. Правда, это называется как-то по-другому, но омега не зацикливается. Да и жертвой-то особо все еще не считает себя.
– Я во внимании. Мне пришлось отложить все дела, чтоб приехать сюда. Надеюсь, причина действительно есть.
– Есть. Что ж, думаю, вы и сами догадываетесь, о чем пойдет речь.
– Сделаю вид, что нет, – саркастично отозвался Алан, настроение не располагало к более душевным разговорам.
– Да ладно… – в той же манера ответил врач, но решил, что провоцировать омегу и дальше идея плохая, потому перешел к делу. – У нас серьезная тема. Вернее серьезный вопрос. Ваши действия спровоцировали прогресс, фрагменты прошлого проявляются в памяти Георга, и как вы понимаете, вопрос в том, что нам теперь делать с этим.
Не то чтоб это стало шокирующей новостью, Алан и сам ведь слышал это от Георга, но тогда это не казалось настолько опасным. Теперь же словно вся серьезность ситуации в лицо ударила, и стало стыдно за свои безответственные действия.
– Что вы предлагаете?
– Либо мы помогаем ему в этом, либо всеми силами пытаемся затормозить процесс. Принимать такие решения без подписи родственника я не могу.
– Давайте быстрее, – поторопил омега. В самом деле, чего тянуть резину? Можно было уже выложить все как есть, но нет, это же слишком просто. А еще кажется, что этот тип как-то странно поглядывает на самого Алана. Надо поскорее отвязаться от него, вернуться домой и там отдохнуть. Вроде не делал ничего, а голова уже не работает.
– Гуманнее будет оставить прежнюю стратегию, то есть не позволять ему вспоминать про ваши отношения. Про все ваши отношения. В том, что вы состояли в интимных отношениях, он уже уверен. С вашей же подачи. Потому ему не следует знать, что вы его ребенок.
Все сухо и просто. Словно Алан и сам не понимает этого, объясняет как тупому. Да и ранее они уже пришли практически к такому же выводу, зачем повторять все снова?
– Это было очевидно. Я должен прекратить отвечать?
– Нет, – отреагировал врач, словно совсем такого вопроса не ожидал. – Сейчас это уже сильно ударит по вашему отцу, он привык, что поговорить можно, что его сообщения находят ответ. Это очень важная часть его жизни, так что отнимать ее опасно. Но вот содержание стоит контролировать. Раньше это получалось хорошо. Что-то произошло? – учтиво интересуется мужчина, и омега понимает, что наткнулся на ту самую мину, что не давала ему покоя. Значит, решил подкатить свой медицинский мозг.
– В жизни много всего происходит. К чему это?
– Это хорошее событие или плохое?
– Хорошее, – немного подумав, ответил Алан. Пусть подавится.
– Почему же вас встревожила тема вашего прошлого? Может, вы сожалеете о том, что оставили ребенка? Или хотите родить?
Алан удержался от глубоко вздоха, похвалил свою выдержку и почти восхитился спокойствием. Он подпишет необходимые бумаги и уйдет, никаких отступлений от этого плана. В душу можно было попытаться залезть, когда он был ребенком, да и то не вышло, сейчас и подавно ничего не получится.
Омега поднялся и неторопливо подошел к рабочему столу, по пути оглядывая кабинет, правда, никаких новых деталей его взгляд не зацепил. Даже скучно как-то.
– А это уже не ваше дело, – пояснил омега, вытаскивая ручку из стаканчика, если первая фраза произнеслась буднично, то на вопросе голос уже звучал железно, – что писать?
– Напишем. Это мелочи. А вы не боитесь переступить грань? Интерес к ребенку, на которого долгое время было все равно – это странно. Почему вы вдруг решили поговорить об этом, да еще и с Георгом? Поддержали разговор, хотя ранее всегда соблюдали осторожность.
– Хватит мне уши заговаривать, – перебил Алан, – я не лабораторная крыска. Вы даже не знаете, насколько правы в своих утверждениях. Может, сто процентов, может, ноль. Практикуйте свои навыки на тех, кто в этом нуждается.
