Текст книги "Месть для ласточки (СИ)"
Автор книги: lisi4ca
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Часть 16
Омега неторопливо пил свой утренний кофе, раскладывая рассыпанные вчера фотографии по хронологии. Или наоборот… принято внизу оставлять самые старые фото, но Алан наоборот складывал сперва те, что поновее, чтоб верхнее изображение оказалось самым старым. Тогда перелистываешь одно за другим, и жизнь словно вспоминается издалека, стремясь к сегодняшнему дню.
Родители еще юные, их свадьба, после нее, новорожденный Алан… и так неспешно вперед, пока не исчезает папа. И вот Алан остается лишь с отцом. Алан беременный… особого желания фотографироваться не было, но отец настоял, сказав, что хоть одну на память надо. Потом они уже снова втроем. Если первые были выбраны, как лучшие из общей массы, то после смерти папы все шло в единственном экземпляре. Воспринималось не как желаемое, а как обязательное. Потому что нужно было дополнить стопку.
Алан тянется за заранее приготовленным конвертом и вздрагивает, понимая, что Льюис нависает над ним.
– Не хотел тебя пугать, но ты был так погружен в своим мысли… – извинился альфа, смущенно улыбнувшись. Лохматый и сонный, утро для него точно не лучшее время суток.
– И правда, я слишком ушел в себя, – согласился омега, все же достав конверт. Нужно поскорее убрать все лишнее, но альфа уже зацепился взглядом:
– Твои родители?
– Да, – сухо ответил Алан, но к собственному удивлению не почувствовал напряжения от этого. Что такого в том, чтоб немного рассказать о своей семье? Это вроде бы нормально. – Этой фотографии лет пятьдесят уже, даже больше. Есть и со мной.
Перекинув наугад несколько штук, Алан продемонстрировал себя на руках папы. Еще в ползунках, но уже без пустышки, глазенки смотрят прямо в камеру, а папа наоборот чуть отвернулся, словно отвлекся на что-то.
– Тебя не узнать, – хихикает альфа, Алан по доброте душевной показывает еще пару штук, где он постарше. – Какой миленький! А волосы… откровенно говоря, я думал, ты красишь их.
– Я бы предпочел красный, – оскорбившись ответил Алан, запихивая уплывшую из-под носа альфа стопку в конверт, – что на завтрак будешь?
– Не, спасибо. Я на работе. Если ты не против, я лучше сгоняю в душ, – переключился на дела насущные Льюис, стараясь пригладить рукой беспорядок на своей голове. Помогало не особо, потому альфа мигом ретировался, как получил добро от хозяина квартиры.
Сходить в душ Алан уже успел. Он предпочитает делать это вечером, но обстоятельства так сложились, что пришлось уделить этому время по утру. Льюис тогда еще крепко спал, на автомате сгребая в объятия ничего не подозревающего кота, вместо ускользнувшего из рук Алана. Остался ведь таки, как и обещал.
Это ненадолго решало проблему Алана, но и на постоянный уровень перейти не могло. Он не может вот так просто предложить жить вместе, да и не хочет делать этого. Ему нужно личное пространство, тишина и много свободного места, делить все это с кем-то омега не готов. Они и знаю-то друг друга всего ничего.
Нужно подумать об этом попозже. Помыв посуду, омега быстро одевается, дожидается Льюиса, полагая, что часть пути они пройдут вместе, но альфа направляется в другую строну. Сперва надо забежать домой, потом уже на работу, а смена у него на полчаса позже начинается. Алану бы тоже лишние полчаса не помешали. Вот вроде и любит работу свою, а вроде так лень идти куда-то по утрам.
На обратном пути надо будет зайти в зоомагазин, купить все необходимое для нового питомца, а потом и в продуктовый, с расчетом на Льюиса. Конечно, альфа не постоянно торчит у Алана, но лучше быть готовым, а еще кошачий корм… с одной стороны не хочется приучать к такой еде, с другой, омега не готов готовить еще и на кота. Себе-то не хочется иногда, так что всегда нужно иметь под рукой что-то быстрое для обоих.
