Текст книги "Черный и белый (СИ)"

Снег шел медленно, оседая белыми хлопьями во дворе. Несколько слуг каждые полчаса убирали его, от чего кладка во дворе была немного скользкой. Ветра не было, но в воздухе чувствовался сильный мороз, который хорошенько протрезвлял голову. Вздрогнув, он поплотнее завернулся в плащ, поспешив, надеясь оказаться в тепле покоев. За ним с трудом поспевал сир Арчибальд, тяжелое дыхание которого было самым громким и раздражающим звуком в пути.

Состояние у него было не очень: несмотря на пять часов, проведенных в седле, похмелье никак не желало проходить, и Эйгон начинал жалеть о вчерашней пьянке в Синем Доле. Еще на подъезде к городу Тристан и Геррис, сопровождавшие его в поездке, разбежались кто куда, и король добрался в замок только с небольшой группой гвардейцев во главе с Айронвудом.

Крепость Мейгора встретила их тишиной и, на удивление рыцаря, он пошел не в свои покои, а направился прямиком в детскую, горя нестерпимым желанием прижать к груди Элию, которую не видел больше недели. Несколько служанок испуганно отошли и сбились в стайку, когда король ворвался в светлую комнату, сияя улыбкой. Не удосужившись даже снять промокший плащ, Таргариен прошел через арку в просторную спальню и улыбка на его лице стала еще шире, когда он увидел Эшару, игравшую с принцессой.

– Моя леди! – широкими шагами преодолев расстояние, разделявшее их, он приобнял женщину за плечи. – Соскучились по мне? – лукаво сверкнув глазами, король запечатлел поцелуй на ее щеке и принял из рук оживившуюся дочь.

– А еще бы. Негодник ты этакий! Опять ушел без предупреждения, – пожурила его Дейн, с мягкой улыбкой наблюдая за тем, как он прижимает смеющуюся дочь к себе. – Скоро совсем сведешь бедного Джона в могилу.

– Ну что ты, – хмыкнув, парень подбросил принцессу и быстро поймал, пощекотав ей носик. – Не недооценивай Коннингтона, – весело подмигнув кормилице, он получил тычок в плечо. – Нет, а что? Как говорится, он у нас мужчина в самом расцвете сил, молодой отец, прямо как я… – хмыкнув от возмущения, с которым на него смотрела женщина, Эйгон удобней перехватил дочь. – Иногда кажется, что из нас двоих мне минул пятый десяток, а не ему… – протянул он, с театральным кряхтением усевшись на диван и разместив Элию на коленях.

– Если бы кое-кто питался в последние месяцы чем-то помимо вина… – многозначительно кинула бывшая септа, приказав подошедшей служанке подать им чай.

– Брось это. Дело гиблое, – отмахнувшись, он потянул девочку за пухлые щечки, то и дело умиленно вдыхая. – Было чего интересного?

– Ты как всегда, – выдохнув, Эшара устало прикрыла глаза. – Леди Ширен со свитой скоро прибудет ко двору по вашему приглашению, и вчера прилетел ворон из Драконьего Камня.

– О! И что пишут? – заинтересованно приподнял брови Таргариен, посмотрев на улыбающуюся Дейн.

– Писали об отплытии, – проговорила она. – Завтра утром или даже сегодня вечером должны прибыть.

На лице Грифа появилась радостная улыбка, согревшая ей душу, но от взгляда не скрылось, как его безмятежность словно ветром сдуло, и он продолжал улыбаться натянуто, по привычке держа лицо даже перед ней. Прижав маленькую принцессу ближе к себе, он повернул ее и склонился, делая так, чтобы их лица были на одном уровне.

– Слышала, Эли? – произнес он тихо, будто бы раскрывая какую-то тайну. – Мама скоро придет, – девочка повторила несколько за ним «мама», и он грустно улыбнулся, потрепав ее по мягким серебряным прядкам. – Знаю, ты скучаешь по ней не меньше меня… – выдохнув, он задумчиво помолчал с минуту, продолжая неосознанно гладить дочь по волосам.

