Текст книги "За занавесом прошлого (СИ)"

Автор книги: Lime.lime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Я не испытывала к этому Саске никаких чувств или эмоций. Я лишь еще раз убедилась, что мой возлюбленный уже умер в будущем, а я здесь лишняя. Неужели эта крошка, в чьем сознании я нахожусь, когда-то станет мной и полюбит всем сердцем мстителя?

Я бы могла ей внушить, что ей не нравится Саске, но не позволила себе этого. Если клан Учиха не будет вырезан, то он, возможно, останется таким же милым и хорошим, как сейчас. Не исключено, что влюбится в нынешнюю Сакуру, и тогда она будет счастлива.

Это моя жизнь сломлена, а сердце уничтожено. У неё всё еще впереди. Я не имею права лишать её счастливого будущего и сделаю всё, чтобы огородить её от боли, которую я испытываю сейчас…

========== Глава 10. Лишь бы забыться. ==========

Спустя две с половиной недели усердного труда мы покрасили стены в коридоре и положили паркет во всех остальных комнатах. Санузел был полностью готов, а вот над спальней нужно еще поработать. На кухню завезли новый стол, холодильник, кухонную гарнитуру, так что теперь Итачи вообще отказывался покидать «островок счастья».

Иногда, глядя на этого парня, мне казалось, что я испытываю к нему какие-то чувства. Возможно, это происходило из-за того, что он всегда был где-то поблизости. Брюнет здорово умел заболтать и отвлечь от мрачных мыслей. Весел, бодр и оптимистичен. Именно в таком человеке я и нуждалась, как нуждается пьяница в алкоголе, или как неизлечимо больной – в антибиотиках. Он знал о скорой смерти своего лучшего друга, знал о том, что может произойти с его кланом и знал, что его брат убьет его через десять лет в отместку за все его злодеяния, но, несмотря ни на что, сохранял предельное спокойствие. Вел себя как ни в чем ни бывало.

Я боялась влюбиться в него. Если он умрет когда-нибудь, то, как мне жить дальше? Страх потерять кого-то снова был сильнее моей тяги к простому человеческому счастью.

Итачи был другим… Таким добрым, милым и искренним. Я никак не могла разобраться с моими чувствами к нему. Кем он был для меня? Другом? Братом? Или Учиха заменял мне всех сразу? Я много думала на эту тему, но никаких выводов не делала. Только мигрень начиналась.

Вспоминая Саске, сердце обливалось кровью. Я любила только его. И до сих пор люблю. Эти чувства сильны и неизменны. Они как вирус, поражают сначала одну клетку тела, а затем человек уже мертв. Глазом не успеешь моргнуть, как сойдешь с ума от этих бесконечных мыслей, которые лезут в голову надоедливыми червяками. Мне казалось, что я никогда не разлюблю мертвеца, сколько бы времени не прошло.

Да что на меня сегодня нашло?! Весь день в голову какие-то странные мысли лезли. Да и не только сегодня…

Я очень редко изливала душу Итачи. Да и вообще, мне совсем не хотелось обсуждать свои внутренние терзания с кем-то посторонним. По-моему лучше пережить своё горе в одиночку. Я же сильная. Я же справлюсь…

– Сакура, что-то не так? – заботливо спросил Итачи, потрепав меня по голове.

Всегда он так. Даже в привычку вошло. Я покачала головой, вытесняя из сердца сомнения.

– Я просто задумалась.

– Ну что же, тогда начинаем, – бодро изрек Итачи, нанося кисточкой на обои клей. Он был полон энтузиазма и идей. – Поможешь?

Я кивнула и с головой погрузилась в работу.

– Принеси стул, а то я не дотянусь до потолка, – попросил он. Я встала и молча направилась на кухню за стульями.

Моё сердце разрывалось. Я любила Саске, помнила Наруто, но сейчас я с Итачи и, казалось бы, совершенно в другом мире, в параллельной вселенной. У меня было еще очень много дел, которые требовали моего немедленного вмешательства, но вместо этого я делаю ремонт в своей новой квартире и думаю о всякой ерунде. Мне следовало бы еще вчера сообщить Какаши-сенсею, о том, что Обито жив. Властям надо начать немедленные поиски, пока его план по захвату мира не перерос во что-то большее. Жизненно необходимо рассказать об организации Акацуки, чтобы остановить их сплочение.