Тяжело вздыхать все же пришлось врачу, и Алан ознаменовал это маленькой победой. Далее последовало нудное заполнение бумажек, но это хотя бы не очень долго и максимально понятно. По крайней мере уж получше глупых и растянутых разглагольствований.
Лишь на выходе легкое сожаление настигло омегу – увидеть отца он не может. Хотя, наверняка оно и к лучшему. Георгу нельзя его видеть, как и самому Алану видеть отца.
Часть 23
Бывает порой, что не хочешь замечать чего-то очевидного. Мозг не воспринимает информацию, игнорирует ее, ограждая от стресса. Хотя вроде не так все и очевидно, но задуматься стоило. А еще бывает, что случайные слова западают в голову. Простая фраза вырванная из контекста крутится в голове, и никак от нее не избавиться. Когда это отвергаемое и прилипнувшее сталкиваются, являясь по сути частями единого целого, происходит нечто странное.
Алан первое время не реагировал никак. Воспринял как факт, спокойно пошел домой, закончив все повседневные дела. А потом что-то надломилось. Пусть он и не любит выражать свои эмоции, но тут тело реагировало вперед разума.
Если бы он только допустил ранее возможность такого исхода, то все бы встало на свои места. Почему? Почему сейчас, когда все зашло так далеко?
Льюис должен был вернуться поздно, но ключ повернулся в двери на полтора часа раньше. Ушел с пары, значит. Алан не знает, что делать, что сказать, как быть дальше. В душе безразличие вперемешку с отчаянием. Кажется, если бы не кот, что прилег, прижавшись теплым боком к бедру омеги, то пришла бы мысль вены перерезать. Чтоб прекратить все… а теперь нужно заботиться о нем, взял на свою голову.
Альфа по лицу понял, что что-то явно не так, живот отчего-то скрутило, но беспокойство пересиливало страх. Что бы там не произошло, Алан не в лучшем состоянии.
– Что случилось? – осторожно спросил альфа, а Алан неожиданно подошел на расстояние вытянутой руки и треснул кулаком по плечу. Вернее так было похоже с виду, на деле же рука омеги мягко приземлилась, холод пальцев ощущался через ткань, но Льюис старался держаться невозмутимым.
– Ненавижу тебя, – откровенно произнес омега, – ненавижу…
– … что? – заторможенно отреагировал альфа, явно не подозревая о таком выкрутасе. С чего это такие новости? За что? Он никогда ничего плохого-то не делал Алану, не успел просто! А тут словно омега что-то узнал. Что-то, что вызвало такую реакцию и подорвало доверие. Омега не верит ему, но причина-то в чем? Пока альфа пытался хоть что-то сообразил, глаза Алана заслезились, омега тряхнул головой, но это возымело полностью противоположную реакцию. К черту размышления, если никак не отреагировать, то его сейчас живьем закопают. Взглядом. – Ты беременный? – задает Льюис самый идиотский вопрос, хотя после озвучивания он уже не кажется таким глупым. Ну а в самом деле, почему нет?
– Я? – посмеивается Алан. – Ты веришь в это? Ты же знаешь, у меня разорвана труба. Это не полностью исключает, но значительно снижает вероятность зачатия.
– Но не исключает же, – повторяет альфа. Он не особо размышлял над этим, и по-правде говоря, не знал, что это снижает риск беременности.
– Кто бы мог подумать, что в итоге ласточкой все же окажусь я, – с улыбкой произносит омега, но та быстро слетает с губ, и приходится стереть рукой слезы с лица, потому что ничего уже не видно. Сердце в груди то ли разбивается, то ли каменеет. Звона от осколков нет, так что, наверно, второе. Но почему тогда все еще больно? Словно часть эмоций сглаживается, а часть в разы усиливается. Больно, и Алану кажется, что если сейчас он поднимет руку к груди, то сможет пощупать этот комок.
