Текст книги "Месть для ласточки (СИ)"
Автор книги: lisi4ca
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Часть 19
К счастью или же нет, но Алан не внял внутренним мольбам альфы, следовательно, и обещания были недействительными.
С одной стороны, ситуация немного ужасала, с другой, нужно было поскорее расставить все на места. Подобные неразрешенные вопросы не канут в небытие так просто, они будут терзать год за годом, пока не сорвешься наконец. Льюис решает не тянуть, куда обращаться, он уже знает.
– Это же тот самый омега… – неторопливо произносит мужчина, глядя на фото Алана, которое сам же когда-то передал заказчику.
– Да-да, это он, – нетерпеливо перебивает альфа, – он был не единственным ребенком. У его отца был еще один ребенок, но от другого омеги. Алан сказал, что тот был несовершеннолетним, потому забрать ребенка не смог.
– Значит, хочешь все-таки найти того омегу? Если он несовершеннолетний, это многое объясняет – обычно информацию скрывают как раз о юных омегах или жертвах насилия. Но, думаю, конкретно этого омегу найти реально.
– Да мне хотя б узнать, это действительно тот омега или же нет. Если это он, то дальше все само собой разрулится.
– Какой самоуверенный, – усмехается мужчина, но желание клиента – это его работа. Да и если сам разобраться не сможет, ясное дело, куда пойдет. – Все ясно. Позвоню на тот же номер, как что-то наметится.
Льюис согласно кивнул и покинул маленькую конторку.
Терзала неопределенность, больше ничего. Нужно просто узнать, ничего более. Ничего это знание не принесет, кроме внутреннего спокойствия.
Альфу уже даже не интересует, кто тот омега, если все действительно так, как он думает. Надоело, плевать. Ну было время, когда яростно ненавидел, было время, когда злился, потом пытался понять, а теперь просто все равно. В жизни всякое бывает, порой стоит поблагодарить, что дом ребенка, а не какая-нибудь подворотня. В конце концов Льюис жив, здоров и независим. Ну да, не все в шоколаде, но бывает и хуже. У него есть крыша над головой, подработка и место в институте, он ничем не отличается от тысяч таких же людей, и не важно, есть ли у них родители. Они пришли к единому положению вещей, потому стоит отбросить прошлое и все свои противоречивые чувства. Пора понять, что семьи, в которой ему предназначена роль ребенка, не будет никогда. А вот с Аланом…
Нет, все же они еще мало знакомы. Да, отношения, да, все серьезно, но планировать семью пока еще рановато.
К тому же Льюис не совсем понимает, что нужно делать, живя вместе. Ну да, в голове отложилось, что папа моет посуду, а отец лежит на диване, но что-то в этой схеме было явно неверным, потому альфа ее полностью игнорировал. С Аланом хотелось быть вместе. Вместе мыть посуду и вместе лежать на диване.
Алан вообще понемногу вытеснял собой все проблемы Льюиса, отодвигая их далеко назад, что те становились все меньше и меньше, пока не пропадали вовсе. Не хочется вставать утром? Ничего необычного. Плохой день? Давненько не бывало. Отстойная рабочая смена? Да и плевать.
Наверно, это что-то вроде катализатора, переломного момента в жизни. Громких слов о том, что это судьба, не хотелось. Так вышло, сложились обстоятельства. И это хорошо.
Ответы на вопросы родства были еще впереди, но альфу уже это не волновало.
У Алана шли дела не так гладко. Что-то не давало ему сдать Георга врачу, и напряжение от звонка не уходило. Что бы Алан не выбрал, а от чувства вины все равно не избавиться.
Все же абсолютно нормальным не бывает ничего, пора привыкнуть, вот и омега пытается просто игнорировать произошедшее, это почти получается, но ровно до того момента, пока уже проще узнаваемый голос не звучит в динамике вновь.
Следующий звонок настиг уже через два дня, продлился всего семь минут, да и речь шла о простых вещах, вроде настроения и погоды. Вроде бы ничего страшного тут нет, может, не стоит паниковать? Ну поговорят они немного, ничего не случится, к тому же голос Алана изменился, он не должен вызывать сильных воспоминаний. То, что вспоминать не надо было, проявилось и без посторонней помощи.
Хотелось тепла. Того самого летнего солнца, от которого не было спасения совсем недавно, хотелось в отпуск, отдохнуть, расслабиться, выспаться, но время неустанно бежало вперед. Льюис запропастился на учебе, что вроде и была ожидаема, но вместе с тем рухнула, как снег на голову.
