Текст книги "Черный и белый (СИ)"

Автор книги: Lily Punk

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Я жалок, да? Не надо, не отвечай. И так всем ясно, что да. Не только здесь я несу какую-то совершенно несусветную чушь, пытаясь отвлечься от мыслей-паразитов. Наверное, именно поэтому меня считают простаком…

А впрочем, не об этом. Прости, что так рвано и не по делу, но ты и сам видишь, в каком я сейчас состоянии. Ты уж помолись там Старым Богам или твоему Владыке Света за нее: тебя-то они, должно быть, послушают. Как никак, ты – Избранный Азор Ахай, который с ними на короткой ноге.

Звать в столицу не буду, хоть и хотел бы видеть тебя рядом. Знаю, что не приедешь даже под угрозой смертной казни, так что не вижу смысла почем зря тут распинаться. Буду ждать ответного письма, брат.

Надеюсь, ты не особо утомился, читая это. Вот у меня рука уже болит и еще я испачкался, как семилетний ребенок, едва учащийся чистописанию. Садиться писать тебе, будучи почти в стельку пьяным было не лучшей идеей, из приходивших мне в голову, но вроде все читаемо, так что я его отправлю завтра утром.

Твой брат, король-пьяница, Эйгон VI».

***

«310 год от Завоевания Эйгона. Начало Весны. Все еще седьмой год моего правления. (Восьмая годовщина через три месяца. Буду ждать открытки).

Пишу тебе ранним утром, едва не клюя носом при этом. В кабинете, несмотря на затопленный камин, все еще чертовски холодно, но меня успокаивает мысль о том, что уж твоя-то задница точно морозится сильнее.

Не лучшее получилось вступление. Здравствуй, брат! Должно быть, ты заинтригован или, что вероятней, вовсе пропустишь всю эту воду, так что я позволю себе немного вольности в выражениях, если ты, конечно, не против.

Пресвятые сиськи Девы! Не знаю, как я не свихнулся этой ночью и смог дожить до утра. Думал, что умру там же от разрыва сердца, ан нет, как видишь. Живой и относительно здоровый. Разве что, дерганный немного, но это уже стало нормой.

Должно быть, ты хочешь, чтобы я перешел к сути? Пора бы уже. Пожалуй, начну издалека.

Помнишь предыдущее письмо? Так вот, моя паранойя никуда не делась после его написания. Я бы даже сказал так: чем дальше, тем хуже. Неделю назад я настолько извелся, что сорвался из-за шутки Дринквотера и едва не избил его по пустяковой теме. Благо, ребята привели меня в чувство, а Геррис перестал болтать попусту при мне.

Мы отпраздновали вторые именины Элии всего пять дней назад в узком кругу. Арья хотела спуститься в Чертог, но я настоял на том, чтобы она берегла себя и не рисковала на таком большом сроке. Кажется, она обиделась, но возражать не стала, за что я ей был очень благодарен.

Последние дни ей стало полегче, и она была необычайно весела, что радовало, особенно в сравнении с прошлым месяцем, когда ни дня не проходило без болей в теле. Я предусмотрительно поселил мейстеров в соседних покоях, а прямо рядом постоянно находилась и пара повитух, так что мы были настороже.

Схватки начались еще до заката, а мне о них сообщили только после ужина. На этот раз меня пустили к ней и, как я понял, роды еще не начались полноценно. До того, как я успел и слова взарумительного промолвить, Эшара выгнала меня из комнат, наказав сидеть тихо и ждать.

Ну, я и ждал смиренно, просидев девять часов под дверями, так и не сомкнув век. На этот раз, внезапно, обошлось без истерик, хотя видно было, что предусмотрительный Коннингтон на этот случай поставил нескольких гвардейцев рядом. За эти часы я почти оглох от криков и стонов, внимательно вслушивался в каждый звук, начиная с топота ног и заканчивая командами мейстера Абеля, но под конец почти вырубился, перестав различать смысл потокового шума.

