Текст книги "Еще один шанс (СИ)"
Автор книги: Лиэлли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
– Знаю, знаю, но я же успел, чего теперь печалиться, Рэм? Успокойся, все будет хорошо…
– Ты… ты опять меня с… ик! спас… – На мальчишку напала нервная икота, и он залился краской пуще прежнего, пряча лицо на горячей обнаженной груди Медведя.
– Похоже, это уже становится моей особой привилегией, – пошутил Лойт, перебирая каштановые пряди.
Очередной всхлип.
Рэм неожиданно поднял на него свои вдруг показавшиеся Медведю невероятно огромными карие глаза и робко поинтересовался:
– Я тебе еще не надоел?
Лойт почувствовал внезапное смущение, осознав вдруг, что хрупкое юношеское тело прижимается к нему, что Рэм сидит у него на коленях, льнет и смотрит своими невероятными глазами, такими чистыми и ласковыми, и… и он ощутил легкое возбуждение и желание поцеловать Рэма. Это привело его в такую глубочайшую растерянность, что Медведь едва не скинул мальчишку со своих колен. Бездна! Но это же был Рэм… Тот самый смешной, забавный мальчик, который…
О-о-ох… Который сидел сейчас у него на коленях, смотрел огромными молящими глазами и словно напрашивался на поцелуй. Или ему так только казалось? Лойт неловко поерзал, стараясь сместить его так, чтобы Рэм не успел почувствовать, как он возбужден.
Он пробормотал в ответ что-то отрицательное, отводя глаза и лихорадочно ища предлог, под которым смог бы сбежать к себе в комнату.
Но Рэм, все еще икая и всхлипывая, прижался мокрой от слез щекой к его груди и закрыл глаза. Лойт в растерянности молчал, напряженный, как струна.
Через несколько минут, более или менее успокоившийся, мальчик неожиданно пробормотал:
– У тебя сердце сильно бьется…
Лойт поджал губы. Он не привык долго сдерживать свое желание. И он обычно, если у него вставало, всегда находил, с кем потрахаться. Или, точнее, знал, как уговорить того, с кем хотел потрахаться. Капитан был не в счет. Только вот в случае с Рэмом… Тоже была маленькая загвоздочка. Во-первых, он не любил иметь дело с девственниками. И особенно с беззащитными и беспомощными девственниками. Во-вторых, Рэм был его сотоварищем по гарнизону, и как он мог вообще на него смотреть? Он же еще совсем маленький… Ну сколько парню? Шестнадцать?
– М-может, тебе воды попить принести? – наконец произнес он, собираясь стряхнуть юношу со своих колен и уйти из комнаты, лишь бы только уйти.
– А если они снова придут? – испуганным шепотом проговорил Рэм. – Я боюсь, Лойт…
Медведь выругался про себя.
– Не придут. Завтра я растолкую им поосновательнее, что к чему, – пообещал он.
– Все равно, пожалуйста, Лойт, не уходи! – выпалил мальчишка и покраснел, робко добавив. – Мне с тобой… спокойнее.
– Не могу же я тут с тобой всю ночь сидеть, – пробормотал Рыжий, снова заерзав, потому что ощутил, что с каждой минутой пребывания в такой позе ему хочется все больше, а это явно было не к месту.
Он сделал только хуже, потому что Рэм от его поползновений оказался сидящим прямо на его возбужденном естестве, и, что вполне понятно, не оставалось никаких шансов на то, что он этого не заметит. Лойт замер и обреченно вздохнул.
Рэм сидел неподвижно, но он почувствовал, что мальчик напрягся. Лойт уже приготовился к тому, что сейчас он соскочит с колен, как ошпаренный, и попросит его уйти, отстраненно думая, о чем тот сейчас размышляет.
О чем же думал Рэм?
