Текст книги "Дерево (СИ)"

Автор книги: Ler-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Эй, парень, осторожнее! – в лицо Кохею брызнуло водяной пылью. Оказывается, он так и стоит перед витриной, уставившись на мокрое стекло. Картинка из прошлого смазалась, раздробилась на крохотные капли. Он уже не там. Он здесь, и нужно купить для Мицуру новый бинт, какой-нибудь обезболивающий гель и… Да, есть ещё кое-что, что нужно купить в аптеке. Тот, что они использовали сегодня утром, у Мицуру был последним.

***

– Какое блаженство… – Мицуру осторожно подвигал плечом, на время освобождённым от повязки. Вода вокруг него заколыхалась. В бассейне было на удивление мало купающихся, полуденная жара загнала постояльцев онсэна в прохладные домики с кондиционерами. – Слушай, Кохей, что ты сделал с моей рукой? Она вообще не болит!

– Акупунктура. Это только на время. Потом всё равно нужно будет нанести гель и зафиксировать.

– Надолго?

– Если будешь меня слушаться – через пару дней совсем пройдёт.

– Обязательно буду, сенсей!

Кохей чуть до истерики себя не довёл, пока ждал, когда Мицуру проснётся. Не представлял, какими глазами они будут смотреть друг на друга, о чём говорить… То, что произошло между ними утром, всё время норовило выползти из-под вороха мелких мыслей и надуманных дел, которыми отвлекал себя Кохей. Выползти, заставить задохнуться от счастья, сгореть со стыда и развеять пепел доктора Танигавы по ветру с горы Танпи.

А вот для Мицуру в случившемся не было ничего стыдного. Только приятное. И да, немножко счастливое. Пока немножко – жизнь давно приучила Мицуру к мысли, что не бывает безоблачного счастья. Всегда неподалёку таится какая-нибудь фигня, с ножом за спиной или булыжником в рукаве.

Поэтому сейчас они чинно восседали в бассейне для мужчин, наслаждались ласковым теплом горячего минерального источника и вполголоса болтали обо всём на свете. Мицуру рассказывал про свою работу, про Нью-Йорк, про то, как прошлым летом ездил с коллегами в Лас-Вегас и проиграл месячный заработок. Кохей слушал, отвечал на расспросы Мицуру короткими фразами, не вдаваясь в подробности. Он тоже мог рассказать много всяких историй, но, увы, они явно не для ушей Мицуру – он же не медик, вряд ли ему будет интересно.

– Я такой голодный! – Мицуру побултыхал в воде здоровой рукой. – Идём прямо сейчас в какое-нибудь кафе, а? Только не с японской кухней! В «Макдональдс»! Меня уже воротит от риса и рыбы, я от них совсем отвык.

– Ну конечно, так я тебе и позволю травиться фастфудом. Пойдём в нормальный ресторан.

– Танигава, не будь занудой!

– Пока ты мой пациент, будешь питаться, как я скажу. Ты обещал меня слушаться!

– Ладно, ладно. А в какой ресторан? Учти, у меня все шмотки только для забегаловок!

– Не переживай, выберу что-нибудь попроще.

***

«Попроще» в понимании Кохея не значило «подешевле». Увидев цены в меню, Мицуру присвистнул. А потом засвистел во второй раз – уже продолжительней. Потому что названия блюд в перечне были сплошь незнакомые.

– Хочешь сказать, в Нью-Йорке ни разу не заходил в русские рестораны? Их же там много.

– Ну, пару раз заглядывал. Только там эти, как их… цыгане! Мне не понравилось. И водку я не люблю.

– Вчера же пил. Ту, что я привёз.

– У тебя какая-то другая водка была. Мягкая, легко пить.

– Сергей посоветовал. Мой напарник по бригаде. У него отец мастер по изготовлению домашней водки. Самогон называется.

– Са-мо-гон… – по слогам повторил русское слово Мицуру. – Как переводится?

– Сам нагнал, сам употребил.

– Ты пробовал?

– Само собой. Убойная вещь.

Борщ со сметаной Мицуру ел с осторожностью. Непривычное сочетание жирного бульона и сладковатых овощей. Но ничего, вкусно. С пампушками – толстыми булочками из пышного теста – вообще отпадно. А вот котлеты по-киевски и картофельное пюре умял в два счёта и попросил заказать вторую порцию. Кохей посмеивался. В школе Мицуру ел больше всех, несмотря на то, что был самым мелким в их компании. Он и сейчас не особо вытянулся. Выше обычного японца, конечно, но всё равно ниже Кохея на голову.