Я остановилась в нескольких шагах от стула, опустив голову и сжав кулаки. Нужно было действовать, а не таскать стулья из одной комнаты в другую! Хоть я и в прошлом (о чем даже мечтать не могла!) со всеми своими знаниями, но толку от меня на худой конец. Фугаку уже сказал Итачи о том, что клан начал подготовку к свержению власти. А как всё это остановить я до сих пор понятия не имела…

– Сакура, да что с тобой сегодня? – раздался за моей спиной тихий голос Итачи.

Я повернулась к нему, натянула измученную улыбку и взяла табуретку в руки.

– Всё нормально, идём.

Итачи с подозрением взглянул на меня, затем тряхнул головой и кивнул. Мы направились обратно в спальню. Как и обычно, парень был в хорошем настроении, рассказывал мне о своей жизни и о разных веселых историях, которые случались с ним или с его друзьями.

К вечеру мы почти закончили. Итачи с гордостью смотрел на наши труды. Комната получалась довольно уютной. Некоторая мебель была уже расставлена, но всё требовало перестановки.

– Работу сделали, а теперь можно и отдохнуть! – лучезарно заулыбался Итачи, потягиваясь, как самый настоящий кот.

– Ты голоден? – на автомате спросила я. У меня были кое-какие планы на вечер, поэтому хотелось освободиться пораньше.

– Не-а.

Итачи вошёл на кухню и включил маленький телевизор на подоконнике. Он был совсем миниатюрным и стареньким. Нам одолжил его наш новый сосед, который заселился несколько дней тому назад с условием, что через месяц он будет у своего законного владельца. С этим мы согласились.

Учиха взял из фруктовницы яблоко и надкусил его. Затем, устроившись на стуле поудобнее, он уставился в экран, погрузившись в атмосферу какой-то телепередачи.

– Я ненадолго уйду, – тихо предупредила я, накинув на плечи кофту. – Немного прогуляюсь.

– Угу, – бросил Итачи через плечо, а затем повернулся с серьезным выражением лица. – Только ненадолго, а то темно. Я волноваться буду!

Волноваться будет… Он знает меня только два месяца, а уже волноваться будет. Странно это всё. Я вздохнула и вышла из квартиры, совсем позабыв про ключи. Возвращаться за ними я не стала, так как планировала прийти не слишком поздно.

Оказавшись на свежем воздухе, я судорожно вздохнула, поежилась и уставилась на сумеречное небо. Сегодня полнолуние. В любой бы другой день до войны, я бы почувствовала себя неуютно, вспомнив о жутких историях, происходящих при полной луне. Однако то время уже давно ушло, и теперь ни одно природное явление не сможет поселить в мое разбитое сердце страх.

На глазах выступили слезы. Как же давно я не плакала, стараясь всё держать в себе. Смахнув рукой выступившую влагу, я повела плечами, взяла себя в руки и медленной поступью направилась на Центральную Улицу Конохи.

Мне было больно. Этот мир не был моим. Это не моя история и не моя жизнь. Меня вообще здесь быть не должно. Все те, кто был мне дорог и кого я любила, уже умерли. Все те, кто был мне важен, остались в там, в будущем, погребенными в землю, мирно лежащими в своих могилах. Я лишняя здесь.

Мертвецы всё еще жили в моём сердце.

Мой дорогой Наруто, который не раз спасал мою шкуру до и после войны. Если бы не он, то я, скорее всего, сейчас лежала бы в безымянной могиле. Моё личное солнышко, мой светлый лучик в непогожие дни. Наруто рисковал своей жизнью, лишь бы найти мне черствый, заплесневелый кусочек хлеба. Он давал мне обещания и всегда сдерживал их. Узумаки вел за руку в счастливое будущее не только меня, но и многих-многих других, отдавая им бескорыстно свою любовь и тепло. Потеряв его, мир потерял и надежду.

Мой дорогой Саске, которого я всегда искренне любила. Он был потерян во тьме, был тенью в ночи, но я всегда верила в него. Учиха допускал оплошности, сходил с верного пути, совершал нелепые ошибки, но я никогда не забывала о нём. Бездумно следовала за ним. Любила. Готова была отдать жизнь за него. Саске не был убийцей. Он был всего просто несчастным и обделенным любовью мальчишкой.