Разбудил меня Джон. Он же помог подняться и молча сопроводил в покои. Арья лежала на смятой постели, бледная, словно полотно и будто бы вмиг исхудавшая, но глаза на изможденном лице бурлили жизнью. При моем виде она подняла голову, растянув губы в улыбке и беззвучно прошептала что-то.

Знаешь, еще никогда в своей жизни я не испытывал такого облегчения, как сегодня, когда понял, что с ней все в порядке. Я заплакал и выглядел, наверное, смешно, но мне не было до этого никакого дела. Я просто сжимал ее в объятиях, шепча то ли себе, то ли ей, что все хорошо, все прошло отлично, благодарил Богов, расцеловывал ее лицо, сжимая тонкие запястья и столь явственно чувствовал в ней жизнь, как никогда до этого…

Меня отвлекло покашливание Эшары. Обернувшись, я аккуратно присел рядом с Арьей и завороженно проследил за тем, как Дейн передавала ей сверток с ребенком. Едва я коснулся темного пушка на его голове, как Арья спросила: «А где же его брат?», и улыбающаяся Санса протянула мне второй сверток.

Лишь Боги знают, какого труда мне стоило умудриться не уронить ребенка, который, впрочем, сразу же заорал, стоило ему только оказаться в моих дрожащих руках. На его завывания и другой малыш захныкал, и вскоре они уже синхронно плакали, наполнив комнату оглушительным плачем.

Я не знаю, как им удалось успокоить детей, но сейчас они поели и заснули, так что я смог вновь на них взглянуть. Внешне они одинаковые, но, как говорит Марвин, это еще может измениться, но вот характером мальчишки явно совершенно разные – это уже видно невооружённым глазом.

Вот думаю, как бы их назвать… При первом взгляде, я так и не смог этого сделать, по вполне определенным причинам. Знаю, ты скажешь спросить у Арьи, но я хочу пораздумать над этим самостоятельно. Эйгон и Эймон? Называть ребенка в свою честь слишком даже для меня. Джекейрис и Люцерис? Как вариант можно, но нет. Бейлор и Дейрон? Вот Дейрона стоит запомнить!

Дейрон и… Бейлон? Нет-нет, не то. Дейрон и Деймон. Деймон и Дейрон…

Да, да, да, да, да! Деймон! То, что нужно!

Тихого малыша – Дейрон, а крикливого – Деймон. Конечно, еще необходимо получить одобрение Арьи и, безусловно, Эли, но это уже легко. Кстати, а тебе как, нравится? По-моему, звучит отлично и подходит им. Даже очень.

Мы с Арьей были бы рады увидеть тебя как можно скорее, но, судя по последнему письму, ты отправился в разведывательную экспедицию и вряд ли прочитаешь это раньше, чем через пять-шесть месяцев. Надеюсь, ты приедешь в Королевскую Гавань, когда сможешь. Мне не терпится увидеть, как близнецы достают тебя, раз уж ты даже с ангелочком-Эли едва справился.

Пожалуй, пора бы мне поспать. Глаза уже слипаются, да и рука шевелится медленней черепахи, выводя буквы по-смешному округлыми. Что же, буду надеяться, что хорошие новости ты получишь именно из моего письма и не обидишь старшего братца, соизволив явиться хотя бы на первые именины своих племянников.

С надеждой на скорую встречу,

Твой глупый братец-король, Эйгон VI».

***

«310 год от Завоевания Эйгона. Восьмой год правления Эйгона VI из дома Таргариенов. Начало Весны.

Только утром получил послание от тебя и едва не зачитал его до дыр, отхватив за это пару оплеух от Арьи, также желавшей взглянуть в него. Открытка на восьмую годовщину правления просто прекрасна. Не знаю, кто постарался над рисунком, но я обязательно ее сохраню. Ты, конечно, опоздал с ней на почти четыре месяца, но я благодушно закрою на это глаза.

Судя по всему, экспедиция выдалась весьма знатной. Жду не дождусь подробного отчета! Как ты, кстати? Не отморозил себе яйца еще? Если нет, то мое предложение об уходе из Ночного Дозора все еще в силе. Просто так, к слову.