– Ты больше не бегаешь?

– Бегаю. Только теперь для удовольствия. Когда в школе учился, был в команде, получил разряд. В лётном училище тоже бегал с командой.

– Обмен веществ у тебя как у спортсмена. И прожорливость такая же.

– Ну, у меня энергозатраты повышенные! – Мицуру отхлебнул из высокого бокала ягодный морс, одобрительно прицокнул языком. – Это всё русская кухня? Мне понравилось. Передай хлеб, а?

– Ещё десерт будет. Оставь место для блинов с мёдом и икрой.

– Только не надо икру! Давай вообще без всякой рыбы!

– Не бойся, тут икра особенная. Русская.

***

После ресторана они долго бродили по Танпоро. Тут было на что посмотреть, но Мицуру неизменно выволакивал Кохея из книжных лавок, сувенирных магазинчиков и малюсеньких храмов. Будто не хотел, чтобы Кохей отвлекался на что-то ещё, кроме их неторопливой бесцельной прогулки и такой же неторопливой болтовни. Кохей не возражал. Ему было всё равно, куда идти, о чём говорить. Потому что это не главное. Главное – они идут вместе с Мицуру, его голос, его смех всё время рядом, и он сам рядом, можно повернуть голову и смотреть на то, как светлая чёлка падает ему на лоб, а он её смахивает здоровой рукой. Вывихнутая рука снова в повязке, уложена в специальную подвеску, но Мицуру и ей умудряется размахивать, пока что-нибудь рассказывает. И можно придержать его за плечо под предлогом того, что, дескать, хватит тревожить больную руку, а самому замереть от ощущения под ладонью. Мицуру тёплый и у него сильные твёрдые плечи. Он рядом. Он на самом деле рядом.

– Пришли, – Мицуру толкнул калитку в низкой ограде. – Помнишь это место?

– Родник? – Кохей потряс головой, будто просыпаясь. Он настолько погрузился в собственные мысли и ощущения, что совершенно не обращал внимания, куда они идут.

– Он самый. Глоток Истины.

– А чашку… я же не купил чашку!

– Я купил. Вот, держи.

Чашка была не глиняной, а металлической. На матовом блестящем боку нарисованная чёрными линиями гора Танпи упиралась макушкой в облака.

– Эту не разбить, только если под пресс сунуть, – Мицуру присел перед обложенным камнями родником. – Ты будешь пить?

– Нет. – Кохей откашлялся, чтобы прогнать невесть откуда взявшуюся хрипоту в горле. – Не буду.

– Почему? Так уверен во мне?

– Не в тебе, – металлическая кружка перекочевала из руки Кохея в поставленную руку Мицуру. – Я в себе уверен. А вот тебя сажать на привязь я не собираюсь. Только до того момента, пока руку тебе не вылечу. Дальше… Ты сам поймёшь, как тебе лучше.

– Да, – Мицуру зачерпнул воды из родника, поднёс кружку к губам. – Вот прямо сейчас и пойму.

***

– Осторожнее… рукой не шевели…

– Да забудь ты про мою руку! Не отвалится!

Они добежали до своего домика в онсэне за пять минут. Или за три, Кохей не засекал время. А потом время вообще куда-то делось. Оно, наверное, продолжало идти своим чередом, но их это теперь не касалось. Вообще ничего не касалось Танигаву Кохея и Кудо Мицуру.

– Здесь можно целовать?

– Можно…

– А здесь?

– А здесь нельзя… Стой, я же сказал, что нельзя!

– Тебе же нравится…

– А тебе?

– Пока не понял… Ты не даёшь мне как следует попробовать.

– Потому что я сейчас опять кончу…

– Это плохо?

– Не знаю… У меня так в первый раз…

Первый раз. Это был самый настоящий первый раз для обоих. У Кохея никогда раньше не было такого. А Мицуру не знал, что так может быть. Они оба с кем-то встречались, занимались любовью, ласкали сами и позволяли ласкать себя. Но с ними обоими ещё не было такого – чтобы от малейшего прикосновения по телу бежали огненные мурашки и кружилась голова. Чтобы поцелуи не утоляли, а лишь усиливали жажду. Чтобы ладони сами находили нужные места на теле, нажимали, направляли и прилаживали, собирая их двоих в одно целое.

