Текст книги "Дерево (СИ)"

Автор книги: Ler-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Тогда в чём проблема-то, а?..»

***

Кохей чуть не опоздал на поезд. Заскочил в последний вагон, когда проводник уже собирался захлопнуть дверь. Пришлось проталкиваться в самый хвост вагона: передние кресла оккупировали подростки, по виду – класс второй-третий средней школы. Шумные, непоседливые… Из Токио, судя по выговору. На экскурсию выбрались? Кохей прислушался к возбуждённым голосам, выискивая глазами свободное место. Точно, в Танпоро едут. Там есть храмовый комплекс. Когда-то Кохей тоже туда ездил… вместе со своими одноклассниками. Только он плохо помнит ту экскурсию. Остались фотографии с полузнакомыми лицами. И… какой-то сувенир был, кажется. Сувенир… Где он, интересно? И что это было? Амулет на удачу? Игрушка? Глиняная чашка, на которой чёрными тонкими линиями изображены гора Танпи и храм под ней? В Танпоро такие чашки продаются на каждом углу, считается, что в них, сделанных из глины, добытой недалеко от храма, вода становится целебной. Надо же, какие подробности всплыли в памяти!..

«Стоило мне выйти из самолёта в Нарите, всё изменилось. Здесь другой воздух. Жаркий, влажный, пахнет чем-то… йодом, да. Морская соль. Она в воздухе. Запах горячего асфальта и морской соли. Сколько лет прошло с тех пор, как я уехал из Камикавы?

Почти десять… Надо же. А воздух пахнет так же, как тогда…

Я… не то, чтобы боюсь. Я просто не понимаю, зачем я еду. Увидеть родных? Я вполне мог бы навестить их в конце отпуска, в Осаке. Посмотрел бы на новый дом Аи, я же его только на фотографиях видел. Она уже так давно меня зовёт в гости… Джунно вырос, я его теперь и не узнаю, наверное. Последний раз видел племянника перед отлётом в Москву, он был ещё совсем грудным.

Зачем я возвращаюсь? Камикава мой родной город. Но когда я пытаюсь вспомнить о ней, начинает болеть голова. Мысли сразу соскальзывают на что-нибудь другое и от попыток вспомнить остаются только неясные блики, как тени, скользящие по воде… Что-то случилось со мной в Камикаве. Что-то, из-за чего я больше не вернулся туда. Ни разу не вернулся. Пока учился в школе в Токио… В колледже… Родители уехали обратно в Камикаву после того, как я закончил проходить реабилитацию после аварии. Оставили мне квартиру… Я быстро съехал оттуда, перебрался в общежитие. Денег не хватало на аренду, а всё, что получал на подработках, уходило на языковые курсы, одежду, книги. Я тогда так много читал! Словно пытался заполнить пустоту внутри. Потерянные воспоминания завалило грудой новых, мне перестали сниться тревожные сны. А теперь всё возвращается. Тревога… Страх… Я боюсь возвращаться. Боюсь увидеть в Камикаве… кого? Или что? Каких-то людей? Какое-то место? То дерево на обрыве… Где этот обрыв? Точно рядом с нашим домом? Или всё же рядом со школой? Школу, наверное, уже закрыли. Мама написала, что осталось несколько недель до общего переселения. Хорошо, если людям есть куда ехать. А куда переедут те, у кого нет родных в других городах? Старики, прожившие в Камикаве всю жизнь? А те, кто жил там, но уехал, соберутся попрощаться? Уже собрались? Я увижу многих из тех людей, которых забыл. Память восстановится? Я вспомню то, что вычеркнула из меня авария? Вспомню… Я не хочу вспоминать… Под деревом на обрыве закопаны осколки. Что я разбил? Почему? «Осколки любви». Я не помню, кого я любил тогда, в Камикаве.

Я не хочу возвращаться».

========== Третий год средней школы, Камикава—Самицу—Танпоро ==========

– Танигава, ты монстр!

Акира смешал карты и со вздохом подставил лоб. С Кохеем бесполезно играть в любую игру, где надо думать. Акире ни разу не удавалось выиграть у приятеля ни в карты, ни в викторину. Зато там, где всё решает быстрота реакции, Кохей сразу пасует перед юрким Акирой. Поэтому в команде Акира в нападающих, а Кохей в защите. Он сильный, высоко прыгает, отлично отбивает мяч обратно, на половину соперников. По мнению Акиры, для этого не требуется быстро соображать. Главное, не выпускать из виду мяч… Ай!

