Текст книги "Месть для ласточки (СИ)"
Автор книги: lisi4ca
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Часть 7
Алану не очень хотелось приходить, но казалось, что если он сейчас откажет, то это выдаст незаинтересованность омеги в отношениях. За Льюиса он не беспокоился – простуда с каждым случается, и ничего страшного тут нет. Посидит пару деньков дома под теплым одеялом и все, в конце концов от простуды не умирают. Если и умирают, то исключительно редко или в каких-то далеких уголках от цивилизации.
– Тебе не нужно приходить, – сказал сам альфа по телефону, – но если вдруг захочешь, то прихвати чего-нибудь от горла.
А еще предусмотрительно скинул карту с отметкой своего места жительства. Алан было подумал, что тот мог и специально подстроить разговор, чтоб заманить омегу к себе домой, но тут же отмел эту идею, признав полной чушью. Да и голос у альфы звучал странно.
Не хотелось, но Алан купил леденцы от боли в горле, заодно и апельсины, говорят, цитрусовые полезны при простуде. Он просто удостоверится, что в этот раз Льюис не обманывает его, после чего со спокойной душой пойдет домой.
Если подумать, это самый большой шаг, который Алан делает навстречу. Отношения ведь не могу быть односторонними, раз Алан вроде как на них согласился. С Льюисом бывает приятно, но самому выступать инициатором омеге все еще не хотелось. «Альфа, как альфа, – привычно думает Алан, – не больше».
Льюис оказывается действительно больным. Да, разгар лета, да, на улице жара, но альфа все равно с красным носом и закутан в одеяло. Говорить больно, глаза сонные, волосы растрепаны, передвигается, как пингвин. Медленно переступая, альфа плетется обратно на свой диван, где с тяжелым вздохом падает, после чего морщится от удара головой. Что за безрассудство…
– Держи, – протягивает ему Алан упаковку леденцов, приседая на корточки рядом, пытается вернуть лицо к непроницаемому виду, но вместо этого явно читается плохо скрываемая жалость, вперемешку с улыбкой.
– Ты разве не должен был попутно захватить лекарства от температуры и насморка, а так же продуктов для куриного бульона? – тут же попытался съехидничать альфа, но закашлялся, а Алан ловко выдернул леденцы обратно, когда он почти их взял.
– Серьезно? – протянул омега, ветрено размахивая пластинкой.
– Конечно, – не желал сдаваться альфа, предпринимая попытки выловить спасительное лекарство, но Алану не составляло труда махать им перед носом альфы, но удерживать от попадания к тому же в руки, словно с котенком игрался.
– Где ты столько сопливых книжек прочитал, что в голове твоей такая чушь? – продолжал глумиться омега, и ни капли жалости не проскользнуло в его сердце.
– Ну ты же омега… забота и любовь у тебя в крови быть должна, а я альфа, который предположительно нихрена не умеет.
– Какой кошмар, – прокомментировал Алан, сморщив нос, и вручив заветную пластинку Льюису уже без особого энтузиазма.
– Благодарю, – тут же отозвался тот, запихивая в рот леденец, – перерыл весь дом, но не нашел ни единого средства от боли в горле. Ты меня спас.
Алан смотрел на него с самым спокойнейшим выражением лица, что альфе не по себе стало, но страшных косяков он за собой не нашел, потому решил, что это все от болезни, пока омега не отвел взгляд совсем, залипнув куда-то в окно.
Если что-то нужно – говори, если что-то хочешь – оценивай свои желания. Не все хотелки могут быть исполнены, но никто не должен догадываться о них. И, конечно, никто не должен догадываться, что нужно тебе. Забота? Да Алан в жизни никогда и ни о ком не заботился. Даже не завел кота или птичек, потому что тогда бы пришлось обязательно каждый вечер идти домой. Конечно, он и без того приходил домой каждый раз, но по крайней мере без нитей, что привязывают к месту.
Алан сделает, если что-то нужно, но предугадывать желания и скакать перед кем-то, дуя на ложечку с бульоном, он не будет никогда.
– И как же ты умудрился? – спрашивает омега, все еще немного насмехаясь над Льюисом. Смеяться над больным не хорошо, но он и не над болезнью смеется.
