Текст книги "Пари (СИ)"

Автор книги: лейтенант Кеттч.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Скажу честно, я не был уверен, что этот номер понравится хоть кому-то. И в первые секунды, когда едва затихли последние аккорды музыки, ждал вежливых хлопков, перемежаемых едва ли не свистом. В зале стояла тишина. Она всё тянулась и тянулась. В темноте мы ушли на свет кулис, и тут грянула овация. Врать не буду, это было приятно, хотя я прекрасно понимал, что адресована она постановщикам, а не лично мне.

У нас всё получилось, мы успели в музыку, хотя, по крайней мере, мне, сделать это, было не так-то и легко.

После той «премьеры» мне подумалось, что теперь я хоть в какой-то степени оправдываю написанное в трудовой книжке. Хотя, кого я пытаюсь обдурить? Где я, а где «солист балета», чёрт побери?! Когда я узнал, что именно Ксюша-отдел кадров и всё остальное в одном лице написала мне в трудовой, я чуть не рухнул.

Гастроли продолжались. Я быстро понял, что жить по принципу «Что день грядущий нам готовит?» – слишком нервнически и малопродуктивно и, взяв пример со старичков, пустился во все тяжкие. Разыгрывал, прикалывался, ржал и развлекался. Было весело.

Когда тур начал приближаться к концу, буйное веселье мне пришлось немного подумерить. Я начал задумываться над неизбежным возвращением в школу и его неминуемыми последствиями и принялся скачивать из сети учебники. Коллеги, чтоб им было неладно, прознав про то, предложили мне помощь. Я даже не знал, огорчаться мне или радоваться, поскольку всю последнюю неделю переездов меня гоняли почти по всем предметам и в хвост, и в гриву, решали со мной задачи и, то ли на полном серьёзе, то ли для прикола, натаскивали на интервью на английском языке.

За несколько дней до возвращения домой к нам снова прибыло пополнение: тот самый Тёма, Тимур Лукин. Да… Тут было на что посмотреть. Вроде, и нет ничего, но, чёрт, как этот Артём смотрелся в движении и что при этом вытворял! Фигура – ни одной непропорциональной мышцы, феноменальная гибкость, скорость, отдача. Да просто не человек, а свернувшаяся кольцом и готовая к молниеносному броску змея! Причём, видно, что парню всё это досталось от природы. Такого совершенства никакими тренировками не достичь. Это или есть, или нет. А уж какая работоспособность… И полное отсутствие завышенного самомнения…

Теперь, когда танцоров стало даже больше, чем их изначально было, работать стало легче. Появилась возможность хотя бы изредка передохнуть между выходами на сцену.

И вот настал день возвращения. Родители, что очень странно, поверили абсолютно всему, что я им наговорил.

В школе, что тоже удивительно, обнаружилось, что я не так уж и сильно отстал. ОБЖшник и классная вели себя так, словно ничего и не было. Я вёл себя тише мыши и ужасно скучал по тому сумасшествию, которое происходило во время тура.

Дня через три после моего возвращения к учёбе, посреди ОБЖ внезапно распахнулась дверь, и возникший на пороге дежурный семиклассник провозгласил:

– Сергеев здесь? К директору его!

ОБЖшник мстительно ухмыльнулся.

Ну что ж… Как известно, отольются кошке мышкины слёзки. Хотя, мы ещё посмотрим, кто здесь кот, а кто мышка. Я встал и, игнорируя сочувственные взгляды Васьки и Кольки пошёл на выход.

Комментарий к Часть 7. Солист балета

* Я всегда презирала и не понимала сонгфики (перевод “Невесты” не в счёт), и тут… Наступил момент, когда приходится давать ссылку на музыку. Простите.

http://mobipo.org/song_listen/dmitriy-malikov-finita-la-comedia

Хотя да, я в курсе, что мало кто взял бы композицию с подобным названием. Театральные люди весьма суеверны.