Он, конечно, заметил, что что-то невероятно твердое упирается ему в бедро, и тоже замер, сначала испуганно, но потом легко успокоился. Это же Лойт… Он никогда не причинит ему вреда. Он спас ему жизнь, а теперь и честь! И еще…
Было так приятно прижиматься к его горячей груди и чувствовать под ладонями обнаженную гладкую кожу. Он украдкой посмотрел вверх, пытаясь прочесть эмоции на лице Лойта. Но Медведь был спокоен и, казалось, почти расслаблен. И юноша вздохнул. Наверное, это просто естественная реакция на его близость, ведь Лойт не испытывает к нему ничего, кроме дружеских чувств…
Сожаление окатило юношу горячей волной
Стоп! Почему он вообще задумался об этом? Они ведь оба любят капитана, разве нет? Во всяком случае, Лойт точно его любит… Или нет? Рэм уже давно не видел его вместе с ним. А он сам? Любил ли он все еще этого холодного, отстраненного мужчину?
Капитан и Лойт. Лойт и капитан. Они такие разные… Абсолютно во всем. От внешности и до характера. Капитан был бледным и черноволосым. Лойт загорелым и ярко-рыжим. Капитан был намного ниже ростом, худощавый, миниатюрный… Лойт же высокий, громадный, большой! С огромными, перекатывающимися под гладкой загорелой кожей мышцами… Капитан был нелюдимым и отстраненным ото всех, Лойт же был веселый, общительный и живой! Такой яркий, такой притягивающий!
И, по правде говоря, Лойт нравился ему гораздо больше капитана как человек и как личность вообще.
За что же он полюбил его?
И вдруг в голове всплыли чьи-то слова, но он не мог вспомнить, кому они принадлежали. И сколько бы ни пытался, ничего не получалось. «Смог ли ты вовремя отличить благодарность от привязанности, принимая это смешение за такое абстрактное понятие, как «любовь»? Что ты испытываешь к своему капитану? Восхищение? Обожание? Восторг? Возбуждение? Желание? Головокружительный коктейль, не правда ли? Вполне благодатная почва для цветка любви, которому так и не дали распуститься…»
Действительно… Восхищение, преклонение, но никак не любовь. Ведь Капитан такой холодный, способен ли он вообще кого-нибудь полюбить?
А Лойт… Он всегда был рядом, когда ему требовалась помощь. Случайность или же судьба? Почему именно этот большой и надежный мужчина всегда помогал ему в трудные моменты жизни?
И сейчас сидеть у него на коленях было так приятно, прижиматься к широкой груди так… сладко. Он чувствовал себя защищенным ото всех опасностей и не желал терять это ни с чем не сравнимое ощущение.
Рэм поднял голову, осторожно прикоснулся кончиками пальцев до огненно-рыжей пряди, небрежно упавшей на плечо, и с трудом поборол жгучее желание зарыться лицом в эту восхитительную гриву.
– Лойт…
========== Так где же ты, солнце?.. ==========
Во второй раз Син проснулся от смутного чувства беспокойства. На него повеяло смертельным холодом. Он приподнялся на постели. В открытое окно влетал разъяренный морской бриз. В комнате было сыро и холодно, на полу возле окна образовалась лужа. Син поежился и повернулся, чтобы укрыть Айлина, но место рядом пустовало. Он встревожился, сев на край постели, и вдруг ощутил какое-то странное чувство… Его невыносимо куда-то тянуло, в душе поселилось необыкновенное беспокойство. Он вздохнул, приложив ладонь к своей груди, и слегка потер ее. Его пальцы наткнулись на длинный шрам, что Айлин оставил ему в память о себе. Залечил все раны, а вот шрам от когтей шамасского тигра, пересекавший его грудь наискось, оставил.
Тут его неожиданно словно что-то дернуло за ниточку, да так, что он даже подскочил. Настойчивая потребность идти за этой ниточкой заставила его поспешно одеться и выйти из своей комнаты.
Капитан спешил по коридору в неизвестном даже ему самому направлении, пока наконец не понял, что идет в лазарет. Уже в коридоре он услышал шум, стоящий в палате, стоны раненых и умирающих. Выскочившего в коридор взъерошенного солдата Себастьян поймал за руку и расспросил.
– Капитан, – отдав честь, быстро произнес солдат и отрапортовал: – В полночь вернулись корабли Южной и Северной баз. На море разыгрался шторм, но на наши корабли снова напали илайтские пираты. Небольшая стычка, лийн. Мы потеряли нескольких человек, а в палате лежат десять раненых.
Себастьян выругался и вошел в палату.