Первые дни альфа вообще не давал знать о себе, что Алан невольно забеспокоился, но его звонки и смски уходили вникуда. Додумать удалось до того, что Льюису омега просто наскучил, и тот игнорирует его, чтоб побыстрее отвязаться. Развить эту идею дальше не получилось, сам виновник позвонил и отчитался, что умирает. В сентябре нужно было еще дорабатывать, но вместе с тем успевать на пары, в результате чего альфа, а скорее его организм, пришел к выводу, что лучше вообще никуда не ходить – подхватил очередную простуду.
На предложение наведаться в гости, прикупить лекарств, если нужно, и приготовить ужин, Льюис почему-то начал рьяно отнекиваться, аргументируя это своим кашлем, после которого Алан ну точно-точно заразится.
Верилось слабо.
Вроде бы кое-что прояснилось, но Алан лишь сильнее почувствовал себя брошенным, и вопрос вырвался вперед мыслей:
– Ты меня избегаешь?
За подобное можно было бы отвесить себе по лицу, но омега беспокоился, что странный звук донесется до собеседника, и повременил с подобными выходками, однако язычок все же прикусил. Ведет себя как истеричны дурак. Должно быть Льюису на самом деле трудно справляться со всем сразу. Может, просто не хочет беспокоить Алана, а он лезет тут со своими дурацкими домыслами.
– Нет… – как-то неуверенно отвечает альфа, лишь подогревая чувствительную сторону омеги, что значительно снижает все благоразумие. Так вообще голос разума потонуть может. Алан не знает, что тут ответить, потому что даже сделать вид, что поверил таком ответу, невозможно. – Или да, – добавляет Льюис.
– Ясно, – просто и бессмысленно произносит омега. Это слово и не нужно вовсе, просто не хочется вновь выслушивать тишину.
– Ну то есть не совсем… – тут же пытается исправить ситуацию Льюис, – знаешь, когда я рядом с тобой… ни о чем другом думать не получается. Я хочу увидеть тебя, но беспокоюсь, что не захочу тебя оставлять, после чего просплю работу, пропущу все пары и ничерта не запомню.
Для продуманного ответа было слишком много пауз, хотя говорил альфа осторожно, словно боясь спугнуть. Алан чувствует себя еще большим дураком, хотя и срабатывает защитная реакция, утверждающая, что таки немножко, а что-то альфа недоговаривает.
– Тогда все равно ж болеешь и никуда не пойдешь. Не это ли хорошая возможность увидеться, притом никуда не опоздать по утру? Да и я приду к тебе, так что ночевать точно будешь дома. Но если не хочешь…
– Думаю, ты прав, – не дает договорить, соглашается, словно пару минут назад не отнекивался.
И вроде бы все нормально. Так бывает, люди иногда не до конца понимают друг друга, появляются недомолвки и недопонимания, главное вовремя их разрешить. Почему-то между родителями такого не происходило, а может Алан просто не помнит или не видел. Но говорят, такое есть у всех.
А Льюис просто не привык перед кем-то отчитываться.
На этот раз омега собирается основательно, не забыв курочку для бульона, вдруг в этот раз у Льюиса в запасе не найдется. Теперь-то уж можно проявить побольше заботы, особенно когда самом у на душе теплее от этого. Все повторяется, но все уже не так. Меняются мысли и чувства, ощущения, восприятие. Отношения меняются, и почувствовать эту разницу получается без труда, попав в аналогичную ситуацию второй раз.
В голову невольно приходят мысли, что о вкусах Льюиса омега знает не так много, ведь ту же курицу можно приготовить кучей способов. Конечно, сейчас речь о бульоне и выбор поменьше, но на будущее…
Нужно хотя бы узнать, жареная или отварная. Почему-то это кажется нереально важным.
Дверь открывает альфа, завернувшись в плед, что удержаться от смешка невозможно.
– Смейся-смейся, вот начихаю, будешь знать! – обиженно сопит тот, для полноты картины шмыгая носом, но даже так звучит не особо угрожающе.
– Скажи еще, что соплями обмажешь, – продолжает улыбаться омега.
Насупившийся хозяин обители разворачивается спиной, демонстрируя всем своим видом вселенскую обиду, но Алан ловко перехватывает его уже на первом шаге, заключив со спины в объятиях. Парадоксально, но будучи к кому-то привязанным, чувствует себя он абсолютно свободно.