– Чёрт, больно!

– Акира, Кохей, слышали, да? – Онихара чуть не подпрыгивал, его просто распирало от какой-то новости.

– Чего там стряслось?

– Сенсей сказал, что точно пойдём в онсэн!

– Правда?!

Онсэны в Танпоро считались чуть ли не волшебными. Какая-то особенная глина возле храма, растворённая в воде многочисленных горячих источников, вроде как могла вылечить кучу болезней. У их классного руководителя, Фуджи-сенсея, в одной из гостиниц работает давний знакомый. Обязательная школьная экскурсия включает в себя посещение храмов, прогулку по Танпоро и лекцию по истории города. Фуджи-сенсей обещал договориться с другом, и если в гостинице не будет наплыва постояльцев, сводить свой класс искупаться. Видать, получилось! То-то он на телефоне с самой Камикавы сидит, даже в поезде, где связь плохая!

– Классно! За девчонками подглядим!

– Точно! Наверняка не все взяли купальники… прикиньте?!

Онихара рухнул на жёсткий диванчик рядом с Сатоши, тот недовольно поморщился. Сатоши по своему обыкновению уткнулся в томик манги – купил на станции. Онихара минутку посидел, предаваясь упоительным мечтам об онсэне и девчонках, потом сунул нос в книгу Сатоши.

– Что за история?

– Это сборник. Додзинси по миру Ригаль.

– А почему этот мужик целуется с конём? Он что, зоофил?

– Да тут всё в кучу! – Сатоши с досадой захлопнул книгу, бросил на сиденье дивана напротив. – Ненавижу, когда придумывают всякую фигню… Астарот ни за что не стал бы признаваться в любви Грому, они же враги! И уж тем более трахаться с ним!

– Чё, реально с конём трахается?! – Онихара схватил отброшенную Сатоши мангу, лихорадочно зашуршал страницами. – Твою мать… фу, гадость какая! Слушай, он тут не конь же! Ой, мля… Мужики лижутся! Везде! Фу-у!

Акира моментально сорвался со своего места и подсел к Онихаре. Они принялись вырывать друг у друга уже порядком растрёпанный томик и шёпотом комментировать увиденное. Кохей аккуратно сложил карты, засунул в картонную упаковку. Сердце прыгало, как заяц, угодивший в силки.

«Нельзя… Нельзя так… Нельзя так говорить!..»

В медицинском справочнике отца написано про гомосексуалистов, что они больные. Выверт психики, преобладание женских половых гормонов в мужском организме. Как будто душу женщины вместе с её желаниями по ошибке поместили в мужское тело.

Но это же касается только тех, кто хочет, чтобы их… Ну, того… А те, кто сам хочет… мужчину… как женщину? Они тогда кто? В той статье столько терминов. Пока Кохей все их выписал, пока нашёл по разным словарям… Но всё равно ничего не понятно. Одно он знает точно – он нормальный. Они вместе с Акирой и Онихарой смотрели видео у Онихары дома, когда у того родители недавно уезжали. И бегали по очереди в ванную. Так что с этим всё в порядке. И вообще… Он не хочет делать с ним ничего такого! Просто смотреть на него. Смотреть, когда никто не видит. Как тогда, после фестиваля… Просто смотреть. Всё время.

Но говорить про мужчин, которые друг друга любят… пусть даже они просто нарисованные… Это неправильно! Это не гадость… Это…

– Мицуру, глянь, глянь! – Онихара схватил приятеля за рукав, усадил между собой и Акирой. – Жуть, да?!

– Это Сатоши манга? – Кудо весело прищурился на насупленного очкарика. – Сато-кун, ну ты даёшь!

– Да я бы в жизни её не купил, если б пролистал как следует!

– Тут же на всю обложку BL написано!

– Что за «би-эль»? – Акира посмотрел на обложку. – Бойзе… рабу… Это по-английски?

– Любовь мальчиков, – Сатоши отобрал у парней злосчастный томик, сунул в рюкзак. – Домой приеду – сожгу на хрен! Так издеваться над Громом!

– Судя по морде, ему понравилось, – неугомонный Онихара толкнул Мицуру локтем в бок. – Эй, Кудо, а ты бы смог? Целоваться с парнем?

– А чего сразу я? Это ж ты у нас поцелуйный маньяк! Тебе хоть с кем – лишь бы сосаться!