Ты спрашиваешь – я отвечаю: Арья благосклонно приняла предложенные имена. Как оказалось, старшим был спокойненький – Дейрон, а Деймон родился спустя минуту. На седьмой день мы провели церемонию наречения в Септе, после чего Арья вырвала из меня обещание проделать то же самое и в Богороще по традициям веры в Старых Богов.

Сейчас мальчишки уже вовсю ползают по полу детской и гоняются за Эли и Роббом, которым не очень интересно тратить время на малышей. Зато десятилетняя Алис нянчится с ними, как с куклами, и даже обычно громкий Деймон в ее руках превращается в настоящего паиньку.

Они похожи на тебя и Арью: оба темноволосые, а Деймон, в придачу, еще и кудрявый. Но у них мои глаза, хе-хе! Арья говорит, что близнецы напоминают нас: Дейрон спокоен и тих, как ты, а Деймон требователен и криклив, как я. Не могу с ней не согласится. Верю, что ты и сам бы это подметил, увидев их.

Эли братьев любит, но издалека. Кроме малыша Робба, с которым они играют большую часть дня, для этого есть и другая причина. Два месяца назад ее яйцо наконец проклюнулось, и теперь Элия часами играет со своим дракончиком, не желая отпускать его от себя ни на минуту. Арья, конечно, против подобного и настаивает, чтобы его поселили в Драконьем Логове, но пока он мал и не опасен, так что, думаю, его можно оставить в замке.

Кстати, можешь себе представить она не назвала его Персиком! Пока что у дракончика и вовсе нет имени, но, когда мы спросили у нее, почему же она отказалась от имени Персик, Эли аргументировала это тем, что Персиком, видите ли, звали яйцо, а для ящера надо подобрать более подходящее имя, с чем мы не смогли не согласиться.

Вот такое творится у нас в замке. Дела, в общем, идут стабильно, разве что, пираты на Ступенях активизировались. Тамошний капитан Уотерс расторг соглашение с Миром и теперь грозится закрыть проход, если с ним не заключат новое, по более выгодным условиям. Мы подумываем послать туда армию и, если получится, захватить контроль над архипелагом. После недавнего ремонта оставшихся кораблей Дейнерис в Королевском Флоте насчитывается почти пятьсот суден, так что данная затея не кажется такой уж неосуществимой. Как думаешь, Джон?

Что же, как-то так. Знай, что мы все сильно скучаем по тебе и желаем поскорее увидеться. Такими темпами, скорее я слетаю к тебе на Стену, чем ты соизволишь появиться в столице.

И это не шутка, братец.

С наилучшими пожеланиями,

Твой брат Эйгон».

========== Не верь никому из них ==========

***

Легкий ветер, проникающий в комнату, трепал тяжелые занавески, что приятно шелестели, навевая спокойствие. За окном был слышен шум с тренировочного двора, где под руководством сира Мишеля шли ежедневные учения дворцовой гвардии. Отложив исписанный пергамент, он аккуратно поместил перо в колбу и откинулся на спинку кресла, устало прикрыв глаза. Время перевалило за полдень, и он уже опоздал на обед, хоть и обещал утром Арье, что обязательно явится на него. Жена, конечно, поймет – она всегда понимает лучше, чем кто-либо другой, – но ему самому было стыдно за невыполненное обещание.

Эйгон размял затекшую шею и потянулся к кувшину с дорнийским полусухим: впереди еще была целая стопка документов, и без подзарядки он точно бы откинул здесь копыта. Коннингтон все еще косо смотрел на его привычку выпивать посреди дня и часто ворчал на это, но, справедливости ради, за прошедшие годы Таргариен явно уменьшил дозу, почти избавившись от алкоголизма, коим страдал едва ли не больше двух лет. Можно было сказать, что он вел здоровый образ жизни, по крайней мере, насколько мог это делать.