Как пазл.

– Мы не зашли в аптеку…

– Я всё купил.

– Правда? Ты… а откуда ты знаешь, что нужно было покупать?

– Посмотрел в интернете. Вот… то, что надо?

– Ага…

– Наденешь мне?

– Долго… одной рукой…

– Я подожду.

Лучше бы Кохей не соглашался так опрометчиво. Потому что когда на уже дёргающийся от нетерпения член невыносимо медленно накатывают плёнку презерватива – это пытка. Сладкая, слов нет. Но мучительная.

– Как тебе будет удобнее?

– Сверху. Когда лежу, плечо больно.

– Мне тебя держать?

– Немного… да, вот так…

Жаль, что они не успели надеть юкаты. Пока шли днём к бассейну, а потом возвращались переодеваться в домик, Кохей всё время представлял, как он обнимет Мицуру и развяжет пояс юкаты. А можно и не развязывать. Можно просто развести полы в стороны…

– Мицуру…

– А?

– Потом пойдём снова в бассейн?

– Пойдём.

Кохей бы удивился, узнав, что Мицуру тоже жалел о ненадетых юкатах. И о том, что хотел с ним сделать Мицуру, разведя полы традиционного одеяния. Очень хотел. Вот только сейчас они… ох… ещё капельку… нет, это невозможно!

– Кохей!

– Тебе больно?

– Кохей, так не бывает… Почему так… Кохей, ещё!

Даже если бы Мицуру сказал, что ему больно, Кохей не смог бы сразу остановиться. Но ему не больно… Ему хорошо. Ему сейчас очень хорошо, он просит ещё… Лёжа трудно быстрее двигаться. Надо сесть…

– А-ах!

– Так неудобно?

– С ума сойти… Кохей… м-м-м…

Так можно целоваться. В них обоих сейчас всё дрожит, всё горячее, как только что из печки. Горячие языки, губы просто полыхают… Во рту сладко-сладко… это Мицуру такой сладкий? Он ел мёд… Нет, это его собственный вкус. Сладкий и терпкий, как вишнёвый сок.

Пальцы Мицуру на затылке Кохея дрожат. На шее быстро-быстро бьётся жилка… надо провести по ней губами, чтобы не порвалась… Вот так… Хочется прижать его к себе сильнее, но его рука всё ещё болит. Висит между ними, мешая вжиматься друг в друга. Будто шлагбаум. Зато ниже они уже сплавились в одно огромное горячее целое. Там тоже сладко… Так сладко, что хочется плакать… Мицуру что-то шепчет… По животу Кохея скользит упругая дрожащая плоть.

– Можно взять рукой?

– А ты?

– Вместе с тобой…

Вместе… Ну, почти… Мицуру немного раньше, наверное, Кохей пока не умеет с нужной скоростью. Но Мицуру всё ещё стонет, ему хорошо. Потому что Кохей внутри его тела ещё не остановился. Думать связно больше не получается… Сейчас… Вот сейчас…

– Ми…цу…

– Уме… реть…

***

В бассейне ночью никого нет. Это хорошо. Не потому, что они собираются заняться здесь любовью. В воде неудобно. Просто им сейчас нужно посидеть в тишине. Думать нельзя. Надо просто молчать и слушать, как с лёгкими щелчками заходят в пазы последние детали их пазла.

***

Если слегка раздвинуть запах юкаты на груди, ткань будет задевать соски. Мицуру сказал, что они у него очень чувствительные. Заметно. Они только начали целоваться, а Мицуру уже дрожит. Потому что Кохей гладит его соски. Сквозь ткань.

– А у тебя?

– Что?

– Тоже такие же?

– Нет, не думаю. Вроде бы нет.

– А если так?

А вот если обнажить грудь у обоих и потереться сосками, это умопомрачительно. Кажется, Кохей мало знаком с собственными предпочтениями. Это у него всегда так было? Или только сейчас так стало?

– Ну, как?

– Такие же…

– Давай ещё одну штуку попробуем.

Кохей не очень любил, когда ему делали минет. До сегодняшней ночи. Потому что неправильно делали, оказывается. И он тогда не был одет в юкату.

– Мицуру… Можно, я тоже попробую?