– Чего-о?!

Кохей не принимал участия в общей свалке, куда втянули и Сатоши, отобрав у него очки. Сердце не успокаивалось. Смог бы? Кудо… смог бы? А он сам? Он, Танигава Кохей… смог бы?

– Класс, тихо! Почти приехали! – Фуджи-сенсей вытащил из кучи-малы под своими ногами потного и красного Акиру. – Ханеджи, опять ваша компания слишком шумно развлекается! Приведи себя в порядок! Всех касается! Сначала идём в храм! Строимся на платформе парами, за нами придёт экскурсовод! От общей массы не отбиваться, ни в какие магазины не заходить, телефоны не выключать! Всем понятно?! Не слышу!

– Да, сенсей!

***

Экскурсия Кохею понравилась. Им в гиды достался пожилой мужчина, немного похожий на Фуджи-сенсея. Интересно рассказывал про священные источники, рядом с которыми давным-давно начали селиться люди, строить маленькие храмы во славу разных богов. А потом вырос целый храмовый городок, вокруг которого и образовался современный Танпоро – город, представляющий собой гостинично-развлекательный комплекс для не иссякающего круглый год потока туристов. Сюда едут за лечением и просветлением – сказал гид, добродушно усмехаясь. И поведал очередную древнюю легенду.

Один из источников, бьющий из-под самого корня священной горы Танпи, особенный. Его называют Глоток Истины. К нему приходят те, кто боится признаться в любви. Надо набрать в чашку воды, закрыть глаза и задать два вопроса. Ответят ли мне на мою любовь? Пронесу ли я её через всю жизнь? И выпить воду. Ответ обязательно получишь. Только есть один секрет. Чашку, из которой будешь пить, тебе должен отдать из рук в руки тот человек, про чувства которого ты хочешь узнать.

– А где этот Глоток Истины? – Судя по загоревшимся глазам Онихары, он уже знал, кого попросит подержать в руках пластиковый стакан-крышку от своего термоса.

– А как раз рядом с той гостиницей-онсэном, куда мы с вами пойдём после экскурсии, – подмигнул Фуджи-сенсей. Среди девчонок немедленно поднялась суматоха. Кохей поймал серьёзный взгляд Момоко и быстро отвернулся. Она точно заставит его подержать в руке какую-нибудь чашку. Момоко классная девчонка, умная, с ней интересно разговаривать. Но Кохею не хочется на неё смотреть всё время… Совсем не хочется.

– Так, класс! Кому нужно купить купальные принадлежности, или что-то ещё – заходим в этот комбини! Кто хочет купить сувениры – лавка рядом! Больше никуда не ходить, кто ничего не покупает, ждёт возле фонтана! Матсуяма! Ты за старшую! Всем слушаться старосту! Я ненадолго отлучусь!

Фуджи-сенсей исчез в переулке. Кохей усмехнулся. Когда они там проходили несколько минут назад, он заметил надпись на одной витрине: «Саке на волшебной воде Танпоро, лекарство от всех хворей и недугов!» Фуджи-сенсей наверняка тоже засёк эту вывеску. Купит сейчас бутылочку волшебного саке, будет здоров и душой и телом лет двести… В комбини и сувенирной лавке Кохею делать было нечего, но торчать возле фонтана тоже не хотелось. Может, реально что-нибудь купить? Какой-нибудь сувенир на память?

– Кохей, зацени, чё купили! – Акира продемонстрировал другу глиняную чашку с изображением горы Танпи. – Подсуну Сакуре, пусть подержит!

– Тебе же Ямада нравится.

– Яма-а-ада! До неё как до неба, а Сакура тоже ничего! И мне Онихара не простит, если буду клеиться к его великой любви! Онихара! Не простишь ведь?

– Ямада в прошлом, – Онихара вертел в руках точно такую же чашку, как у Акиры. – Кохей, ты не против, если я Момоко попрошу чашку подержать?

– С чего мне быть против-то?

– Ну, она ж, вроде, к тебе всё время подкатывает. На факультативе вы вместе, и на переменах болтаете.

– Да она просто тоже в медицинский собирается. Не подкатывает она ко мне.

– Правда? – Онихара откровенно обрадовался. – Тогда я побежал!

– Везёт Онихаре, он симпатичный, к кому хочешь может запросто подойти, – Акира посмотрел на Сакуру, стоявшую в окружении стайки подруг. – Кохей, подержи за меня кулаки. Попробую.