========== Часть 8. Хвост достали – нос увяз ==========

От Элеоноры Ивановны, нашей директрисы, я выходил в страшной задумчивости. Я ожидал чего угодно, но только не того, что произошло в её кабинете. Я никогда не интересовался наличием или отсутствием на рабочем месте руководящего состава нашей школы. Как оказалось, напрасно. У директрисы только что закончился отпуск, и провела она его… Правильно, именно там, где были на гастролях мы. Я ожидал выволочки, попыток пристыдить за то, что я променял спорт на фиглярство, короче, я ожидал чего угодно, кроме того, что произошло на самом деле.

Директриса захотела бесплатную контрамарку к ближайшей праздничной дате. И ладно бы лично для себя, а то – всему педагогическому коллективу школы. Ну не хило ли, а? Я ей сказал, что у меня испытательный срок, что, кстати, было абсолютнейшей правдой, что распространением билетов занимаюсь не я, и что в ближайшие праздники в Питере не планируется никаких выступлений. На самом деле я ни малейшего понятия не имел, где выступления планируются, и когда, но здраво рассудил, что к первому или девятому мая мы едва ли будем участвовать в каких-то специальных программах, а в июне Элеонора Ивановна мне уже не директор.

Я выслушал стандартную лекцию о важности и нужности образования, после чего меня отпустили. У двери кабинета меня встречали мои верные оруженосцы Васька и Колька. Сочувственно хлопнув по плечу, они вручили мне оставленную на ОБЖ сумку и потупились с виноватыми лицами. Ну да, да. Кто всю кашу заварил? Вот то-то!

По дороге из школы я позвонил Роману и спросил про график гастролей. Вопрос его явно изумил, но, по его словам, никакой тайны в этом не было. Мне было рекомендовано пройти на официальную страницу в интернете или немедленно задать вопрос о конкретной дате или городе. Я заикнулся про экзамены. Роман ответил в том смысле, что пока идут экзамены, я остаюсь в городе и учусь.

Домой мне всё равно предстояло идти мимо бывшего здания школы, в связи с отсутствием нужного количества детей давно превращённой в РОНО, и я решил туда заглянуть.

Из РОНО мне пришлось сбежать. Правда, меня и не сильно ловили. Как-никак я спортсмен, хоть теперь и бывший, в этом Роман оказался прав. Толстые целлюлитные тётки предпенсионных лет на каблуках – те ещё преследователи. А зашёл я с невинным вопросом. Можно ли экзамены сдать в другом городе? Тётки сказали, что можно, но заявление надо заполнять заранее. Я заикнулся, что работаю и каждый день переезжаю в новый город. Что тут началось… Были упомянуты социальные работники, рабский труд несовершеннолетних и лишение родительских прав. На этом я сбежал. И хорошо, что я им при входе не представился.

В голове у меня в то время творился полный сумбур. Утром я был в школе. После – мчался репетировать. Мне было до ужаса неловко, что из-за меня репетиции переносили на середину дня.

Большую часть танцев мы исполняли босиком, и я за каким-то рожном решил перед отъездом в тур сделать педикюр. В голове ещё начали бродить мысли о татуировке. Я, видимо, насмотрелся на остальных. Но, поскольку ногти отрастут, а татуировка – это, вроде как, навсегда, я решил, что сначала следует хорошенько подумать.

Чего я никак не ожидал, это того, что на педикюр уйдут полтора часа. Полтора, Карл! Но это ладно. Хуже всего то, что в тот же салон припёрлись девчонки из нашего класса и, увидев меня, выпали в осадок, покучковались у входа, похихикали, пошептались, и их вымело на улицу. Терять мне было уже нечего, и я решил подстричься. Вернее, покраситься. Под енота. Енота-альбиноса. А ещё попросил сделать мне косую чёлку на один глаз. Гулять – так гулять.

Пока я сидел в салоне красоты, то оголодал окончательно. Поэтому, отклонившись от курса, завернул в торговый центр. Но мне не посчастливилось. Когда до него осталось всего ничего, над головой внезапно грохнуло и ливануло. Да так, что сухого не мне не осталось ровным счётом ничего. Я, чавкая насквозь мокрыми кроссовками, добежал до козырька при входе в торговый центр и влился в толпу таких же, как я, ждавших окончания этого апокалипсиса местного разлива. Над головой кондиционеры исправно сифонили ледяным воздухом. Меня стало ощутимо потряхивать. Только заболеть не хватало!

– Дим? – услышал я и обернулся.