Частые разъезды по Семи Королевствам и Вольным Городам, нагрузка в виде сотен указов, распоряжений и законов, требующих его внимания, изматывали до полусмерти, но все это мало сравнялось с упрямством его лордов, противившимся его реформам. Не будь у него драконов и регулярной армии, что для Вестероса вообще было нововведением, против его власти давно бы взбунтовались, а так, все только скрипели зубами да вставляли мелкие палки в колеса, по мере своих возможностей. В этом плане, также на руку сыграл успех завоевательной кампании на Ступенях: голова адмирала Уотерса три луны украшала ворота в Красный Замок, а полученная добыча и выгода с прибыли от новых сделок по морской торговле позволили сделать явные послабления в некоторых налогах, заткнув знать. Сейчас основной проблемой было создание централизованной системы административного и судебного аппарата, но перед этим надо было еще сформировать представительный орган, к идее создания которого лорды и простой люд отнеслись благосклонно.

С этим утрясались последние нюансы: специальное здание для его функционирования было построено на подходе к Красному Замку, представители разных областей уже начали съезжаться в Королевскую Гавань и даже была назначена дата открытия Совета, которая совпадала с десятой годовщиной его правления.

В честь этого было решено провести настоящий праздник и в городе, и в замке, так что сейчас повсюду кипела подготовка и чуть ли не каждый день прибывали важные гости, с каждым из которых приходилось встречаться лично. Несмотря на опасения, празднество обещало принести неплохую прибыль казне благодаря щедрым подаркам, самым запоминающимся из которых, внезапно, стал дар от Брана Старка, привезенный Джоном.

Темная Сестра – фамильный клинок Таргариенов, что более полувека считался утерянным, лежал перед ним в немного потрепанных кожаных ножнах. Когда Эйгон смог справиться с удивлением и кое-как успокоился, разузнав все подробности насчет судьбы меча, он попытался отдать его брату, но тот, как всегда уперся, отказавшись от подарка. На этот раз, правда, у него даже было оправдание в виде мормонтовского Длинного Когтя, доставшегося ему от предыдущего Лорда-Командующего. На подобное Грифу не нашлось что ответить, и он отложил валирийский клинок на лучшие времена, прислушавшись к Сноу.

В целом, дела продвигались неплохо, но ради этого им приходилось прилагать уйму усилий, из-за чего все шло жутко медленно. Конечно, Эйгон понимал, что за десять лет сделал намного больше, чем половина прежних королей на Железном Троне, вот только очень хотелось видеть плоды своих трудов, что пока не представлялось возможным.

Закончив с бумажной работой ближе к закату, Таргариен наконец сумел выбраться за пределы кабинета, направившись прямиком в детскую. Увы, частое отсутствие в замке не давало проводить много времени с детьми, и он совсем пропустил момент, когда близнецы из младенцев превратились в бегающих и говорливых карапузов. Сыновьям уже было по полтора года, и оба они были весьма смышлеными для своего возраста, вот только Дейрон имел проблемы со здоровьем. Его частые простуды чуть ли не свели Арью с ума, хотя и мейстеры пытались убедить их, что ничего категорически страшного в слабом здоровье маленького принца нет. По сравнению с братом, Деймон явно выделялся здоровьем и активностью, но, вопреки изначальным опасениям, не вел себя с ним агрессивно, а, наоборот, хорошо на него влиял.

Элия же уже вовсю училась быть хорошей принцессой, чтобы как можно скорее оседлать Зарю – своего молодого дракона, которого несколько месяцев назад все же поместили в Логово. Стоило признать, что эта уловка была действенной: девочка усердно трудилась и вела себя очень послушно, но Эйгону не было по душе то, что Арья умолчала о том, что оседлать дракона ей не позволят, минимум, лет до восьми. Впрочем, он старался не вмешиваться в воспитание детей, один раз обжёгшись с Эли. Трепка, устроенная после этого женой, крепко засела в мозгах, и он более не решался рисковать, оставив такое щепетильное дело ей. В конце концов, его вполне устраивала роль доброго родителя, лишь изредка подтверждавшего правильность заветов мамы перед дочерью, и он не жаловался.