– Давай.

***

В онсэне их встретили как дорогих гостей. Знакомый Фуджи-сенсея специально для своего друга детства и его подопечных выделил два раздельных бассейна. К величайшей досаде Онихары и Акиры, пробраться к девчачьему источнику не удалось – вежливые тётки в традиционных юкатах живо выловили диверсантов и вернули обратно, в отведённый им бассейн. Кохей забрался в самый дальний угол, за камни. Ласковая прохладная вода остужала тело, не давая сердцу разгонять по жилам тяжёлую горячую кровь.

«Мне нельзя смотреть на него. Нельзя смотреть на эти светлые волосы… слишком светлые, глаза слепит. Как от солнца. Он голый… Нельзя смотреть! Нельзя…»

– Мицуру, офигеть, у тебя и там волосы белые! – Онихара сдёрнул с одноклассника полотенце.

– И что? А какие должны быть, если я блондин? – Мицуру отобрал полотенце, хлестнул Онихару по смуглой спине. Тот в долгу не остался, с боевым кличем ринулся в бой. Скоро ни на ком не осталось полотенец, все размахивали ими, как мечами, по бассейну забултыхались пенистые гребешки.

«Больше не могу… Хватит! Я больше не могу!..»

– Танигава, чего тут отсиживаешься?! – Акира ткнул Кохея под рёбра. – Наших бьют! Вылазь, Мицуру там сейчас Онихару утопит!

– Мне… я что-то не очень… я пойду…

– Ты замёрз, что ли, Кохей? – Акира с внезапной тревогой уставился на Кохея. Тот медленно покачал головой. – У тебя лицо бледное и губы какие-то… фиолетовые.

– Просто не очень хорошо себя чувствую. Пойду, полежу в номере.

– На родник-то пойдёшь? На этот, Глоток Истины?

– Пойду. Разбудишь, если засну?

– Без проблем.

***

– Чёрт!

Пластиковый стакан, взятый из дома, треснул от удара об каменную плиту. И какого фига обложили родник этими дурацкими плитами? Из чего теперь воду пить, из ладоней?

– Вот, возьми.

Кохей вздрогнул. Опять он подошёл слишком близко. Как тогда, на фестивале, когда нашли в кустах плачущую девчонку. Чего он всё время оказывается за его спиной, когда не надо? Кохей специально дождался, пока все одноклассники уйдут от родника. Чтобы спросить не у кого-то, а у себя самого. Кохей обязательно должен спросить себя самого и получить честный ответ. Он что, и правда влюбился в него? Без всякой надежды на ответную любовь?

– Ты чего, Танигава? – Мицуру покачал перед носом застывшего приятеля глиняной чашкой с изображением горы Танпи. – Я из неё не пил. Как сувенир купил, она чистая.

– А… ты кому давал свою чашку?

– Никому. Сам набрал и выпил водички, – Мицуру беззаботно тряхнул белобрысой гривой. Кохей мимолётно отметил, что волосы у него уже успели отрасти с весны. Красиво.

– А что так? Никто из класса не нравится?

– Нравится. Только я не собираюсь ни с кем встречаться. Я скоро уеду, Танигава. Не говори пока никому, ладно? Это секрет.

– Уедешь? Куда?

– К деду с бабушкой. Они хотят, чтобы я у них жил и школу там закончил.

– Далеко… уедешь?

– Далеко. В Америку.

Далеко… Как далеко… И… И что «и»?

– Давай чашку.

Вода была холодной. Очень холодной, зубы сразу заныли. В голове стало пусто. Как в их классной комнате перед ремонтом, когда вынесли все парты. Они больше не вернутся в этот кабинет. Кохей больше не увидит смешной светлый хохолок на затылке сидящего на две парты впереди Мицуру.

– Ну как? Получил ответ?

Получил, Мицуру. На второй вопрос. Только тебе ни за что не скажу. Теперь я могу смотреть на твои почти белые волосы без всякого страха. И меня больше не затягивает в прозрачную зелень твоих невозможных глаз. Потому что я давно там, понимаешь? Я там утонул. Больше не страшно. Совсем не страшно.

– Кудо…

– Хочешь, оставь эту чашку себе, – Мицуру присел на корточки, поболтал ладонью в роднике. – Ух, холоднющая какая! Я за компанию с Акирой купил, мне ни к чему, в общем-то. Будет сувенир на память!