С супермаркетовскими пакетами в руках рядом стоял совершенно сухой Ёж и изумлённо пялился на чёрно-коричневые полосы на моих волосах.

– Привет, – взмахнул рукой я.

Как оказалось, мы были почти соседями. После дождя резко похолодало, и Лёха забрал дрожащего меня к себе домой греть и сушить. Меня ощутимо потряхивало, и я не сильно тому сопротивлялся.

Квартира у Ежа оказалась в новом доме, и в ней было гулко и пусто. Я аж обалдел. Пустой коридор, огромный балкон, шикарно отделанная ванная, оборудованная кухня, а в комнате – велосипед, встроенный шкаф, какой-то суккулент с толстыми листьями и матрас прямо на полу.

Лёха загнал меня греться в ванную, накормил и, выдав свои шмотки, отправил домой. И если футболка на мне ещё худо-бедно сидела, кроссовки были почти по размеру, то штаны пришлось подвернуть. С пакетом мокрых вещей я потопал домой.

Мой причесон поверг родителей в такой ступор, что чужая одежда прошла мимо их взора. А на следующее утро я уехал «на сборы» в надежде, что по возвращении всё-таки найду способ сообщить родителям об изменениях в своей жизни.

После полутора недель дома, мы снова оказались на гастролях. В этот раз – не так далеко и всего на двенадцать дней. Уже в поездке выяснилось, что следующий заход – три города в Европе через неделю. Узнав об этом, я завис. На выезд на зарубежные соревнования родители оформляли нотариальную доверенность на тренера. А как быть здесь? Оформлять её на Романа? Так сначала надо родителям объяснить, кто он такой. Правда, очень быстро выяснилось, что билеты, гостиницы и всё остальное было оформлено очень давно, поэтому нас, новичков, оставляли за бортом. Не, я ещё по опыту соревнований знал, что шанс что-то повидать в поездке минимален, но было немного обидно.

Когда мы только собирались в аэропорту, я не придумал ничего умнее, чем в присутствии всех подойти к Лёхе и вручить пакет с ссуженной мне одеждой. И нет, чтобы просто отдать, я ещё принялся цветисто благодарить. Парни стояли вокруг и ржали. Беззлобно, конечно, но принялись весьма недвусмысленно проходиться по возможным обстоятельствам, при которых Лёхина одежда могла оказаться у меня. Но зато на причёску все отреагировали положительно. И то хлеб.

По возвращении в школу я обнаружил, что девчонки шепчутся по углам, бросая на меня странные взгляды. Но бомбу про педикюр бросать в болото они почему-то не спешили.

Прошла неделя, и в следующий тур парни улетели без меня. И тут в разгар ОБЖ у меня опять раздался звонок сотового в сумке. Я снова залез под парту. Звонил Роман.

– Алё… – прошептал я.

– Ты где?

– На ОБЖ, – это уже, похоже, становилось традицией.

– Я тебе адрес сейчас скину. Бери такси и дуй на интервью!

– Ка… Какое интервью?..

– На телевидении. Нас пригласили, а нас в стране нет. Богдан с Альбертом по домам разъехались. Остаётесь только ты и Косой.

– Какой Косой?!

– Лёня. Лёня Косорезов. Тот, у которого ахилл. Вот вы интервью и дадите. Это в честь июньского выступления в БКЗ.

Чёрт… Я, как в замедленных съёмках, выполз из-под парты, сгрёб в сумку учебники и тетради (телефон пискнул принятой СМСкой с пришедшим адресом) и направился к двери.

В коридоре я нос к носу столкнулся с Элеонорой Ивановной.

– Сергеев, ты куда?

Вдвойне чёрт… Концерт в Питере… И директриса, жаждущая получить контрамарку…

– Интервью давать… На телевидение, – ответил я и, чтобы избежать вопросов, ответов на которые не знал сам, рванул бегом.

Комментарий к Часть 8. Хвост достали – нос увяз

Вот это – наш главный герой. Вид сзади, так сказать. До посещения парикмахерской.

http://static.diary.ru/userdir/3/3/2/5/3325608/85242308.jpg

========== Часть 9. Победа! Враг истреблён. Почему ж мне так одиноко? ==========

На телевидении творился какой-то хаос. Важно выглядевшие люди куда-то спешили и, как мне показалось, старательно изображали активность.