Страха ответственности как не бывало, пусть прошло не много времени, но кажется, о своем поступке Алан не жалеет. Это даже забавно, остается надеяться, что через пару лет забота о животном не превратится в раздражающую рутину.
До полудня получается заниматься делами, а вот после омега опять начинает отлынивать, нужного настроения нет. Мысли возвращаются то к коту, то к Льюису, то к списку покупок. А еще нужно выкинуть список дисков в интернет, коллекционеры быстренько выменяют их на шоколадку, еще и заберут сами. Надо было раньше это сделать, зря бы не валялись. Да и вообще надо прибраться в квартире, выбросить все ненужное и спрятать травмоопасное, поставить на окна сетки, чтоб кот не додумался выбраться.
А еще ему имя придумать надо… как ни странно, эта мысль посещает омегу впервые, да и то как-то случайно. Простое «кот» его вполне устраивало и не смущало.
Своему ребенку Алан тоже не хотел давать имени.
Алан тряхнул головой, мысли о прошлом становятся слишком частыми и навязчивыми, его словно тыкают носом, спрашивая, как нашкодившую животину: «Кто это сделал?» или скорее «С кем это было?». В животе скрутило от подобных ассоциаций.
– Ты в порядке, Алан? – обеспокоенно спрашивает проходящий мимо корректор, вгоняя омегу на несколько минут в ступор.
– Вроде бы… – неуверенно отвечает Алан, вспоминая свой вчерашний пути до дома. – Что-то не так?
– В облаках витаешь. А еще вчерашний дождь, я видел, ты без зонта ушел.
– Просто завел нового питомца, – честно отвечает Алан, даже желая поделиться этим, – вот и вспоминаю о нем. А так вроде бы не простыл, утром все было нормально.
– Материнский инстинкт взял верх? – со снисходительным смешком уточняет корректор, и если бы это был альфа или омега, Алан бы без зазрения совести запустил бы в наглеца, что под руку попадется, но корректором был бета, так что вряд ли подобное было сказано без иронии. Хотя черт их разбери. – Иди пораньше, да и все, чего мучаешься.
Если б в голове Алана оставалось место для вчерашнего ливня, он бы уже давно собрал вещички, сославшись на плохое самочувствие, но об этом и не вспомнилось.
Да, все-таки некоторые вещи в его жизни за это лето поменялись.
– А еще все шепчутся, что от тебя пахнет альфой, – доверительно сообщил бета, кося взгляд, словно наблюдая за подопытным. Жуткий тип, как не взгляни.
– До всего-то им дело есть. А как сдать готовый материал в сроки, так мы не успеваем, – фыркнул редактор. Его действительно не волновали сплетни, даже когда они переходили все границы разумного, вымышляя такие факты, что Алану и не снилось. Подобная реакция быстро остужала пыл сплетников, редактор был явно неудачной жертвой, да только почесать языком все равно хотелось.
Порой кажется, что у подобных людей своя жизнь слишком скучая, вот и хочется сунуть нос в чужую. Какое-никакое, а развлечение. Лишь бы не делать ничего…
– Действительно. Но ты у нас в декрет не собираешься?
– Не дождетесь, – со смешком ответил Алан, будто подобное вообще было возможно.
– Давай тогда что ли замуж хотя бы… ну или на больничный. Мы тебя любим, но как-то ты поднадоел.
К таким выкидонам омега тоже уже относился спокойно. Да и сказано это было абсолютно не серьезно, злиться повода не было.
– А знаешь что… – воодушевленно произнес омега, разворачиваясь на своем крутящемся кресле из-за стола, – а пойду я от вас. Что-то вы мне тоже надоели. Что-то голова у меня побаливает, да и покашливается… надо температуру измерить, все такое.
На этой печальной фразе, произнесенной слишком веселым тоном, омега оперативно собрался и уже через пару минут махал ручкой в дверях. К счастью, на небе не было ни облачка, тепло, безветренно, самое то для прогулки.