– Мицуру, когда ты уезжаешь?

– Пока точно не знаю. Недели через три. А что?

– Мне… надо тебе кое-что сказать. Помнишь то дерево, у которого на фейерверк смотрели?

– Дерево? А, помню! На обрыве, да?

– Да. Приходи туда вечером. Сможешь?

– Сегодня? Не, не смогу. Вечером у нас праздник, у старшей сестры днюха. А в школе нельзя?

– Нет. Нельзя.

– Давай тогда завтра или на неделе! Так пойдёт?

– Ладно. Только предупреди, когда сможешь.

– Ага. Ну что, берёшь чашку?

– Беру. Спасибо… за сувенир.

– На здоровье.

========== Нарита—Танпоро—Самицу—Камикава ==========

– Мама, смотри, у того человека белые волосы! И глаза странные! Он мутант, да?

– Тише, Мику!.. Простите, ради бога… Мику, извинись немедленно, так нельзя говорить!

– Ничего страшного, – Мицуру натянул на голову капюшон лёгкой куртки, мимолётно поморщился от боли в плече. Эх, забыл солнцезащитные очки купить в аэропорту. Отвык, что здесь на него все пялятся, как на чудо-юдо. Мутант, надо же!

«Знаешь, малыш Мику, в том месте, где я сейчас живу, полным-полно светловолосых и светлоглазых людей. Это ты, с твоими чёрными волосами, узкими глазами и желтоватой кожей, выглядел бы среди них как чужак. Но там никто не стал бы тыкать в тебя пальцем и пугаться. Потому что там это в порядке вещей. Разнообразие цветов и форм, ха-ха… Бешеный разноцветный мир, похожий на калейдоскоп, где так легко затеряться. Я там никому не бросался в глаза, особенно после того, как научился бегло болтать по-английски. Чем дальше я от того мира, тем ярче воспоминания о прошлом. О тех временах, когда я только учился быть не таким как все, и не бояться этого».

– Поезд прибывает на станцию Танпоро. Выход на платформу с левой стороны. Уважаемые пассажиры, проверьте, не оставили ли вы свой багаж и личные вещи на полках вагонов. Спасибо за внимание.

Танпоро… Мицуру смотрел в окно. Когда-то очень давно они сюда приезжали с классом. На экскурсию. Были в онсэне. И тут ещё родник есть, с каким-то забавным названием! Кувшин… правды? Нет, не так. Что-то про правду, но точно не кувшин. Чашка… Бокал… Нет, не вспоминается, хоть тресни!

– …Глоток Истины называется!.. – звонкий женский голос ворвался в мысли Мицуру. Миловидная девушка засмеялась в телефон, прикрыв ладонью рот. – Ну что ты такое говоришь! Конечно, правда! Я сама проверяла! Вот давай на следующие выходные вместе поедем, и сама убедишься! Да клянусь тебе!.. Ты сначала ему чашку дай подержать, а потом спрячь до поездки, чтобы больше никто не трогал! И проверишь!

Точно, Глоток Истины! Надо пить воду из чашки, которую держал в руках человек, который тебе нравится. И тогда узнаешь, что он к тебе чувствует. Он в той поездке никому не давал держать чашку, потому что мыслями уже был в Америке. Ему некоторые из одноклассниц нравились, но не более того. Просто симпатичные девчонки. С ними было весело целоваться… и не только. Хорошо, что он тогда не успел ни с кем завести серьёзных отношений. Было бы больно расставаться. А так – уехал и уехал, никто по нему особо и не скучал. Акира, правда, писал потом, что без него в школе стало не так весело. Да ладно, чтобы Акира с Онихарой не нашли кого-нибудь ему на замену? Быть такого не может! К тому же в их компании Сатоши остался, Кохей… А, нет, Кохей ведь тоже уехал, даже раньше, чем он сам. У них ещё какой-то разговор случился, непонятный. Под высоким деревом на краю оврага. Жаль, Мицуру не знал раньше про это дерево. Оттуда открывался отличный вид на центр Камикавы, было видно далёкое побережье и даже берег Тинабы. Когда в последний раз ходил туда, встречаться с Кохеем, был ранний вечер, неожиданно пасмурный и ветреный, замёрз, помнится, как собака. О чём они тогда говорили? Обо всякой ерунде, кажется. Кохей был странным тогда, Мицуру так и не понял, для чего им было нужно встречаться в тот день.