Почти сразу же он замер на пороге. Его никто не заметил, маги-лекари суетились, медики носились по палате с чистыми бинтами и водой, и никто не видел мрачных темных фигур, застывших над кроватями некоторых больных. У Себастьяна по коже побежали мурашки. Он видел перед собой четверых Жнецов. Мрачные силуэты в длинных черных балахонах и капюшонах, надвинутых на лица, если такие вообще были. Они безмолвно нависали над своими жертвами, ожидая того момента, когда смогут забрать их.
Себастьян уставился на них, а они, в свою очередь, так же молчаливо уставились на него. Из-под капюшонов на него смотрели лишь огненные точки. Надо полагать, это были зрачки…
По спине струйками потек холодный пот, и Син сжал зубы.
Неожиданно один из них кивнул ему.
Себастьян облизнул пересохшие внезапно губы. Ему вдруг подумалось, что, может быть, эти мрачные ребята знают, где сейчас Айлин. Он поджал губы, сдерживая рвущийся наружу вопрос, и увидел, как все тот же самый Жнец покачал головой, словно в ответ.
Это было так удивительно… Какие они на самом деле? Как их видят те, за кем они пришли? И почему это странное ощущение привело его сюда?
– Падш-ш-ший, – прошипел другой Жнец, сверкнув глазами-точками, наклонился над своей жертвой – тяжело дышащим человеком с раной в боку – и протянул к нему руку. На глазах Себастьяна душа поднялась из тела, принимая руку Жнеца с длинными паучьими пальцами, затянутую в черную перчатку, словно господин, подающий руку своей даме. Жнец раскрыл свои объятия, душа умершего скользнула и растворилась в них, словно черная тьма одеяния Жнеца впитала в себя призрачную, эфемерную, хрупкую душу. Затем Жнец и сам растаял в воздухе. Остальные трое остались стоять. Синдарилл перевел взгляд на людей, рядом с которыми они стояли, и увидел, как те бледны – они явно проживают свои последние минуты. Он задохнулся, ощущая, как грудь вдруг обожгло огнем.
– Твой час грядет, – прошептал тот самый Жнец, который кивнул ему, и, забрав свою душу, тоже исчез. – Скоро для тебя наступит Время Истины.
Себастьян выскочил из палаты и сполз по стене вниз, чувствуя, что весь взмок от холодного липкого пота. Он тяжело дышал, закрыв глаза и вспоминая этот странный, безликий, лишенный каких-либо красок и жизни голос Жнеца: «Падший. Твой час грядет… Наступит Время Истины…»
Липкие щупальца отвратительного страха скользнули к сердцу и сжали его. Он снова почувствовал, что ему не хватает воздуха. С трудом поднявшись на дрожащих ногах, Синдарилл стремительно зашагал, сам не зная куда.
Голова кружилась, ноги не держали, а слова Жнеца не желали выходить у него из головы. Души умерших людей, он по-прежнему видел их, видел, как те растворяются в объятьях Жнецов… Это было жутко, страшно и ужасно…
– Капитан!
Себастьян услышал, как его зовут, словно через вату. Запыхавшийся солдат догнал его и быстро произнес:
– Лейтенант Кларион вызывает вас. Срочно.
Синдарилл кивнул и автоматически пошел в кабинет лейтенанта, все еще оглушенный и взвинченный.
Кларион отправил его через два дня патрулировать границы с арсеналом из трех кораблей. Ответ от Леса еще не пришел, но Его Величество имел и множество других проблем в своем неспокойном королевстве. Кондант притих, от дроу тоже не было ничего слышно, но мелкие вспышки бунтов и всякие заговоры еще не до конца погасили. Себастьян эти два дня ходил по форпосту, как неприкаянная тень себя самого, не понимая, в чем дело. Он не знал, куда делся Айлин, снова и снова прокручивал в голове события той ночи. Их разговоры, тихий шепот, прикосновения нежных рук, печаль в небесной синеве его глаз, хрупкое тело, горький вкус его слез…
Сердце сжимала тоска, непонятная ему. Син никогда не испытывал любовной лихорадки, никогда не знал, каково это – страдать, не спать ночами, страстно желать ощутить рядом с собой тепло любимого, тянуться к нему, буквально иссыхать без его прикосновений и ласк… и жаждать увидеть хотя бы раз кроткую улыбку и ласковый взгляд синих глаз. Для него Айлин как-то странно раздвоился в сознании: вот он, как в ту ночь, ласковый и нежный, податливый и покорный, тихий и робкий, а вот он Жнец, высокомерный и скептический, надменный и всезнающий, непрошибаемо спокойный и властный.