Со всем запланированным Алан справился быстро, даже отправил фотки имеющихся в наличии дисков, предварительно разделив их на хорошие и не очень. Кот терся рядом, ходил кругами, а корм, зараза, есть отказался. Ну ничего, жировать с таким хозяином он точно не будет, проголодается – съест.
За что браться дальше Алан заранее не подумал, но решил особо не ковыряться, раскрыв первую попавшуюся дверцу шкафа. Но увы, отвлек звонок. Незнакомые номера никогда особо не нравились, но всегда оставалась возможность, что это может быть связано с работой, потому приходилось пересиливать себя, принимая вызов. Вот точно бы проигнорировал, если б мог…
– Алан? – приглушенно спросил голос на том конце провода.
– Да, это я, – оторопело ответил омега, немного удивившись такому неофициальному обращению, потому как голос опознать не удалось. Хотя вроде бы знакомый.
– Алан, – повторил незнакомец, но уже без вопросительной интонации. – Кажется, я почти забыл твой голос.
Помнится, но смутно. Алан точно знает, но никак не может ухватиться за нужную ниточку. Несмотря на это, внутри все переворачивается от странного ощущения неуверенности и волнения. Алан не сразу замечает, что следит за своим дыханием. Вдох-выдох, не сбиваться с ритма.
Часть 17
Омега оказался настолько шокирован, что не мог выдавить и слова, застыл в одной позе и не знал, как поступить. Разум пытался как-то спасти своего обладателя, говоря, что тот вполне мог ошибиться, но на деле Алан все вполне осознал. Он не слышал этого голоса долгие годы.
– Могу я хотя бы спросить, как ты? Скажи мне хоть что-нибудь. Не важно, о чем, я просто хочу поговорить, послушать твой голос снова. Это желание оказалось слишком сильным.
– Где же ты взял телефон?
– Ты даже не рассматриваешь варианта, что мне все же разрешили тебе позвонить, – усмехается альфа, – на то есть причины, да?
– Не просто же так нам запретили общаться, – соглашается Алан, тут же прикусывая язык. У него совсем нет времени поразмыслить над ответами, он должен отвечать верно, но быстро, словно перебегать минное поле. И сбросить вот так просто нельзя, это вызовет еще больше вопросов у Георга.
– Я понимаю. Но я же говорил как-то, что это жутковато – не помнить причины.
– Но… – «...нет причин для беспокойства», – хотел сказать Алан, но был прерван.
– На самом деле я помню кое-что. Я не сказал никому, вдруг этот псих в белом халате насовсем заберет у меня телефон. Я и сейчас боюсь, что произойдет такое, потому все же решился позвонить тебе. Возможно, это мой единственный шанс.
Голос звучал печально и тоскливо, он все же изменился, постарел, и Алану самому стало грустно. Он на самом деле хотел бы увидеть отца, хотел бы рассказать всю правду, ну или хотя бы то, что они родственники. Но если ему станет хуже? Если он не сможет перенести этого? Если голос Алана – это настолько сильный фактор, что всколыхнет сознание забывшего все неугодное отца? Его смерти, его страданий омеге не хотелось вовсе.
Алан никогда и никому не признается, но он бы хотел все вернуть. Даже после смерти папы, даже после рождения ребенка, даже после неудачной беременности, только бы все вернуть, жить бы вместе, как семья. И если Георг хотел бы этого, Алан бы продолжил быть его омегой. Лишь бы то, что было потом никогда не случалось.
Любой бы счел Алана ненормальным, да и таким мечтам не суждено сбыться. Но он не хотел оставаться один, всеми забытый и никому ненужный, разбитый полностью.
– Я тоже скучаю по тебе, – признается Алана, не добавляя, что лучше все-таки им больше не встречаться.
– Я поражаюсь твоему терпению. Столько лет возни со мной, и ты говоришь нечто подобное. И знаешь, Алан, я ведь помню… мы с тобой были близки. Очень, – добавляет альфа, словно это должно объяснить все. Алан понимает о чем речь и едва сдерживается от смешка. Подавляет его в себе, и с лица вновь пропадают все эмоции. Может, это вовсе не Георга ограждают от лишней информации?