Меня встретили у вахты и проводили наверх в студию. «Косой» уже был там. Вместе с костылями, разумеется. Дурацкая ситуация, с какой стороны ни посмотри. Я и вдруг даю интервью. Да ещё, как выяснилось в последнюю секунду, в прямом эфире. И на пару с человеком, которого вижу первый раз в жизни.

Меня усадили на диванчик перед камерами. Подбежала тётечка и, колыхая безбрежным бюстом перед нашими носами, принялась нас чем-то мазать и пудрить. Мне, как обычно (за последние недели я даже привык), было просюсюкано что-то типа «Ой, ути-пуси, какой лапа», Леониду причесали буйную бородищу а-ля вышедший из леса геолог. И да, у него из рукавов тоже выглядывали цветные разводы татуировок.

Вели передачу двое, мужчина и женщина. Я, к своему ужасу, узнал их обоих. Вели они авторскую программу с потугой на единственно правильное освещение культурных событий культурной столицы. Мама с папой, конечно, вряд ли будут смотреть подобное, но у бабушки дома телевизор голосит круглосуточно. «Это конец», – пронеслось в моей голове. Нет, пронеслось там другое, созвучное. А ещё соседка тётя Зина… И ведь не откажешься уже… Ох…

Вопросы ведущих, как это обычно и бывает на подобных передачах, были дебильнее некуда. А если попадались умные, то я, в связи с тотальным отсутствием информации, помалкивал в тряпочку и изображал декорацию. У меня вообще сложилось впечатление, что пригласить должны были кого-то другого, что этот кто-то отказался, и в последнюю секунду вспомнили про нас. Вопросы ведущих демонстрировали полное незнание ими нашей специфики. И если мужчина ещё хоть как-то выкручивался, то его напарница несла откровенную пургу и не краснела. Ответы Косого мне больше напоминали незавуалированную рекламу. «Ответ на этот вопрос вы получите, придя на наше июньское шоу», «Описывать это словами бесполезно, лучше прийти и увидеть» и так далее и тому подобное… Мне даже было немного неловко. И от этих ответов, и от того, что я сижу словно мебель. Когда иссякли заранее заготовленные дебильные вопросы, ведущие решили подключить зрителей. О, это был ещё больший мрак! Создавалось впечатление, что звонят сплошные озабоченные непристроенные дуры. «А женаты ли вы, Лёня/Дима?», «А какие девушки вам нравятся?», «Расскажите про свой идеал женской красоты», «Как с вами можно познакомиться?», «Куда вам можно написать?», «Кто из ваших коллег неженат?» и прочее, прочее, прочее… После всех этих вопросов меня перестал удивлять совет повесить в соцсетях откровенную фотку с какой-нибудь девушкой. Только где бы её раздобыть?

А один из последних вопросов меня и вовсе поставил в тупик. «Какой самый запомнившийся букет вам подарили?» Ну не рассказывать же про тот огромный тропический ужас, что мне пришлось выселить в ванную?! Не скажешь же правду! Люди ж обидятся! А дура-ведущая, видимо, напоследок решила блеснуть: «Какой необычный букет вы хотели бы получить?» Ну я ж не лошадь, чёрт бы вас всех побрал! И потом, парень с букетом выглядит настолько дико, что дальше некуда! Нет, я всё понимаю: зритель хочет выразить свою благодарность не только аплодисментами. Но зачем же нас выставлять так, словно мы на эти букеты напрашиваемся?! Короче, я решил схохмить: сказал, что не отказался бы от съедобного букета. Косой заржал, что если танцорам начнут дарить букеты из конфет, то всех придётся вскоре увольнять за излишний вес. Да при таком графике работы можно жрать, что угодно и в любом количестве! Я изобразил лицом усиленную работу мысли и ответил, что согласен и на низкокалорийный букет. Я пошутить хотел, а что тут началось! Как так, почему моя девушка не следит за тем, чем я питаюсь? Не объяснять же им всем, да ещё в прямом эфире, что я ещё школу не закончил, и времени на девушек у меня нет. А учитывая, что мне рассказали ребята, я даже не был уверен, что в ближайшем будущем захочу выкраивать на девушек время.

