Текст книги "Еще один шанс (СИ)"
Автор книги: Лиэлли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Все тело покрылось мельчайшими бисеринками пота, он чувствовал, что завтра на нем живого места не будет. Проклятье, самые лучшие тренировки – это секс. А Лойт приподнялся над ним, сверкнул блядскими огоньками в бесовских зеленых глазах, провел языком вдоль его живота, слизывая белую жидкость, и слегка прикусил кожу чуть пониже ребер. Себастьян выгнулся, почти ломая себе позвоночник, вцепился в его плечи, оставляя кровавые лунки от своих ногтей, а нахальные губы солдата уже вовсю исследовали его шею, метя ее темными засосами и расцвечивая красными укусами.
Рыжий прильнул к его губам, проталкивая язык глубоко в его рот, и Синдарилл ощутил на нем свой собственный вкус. Это вдруг завело его еще больше, и он дернулся всем телом навстречу, желая усилить физический контакт, соприкоснуться с этим неугомонным медведем всей кожей, почувствовать его мускулистое тело своим. Пальцы Лойта скользнули между их телами, стиснули на мгновение его уже снова отвердевший член и тут же отпустили, метнувшись ниже. Скользкие от смазки Себастьяна, они легко проникли в разгоряченное отверстие, уже подготовленное умелым языком.
Медовые глаза широко распахнулись, Синдарилл выгнулся, обессиленно застонав в насилующий его рот, судорожно сжался, сопротивляясь чужому вторжению, но проклятый таймин усилил ощущения от проникновения, и он просто взвыл, уже сам насаживаясь на пальцы Лойта. К этому моменту у него не было сил задумываться над своими действиями, он давно уже потерял остатки разума. Его честь, его гордость, его принципы – все полетело к демонам, когда пальцы внутри дарили такие сказочные ощущения, расцвечивая мир радужными красками, а перед глазами горели красные круги, и уже безумно, до ломки во всем теле, хотелось большего. Кажется, он крикнул «еще!», но это уже не имело значения. Потом, все потом… Думать о последствиях своего поведения ему предстоит завтра. А сейчас он уже не мог не наслаждаться сильным горячим телом, что так надежно накрывало его, не мог не прижиматься к Лойту, ощущая каждую впадинку, каждый изгиб, каждую выпуклость, каждый мускул своей разгоряченной кожей. Большой, сильный, горячий, надежный, пылкий, страстный и нежный Лойт…
– Лойт!
И кто бы мог подумать, что грубый, неотесанный моряк может быть таким ласковым, внимательным и нежным, что мозолистые натруженные руки могут принести чувствительной коже такие незабываемые ощущения?
Лойт не стал мучить Себастьяна, мигом скинул штаны и прижался мощными бедрами к его собственным, закидывая ноги капитана себе на талию. Себастьян автоматически обвил его торс, крепко сцепив ноги замком на пояснице. Что-то невероятно твердое, большое, горячее и распаленное прижалось к входу в его тело, и он вздрогнул, на секунду возвращаясь в реальность, сжался, уже собираясь оттолкнуть, но Лойт вдруг потянулся вперед и неожиданно мягко откинул со лба влажные черные волосы.
– Запомни этот момент, капитан, – хрипло проурчал Рыжий и, подавшись вперед всем телом, впился губами в его губы, глубоко проникая языком в его рот.
Одновременно с этим он толкнулся в него, входя лишь головкой, заставляя Сина выгнуться ему навстречу. Он был такой тугой, узкий, горячий и распаленный, что Лойт едва не сорвался, с трудом удержал себя от того, чтобы не врываться в капитана раз за разом с ураганной силой. Боль от проникновения затмил эффект таймина, перед глазами взорвались звезды, Себастьян взвыл, выгибаясь немыслимой дугой, почти сразу же кончая.
Но Лойт не остановился, начиная раскачиваться в нем, плавно, медленно, словно на убаюкивающих волнах, продолжая целовать в губы, шею, висок, щеки и даже челюсть, осыпая поцелуями обнаженную грудь капитана, покрытую испариной, и задевая зубами чувствительные соски. Постепенно темп Лойта увеличился, но он делал это так медленно, так неспешно, словно смакуя каждый свой толчок, что Себастьян успел кончить всухую еще три раза, потому что семени уже не осталось, пока сам Лойт не подошел к заветной грани.