Часть 20
Дни пролетают совсем незаметно, Льюис периодически шмыгал носом, и это стало едва ли не повседневным явлением. Хорошо, что хотя бы дальше этого болезнь больше не прогрессировала.
Теперь им не встретиться по пути, но альфа неустанно строчит сообщения через интернет, уверяя, что вместе с этим успевает записывать все лекции. Ну, Алан и сам не был идеальным студентом, потому читать нотации даже не думал, лишь воззвал к совести, уверяя, что отвлекать его от работы тоже не очень хорошо. На деле же ему нравилось. Можно ненароком подумать, что альфа не забывает о нем никогда.
Алан составляет список фильмов, которые они обязательно посмотрят, а Льюис дней, когда занятий поменьше. В целом об учебе отзывается он хорошо, но порой тащит с собой конспекты, и омега не понимает, когда пролетел момент, и он взял в руки чужие тетради. Вернее, когда он начал помогать Льюису с домашкой.
– Почерк явно не твой, – с сомнением произносит Алан, сверяя записи. Лабораторную-то он сделал, но вот переписывать в тетрадь альфы поосторожничал. Сам виновник веселого вечера занимался подготовкой к семинару, материалы к которому можно было просто распечатать. Алан недоумевал, почему обязанности распределены не наоборот, на что альфа ответил, что семинар ему знать надо, а лабораторку можно даже не смотреть.
– Да не важно, никто не обратит внимания. Главное, что сделано и подписано. Если что, скажу, что тренируюсь в подделывании подписей.
– А продемонстрировать сможешь? – со смешком уточнил Алан.
– Всю перемену буду тренироваться!
– Ну ладно, почти верю, – с улыбкой согласился омега, хотя и без того уже начал. Вроде не сложно, если накосячил, Льюис будет сам виноват, мог бы и пробежаться глазами разок.
Принтер начал выплевывать листы, когда омега подходил к концу. Впрочем, и без того было очевидно – наглый студент лишь тянет время, дабы Алан не отказался от помощи. Как дите малое. Хотя Алан вообще иногда не готовился, а иногда делал работу в день сдачи, так что приходится молчать, пусть Льюис и не в курсе таких подробностей.
– А ты много помнишь… – подмечает альфа, выводя что-то маркером на листах. Алан справлялся с заданиями настолько легко и быстро, словно был хорошим учеником из группы, а никак не тем, кто закончил учиться с десяток лет назад.
– У меня такого не было, – невозмутимо отмечает омега, видимо решив добить окончательно.
– Как же ты во всем этом разбираешься?!
– Ну… Вроде как это довольно просто, – пожимает плечами Алан, для убедительности тыкая карандашом в сторону учебника.
– Нифига себе просто, – бубнит альфа, стараясь поскорее закончить со своим поднадоевшим семинаром, но теперь как ни старайся, а омегу ему не обогнать.
– Не переживай, – умно замечает Алан, смеряя альфу надменным взглядом, – я просто умный.
Игры в гляделки хватает на каких-то пять секунд, после чего Льюис смеется, а Алан все еще старательно корчит непонимание, но тоже довольно быстро сдается, понимая бессмысленность занятия. Главное, что все задания они сделали, и альфе не придется сидеть над ними полночи.
– Блин, Алан, – с облегчением произносит Льюис, разваливаясь на диване и вытягивая руки, – это грубо, но как же с тобой классно. И ужином накормишь, и с заданиями поможешь, и ночью согреешь…
– Можно подумать, тут есть что-то необычное, – отвечает Алан, подбираясь поближе и присаживаясь сбоку. Внимательный взгляд скользит по лицу альфы, спускается к шее и останавливается на плече. Омега бы прилег и прикрыл глаза на пару минут, но боялся, что заснет прямо так.
– Ну не знаю…как-то я не привык, но мне определенно нравится. Еще б был ты поближе. Ну, поближе, – задумчиво повторил альфа, словно провернув эти слова для себя еще раз, – к себе бы тебя забрал, но это незаконно без согласия. Соглашайся, а?
Алан обдумывает сказанное несколько минут, пытаясь сообразить что к чему, и картина складывается весьма неожиданной. Впрочем, Льюис себе это тоже не так представлял.
– Не сочти за грубость, но разумнее, если наоборот, – наконец, делает единственный вывод омега. Это единственное, что пришло ему в голову, никаких там согласен, не согласен, как вопросов материальных и имущественных. Он понимает, что совместное проживание – вопрос куда более сложный, но упорно это игнорирует.
– Это согласие?