Мои учителя… Какаши-сенсей, Цунаде-сама, Капитан Ямато… Они все верили в меня, несмотря ни на что. Обучали новым техникам, давали важные жизненные уроки, поддерживали меня. Их похвалы и упреки закаляли мой дух, делали сильнее. Именно они показали мне верную дорогу.

Мои родители… Они сделали из меня достойного человека. Наблюдали изо дня в день, как я расту и становлюсь сильнее. Он подарили мне свою любовь, подарили надежду и подарили жизнь.

Мои друзья… Ино, Тен-тен, Неджи, Хината, Ли, Киба, Шино, Шикамару, Чоджи… Все они были частичкой моей души. Они все сделали из маленькой глупой девочки меня. Их улыбки, ободряющие слова… Сколько раз они спасали меня, подставляли свои жизни под угрозу, сколько раз выручали…

Коноха… Деревня, в которой я выросла. Которую я любила всем сердцем. В которой встретила своих друзей, учителей, лучшего друга и возлюбленного.

Всё это представляло для меня ценность. Всем этим я жила и дышала. Это было моей жизнью. Но их всех убили, а деревню уничтожили. Сердце разбито вдребезги, и мне кажется, что его никогда не удастся починить, и боль будет продолжаться вечно.

Я задавалась вопросом: почему я? Почему я не умерла в одном из многочисленных сражений? Почему мне пришлось наблюдать за смертями товарищей? Почему именно я? Чем я отличалась от тысяч других?

Оказавшись на Центральной улице Конохи, я не стала понапрасну растрачивать время и сразу же свернула к бару. А почему бы и нет? Деньги при мне. Да и кто мне запретит? И совсем не важно, что совершеннолетия я не достигла. Хотя, по правде говоря, раньше мне никогда не приходилось выпивать спиртное. Но, как говорится, всё когда-нибудь случается в первый раз.

Зайдя в бар, я села прямо за стойку и постучала костяшками пальцев по столу. Бармен мгновенно оказался рядом, готовый выслушать любой каприз клиента. Сейчас, когда рядом нет Итачи, мне стало вдруг безумно больно. Всё внутренности сдавливала тоска, и я готова была рвать на себе кожу, лишь бы заглушить эти голоса…

– Вам чего? – весело спросил бармен, протирая белым полотенцем прозрачный стакан.

– Чего-нибудь покрепче…

– А тебе восемнадцать-то есть?

Я взглянула на мужчина исподлобья и пошла в ва-банк:

– Я похожа на малолетку?

Бармен хохотнул, подмигнул мне, а через пару минут поставил передо мной бутылку саке.

– За счёт заведения, – беззаботно пожал он плечами, жаждая услышать мою душераздирающую историю жизни. Ага, разбежался!

Я растерянно взяла бутылку и, поднеся горлышко к губам, сделала сразу несколько глотков, после чего с шумом поставила спиртное на стол.

– Откуда ты такая? – Верно, любопытство обжигало бармена. – Ты какая-то безумная.

– Безумная… – бездумно повторила я, сделав еще несколько глотков.

– Не в обиду сказано, – поспешил вставить мужчина, усевшись напротив меня. У бармена была самая что ни на есть обычная внешность: темные короткие волосы, серые глаза и горбатый нос. Ничем не примечательный и теряющийся в серой массе людей. Ничего нового, ничего интересного.

Я не ответила более, только пила, словно алкоголик с многолетним стажем…

***

Я в сотый раз глянул на часы. Минутные стрелки сообщали мне жуткие новости – сейчас полтретьего ночи. Меня распирали волнения, и четвертовало негодование. Да где же она пропадает?! Сакура же пообещала, что уйдет ненадолго и вернется, как следствие, вовремя. Рамки «ненадолго» в моем понимании ограничивали вольность в одиннадцатом часу.

Двумя большими шагами я пересек кухню и припал носом к окну. Стекло тут же запотело. Мои темные глаза блуждали по темным переулкам и закоулкам, находящимся в зоне видимости. Увы, никого, кроме рыжей кошки, перебегавшей дорогу, я не заметил. Даже фонари уже не горели. По спине пробежал неприятный холодок.