Синдарилл стонал уже не от удовольствия, он почти скулил, потому что наслаждение мешалось с болью, он уже не мог больше… Таймин в крови не утихал, а он почти терял сознание от бессилия. Лойт зарычал, больно кусая его в шею, стискивая рукой член капитана между их телами, и бурно излился в него долгой густой струей. У Себастьяна все поплыло перед глазами, когда он ощутил, как что-то нестерпимо горячее разливается внутри него, и он наконец сумел потерять сознание, погружаясь в благословенное забытье.
Смерть, оставаясь невидимой для всех, сидела в кресле, в углу комнаты, наблюдая всю эротическую картину от и до. Разгоряченные, потные, сплетенные в тесных объятиях тела завораживали. Это было так красиво, так гармонично, так… очаровательно. Айлин не мог оторвать глаз. Особенно когда огромное мускулистое тело Лойта накрыло гибкое и стройное тело Себастьяна… Все демоны Бездны, неужели картина любви так прекрасна? Так притягательна? Он никогда еще не видел Синдарилла столь живым, столько ярким, столь человечным и манящим…
Извивающийся в чужих объятиях, гибкий, стройный, стонущий, прекрасный в каждом своем движении… В груди что-то всколыхнулось, что-то горячее, опаляющее, и Айлин, сам не заметив, вцепился в подлокотники кресла так сильно, что побелели костяшки пальцев. Он облизнул губы, подавшись вперед. Нет, эта картина чужой любви никак не могла повлиять на его тело, он был всего лишь эфемерной сущностью, но она разожгла в нем что-то темное, что-то неумолимое, что-то, что с этого момента начинало набирать силу, расти и завладевать всей его холодной бессмертной сущностью темного бога.
Айлин смотрел на Синдарилла и не мог оторваться, жадно впитывая в себя каждый его жест, каждый затуманенный страстью взгляд, каждый влажный вздох и стон, слетающий с распухших губ. Он не видел Лойта. Он видел только его.
Себастьяна Синдарилла.
========== Поцелуй Смерти ==========
Проснулся Себастьян в постели один. Лойт справедливо посчитал, что капитан не особо обрадуется, увидев его наутро в своей кровати. Да и как объяснять свое нахождение в комнате капитана Восточной базы с утра пораньше, он не знал. И не собирался. И вообще не хотел подставлять Себастьяна.
Синдарилл приподнял веки и тут же зажмурился. Свет резал глаза. Распахнутые настежь окна, которые он вчера открыл, так и остались нараспашку… О демоны! Его крики вчера наверняка слышал весь форпост. Он сдавленно застонал, с трудом переворачиваясь на живот, и, подмяв под себя подушку, уткнулся в нее носом. Сейчас он, как никогда, хотел вернуться обратно в Анкалимэ. В столицу Дайлата, туда, где такая ночь не считается чем-то зазорным, туда, где поутру на него не будут смотреть так ехидно… Потому что ночи, полные страсти и похоти, там являются обычным явлением. Он приехал сюда в надежде, что сможет как-то изменить свою жизнь, что хоть здесь в нем будут видеть не внешность, но его заслуги, человека, мужчину! Но даже здесь в нем видели лишь холодную гордую статую. А теперь… После этой ночи вся его репутация полетит к демонам.
Из-за проклятой бутылки таймина… Он снова глухо застонал в подушку. Подниматься не хотелось. Что-либо делать тоже не хотелось. И уж тем более он не желал узнать, сколько сейчас времени. Одно он знал, что опоздал даже на обед, потому что уснул на рассвете, вымотанный до предела. Таймин не дал ему пребывать в забытьи слишком долго. Уже через десять минут после потери сознания его буквально вырвал из благословенной темноты адский огонь, заставляя вновь и вновь окунаться в ласки Лойта, извиваться в его объятиях, рычать, кусать мощную шею, зарываться пальцами в огненные пряди, насаживаться на него раз за разом…
Воспоминания хлынули бурным потоком, Синдарилл стиснул зубы, морщась от каждой картинки, всплывавшей в его голове. Все же одно преимущество открытого окна было. Весь запах секса успел выветриться за полдня. Он зажмурился, сильнее стискивая подушку, потом приподнялся и со всей силы саданул по ней кулаком, злобно глядя на нее. Син был вымотан до предела. Каждая клеточка его тела вопила от боли, а между ногами саднило. Он даже не хотел смотреть в зеркало, чтобы видеть отпечатки чужой любви на белоснежном полотне своей кожи.
