Текст книги "Месть для ласточки (СИ)"
Автор книги: lisi4ca
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Часть 10
Льюис никак не мог их понять.
Родители отказались от него не сразу, словно поигрались и бросили. Потому что надоело, потому что как-то слишком сложно. Он не помнил ни лиц, ни имен, абсолютно ничего из своего прошлого, зато помнил обшарпанные стены, жесткую кровать и кучу идиотов кругом. От хорошей жизни никто сюда не попадает, и мало кто остается собой. Нужно как-то постоять за себя, нужно зарекомендовать себя, нужно показать, что тыкать тебе в бок опасно, и у альфы это получалось, но радости это не приносило. Ему не хотелось задирать слабых, не хотелось тащить в подсобку слабо сопротивляющихся омег, не хотелось тратить ворованные деньги на сигареты, а уж выслушивать нагоняи тем более.
Но приходилось.
Льюис хотел найти себе постоянного омегу, но все затравленные, зажатые и ни разу не девственные вызывали лишь жалость с отвращением. Они просто родились слабыми и не смогли постоять за себя, а больше и защищать их никто не будет. Он не смог выбрать постоянного партнера, но иногда подкармливал рыженького омежку сладостями, переговариваясь с ним полушепотом в уборной. Чтоб над ним, Льюисом, никто не смеялся и не травил. Свой омега – это что-то вроде эксклюзивной вещицы, повышающей статус. В общем, на том и порешили.
Но это никакой проблемы не решало, альфа все так же оставался ничей и ни с кем.
Сперва ему хотелось, чтоб кто-то родной вспомнил, приласкал и забрал к себе, чтоб кто-то любил по-настоящему и чтоб скрывать свои чувства не пришлось. Льюис хочет согреться реальным теплом даже намного после этого желания: все же спит с рыженьким мальчиком, прижимая его тело к холодной стене. Альфа пытается быть осторожным и неторопливым, пытается не причинить боль, и омега его обнимает, ласкает своими пальчиками и тихонько стонет, чтоб не привлекать внимания.
Приятно, даже тепло. Но он его не любит.
К этому времени своих предков Льюис уже ненавидит. За то, что родили и бросили. Лучше б сделали аборт к чертям, чтоб не мучился. Простить, что его бросили, было невозможно.
Льюис слышал, что многих в жизнь без родителей привел несчастный случай, трагедия, печальное стечение обстоятельств, но на себя подобное никогда не примерял. У кого-то не долетел самолет, кого-то сбила машина, кто-то умер от болезни… но альфа словно знал, был уверен, что его родители живы и здоровы.
Подозрения закрались, когда он стал совершеннолетним.
Подростковый период прошел, более трезвый взгляд на вещи дал понять, что, возможно, все было не так сладко и просто. Должна же быть хоть какая-то причина, но стоило попытаться выяснить, как ему подтвердили и без того витавшие слухи – отказались. Но в этот раз Льюис не поверил так просто, потому что было в его руках нечто странное – счет в банке.
Альфа офигел от суммы, что дожидалась его столько лет, и поступила она немного ранее, чем он оказался один.
– Может, что-то предполагали, предчувствовали? Если бы им было на тебя плевать, то не думаю, что счет в банке – это лучшая идея расстаться навсегда.
– А может, им было просто стыдно, – ответил Льюис, – но, думаю, ты все же прав. По крайней мере хочется верить в это. Я просто хочу узнать, почему. Хочу увидеть, посмотреть на них и спросить. Ну… собственно, вот и все, – подвел итог альфа, замешкавшись под конец. Признаться оказалось проще, чем он сперва предполагал, и Алан принял все спокойно, не часто такую реакцию встретишь.
– Как-никак я тоже там побывал, – поясняет омега, получая в ответ глаза-монетки, словно Льюис и подумать о таком не мог. Алан рассмеялся. – Ну не могли же мои данные ни с того ни с сего оказаться там.
– Ну да… – задумчиво тянет альфа, словно поверить не может. Омегам ведь там совсем не сладко живется, но это бы объяснило характер Алана.
– Принудить меня пытались, но не вышло, – на всякий случай пояснил Алан, понимая, какие мыслишки сейчас в голове его парня, – я там не бывал практически. Честно говоря, я даже не помню, 19 мая – это число, когда меня забрали, или когда отца лишили родительских прав. Или когда его признали невменяемым, а может, когда меня выписали из больницы. Я даже не помню, сколько провел времени под наблюдением врачей, знаю, что долго, но то ли неделя, то ли несколько месяцев… все в голове смешалось.