– Давай…

Оказывается, это можно делать вместе. Юката уже мешает. А, так можно закинуть длинный подол на спину Мицуру! Если на мгновение оторваться от непривычного, но довольно приятного занятия, можно посмотреть на Мицуру с нового ракурса. Отсюда он тоже классный. Очень классный.

– Ещё? Или хватит?

– Хватит… А тебе?

– У тебя пока не очень хорошо получается. Но мне понравилось.

– Натренируюсь.

Вот, всего одно слово. А у Мицуру снова сердце замерло. Он не сбежал, вечный молчун и умник. Танигава Кохей. Он ведь и правда не сбежал. Не смутился, когда они разделись. Осторожный пока, потому что в первый раз. Но он… Он что, на самом деле его любит?

– Кохей…

– М?

– Ты правда меня любишь?

– Правда.

Всё, теперь можно расслабиться. Он сделает всё, как надо. Не потревожит уже начинающую ныть руку Мицуру. Можно просто позволить ему делать всё, что он хочет.

– Давай так… Старая добрая классика…

– Тебе точно не будет больно?

– С тобой – нет.

Мицуру пока не станет говорить, что тоже любит Кохея. Он ещё не понял до конца, так это или нет. Просто руки, которые сейчас раздвигают ему бёдра, никогда не сожмутся в кулак для удара. Они сильные, но добрые, эти руки. Тёплые… сейчас даже горячие. И немного дрожат. Кохей его хочет. По-настоящему, а не просто потому, что под руку подвернулся. Они сегодня не выпили ни капли алкоголя. И не хотелось. Они и так как пьяные. От Кохея приятно пахнет. Немного шампунем и мылом, а ещё свежестью. Будто он долго стоял на берегу реки и на него дул ветер.

– Кохей…

– Тебе хорошо?

– Очень… Ты… всё-таки выпьешь воды… из того родника?

– Когда-нибудь.

– Мне хорошо… хорошо с тобой…

«Лучше пусть больше не говорит ничего. А то ещё наговорит лишнего. Эй, Мицуру, ты ещё не понял, но за тебя уже всё решено! Ты хотел узнать правду? Ты её узнал. А теперь тебе предстоит узнать ещё одну правду, только про себя.

Ты самый классный на свете, Кудо Мицуру. Поэтому только тебе позволено меня любить. Я могу погасить звёзды для того, кого люблю.

Но для того, кто любит меня, я могу эти звёзды разжечь.

Веришь?»

========== Просто их жизнь ==========

– Сегодня?

– Да, часов в двенадцать. Поедешь со мной?

– Зачем?

Мицуру умолк на полуслове. А действительно, зачем? Нет, познакомить Кохея со своими коллегами хочется, слов нет! Только вот… Просто познакомить? Или что-то кому-то доказать? А что именно?

***

Они уехали из Танпоро через четыре дня, успев облазить город вдоль и поперёк. Не то, чтобы там было так уж интересно. Просто Кохей, проснувшись поздним утром и оценив профессиональным взглядом физическое состояние Мицуру, категорически заявил, что больше пальцем к нему не прикоснётся, пока тот не придёт в норму. Мицуру попробовал протестовать – он прекрасно себя чувствует, рука почти не болит. Кохей терпеливо дослушал Мицуру до конца, а потом менторским тоном, во всех подробностях объяснил бывшему однокласснику, чем опасен анальный секс, если слишком им увлекаться. Мицуру и без лекции от доктора Танигавы всё это знал, но в первый раз ещё кому-то было не всё равно, а не только самому Мицуру… Все его бывшие партнёры хотели только удовольствия для себя, а Мицуру не рисковал отказывать. Быть одному гораздо хуже, чем накачиваться обезболивающими перед сексом. Это он так раньше думал. Потому что очень боялся остаться совсем один.

***

– А что плохого в том, чтобы быть одному? – Кохей задал этот вопрос в кафе, когда они выбрались из бассейна и отправились обедать.

– Ну… – Мицуру помолчал, собираясь с мыслями. – Понимаешь, у таких, как я, всегда проблемы с уверенностью в себе… По меркам общества, мы неправильные. Ущербные. И если у меня нет партнёра, хотя бы временного, я начинаю думать – а зачем я вообще живу? У меня нет своей семьи, и вряд ли будет, разве что чисто для ширмы. По большому счёту, я никому не нужен, только родным и себе… но этого маловато, правда?

– Я так не думаю. – Кохей кивком поблагодарил официантку, поставившую на стол горшочки с мясным рагу. – Мицуру, осторожно, горячо! Ну куда ты торопишься?