Алан пожимает плечами, но сказанного уже не вернуть. Все не перестает удивлять. Ну в самом деле, кто мог ожидать подобного ответа? Игнорирование или фраза: «нужно над этим подумать» были в разы вероятнее, но подобные ответы для Алана слишком просты.
– Перекусим? – переводит тему омега, приподнимаясь с дивана, но его тут же перехватывают за локоть, отчего приходится приземлиться обратно.
– Погоди-погоди. Так что, все решено, получается? Я не против, – довольно мурлычет альфа, утыкаясь носом в теплую шею Алана. Внутри все бурлит фонтаном, словно лава расплескалась. Горячо и приятно, что сил терпеть нет, и Льюис прикусывает кожу на плече, получая в ответ недовольное шипение. Хочется зацеловать Алан всего, не выпускать из объятий никогда, но при этом страшновато совсем сгореть. Кажется, процесс начался, и он уже необратим.
– Ты и так почти живешь у меня, – почти безразлично произносит омега, все же выпутываясь из цепких лап. – Плюс моя квартира больше, да и вещей в ней тоже, так что этот вариант разумнее.
Альфа лишь закивал головой, поддакивая себе под нос. Верилось с трудом, пара вырвавшихся слов выбила страйк. Теперь впереди новый уровень близости, и это очень на руку Льюису. Алана нужно привязать к себе поскорее и покрепче.
Вещи перетащить можно будет легко, предметов первой необходимости не так уж и много, а больше ничего такого нужного нет. Брюнет верно заметил на сей счет. Остальное же пока пусть покоится на месте, ничего с ним не станется.
Шок перемешался с чувством эйфории, с трудом получалось сдержать глупую улыбку, хотя она и без того частенько появлялась на лице. Но тут прям от уха до уха, того и гляди – морда треснет. Такой огромный шаг с такой внезапностью и до инфаркта довести может.
Пока Льюис предавался мечтаниям, омега спокойно выкрутился и направился на кухню. В горле пересохло, хотя в остальном спонтанный ответ был простой констатацией. «Сложно, сложно», – вопили птички где-то на краю сознания, но их крики никак не желали достигать омеги и вгонять его в панику. Ничего необычного он не сказал, ничего страшного не произойдет. В итоге он-то все равно остается на своей территории, то есть хозяином положения.
– Эй, Алан! – раздается возмущенный вопль опомнившегося альфы. Забавный он все-таки. Мало было приютить кота, так еще и его вот так просто впустил.
– Ну чего тебе? – голос омеги немного уставший, но никто не обращает внимания. На часах одиннадцать, и Алан решает отказаться от чая, и уж тем более от кофе. Лучше вымыть яблоко, чем запивать чаем бутерброды. А покушать тоже хотелось. Второе он берет даже не думая.
– Ну, это ведь не просто так. Ты такой замкнутый, нелюдимый, колючий… ой, – прикусил язык альфа, поймав убийственный взгляд, – вот я и подумал, что вряд ли ты кому попало бы сказал такое. То есть совсем не кому попало…
– К чему клонишь?
Льюис подхихикивает, но брошенное яблоко ловит. Все же Алан странный немного, вроде подобное для него – очень интимный жест, а вроде стоит с таким лицом, будто абсолютно пофиг. Но альфа-то точно знает, что это значит для Алана.
– К тому, что ты меня тоже любишь, – пропел последнее слово Льюис, вновь протягивая руки к Алану, но тот к этому трюку привык довольно быстро и уже давно. От негодования, и чтоб руки занять, пришлось схватить бедного кота, утопив пальцы в пушистой шерсти. Правда, удержать надолго одной рукой того не удалось, во второй как-никак яблоко.
Омега не отвечает, но этого сейчас и не нужно. Главное, что начало положено… да какое тут начало? Тут уже процесс запущен конкретно! Никаких более показательных вещей для сближения уже не произойдет. Конечно, они не так важны, главное, чтоб оставались чувства, но если холодно оценивать… Брак – рискованное дело, ребенок – опасное. Все, что может их сблизить сильнее, будет теперь происходить только между ними, и Льюис понимает это как никто другой. На пару мгновений это омрачает его мысли, но затмение пролетает мгновенно.
– Не опоздаешь завтра? – интересуется Алан. Вопрос вряд ли несет для него смысл, скорее омега просто напоминает о времени и завтрашних занятиях.
– Будильник поставлю сейчас. Успею. Надо привыкать, – не может удержаться от подобной реплики. И ведь чистая правда!