***

– Внимание, класс! Выходим спокойно, не толкаемся, на платформе собираемся все вместе! Ооку, проснись!.. Девочки, растолкайте её! Мальчики, тихо! Нагиса! Не создавай мне лишних проблем, сдам в полицейский участок, вот увидишь! Все собрались? Никто ничего не забыл? Проверьте ещё раз!

Кохей потёр ладонью лицо. Надо же, задремал. Поезд остановился. Школьники, толкаясь, пробирались к выходу. Кохей посмотрел в окно. Большими вычурными буквами на кованой решётке вдоль платформы надпись: «Добро пожаловать в Танпоро!» Танпоро…

«Опять закрытая зона… Я точно знаю, что был здесь. Помню, как звали учителя… Фуджиката… Фуджи-сенсей! Да-да, именно так! Помню саму экскурсию, про город нам рассказывал человек, похожий на Фуджи-сенсея. А дальше – провал. Куда мы пошли после экскурсии? Сразу вернулись в Камикаву? У меня был с собой сувенир из Танпоро. Теперь я уверен, что это был именно сувенир… скорее всего, чашка. И я её потом разбил. Это её осколки я закопал под деревом на обрыве? Почему? Что не так было с той чашкой? Воспоминания словно всплывают откуда-то из глубины. Как рыбы со дна океана. Понимаются сквозь толщу воды. А вода зелёная и прозрачная… Зелёная… и прозрачная…»

***

Самицу проскочили быстро, поезд остановился на платформе всего на две минуты. Мицуру уже успел поболтать по телефону со старшей сестрой, его приедут встречать. Это хорошо. Неохота тащиться пешком через весь город до их дома. Потом, когда немного придёт в себя, подлечит плечо. Опять рука разболелась, будь она неладна! Мэтт сказал, неделю покоя, избегать нагрузок. И всё пройдёт. Ага, избегать. Не получилось, однако! Растрясло в самолёте. Скорее бы доехать, вымыться, нормально поесть…

***

– Алло, Аи… Привет, я уже подъезжаю.

– Тебя встретить?

– Сам доберусь. Только телефон держи под рукой, вдруг не туда сверну.

– Наш дом издалека видно, – сестра негромко рассмеялась, и Кохей будто наяву увидел её лицо, ямочку на щеке. На сердце потеплело, давешняя тревога отступила куда-то на задний план. – Помнишь, какую башенку отец построил, когда я в колледж уезжала? Сказал тогда – чтобы я не потерялась, если буду прилетать на личном вертолёте!

– Помню…

Он возвращается домой. Домой. И его ждут.

========== Камикава ==========

– Дорогие сограждане, спасибо, что собрались сегодня здесь все вместе! Кто знает, когда ещё нам удастся вот так собраться и повеселиться! Несмотря на то, что скоро наш город исчезнет с карты страны, сегодня мы не будем думать о грустном! Мы навсегда сохраним в сердцах любовь к родному городу! Помните, где бы вы ни жили – там и будет Камикава! Место, в котором умеют работать и умеют веселиться! Объявляю последний праздник Камикавы открытым! Веселитесь до утра!

Кохей пошевелил плечами и Джунно восторженно лягнул его пятками по груди. Малолетний племянник стеснялся дядьку ровно пять минут – пока не увидел бабочку на щеке. После этого Джунно уже было нельзя оттащить от Кохея, малыш даже заснул у него на коленях, пока сидели вчера всей семьёй за столом, празднуя встречу.

Муж Аи не смог приехать, но сестра была даже рада. Тома родился в Осаке, провинциальные обычаи ему не понять. Зато все её школьные подружки съехались, Аи снова чувствует себя старшеклассницей, вон, хихикает с другими такими же нарядно одетыми молодыми женщинам. Кохей задержал взгляд на одной из подруг сестры. Кажется, он её знает. Так странно. Его узнают здесь, хотя прошло уже почти десять лет. Пока шли сегодня на площадь, останавливали, здоровались. И в закрытой зоне памяти будто включались лампочки. Норикава-сан… Кадокава-сан… Старик Инаба… Хатори-сан, владелец чайного магазина… Бабуля Сугива…

– Кохей! – Аи замахала рукой. – Иди сюда!

Кохей подошёл к сестре. Её подружки затормошили его, ахая на тему, какой он стал взрослый и высокий. Кохей молча улыбался. Наверняка сестра уже похвасталась, что младший брат выучился на доктора и работает за границей. Вон как пытливо множество женских глаз обшаривают его неброскую одежду и руки. Обручальное кольцо выглядывают?