Когда передача подошла к концу, я с облегчением выдохнул. Нас отпустили, и тут на меня накатила паника. Ведь ещё чуть-чуть, и придётся сказать родителям правду.

Мы с Лёней вышли из студии и направились к лифтам. Косорезов ловко шуровал на костылях, я плёлся следом, мысленно отбирая слова для обращённой к родителям речи.

Внезапно в моём кармане завибрировал телефон. Нет, это был не Роман. Номер мне был неизвестен.

– Алё? – ответил на звонок я.

– Сергеев, ты там нахрен сдурел, что ли? – заорали в трубке.

Голос я узнал. Это был мой давний главный непримиримый и принципиальный соперник, Эдуард Воеводский. Нет-нет, врагами мы не были, но уже очень давно соревновались исключительно друг с другом.

– Откуда у тебя мой номер, Эдик?

– Дали, блять. Ты что, серьёзно?

Я прекрасно понимал, что Воеводский имел в виду. Я внезапно исчез с шахматной доски, и все уравнения без моего участия в одночасье оказались решёнными. Как там на тему подобного высказались японцы? «Победа! Враг истреблён. Почему ж мне так одиноко?» Со всем этими турами я как-то совсем позабыл про Эдика.

– Да, – ответил я.

– Что, с ногой совсем плохо стало?

Откуда он?.. Нет, ну я где-то с полгода не тренировался, но потом-то, когда я вопреки словам врачей вернулся, мы снова соревновались друг с другом. Хотя по-первости раз за разом в итоговой турнирной таблице я оказывался в самом хвосте. После соревнований в Нижнем, где я вчистую «сделал» Эдика, мы больше не пересекались.

– Ты о чём?

– Да не пизди. Тебя полгода не было, а теперь ты ногу бережёшь.

– Что? Так было заметно? – не сдержался я.

Приговор врачей звучал как «два года без физических нагрузок», но это означало бы крест на всём. Травму я получил в марте, в мае добавил по тому же месту. Но как только я смог хоть как-то шевелиться, в ноябре я уже вернулся в зал. На всех соревнованиях я оказывался как минимум на одну строчку ниже Воеводского, но через год я его всё-таки обошёл.

– Ну… В общем, да, – услышал в трубке я.

– Тогда ты знаешь ответ, – пожал плечами я и вслед за Лёней вошёл в лифт.

– Но если всё так плохо, может, можно что-нибудь предпринять? Зачем же к пидорам в подтанцовку идти?

– Чего?! – я вышел из лифта и, уже не обращая внимания на Лёню, продолжил разговор: – Воеводский, ты там часом головой мимо мата не приложился?

– Сергеев, я наверное, зря позвонил, но поверь, мне тебя будет очень не хватать…

В трубке запищали гудки.

– Ахренеть… – пробормотал я.

Меня подёргали за рукав. Я обернулся. Разумеется, это был Лёня.

– Давай-ка, пока такси сюда едет, во-о-он там посидим, – Косорезов махнул костылём в сторону стеклянных дверей кафе. – А то странная какая-то ситуация получается: интервью на пару даём, не будучи даже знакомыми, – хмыкнул он.

Я пожал плечами и поплёлся в кафе.

– Для новичка ты очень даже неплохо держался, – заметил Лёня, когда мы уселись за столиком.

– Вообще-то я кладезь талантов, – хмыкнул я.

***

Когда прибыло вызванное Косорезовым такси, мы вышли на улицу.

– Смотри, – толкнул меня локтем Лёня. – Похоже, это по наши души.

Я посмотрел в ту сторону, куда он указывал. У нижней ступеньки кого-то ждали две девушки с букетами. Как только мы поравнялись с ними, девушки бросились к нам. Вернее, к Лёне.

Вручив ему один из букетов, прощебетав соболезнования по поводу ноги и пожелания скорейшего выздоровления, обе развернулись ко мне.

– А вас, Дима, мы видели только на видюшках в интернете, но надеемся скоро всё рассмотреть в живую! – выдала одна.

– Это – вам! – другая передала мне хрустящий бумажный пакет и небольшой букетик из бутончиков-розочек.