Пробыв с сыновьями около часа, Гриф еще немного поиграл с пришедшей с занятий по письму Эли и направился прямиком в Малый Чертог, который, в последнее время, бывал непривычно многолюдным. За два часа ужина он не перекинулся и дюжиной фраз с женой, сидевшей прямо рядом, вынужденный вести беседы с лордами и посланцами из Вольных Городов. Дело это было не самым сложным, но требовало внимания и уйму времени, так что он точно бы запутался, не разделяй с ним это бремя Коннингтон, члены Малого Совета и Арья, которая всегда брала на себя особо сложных иностранных гостей, с коими даже ему не удалось бы сладить.

Поздним вечером, наконец, оказавшись в тепле покоев, Таргариен стянул с себя камзол и рубашку, встав прямо перед широко распахнутым окном, из которого дул приятный холодный ветерок. Прикрыв глаза, мужчина с удовольствием расслабился, отдавшись чувствам, даримым ласковыми прикосновениями женских рук. Арья всегда знала, в чем он нуждался, и была единственной, кто мог успокоить его расшатанные нервы верными словами, действиями или же молчанием. В эти насыщенные месяцы Эйгон в особенности нуждался в поддержке, и он безвозмездно получал ее. Иногда мужчина корил себя за то, что не уделял ей должного внимания, эгоистично выливая на жену все свои проблемы, но понимал, что сейчас нельзя было иначе. Когда все это кончится, он обязательно что-нибудь сделает для нее, а пока необходимо было сосредоточиться на государственных делах.

Две недели до знаменательной даты пролетели в бешенном темпе. За все годы, что он правил Семью Королевствами, ему еще не доводилось уставать до такой степени, но результаты трудов того стоили. В день празднества город сиял в лучах летнего солнца и выглядел куда лучше, чем в тот день, когда он впервые ступил на его грязные улицы. В Великой Септе рано утром прошла специальная церемония, после которой по всей Королевской Гавани торжественно забили колокола, и они направились в здание Совета, перед которым собралась даже большая толпа зевак, чем перед Септой. Первое заседание Совета, на котором присутствовало по семь представителей знати с каждого королевства, по трем горожанам с больших городов и по одному с мелких городов и центров сельских общин, прошло неожиданно резво. Конечно, никаких решений на нем вынесено не было, но наметились повестки для будущих заседаний и определились общие принципы, на основе которых должен был функционировать Совет.

До самого вечера он гулял по городу, подходил к прилавкам, общался с людьми, смотрел представления, слушал песни бродячих музыкантов и подносил пожертвования в приюты и храмы, дойдя до Красного Замка лишь с заходом солнца. Несмотря на сильную усталость, он каким-то чудом выдержал долгий шумный пир с огромным количеством гостей. Под ночь Эйгон, казалось, совсем оглох и уже мало что понимал, но зато был счастлив.

Все прошло лучше, чем они могли предположить, и теперь он мог спокойно выдохнуть и дать себе расслабиться. Ноги понесли его в королевский солярий: там он держал бутыль с наливкой для особого случая, а сейчас как раз был именно тот момент, когда можно было сделать самому себе маленький подарок.

Найдя заветную емкость в ящике стола, Таргариен собирался уже пойти в покои и разделить выпивку с Арьей, но тихое постукивание в дверь жестоко сорвало его план отдыха. Сначала ему до жути хотелось рявкнуть, что он никого не принимает, но здравый рассудок победил, и Гриф вежливо позволил стучавшему войти.

Человеком, нарушившим его планы, оказался солдат-безупречный, известивший короля о просьбе магистра Иллирио об аудиенции. Эйгон немного удивился, но отказывать старику не стал. Мопатис вошел в комнату, опираясь на богато украшенную трость, но несмотря на это, весьма резво для своего веса и возраста преодолел расстояние от двери до Таргариена и крепко обнял его, расцеловав в обе щеки.

Слуга вышел, прикрыв за собой дверь, и Эйгон усадил магистра на кресло, сам сев на против. У него, в отличие от тетки, с Иллирио всегда были добрые отношения, и старик на пару с Варисом многое сделали для того, чтобы он смог занять трон своего деда, за что Гриф был очень благодарен и всячески пытался отплатить ему за это. Ничего определенного о цели такого позднего визита старик не сказал, зато говорил он долго и много, расхваливая церемонию, городской фестиваль, пир и самого Эйгона, сетуя на то, что Пауку не удалось к ним присоединиться на таком важном для них праздновании.