С трудом сев на постели, Син охнул от боли и со злобой посмотрел на бутылку таймина, все еще стоявшую на столе. Делек за это поплатится. Жестоко поплатится.
– Ты неважно выглядишь.
Синдарилл резко обернулся, тут же поморщившись от боли, и уставился на Смерть, рассевшуюся в его кресле, словно король на своем троне.
– Я не только так выгляжу, – процедил он. – Я себя и чувствую даже не на троечку.
– А по какой шкале ты меряешь свое состояние? – с искренним любопытством спросил Айлин.
– По стобальной! – рявкнул Себастьян, шаря по постели в поисках простыни.
– На полу.
– Спасибо, – язвительно поблагодарил он, с трудом перегибаясь через край кровати, и поднял с пола ткань.
Накинув простынь на голое тело, Себастьян поднялся с постели и с неудовольствием окинул ее брезгливым взглядом. Теперь эти простыни и одеяла только сжигать. Пятна его собственного семени засохли, въевшись в ткань. И не его тоже. Он замер на секунду. Да, вчера ему пришлось нелегко. Интересно, а Лойту как? Себастьян сумел получить удовольствие лишь на треть от всего происходящего. На исходе ночи кончать было уже практически больно. А Лойт делал все за двоих… Правда, он был при этом сверху. Как там его самочувствие? Впрочем, такой бычара может пятерых всю ночь подряд по постели валять и не выдохнется.
Синдарилл устало запустил пальцы в волосы.
– Впрочем, я ошибся, ты выглядишь сногсшибательно, – услышал Син, когда дошел до дверей ванной.
Он медленно обернулся, вскидывая бровь.
– Позволь узнать, с чего ты сделал такие выводы? – язвительно спросил Себастьян.
Айлин беззаботно улыбнулся. Он сидел в его кресле, вытянув и скрестив ноги перед собой, положив руки на подлокотники и сцепив кончики пальцев перед своим подбородком. Залетающий в окно свежий морской бриз ласкал его золотистые кудри. А солнце отражалось от его зрачков, но Айлин даже не щурился. Он тенью застыл в своем кресле, улыбаясь холодной, но такой прекрасной улыбкой.
– Ты выглядишь по-человечески, – звонко рассмеялся он. – Усталый… Взъерошенный… Вымотанный до предела… Но красивый. И не такой холодный и недосягаемый, как обычно. Знаешь, эти симпатичные темные и красные пятна на твоей шее необычайно идут тебе…
Себастьян едва слышно зарычал.
– Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной?
– Но я говорю абсолютно серьезно… – мягко возразил Айлин. – Может быть, ты никогда не удосуживался раньше посмотреть на себя в зеркало после секса?
– Ничего привлекательного я там не увидел бы, – буркнул капитан недовольно и нырнул в ванную.
– Ошибаешься, – хохотнул ему вслед блондин.
Себастьян с облегчением забрался в широкую бадью, даже не ожидая, пока нагреется вода. Он залез сразу в холодную, чувствуя, как остывает кожа. Ночь выматывающего секса, ночь, выявившая его возможности и предел… Даже она не до конца выветрила действие таймина, и он все еще находился в полувозбужденном состоянии. Полбутылки. Полбутылки! Рассказать кому – не поверят. Хотя… Может, Лес поверит?
Мысль о друге вызвала легкую улыбку на губах лорда, и он поглубже опустился в ванную. Вода уютно обняла его плечи и обласкала разгоряченную шею, остужая пылающую кожу. Он взял мыло, желая поскорее смыть с себя все следы чужой любви. Когда вышел из ванной через полчаса, чувствовал себя сравнительно лучше. Чистота и свежесть немного подняли ему настроение. Он не стал накидывать на бедра полотенце, наплевав на присутствие Смерти. Айлин – Смерть. Вряд ли он может смотреть на него с точки зрения обычного мужчины. И при этом возбуждаться.