Наверное, пора бы уже одеваться, брать руки в ноги и отравляться на поиски Сакуры. Мало ли что могло случиться? Я отвечаю за неё головой и не прощу себя в случае, если она вдруг покалечится или пострадает. От подобных мыслей меня снова бросило в дрожь.

Вот только где её искать? И как скоро я вообще смогу её найти? Даже если брать в расчет силу моих глаз (даже если брать в этот самый расчет силу всех глаз Учих!), как скоро мой клан сможет отыскать девушку, в совершенстве владеющую мастерством маскировки?

Я покачал головой и мешком картошки рухнул на стул, нервно щелкая суставами пальцев. Что же делать? Как быть?

Тихий стук в дверь заставил меня вздрогнуть и замереть, вслушиваясь в гробовую тишину. Звук повторился. Неизвестный даже не стучался, а царапался, как дворовая кошка.

Я, как ошпаренный, вскочил со стула и, выбежав в коридор, резко распахнул входную дверь. За порогом, шатаясь и норовя вот-вот свалиться на бок, едва живая стояла Сакура собственной персоной. Её тусклые зеленые глаза бегали туда-сюда, а расширенные зрачки шептали нехорошие вести. Весь внешний вид Сакуры говорил о том, что она не один раз упала, прежде чем дошла до дома. Девушка покачнулась и глупо улыбнулась.

– Привет, – неразборчиво пролепетала она, ввалившись в коридор. Я закрыл за ней дверь. – Итачи…

Она нагнулась, чтобы снять обувь, но не удержала равновесия и начала падать. Я среагировал быстро и в мгновение более краткое, чем молния, поймал Сакуру, повалившись вместе с ней на недавно уложенный паркет. Меня и самого от усталости ноги держали не лучше, чем Харуно.

Сакура болезненно застонала, запрокинула голову и устало вздохнула. Харуно была вся грязная и мокрая. Такое чувство, словно бы по дороге она заглянула на грязевые источники. Она дрожала, разглядывая белый потолок. Я взял её холодное лицо в свои руки и убрал с глаз мокрые, спутанные волосы.

– Сколько же ты выпила… – осуждающе буркнул я, а затем потянулся к её туфлям, твердо намереваясь их снять. Некогда светлая обувь покрывала корка грязи – верно, стирать их уже бесполезно. Сакура облокотилась о стенку, потянулась, а затем зевнула.

– Я… – сказала девушка. – Немного совсем выпила… – Сакура слабо пихнула меня ручкой, потянувшись к своим туфлям. – Я сама!…

Я аккуратно снял одну туфлю, а затем вторую, несмотря на возражения девушки. Сакура забрыкалась. Она была в стельку пьяна. Даже интересно, сколько эта чудо-юдо умудрилось выпить. Когда я попытался её поднять, Харуно запротестовала. Мне оставалось только вздохнуть и продолжить свои безуспешные попытки в оказании помощи особо нуждающимся алкоголикам.

Я терпеливо нагнулся: снова попытался поднять Сакуру и снова потерпел поражение. Девушка потянула меня к себе за руку, и я снова опустился на корточки перед ней. Она легонько ударила меня в грудь и тихо прошептала:

– Больно?…

– Еще бы, силачка, – по-доброму пошутил я, горестно усмехнувшись. – Идем, пьянчужка…

– А вот мне больно… – простонала она, опустив ладошку себе на грудь. – Очень больно… даже раны нет, всё равно болит…

Я болезненно нахмурился, понимая, к чему она клонит.

– Сакура…

Она с трудом сняла с себя кофту и кинула её в сторону. Её длинные, тонкие пальчики потянулись к рубашке. По краснющим щекам катились слезы, а с губ срывались тихие стоны. Сакура расстегнула первые несколько пуговиц и принялась царапать грудную клетку.

Я поспешно перехватил её руки.

– Отпусти, – вдруг вскрикнула Сакура.

И тут я понял, что разговаривать с ней – пустая трата времени и сил. Мне и оставалось разве что сгрести её в охапку и понести в ванную комнату. На меня посыпались слабенькие удары, которые Сакура и наносить-то, по правде говоря, и не хотела вовсе.

– Отпусти! – всё же орала она, надрывая голосовые связки. Эдакое несоответствие слов и дел.