– Да-да…
Алан выкидывает огрызок и моет руки. В одиннадцать они спать не лягут точно, хотя мысли текут в направлении душа и мягкой подушки. Пока они еще друг от друга не устали и не наскучили, вечера вряд ли будут заканчиваться быстро. Это почти интереснее хорошей книжки, но точно интереснее дурацких передач и периодически щелкающих смсок. Алан не слышит их, утопая в яблочном поцелуе, что длится пару каких-то секунд, да и будильник на завтра поставить забывает.
Часть 21
«У тебя черные волосы».
«Глаза красивые...»
«От тебя пахнет персиками».
Алан уточняет про себя, что персиками-то зелеными. Родственные связи не дают почувствовать чистый запах, но не заглушают его полностью. Даже удивительно, что Георг помнит о персиках. Удивительно, что этот запах ему пришелся по вкусу.
«Я помню тебя».
«Я люблю тебя».
«Все еще».
«Я на самом деле тебя люблю».
Одно за другим, Алан пытается понять, почему нельзя все набрать одним сообщением, но эти мысли лишь для отвлечения. Все-таки с Георгом никогда не было просто. Поддерживать связь с ним – это и желание самого Алана, но простотой тут и не пахнет. Это как работа, обязанность, необходимость, пусть и не самая приятная. Это действительно далеко от приятных бесед.
«Я люблю тебя, но все же не так», – впервые сознается омега. Его сердце занято, и пора провести грань. Сравнивая Георга и Льюиса, Алан понимает, наконец, почему эти чувства разные. Эта грань очевидна, и лучше не стирать ее, шаблонно отвечая, размывая понятия и не осознавая толком, что именно вкладываешь в слова. Это любовь, но не та. Хотя даже странно, что в душе омеги она еще сохранилась.
Все минувшее должно оставаться в прошлом.
Сейчас отметины на груди хотя бы от себя не надо прятать, не надо соблюдать дистанцию на улице, не надо бояться… С ним, Льюисом, приятно быть. Вместе завтракать или смотреть фильмы, развлекаться и заниматься важными делами, разговаривать, спать рядом. Все это куда лучше и проще, нежели ранее. Весь мир не сжался до размеров одного человека, но все же стал чуточку краше.
«Насчет нашего ребенка... Мои воспоминания какие-то странные. Не знаю, как объяснить, но они действительно странные».
Каждого волнуют свои проблемы, и Георг не даст так просто забыть о том, что волнует его. Алан уже давно выбросил из головы и игнорировал сына. Он заведомо не выделял места для него. Но Георг словно насмехается, напоминает, говорит об этом именно сейчас, когда омега не может решить, должен ли он признаться своему альфе, что он уже выносил ребенка. Именно выносил, потому что вряд ли можно сказать что родил, тем более нельзя, что воспитал. Алан забыл о нем при первой возможности, надеясь, что тому никогда не взбредет в голову идея найти папу. От детей не отказываются просто так. Будь омега на месте того же Льюиса, обрадовался бы больше тому, если б оба родителя оказались мертвы. Это бы стало весомой причиной. А вот искомым окажется кто-то вроде того же Алана, то это как-то печально.
«Ты опять об этом», – упрекает омега, мысленно укоряя себя. Он переступает черту, давит на того, кто сам со своим разумом совладать не может. Если не можешь не делать хуже, то лучше вообще не пиши ничего.
«Они запутались настолько, что я сам уже думаю обратиться к врачу. Не зря же вы так печетесь, чтоб я оставался в неведении».
Упрек невозможно не заметить, Алан опять чувствует, что если напишет что-то, то вряд ли это будет непредвзятое сообщение. Но сейчас от молчания лучше не будет.
«Если ты так считаешь, то, думаю, ты прав. Я не хочу, чтоб тебе было хуже».
Аргументация всегда одна и та же, но это ведь правда. Алана волнует только состояние отца. До ребенка ему дела нет, но впервые проскальзывает мысль: а может, стоит узнать о нем? Хотя бы удостовериться, что он жив и «порадовать» Георга? Омега и сейчас бы рад написать, что беспокоиться не о чем, тот жив, здоров и у него все хорошо, только вот врать не хотелось. Не зная абсолютно ничего, свою истину он придумать и озвучить не может. Это слишком подло.
С другой стороны, произойти могло всякое. Может, сейчас он живет припеваючи, может, гниет в каком-нибудь притоне, может, вообще умер. Кому от этой информации станет легче? Общаться, даже знакомиться ненароком Алан не будет точно, помогать, если то требуется, тоже. Окажись от хоть бомжем, хоть миллионером, омега и пальцем не пошевелит, да только из головы этого выбросить не сможет.