– В больнице? – уточнил Льюис, не совсем понимая связи.
– Да. Кое-что случилось, в тот момент я был в шаге от смерти. И знаешь, я тоже иногда думал, что, может, было бы лучше, если бы отец еще чуточку подождал. Если бы он вызвал скорую чуть позже, у меня бы не было шансов, – Алан поджал губы и чуть нахмурил брови, не смотря альфе в глаза. Не сказать, что ему было совсем неприятно вспоминать это, скорее говорить Льюису было трудно. Но раз уж поддался моменту и начал, то не стоит отступать, мало ли, что этот парень себе напридумывает. Да что бы не напридумывал, хуже реальности это быть не может! Омега закусывает губы.
– Он бил тебя? – осторожно выспрашивает альфа, понимая, что, может, стоило и промолчать, но любопытство сильнее. Алан откровенен, нужно пользоваться этим, хоть и боязно его напугать. Но когда еще, если не сейчас?
– Нет, – посмеивается Алан, – он меня очень любил. Это был… несчастный случай, – подбирает слова омега, надеясь, что звучит не очень глупо. – Мне было уже тринадцать, да к тому же после длительной госпитализации – меня сразу поселили в отдельный корпус, там были лишь омеги, не очень много. Комнаты по три-четыре человека, удобства рядом, постоянный медицинский работник на страже, регулярные обследования. Даже если бы кто и попытался, это бы выяснилось при проверке. Насилие никому не сошло бы с рук так просто. Я провел там меньше трех лет.
– А потом? – не понял Льюис, – родственники объявились?
– Нет. Выпустили в шестнадцать при условии прохождения контроля. У меня уже была своя жилплощадь и некоторые обстоятельства, по которым мое пребывание в детском доме старались прекратить как можно скорее. Откровенно говоря, побаивались за мою психику и что кто-то все же распустит руки. Если бы подобное случилось, мой рассудок… в общем, я очень раним в этом плане; а еще смерть папы, потеря отца – все это плохо сказалось на мне. Потому было решено в индивидуальном порядке, что я могу уже жить самостоятельно.
Алан сам понимал, что много недоговаривает, и это же очевидно, но не все вещи вот так просто можно произнести. Может, Льюис и сам догадается о чем-то, может, напридумывает ереси, но как думалось ранее – хуже, чем правда, ничего не сообразит.
Омега считает, что во многих вещах нужно признаваться как можно скорее, потому все же рад, что это разговор был начат. Чем дольше тянуть, тем больнее будет удар по отношениям, которые омега уже полностью принимает. Ну как полностью… поцелуи – это норма, как и свидания, и касания. Даже приятно, в этом есть свои плюсы.
– Что-то не так… – задумчиво произносит альфа, – то есть я не говорю, что ты врешь, но что-то в твоем рассказе странное.
Ну вот, настало время Льюиса заиметь подозрения насчет омеги. И это нормально, пожалуй.
– Что же? Если сомневаешься в чем-то, спрашивай сразу. Лучше я отвечу, чем ты будешь голову морочить себе.
– Ты сказал, что никогда не подвергался насилию. И в детском доме тебя никто не принуждал, и дома отец не бил. Но насколько я знаю, в отдельный корпус помещают только омег, подвергшихся насилию с какими-либо последствиями, – четко и ровно произнес альфа, неотрывно глазея на собеседника, но и Алан не дрогнул, чем, кажется, смутил Льюиса, – то есть, я не особо во всем этом осведомлен. Может, тебя поместили туда из-за моральной травмы или предварительной госпитализации. Да, ты же так и сказал вроде, я невнимателен, – попытался оправдаться и отвести тему альфа, вновь получая смешок. Действительно, Алан же уже все объяснил, чего он придрался?
– Ты прав, – неожиданно ответил омега, когда казалось, что тема закрыта уже, – случившееся со мной тоже подходит под разряд насилия, но я бы не сказал так. В моем организме произошел сбой, вот и все. Никто не виноват в этом, разве что только я… но я не могу это контролировать, увы.
– Прости, – смущенно и стыдливо произнес Льюис. Он ведь понимал прекрасно, что говорить о подобном может быть стыдно, неудобно и неприятно, но такое откровение со стороны омеги определенно радовало.