– Будто сто лет не жрал… – Мицуру подышал открытым ртом, остужая обожжённый язык. – Вкусно как!

– Ешь медленнее, никто у тебя не отнимет, – Кохей обмакнул в подливку кусочек хлеба, осторожно откусил. Еле заметно поморщился и потянулся за солонкой:– Недосолёное.

***

Какие-то мелочи… Незначительные события, оброненные вскользь слова. Вдруг всё приобрело глубокий смысл. Кохей разборчив в еде. С недоверием относится к незнакомым блюдам, не рискует покупать еду на уличных лотках. Вот Мицуру всё равно, что есть, лишь бы набить желудок. А Кохей каждый приём пищи обставляет будто священный ритуал. Ещё он никогда не торопится, жуёт медленно, словно оценивает каждый кусок. Мицуру заглатывает свои порции целиком, как удав, забывая про вкус, потому что всё время о чём-то говорит. Кохей слушает и кивает. И Мицуру хочется говорить ещё больше, потому что Кохей хорошо слушает. Не перебивает его, пускаясь в собственные воспоминания. Не задаёт лишних вопросов – только если что-то непонятно. Не стесняется переспрашивать и заучивать незнакомые слова. Ему интересно. На самом деле интересно, а не для вида. Мицуру так не умеет.

***

– Почему всё время только я болтаю? – Торговый центр в Танпоро огромный, занимает целый квартал. Они обошли едва ли половину лавок и бутиков, а уже устали, как черти. Зато купили сувениры, которые Мицуру обещал девушкам-стюардессам и бутылку знаменитого саке на целебной воде источника у горы Танпи, в подарок доку Мэтту.

– Ты интересно рассказываешь. Я совсем не так представлял себе работу лётчиков. Кстати… Те радужные пузыри, про которые ты рассказывал… Они появляются на взлёте?

– И когда болтанка. Но когда я сюда летел, их не было.

– Мне бы взглянуть на результаты твоей томографии… У тебя нет с собой?

– Конечно, нет! Всё у дока, наверное. Ему файлы из больницы пересылают, Мэтт говорил. И он сам меня постоянно таскает на всякие обследования. Так что всё у него.

– Можешь меня с ним познакомить? В смысле, списаться с ним и представить меня, как своего наблюдающего доктора?

– Кохей, зачем тебе это нужно?

– У меня уже неплохой опыт в нейрохирургии. Эти твои радужные пузыри… Есть кое-какие мысли, если я прав, то ты сможешь вернуться к своей работе раньше, чем думаешь.

– Мне сказали, лет шесть-семь, не меньше.

– Мицуру, давай поедем в Токио. Думаю, профессора из моего колледжа не будут против провести консультацию для тебя. И в нашей факультетской клинике хорошее диагностическое оборудование. Позволишь мне тебя обследовать?

– Знаешь, Кохей… Мне не нравится, когда ты на меня так смотришь.

– А как я на тебя смотрю? – Мицуру с тайным злорадством понаблюдал, как обычно спокойное лицо Кохея становится растерянным, а во взгляде проступает тревога.

– Как на своего пациента! Я здоров! Нечего из меня делать инвалида!

– Прости… Но давай всё же поедем в Токио, а? Мы же хотели поездить по стране, пусть будет первым пунктом путешествия.

– Ладно. Но никаких клиник и никаких профессоров! Ты мой… – Мицуру запнулся, не зная, стоит ли говорить это вслух, но Кохей продолжал смотреть на него такими виноватыми глазами, что слова сами собой вырвались из захлопнувшегося было рта. – Ты мой любовник, а не личный врач! Не хочу, чтобы ты меня лечил! И не смотри на меня как на больного! Договорились?

– Прости, Мицуру…

***

Мицуру ни за что бы не признался, что счастливее него в этот момент не было человека на всей планете. Да, за него переживают – Джон, док Мэтт, девочки из «С-триал», та же миссис Клауд… родители, сёстры, дед с бабушкой. Они, правда, мало что знают, Мицуру им старается много не рассказывать. Но все его друзья и близкие быстро успокаиваются, видя, что Мицуру улыбается и шутит, как обычно. А Кохей… Его не обманешь напускным весельем. Вон, просит прощения, обещает, что больше не будет приставать к Мицуру со всякими медицинскими штучками, а губы-то поджал и упрямо стиснул кулаки. Он всё равно затащит Мицуру в эту свою факультетскую клинику. И с Мэттом его придётся свести, а то ведь сам до дока доберётся, с его-то умением лезть напролом. Кохей как танк, если что-то решил – фиг его остановишь. И оттого, что Кохею не всё равно, что будет с ним, Мицуру счастлив. Вот просто счастлив, как дурак, и всё. Первый раз такое. Парень, с которым он спит, переживает за него и хочет вылечить. Да бросьте, разве так бывает?

