Текст книги "Дерево (СИ)"

Автор книги: Ler-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Эй, ты чего тут сидишь?

– Ничего. Уходи!

– Ладно, уйду. А ты сиди и реви дальше.

– И буду! Тебе-то чего?

– Ничего. Просто сегодня реветь нельзя.

– Почему?

– Потому что вода в океане слишком солёной станет и тунец уплывёт, – Кохей вздрогнул, услышав голос Мицуру прямо над своим плечом. Оказывается, одноклассник не ушёл с остальными. Сидит рядом, разглядывает девчонку с таким видом, будто так и надо. Сердце Кохея тяжело толкнулось в рёбра. Слишком… близко…

– Врёшь, – девчонка шмыгнула носом и снова уткнулась лицом в коленки. – Я хоть сколько буду плакать, всё равно никому дела нет. Ни морю, ни этому вашему… тунцу.

– А чего ты плачешь-то?

Вытаскивать ответы из зарёванной девчонки приходилось чуть ли не клещами. Кохей весь взмок, пока выяснил, что девчонку зовут Эрика, она не здешняя, приехала из Фукуоки вместе с родителями к какой-то их дальней родне. На фестиваль они пошли все вместе, но мама отказалась покупать ей дорогую куклу, а папа сказал, что раз Эрика плохо сдала промежуточный экзамен, то пусть подарков не ждёт до рождества. Или вообще пусть забудет про игрушки, пока не начнёт получать хорошие отметки в школе… И эта здешняя бабушка, просто вылитая ведьма из аниме про Хаула! Тоже давай ворчать и поддакивать, что нечего детей баловать… много она понимает! Такую куклу больше нигде не найдёшь, она же одна на белом свете! А эти… эти… Эрика так обиделась, что решила убежать от родителей и умереть где-нибудь. От голода! Вот! Назло им сейчас умрёт, но ни за что не простит! Кохей слушал, не перебивая, только время от времени кивал с серьёзным видом. Мицуру же пытался рассмешить Эрику, всё время вставлял какие-то глупые замечания в её прерывистый рассказ, но, похоже, девочку приколы Мицуру только злили. Кохей тоже злился. Этот Кудо совсем тупой, да? Не понимает, как вести себя с обиженным человеком? Надо просто выслушать, дать выпустить пар, а не плести всякую чушь!

– Кудо, ты иди к нашим, а? – Кохей поднялся, распрямил уставшую спину, потряс руками. – Я сам тут разберусь… Отведу Эрику в полицейский участок. Она не помнит, как зовут эту её двоюродную бабушку, а по описанию я не могу понять… Вроде, нет у нас в городе такой жуткой старухи.

– Да давай вместе отведём! – Мицуру тоже встал. – Эй, Эрика, вылезай! Пошли лучше погуляем, скоро фейерверк будет!

– Я с тобой не буду гулять! Ты злой и смеёшься надо мной! – девочка на четвереньках выбралась из зарослей, попыталась встать на ноги, но не удержалась – маленькие ножки совсем затекли. Кохей подхватил девчонку за ворот юкаты. Та сразу же ухватилась за другую ладонь парня обеими руками. – Я с тобой пойду!

– Ладно, – Кохей осторожно отцепил одну детскую ручонку, вторую так же осторожно сжал. – Пошли.

***

На полпути к выходу из парка Эрика вспомнила, что забыла сумочку. Пришлось возвращаться, шарить по кустам. Нашёл пропажу Мицуру, который так и не пошёл к остальным ребятам. Шагал рядом с неспешно бредущими Кохеем и Эрикой, пинал ногой школьную сумку на длинном ремне: он единственный не забежал домой перед тем, как идти на фестиваль, прямо в школьной форме и отправился веселиться. Ладно, хоть глупости болтать перестал. Временами Кохей бросал быстрый взгляд на светлую шевелюру. В наступающей темноте волосы Мицуру странно мерцали, будто подсвеченные изнутри.

Навстречу и по пути с ними шли празднично одетые жители Камикавы, мелькали совсем незнакомые лица – на фестиваль съехалось много гостей. Кохея окликали, здоровались, справлялись о здоровье отца – доктора Танигаву в городке знали все. Кохей вежливо уклонялся от излишне назойливых знакомых. Надо скорее довести Эрику до полицейского участка, девчонка уже еле ноги переставляет. Того и гляди рухнет прямо на тротуар.

– Давай я тебя понесу.