Даже сейчас он все еще не мог спокойно переносить прикосновение ткани к своей коже. До конца эффект проклятого напитка выветрится только через два дня, если ему повезет… Но снова заниматься сексом у Себастьяна все же не было никакого желания. Всю ночь трахаться как кролик… Это тоже надо выносливость иметь! У Сина жутко болело между ногами, и при ходьбе он прикусывал губу от боли. Вот за это он и не любил роль пассива. И еще за невозможность до конца контролировать весь процесс. Син не любил, когда им управляли.
Учитывая, что он давно не был снизу, то сейчас Син чувствовал себя так, словно на нем всю ночь пахали. Да и размерчик у его рыжего жеребца был далеко немаленький. Но он должен отдать Лойту должное – здоровяк был очень нежен…
Себастьян вздохнул. Вот проклятье на его голову. Как же теперь с ним общаться? Для него самого эта ночь мало что значила, а вот для Лойта… Он снова прикусил губу, подходя к шкафчику и открывая дверцу, на которой висело зеркало. Все его действия сопровождались внимательным взглядом Айлина.
Вздохнув, Синдарилл открыл глаза и посмотрел на свое отражение. Слегка повернув голову вбок, чтобы получше разглядеть синяки на своей бледной шее, он выругался. Как же хорошо, что форма позволяла скрыть это безобразие.
– Безобразие? – возмутился Айлин, услышав его мысли.
Капитан выругался повторно. Проклятая Смерть с ее способностью читать мысли!
Айлин тактично проигнорировал адресованное ему оскорбление и с усмешкой проговорил:
– А мне кажется, что эти темные синяки очень красиво смотрятся на твоей коже. Наверное, это возбуждает…
– Да. Извращенцев, – процедил Себастьян, рассматривая свое тело, сплошь покрытое засосами. На груди, шее, животе и даже боках расцветали яркие цветы укусов и засосов Лойта. Он повернулся спиной, глядя через плечо на свое отражение. Ну да, и даже плечи… Его ведь вчера и как собаку поимели. На карачках. Он скрипнул зубами, снова проклиная таймин и Делека.
– Будь я художником, то обязательно бы написал с тебя портрет во весь рост, – снова услышал он голос Смерти.
Вздохнув, Син обернулся.
– Кончай насмехаться. Я уже начинаю сомневаться, что твой шанс так прекрасен.
– Может быть, я говорю насмешливым тоном, но это не значит, что я говорю неправду, – мягко ответил Айлин. – Я уже говорил, что ты совершенство, Син.
– О, заткнись! Ради всех Светлых, не напоминай мне об этом! – прорычал капитан, выдергивая из недр шкафа запасную черную рубашку с серебристой окантовкой.
Мысль о том, что сейчас ему придется надеть ее, вызвала в нем отвращение.
– Ну и не надевай, – весело хмыкнул Айлин. – Я на тебя обнаженного полюбуюсь. Ты одет в следы чужой любви, и это жутко сексуально.
– Ты озабоченный? Вот уж не думал.
– Немного побыв среди смертных, начинаешь ценить их стандарты прекрасного, – отозвался юноша беззаботно.
Синадирилл подошел к кровати и сдернул все белье. Хвала небесам, в каждой комнате форпоста была печка. Потому что зимой здесь очень холодно. Он разжег огонь и зашвырнул все это в необъятные глубины топки. Плевать, что сейчас он наглотается дыму, только бы не видеть следов собственного падения.
Он убьет Делека. Точно убьет.
– А вот я ему благодарен, – вкрадчиво произнесла Смерть.
– Тебе обязательно надо что-то вякать?! – рявкнул Себастьян.
– Ну, мне хочется с тобой побеседовать. Ты, как-никак, очень загадочная личность, Син, – томно протянула Смерть.
Себастьян поджал губы и кинул рубашку на голую кровать. Нужно что-нибудь накинуть. Хочется есть. А еще хочется запереться здесь и никуда не выходить. Любое прикосновение отдавалось болезненной дрожью, пробуждая новую волну желания. Но, проклятье, пусть его поглотит Бездна, если он захочет трахнуться в ближайшие дни снова. Сколько бы ни играл в его крови демонов таймин, он перетерпит. Этой ночи ему хватило с лихвой.