***

– Кохей…

– А?

– Мы точно больше не будем… ну… в смысле, совсем ничего не будет? Между нами?

– Будет, – Кохей поудобнее перехватил пакеты с подарками для друзей Мицуру. Сам он почти ничего не купил, какие-то мелочи. Мицуру даже не успел рассмотреть, что там Кохей прячет в карманы.

– Будет?

– Знаешь, давай задержимся в Танпоро ещё на пару дней. Твоей руке на пользу водные процедуры в горячем источнике. Хорошо?

– Ладно.

***

Ещё два дня проживания в онсэне Кохей оплатил сам, заявив, что всё должно быть по-честному и расходы они будут делить пополам. Мицуру возражал только для вида, его мысли были заняты наступающим вечером и предстоящей ночью. Кохей сказал, что между ними что-то будет… А что? Он же только утром заявил, что больше пальцем Мицуру не тронет. И за целый день почти ни прикасался к нему, даже не целовал. Хотя они весь день прошатались в людных местах…

– Мицуру, иди в душ. Пора в бассейн.

– Ага.

В мужском бассейне было тесно от сидящих в воде мужчин, преимущественно пожилых и важных. Мицуру украдкой разглядывал своих соседей. Не сказать, чтобы они были совсем уж безобразными. Просто старые. Мышцы дрябловатые, жирок на животах… Интересно, а каким он сам будет, когда состарится? И будет ли кого-нибудь привлекать его одряхлевшее тело? Думать о старости немного страшно.

– Мицуру…

– Да?

– Пойдём в номер.

Хорошо, что электронный замок на двери в гостиничном домике срабатывает автоматически. И просто замечательно, что под юкату не обязательно надевать нижнее бельё. Расслабленное после тёплой воды тело плохо слушается, на такие сложные действия, как закрывание двери на засовы и раздевание, остатков его сил точно бы не хватило. Особенно если учесть, что сейчас это безвольное тело прижали к входной двери и гладят, раздвигая шершавую ткань синей юкаты.

– Кохей, почему здесь…

– Просто помолчи, ладно?

***

Какой он всё-таки чуткий… Быстро понял, что с Мицуру не надо быть слишком осторожным. Наверное, со всеми своими женщинами Кохей был предельно осторожным, ну, это понятно – он же такой высокий, сплошные мускулы. Ему все кажутся хрупкими, вот он и старается не нажимать слишком сильно своими крепкими руками. Очень сильные руки. И пальцы… Боже, какие у него чуткие пальцы! Дотрагиваются именно до самых нужных мест на теле Мицуру, и гладят в точности как надо – не грубо, но и без лишней нежности, а то было бы щекотно. Идеально… И губы Кохея… Ох, какие у него губы… Горячо… Сладко…

– Держись здоровой рукой.

– Кохей, зачем!..

Естественно, этот медведь не послушался. Ну это уж слишком – тащить его на руках, он же не счастливая невеста! Но как хорошо у него на руках… Так тепло… надёжно… Мицуру чуть не застонал от огорчения, когда Кохей бережно опустил его на футон. Его первый раз в жизни несли в постель на руках!

– Не больно плечо?

– Нет…

***

Мицуру никогда не считал себя скромником, чего только в его жизни не было: и бешеный секс в кабине лифта, и танцы голышом на стойке бара. Но почему-то с Кохеем даже простые ласки кажутся запредельно откровенными, хочется закутаться с головой в одеяло и закрыть ладонями пылающее от смущения лицо.

– Кохей…

– Теперь не молчи, а учи. Говори, как нравится, а как неправильно. Ладно?

– Ага…

Мицуру не понимал сам себя. Хотелось одновременно свести ноги вместе и раздвинуть их как можно шире. Чтобы Кохей мог добраться куда угодно… ой, нет, там пусть лучше не трогает! Это… Это слишком приятно, так же с ума сойти недолго! Или маньяком стать!