Солдаты шарахались от своего капитана в стороны, шептались за его спиной. Действительно, Себастьян не походил сам на себя, мрачный, небритый, хмурый, как туча, с глубокими тенями, залегшими под глазами, почерневшими, словно на землю опустились сумерки. Янтарный блеск был утерян, уступив место бездонной черноте. Он тенью скользил по плацу, по пустынным коридорам форпоста, пугая зазевавшихся смельчаков, отважившихся выйти из комнат после отбоя. В свою собственную комнату он не имел ни малейшего желания возвращаться, там его ждали свежие и такие яркие воспоминания, которые он мог даже ощутить на вкус, почувствовать каждой клеточкой своей кожи, ощутить на кончиках пальцев и даже услышать…
Эти тихие бархатные стоны, этот таинственный шепот отчаяния в ночи, эту пылкую страсть и невероятно горькую нежность…
Пусти, пусти меня…
Син, да что же ты делаешь…
Син…
Ты правда готов отдать свой шанс ради одной ночи со мной?
Неужели ты меня хочешь, Син?
«Да куда же, демоны тебя забери, ты делся?!»
Ты не понимаешь, что творишь, глупый смертный…
Мы поменяемся местами. Таковы условия контракта!
Разве нет? Месяц срока – это не мое условие. Это Его условие. Если бы ты все-таки влюбился, я бы стал человеком… А если бы нет… Что же. Ты все равно продолжил бы жить.
Потому что мы привязались друг к другу, Син.
Прости… я позволил этому случиться…
Он ничего не понимал. Он не был влюблен. И Айлин ушел. Ведь так? Он сказал, что проиграл… И что же дальше? Он снова Жнец? Уже чужой… Где он? Что делает, о чем думает? Увидятся ли они когда-нибудь? Почему его нет рядом? Почему он оставил его сразу же после той ночи? Ведь она не была плодом его воображения, ведь не была! Он все еще кожей ощущал нежные прикосновения, все еще чувствовал на кончике языка привкус горьких слез, это не было иллюзией…
Так где же ты, солнце?
Два дня прошли как в тумане, и вот уже Себастьян щурился от яркого солнца, которое навязчиво лезло ему в глаза. Он прикрыл их ладонью, вглядываясь в горизонт. Реальность и иллюзия поменялись местами. Сказкой казалось все это – то, что он сейчас, как обычно, плыл на корабле в очередной свой рейд, отдавая приказы матросам. Реальность же осталась там, в той ночи, со всеми ее запахами, звуками и шорохами. Там был аромат его волос, вкус чуть солоноватой кожи, запах солнца и мокрого песка, солнечный бриз, ласковая, убаюкивающая синева его глаз, кроткая, печальная улыбка, горькая нежность и отчаянные объятия… Сон, все сон, сознание воспалилось, и Себастьян даже не заметил, что его лихорадит, как незаметно поднялась температура. В чем дело? Та ночь, Жнецы, их слова, души умерших, все смешалось, превратившись в кашу. Раздались крики, со всех сторон орали: «Капитан! Капитан! Пираты по курсу!» Но он ничего не слышал и не видел, смутно ощущая какую-то тревогу.
Битва разыгралась на его корабле, и он снова оказался в эпицентре событий, окруженный криками умирающих и звуками битвы, что загорелась вокруг него. Кровь, огонь, стоны, крики, рычание…
Рычание? Стоп… Откуда… Что за демоны…
На палубу прыгнули три красных шамасских тигра, и чувство дежавю захлестнуло Себастьяна с головой. Он встряхнулся, словно пес, не понимая, в чем дело, и пытаясь прийти в себя. Выхватил меч, понесся на помощь какому-то матросу, оказавшемуся придавленным красной тушей. С клыков капала ядовитая зеленоватая слюна. Себастьян, не раздумывая, вонзил клинок пониже лопатки, пронзая сердце твари, но та лишь обернулась, зарычала…
Он почувствовал, что его опрокинули на палубу, придавили лапами, и вот уже смрадное дыхание коснулось его лица, капли крови, смешанные со слюной, упали на его кожу, тихое утробное рычание раздалось над самым ухом… Острая боль в плече, Син зажмурился, его затошнило, он попытался дотянуться до клинка, который выпустил из рук, и тут все потемнело перед его мысленным взором, и он потерял сознание.