– Вот как… – только произносит он.
Хорошо, что временные промежутки не уложились в голове Георга в единую линию, иначе было бы очевидно, что что-то не сходится.
Что ж, видимо Алан в роли любовника запал в его голову куда сильнее, нежели хотелось бы. Да лучше б вообще не помнил, нежели так! Алан не может злиться, но подавить обиду получается с трудом. По крайней мере он не знает, что Алан его сын, вот если бы он вспомнил и это, было бы куда хуже.
– Прости… я так часто говорил о нем, а ты…
– Все нормально, – осторожно прерывает Алан, понимая, о чем эти вроде бы бессвязные слова, – ты любил его. Для любви ко мне было отведено иное время.
Котенок тыкался своим мокрым носиком Алану в руку, омега невольно расслабился, переводя часть внимания на него. Отказать и не погладить было просто невозможно. Теплая шерсть под рукою успокаивала, как и довольное мурчание.
– Ты замужем теперь?
– Нет, – спокойно отвечает омега, хотя это первый вопрос о его личной жизни. Эта тема всегда была закрытой, но тут вырвалась непроизвольно.
– А дети?
– Есть, – сознается Алан, в его возрасте это уже не редкость, – один.
– Мой, – просто произносит альфа в ответ.
– Что? – спохватившись спрашивает Алан, зарывшись ладонью в теплую шерсть.
– Ребенок мой. Ты ведь соврал мне… – утвердительно произнес альфа. Алана подловили, теперь не отвертеться. Теперь Георг знает, что у них были отношения, и что омеге не всегда можно доверять на все сто, – я понимаю, я бы тоже не хотел своему ребенку такого родителя, – тут же пытается оправдаться и рассеять беспокойство альфа.
– Он…
– Не надо, – останавливает Георг, – не говори ничего, ты не должен оправдываться. Я рад, что смог, наконец, услышать тебя, но скоро меня хватятся, так что лучше вернуться. Я не знаю, смогу ли еще набрать твой номер, но если получится, пожалуйста, подними трубку.
Ответить не получилось, вызов завершился с коротким гудком, словно Алану и выбора не предоставили. Внутри все запоздало разбушевалось, за что ухватиться – не понятно.
Врач точно не разрешал этого, а Георг получил слишком много информации. И совсем не той, что хотелось бы. Что теперь делать и как разложить все по полочкам хотя бы в своем сознании?
Как, черт возьми, принять то, что Георг вспомнил о годовалом Хеле, а о нем, об Алане – нет?! Он помнит, что спал с ним, но не догадывается, что Алан его ребенок. Какая-то мелкая козявка удостоилась чести больше!
Омега мечется от ярости к обиде и обратно, хочется крушить, чего-то сломать, раздолбать хоть тарелку об пол, чтоб разлетелась вдребезги, а потом ползать на карачках, собирая осколки. Но Алан держит себя в руках, говорит себе, что он уже взрослый для таких вещей. Нужно быть спокойнее, сдержаннее, может даже умнее, но одно дело говорить, другое успокоиться.
Сжимает зубы, тяжело дышит, и ногти впиваются в ладони. Таким взвинченным Алан не был давненько. И в груди давит, словно плитой бетонной. Навернув пару кругов по комнате, чтоб остудиться, омега садится на крайчик дивана, изображая полное спокойствие, но ничего не помогает. Кот крутится рядом, и это очередной повод угомониться, выставить себя идиотом, пусть даже перед котом, не хочется.
Слезы никто не сдерживает, они появились внезапно, и Алан даже не стал их смахивать. Раз началось, то уже бесполезно. Вот и взрослый омега, пусть за и за тридцать, а не может спокойно отреагировать, когда психически не здоровый уже многие годы отец не признает его. Мысль, что это не Георга ограждают от Алана, а Алана от Георга не так уж и необоснованна. Или же это взаимное явление.