– Меня вытащили на реку, где я и простыл. Вообще-то у меня хороший иммунитет, но целый день в ледяной воде и ему не понравился, – альфа тоже хихикает, уже чистит апельсины и выглядит немного бодрее. Если ему что и помогло, так лекарство от кашля, а не присутствие Алана.
Вчера они не встречались. Льюис по собственной инициативе сознался, что у него уже есть планы, и что он обязательно восполнит эту утрату. Алан же ответил, что альфа не обязан каждый день проводить с ним.
– Да ладно, не дуйся, – вновь заговорил Льюис, лишь только омега понял, что на прошлую реплику не ответил, – курица у меня есть, как и куча мерзких микстурок от температуры, я ж пошутил. Тебя романтические штампы явно не забавляют.
– Но ты решил отыскать тот самый?
– Или забавляют. Как-то через раз получается, – тут же изменил мнение альфа. – И кстати, насчет бульона… продукты-то у меня есть, а вот приготовить некому.
Жалобный тон и щенячьи глазки у альфа не получались, зато упорства хватило бы на семерых. Делать что-то Алану не хотелось тоже, но раз уж пришел, то можно чутка и побаловать наглеца. В конце концов нет ничего сложного в приготовлении бульона.
– Так и быть… сделаю одолжение, – великодушно согласился Алан, словив аплодисменты, – что ты без меня вообще ел?
– Ничего, – тут же признался Льюис, – не хотелось. А как подумал о бульоне, приготовленном тобой, так сразу захотелось.
Альфа уже вовсю шастал по квартире, показывая, где что лежит, Алан запоминал не особо. Скромностью он не страдает, если что пооткрывает ящики и найдет нужное. Да и больно много надо? Но Льюис увлекся, едва ли не досконально рассказывая о положении вещей в своем логове, что омега просто забил его слушать, самостоятельно разглядывая. Квартирка небольшая, но комната просторная. Кажется, что она даже больше по площади, чем все остальные помещения, включая встроенный шкаф. За счет небольшого коридора, кухня совсем близко, и это очень удобно для любителей поесть на диване. Льюис наверняка из таких.
– Запомнил? – абсолютно бодро спрашивает альфа, что если б не сопля под носом, то точно бы сошел за здорового.
– Ага, – нагло врет Алан, не понимая, что же доставляет такое удовольствие альфе, но с расспросами не лезет.
– Круто. Тогда, если ты не против, я еще пообнимаюсь с подушкой.
– Иди, – по-доброму посылает омега, махнув рукой, – но не рассчитывай, что это снова прокатит.
Льюис виновато улыбается и тащится обратно в комнату, подметая одеялом весь пол. Алан подмечает, что квартира довольно чистая и какая-то пустая. Вещей совсем немного. Мало мебели, мелочевки много не упрячешь, кухонный принадлежностей раз, два и обчелся. Очевидно, что живет тут один человек, и был он тут тоже всегда один.
Алан живет один почти двадцать лет, а у него куча тарелок, не один чайный набор, по два комплекта ложек и вилок, несколько ножей… И именно сейчас он осознает, что каждое утро пьет из одной и той же чашки, каждый вечер ест из одной и той же тарелки, готовит еду в одной и той же кастрюле, да даже вилку, что он кладет к кучке таких же, выбирает из одного набора. Она может быть не той же самой, но внешне идентична.
Осознает, и на душе становится холодно, неуютно. Это не одиночество и не страдания вроде: «Как же я раньше мог жить без любимого альфы»? Одному уютно и хорошо. Алан любит приходить домой, зная, что там никто не ждет, там пусто и постоянно прохладно. Там действительно хорошо.
Но эта посуда…
Дома за стеклянной дверцей шкафа покоятся блюдца из набора, половина чашек давно разбита, бокалы разных форм и назначений, куча приправ. Можно открыть, долго смотреть, а потом спросить: «Зачем?»
Вода кипит.
Алан просто не знал, что может быть иначе. Что, может, и не нужны все эти чашки да ложки, что у кого-то их просто нет, как нет и необходимости.