А если вообще окажется, что он где-то рядом? Настолько близко, что на улице можно встретить? Нет уж, Алан не готов отводить взгляд каждый раз. Его это просто с ума сведет.
О других заботиться нужно, но без особого риска для себя. Знать о своем ребенке омеге ничего не нужно, желательно, до конца дней своих. И было бы хорошо, если и помимо него никто ничего не узнает.
Льюис пишет, что придет пораньше. Зачем? У него ведь свою ключ.
Это произошло как-то легко и быстро.
«Мне кажется, я оставил ему что-то», – не унимается Георг, хотя только почудилось, что разговор себя исчерпал.
«Кому?»
«Ребенку. Мне кажется, я оставил ему какую-то особенную вещь. Что это?»
«Пожалуйста, хватит!»
Алан не сдерживается, совсем не думает, а быстро набирает буквы и отправляет, даже не проверив текст на наличие опечаток. Дышится тяжело, неожиданно дрожат руки.
«Прости».
Этого недостаточно. Омегу трясет, и нет сомнений – от страха. Только какого черта? Он закрывает руками лицо и пытается выровнять дыхание, вслушиваясь я него, пытаясь соблюдать ритм. Стук сердца и вдохи настолько заполонили сознание, что Алан отключился от реальности, не услышал поворота ключа и звука открывающейся двери.
– Не ждал так рано? – бодро поприветствовал альфа, но заметив Алана мигом сник. Самому стало не по себе. – Алан… – спокойно позвал он, коснувшись плеча омеги, отчего тот вздрогнул и поднял голову, одарив альфу непонимающим взглядом. По крайней мере не плачет. – Что-то случилось?
Нужно еще несколько секунд, чтоб возвратиться в реальности, и пока они тянутся, Алан непонимающе хлопает глазками, словно и не слышит вкрадчивого голоса. Лишь после паузы омега отрицательно качает головой, но выглядит совсем не убедительно.
– Не верится. Может, болит тогда что? Выглядишь не очень.
– Нет, все, правда, нормально, – для убедительности омега пытается улыбнуться, но этим лишь сильнее подставляет себя. Кругом не идиоты в конце концов. – С отцом говорил, – выбирает он самый безболезненный путь, – разговоры с людьми в таком состоянии несколько… выматывают.
– Зачем ты тогда общаешься с ним? – задает вполне закономерный вопрос Льюис. Для того, кто не был в семье.
– Потому что он мой отец, – спокойно поясняет Алан.
– Но сейчас он не тот, кем был раньше…
– Но он был хорошим отцом, – не дает договорить омега, хотя внешне абсолютно не выражает недовольства. Словно снисходительно объясняет неразумному, что к чему. Льюиса это подбешивает, но близкое общение с омегой дало плоды – вероятно, это что-то вроде его защитной реакции.
– Не думаю, – холодно и четко произносит альфа, отходя от Алана на полшага. У того от подобной наглости аж приподнимается бровь в самом изумленном выражении.
– Что? – переспрашивает омега.
– Не думаю, что смогу понять тебя, – легко поясняет Льюис, напоминая, что все-таки он тот еще лицемер. Было ли сказано сгоряча или неподумавши, но сказал он именно то, что хотел сказать, и то, что услышал Алан.
Но омеге не хочется ссориться. Это обыденные мелочи, ругаться и скандалить – последнее дело. Нет, ему такого не надо, потом стоит просто пропустить мимо ушей, сделать вид, что поверил недосказанности. Люди не всегда сходятся во мнениях, чем переубеждать кого-то и требовать объяснений, лучше просто замять.
– Я буду кофе. Ты со мной? – интересуется Алан, направляясь в кухню, словно и не случилось только что ничего. У него вообще феноменальная способность делать вид, что все обыденно-прекрасно. Кажется, на фоне взрыва он и то будет спокойно колупать ложечкой мороженое или перемешивать кофе в фарфоровой кружечке с самым невозмутимым выражением лица.
Алан хочет забыть этот разговор из-за обоих альф, но обстоятельства складываются иначе, когда через два дня уже ближе к вечеру раздается звонок из клиники.
– Вы можете просто объяснить, что случилось? – в десятый раз переспрашивает омега, хотя нервы трещат по швам.
– Вам все же стоит приехать, – произносит врач по кругу практически одну и ту же фразу.