Оказавшись в ванной, я опустил Сакуру на пол. Она больше не сопротивлялась, никак не выражал своего недовольство, сидела в безмолвном ожидании моих последующих действий. А я включил кран, отрегулировал температуру воды, и теплые струйки забегала по моим рукам.

– Итачи, – усмехнулась Сакура, смахнув последние слезы, – а ведь ты мне нравишься… очень… сильно-сильно… Но я люблю Саске… Я люблю Саске, а ты мне только нравишься. А еще я Наруто люблю. И Коноху люблю, и всех-всех, кто умер у меня на глаза, я тоже очень люблю. Но Саске и Наруто я люблю больше всех на свете. Даже больше родителей. Даже больше, чем собственную жизнь. А ты мне, по сути, чужой. И я тебе чужая. И мы даже из разных миров…

Мне стало не по себе. Она слишком молода, чтобы понимать такие вещи, как смерть, жизнь, привязанность, скорбь. Ей бы влюбиться впервые, впервые расстаться с кем-нибудь. Шутить да смеяться целыми днями; бить баклуши и сетовать на мать, которая её на прогулку не отпускает; на учебу жаловаться и о принце на белом коне мечтать. Но в свои годы, вместо того, чтобы искать приключения на пятую точку, она ищет ответы на вечные вопросы. На вопросы, на которые даже мудрецы не отвечают.

Я примерно понимал, что она чувствует в душе. Её симпатия ко мне, возможно, тесно переплелась с привязанностью к прошлому. Сакура пыталась найти гармонию в хаосе. Воскресить мёртвое. Жить прошлым. Вернуть потерянные годы в войне. Но в итоге её разрывает чувство вины.

Я молчал. Стянул сначала с себя футболку и следом с нее. Девушка тяжело дышала мне в плечо и скулила, как щенок. Она даже под теплым душем вздрагивала, плакала и утыкалась мне в грудь. Что-то шептала, умоляла, просила прощения. А я смотрел на неё и думал, сколько еще она способна снести, прежде чем окончательно сломается. И смогу ли предотвратить эту катастрофу?

Смыв с неё всю грязь, я заботливо укутал её в полотенце. Маленькая, беспомощная, с взъерошенными волосами, она походила на воробушка, которому холодно, голодно и одиноко. Я отнес её в спальню, уложил на кровать и укрыл теплым пуховым одеялом; гладил её по голове, напевал колыбель и слушал её мерное сопение.

– Итачи, кто мы друг другу? – сквозь сон спросила меня Сакура, не имею сил открыть глаза.

Ох, если бы я только знал ответ на этот щекотливый вопрос. У меня у самого сердце сжималось при мыслях о нашей близости. Иной раз я ломал голову, пытаясь разобраться в своих неоднозначных чувствах к молодой гостье из далекого недосягаемого будущего. Нас, определенно, что-то связывало. И эту красную нить судьбы едва ли мог кто-то порвать. Крепкая и, похоже, нерушимая связь между нами рано или поздно перерастет во что-то: в дружбу или в любовь, в привязанность или в ненависть. Но а пока что мы зависли в пространстве, не зная, взлетим ли до самых небес или рухнем на землю убитыми птицами.

Я ничего не ответил. Лишь гладил её по голове и напевал колыбель…

========== Глава 11. Слабость. ==========

Голова сильно болела, и я понятия не имела, как провела вечер вчерашнего дня. С неохотой открыв глаза, я увидела знакомый белый потолок. Чувствовала себя отвратительно.

– Выпей…

Я с трудом повернула голову к источнику громкого голоса. Любой звук был пыткой для меня. Всё было расплывчатым, нечетким. Я простонала и медленно перевернулась на другой бок, сильнее закутавшись в одеяле. На мне было только нижнее белье.

Я зарылась в подушку и прохрипела:

– Что случилось?

– Выпей, – этот настойчивый громкий голос принадлежал Итачи. Я сделала пару тщетных попыток встать, после чего рухнула обратно на подушку, глухо простонав.

Послышался тяжелый вздох, негромкий стук и кто-то сел возле меня на , нависнув над моим лицом. Я снова открыла глаза и поморщилась от света. Крепкие сильные руки приобняли меня и помогли сесть.

Я крепко сжимала плед, прикрывая свою наготу. Итачи всё еще настойчиво предлагал мне выпить бокал воды. Я не без труда осушила бокал, а затем поморщилась и опустила пустой взгляд на свою свободную руку. Мелкая дрожь.