Меньше знаешь – крепче спишь, вот уж истина. Куда только смотрят в этой клинике? Где Георг раздобыл телефон?
От терзания себя прерывает звонок в дверь, Алан вскакивает, как ужаленный, мигом утирает лицо, словно это скроет все следы, и идет в коридор. Для него не в новинку делать вид, что ничегошеньки не произошло, только красноту с лица за секунды не сведешь.
– Привет! – мигом раздается бодрый голос, – Извиняй, что без приглашения, но твой телефон был занят, а я решил долго не ждать. Да и мы вроде как выяснили, что со мной тебе уютнее, – довольно добавил Льюис, отодвигая с прохода немного тормозящего Алана. Уж лучше бы немного подождал, чтоб его!
– Ну проходи… – запоздало произноси омега, все же отходя в сторону и закрывая дверь. Голос звучит хрипло и натянуто, едва ли не срывается. Уж лучше бы помолчал.
– Алан? – удивленно отзывается альфа, замечая неладное. Тут же тянет к омеге руку и не дает отвернуться. Красные глаза не скроешь, особенно если едва сдерживается, чтоб снова не напускать соплей. – Это глупый вопрос, но все нормально?
Пальцы поглаживают по щеке, а Алан закусывает губу, и это даже как-то соблазнительное, жаль только, не к месту подобные мысли. Льюис ждет, но на ответе не настаивает, если омега отвернется, так тому и быть. Иногда это хорошо, а порой просто бесит. Или у Алана просто настроение такое, лишь бы найти причину для возмущений. Ко всему прочему слезные реки не желают высыхать, сдерживаться становится все сложнее, да и нос заложило. Вздумалось же не вовремя поныть.
– Вроде как нормально, – пожимает плечами омега, подталкивая альфу в спину, чтоб не топтался в коридоре. Показаться недовольным его приходом тоже не хотелось.
– Ясно. Ясно, что ты нагло врешь.
– Даже мне не ясно, а тебе ясно! – возмущается омега, но ни секунды не сопротивляется, когда его заключают в объятия.
Примечание к части в тысячный раз себе повторяю, что нужно придумать более раскрывающее суть описание, но чет безуспешно :С
Часть 18
С каких-то пор Льюис хотел бы знать об Алане поменьше. Сперва выспрашивал и выспрашивал, вытягивал признания, не давая омеге и минуты на передышку, но со временем какое-то странное чувство говорило, что лучше заткнуться. Пусть расскажет сам, если захочет, не нужно лесть в совсем личное.
Это было довольно благородным оправданием, но на деле Льюису становилось жутковато, когда Алан был слишком откровением. Или он просто не привык принимать информацию такого рода. Может, это началось после того, как альфа узнал про папу Алана, может, после отца… глупо скрывать, что это альфу пугало. Быть заточенным в одиночестве, когда родитель жив и вроде как не отказывался от тебя – не лучшая семейная история.
Наверно, альфа подсознательно уже боялся, что его еще есть чем ужаснуть, потому старался поменьше углубляться, но не расспросить омегу в подавленном состоянии было бы слишком.
Просто вопрос для галочки, и причина оказывается той самом миной, от которой Льюис шарахался подальше. Ему казалось, что главная причина подобной реакции даже не в отсутствии семьи у него самого.
Льюис покорно случает, и хоть рассказ не блещет деталями, омегу все равно хочется прижать к себе и погладить по волосам, поддержать, успокоить. И никогда бы не оказываться на его месте. Наверно, даже лучше вообще не иметь семьи, чем однажды испытать подобное.
Тебя не узнает собственный отец. Конечно, Льюиса отец бы тоже не узнал, но обстоятельства-то совсем разные…
А тут все сломалось в миг, сквозь долгие годы он помнит своего любовника и совсем маленького сына, а Алана, с которым прожил тринадцать лет, нет.