Поэтому Себастьян не спешил одеваться, лениво раздумывая над тем, что делать дальше. Идти в столовую он не горел желанием. Он еще не был готов встретиться со своими подчиненными. У него не было сил надевать свою привычную холодную маску и выдерживать лавину чужих эмоций. Секс вымотал его до предела, не оставив никаких чувств, сил, эмоций и переживаний. Устало упав на кровать на живот, он снова подмял под себя подушку.
– Как ты поступишь с Лойтом? – мягко поинтересовался Айлин, рассматривая свои ногти.
– Не знаю, – буркнул капитан, отворачиваясь в другую сторону. Сейчас бы не помешал хороший массаж… Но Син не был уверен, что сможет выдержать чужие прикосновения и не возбудиться.
Проклятый таймин.
– Ты намерен валяться тут до самого вечера? Или утра?
– Я не могу сейчас куда-либо идти, – раздраженно ответил Синдарилл. – Таймин еще не выветрился до конца. Одежда… причиняет физические неудобства.
– Возбуждение?
– Какая проницательность, – процедил Себастьян.
– Я не вижу в этом проблемы.
– А я вижу, – рыкнул он.
– Какие вы, люди, забавные… – рассмеялся Айлин.
Себастьян повернулся и бросил на него рассерженный взгляд.
– Ох, если бы ты имел физическое тело, я бы посмотрел на тебя во время… – Он заткнулся, не закончив фразу, и снова отвернулся.
– Насколько я мог оценить твое вчерашнее состояние по тем стонам, что ты издавал, тебе было очень даже хорошо. Поэтому… это не может быть неприятным, разве нет? – наивно поинтересовался Айлин.
Себастьян прикусил себе язык, чтобы не выругаться вслух. Вообще отлично. Смерть была все это время в комнате и наблюдала за его позорным падением.
– Я бы оценил твои стоны по стобальной школе на… сто баллов, – продолжал насмехаться юноша.
– Заткнись. Хочешь узнать, как это? Попробуй, может быть, у тебя получится, – прошипел капитан с явной досадой в голосе.
Свалился на его голову эксгибиционист…
– Вряд ли, – с усмешкой ответила Смерть. – Я не имею физического воплощения, хотя ты можешь ощутить мои прикосновения.
– О нет, давай не будем о прикосновениях, хорошо? – вздохнул Себастьян.
– Неприятно?
– Нет… – Капитан перевернулся на бок, морщась от боли, и с неохотой посмотрел на юношу. Сосредоточенно пожевал губу, прежде чем ответить: – Тебе что, действительно интересно это знать?
– Как там у вас, смертных, говорится… От любопытства кошка сдохла, – хмыкнул Айлин.
– Пока не почувствуешь сам, не узнаешь, – отрезал Синдарилл. – Я не объясню так.
Айлин поднялся со своего кресла, не спеша подплыв – иначе и не скажешь – к кровати, и уселся на ее край.
– Твоя реакция на прикосновения мне очень понравилась вчера.
– Даже не думай экспериментировать, – предостерег Себастьян, отодвигаясь.
– Почему? Ты в них нуждаешься, разве нет? – невинно произнесла Смерть. – И для тебя, насколько я понял, нет разницы между мной и Лойтом. Что такого было в том напитке?
– Таймин основан на природных афродизиаках, – нехотя пояснил Себастьян. – Туда входят разные травы, стимулирующие желание. Это самый сильный афродизиак из всех существующих на данный момент.
Айлин с любопытством коснулся его предплечья, и по коже Синдарилла прокатилась волна мурашек.
Он перехватил руку юноши за запястье.
– Давай ты не будешь удовлетворять свое любопытство за мой счет!.. – сцепив зубы, попросил он достаточно вежливо. – Я не настолько извращенец, чтобы трахаться с собственной Смертью, даже если мне очень захочется.
Айлин расхохотался.
– Серьезно? А тебе захочется?
– Ты как ребенок. Это будет естественной реакцией на твои прикосновения. Точнее… естественной под воздействием таймина.
– Очень сильное зелье, раз тебе хочется большего даже после того, что я видел, – оценил Айлин.