Я заглянул в шуршащую бумагу. В пакете была корзинка, из которой торчали… наколотые на палочки помидорки-черри, маслины, огурцы и прочие овощи! Я открыл было рот, чтобы сказать, что я шутил так, но как я его открыл, так и закрыл. Зачем людей обижать?

– Спасибо… – промямлил я.

Спас ситуацию Лёня. Вернее, таксист, нажавший на клаксон.

– Спасибо, красавицы! – пробасил Косорезов. – Дима, тебя до метро подбросить?

– Да! – ухватился за его спасительное предложение я и вслед за ним запрыгнул в машину.

***

Когда я вернулся домой, родителей ещё не было. Экзекуция откладывалась. Я оставил съедобный букет на столе и принялся пристраивать розочки в вазу.

– Пока матери дома нет, я бы хотел получить детальные разъяснения по поводу вот этого! – я аж подпрыгнул, услышав за спиной голос отца. – И этого! И ещё я хотел бы понять, каким образом, уехав на сборы в Подмосковье, мой сын три недели шатался по Сибири!

Я обернулся. Чёрт… Дело плохо. У отца в руках была банковская распечатка с моей карты. И почему я не послушался Ксюшу, когда она предлагала мне оформить другую?

Я, подыскивая слова, которые, как на грех, куда-то разом подевались, принялся нервнически отколупывать оливки от палочек, составлявших центр съедобной икебаны.

– Девочки в школе сказали, что он в мужской стриптиз устроился, – выдала, заглянув на кухню Эллочка, моя младшая сестрёнка.

Я при этих словах чуть не подавился оливкой.

========== Часть 10. Падение, взлёт и ошибка ==========

– Я устроился на работу. Я уже взрослый, – выдал я. И наверняка выглядел при этом как обиженный ребёнок.

В общем, вечером дома разразился ад кромешный. Попутно выяснилось, что я на этих выступлениях заработал больше, чем отец получает в месяц. Похоже, именно это и задело его больше всего. Мама заламывала руки и вопрошала, как я дошёл до того, чтобы перед самыми экзаменами по-чёрному прогуливать школу, папа ругался не самыми литературными словами, Эллочка то и дело лезла в разговор и под руки. Я реально уже с трудом удерживался от того, чтобы не отвесить ей подзатыльник.

Меня стыдили, увещевали и вызвали к здравому смыслу. Конец этому бедламу положила своим звонком бабушка, потребовав от родителей отчёта, почему её внука показывали по телевизору, а ей об этом ничего не сказали.

Когда на следующее утро я пришёл в школу, брошенная девчонками бомба про педикюр не взорвалась. Это стало уже неактуально. Вот, ей-богу, никогда не думал, что столько людей смотрят ящик. За мной начали толпами ходить малолетки. И я почувствовал себя экзотической зверюшкой в зоопарке.

Мне тогда крупно повезло. Через два дня я снова уехал на неделю. После произошедшего дома и всей этой нездоровой движухи в школе я был просто счастлив оказаться в «нормальной» обстановке с нескончаемыми переездами, бесконечными гостиницами, хронически пропущенными обедами и выступлениями почти каждый день в новом городе.

В один из дней, когда репетиция на сцене уже завершилась, а до выступления ещё оставалось время, народ разбрёлся кто куда. День был солнечный и тёплый. Валяться на диванчике в коридоре у меня желания не было, и я, вслед за курильщиками, вышел на улицу. Нашёл я их быстро. На задворках ДК парни сидели на старом деревянном давно некрашеном покосившемся заборчике и тёрли за жизнь. Обойдя их, я собрался было тоже устроиться на заборе с наветренной стороны, как сам не понял, что произошло. Раздался треск. Я только что стоял, как вдруг оказался на земле, придавленный этим самым некрашеным заборчиком.

Как потом выяснилось, один из ребят начал слезать, и они все, вместе с заборчиком спланировали на меня. Упавшую часть забора, разумеется, приподняли, и попытались вытянуть из-под неё меня. Я не вынимался, а ещё и заорал. Секцию забора подняли и увидели, что мне в ногу вошли два огромных ржавых гвоздя, криво торчавших из давно некрашеных досок.