========== Зеркало мечты ==========
Солнечные лучи золотили матовую кожу мальчишки, лаская его щеки и целуя в губы. Он зажмурился и прикрыл глаза рукой. Что-то тяжелое лежало на его талии, и он, опустив глаза, обнаружил на ней большую загорелую руку. Паника захлестнула его с головой, но затем он краем глаза зацепил рыжие волосы мужчины, и волнение тут же улеглось. Лойт, это Лойт… он попытался тихонько пошевелиться, но ноющая боль стрельнула в пояснице, и он со сдавленным стоном сдался. Лойт приоткрыл один глаз и снова закрыл, его рука, лежавшая на хрупкой талии мальчишки, собственнически сжалась, прижимая его теснее к телу мужчины. Рэм не протестовал, полулежа у него на груди. Он положил голову на грудь Лойта и закрыл глаза, попытавшись вспомнить, что вчера произошло. Память повиновалась на удивление быстро. Он ощущал приятную расслабленность и истому во всем теле, и это ощущение ему нравилось. Двигаться не хотелось. Хотелось только вот так лежать и чувствовать тепло большого мускулистого тела. Рэм чувствовал себя таким защищенным, таким спокойным! Он испустил долгий блаженный вздох и потерся щекой о грудь мужчины.
«Вот так бы всегда просыпаться, – внезапно подумалось ему. – Это ведь и есть истинное, ничем не замутненное счастье…»
Юноша закрыл глаза, и события прошлой ночи нахлынули на него.
– Лойт…
Медведь что-то вопросительно промычал, уткнувшись носом ему в макушку.
– Спасибо тебе, – пробормотал Рэм смущенно, прижимаясь к нему все сильнее. Он чувствовал напряжение и возбуждение Лойта каждой клеточкой своего тела, и оно передалось ему. Пережитый страх вылился в бурное облегчение, а облегчение в желание. Юноша поерзал на коленях Рыжего, вырвав у него судорожный вздох.
– Н-не за что, – процедил Лойт, сжав его талию с намерением ссадить со своих коленей.
Но Рэм прижался к нему теснее, прильнув щекой к его груди. Ему жутко не хотелось разлучаться с теплом большого тела, с теми надежными объятиями, которые дарил ему Медведь. Он был всего лишь маленьким, хрупким мальчиком, неизвестно как влившимся в суровую солдатскую жизнь. Безответная любовь истерзала его ранимую натуру. Хотелось, в конце концов, тепла, любви и ласки! Разве он не заслужил?!
Закусив нижнюю губу, он с силой сжал ее зубами, стараясь привести себя в чувство.
«Что я делаю?! – в панике подумал он. – Это же Лойт… Он не поймет, я… Бездна!»
Однако так долго сдерживаемые желания и порывы наконец перестали ему подчиняться. Он поднял голову, приподнялся у мужчины на коленях, робко скользя ладонями по его груди, чтобы обнять, и снова выдохнул:
– Лойт…
Медведь в его объятиях не шевелился, глядя на мальчишку ничего не выражающим взглядом. Рэм зажмурился и прижался своими влажными искусанными губами к его рту. Он никогда никого не целовал, и его тоже никто еще не целовал. Это был первый поцелуй Рэма. В первый момент, к его ужасу, Лойт не отвечал на поцелуй, губы его были твердыми и неподатливыми. И когда мальчишка уже отчаялся, они вдруг дрогнули и чуть-чуть раскрылись, позволяя его язычку проникнуть внутрь теплого рта мужчины. Осмелев, Рэм запустил пальцы в тяжелые густые рыжие пряди и робко погладил его язык своим. В следующую минуту он оказался опрокинут на кровать, и Лойт навис над ним.
Рэм задохнулся от неожиданности и облизнул пересохшие губы, на которых он с восторгом ощутил вкус губ Лойта.