– Ничего страшного. Конечно, есть вещи, что хотелось бы забыть, но это невозможно. Все произошедшее тогда было давно, и сейчас воспоминания уже не ранят так сильно. Это грустно, это печально, но это все в прошлом.
Вот так взять и выбросить из головы. Наверно, это здорово. Время залечивает раны, остаются кривые отметины, но они уже не болят так сильно. Льюис понимает, что его ненависть к родителям на это очень похожа. Он действительно думал, что готов их едва ли не убить за подобное предательство. Это отвратительно, они все равно низкие люди, но со временем чувства охладели, альфа перестал искать козлов отпущения, допустил возможность, что иного выбора просто не было. Но не отпустил.
Каждый раз натыкаясь на стену, он чувствует ужасное разочарование, хотя если и найдет цель, то не знает, что будет делать. Он даже не знает, сумеет ли заговорить. Хочется хотя бы одним глазком взглянуть на того омегу, произнести про себя его имя. Хочется узнать, почему же вышло так. Может, его родители тоже не долетели до аэропорта, а он годами поносил их в мыслях. Может, живут себе припеваючи, а он пытается их как-то перед собой оправдать. Льюис просто хочет узнать, чтоб облегчить свою душу, чтоб больше не думать об этом и не метаться из стороны в сторону, приводя тысячный аргумент в защиту той или иной позиции.
Но если все же на него плюнули, Льюис старается не думать об этом, то чувство обиды его полностью накроет. Льюис отомстит, как и хотел того, например, лет десять назад.
Часть 11
На улице который день ливень. В первый раз Льюис неторопливо осматривал содержимое полок, а теперь свободно развалился на диване и щелкает мышкой, заворотив ноутбук на подушку дивана в гостиной. Мороженное, украденное из холодильника, уже начинает таять, и альфа торопливо слизывает капли, ползущие по руке, чтоб ничего ненароком не запачкать.
– Я не долго, – раздается голос Алана, и альфа угукает, даже не повернув головы.
Льюис бы был не против поторчать на кухне вместе с хозяином квартиры, но тот ясно дал понять, что терпеть не может, когда не него пялятся за какой-либо работой, включая готовку, потому-то остается лишь копаться в интернете.
Не понятно, кто был удивлен больше, когда Алан сам позвал альфу к себе. По прогнозу вся неделя была забита дождями, идти никуда не хотелось, Льюис не успел высказать ни единого предложения, как в лоб прилетело простое: «Пойдем ко мне?».
У омеги оказалась неплохая плазма, но до нее дело так и не дошло. Альфа глазел по сторонам, отмечая кучу мелочей, о которых так сразу не предугадаешь. В застекленных шкафах плотными рядами стояли книги в разноцветных переплетах, там нашлась и классика, и детективы, и фантастика, все рассортировано, упорядочено по алфавиту. Льюис нашел пару книг, что читал и сам, но подавляющее большинство все же было незнакомо. Неподалеку нашлась груда дисков, но те полки в шкафу не удостоились, потому стояли стопками, чтоб побольше влезло. Некоторые корешки начали крошиться. Наверняка уже не нужны, время интернета как-никак, но выкинуть жалко.
Множество всяких фигурок тоже поразило. В основном это были представители семейства кошачьих, но и другого зверья хватало. Растений почти не было, лишь какое-то большое экзотическое и непонятное нечто, цветущее не менее огромными красными цветами, и несколько маленьких на подоконнике. Фиалки, кажется.
Рамка с фотографией была обнаружена неожиданно, Льюиса заинтересовали красивые часы, стоящие на комоде. Стеклянные, полупрозрачные, стилизованные под морские волны. Он хотел посмотреть поближе, там-то и заметил лежащую рамку. Сперва подумал, что упала, но ровная стопочка фотографий под ней намекала, что все на своем месте. Семейное фото, черты Алана едва угадываются, но все же альфа его узнает. Остальные без разрешения не трогал.
Дверцы альфа открывать не стал, довольствуясь тем, что лежит на виду.
Весь вечер Алану пришлось рассказывать о находках гостя.
Впервые кто-то задавал столько вопросов, и приходилось так много рассказывать о себе и своей семье. Алан приводил кого-то к себе очень редко, да и занятия всегда находились другие, а Льюис с любопытством слушал.