Меня подхватили, довлекли до гримёрки и бросили на диванчик, где вытряхнули из брюк. Откуда-то появились перекись и пластырь. Когда кровь остановили, я рискнул взглянуть на ногу. На ней были явственно видны две дырки со свежезапёкшейся кровью. Мне в тот день крупно повезло: оба гвоздя вошли мимо костей и артерий.

Оставленные гвоздями дырки залепили пластырями и до начала шоу оставили меня лежать с поднятой ногой. Роману решили на всякий случай ничего не рассказывать.

Где-то в конце первого отделения в свете прожектора я вдруг выхватил взглядом лицо тётки, сидевшей в первом ряду. Глаза – плошки, в которых плещется ужас. Что такое? С чего бы? Я скосил глаза на ногу, и мне немного поплохело. Пластырь, видимо, съехал, и светлая штанина была густо пропитана кровью.

В перерыве я, напрочь позабыв про план ничего не рассказывать Роману, кинулся к нему с вопросом про лишние штаны, наличие аптечки с гемостатической губкой, бинт и пластырь.

Меня опять завалили на диванчик, вытряхнули из штанов и велели лежать, задрав ногу. В итоге, во втором отделении меня выпустили только на поклон. К тому же в чужих штанах.

В качестве наказания штраф влепили всем. Мне – за порчу костюма, курильщикам – за курение, всем остальным – просто за компанию, чтоб неповадно было. Как говорится, во избежание, и ради предосторожности. Можно сказать, что за недонесение начальству.

Оставшаяся часть тура прошла куда веселее. И плодотворнее.

На следующий после инцидента с забором день я рискнул подойти к Роману по поводу своей идеи с Сиртаки. Идею Роман одобрил, и мне тут же было предложено вчерне «развести» танец по сцене.

Уяснив, что за идея меня посетила, парни воодушевились, и к концу тура номер был полностью готов. Не хватало лишь реквизита и костюмов. Вот тут-то и вышел затык, из-за которого премьеру танца пришлось отложить до выступления в БКЗ.

И вот тот день настал. Экзамены были сданы. Дома произошёл ещё один почти скандал, когда выяснилось, что документы я собираюсь подавать на заочное отделение. За пару дней до выступления родители съездили за контрамарками. Я категорически отказался в этом участвовать, чтобы не знать, в какой части зала они будут сидеть, и то и дело туда не смотреть и не отвлекаться. Ксюше были даны детальные инструкции не давать родителям первый ряд и вообще поместить их так, чтобы они ненароком не попались мне на глаза.

Сиртаки, уже давно переименованный нами в «алкоголики», и номер для меня, Богдана и Альберта шли во втором отделении. В «алкоголиках» мы выходили на сцену босиком, в плащах и с бутафорскими пивными кружками в руках. Танцуя «в линию» мы периодически обнажали бок, потом разворачивались к залу спиной, меняли руку и оголяли уже другой. Весь фокус заключался в том, чтобы на протяжении всего танца сохранять морду кирпичом и, запахиваясь одной полой плаща, полностью скрывать телесного цвета резиночку, шедшую от галстука-бабочки на шее до символического мешочка на причинном месте.

Буквально за пару часов до нашего выхода на сцену появился Лёня Косорезов, притащивший бутафорских красных раков, которых для смеху прицепили на наши мини-стринги. Когда на поклоне мы развели руки в стороны, а потом выпрямились, и так рыдавшие от смеха зрители окончательно сползли под кресла. Не знаю, как другие ребята, а я за эти две с небольшим минуты едва ли не в кровь искусал себе щёку, чтобы не разоржаться прямо на сцене.

В самом конце, на поклоне, я разглядел в зале родителей. Мама и бабушка аплодировали стоя. Папа, с таким лицом, словно его заставили, хлопал тоже. Эллочка махала руками и скакала на месте. Собственно, если бы не её прыжки, я б, возможно, своих и не заметил. Бабушка попеременно то кричала «Браво!», то свистела в два пальца, как заправский хулиган. Короче, переход во взрослую жизнь удался.