– Что ты творишь, глупый мальчишка… – пробормотал Медведь, наклоняясь и жадно целуя его в шею.
С каким-то удовольствием Рэм подумал, что у него останутся красные пятна.
Он что-то пробормотал в ответ, теснее притягивая к себе голову Лойта и закрывая глаза.
Жаркие губы порхали вдоль его кожи то тут, то там, и он не заметил, что уже начал тихонько постанывать и извиваться под большим тяжелым телом Медведя. Он не знал, что на него нашло, как так получилось, но невыносимый огонь, разгоревшийся между ногами, ясно давал понять, что он безумно хочет Лойта. А Лойт, похоже, не слишком-то сопротивлялся своим желаниям, набрасываясь на распростертое под ним тело с жадным нетерпением. И тем не менее он был нежен, когда осторожно снимал с юноши его ночную рубашку. Рэм не сопротивлялся, с охотой позволяя себя раздеть.
Лойт не жалел времени на прелюдию, щедро расточая и даря неопытному мальчишке свою ласку, свое тепло и заботу. Рэм буквально купался в его удивительной нежности и задыхался от острого наплыва чувств, внезапно захватившего все его существо. Извиваясь и тихонько постанывая под своим любовником, юноша нетерпеливо исследовал руками большое мускулистое тело. И сегодня ночью оно принадлежало ему, подумать только!
Но Рэм, когда Лойт разделся сам, вновь оробел. Закусив нижнюю губу, он несмело разглядывал Медведя из-под ресниц. Его размеры не пугали юношу, и все же он сомневался, что сможет принять в себя всего Лойта.
Словно угадав его мысли, Рыжий ласково улыбнулся ему.
– Ты же мне веришь? – шепнул он, задевая губами уголок его губ.
Рэм, не колеблясь, кивнул.
– Тогда все будет хорошо, малыш…
Себастьян проваливался куда-то в темноту. Он падал и падал, казалось, что его падение продолжалось бесконечность. Когда же, наконец, он очнется? А потом вдруг капитан обнаружил себя стоящим в какой-то полутемной комнате. Он с трудом мог разглядеть свою руку, когда, двигаясь на ощупь, шел вглубь этой странной, зловещей комнаты. В конце ее что-то заблестело, и вскоре Себастьян увидел зеркало, окруженное лунным светом. Подойдя ближе, он замер возле него и осторожно коснулся кончиками пальцев гладкой поверхности.
Странно, но он не видел своего отражения – зеркальная поверхность была чистая и незамутненная. Это настораживало, если не пугало. Но, в конце концов, ведь это был всего лишь сон, верно?
И вдруг по зеркалу пошла рябь, как если бы в воду бросили камешек. Круги расходились от центра и исчезали за старинной резной рамой. Вскоре рябь улеглась, и Синдарилл заметил, как смутные черты проступают на поверхности. Он долго не мог разглядеть незнакомца по ту сторону зеркала, туман скрадывал черты его лица. Но он был одного с ним роста и стоял в точности так же, как и сам капитан. А потом Себастьян увидел его лицо… Мертвенно-бледное, не отражавшее ни малейших эмоций, бесчувственное и холодное. Даже статуя выражала чувств больше, чем его собственное отражение. А еще глаза… Эти глаза не были привычного ему золотисто-медового цвета. Они были абсолютно черными, словно дыры. И одет этот незнакомец был в черные бесформенные одежды.
Себастьяну стало жутко. Это был словно он и в то же время не он.
Внезапно человек в зеркале растянул губы в холодной презрительной усмешке.
– Ты хочешь жить?– спросил он каким-то странным, словно сдвоенным голосом, и в нем Себастьян уловил оттенки чего-то потустороннего.
Он вздрогнул, услышав этот голос. Когда-то этот же самый вопрос ему задавал и Айлин.
– Ты моя темная сущность? – почему-то спросил Син.
– Ты узнал, в чем смысл жизни? – не отвечая, снова спросило существо.– Ты готов уйти?
– Сначала ответь мне, кто ты и где мой Жнец?
– У тебя нет Жнеца, Себастьян, – мертвым голосом сообщило отражение и снова упорно задало тот же самый вопрос. – В чем смысл жизни?
– Чего ты добиваешься?! – начиная вскипать, зарычал Син.