– Милый, ты устал с дороги, – не дав ему полностью впасть в раздумья, Дейн подошла и протянула руки к ребенку. – Иди отдохни и поешь.

Немного замявшись, он отдал ей девочку и встал, потягиваясь. Помассировав пульсирующие виски, Эйгон сфокусировал взгляд на них и благодарно кивнул, прежде чем уйти.

Отмокая в приятно-горячей воде, он чувствовал то, как каждая клеточка тела расслаблялась, а боль потихоньку отступала, оставляя после себя лишь тягучую усталость. Глаза слипались, и он едва ли мог думать, но все же не давал себе заснуть. Велика была вероятность, что «Луноликая» прибудет в порт уже сегодня, и Таргариен хотел лично встретить жену, по которой успел сильно истосковаться за почти два месяца. Братца и Неда, конечно, тоже не хватало, но больше всего он желал вновь увидеть жену, обнять и прижать к себе, поцеловать в родные губы, почувствовать учащенное биение ее сердца…

Время, проведенное без нее, стало испытанием для него не только в плане отсутствия ее моральной поддержки, но и в том, что Арья действительно выполняла очень много дел при дворе. Конечно, леди Санса и Эшара пытались восполнить ее место, и у них даже получалось, но Эйгону все равно жутко не доставало любимой. Если первую неделю он был слишком занят родственными разборками с дорнийцами, больше напоминавшими бой в змеиной яме, то после начал впадать в уныние под тяжелым грузом переживаний, снежной лавиной падавших на его горячую голову. Он дал слабину и жалел об этом, но без ее поддержки Таргариен больше не представлял жизни. Даже когда они были в ссоре, сам факт того, что она была рядом, придавал сил не сдаться и твердо идти по сложному пути. Эйгон привязался к ней настолько сильно, не заметив этого, был зависим от нее, что одновременно и причиняло огромную боль, и делало его неимоверно счастливым.

Несколько раз он порывался полететь на Драконий Камень, только вот совесть не позволяла бросить столицу просто так и, если быть честным с самим собой, Гриф не был готов встретиться с ней после всего, что произошло. Слишком много усилий было приложено, чтобы сохранить беременность Элии в секрете, и он совсем не доверял себе, зная, насколько легко Арье удавалось прочесть его по одному взгляду, а стоит ей только заподозрить что-то, то будет делом времени, когда она выпытает правду. Король и сейчас-то не был уверен в собственных актерских способностях, но желание скорейшей встречи с его королевой пересиливало этот страх.

Меньше двух месяцев, а ощущалось, как целая вечность. Наверное, из-за того, что он только и делал, что занимался вечными самокопаниями, едва ли просыхая, и даже на заседания Совета приходил навеселе. Хотя, другие, скорее, считали его поведение нормальным: особенно утром и днем, когда он занимался государственными делами. Стоило ему немного протрезветь, как парень сразу же превращался в унылое нечто, готовое целыми днями просто лежать и не выходить из комнат, наслаждаясь той щемящей болью, что засела в душе, как следствие собственной глупости и ханжества. Эйгон умел страдать ничуть не хуже, чем веселиться, и это часто пугало его самого.

Для того, чтобы не вызывать подозрений, он усиленно налегал на алкоголь, и это действительно помогало, но, когда он перебарщивал, то не мог следить за потоком мыслей и начинал говорить без остановки, что, конечно же, привлекало ненужное внимание. Эшара и Джон успели надоесть Грифу своими постоянными нотациями, а Коннингтон и вовсе не желал униматься, почти каждый день капая ему на мозг и причитая, что так больше не могло продержаться, а один раз и вовсе оборонил фразу, приведшую Таргариена в ярость. Честно говоря, он не помнил ее точной формулировки, но суть сводилась к тому, что излишняя привязанность к Арье делала его слишком уязвимым, и, вообще, видите ли, он, несносный такой мальчишка, неуправляем, капризен до жути и думает только тем, что у него промеж ног.