Сперва это был червячок, закравшийся в душу после поездки в больницу. Не ясно, что именно сподвигло Алана, но он не смог выкинуть из головы те разговоры. Наверно, все-таки хотелось сказать Георгу, что с ним все хорошо. С ним, тем кого Алан не хотел бы знать никогда. Он не собирался с ним связываться, знакомиться или помогать чем-то, если то требуется. Просто узнать, что он живет где-то своей жизнью, чтоб ненароком не соврать отцу. Все именно так.
Все пошло не так.
Льюис сознался.
Он понял не сразу, что произошло, и что значит ответ омеги, но буквально за пару секунд все расшифровалось само собой. Ласточка – та самая свободная птица. Запутавшаяся в лентах птица, что не может улететь.
Алан никогда не говорил о своей беременности, но Льюис не удивился не капли. «Ты же знаешь», – и молчаливое принятие этих слов. Впрочем, будучи прижатым к стенке Льюис и не стал бы отпираться. От правды не убежишь, но как-то быстро она настигла. Наскочила со спины в самом начале. И не вышло. Ничерта не вышло, потому что Алан утирает слезы и даже не орет на него. Никаких криков и драк, просто слезы, которые безумно хочется стереть. Обнять бы омегу, утешить его, но можно ли теперь?
– Ты все знал, – произносит повисшую истину омега.
Он мог много еще чего добавить, но решает ограничиться. К чему все эти вопросы, вроде: «За что»? Хочется спросить, каково это было? Какова на вкус такая «месть»? С какими чувствами приходилось засыпать в одной постели? Чем бы все это должно закончиться? Хочется спросить. Но не узнать ответ.
– Все не так. Не так, Алан, – максимально спокойно говорит Льюис, пытаясь придать голосу уверенности, но выходит не очень хорошо. Тем не менее, ему нужно сказать сейчас как можно больше, чтоб потом не жалеть. Нужно использовать все свои слова сейчас, пока на Алана еще можно хоть капельку повлиять, когда омега успокоится, его взгляды вряд ли можно будет изменить.
– Что не так?
– Все. Никто и никогда не узнает об этом. Какого черта тебя вообще потянуло? Зачем ты решил узнать об этом сейчас?
Нападать на омегу не хотелось, но упреки сами посыпались вперед. Плевать на того ребенка, в самом деле плевать! Но если бы Алан не стал вспоминать о нем, все бы осталось в тайне. Алан бы остался с Льюисом, не задумываясь о том, что их может связывать нечто большее. Не думал бы, что им нельзя быть вместе.
– Ты меня обвиняешь? – опешил омега. – Хочешь сказать, что это я во всем виноват? Ах, да… – понятливо протянул он, – все злишься. Ненавидишь меня? Почему ты недоволен, что я все знаю? Разве ты не хотел этого? Чтоб я узнал? Испытал это на себе. Снова.
Разве случаются такие совпадения? Видимо, для Алана просто выхода другого нет, кроме как оставаться одному. Безопаснее и спокойнее. Разве что-то можно было ожидать человеку, самые длительные отношения которого были с собственным отцом?
Сколько бы не говорили о неправильности, аморальности раньше, омеге впервые стало от этого так тошно. По крайней мере к Георгу он не испытывал чувств, происходящее был простым удовлетворение плотских желаний альфы, вымещением любви, восстановлением счастливой реальности, в которой ночами рядом прижимался омега.
Тут же все иначе. Тут Алан испытывал именно ту любовь, на которой стоял жирный красный крест. Да, он не знал, что Льюис его сын, не подозревал и не догадывался, но теперь-то он знает, а все равно не прошло. Чувство какого-то черта не умирает, и от этого вдвойне больней. И больно, и страшно, от того омегу трясет, но он не знает даже в какую сторону сделать шаг, не то что выбрать слова или решить, что делать дальше. Он знает, что не должен быть рядом с Льюисом, но фраза: «Убирайся вон», – даже на секунду не приходит в голову.
– Ты не прав.
Руки альфы осторожно опускаются на чужие плечи, легко скользят на спину, смыкаясь в объятиях. Алан дрожит, его сердце бешено стучит, а глаза широко раскрыты. Тело оказывается прижато к груди Льюиса, и омега вспоминает, что тот сильнее, немного выше, что он давно не ребенок.