Омега думает, что опять предается глупым вещам. Ну и что такого, что у кого-то посуды меньше, чем у него? Так даже удобнее, места больше. Не все люди живут одинаково, каждый сам решает, что ему нужно. А Алану просто досталось все это от родителей. Он всегда видел эту сахарницу, стоящую на полке, хотя сам по сей день пользуется недорогой пластиковой. Она ему не нужна, но и вот так просто взять и выбросить он ее не может. А что тогда? Либо выкидывай, либо пусть стоит еще полвека, потом шкаф сорвется с петель, и все содержимое разобьется вдребезги. Ничего лежащее там не требуется Алану, но тем не менее будет очень грустно.
Что это вообще за ассоциации? Никаких выводов он сделать не может, ничего изменить тоже, да и зачем это надо? К чему вообще все эти сравнения, эти чувства в груди? Неудовлетворенность, холод, тяжесть. К ним не подобрать ключа, а если и подобрать, то очевидно, что сделать ничего будет нельзя.
Все потому, что он не хотел оставаться один.
Алан раскрывает единственный висячий шкаф, желая скинуть с себя морок и убедиться, что и у Льюиса наверняка запрятана хотя бы керамическая ваза. Но находит он там совсем не ее.
Часть 8
К религии омега относился скептически, но свечку зажег. Обычную, ароматическую, просто потому, что так было немного спокойнее – это действие доказывало, что он не забыл. В паранормальность он тоже не особо верил, но допускал, что подобное существовать может. Пламя горело сильно и ярко. Говорят, когда пламя свечи разгорается, вытягиваясь в верх, то это значит, что в него вселяется душа того, кого уже рядом нет. Конечно, это все чушь, но Алан немного рад.
Годовщину смерти вряд ли можно назвать радостным событием, проще было бы забыть и не акцентировать внимание, но Алан хотел помнить об этом всегда. Не о смерти, о папе-омеге. Он был еще молодым, но сделать ничего не успели. Алану было одиннадцать, когда он умер, о причинах уже узнал в семнадцать, когда сам оказался в больнице. Когда его начали гонять с проверками на наследственность, он узнал, что у папы был порок сердца. У Алана его, к счастью, не обнаружили, настаивали на регулярных проверках, но уже через год омега оборвал все контакты, забрав на руки свои документы и продав квартиру. Из города уезжать не стал, но жить на прежнем месте было невозможно.
Правда, когда стукнуло немного за двадцать, вновь пришлось признаться врачу о пороке сердца родителя, и тот уже сумел убедить омегу, что хоть бы иногда стоит обследоваться, ведь проявиться болезнь может и в двадцать, и в тридцать, и даже позже. Чем раньше обнаружится, тем больше шансов на удачный исход. Алан думает, что недели через две он найдет время, чтоб сходить за направлением. Так быстрее, нежели делать все самостоятельно.
О своей находке Алан думает с каким-то безразличием. В конце концов это было довольно предсказуемо, ничего нового он не узнал. Ну убедился, теперь что? Наверно, нужно попытаться узнать мотивы Льюиса, только как? Уже четыре дня Алан ведет себя абсолютно обычно, разве что сегодня сослался на дела, отказавшись от встречи. Альфа тоже словно ничего не заметил.
Фото было сделано в марте, Алан уже и забыл, что фотографировался для сайта издательства. Конечно, там было подписано имя, но многого это не меняло, слова о том, что Льюис видел его в журнале по-прежнему остаются неправдой. К тому же информацию, что шла дальше, никакой сайт предоставить не мог. Фамилия, имя – черт с ними; день и месяц рождения, на месте года стояли знаки вопроса, но это объясняет, почему Льюис не знал его возраста; место учебы, место работы, место жительства – это все не такая уж и секретная информация, хотя напрягает; а вот дальше шла не очень понятная в плане уместности запись, гласившая, что в документах детского дома Алан появился 19 мая.
Констатация факта, ничего более. Эта информация с ограниченным доступом, но омега не видит в ней ничего страшного, просто как-то это странно. Зачем Льюису может быть нужно это? Ну да, когда Алану было тринадцать, его отца лишили родительских прав, должны были отправить под следствие, но тот попытался покончить с собой раньше, чем его заключили под стражу. Попытка оказалась провальной, однако имела свои последствия – почти все воспоминания о произошедшем после смерти супруга, а так же об Алане исчезли. Отца признали недееспособным и отправили в психиатрическую клинику, а омега был вынужден три года провести в детском доме.