– Твои друзья из школы тоже здесь! – женщина со смутно знакомым лицом приветливо улыбнулась Кохею, похлопала по острой коленке Джунно. – Я Ханеджи Сотоми, сестра Акиры. Помнишь меня?

– Сотоми-сан… Конечно, помню! Акира здесь? Он приехал? Как у него дела?

– Сам тебе расскажет! Ты его, наверное, и не узнаешь! Акира теперь важный стал, он у нас в крупной компании менеджером! Женился в прошлом году, с женой приехал. Сатоши растолстел! А Онихара… В общем, сами всё расскажут! Они скоро придут.

Кохей осторожно опустил Джунно на землю. Мальчик немедленно ухватил дядьку за руку и потянул к разноцветной карусели. Но Кохей покачал головой и вложил ладошку Джунно в руку сестры. Та понимающе кивнула. Аи прекрасно знала о закрытой зоне в памяти Кохея. Туда попали именно те, кто сейчас придёт на главную площадь Камикавы.

Третий год средней школы. Первый год старшей. Заблокированная зона его памяти. Светлые волосы и зелёные глаза. Скоро он узнает, какой пазл выпал из картины его жизни, и почему он так боится его найти.

***

– Танигава! Как был монстром, так и остался! – Акира с досадой хлопнул картами и подставил лоб. – Чёрт… И рука у тебя такая же тяжёлая!

Наверное, это была не самая лучшая идея – забраться в их старую деревянную школу. Скамья под действительно растолстевшим Сатоши опасно скрипнула, когда Акира вскочил с неё и подошёл к проволочному ограждению. Крыша их школы… Сколько раз они сидели здесь на переменах, поедая притащенные из дома бенто или булочки, купленные по дороге в школу? Кохей внезапно вспомнил вкус. Банановый хлеб… Он тогда часто покупал именно банановый хлеб.

– Почти десять лет прошло, да, Кохей? – Онихара улыбнулся краешками губ. Пока он не говорил и не улыбался, его лицо казалось по-прежнему красивым, как раньше. Но малейшее движение странно и страшно искажало правильные черты лица Онихары. Взрыв на химическом заводе, на который он устроился работать после школы. На лице Онихары вся кожа пересаженная, когда он что-то говорит, кожа собирается в складки. Но характер у него не изменился. Разве что перестал говорить о многих девчонках сразу. Говорит только о своей жене.

Они все женаты. У Онихары и Сатоши уже родились дети – у Сатоши даже двое. Вечный ботаник оказался мужиком покруче Акиры, который только недавно женился. Сатоши работает в издательстве, редактирует мангу. Недавно стал главой отдела. Живёт в Токио, как и Онихара. А Акиру занесло в Иокогаму. Но никого не унесло так далеко, как Кохея.

И Мицуру.

– Кудо задерживается, – Акира смотрел вниз, на школьный двор. Там было пусто, валялся всякий хлам. Школу закрыли год назад, когда участь Камикавы была окончательно решена. Детей из Камикавы весь год возили учиться в Самицу.

– Мицуру один приехал? Так и не женился в своей Америке? – Онихара усмехнулся, жутко шевельнулась кожа на лбу. Кохей отвёл глаза. Ничего… Он и не такое видел. Скоро привыкнет и перестанет каждый раз внутренне вздрагивать.

– Нет, не женился, – Акира покачал ограду руками. С проволочной сетки посыпались чешуйки ржавчины. – Что, надеялся увидеть загорелую блондинку на главной площади Камикавы? Хватит нам и одного блондина, местного! Помнишь, как вечно пластыри ему таскали, пока он в бегуны не подался?

– Да не больно-то и таскали. Он всегда умел быстро бегать, – Онихара зашуршал пакетом. – Может, без него начнём? Вечером с классом встречаемся, надо потренировать печёнку! Кохей, ты же доктор, скажи, тренировать печень полезно же?

– В умеренных дозах, – Кохей подтащил ещё одну скамейку, вытащил из своей сумки завёрнутую в бумагу бутылку. – И под хорошую закуску.

– Это к Сато-куну… Сатоши! Сатоши, да брось ты свою мангу! Мы же сто лет не виделись!