– Что ты делаешь?
– Ты не прав, – повторяет альфа, – все не так. Я не знал. Я ничего не знал, уж тем более не хотел издеваться над тобой таким образом. Это случилось только осенью. И знаешь, когда мне стало известно, что же произошло с нами, ненависти к родителям, вернее к папе, я не могу испытать. Я был дураком, смотрящим в одну точку и не замечающим, что кругом еще множество путей. Он не был виноват, я могу понять это… но я не могу принять, что он – это ты.
– Что ты несешь? – возмутился омега, попытавшись оттолкнуть Льюиса, но тот не собирался выпускать Алана.
– Ты не папа мне, вот что. Для меня у тебя уже другая роль. Ты уже занял другое место. Ну и что, что родственники – забудь. Я же говорил, что никто и никогда не узнает. Даже если ты забеременеешь, даже если мы решим расписаться… у нас разные имена, разные документы, ни единого намека на связь! Мы – разные люди, не связанные на бумагах ничем.
– И… давно ты решил это? – с комом в горле спросил омега, темные глаза смотрели прямо перед Льюисом, словно запрещая даже малейшую ложь. Алан удивлен, испуган, ошарашен, но не похоже, что считает альфу ненормальным, и это дает надежду.
– Почти сразу, как узнал. Сперва посомневался, но все же пришел к этому выводу. Я не хочу рушить то, что между нами лишь из-за того, что было когда-то в прошлом. Ты – мой омега.
– Нет… – полушепотом произнес омега, снова пытаясь остраниться. Руки настойчивее надавили на плечи альфы, но тот лишь сильнее сомкнул объятия, сжимая до боли, словно в тисках ловушки. – Ты не должен быть как он. И я не хочу быть таким же, как он, – с паникой в голове продолжает Алан, стараясь сильнее. Ногти впиваются в плечи, и от бессилия он уже взаправду ударяет альфу, дергается, пытаясь ослабить хватку, отдалиться, не касаться, но эффект полностью противоположен.
– А мы не такие же, – довольно замечает Льюис, улыбается уголками губ и наклоняется ближе к омеге, что тот на несколько секунд застывает. Этого достаточно, чтоб догадка, заставившая остановиться, воплотилась в жизнь. Губы альфы прикоснулись к нему, язык провел по губам, проникая в приоткрытый рот. Он сделал это, поцеловал своего…
– Стой, хватит… – пальцы омеги вцепились в светлые волосы, на лице остался кровавый след от прокушенной губы альфы, – хватит… – повторил Алан, всхлипывая. Хватка вновь ослабела, руки просто сжимали ткань ворота и дрожали, – хватит… не снова. Я не могу так. Я не такой, как он… Я не должен этого делать…
– Я люблю тебя, – перебивает Льюис, – люблю тебя, Алан. Такого, какой ты есть. И ты тоже меня любишь. Разве это не отвратительно, когда двое любят друг друга, но отказываются быть вместе?
Плечи омеги сотряслись в рыданиях, теперь он заревел по-настоящему, уткнувшись носом в плечо альфы. Он ничего не ответил, но черные волосы вкусно пахли и щекотали нос, а руки опустились. Алан так и остался в сомкнутом кольце рук.
– + – + -
– Снова переписываешься? – хмуро констатировал альфа, наваливая в тарелку хлопьев, от одного вида которых Алана перекосило. За окном кружили птицы, приседая порой на окно, но вскоре снова улетая. Обычное дело весной, когда уже вовсю светит солнце и цветут деревья. Алан первым делом думает именно о деревьях, ведь их под окнами куда больше, нежели цветов, да и макушки цветущих яблонь виднеются как раз под окнами.
– Ага. Кажется, все снова в норме: хорошее настроение и никаких дурацких вопросов. Не то что у тебя.
Алан посмеивается, прикрывая ухмылку чашечкой утреннего кофе, но все слишком очевидно.