Но существо не ответило.
На миг у капитана возникло безрассудное желание со всей силы ударить по тонкому стеклу кулаком и разбить зеркало. Но он понимал, что не добьется ответа на свои вопросы, пока не ответит на его.
Словно прочитав его мысли, отражение снова заговорило:
– Ты нашел свой смысл?
И вдруг у Себастьяна возникло отчетливое ощущение неизбежности своего рока. Он понял, что если ответит на этот вопрос неправильно, то, возможно, потеряет все, что у него есть, даже сердце…
И почему-то вспомнились обстоятельства первой встречи с Айлином. Тогда он считал его всего лишь ополоумевшим парнем. Но все эти его слова, что жалили так остро и задевали за живое…
Ты романтик, лорд Каменное Сердце. Такой холодный… Холодный снаружи… Неприступный, словно скала, о которую разбивается бушующий океан. Но такой одинокий внутри.
Ты прожил короткую жизнь, Син. И умираешь в расцвете лет. Гибель твоя нелепа. Разве подобной участи желал бы ты для себя? Неужели ты хочешь уйти из жизни… так и не постигнув ее смысла?
Посмотри, как прекрасен этот закат. Он рождается на несколько минут и умирает каждый вечер… Он живет мало, но так ярко и красочно, так пылко и так страстно… Видишь, как играет солнце? Видишь, как горят его лучи? Как красиво они расцвечивают морскую воду… Как пылает этот прекрасный шар? Но сейчас он потухнет, и мир погрузится во тьму.
И ночь прекрасна… Особенно если ее есть с кем разделить. А тебе есть с кем ее разделить, Син?
Себастьян с тревогой всматривался в мертвые черты собственного лица, отражающегося в зеркале, и увидел, что из правого глаза вытекает маленькая скупая слезинка. Но его отражение холодное и неподвижное, словно призрак, никак не отреагировало на это. Себастьян поднес руку к своему лицу и ощутил на пальце влагу.
– Есть… с кем разделить… – прошептал он онемевшими губами.
Призрак не шелохнулся.
Хочешь, открою тебе секрет всего сущего? Смысл жизни… в том, чтобы любить и быть любимым.
– Смысл… – пробормотал он. – В… – Син замолк, не в силах произнести дальнейших слов, и поджал губы. Его отражение впилось в него черными глазами, словно выжидало. Но Себастьян так и не произнес этих слов.
Прошла минута, две, и его отражение начало медленно таять.
– Падший, – холодно произнес призрак. – Пала твоя душа. Пало твое сердце. Ты не сумел сделать выбора, не сумел постигнуть смысла, ты пуст, и существование твое было бессмысленным.
Последние слова эхом отразились от стен зловещей комнаты, и Себастьян ощутил, как тоска сжала его сердце, которое трепыхнулось в несчастной попытке ожить, забилось гулко и, сделав два отчаянных пульсирующих стука, затихло.
Себастьян ощутил горечь поражения и жуткую, душераздирающую боль. Это был сон, но все происходящее с ним было таким реальным… Кажется, он закричал, но возвратить ничего уже было нельзя.
– Подожди, постой! – крикнул он, шагнув к зеркалу и начиная трясти его. Он даже ударил по нему кулаками, и оно послушно рассыпалось осколками на пол, поражая своей удивительной хрупкостью. Рама опустела, и в ней теперь зияла пугающая пустота небытия.
Синдарилл безвольно опустился на колени, глядя на свои окровавленные руки. В тысяче мельчайших осколков, усеивавших пол комнаты, он видел свое отражение в лунном свете, из глаз его текли кровавые слезы. Себастьян провел пальцами по своему лицу, но крови не было. И даже простых слез. Глаза оставались на удивление сухими. Но в груди поселилась пустота.
– Смысла нет… – прошептал, безучастно разглядывая свои руки, испачканные в крови.
И все же он был… В глубине души Синдарилл знал, в чем смысл его жизни. И он был в Айлине.
В ответ он услышал лишь зловещую, засасывающую тишину мрачной комнаты. Похожей на клетку.
Подняв голову и взглянув на пустующую раму, из которой еще торчали местами острые осколки, Себастьян Синдарилл, Лорд Каменное Сердце, понял, что только что разбил зеркало собственной мечты, своих надежд, своего будущего, которое могло бы быть…
========== Завтрак у короля ==========
Себастьян проснулся потому, что кто-то звал его.