На следующий день мы, новенькие, были приглашены на те самые пресловутые шашлыки в честь нашего окончательного приёма на работу. Знай я, чем всё закончится, я б, может, и не пошёл. Хотя, нет, я бы пошёл всё равно. Было вкусно и весело. Под самый занавес Лёша-ёжик опрокинул на меня пластиковый стаканчик с коньяком. Так что легко представить, что произошло дома, когда в районе часа ночи, характерно благоухая, и, заметьте, абсолютно трезвый я нарисовался на пороге. Я был в такой эйфории, что возможно, и вёл себя немного неадекватно. Отец разбушевался. А вот я сглупил: решил, что надо эту бурю переждать и нормально поговорить с родителем уже завтра, вынул телефон и позвонил Лёше.

– Лёш, ты уже дома?.. Один?.. Я у тебя сегодня переночую, ладно?.. Да… Буду минут через пятнадцать.

Не обращая внимания на ошалелые глаза отца, я засунул телефон в карман, развернулся и ушёл в белую ночь.

Комментарий к Часть 10. Падение, взлёт и ошибка

Номер с плащами, кружками, стрингами и раками существует в реальности. Увы, виден он был мною очень давно, и на ютьюбе не обнаружен. Если кто пришлёт на него ссылку, буду очень благодарна.

========== Часть 11. По чужим постелям ==========

Меня разбудил вопль:

– Вставай, би недоделанный! Что ты своему отцу про меня наплёл?!

– А? – я сел и принялся непонимающе озираться. Я сидел на диване на чьей-то роскошной кухне. Ах, да. Я у Лёхи-ежа.

– Ты сам виноват. Нечего было меня коньяком обливать.

– Что за баечку ты выдумал? Твой папаша меня с лестницы спустить попытался за растление несовершеннолетнего чада. Пока я ему тебя, дрыхнущего на диване в полном одиночестве, не предъявил, он мне всё мозг выносил и врезать пытался.

Я с открытым ртом внимал Лёхе. Я-то точно был трезв. Но когда успел набраться мой папа?!

– Чего сидишь? Дуй за отцом и разбирайся. Мне только лестничных разборок для полного счастья не хватало!

И я подул. Подорвался с дивана, выскочил на улицу и помчался домой.

Правда, перед тем, как входить в квартиру, я поднялся на один пролёт выше и на всякий случай позвонил маме. Мне было рекомендовано ждать, когда отец успокоится, и только тогда возвращаться.

Сидя на пыльном подоконнике, я размышлял о сложностях жизни и дожидался, когда родители уйдут на работу. Нет, ну ясно ж теперь, в кого у меня столь буйная фантазия. Но додуматься до такого… Папаша точно что-то курил, не иначе.

Дома, строго-настрого пригрозив Эллочке разнообразными карами, если она куда-нибудь денет мою записку, я прицепил на холодильник послание родителям:

«Я разочарован. Сильно. Временно эмигрирую к бабушке. Потом – еду в тур.

Надеюсь, к моему возвращению вы одумаетесь.

Д.

РS. Папа, какого хрена ты нападаешь на моих друзей? Лёха виноват только в том, что облил меня коньяком.»

PPS. А если бы я на самом деле был геем, ты бы меня выгнал, да?

Сложив вещи, я по старой памяти поплёлся пешком к метро, а потом – на вокзал, напрочь позабыв о том, что я теперь взрослый самостоятельный человек, вполне способный оплатить поездку на такси. В электричке я почти час грустил у окна, размышляя о сложностях бытия. Бабушка жила в Зеленогорске, так что времени на размышления у меня было с избытком.

Услышав о подозрениях отца, бабушка лишь посмеялась и пообещала с ним разобраться. Я попросил этого не делать. Бабушка в ответ покачала головой и ответила, что сама решит, как ей воспитывать собственного ребёнка.

Я в очередной раз порадовался, что могу уехать от этого бедлама. Рано утром, по звонку будильника, я отлепился от дивана, погрузился в такси и поехал в аэропорт. От бабушки до аэропорта ехать было раза в три дальше, чем из дома, и я о многом успел подумать. У меня мелькала мысль погуглить, сколько стоит снять квартиру или комнату, но я решил с этим не спешить. Как же хорошо, когда у тебя есть всегда лояльная бабушка. А вот куда бы я пошёл, не будь у меня никакой другой родни, кроме родителей, и окажись я голубым?