– Что я выпила? – тихо спросила я.

– От похмелья, – буркнул Итачи, забрав стакан из моих рук. Затем он вышел из комнаты, оставив меня в полном одиночестве. Даже тишина давила на виски.

Я попыталась вспомнить вчерашний день, но тщетно. Мне оставалось только гадать, каким именно образом мне удалось добраться до дома. Итачи, насколько я поняла, выглядел весьма разгневанным. Мне редко приходилось видеть его в таком состоянии. Я простонала и уткнулась в собственные ладони, пытаясь привести себя в порядок. Нужно бы умыться…

В коридоре послышались негромкие шаги, которые стремительно приближались к спальне. Мне всё еще не давал покоя вопрос о том, почему я раздетая. Ответ как раз направлялся в мою сторону. Теперь оставалось только расспросить Итачи о том, что именно слетело с моего языка в этот злополучный вечер. Мало ли что я могла сказать ему пьяной, но главное – набедокурить мне не составляло труда вчера. В голову лезли странные картинки, в которых я пристаю к парню. Я хмыкнула и покачала головой, отгоняя абсурдные мысли.

Итачи присел на край кровати и внимательно посмотрел на меня. Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Всем своим видом он выражал разочарование, упрек и капельку злости.

– Я… – мой неуверенный голос стал дрожать. – Между нами… вчера…

– Нет, – оборвал меня Итачи, догадавшись, о чём идёт речь. – Ты о чём думала, когда в бар пошла? Это единственный вопрос, на который я никак не могу найти ответ.

Я закусила губу, не зная, как ему и объяснить мой безрассудный поступок. Мне не хотелось делиться с ним своими переживаниями. Он терпеливо ждал, когда из моих уст, наконец, польются слова раскаяния и объяснения. Как бы правдоподобно я не соврала, Итачи был готов слушать и распознавать ложь. Обманывать было бесполезно, но и правду говорить я не желала.

А что ему сказать? Что-то вроде: «Итачи, мне не даёт покое то, что я существую здесь»? Он неправильно меня поймёт, а объяснить по-другому я могу. Я была счастлива, что встретила его, но это не имело отношение к делу. Мои настоящие товарищи погибли в другом мире, и место моё именно там, у их могил. Даже сейчас вместо того, то бы спасти их в этой реальности, я только и делаю, что забочусь о том, где лучше поставить диван и какие обои подойдут в спальню.

Я покачала головой и закрыла глаза. Было невыносимо смотреть на него.

– Не молчи, – буркнул он строго.

– Всё в порядке…

– Черт! – выкрикнул он так громко, что в ушах зазвенело. Я поморщилась и вздрогнула, когда тот резко вскочил и подошел к окну. – Ты вчера пришла домой, еле держась на ногах! Просила, что бы я убил тебя! После этого ты говоришь, что всё в порядке?!

Он так сильно кричал, что голова разболелась в два раза сильнее прежнего. Я только открыла свои глаза и тут же встретилась лицом к лицу с Итачи. За этот короткий промежуток времени Учиха успел преодолеть расстояние от окна до кровати. Я почувствовала его горячее дыхание, а его глаза пылали красным огнем.

– Прости, – прошептала я. – Прости, Итачи. Больше такого не повторится. Я обещаю!

Итачи поморщился, и его лицо снова стало предельно спокойным. Он устало вздохнул, обошел кровать и оказался сзади меня.

– Я не злюсь, – шепнул он мне на ухо. – Ни капли. Я просто очень волнуюсь, – Итачи положил свою руку мне на голову, зашептав мне на ухо. – Я вижу тебя насквозь. Если ты думаешь, что я не читаю твоих мыслей, то ты ошибаешься. Всё написано у тебя на лбу. Ты как открытая книга. Я знаю тебя, как свои пять пальцев. Помнишь, тот день, когда я попросил тебя рассказать о том, что ты думаешь обо мне?

Я кивнула.