Злили не сами слова, а то, что они были правдивы. По крайней мере, именно такое впечатление он производил по поступкам. Джон, как всегда, уткнул его лицом в собственное дерьмо, и Эйгону не оставалось ничего другого, кроме как признать свою несостоятельность. Подумать только, ему миновал двадцать шестой год, он правит этой страной больше шести лет, у него борода подлиннее, чем у самого Коннингтона, а он только и делает, что разгребает последствия собственных ошибок. Гриф и сам не понимал, как он окончательно не угробил свой брак и, более того, даже смог восстановить его, но, невзирая на упреки названного отца, он не считал любовь к Арье проявлением слабости, ведь она все это время давала ему силы и позволила проделать столько дел, на которые его предшественники потратили бы с десяток лет.

Да, он нуждался в ней и не стыдился этого. Теперь, после стольких испытаний и долгой разлуки, он наконец осознал то, чего раньше не видел, и не собирался больше отпускать ее. Иногда, раздумывая над всем, он благодарил судьбу и свою удачу за то, что она полюбила его и стала ему женой. Пожалуй, Арья была даже слишком хороша для него, и король до сих пор задавался вопросом: как она вообще могла полюбить такого раздолбая, как он?

Возвращение домой, встреча с дочерью и скорое прибытие жены подняли настроение, и сейчас он чувствовал себя лучше, чем когда-либо за прошедшие недели. Вымывшись до чиста, Эйгон вышел из успевшей порядком поостыть воды и босыми ногами прошлепал из солярия в спальню. Он был слишком расслаблен, чтобы обращать внимание на что-то, кроме координации собственных движений: мраморные плиты были опасно-скользкими, и ему не хотелось стать королем, который умрет самой глупой смертью. Едва ноги коснулись пушистого ворса мирийского ковра, Таргариен облегченно выдохнул и протяжно зевнул, потягиваясь всем телом. Хотелось просто так лечь и заснуть, даже не надевая ничего, но, ощутив приятный тонус в мышцах, он отбросил подобные мысли. Собравшись стянуть висевшее на бедрах полотенце, Гриф краем глаза заметил какое-то движение слева и напрягся, прислушиваясь к звукам: ничего не было. Тихо хмыкнув себе под нос, парень отвернулся, намереваясь, наконец, одеться, но чьи-то руки быстро накрыли его глаза, и он ощутил легкое прикосновение к правой лопатке, от которого по телу пробежалась дрожь.

– Угадай кто я, – шепнул знакомый голос, где-то в районе его плеч.

– Дорогая, это немного по-детски, не находишь?.. – хмыкнув, Эйгон собирался обернуться, но внезапно усилившаяся хватка не позволила ему этого.

– Угадывай давай, – отчеканила девушка, больно скрутив его руку.

– Ладно-ладно! – охнув от боли в руке, он попытался выпрямиться и слегка кашлянул. – Это ты? – невинно спросил Таргариен, буквально ощутив то, как жена начинает вскипать.

– Кто – я?

– Ну… – поморщившись от очередного укола боли в предплечье, парень выдохнул. – Скажем… та, что украла мое сердце? – шутки она, как всегда, не оценила.

– Имя, – потребовал голос, и ему не оставалось ничего другого, кроме как сдаться.

– Арья.

Из-за спины послышался удовлетворенный хмык, и его, наконец, отпустили. Быстро обернувшись, Гриф заключил ее в кольцо рук, и та смущенно ойкнула, когда полотенце, не выдержавшее таких изощренных пыток, медленно спикировало на пол. Эйгон же и вовсе не обратил внимание на подобное недоразумение и, не стесняясь собственной наготы, обнимал ее так, словно бы желая слиться воедино. Он еще тихо шептал какие-то нежности и целовал ее везде, куда мог дотянуться, как-то умудряясь при этом не выглядеть глупо.