Статуэтки и классику любил папа-омега. Большая часть книг – подарок его родителей, а большинство статуэток – подарки друзей. Они ему нравились, и все знали это, потому постоянно, из каждой поездки ему привозили небольшой сувенир в виде керамической фигурки. И дельфины, и кошки, миниатюрные замки, кораллы, высушенная морская звезда и стеклянный еж… их накопилось достаточно много, чтоб часть стояла как раз на книгах.
Отец любил детективы и цветы. Конечно те, что стояли на подоконниках, кода Алан был ребенком, давно сдохли, да и не любит омега заботиться о ком-дибо или чем-либо, но не смог отказаться хотя бы от пары горшочков. Яркие бутоны – это всегда приятно и красиво, а когда их много, в душе что-то радостно отзывается. Алану нравится это чувство, потому он регулярно поливает и фиалки, и гибискус.
Диски остались с далеких времен, когда посмотреть по интернету равнялось суткам скачивания, омега предпочитал не париться, заплатив, но получив результат сразу. Они все не раз прокручены и порядком попорчены, но Алан все еще не может решить их дальнейшую судьбу.
– А можно фотки глянуть? – воодушевленно продолжает интересоваться альфа.
На этом вопросе Алан растерялся. Сперва показалось, что он не понял о чем речь, потом, что ему неуютно от такой просьбы.
– Лучше не надо, – нехотя отвечает омега, наверняка ставя в голове галочку, чтоб убрать фотки с видного места. Льюису немного обидно, но, может, там присутствует что-то неловкое – любят же некоторые родители щелкать своих детишек в чем родились, а потом бедный ребенок подрастает и краснеет. Эта мысль, вместо того чтоб умерить любопытство, лишь сильнее его подогрела.
Но все же даже сейчас, когда Льюис остался один в комнате, он не смеет проверить, на месте ли фотографии. Просто это не его, и если Алан не хочет, то лучше не надо.
– Когда я успел стать таким хорошим? – сам себя спрашивает альфа, тут же случайно натыкаясь на авторизированный аккаунт Алана в соц сети. Доверил ноут, сдав себя с потрахами.
Альфа по-быстрому переписывает адрес в строку браузера на телефоне и добавляет себя в друзья на аккаунте Алана. В сообщения честно не заходит, однако разглядывает редкие фотографии, подмечая кучу закрытых альбомов. Судя по всему – рабочие. За сотню друзей, столько же групп, первая из которых опять же рабочая. Если б он увидел это в начале знакомства, подумал бы, что зарегистрироваться пришлось из-за работы, но сейчас Льюис не стал бы такого утверждать.
Омега успешно создает впечатление не социального человека, но на деле все не совсем так. Профессия была его выбором, как и сотня с лишним друзей, и кучка развлекательных групп.
– Чем это ты тут занимаешься? – неожиданно близко прозвучал голос омеги.
– Да вот… фоточки смотрю, – слабо попытался оправдаться Льюис. Все равно уже запалили, бежать поздно. Да и Алан сам оставил ему аккаунт! – Эти-то ведь можно?
– Ну… можно, – пожал плечами омега, – хотя я не очень это люблю.
– Почему?
– Не знаю. Мне кажется, они все дурацкие. Всегда.
Понятно. Тот тип людей, что уверенны, будто отвратительно получаются на фотографиях.
– Ты милашка, – едва сдерживая смех, произносит Льюис, – а фотки с высунутым языком нет?
– Зачем? – не понимает Алан.
– Ну… – задумчиво протянул альфа, высунуть язык, чтоб показать о чем речь, и говорит одновременно не получалось, – когда проколол не хотел похвастать?
– Я сделал это для себя. Потому что нравится. А еще, чтоб пореже спрашивали, когда я уже уйду в декрет.
– Тебя так не любят на работе? – мигом прозвучал удивленный вопрос.
– Да нет… – Алан даже на миг растерялся, – просто возраст. Дескать должен бы уже быть с мужем и выводком.
Кажется, самому омеге такая перспектива не очень улыбалась, он презрительно фыркнул, будто отпугивая потенциальных сплетников, и Льюис улыбнулся. Сам он из тех, кому заводить ребенка не очень-то хочется. Насмотрелся уже на всех этих ублюдков. Да-да, не все вырастают такими, но все же ребенок – это каждый день на протяжении восемнадцати лет. Эта вся жизнь вверх ногами. Нет, как-то не очень здорово. Будет куда лучше, если его будущий супруг будет обладать такими же взглядами. Конечно, может перемкнет еще в голове, появится желание, но не сейчас.