– Мне казалось, ты говорил, что единственный ребенок, – ненароком зацепляется за услышанное альфа и тут же кусает свой болтливый язык. Любопытство не угомонить, как и желание узнать побольше об омеге. Оно прячется, боясь наткнуться на преграду, но все равно выглядывает из-за угла. Хреновая пряталка.
– В семье единственный, – спустя пару секунд раздумий отвечает Алан.
– Значит, второй от любовника?
– Ну… да, – соглашается омега. На его лице спокойствие, а в руках кружка теплого чая. Его Льюис наоборот успокаивал. И потому что он альфа, который хочет поддержать, и потому что невольно думается, что ему наверняка было хуже. Каждый оценивает со своей стороны, и Алану кажется, что ему повезло хотя бы тем, что отец добровольно не отказывался от него, что он жив и не страдает, на сколько это возможно.
– Эм… ну, как бы сказать… получается, он любил ту «семью» больше? – неуверенно добавляет Льюис, вновь понимая, что сморозил чушь, но омега улыбается, машет рукой, дескать, все нормально.
– Это вряд ли. Конечно, я понимаю, что личные желания при оценке ситуации надо откинуть, но тут хоть как поворачивай ситуацию, исход получается один. Омега был лишь заменой. Папа умер, но знаешь, иногда люди ищут своих близких в ком-то другом. Хотят выместить свои желания и чувства… Хель был для него скорее игрушкой, декорацией. Он его не игнорировал, вел себя как отец, но было что-то не так. Будто «это мой ребенок, но не Его».
– А где сейчас он? – осторожно поинтересовался альфа, и Алан невольно провернул в голове свои слова, проверяя на наличие косяков, но вроде ничего такого не было. Но Льюиса что-то зацепило.
– Там же, где был я. А потом не знаю. У меня нет никаких прав в отношении него, – отвечает Алан и почти не врет. Никто не даст ребенка тринадцатилетнему омеге, которого и самого-то пристроить некуда.
Конечно, сперва была мыслишка, что это вроде бы не правильно. Пусть Алан и не питает к нему особой страсти, но они родственники, родитель и дитя. Омега мог бы о нем позаботиться, но и разочарования от расставания не почувствовал, только треск моральных норм.
Немного погодя омега уже переосмыслил некоторые вещи. Это происходило скорее от скуки, потому что ничем нельзя было себя занять. Единственно развлечение – цирк в своей голове. Ходить не рекомендовалось долгое время, поговорить по душам не с кем, поиграть не чем, почитать тоже… оставалось только углубляться в свои мысли, чтоб не потерять рассудок. Казалось, что как только пустота в голове задержится чуть дольше, то сознание уже не вернется обратно.
Так он и пришел к выводу, что даже лучше им никогда не знать друг друга. Алан ничего не может ему дать даже по достижению совершеннолетия. По крайней мере ничего хорошего. У него нет ни денег, ни образования, да и любви к ребенку тоже. Если они будут вместе, то это повлечет за собой лишь ярлыки «малолетней потаскухи» и «результата инцеста». К черту такую жизнь, Алан сам еле сбежал.
– Знаешь, – немного настороженно и боязливо произносит альфа, – имя, данное мне при рождении было не «Льюис».
Алану приходится немного зависнуть, чтоб понять смысл намека, после чего возникает желание рассмеяться, но он не делает этого, не желая ранить чувства альфы. Кто знает, насколько близко он воспринимает это все, и насколько эта тема важна. Наверняка он все еще разочарован, что поиски закончились провалом, но надежда еще осталась, как и куча вопросов без ответов, которые все еще хочется получить.
– Это невозможно, – мягко улыбается Алан, словно прося прощения, – он младше тебя на пару лет.
– А ты знаешь, сколько мне? – изумленно переспрашивает альфа. Теперь Алан смешка не сдерживает.
– Ну у меня память явно будет получше! Ты говорил, что у нас разница «всего» в десяток.