Льюис Георга не любит, простить не может, да и вообще не понимает, как Алан так легко общается с ним. Переписывается мгновенными сообщениями, волнуется о его здоровье, интересуется самочувствием и делами, радуясь, что у отца все хорошо. Льюису противно и тошно, и если б Георг был в зоне его досягаемости, то давно бы получил нескромный удар в нос. Конечно, если б не он, самого Льюиса бы не было, но и жизнь Алана сложилась б иначе. Для альфы Георг не отец, а тиран, надругавшийся над своим ребенком. Который какого-то черта сумел все простить…
Бесит до скрежета зубов, но Льюис уже знает, что точно так же бесит Алана, когда ему начинают читать лекции о неправильности его поведения. По крайней мере это просто переписка, они даже не увидят друг друга никогда. Разве что в гробу, со злорадством додумывает альфа, но и тут не все гладко. Алан наверняка будет плакать, и это уже не так хорошо.
Хотя как-то он сказал, что не знает, может, лучше было в тот день не спасать Георга. Можно ли назвать жизнью его нынешнее состояние? И сказал, что боится, вдруг в какой-то миг в его голове тоже перемкнет, и он не сможет больше жить с осознание того, что сделал. Только «сделал» это не Алан. Льюис уже взрослый и может сам решать, чего он хочет, потому не стоит сравнивать даже эти ситуации. А Алан… Со временем и он это признал, в конце концов омегу с детства не пугали такие отношения. Пришлось принять, что и сейчас его страх не о том, что они вместе, а о том, что однажды печальный финал может повториться.
Но не стоит лишний раз напоминать возлюбленному то, что заставляет его испытывать не лучшие чувства.
– Ну да, куда уж мне… до хорошего настроения, – с сарказмом тянет альфа, но все же меняя тему, – У всех наступает радостное лето, а у меня долбаная сессия.
– Не унывай, – с улыбкой произносит Алан, – она быстренько пролетит… а потом смотаемся на недельку на море. Или все-таки на две недельки, ты еще подумай над этим.
– Если завалю экзамены, то ноль неделек, – хмуро добавляет альфа, но скорее лишь для вида. Он уже и сам не может дождаться, когда у них обоих начнется отпуск, чтоб отдохнуть вдвоем подальше от городской суеты. Конечно, они и без того вечно вдвоем, но хочется вырваться из города и развлечься по-летнему. Горячий морской пляж был выбран единогласно. А еще в тамошних развлечениях для гостей были заманчивые предложения, вроде конной прогулки и экскурсии на водопады, напротив которых в мгновение ока были поставлены галочки.
– Тогда я просто уеду без тебя, – довольно ответил Алан, мурча, как кот, что грелся на коленях хозяина, – заодно присмотришь за нашим питомцем. Уж лучше на попечении близкого человека оставлять, чем устраивать на передержку.
– Негодяй, – надуто сообщает альфа.
– Кто бы говорил…
В свете последних событий, Льюис сразу понял, что ему вновь припомнили несколько двоякую фразу. «Я не хочу на тебе жениться, чтоб не рисковать, но у меня кое-что есть...» – сказал он, вызвав на лице омеги непередаваемое выражение растерянности и непонимания. Тут бы даже можно было подобрать более глубокое определение, но не хотелось нецензурных выражений в адрес Алана.
– Придется постараться… – раздосадованно протянул альфа. – Не то потеряешься еще. Заблудишься, уведут, украдут… нельзя тебя пускать одного.
Алан и не сомневался. Льюис на самом деле боится оставлять его одного, словно кто-то в самом деле захочет его украсть. Это даже немного забавно и тепло, как солнце, что плавит асфальт за окном, слепит глаза и осторожно касается своими лучами кольца, которое уютно устроилось на безымянном пальце омеги.
Примечание к части да, я немного лажанулась, не желая описывать процедуру «расследования»
из-за этого текст вышел оторванным от предыдущей части, хотя именно она спровоцировала события этой
в общем, вот так
предсказуемая развязка, но я и хотела сделать ее ожидаемой, чтоб сразу отсеять моралфагов
вот так [2]
спасибо, что читали эту работу (°◡°♡)
p.s. да, я помню, что описание все еще не актуально, но не могу ничего родить, так что сорян