– Ты чего завис? – недовольный Алан тыкает его в бок, пододвинув к дивану журнальный столик, на котором красовалась порядочная миска свежего салата. – Выбрал?
– А я не скачал ничего… – растерянно ответил альфа.
– Так и не надо. В каком веке ты живешь вообще? Включи телик и ищи, он подключен к вай-фаю.
Слышавший о таком лишь в рекламе Льюис мигом принялся осваивать новые территории, пока Алан нес с кухни их общий ужин. Телефон Алана, покоящийся на столе, коротко оповещает о сообщении.
В конце концов выбрали, устроились, Алан выругался, проклянув того, кто придумал есть в комнате. А потом телефон звякнул снова, и омега нехотя потянулся к нему.
«Я не хотел делать тебе больно».
«Прости меня».
Алан устало вздыхает, слишком долго смотря на экран. Читать альфа не хотел, но глаза сами натыкались на буквы, соединяли их в слова и доносили смысл, контакт подписан как «Георг». Он не хотел лезть туда, куда Алан не хотел его пускать, потому что это может быть не к месту, может быть абсолютно не важно, а может, Льюис просто не правильно поймет. Эти сообщения по-сути не несли для него никакого смысла.
«Люблю тебя», – приходит вдогонку, буквально оскорбляя альфу, но он пытается молчать и не акцентировать внимания. Успешно ровно до того момента, как Алан набирает ответ.
«Я тебя тоже, только хватит вбивать себе в голову всякие глупости».
Часть 12
– Что ты там опять себе напридумывал? – трясет телефоном Алан прямо перед носом остолбеневшего альфы, экран уже потух. Но после добавляет, словно прощая или же жалея несчастного, – это мой отец.
– Отец? Но у тебя же нет родителей… – все еще пребывал в недоумении Льюис.
– Да разве? Видимо, ты хреново слушаешь, – сделал вывод Алан, явно недовольный этим обстоятельством, – я потерял отца, но никогда не говорил, что он умер. Он в больнице.
– Все время?..
– Давай поговорим об этом после фильма, если тебе очень хочется, – перебил омега. Льюис все же влез, куда не следовало бы, Алан разнервничался и даже, кажется, разозлился. По крайней мере холодный тон и нахмуренные брови явно на это намекали.
Никто спорить не собирался, потому быстренько перемотав пропущенные минуты видео, парочка вернулась к просмотру.
Льюис чувствовал себя неловко. Повел себя как придурок, уставился в чужой мобильник, еще и Алан наверняка подумал, что его рассказы о себе альфе не интересны. Хоть бы не перестал вообще отвечать на вопросы… а написать «люблю» можно много кому. У большинства людей есть родственники, которым они могли бы эти слова сказать, есть близкие друзья, даже коллеге по работе иногда можно сказать подобное.
Такой человек, как Алан, просто не может крутить сразу два романа, да еще и в наглую палиться перед альфой.
Рука альфы неуверенно скользнула на плечи Алана, ненавязчиво таща омегу к себе. Ну как ненавязчиво? Давя, но не сильно. Чтоб можно было сбросить ее, если того хочется.
Но Алан не стал противиться, добровольно откинувшись альфе на плечо. Глаза внимательно следили за экраном, а омега поднял свою руку к плечу, чтоб погладить чужие пальцы. Кажется, не злится. Показал свое недовольство и сразу же успокоился – всем бы так.
С улыбкой Льюис чуть склонился и поцеловал черную макушку, уверяя себя, что после этого ну точно уставится в экран, но получалось, откровенно говоря, хреново. Взгляд то и дело возвращался к омеге, мысли к чужому теплу, руки к желанному телу. От плеча пальцы перешли на шею, поглаживая нежную кожу, но омега фыркнул и поежился. Кажется, это не очень приятно или просто щекотно, потому альфа решил побаловать себя в обратном направлении, огладив предплечье, спустившись к локтю, а после моментально перебросив руку на пояс. Вот это совсем откровенно, можно и получить от такой недотроги, как Алан, но омега молчит, потому Льюис позволяет себе совсем обнаглеть, мазнув рукой по бедру, а после опустив ее на живот.