Приходится признать, что такое имело место быть, и Льюис едва не сознается, что чуточку округлил, но что-то его останавливает. Если он действительно и есть тот ребенок, то все сходится. И на пару лет меньше, нежели двадцать пять, и дата, и связь с Аланом, даже имя… вроде бы все это имеет смысл, и у Льюиса практически не остается сомнений. Правда, есть одно «но»: он любит Алана.
Они встречались достаточно времени, чтоб понять это. Знакомство с Аланом было лишь блажью, способом удостовериться, что все это ошибка, да и вообще черноволосый омега был не совсем в его вкусе, но это все равно случилось.
Более того, они уже переспали. Конечно, это не главный фактор для молчания, а вот для уровня морального разложения очень даже. Ведь если все верно, то получается, что они с Аланом родственники, другими словами, добро пожаловать в инцест.
Если все подтвердится, то отношениям конец. О подобной теории лучше помолчать хотя бы некоторое время, не то омега может пресечь любое общение на корню, чего альфе никак не хотелось бы. Лучше накопать информации через какое-нибудь детективное агентство, если это просто совпадение – выдохнуть, а если нет, то… подумать над этим еще немного.
Если Льюис углубляться в подробности не будет, то Алан никогда и ничего не узнает. По нынешним документам можно даже расписаться, ничего не всплывет. У Льюиса другие имя с фамилией и никаких данных о родственниках.
Самому принять такое оказывается очень просто. Льюис не видит ничего кошмарного в том, чтоб быть с Аланом, даже если они братья. Ему ненужны эти формально-родственные связи, потому что в его сердце омега уже занял свое место. Именно то место, где ему и нужно быть. И Льюису нравится свое место – тут, рядом с Аланом. На уютной кухне красивые чашки и теплый чай, теплый кот мурчит, развалившись на хозяйских коленях, за стенкой мягкий диван и классная плазма, из окна виднеется зелень деревьев. И сам Алан не хочет его отпускать.
– Извини. Не хотел расстроить тебя.
– Нет, что ты! – тут же отмахивается Льюис. – Это просто мимолетная мысль, я не подумал. Я же говорил, что с этой идеей пора завязывать, но навязчивое желание пока не пропало.
– Может, не все потеряно?
– Да что уж… думаю, не стоит отчаянно настаивать на своем, если человек не хочет быть найденным. Попробовал – не получилось, не судьба значит. Да и не хочу я в лицо услышать, что был ошибкой, – мигом попытался найти оправдания Льюис. Лучше – поскорее убедить Алана, что он действительно эту затею бросил.
– Ты прав, наверно. В любом случае, сейчас ты сам решаешь, что делать со своей жизнью, – Льюис тут же мысленно соглашается, не замечая, что кивает и на самом деле. Подобные слова будто одобряют его коварный план, возникший в голове всего пару минут назад. Он Алана не обманывает, просто кое-что умалчивает. Да и вообще у них лишь отец общий.
– Кстати, – произносит альфа, обдумав эту странную деталь. Они родственники лишь по одному родителю, папа Алана умер, а вот омега, родивший второго ребенка где? – почему вас не забрал тот омега? Он ведь папа второго ребенка, мог хотя бы его не оставлять.
Алан удивленно вскидывает брови, явно ошарашенный таким вопросом. Ну да, сам прокололся. Вот потому ложь – это плохо, остается ниточка, выбивающаяся из приукрашенной картинки, стоит потянуть ее, как все полотно обрушится, открывая истину. Это как-то слишком жестоко, притом для обоих. Рассказывать честно и все Алан тоже не собирается. Жить с подобным знанием, конечно, проще, чем рассказывать от первого лица, но все равно принять не легко. И омегу, пусть не сделавшего ничего плохого, потом тоже вряд ли примут.
– Потому что у детей не должны быть дети, – всеобъемлюще поясняет Алан. Льюис в очередной раз жалеет о своем вопросе, притом больше, чем о всех предыдущих вместе взятых. Черт с этими родственными связями и детективными агентствами, пусть синим пламенем горят, альфа уверяет себя и кого-то эфемерного за спиной, что плюнет на них, если только Алан больше не скажет сейчас ничего.