Арье кое-как удалось отцепить его от себя, и он успокоился, хотя бы, перестав лезть с поцелуями. Переведя дух, она уставилась в его жутко довольное лицо и фыркнула, смешливо потянув за его козлиную бородку. Тот ойкнул и обиженно глянул на нее своими невозможно-синими глазищами, потерев подбородок.

– Не нравится? – с грустью в голосе спросил он, но Старк распознала смешливые искорки, весело плясавшие на дне его взгляда.

– Нет. Наоборот даже, – прочертив линию от его солнечного сплетения до шеи, она чуть надавила на кадык. – Так ты выглядишь более мужественно.

На лице Грифа после ее слов расцвела самодовольная усмешка, и девушка с трудом удержала смешок, готовый сорваться с губ.

– Я хотел лично встретить тебя, но раз уж ты уже здесь, – его вездесущие руки начали развязывать шнуровку ее корсета. – Не вижу смысла терять время… – томно выдохнув это куда-то ей в шею, он потянулся к ней за поцелуем, но Арья отвернулась.

– Учитывая то, что ты уже стоишь тут с голой задницей, у нас есть пара минут для разговора.

Эйгон раздосадовано отпрянул от нее и выдохнул, усевшись на кровать и даже соизволив прикрыться полотенцем. Довольно кивнув, Старк сама начала раздеваться под грустным взглядом Таргариена, просто обожавшего делать это. В погоне за эффектностью, он разорвал не одно ее платье, и она строго на строго запретила ему даже прикасаться ее одежды. Аккуратно сложив все в стопку, девушка повернулась к нему, слегка потянув край рубашки вниз. Подойдя ближе к терпеливо ждавшему мужу, она застыла прямо перед ним.

– Ничего не замечаешь?

Эйгон приподнял одну бровь, мягко отведя несколько прядей ей за ухо, и улыбнулся.

– Ты постригла волосы?

Лицо Старк вытянулось на секунду, а затем она раздраженно поджала губы, толкнув его. Опершись локтями на постель, парень поднял на жену недоуменный взгляд.

– Да, – не дав ему и рта раскрыть, она продолжила. – Но дело не в этом. Смотри внимательней.

Устало выдохнув, Гриф прищурился и довольно долго внимательно оглядывал лицо и фигуру Арьи, но, в конце концов, пожал плечами, принимая поражение. Старк, нахмурившись, резко схватила его за руку и расположила на своем животе. Глаза Эйгона широко распахнулись, он замер, медленно трогая ее округлившийся живот и выдохнул, подняв на жену трепетный взгляд.

– Это то, о чем я думаю? – дрожащим голосом спросил он, накрыв ее руку своей.

– А о чем ты думаешь? – довольно улыбнулась девушка, склонившись над ним.

– Ты… – он сглотнул ставшую совсем вязкой слюну и быстро пробормотал: – …беременна?

Лицо Арьи озарила счастлива улыбка, и она закивала, кинувшись ему на грудь. Эйгон прижал ее к себе, счастливо рассмеявшись. Они долго смеялись, нежась в объятиях друг друга, а позже устроились удобней, забравшись под одеяло. Пролежав так в беспечном спокойствии больше часа, они успели поделиться тем, что произошло за два месяца разлуки, а потом Старк села на постели, сказав, что они не могут пропустить ужин.

– Давай еще немного полежим, – предложил он, наблюдая за ней с кровати. – У нас даже есть уважительная причина.

– У меня есть, – выделила девушка, глянув на него. – Вставай уже.

– Нет… – протянул Эйгон и цепко схватил ее за предплечье, когда Старк проходила рядом, повалив ее на кровать. – Еще есть немного времени, а учитывая, что мне не придется тратить время на раздевание… – усмехнувшись, он погладил ее по щеке и легким дыханием коснулся приоткрытых губ.

Арья вцепилась пальцами ему в шею и властно притянула к себе, затягивая в долгий поцелуй, от которого у него на долю секунды потемнело в глазах. Растянув губы в усмешке, он расположил руки у нее на бедрах и углубил поцелуй, прижимая девушку ближе к себе.