Алан вдохнул глубоко, но и в этот раз кара обошла стороной.
– У тебя сердце стучит, будто омег никогда не трогал, – почему-то шепотом произносит Алан, и альфа заливается краской. Ему все прекрасно слышно, не мудрено, если он и дыхание чувствует. Льюис не может толком понять, отчего настолько нервничает, а что ответить – тем более. Лучший выход в таком случае – пропустить мимо ушей, хотя для Льюиса подобное – нонсенс.
Он не уверен, как далеко позволят зайти, оттого нервничает немного. Алан никак не реагирует, словно и не замечает вовсе, но стоит чуть перестараться и удар локтем в живот обеспечен. А Льюис привык сам руководить.
Край футболки, что омега не переодел еще с улицы, сам попался под пальцы, тут и встал решающий вопрос: оставить ладонь на животе, сделав вид, что просто хотел пообниматься, или же продолжить.
Руки решили вперед головы, альфе оставалось лишь согласиться, ведь лучше получить отказ, чем не попытаться совсем. Теплая кожа омеги словно просила, чтоб к ней прикоснулись. Желанный омега прямо перед носом, не учуять его запаха просто невозможно – пряный и острый, словно красный перец, а еще чуть сладковатый, как недозрелый персик.
Даже если бы он пах солью, Льюис все равно бы сказал – сладко. Это слово описывает скорее не реальный запах, а ощущения, что он вызывает.
Пальцы, насытившись животом, неторопливо поползли выше по ребрам, перебираясь на грудь и забирая ткань все выше. Альфа сдал себя с потрохами, потому что у него, черт возьми, стояк от таких манипуляций. Просто Алан слишком близко, его тепло пленит, а от запаха мутнеет разум.
Неторопливым движением руки омега заправляет за ушко прядь волос и чуть наклоняет голову, открывая плечо. Может, это не намек, а Льюис просто ищет какие-то знаки, но альфа не думает долго, наклоняет голову и прикусывает плечо. На языке остро-солоноватый вкус, Алан дышит глубоко и размеренно, возможно, не так уж он и спокоен. Рядом с укусом остается поцелуй, а альфа, почувствовав свободу действий, перебирается на шею, оставляя на коже омеги мокрый след. Метить в прямом смысле еще рано, но оставить алый след Льюис себе позволяет, будучи уверенным, что эта отметина не будет одинокой.
– Тц… запорол весь фильм, – с укоризной произносит омега, оборачиваясь. Его ладонь накрывает руку альфы, спуская ее с груди ниже и оставляя на поясе. Глаза смотрят открыто и прямо, это чертовски смущает, а еще подстегивает. Чуть приоткрытые губы омеги Льюис накрывает своими, подключив, наконец, вторую руку. Омега мигом оказывается заключенным в объятия, экран меркнет, как и посторонние звуки на фоне.
Алан почти не отрывается – ловко, как кошка, откидывает пульт и выворачивается в объятиях так, что оказывается прижатым грудью к альфе. Что-то там раньше ведь он говорил про сексуальные отношения, но в данный миг Льюис нихрена не помнил, как бы не пытался напрячь мозги. Впрочем, длились попытки не долго, решение действовать наобум принялось быстрее, и вот руки сами тянутся к аппетитным бедрам омеги, нагло мнут ягодицы, притягивая их обладателя еще ближе.
Омега немного отстраняется, чуть высунув кончик языка, чтоб тонкая нить слюны не оборвалась. В любой другой ситуации оба сочли бы это мерзким, но сейчас Льюис успел лишь подумать, что Алан чертов провокатор.
Слюну все же приходится стереть, потому что альфа стаскивает футболку со своего любовника и поддевает край шорт, чтоб поскорее стянуть и их. Алан в долгу не остается.
Когда нагое тело оказывается опрокинутым на постель, омега все же немного смущается, но заводит это лишь сильнее. Затуманенный взгляд, порозовевшие скулы, тяжелое дыхание и сведенные коленки. Он наверняка и сам не осознает, что закрывается от слишком откровенных взглядов, но в этом тоже есть что-то милое.
Льюис не повторяет все прелюдию с поцелуями, оставляя особо яркую россыпь на животе, пальцы омеги вцепляются в его волосы, он следит неотрывно и, очевидно наслаждается. Видеть Алана таким непривычно, но и это не предел.