Таргариен слушал хвалебные речи магистра, поддакивая и наполняя его чашу драгоценной наливкой, а тот, явно уже пьяный, как-то разоткровенничался, выглядя так, будто бы скоро расплачется.

– …как же я за тебя рад, мальчик мой, – выдохнул он, стерев пот со лба шелковым платком. – Как жаль, что твоя бедная мать так и не увидит твоего триумфа, – Мопатис весь погрустнел, посмотрев на него блестящими маленькими глазками. – Милая моя девочка… судьба отняла ее у меня слишком скоро…

– У вас? – спросил Эйгон, недоуменно взглянув в покрасневшее лицо старика, но тот не обратил внимания на вопрос, продолжив бормотать себе под нос.

– Мы были так жестоки, отняв тебя у нее, – Гриф нахмурился, внимательно прислушавшись к невнятной речи мужчины. – Как она была неутешна! Плакала по тебе ночами, просила вернуть… а потом совсем ослабела, и ее унесла чума, – громко выдохнув, Иллирио часто заморгал. – Боги отняли ее у меня за тяжкий грех. Я отнял тебя у матери и сделал королем. Нам удалось то, что не смогли сделать ни Черный Дракон, ни Злой Клинок, ни Мейлис-Чудовище…

Эйгон застыл с полупустой бутылкой в руке, подняв голову и встретившись взглядами с торжествующим магистром. Утерев скупые слезы с полных щек, старик положил руку ему на плечо и по-отечески похлопал по спине.

– Я стар и скоро болезни сморят меня, и потому прошу тебя, Эйгон, пойми меня и попытайся простить, – больно сжав пальцы на его плече, магистр глубоко вздохнул. – Сын мой, – выдохнув, старик разрыдался, обняв его. – Сынок, пожалуйста… – рыдал он. – Прости меня!..

Он совершенно не представлял, когда воля вернулась к нему. Едва ли понимая смысл сказанных слов, он отшатнулся от магистра, брезгливо поморщившись. Прокашлявшись, мужчина с нарастающим раздражением посмотрел на вытирающего слезы старика и гневно поджал губы, с трудом удержав спокойный тон голоса.

– Что вы имеете ввиду?

Мопатис широко раскрыл поросячьи глазки, нервно улыбнувшись гнилой улыбкой, не приметив негодования в его тоне, и, исполненный радости, начал свой рассказ, казалось, совершенно не видя смену эмоций на лице Эйгона.

– Серра была против, но нам с твоим дядей удалось убедить ее. Коннигтон и Дейн, опустошенные гибелью Рейгара и падением династии, легко поверили в слова Вариса о чудесном спасении принца. Их даже не смутило то, что ты младше, чем должен быть, – на этом моменте Иллирио расхохотался. – Простаки…

Довольно долго он сидел, стараясь смотреть куда угодно, кроме грузной фигуры пентошийца, все продолжавшего говорить. Ему казалось, что старик никогда не заткнется, и он молчал, сильнее гневаясь с каждой уходящей минутой.

– Это правда? – резко кинул король, впившись свирепым взглядом в жирную тушу магистра.

– Полная, – кивнул Мопатис.

Рука исступленно сжалась на бутылке и стекло лопнуло под давлением, разбившись с громким звуком. Старик испуганно взвизгнул и вжался в кресло, со страхов взглянув на ладонь Эйгона, по которой стекала кровь, падая на дорогущий мирийский ковер. Не обратив никакого внимания на боль в руке, Таргариен встал, нависнув над сжавшимся магистром и судорожно выдохнул, сдерживая ярость, обуявшую его с головой.

– Ложь, – процедил он сквозь зубы. – Я сын принца Рейгара и Элии Дорнийской. Ты лишь сумасшедший старик, несущий какую-то ахинею…

– Нет, Эйгон, – возразил Иллирио, подняв на него живые глазки. – Это правда. Я сделал все ради твоего же…

– Заткнись! – рявкнув, он сжал пальцы на толстой шее старика. – Замолчи! Если ты скажешь еще хоть одно слово, я сам вырву твой поганый язык и скормлю его собакам!