Но все не так уж и плохо, по крайней мере Алан убеждал себя в этом постоянно. Уже в шестнадцать по некоторым причинам ему позволили вернуться домой, конечно, при условии постоянной проверки. Это было куда лучше. Отец к тому времени уже не подавал шансов на выздоровление, закрывшись в своем фальшивом мире, где такого недоразумения, как Алан, просто не существовало. Нет, раньше он любил Алана, просто…
Просто все обернулось так.
В восемнадцать все имущество перешло в руки Алана.
Омега не помнит, чтоб с кем-то конфликтовал или хоть как-то общался, разве что с психологом, что вместо того, чтоб помочь пережить моральную травму, лишь сильнее ковырялся в ней. Но Льюис-то тут причем? Ему вообще тогда года три должно было быть.
Значит, инициатор не сам Льюис? Кто тогда?
Это просто какой-то бред, ничего не складывается. Ну зачем кому-то могла понадобиться такая информация? Упоминание детского дома – это единственное, что выбивается из обыденности в этом своеобразном досье, наверняка ведь не так просто приписано, но у омеги нет ни единой идеи, что бы это могло все значить. Никакого смысла. Алан не располагает никакими секретными данными, чтоб втираться ему в доверие; не творил никаких кошмарных вещей, чтоб мстить; не настолько неприступен, чтоб подбираться к нему, добывая сомнительную информацию не пойми где. И ведь правда, где Льюис мог это узнать?
Вроде и приходится думать об этом, а вроде и черт с ним. Вроде любопытно узнать, в чем дело, а вроде как-то по-барабану. Алан не прочь разузнать истину, однако играть в сыщика не намерен, потому пусть все идет своим чередом. По крайней мере от подобного рода отношений он все равно не потеряет ничего.
Омега сам поразился, как легкомысленно относится к себе: с какой стороны не взгляни, а Льюис – чертовски подозрительная личность.
Фитиль утопает в растопленном воске, и огонек потухает, оставляя после себя маленькую струйку дыма, за секунды развеивающуюся по воздуху. Человеческая жизнь так хрупка и недолговечна, но если бы все невзгоды заключались лишь в этом…
Он соврал, никаких дел не было, просто хотелось остаться дома. Алан хочет помнить, но в эти дни ему тоскливо и одиноко, омега становится сентиментальным, зацикливается на незначащих ничего вещах, упуская нечто действительно важное. Но все равно. Еще тогда он любил…
Алан забывается беспокойным сном, даже не раздевшись. На телефоне висит непрочитанным сообщение со смайликом от альфы, за окном кричат птицы и лают собаки, Алан лишь вздрагивает, пытаясь закутаться в одеяло, которое осталось не расправленным.
На утро болит голова, во рту странный привкус, да и рука затекла. Не самое лучшее начало дня. Льюис пишет ему как по расписанию, напоминая, что Алан обещал ему сходить вместе на мультфильм, хотя не было такого вообще-то. Омега вообще не представляет, как они заявятся в зал, полностью забитый семьями с детьми, но настроения спорить нет, потому он заранее вычеркивает свободное время из своего расписания на вечер.
После работы Льюис ждет его уже у издательства.
– Отпустили пораньше, вот я и решил встретить тебя. Все равно не далеко идти, – объяснился альфа, на что Алан лишь кивнул, отметив про себя, что тот наверняка запомнил всю скудную информацию из «досье», потому-то и не проверяет его наличие. Или же думает, что сам куда-то переложил и забыл, а может намеренно играет прежнюю роль, перенимая инициативу у Алана. Или то, что у Алана на руках – это еще не все.
Льюис по обыкновенному болтает, буквально вытягивая ответы из омеги, но не кажется, что ему это все в тягость, или же что это раздражает его. Будто у него должно быть все на лице написано.
Алан ненадолго отвлекается, уходя в себя, а когда оглядывается вокруг, то видит, что они пришли. Льюис предварительно тащит его в кафе, где заказывает сытный перекус, а Алан ограничивается чашечкой кофе и сырниками, хотя ел последний раз в обед. Не хочется.
– Что-то не так? – неожиданно задает вопрос альфа, и Алану самому кажется, что он ведет себя немного странно. Постоянно подвисает, вроде не думает ни о чем, а все равно отключается от реальности. Ясное дело, что со стороны такое заметить не сложно, если хоть капельку поглядываешь на спутника.