Себастьян посмотрел на него с ироничной усмешкой.
– Несомненно. Почему бы тебе не перестать наблюдать за мной хотя бы в такие настолько интимные моменты? Или я что-то пропустил в сказках о Жнецах? Наверное, там упоминалось о том, что они еще и извращенцы.
– Нет, я просто любопытный. И мне интересно все, что касается тебя, Син, – искренне ответил Айлин, пожимая плечами.
– Это, по крайней мере, невежливо по отношению ко мне и моей личной жизни.
– Ты смущаешься?
Себастьян вскинул брови и упал на подушку, перестав опираться на локоть.
– Во всяком случае, явно не радуюсь, – язвительно процедил он.
Смерть хмыкнула.
– Смирись, Син, – мягко произнесла она. – С тем фактом, что я наблюдаю за тобой всю твою жизнь, знаю тебя и все твои привычки, знаю твой нелюдимый характер, знаю твои любимые занятия, предпочтения, вкусы.
– Да-а-а? – недоверчиво протянул он. – Прямо все-все знаешь?
Айлин задумчиво посмотрел на него, протянул руку и прошагал медленно и неспешно двумя пальцами вдоль всего предплечья, глядя на свое действие с сосредоточенным выражением лица.
– Твой любимый цвет – черный с серебром. Иногда синий. Ты никогда не пьешь из чужого бокала, даже на банкетах или приемах. У тебя дома есть любимая ложка – серебряная с черной окантовкой. На ней есть маленькая трещинка, но тебе нравится есть только с этой ложки. Ты очень любишь собак – у тебя их целых три, не считая охотничьей своры. Ты всегда спишь на животе, обнимая подушку и инстинктивно защищая уязвимые места. Ты любишь спать по пояс обнаженным и ненавидишь носить халаты, как принято в домах аристократов. Твое любимое блюдо – овощное рагу с кусочками мяса. В юности ты никогда не спал с одним и тем же человеком больше одного раза. Когда ты взволнован, сердишься или недоволен чем-то, то всегда дергаешь себя за правый локон челки. – Словно в подтверждение своих слов Смерть протянула руку и осторожно коснулась пряди черных волос, обрамлявших лицо замершего Себастьяна. – Я научился различать твои эмоции из всего этого льда, которым ты себя оградил от окружающих, по малейшим признакам и сигналам. Когда ты нервничаешь, хотя это случается нечасто, Син, ты всегда инстинктивно трешь свой фамильный перстень на указательном пальце правой руки. Если ты задумчив, то всегда подносишь к нижней губе указательный палец. Насколько я понимаю и разбираюсь в людях, ты делаешь это в минуты волнения еще и потому, что это самая чувствительная зона на всем твоем теле. По моим наблюдениям, поцелуи приносят тебе гораздо больше удовольствия, чем любая другая ласка. – Тут Айлин скользнул по его предплечью пальцами и переместился к губам, слегка очертил контур нижней губы Себастьяна, мягко потерев ее большим пальцем. Синдарилл едва не задохнулся, автоматически потянувшись за ласковым прикосновением, и Смерть удовлетворенно усмехнулась, продолжая говорить: – Ты не любишь долго сидеть, предпочитая стоять или ходить. И всегда поглаживаешь рукоятку своего меча, когда возбужден или предвкушаешь горячую битву. Ты любишь есть в одиночестве, смакуя каждый кусочек и наслаждаясь пищей, как всякий истинный гурман. Ты редко расчесываешь волосы, из-за этого, наверное, они стоят столь необычным ершиком. Ты всегда потираешь шею под затылком, когда чувствуешь усталость или небольшое утомление. На твоем теле нет ни одной приметы, ты везде бледный и гладкий… Кроме одного места. Вот здесь… – Айлин протянул руку вниз, скользнув большим пальцем по внутренней стороне бедра Себастьяна, слегка провел им под коленом, – есть маленькое пятнышко. Не родинка, это, кажется, родимое пятно, если я не ошибаюсь. Оно незаметно, почти сливается со всей остальной кожей, но все же немного темнее на ее фоне.