Когда Мопатис начал хрипеть, слабо пытаясь убрать его руку с горла, Эйгон ослабил хватку и быстро отвернулся, слыша громкое дыхание за спиной. Он метался по комнате, не находя себе места и раздражаясь от одного присутствия этого мерзавца, смевшего произносить речи, ставившие под сомнение всю его жизнь. Эйгону хотелось убить его на месте, заставить забрать слова и признаться в том, что все сказанное было лишь глупой шуткой, вернуть время вспять и не принимать его, но он не находил в себе ни сил, ни смелости ни для чего, ощущая бурление чувств и эмоций, соединявшихся в невозможные мысли и порывы, и лишь чудом держал себя в руках, благодаря Богов за то, что меча с ним не оказалось.

– Стража! – крикнул он, заставив старика подпрыгнуть. – Заберите этого человека и бросьте в темницу, – двое гвардейцев направились с начавшему причитать Иллирио и подхватили его, потянув к двери. – Не сообщайте об этом никому. Даже Деснице.

Молча кивнув, они увели вяло упирающегося магистра, оставив Эйгона наедине с Мечом Зари.

– Все в порядке, ваше величество? – ровно спросил рыцарь, стоя у него за спиной.

– Д-да, – выдохнув, он вцепился пальцами в волосы, пытаясь привести мысли в относительный порядок. – Налей мне.

– Ваша рука… – несмело возразил гвардеец.

– Я сказал налей, – прошипел Эйгон, с трудом сфокусировав взгляд на кровоточащей ладони.

Приняв наполненный кубок от Дейна, он одним глотком опустошил его, почувствовав то, как алкоголь прожег горло, взбодрив его хоть немного.

– «Сын лиссенийской проститутки и лживого торгаша… Вот кто ты. Блэкфайр, Узурпатор, Скомороший Дракон, Самозванец!..», – в ушах звенело, и он, как наяву, слышал истеричные вопли Дейнерис, что никак не желали стихать.

– Пошли, Нед, – кинув рваную фразу, он вскочил с места и вышел в темный коридор Твердыни Мейгора, направившись в подземелья.

Эйгон не представлял, что собирался сделать, но и усидеть на месте он попросту не мог. Не теперь, когда все то, чего он добивался годами, могло рухнуть в один миг и обернуться прахом.

Комментарий к Не верь никому из них

Жду вашего мнения насчет главы

========== Калеки, бастарды и сломанные вещи ==========

Комментарий к Калеки, бастарды и сломанные вещи

Прошу прошения за подобную задержку. Университет упорно высасывает все силы, не оставляя и шанса на креатив.

Тем временем, остался только эпилог, с чем я всех нас сердечно поздравляю!

Жду вашего мнения, дорогие читатели:3

***

Вечер плавно перетек в тихую и безлунную ночь. В покоях было душно, и даже раскрытые настежь окна не спасали. Давно перевалило за полночь, а короля все еще не было, хотя тот обещал прийти сразу после праздничного пира. Арья ждала его уже больше трех часов, и волнение начало прокрадываться ей в голову, не давая покоя. Пожалуй, она еще после первого часа приказала бы его поискать, но няня, принесшая ей плачущего Дейрона, ненадолго отвлекла внимание Старк.

Покормив сына грудью, женщина укачала его и уложила в собственную постель, присев рядом. Присутствие малыша успокаивало нервы, но заснуть она так и не смогла, вместо этого решив разобрать стопку личных писем, к которым все никак не доходили руки в последние дни. Прочитав отчет Тристана, она глянула записку от лорда Тириона, посмеялась над просьбой об увольнении очередной септы-наставницы Алис и с иронией прошлась по парочке любовных посланий, самым интересным из которых являлось письмо от Реана Могара – браавосийского банкира, просившего о личной встрече.