– Капитан? Капитан? Вы как?
Он с трудом разлепил глаза и замотал головой. Над ним стояли несколько медиков и пара его матросов.
– Что это? – пробормотал он с усилием.
– Вы в палате, – бодро ответил Хэнк, один из его парней. – Здорово тигр вас! Хорошо, что не смертельно! Наши маги-лекари вовремя сумели вывести яд, пока он не распространился по всему телу, а то бы пришлось вам грудную клетку ампутировать!
Второй матрос посмотрел на него скептически, всем своим видом выражая презрение и желание заехать ему подзатыльника.
– То есть… я что, не умер?
В голосе Себастьяна было столько недоверия, что медики переглянулись, а солдаты встревоженно начали переминаться с ноги на ногу.
– Капитан, вы живы, – терпеливо произнес Дюк, второй матрос. – Клянусь морским дьяволом, вы живее всех живых! Тигр вам на прощанье только царапину оставил, пустяки.
Себастьян с подозрением откинул простынь. Так оно и было, грудь его перечеркнули три длинных полосы от когтей проклятой красной кошки. Он опустил простыню и сел, свесив ноги с кровати. Нахмурившись, он смотрел перед собой, пытаясь понять, что происходит и почему все происходящее кажется ему фальшивым.
– Где моя одежда? – сухо поинтересовался он, едва голова перестала кружиться.
– Постойте, капитан! – веско произнес один из медиков. – Вставать вам еще не положено…
– Одежду, – повторил Себастьян, поднимая голову и глядя на мужчину в упор.
Тот не стал больше рисковать, испытывая терпение Себастьяна. Ему вернули одежду, и, одевшись, капитан вышел из лазарета, все еще грозно хмурясь. Себастьян не понимал, в чем дело. Что вообще, Бездна все поглоти, происходило?! Куда подевался Айлин? Что за насмешка судьбы, почему на него вторично напали эти красные зверюги? Временная петля, что ли?
По приходу в комнату капитана ждал приятный сюрприз. У окна стоял высокий стройный блондин в красном королевском облачении. Его Величество король Селест собственной персоной в его скромной обители.
– Лес? – Себастьян застыл от удивления.
Блондин одарил его радостной улыбкой и кинулся обниматься. Мужественно выдержав натиск дружеских объятий, Себастьян отстранился, сдержанно поклонился, как подобает при короле, и произнес:
– Что ты здесь делаешь?
– Решил лично вернуть тебя домой, – становясь суровым, ответил молодой король.
– Я никуда не поеду, Лес.
– Это приказ, – неожиданно холодно и непреклонно заявил Лес, отворачиваясь к окну. – На границе опасно. Я высылаю сюда еще людей. Теперь мои морские границы будут охраняться тщательнее. Мне кажется, Союз Южных Островов снова вступает в силу, иначе с чего бы пиратам объединяться? Я пошлю сюда других людей.
– То есть мне ты не доверяешь? – так же холодно спросил Себастьян.
Лес стремительно обернулся так, что волна его золотисто-пшеничных волос хлестнула алебастрового цвета щеку.
– Не смеши меня, Син! – фыркнул он. – Я бы доверил тебе собственную жизнь при необходимости. Но ты нужен мне при дворе. Гил в своей провинции совсем про нас забыл. Не хочет приезжать ко двору. Кажется, он наконец нашел, чем утешить свое горе. Я ведь сразу заметил того симпатичного мальчишку, когда приезжал к нему в прошлый раз. Риэль вроде. Вот, а я один со всеми государственными делами не справляюсь! Твое место пустует в Совете, а ты мне там нужен.
– Твой таэ, Тейт, вполне заменяет тебе правую руку. Я хочу остаться здесь.
Лес нахмурил золотистые брови-шнурочки и изящным жестом молча извлек из воздуха свиток. Протянул ему, поджав губы.
– Я хочу видеть тебя при дворе ровно через неделю.
Сказал и исчез в вихре серебристых искорок.
Себастьян негодующе фыркнул. Чертов потомственный маг! Лес всегда любил повыпендриваться.