Синдарилл прикрыл глаза, завороженный равномерным, мягким голосом своей Смерти, чувствуя, как возбуждение снова просыпается в нем под легкими, ненавязчивыми прикосновениями и ласками нежных рук. В голове мелькнула мысль – насколько же пристально нужно наблюдать, чтобы заметить на его теле это родимое пятно? Оно почти неразличимо.
Айлин, к его легкому разочарованию, убрал руку и продолжил все тем же спокойным тоном:
– Что же еще… – Он слегка нахмурил золотистые брови-шнурочки и рассеянно произнес, продолжая неосознанно водить большим пальцем круговыми движениями по бедру Себастьяна: – Это касается только поверхностной стороны твоего характера, но если углубиться… Я знаю, что ты не терпишь над собой никакого контроля, кроме своего собственного, не подчиняешься никаким правилам, кроме тех, что установил сам, и для тебя нет… как вы смертные говорите? Ах да… Авторитетов. Никаких. Мне так это нравится в тебе, Син…
– Хватит, – хрипло пробормотал капитан, закрывая глаза и снова переворачиваясь на живот, чтобы скрыть свое возбуждение.
Тонкие длинные пальцы пробежались вдоль его позвоночника, заставляя дрожать от чувственного удовольствия, и он услышал тихий мелодичный смешок Смерти.
– Видишь, Син? Я знаю тебя лучше, чем ты сам знаешь себя. И все же… ты остаешься для меня загадкой. Мне очень понравилось то, что я увидел сегодняшней ночью. И я хочу увидеть больше. Ты был таким ярким… таким живым, подвижным, эмоциональным, раскрытым… Именно этого я хочу от тебя.
– Не слишком ли многого ты хочешь? – с хриплым выдохом отозвался Себастьян, прикусывая нижнюю губу.
– Нет. Этого даже мало за шанс снова жить.
– Хочешь сполна использовать меня за свою щедрость, Смерть? – с досадным смешком произнес капитан, стараясь дышать так же равномерно, как и прежде.
Легкие, ничего не значащие прикосновения завели его неимоверно, и он не был уверен, стоит ли списывать свое возбуждение только лишь на все еще не прошедший эффект таймина. Свою роль сыграли и слова Айлина, и тот тихий интимный тон, почти нашептывающий на ухо. В этом было что-то соблазнительное и возбуждающее, когда ему тихо шептали о его пристрастиях и вкусах, одновременно ненавязчиво лаская с целью не пробудить желание, но продемонстрировать свою осведомленность в его привычках.
Будто не слыша его слов, Айлин неожиданно вплел свои волшебные пальцы в волосы на его затылке, и Себастьян не сдержал неожиданно вырвавшегося тихого горлового стона.
– Всегда хотел это сделать. Помимо губ, это твоя самая чувствительная зона, не так ли? – мягко произнес юноша, лаская и массируя его затылок.
Себастьян против воли подставился под эти волшебные ласки, почти мурлыкая от удовольствия, как большой сытый кот, и едва не попросил «еще». Он облизнул губы, зажмурившись и совсем разомлев от наслаждения. Дыхание вырывалось из горла с тихим хрипом. Он ощущал, как внимательный взгляд сапфировых глаз скользит вдоль всего его тела, лаская спину, ягодицы и длинные ноги. Айлин, не переставая ни на мгновение массировать чувствительный затылок капитана, с любопытством наблюдал за его реакцией на свои экспериментирующие ласки.
– З-зачем ты это делаешь? – выдохнул Себастьян, кусая губы и стараясь не ерзать на постели, трясь напряженным членом о шероховатую ткань.
Безумно хотелось начать ласкать себя. Даже действие проклятого таймина не могло заставить его почувствовать такое захлестывающее с головой возбуждение. Грубоватые, но нежные ласки Лойта были ему приятны вчера, но это никак не могло сравниться с тем, что он ощущал сейчас. Словно Айлин всю жизнь был его единственным любовником, уже от и до изучившим все его вкусы и пристрастия в постели. Никто и никогда не касался его так умело и именно в тех местах, которые более всего были восприимчивы к прикосновениям. Он сумел возбудить его до болезненной твердости всего за несколько минут парой невинных, едва ощутимых ласк.
Себастьян лихорадочно облизнул губы, сжав пальцами ткань под собой.
– Тебе приятно. А мне любопытно. И мне хочется, – простодушно ответила Смерть с улыбкой на губах.