– Обычно я знаю, что люди думает обо мне. Я позволяю им видеть меня именно таким, каким я хочу. Хотя могу отдать тебе должное, ты рассмотрела чуть больше. Не считай меня глупцом, – его голос был бархатным. Я даже чуть прикрыла глаза. Голова продолжала болеть, но не так сильно, как прежде. – Теперь я расскажу о тебе. Тебе, верно, кажется, что ты знаешь всё о себе? Так вот пойми – это иллюзии, которые создала война. Ты считаешь себя обузой и тяжестью на моих плечах. Ты думаешь, что я открыт с тобой по собственной глупости и наивности. Сакура, почему ты вечно забываешь о том, что я – ребенок войны, выросший на костях близких и родных мне людей? Меня не обмануть. Меня не перехитрить. Меня не одурачить. Но ты… Ты лжешь моим чувствам, которые я испытываю к тебе, но не моему разуму. И ты очень хорошо адаптировалась это делать. Обманываешь слабую часть моей души, чтобы обмануть и мой разум. Играешь на слабости, чтобы узнать обо мне хоть что-нибудь. И не говори, что я не прав… Мы оба знаем, что это именно так.

И правда, я не могла отрицать того, что нашла в его холодном сердце трещинку. Всем казалось, что он открытый и общительный человек. Но немногие догадывались, что за этим стоил толстая корка льда, невообразимое безразличие и хладнокровие. Именно эти качества он проявлял на миссиях. Остальное – иллюзия.

– Но как бы ты ни старалась, ты не можешь понять ход моих мыслей. Сакура, я отвечу тебе на вопрос, который мучает тебя более всего. Пойми, я помогаю тебе не потому, что ты попросила меня об этом, а потому, что я так хочу. Ты была тогда права. Я не знаю своего места в этом мире. Но… мне кажется, что моё место рядом с тобой.

– Как я могу доверять тебе, лжецу и в будущем убийце? Тебе не составит труда обмануть меня при желании. Я это и сама понимаю.

– Суть в том, что я не могу тебе лгать.

Я ошеломленно уставилась на противоположную стену. Он всегда честен со мною?

– Ты не понимаешь, почему я постоянно медлю и почему делаю то, что делаю. Пытаешься, конечно, найти ответы, но у тебя это не получается. Или же ты делаешь неверные выводы. Пойми, всё, что я делаю, я делаю с умом, не ввязывая в это чувства или эмоции. Тебе кажется, что мы топчемся на месте. На самом деле, я просто не знаю, как воспользоваться информацией, которую ты мне даешь. Я думаю. Я никогда не сижу, сложив руки. Сакура, как же ты не поймешь, что одна единственная ошибка может запустить механизм войны? Один неверный шаг, и ты загубишь жизни миллионов невинных. Нельзя действовать, не обдумав всё до последней детали.

Я нахмурилась.

– Сакура, ты щедра, наивна и добра. Ты сохранила те редкие качества, которые война нещадно отбирает у людей. Можешь считать, что ты – вымирающий вид. Ты скромна со мной, сдержана и довольно замкнута. Как бы я не пытался разжечь в тебе прежний огонь и любовь к жизни – ничего не получается. Ты ведь была совсем другой. Вспыльчивой, живой, непредсказуемый, как импульс жизни. Ты – огонь, который погас. Ты горела до последнего. Ты теряла друзей, близких и родных, видела столько смертей, голодала, мстила, ненавидела целый мир и всё равно горела. Горела ярко, красиво. Горела негаснущим огнем жизни. Огнем, который способен гореть всю оставшуюся жизнь. Огнем, который исчезает только тогда, когда умирает сердце.

– Они были моим сердцем, – тихо прошептала я. – Они были моим всем…

– Они стали твоим бременем. Ты чувствуешь вину перед ними.

– Я не смогла их спасти…

– Твоё сердце способно любить искренне и навсегда. Потеряв, не можешь смириться с потерей. Не способна отпустить. Будешь хвататься за каждое воспоминания. Будешь до последнего хранить эту жгучую боль в себе. Чувство вины за их смерть порождает болезнь души. Сакура, ты была не виновата в их смерти. Ты сама мне говорила, что упали они замертво.

– Я могла их остановить…

– Не могла, – оборвал он меня. – Не могла! Не могла точно так же, как не могла остановить войну. Это зависело не от тебя. Но что бы я не сказал, чувство вины останется. Останется потому, что ты боишься.

– Я не боюсь, – тихо прошептала я. – Я уже ничего не боюсь.