– Нет. Не совсем, – поправляет себя омега. – Я сегодня плохо спал, немного клонит.
– Что-то случилось? – тут же встревоженно интересуется Льюис, даже на пару мгновений переставая жевать. – Может, не стоило сегодня никуда идти, если ты плохо чувствуешь себя?
– Нет, все нормально, – успокаивает его омега, хотя от самого вопроса ему чуточку приятно. Кажется, это забота.
Черт возьми, столько лет жил себе спокойно, а тут явился этот парень, и раз за разом заставляет омегу чувствоваться себя обделенным. Никогда не расстраивался от недостатка внимания, нехватки заботы или лишней тарелки в шкафу, с Льюисом все идет наперекосяк. А ведь когда соглашался встречаться с ним, думал, что ровным счетом ничего не изменится. Как всегда, стоит немного расслабиться, как летит уже копье в спину.
Омега едва удерживает себя от противоречивых желаний то нахмуриться, то улыбнуться. Он похож на зверька, познающего мир. Зверька, что был свободным, но однажды его поймали и посадили в клетку, а теперь, спустя долгое время, его садят на поводок и выпускают ненадолго погулять. Сомнительная перспектива.
– Я знал о тебе, – неожиданно признается альфа, что Алан не сразу понимает, о чем речь. – Знал, но знакомы мы не были. Это произошло случайно…
Все же пропажу заметил, но не уверен, что это дело рук Алана. Иначе бы сразу сказал, что речь о ней. Если знать наверняка, что бумаги забрал омега, то вот так заходить издалека глуповато, и альфа наверняка понимает это, но есть шанс, что он сам их где-то проворонил. Но даже сейчас Алан не торопился уличать Льюиса.
– Что ты имеешь в виду?
– Информация о тебе попала ко мне случайно… – вновь попытался подобраться слова Льюис, но и сам понял, что это совсем не то, – то есть я искал человека. Мы виделись с ним в последний раз много лет назад. В общем, я попросил помощи у людей, понимающих в этом, но как-то безуспешно, ты единственный, кто хоть как-то подошел под описание, и то лишь потому что у тебя не стояло года рождения. Но увидев тебя я понял, что в этот раз тоже мимо, а когда узнал твой возраст, лишь в этом убедился. Так что это было ошибкой. Когда я знакомился с тобой, я уже не думал о своих поисках.
– Кого же ты искал?
– Это не важно, – сразу же отозвался альфа, – я просто хотел сказать, что ничего в отношении тебя не замышлял и не планировал. Наше знакомство действительно было лишь случайностью.
Случайностью. Если бы Алан не знал, о чем речь, то мало что сумел бы понять, однако теперь кое-какие детальки в его голове начали складываться.
Часть 9
Льюис смеялся, постоянно тыкая в бок своего спутника, но взгляда от экрана не отводя ни на секунду. Кажется, это его захватило на самом деле, да и Алан не повернул головы, когда его схватили за руку. Кругом оказалось много людей, подобных им. Взрослых и парочек было предостаточно, и омега невольно посмеялся над своей наивностью, думал ведь, что будут лишь дети. Ну а кого еще было ожидать на мультфильме про пушистого белого пуделя?
Было очевидно, что альфа в восторге, и Алан посмеивался над ним тоже, но уже как-то умилительно. Выглядело это забавно. Но до пуделя еще далековато.
– Я никогда не ходил в кино на мультфильмы, – честно признался парень после сеанса. Он хотел было встать, но Алан не поднялся и не выпустил его ладони.
– Это не точно, но велика вероятность, что после титров будет дополнительная сцена, – объяснил омега, и Льюис понятливо сел рядом. Помимо них осталось еще где-то треть зала, остальные же благополучно смылись, чтоб потом поныть в интеренетах насчет того, что они пропустили сцену. С популярными фильмами всегда происходит так.
– Я и забыл, хотя обычно постоянно проматываю титры, чтоб убедиться насчет конца, – со смешком признается Льюис, словно извиняясь за свою торопливость. – А у тебя домашних животных нет?
– Нет, – с неким сожалением отвечает Алан, – они нравятся мне, но животное дома – это ответственность.