– Ты меня заводишь.
– Знаю.
– Прекрати немедленно, – выдохнул Синдарилл, но в ответ Смерть пробежалась кончиками пальцев вдоль всего его позвоночника и рассыпалась в тихом смехе.
– А мне нравится… Тебе разве нет?
– Нравится издеваться надо мной? – прошипел Себастьян сквозь зубы, с трудом подавляя порыв выгнуться по-кошачьи под чувственной лаской.
– Нравится наблюдать за твоей реакцией, Син, – ответил Айлин, кружа пальцами в районе его поясницы.
– У моей реакции есть вполне определенные последствия, и вряд ли ты можешь помочь мне их устранить! – ахнул Себастьян, задрожав от желания.
– Не могу, – согласился Айлин с усмешкой. – Но я бы с удовольствием посмотрел, как ты сам будешь их устранять.
– Демоны… Ты точно извращенец. – Капитан зажмурился, кусая губы и сильнее сжимая подушку в своих объятиях.
– Сделай это, – попросил Айлин, слегка отстраняясь.
– Тебе… не кажется… – тяжело дыша, возразил Син, поворачиваясь через плечо и бросая на него взгляд, – что это слишком интимно, чтобы делать это при зрителях.
– Но я не обычный человек, – ласково улыбнулся юноша. – К тому же… я видел гораздо больше этой ночью, Син…
Он наклонился, мягко выдохнув ему в губы, и Себастьяна пробрало до сладкой дрожи в паху. Он перевернулся на спину и почувствовал, как пальцы пробежались вдоль его живота, и затем Айлин отодвинулся, кивнув на его пах.
– Давай же, Си-и-ин… Поласкай себя… Ты даже не знаешь, каким красивым можешь быть в такие моменты… – мягко попросил он.
Было в этой просьбе что-то настолько порочное и вместе с тем до жути притягательное, что Себастьян возбудился еще больше. Вот так ласкать себя на глазах собственной Смерти… Он бросил на нее слегка затуманенный взгляд, сглотнул и скользнул пальцами вдоль своего живота, почему-то представляя себе, что это пальцы Айлина, ласкавшие его всего секунду назад. Нетерпеливо обхватил ладонью ноющий стержень, твердый как камень, не отрывая взгляда от двух завораживающих сапфиров. Эти синие омуты притягивали его какими-то чарами, не давая отводить взгляда, и их зрительный контакт заводил его еще больше. Продолжая смотреть в глаза Смерти, он ласкал сам себя, кусая губы и нетерпеливо подаваясь бедрами навстречу собственной руке. А Айлин улыбался, глядя ему в глаза. Он не пытался посмотреть вниз, туда, где в ожесточенном темпе порхала рука Себастьяна, он смотрел именно в его золотисто-карие глаза, словно вампир, выпивая из них эмоции, жизнь, энергию и наслаждение. Он пил из них всю его страсть, туман удовольствия, зыбкую дымку запретного желания, легкое удивление и беззвучные стоны.
Если бы кто-нибудь смог заглянуть в этот момент в комнату капитана, то увидел бы лишь одного Себастьяна, дышавшего тяжело и хрипло в преддверии оргазма. Но он бы не увидел сидевшего на постели изящного юношу в черном, с рассыпавшимися по плечам золотистыми локонами и горящими сапфировыми глазами.
С тихим, почти беззвучным стоном Синдарилл кончил себе в руку и бессильно откинулся на подушку, тяжело дыша, но не закрывая глаз.
И тогда Айлин склонился над ним, глядя зачарованно и по-прежнему не позволяя капитану отвести взгляда, облизнул губы и легко прильнул к его рту. Себастьян не почувствовал тепла его губ, наоборот, его обдало прохладой морозного утра и свежести, словно на его губах осело несколько снежинок. И это ощущение было невероятно чувственным и ни с чем не сравнимым. Он забыл, как дышать, продолжая смотреть в глаза цвета зимнего неба и глубокого моря. Ему захотелось большего, но он не мог этого получить. Айлин касался его губ своими, а он ощущал лишь приятный холод и ветер. Это было сравнимо лишь с прикосновениями его пальцев – таких же холодных и ласковых.