– Такими темпами мы можем и не успеть на ужин, – шепнул он, прикусив мочку ее уха.

– Плевать, – фыркнув, Арья оседлала его, зарывшись пальцами ему в волосы и оттянула их назад, покрывая быстрыми поцелуями его вытянувшуюся шею.

Прикрыв глаза, он тихо простонал, ощущая приятное тепло ее прикосновений и улыбнулся. Плевать на ужин – они вместе, и это единственное, что важно.

Комментарий к Искрение

Вот и юбилейная тридцатая часть! При ее написании на меня нахлынуло удивительное вдохновение, и я выкатила ее так скоро, что даже самой не верится!

Захотелось наполнить ее добром и любовью. Надеюсь, вы, мои дорогие читатели, оцените.

========== Благославление Девы ==========

***

От шума и духоты, стоявших в Главном Чертоге Красного Замка, становилось дурно. Сотни лордов, рыцарей и леди съехались со всех уголков королевства на свадьбу молодого Хранителя Севера и кузины Верховного лорда Западных Земель – Тириона Ланнистера. Союз между двумя домами, являвшимися основными зачинщиками Гражданской Войны, со времен которой не прошло и десяти лет, был весьма многообещающим, давая надежду на долгие годы мира и процветания в стране, а также означал частичное возвращение утерянных позиций для дома Ланнистеров, понесших огромные потери за годы войны. Оба Великих Дома не поскупились на церемонию: по своему размаху она была сопоставима с королевской, и даже выигрывала у нее проведением турнира.

Эдрик раздраженно оттянул ворот рубахи, в пол уха слушая разговоры, что велись за столом дорнийских рыцарей. Горячие головы, в основном, обсуждали ближайший турнир, делая ставки на победителей, пускали похотливые шутки в адрес дам, распивали вино и поднимали чаши за молодоженов, короля, королеву и принца дорнийского, возглавлявшего весь этот балаган.

Тристан сиял весь день, как хорошенько начищенный медяк, наслаждаясь долгожданной свободой от оков вездесущих Песчаных Змеек и любимой сестрицы. Его популярность взлетела до пика, благодаря верным решениям в подборе друзей, и сейчас он пользовался плодами собственного успеха. Слухи, ходившие вокруг его персоны, льстили принцу так же, как и всеобщее внимание, и он только подливал масла в огонь, забавляясь от того, как на него реагировали благочестивые девицы Флорентов, как краснели замужние сестры молодого Тарли и как кокетливо смеялись розочки Тиррелов. Сейчас он, пожалуй, был самым завидным женихом во всех Семи Королевствах, но жениться пока не спешил.

Внимание девушек распространялось и на спутников принца: Геррис изредка улыбался некоторым дамам, Арч пару раз потанцевал с несколькими и, судя по довольному виду, выбил себе интересную ночь, а Эдрик сидел хмурый, хуже некуда, и только пил, кидая взгляды в сторону главного стола. Сидевший рядом Трис пытался как-то растормошить его, но Нед был слишком погружен в себя, чтобы веселиться вместе с остальными. Как сетовал друг, он и раньше-то не был душой компании, а теперь и вовсе стал полнейшим занудой, закрывшись в себе.

После возвращения с Драконьего Камня Дейн, казалось, совсем помешался, став более раздражительным и резким. Теперь он куда меньше сопровождал Королеву, прося Мандерли заменить его, чаще вытаскивал друзей на тренировки, срывался на них, а по ночам не мог нормально спать. За две недели, прошедшие с их прибытия, он весь издергался и осунулся. Леди Эшара пыталась как-то поговорить с ним и узнать причину подобного поведения, но Эдрик только отмахнулся от нее.

Трис – единственный, кому он раскрылся в полной мере, помогал ему, чем мог, но и его старания не особо работали. Он только и делал, что ходил на иголках, не способный даже нормально думать: его переполняли негативные эмоции, которые он не имел права выплеснуть, и это отравляло сознание, делая каждый новый день лишь хуже предыдущего.