– Там же ничего сложного, – удивляется альфа, – покормил, прибрал, погладил. Ничего сложного.
– А потом тебя сбивает машина, и твой хомячок умирает от голода, – мрачно добавляет Алан.
– Ну вот почему ты пессимист такой? – упрекает альфа. – Таких случаев один на миллион.
– Все самые дурацкие вещи случаются, когда их меньше всего ждешь, – отвечает Алан, не особо зацикливаясь на теме. Он знает, что прав и не прав одновременно – такое может случиться с каждым. Пусть один на миллион, но где гарантия, что тем «избранным» окажешься не ты? – у самого-то тоже нет.
– Ну да. Мне бы тоже хотелось, но я тоже беспокоюсь, что буду плохим хозяином. Сразу предупреждаю, что о непредвиденной кончине я не думал, а вот о том, что забуду покормить – разговор другой. Особенно во время учебы… я могу так погрузиться в себя, что забуду, что и самому надо есть.
Алан невольно вспоминает, что был таким же. Да и сейчас не особо изменился, может заняться своими делами, а опомниться посреди ночи. Хорошо, если до этого он не поставил ничего на плиту; хотя когда внезапно оказывается, что через час уже нужно подниматься, тоже не очень приятно, правда, уже привычно. К счастью, со временем плохая привычка притупляется, омега старается быть внимательнее.
Поцелуем на прощание Льюис одарил, словно пробовал, можно ли еще. Омега вполне мог бы быть зол, быть в бешенстве и требовать объяснений, после «случайности», но это же Алан. Ну подумаешь, потенциальный возлюбленный нарыл на тебя инфу. В какой-то мере Алану самому это нравилось, словно в детективном эпизоде себя ощутил. Маленьком и очевидном – Льюис скрывался слишком неумело, но все же.
Алану все еще казалось, что выражение лица альфы порой бывает далеко от искренности, но не верить его объяснениям не было повода. Он не обязан отчитываться, кого именно искал, но у омеги уже есть кое-какие соображения по этому поводу. Выбор велик не особо, искать просто так никого не станешь, в первую очередь на ум приходит друг. Возможно, этот человек был важен Льюису, но по какой-то причине они были разлучены, такое происходит не редко.
Эту идею без труда можно развить дальше и глубже, но Алан отметает ее едва ли не сразу же. Кажется, что этот человек самому Льюису симпатизирует не очень, об этом свидетельствует хотя бы его нежелание говорить. О друге, даже первой любви, можно было бы без проблем сказать. В этом нет ничего такого, да и сам альфа создает впечатление человека довольно открытого, потому ответ вроде: «не важно», брошенный с хмурым выражением лица, бросается в глаза. Тут же накладываются очевидные вещи вроде точной даты упоминая в документах или того, что имя друга Льюис бы точно знал.
Немного еще поразмышляв, омега цепляется за мысль, что целью были родители. Это объясняет и незнание имени, и точную дату, нежелание говорить. Алан подходил. Пусть даже не было года рождения, очевидно, что он старше Льюиса, а еще он омега. Нельзя быть уверенным наверняка, но это очень вероятно.
То, что Льюис тоже из детского дома, Алан выяснил быстро. Пара легких наводящих вопросов, обстановка в квартире, не намекающая на то, что ее владелец хоть когда-то жил не один, полная представленность самому себе. Ко всему прочему, омега делает вывод, что Льюис попал туда в раннем возрасте, в отличии от него самого, и это сопутствует теории про родителей, ведь тогда получается, что произошло это тоже 19 мая. Льюису тогда должно было быть три года, в памяти могли остаться какие-то силуэты людей, но вот лица вряд ли. Сюда вписываются слова о том, что он понял, что это не Алан, когда увидел его фото. Хотя сам Алан на его месте уверен бы не был, внешность людей меняется стремительно, особенно когда можно покрасить волосы или проколоть уши.
Это информация не меняет отношение к Льюису никак, но Алану на удивление любопытно, потому он не прекращает размышлять, пытаясь разгадать прошлое альфы, словно там могла бы быть спрятана какая-то тайна. Но если их отношения зайдут дальше, то он и сам все когда-нибудь расскажет.
И Алан тоже расскажет.