– Боишься. Ты знаешь, чего ты боишься, но признать этого не хочешь.

– Я не боюсь…

– Тебе страшно, что однажды память о них ты променяешь на меня и на этот новый мир.

По щеке скатилась одинокая слеза. Она словно обожгла мою кожу.

– Зачем ты говоришь мне это? – еле слышно прошептала я.

– Потому, что кроме меня, тебе этого никто не скажет. Сакура, ты должна перестать бояться. Ты должна это пережить.

– Кем я стану, если забуду их?

– Ты не забудешь. Ты переживешь. Раздели со мной эту боль. Я хочу помочь тебе, но ты постоянно от меня отгораживаешься, недоговариваешь, прячешь слезы, убегаешь, лишь бы не показывать свою слабость… Ты должна…

– Нет, Итачи! Ты имеешь ввиду, что пережить нужно боль! Но пережить её, значит, забыть о них! Забыть о том, что я подвела их! Что позволила им умереть! – я сорвалась на крик. – Забыть об этом и жить припеваючи! Наплевать на них и жить счастливо! Жить, пока они гниют в земле! Я не заслуживаю этого! И никогда не заслужу!

– Позволь мне помочь тебе… – тихо прошептал Итачи.

– Оставь меня одну, пожалуйста, – прохрипела я, еле сдерживая слезы. – Дай мне побыть в одиночестве некоторое время…

– Нет, – спокойно ответил Итачи.

Всё. Больше не могу сдерживаться. Я всхлипнула, а затем громко заплакала. Навзрыд. Истерично вскрикивая и вздрагивая. Итачи крепко держал меня, пока я вырывалась и кричала.

Мама, папа, Ино, Шикамару, Неджи, Тен-тен, Чоджи, Хината, Киба, Шино, Ли, Цунаде, Какаши, Ямато, Сай… Наруто и Саске. Почему погибли они, а не я?! Почему они все рисковали своими жизнями ради меня? Почему мертвы они, а не я?!

– Отпусти меня! – орала во всё горло я.

Я не помню, когда в последний раз, так сильно плакала. Наверное, в тот день, когда они погибли. Меня постигла страшная истерика. Единственное, чего я хотела – сдохнуть прямо на руках у Итачи. А перед этим напиться к чертям собачьим.

Я вырывалась из его крепких объятий, вспоминая их лица, поступки, слова, улыбки… и мои окровавленные руки. Это была их кровь. Кровь на моих руках…

Комментарий к Глава 11. Слабость.

Мой рисунок (нечто вроде иллюстрации): https://pp.vk.me/c322316/v322316533/35eb/hL2k_XZzm4I.jpg

========== Глава 12. Решение. ==========

Я проснулась в холодном поту. По спине пробежали мурашки. Мне приснился кошмарный сон, в котором Наруто и Саске сцепились в смертельной схватке. Я пыталась им помешать, но всё без толку. Мне казалось, что я была невидимкой, фантомом. Они не реагировали на мои крики, словно не слышали меня. Я подставляла себя под удар, но ничего не происходило. А затем они столкнулись друг с другом и пали замертво. У меня даже не получилось прикоснуться к ним. Мои пальцы проходили сквозь тела.

Вдруг мои руки начала обволакивать какая-то пелена. Красная, густая и горячая. До меня не сразу дошло, что это была кровь. Их кровь. За несколько секунд она обволокла меня с ног до головы. Я закричала пронзительно и… проснулась.

Я огляделась по сторонам. Солнце еще не взошло. За большим окном было темно, хоть глаз выколи. Только луна изредка выходила из-за плотных облаков, бросая свой тусклый свет на Коноху. Взглянув на электронные часы справа от меня, я тяжело вздохнула. Заснула утром вчерашнего дня и проснулась только сейчас. Не многовато ли для сна? Зато теперь голова не трещала, и самочувствие было намного лучше. Правда, после вчерашнего разговора на душе совсем паршиво.

Я протерла глаза и откинула плед в сторону. Подняв голову, я заметила, что в коридоре всё еще горел свет. По телу пробежал холодок. Ни звука, ни шороха, только мертвая тишина. Я взглянула на диван и обнаружила его пустующим. Значит, Итачи либо еще не ложился спать, либо его и вовсе нет дома. Хотя было бы странно, если он забыл выключить свет перед своим уходом.