– Ещё…

– Я всё правильно делаю?

– Ага… Только не надо так быстро… давай помедленнее…

– Хорошо.

Теперь совсем невыносимо. Кажется, что уже всё, вот-вот… а потом раз и пауза… И всё заново… И так без конца…

– Не могу больше…

– Теперь можно быстро?

– Да, да, да!

***

Мицуру не считал, сколько раз кончил. Много. Наверное. Или это всё был один раз, только растянутый на полночи. Кохей во всех делах упёртый до ужаса. Решил научиться делать минет, и не успокоился, пока Мицуру не начал терять сознание. И себя довёл до крайности – когда Мицуру немного пришёл в себя, у Кохея на лбу блестели капли пота, а губы припухли. А ещё ему точно было больно, Мицуру это сразу понял.

– Теперь я…

– Я сам.

– Ладно, сам. Я только немного помогу, можно?

Вот неправду говорят, что у крупных мужчин всё крупное. Член у Кохея совсем не огромный, а абсолютно нормальных размеров. Идеально подходит под ладонь Мицуру и легко помещается у него во рту. Гладкий, горячий… Кохей так забавно смущается, он совсем не привык к такому. Но ему нравится, очень нравится, это заметно.

– Теперь только так будем, Кохей?

– Ты не хочешь? Для тебя этого… недостаточно?

– Ну, если ещё научишься основам фистинга…

***

Лучше бы Мицуру промолчал. Потому что Кохей потребовал объяснений, а потом практических занятий. Вот мало было Мицуру затяжного минета, теперь ещё и массаж простаты чуть ли не до утра! Мицуру устал даже стонать, так было хорошо. У Кохея такие чуткие пальцы…

– Давай спать.

– А тебе удобно на одном футоне со мной?

– А тебе?

– Мне очень удобно. Ты тёплый.

– Вот и хорошо. Спокойной ночи, Мицуру.

– Ага. И тебе.

***

Мицуру не врал себе, когда подозревал, что станет маньяком. Ни о чём больше думать не мог, только о том, чтобы Кохей ласкал его. Руками, ртом… особенно ртом. С каждым разом у Кохея получалось всё лучше. Если бы они не уходили из своего номера утром и не бродили по Танпоро до сумерек, Мицуру бы за эти два дня умер от череды беспрерывных оргазмов.

– Чёрт, Кохей… ты врал, да?

– Ты про что?

– Что не умеешь! Сделай ещё раз так… по кругу языком… чёрт! Ох…

– Я не врал. Я только с тобой научился.

– И тебе… нравится?

– С тобой – да.

***

Вот что ещё делало Мицуру самым счастливым на свете. Кохей больше ни на кого не смотрит такими глазами, как на него. Мицуру очень хорошо знает взгляд, которым геи оценивают мужчин. По Кохею сразу видно, что окружающие люди для него не больше чем фон. Даже на женщин он смотрит спокойно, только иногда улыбается, но не зазывно или с какими-то там тайными мыслями. Если видит молодую маму с забавным малышом или какую-нибудь благообразную старушку с кошкой. Вот тогда тихо, мечтательно улыбается. А потом переводит взгляд на Мицуру и его улыбка становится другой. Совсем другой.

– Я начинаю тебя бояться.

– Почему?

– Ты на меня смотришь и улыбаешься, как серийный убийца! Аж озноб прошибает.

– Я просто тебя хочу.

Вот зачем он это сказал, когда они стоят в очереди за билетами в кино?! Теперь же Мицуру не сможет нормально сидеть и смотреть фильм! В туалет быстро сгонять, что ли?

– Мицу…

– А?

– Возьмём билеты на самый последний ряд, хорошо?

Придётся потом скачать этот фильм в интернете. Мицуру ни слова не понимает из диалога главных героев. Кажется, девушка рассказывает своему другу про тяжёлое детство… Счастливая, у неё всё в прошлом! Правда, сейчас начнётся новая заваруха в её экранной жизни. А вот Мицуру в реале помирает. Задние ряды пустые, немногочисленные зрители скучковались в центре зала. Их с Кохеем никто не видит, но очень скоро могут услышать.

– Перестань… Здесь же люди!

– Я не могу, Мицу…

Не может он… Тогда нечего было тащиться в кино, пошли бы сразу в онсэн! Ох, нет, всё правильно… То, что их могут застукать, делает их занятие на заднем ряду кинотеатра таким экстремально-горячим. Адреналин хоть вёдрами выцеживай!