– Сато-кун без манги – это как онигири без риса! – Акира выхватил из рук недовольно заворчавшего главного редактора пачку листов. – Потом досмотришь, Сато. Давай уже за встречу. Доставай свои припасы… Ребята, вы знаете, почему Сато-кун такой толстый стал? Его жена работает шеф-поваром в «Асотори»!

– Правда?!

Было хорошо. Кохей по-прежнему не мог вспомнить обладательницу светлых волос, из-за которой когда-то было так больно. Ну и не надо. Её точно не было в Камикаве. Он просто забыл… наверное, она была в старшей школе, в Токио. А под тем деревом он что-то закопал, когда приезжал сюда. Ведь мог же он просто приехать, один, без родителей? Да, так всё и было. Акира такой же, каким его помнит Кохей, ничуть не изменился. Юркий, болтливый. В кармане делового костюма притащил колоду растрёпанных карт. Сатоши читает мангу и его очки знакомо поблёскивают на переносице. Только оправа у очков не металлическая, как в школе, а золотая. Онихара как был невообразимым модником, так и остался. Они так мало изменились, что Кохей теперь не понимал, откуда взялась та удушливая липкая тревожность, не дававшая покоя всю дорогу сюда. Тот страх… Чего он так боялся?

– Я так и знал, что меня не дождётесь! – Кохей обернулся позже остальных, потому что разливал по стаканчикам привезённую из Москвы водку. Хорошо, что он сначала закрыл бутылку и поставил её на стол. Жаль было бы разлить такой экзотический в Камикаве напиток.

Светлые волосы.

Зелёные глаза.

Кудо Мицуру.

Потерянный пазл со щелчком занял своё место.

========== Третий год средней школы. Дерево над обрывом ==========

– Кохей, так будет лучше для всех нас. Ты же понимаешь, сынок?

– Конечно, мам. Я понимаю. Я сам хочу уехать. Просто… нам обязательно ехать прямо завтра? Я ещё с ребятами не попрощался как следует.

– У тебя целый день. Ты вещи все собрал? Много не бери, что будет нужно, купим уже в Токио. И потом можно будет приехать, когда Нацу станет полегче.

Нацу… Кохей совсем не помнит свою родную тётку, мамину сестру. Она лежит в больнице, у неё порок сердца. Вряд ли выйдет оттуда. Мама сразу засобиралась ехать ухаживать за одинокой бездетной Нацу-сан, но отец сказал, что не отпустит её одну. К тому же его пригласили читать курс лекций в Токийском медицинском колледже – отцовская статья о лечении болезни почек с мудрёным латинским названием победила на национальном конкурсе. Отец подумывал отказаться, но тут маме позвонили из кардиологической клиники. Придётся отцовскому коллеге, Коичи-сану, крутиться за двоих. Ничего, городок у них маленький, болеть рыбаки-огородники не любят. Справится. А Кохей пойдёт в старшую школу при медицинском колледже. Как давно втайне мечтал.

К тому же у него больше нет причин оставаться здесь. Точнее, скоро не останется…

– Мам, я тогда пойду.

– К Акире-куну?

– Да, сначала к нему. Потом мы куда-нибудь все вместе сходим, я до вечера погуляю, ладно?

– Допоздна не ходи, завтра рано вставать.

– Ладно.

Он так и не поговорил с Мицуру. Сначала Кудо был занят, потом на Кохея свалилась новость об отъезде. Так и не встретились. Может, так и надо? Кохей до сих пор не понял, плохо то, что с ним происходило весь прошедший учебный год, или нет…

***

Кохей не замечал белобрысого однокашника до одного случая. В младшей школе они не пересекались, в начале средней про него иногда рассказывал Акира – давний приятель по баскетбольному клубу. Вообще про Кудо много болтали, но Кохей никогда не слушал сплетни, да и некогда было – чтобы поступить в медицинский колледж, нужны были только высшие баллы. Ко второму году обучения единственным из прежних увлечений, которое Кохей не забросил, остался баскетбол. Всё остальное время он учился, зубрил, сдавал дополнительные тесты и снова зубрил. Одноклассники, став постарше, вдруг забросили учёбу – влюблялись, ссорились, мирились. Кохей мало что замечал. Он хотел стать врачом. Не таким, как отец – кабинетный учёный, ведущий неторопливый терапевтический приём в маленькой клинике провинциального города. Кохей мечтал стать спасателем. Почему? Он и сам не мог толком объяснить. Но точно знал, что именно этой работе хочет посвятить всю жизнь. Без остатка.