Поцелуй остается на коленке, Льюис проводит по внутренней стороне бедра, гладит пару раз, после чего осторожно касается омеги меж ягодиц. Омега шумно выдохнул, развел ноги чуть шире, подставляясь под ласкающую руку.
Смазка не текла рекой, но ее было достаточно много. Можно спокойно растереть ее, хорошенько все смазав, протолкнуть пальцы внутрь, убеждаясь, что омега сможет его принять. Ощущения дурманили. Теплый, влажный, тесный Алан таял на глазах, мышцы ануса плотно обхватывали пальцы, обдавая жаром тела и сводя с ума. Льюис протолкнул их глубже, вставляя до упора и развел. Не очень легко, но тело омеги принимало и такое, ему не нужны были мелочи, оно просило большего, хотя сам омега лишь рвано дышал, еще даже не перейдя на хоть какие стоны.
Альфа рассчитывал это исправить, да и собственный член болезненно ныл, терпение сошло на ноль, и Льюис подтащил несопротивляющееся тело поближе, устроился между ног и вошел разом. Вскрикнув от неожиданности, омега вцепился ногтями в спину любовника.
– Можно и по-нежнее, – с укоризной произнес он, пытаясь расслабиться. Не особо больно, больше неприятно, но и этого испытывать не хотелось. Альфа виновато выждал пару секунд, после чего толкнулся еще раз, для пробы, получая полустон-полувсхлип, а потом еще, еще и еще пару раз. Тело омеги прогнулось в пояснице, вырвался приглушенный стон, и Льюис перестал делать паузы, переходя к активным действиям.
Секс есть секс, по сути со всеми он одинаковые, но есть какое-то особое удовольствие делать это с кем-то особенным. Здесь и сейчас.
А прямо сейчас Льюис крепко сжимает бедра Алана, прижимая его тело ближе, входя как можно глубже и выбивая стоны погромче. Смазка растекалась, максимально облегчая фрикции, а покрывало под телами все сбилось. Аккуратные ногти омеги царапали спину, скорее доставляя щекочущее удовольствие нежели боль. Алан подавался навстречу толчкам, захлебывался в собственных приглушенных стонах, из-под ресниц наблюдая за любовником, но не особо отдавая себе в этом отчет. Перед глазами словно наслали туман, заставляя сильнее погрузиться в ощущениях или же прося глубже погрузиться в тело. Ему нравилось глубоко; размашистые толчки альфы пришлись по вкусу, не пришлось даже просить ни о чем, лишь сильнее провоцировать, облизывая и без того влажные губы.
Поцелуй выходили рваными и смазанными, но отказаться не получалось. Омега даже прикусил ненароком язык, вторгшийся в его рот, но совсем несильно, Льюис и не заметил толком.
Толчки стали короче и быстрее, по телу омеги пробежала дрожь от предвкушения. Он кончил первым, содрогаясь от внезапно накрывшего оргазма. Альфа последовал за ним, изливаясь внутри горячего тела омеги, который ослабил хватку и теперь любовно поглаживал оставленные своими же руками полосы и полумесяцы. Совсем скоро они сойдут, словно и не было, а вот оставленные в порыве страсти засос – нет.
Льюис откатился рядом, позволяя вздохнуть омеге полной грудью. Хотелось что-то сказать, но ни единого слова не шло на ум. Больше думалось, что омега чертовски вкусный. Его запах, тепло, ощущения на языке… чего один его видок стоит: припухшие губы, широко раскрытые глаза, разметавшиеся волосы. Жаль, что румянец так быстро сходит на нет, да дыхание выравнивается. Омега ведь даже не взял на себя инициативы, хотя очевидно, что мог бы. Позволил Льюису сделать все так, как он хочет, будто хватило бы тут выдержки хоть на какое-то желание. Хотя… все же хватило не то, чтоб взять Алана.
– Теперь мне придется идти в душ, – констатировал омега, заправляя волосы назад, чтоб не лезли.
– Я не против сходить с тобой, – с честной мордой ответил альфа, на самом деле даже не надеясь на такую честь. Не все сразу.
– Ты не против унести посуду, – передразнил Алан, – мог бы и не кончать в меня. Теперь все течет…
– Я… – протянул Льюис, придумывая ответ. Если б не недавний оргазм, он бы возбудился от подобных фразочек из уст Алана, – диван запачкать не хотел.