Отказывать ему было бы крайне глупо, хотя бы из благодарности за его помощь с выплатой долга Железному Банку, но также из-за дружбы, игравшей важную роль в их отношениях с Браавосом. Приметив отправить завтра слугу к Могару, женщина встала с мягкого кресла, запахнув ворот тонкого халата, накинутого на голое тело, и прошла на террасу, вдыхая неприятно-тяжелый воздух.

Только она расслабилась, наблюдая за ленивым полетом грузных облаков по небу, до слуха донесся деликатный стук в дверь, и Старк, не желая потревожить сон Дейрона, осторожно пересекла комнату, тихо приоткрыв ее.

– Ваша милость, – резкий кивок вместо поклона сразу же заставил ее встревожиться, и Арья взглядом приказала Эдрику продолжать, подметив некую нервозность в его осанке. – Его величество арестовал пентошийского магистра Иллирио Мопатиса по неизвестным нам рричинам, приказав никому не распространяться об этом, – вскинув брови, она на секунду замерла, а потом нахмурилась. – Выглядел он не лучшим образом и отослал всех подальше от камеры, куда поместили магистра, сам оставшись там, – закончив, рыцарь прямо взглянул в ее угрюмое лицо. – Подумал, что вам стоит знать.

Рассеянно кивнув, она наказала подождать минуту и закрыла дверь, накинув на себя поверх нижней сорочки первое попавшееся простое платье.

Путь до подземелий Крепости Мейгора показался ей мучительно долгой каторгой. Молчание и гулкое эхо от их шагов давило на восприятие, побуждая предполагать худшее, и она шла, совершенно не представляя чего стоило ожидать. Что вдруг нашло на Эйгона? Какое такое событие должно было произойти, чтобы король так безжалостно и безрассудно поступил по отношению к человеку, к которому испытывал лишь самые добрые чувства? Арья не знала ответа на данный вопрос, и это неведение вселяло смутную тревогу на душу.

Темницы встретили ее неприятной сыростью и холодом, заставив зябко вздрогнуть и непроизвольно сильнее закутаться в тонкое платье-халат. Первым, что она заметила, был вид безупречных из личной гвардии магистра, которые уже были помещены в камеры. Их малочисленность успокоила ее: значит, арестовали только тех, кто сопровождал Иллирио в Красный Замок. Пройдя до самого конца коридора, она дождалась, пока мрачного вида страж долго возился с ключами и обратилась к Эдрику, застыв перед винтовой лестницей, ведшей на нижний уровень, где, судя по словам Дейна, заперся король с магистром, отослав всех остальных подальше.

– Ни в коем случае нельзя позволить ареста кораблей магистра, – рыцарь молчаливо кивнул на ее слов.– Поговорите с его людьми, которых схватили. Скажите, что к утру их всех освободят вместе с магистром Иллирио.

– Да, ваше превосходительство.

Спуск вниз по крутой лестнице показался ей целой вечностью, хоть она на самом деле едва не побежала по ней, перепрыгивая через ступеньки, словно ребенок малый. Оставшись наедине с собой, Арья ощущала волнение, медленно овладевавшее ее сознвнием. Произошедшее было слишком не похоже на Эйгона и наводило на не самые приятные мысли. Поборов себя, женщина раскрыла дверь и прошла в темное помещение, заметив в дальнем углу решетку и напряженную фигуру мужа, прильнувшего к прутьям.

Заслышав громкий скрип двери, он быстро обернулся, обведя зал нервным взглядом,и остановился на ней. Лицо его на секунду сгладилось, но потом взгляд Таргариена ожесточился, и он свел брови к переносице, в несколько широких шагов преодолев расстояние, бывшее между ними. До того, как он застыл перед ней угрюмым изваянием, закрыв обзор, Старк успела разглядеть слегка помятую фигуру Мопатиса, полулежащего на соломе.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил Эйгон, тоном, который ей за годы брака доводилось лишь несколько раз.

– Эдрик сообщил мне о случившемся, – выждав немного, как можно более ровно произнесла Арья, стараясь не показывать охватившее ее с головой волнение. – Объясни мне, что происходит.

– Это не твое дело, – кинул король, схватив ее под локоть. – Возвращайся к детям, – сказав это, он потянул сопротивляющуюся жену к выходу.