У самого омеги куда больше тайн, чем у любого среднестатистического гражданина. Есть целых три вещи, что могут нанести серьезный урон по отношениям, да и по жизни вообще, две из них можно бы и умолчать, но если внезапно они вскроются, лучше не будет. И еще одна, которую Алан будет обязан сказать. Можно бы и сейчас, но как-то не хочется заводить разговор, когда они и в постели-то одной еще не были. Да и нечего торопиться.
Омега готовит поздно ужин и старается закончить все дела в рабочее время, но никак не может решить, нравится ему это или нет. С появлением альфы привычный распорядок дня полетел к чертям, остается только смириться, просыпаясь утром и строча смски.
Алан думает, что, может, стоит завести хомяков. Или лучше кошку, та может позаботиться о себе в большей мере, чем грызун, запертый в клетку. И гулять с ней не надо, как с собакой. Нужно бы попробовать позаботиться о ком-то, но что делать, если у него не получится? С виду действительно все просто, но так ли это на деле? Эта мысль остается в голове, но омега еще не готов к реализации, потом откладывает ее в дальний ящик, надеясь, что когда-то все же созреет.
Родители не заводили животных, да и сам он просить не осмеливался. Вроде бы ничего такого, но услышать отказ было боязно, и омега не решался заговорить об этом. Впрочем, к лучшему. Когда развалилось все, к кому бы отправились маленькие, не виноватые ни в чем хомячки? Никто бы их не приютил, а без посторонней помощи такие маленькие существа, что приучены к дому, просто напросто не выжили бы.
Время протекает незаметно. Плановое обследование не выявило намеков на болезнь, так что можно было забыть об этом на время. Совместные посиделки с Льюисом приятны, как и редкие поцелуи, их вкусы совпадают во многом, да и тема для разговора находится. Кажется, будто альфа стал чувствовать себя свободнее с того дня, как признался в недоразумении, и Алану самому стало легче.
Но он не верил.
Сперва показалось, что все утряслось, недоразумение разрешилось, и можно не забивать больше голову, но на деле все оказалось иначе. Это только первое время Алан был расслаблен и беззаботен, а потом вновь какое-то неприятное чувство стало закрадываться в душу. Он не мог объяснить себе ничего толком, возможно, это даже не касалось самого Льюиса, но от давящего ощущения не получалось избавиться.
– Ты улыбаешься искренне? – в лоб спросил омега, когда Льюис в очередной раз едва не утопал в своем стакане с соком. Было ветрено, они зашли в небольшую кофейню, чтоб просто скрыться от внезапно полившего дождя. Кажется, такая погодка вторила настроению альфы, хотя тот и болтал, и улыбался, стараясь вести себя как обычно. Алан даже удивился, что так легко все замечает.
– Прости… – извинился Льюис, – на самом деле я немного расстроен.
– Ты можешь не вытягивать из себя радость, когда ее у тебя нет, – произнес Алан, терзая металлический шарик на языке. Вроде и не нервничает, но пытается действовать осторожно.
– Извини…
– Не извиняйся. Настроение людей меняется по множествам причин, и нет смысла прятать что-то. Я не думаю, что тебе уютно устраивать передо мной представления. Не скрывай, если что-то тревожит тебя. Можешь не рассказывать, но хотя бы не лги так откровенно.
Омега коснулся пальцем уголка губ, как бы намекая на улыбку, на что Льюис действительно усмехнулся.
– Тебе неприятно, наверно, видеть, как откровенно я обманываю тебя?
– Вроде того… – отстраненно согласился омега. Кажется, причину своих сомнений он выяснил. Может, теперь его волнения вновь залягут на дно? Глупо надеяться, что они полностью исчезнут, но могли бы хотя бы притихнуть немного.
– Не переживай, – подмигнул альфа, – ничего страшного не произошло. Вообще ничего. Просто… еще одна попытка отыскать того человека не увенчалась успехом. Все должно быть проще, а у меня прям какой-то критический случай! Думаю, что мне пора остановиться – если нет информации, сам не придумаешь. От этого немного грустно.
Алан не нашел что сказать, да и вряд ли нужен был какой-то ответ, но его пальцы мельком коснулись кисти Льюиса, что спокойно лежала на узком столе.
Примечание к части кошмар, проды так давно не было =_='
это плохопечально, но я не могла ничиего сделать :С