– Кохей, ты извращенец…

– Тебе же нравится…

Очень нравится, чего врать-то? Безумно нравится. Была бы на то воля Мицуру, Кохей бы круглыми сутками только и делал, что ласкал его. Вот так, как сейчас.

– Салфетки… У меня где-то в кармане были… Вытащи…

– Зачем? Я так…

Как высоченный и широкоплечий Кохей уместился в крошечном пространстве между его ногами и передним рядом кресел для Мицуру навсегда осталось загадкой.

Фильм они досматривать не стали. Потому что Мицуру неудобно со всё ещё перевязанной рукой на кресле кинотеатра. На футоне – совсем другое дело. И Кохей может больше не молчать. Мицуру ужасно нравится слушать, как сквозь зубы стонет его любовник.

Какое дурацкое слово.

Его любимый.

***

В Токио они приехали под вечер и сразу сняли номер в отеле. Ночью спали как убитые – дорога выматывает. А утром Мицуру пришло сообщение от Джона. Сегодня днём их экипаж прилетает в Нариту, если Мицуру где-нибудь поблизости, пусть заглянет в гостиницу для пилотского состава, они хотят отметить его юбилей.

– Юбилей?

– Прикинь, Кохей, сегодня ровно четыре года, как я начал работать бортпроводником в экипаже Джона! Я-то совсем забыл, а ребята помнят! Это дело надо отметить! Обязательно! Им завтра обратно лететь, нормально выпить не получится… Но хоть просто посидим, торт куплю!

– Сегодня?

– Да, часов в двенадцать. Поедешь со мной?

– Зачем?

Зачем… Да просто так! Мицуру просто хочет, чтобы Кохей был рядом, чтобы все его увидели… Чёрт, а может реально не стоит идти вместе? Девушки, может, и не поймут, кто такой Кохей для Мицуру, Брай и второй пилот Ким точно не врубятся, а вот Джон… А что Джон? Они же друзья, Мицуру никогда не считал Джона кем-то другим. Просто хорошие друзья, можно даже сказать – боевые товарищи! Да и вообще… Мицуру не хочет никуда идти без Кохея. В самом начале отпуска казалось, что восемь недель – это почти бесконечность, а теперь дни и ночи начали сменять друг друга с пугающей быстротой. Им же скоро придётся расстаться, неизвестно на сколько времени, когда ещё Мицуру уговорит Джона сменить маршрут! Пока всё утрясут, то, сё… Вдруг они только через полгода потом снова увидятся?! Или вообще через год?!

***

– Мицуру, давай летать вместе ещё сто лет!

– Двести, Мицу!

– Дай я тебя расцелую, пупсик!

Кохею понравились коллеги Мицуру. Очень красивые девушки, особенно Люси. Стейси немного слишком яркая и шумная, всё время норовит обнять Мицуру… его Мицуру! Сейчас Кохей был благодарен вернувшимся воспоминаниям. В школе он хорошо научился скрывать свою злость на тех, кто подходил к белобрысому Кудо слишком близко.

– Так вы одноклассники? И ты врач?

Переход на «ты» с друзьями Мицуру дался Кохею легко – сказался опыт работы спасателем в России. Там его редко называли на «вы», не в тех ситуациях он знакомился с разными людьми. Ещё и внешность подвела – при всём своём росте и силе Кохей выглядел очень молодо, особенность азиатов, чтоб её…

– Да, мы учились вместе до старших классов, и я врач. Хирург.

– Вы с Мицуру… вместе?

Кохей замер. Командир экипажа Джон Уайт, начальник Кудо Мицуру… Что ты имеешь в виду?

– Прости?

– О, я неправильно спросил, это ты прости! Вы вместе приехали в Токио? Он, кажется, собирался поехать в свой родной город… я забыл, как называется.

– Камикава. Мы там уже были. Это я предложил Мицуру приехать в Токио. Он рассказал мне о своей травме, у меня появились кое-какие идеи. Хочу свозить его на обследование в клинику при колледже, где я учился, посоветоваться с преподавателями. Если я окажусь прав, Мицуру сможет летать уже через полгода-год.

– Правда?!

Радостное выражение на лице Джона Уайта Кохею совершенно не понравилось. Да кто он такой, чтобы так переживать за Мицуру?! За его Мицуру!