– Понеси, – Эрика подняла руки кверху, доверчиво обхватила Кохея за шею. Маленькое тело оказалось неожиданно лёгким и тёплым. Девочка повозилась в неловких руках Кохея, положила голову ему на плечо. Тихонько задышала под подбородком.

– Как устанешь тащить, скажи, – Мицуру старательно избегал взгляда Кохея, сосредоточенно пиная свою сумку. – Я тоже могу её нести.

– Я не устану.

***

До полицейского участка они добрались в полном молчании. Эрика заснула, не дорассказав до конца историю про потерявшегося котёнка, которого они с подружками прятали в школьном подвале. Кохею хотелось узнать, что сталось с тем котёнком, но будить девочку он не решился.

В полицейском участке сидела незнакомая заплаканная женщина и бабуля Сугива. Увидев Кохея со спящей Эрикой на руках, бабуля громко охнула и затрясла женщину за плечо. Та вскинула голову и вскочила на ноги.

– Нашлась! Господи, счастье-то какое! Эрика, доченька!

Разбуженная Эрика хныкала и ни в какую не хотела слезать с рук Кохея. Мама с бабушкой уговаривали её на два голоса; потом примчался взмыленный мужчина с большой коробкой – из полиэтиленового окошка коробки таращила глаза кукла в пышном платье. Полицейский, Масуда-сан, взирал на суетящееся семейство с умилением. Судя по просветлённому виду, во время поисков господин полицейский особенно внимательно обследовал палатки, в которых разливали местное вино и подогретое саке.

– Герой, Танигава-младший! – Масуда-сан хлопнул Кохея по плечу. – Спас девчонку-то! Оно, конечно, с ней бы тут никто ничего плохого не сделал, не те люди у нас, чтобы детишек обижать, но напугаться могла. Отец тобой гордиться будет. Я ему обязательно расскажу.

– Да не стоит. Я пойду? Всё же нормально теперь?

– Иди-иди! Сейчас как раз фейерверк начнётся! Спасибо, Кохей!

Родители Эрики спохватились, что надо поблагодарить нашедшего их дочку школьника, но того и след простыл. Масуда-сан пообещал их сводить завтра к Танигаве-сенсею домой, чтобы выразить свою благодарность как полагается.

Кохей не знал, почему они с Мицуру продолжают идти вместе. Они жили не так уж далеко друг от друга, но к дому семьи Кудо лучше добираться через площадь, а не по тропе на краю оврага. Эта дорога ведёт к дому Кохея. И тут есть место, которое он не хочет показывать никому. Особенно Мицуру.

– Хорошо, что с Эрикой теперь всё в порядке, да? – Мицуру, кажется, задался целью испинать свою школьную сумку в лохмотья. – Ты молодец, Танигава.

– Ага, хорошо. Ты же тоже помогал.

– Я? Да я только мешал! Она на меня как дикая кошка шипела!

– Зато плакать перестала почти сразу. Лучше пускай шипит, чем ревёт. Я не умею утешать, когда ревут.

– А по-моему очень даже умеешь. Она тебя совсем не боялась.

– Я что, страшный?

– Да нет, просто чужой же. Дети чужих боятся… наверное.

– Не знаю, у меня как-то мало опыта… ну, с детьми.

– А у тебя нет братьев или сестёр?

– Сестра есть, но она меня старше.

– А, ясно.

Мало-помалу они разговорились. Скучно идти по тёмной тропе молча. Болтали про школу, про фестиваль. Про Мияту-сенсея, который сегодня блистал на представлении – в буквальном смысле: он в свой тунцовый хвост как-то по-хитрому вделал бенгальские огни и поджёг, когда изворотливого тунца чуть не изловил рыбак – учитель рисования Мокомичи-сан. Девчонки завизжали, рыбак ошарашенно разинул рот, а мальчишки дружно засвистели, глядя на уплывающего в фонтанах огненных брызг величавого толстого тунца. Правда, тунца потом всё равно поймали и запутали в сеть из разноцветных лент. Традиция, нарушать нельзя.

***

Когда в тёмно-синем небе расцвёл первый огненный цветок, Кохей и Мицуру как раз подошли к дереву. Одинокое дерево росло прямо на краю обрыва. Это было секретное дерево Кохея. С самого детства он прибегал сюда, когда надо было выплакаться в одиночестве или рассказать что-то важное, что нельзя говорить друзьям. Или родителям. Или даже себе самому нельзя говорить, можно только думать. Дерево не требовало от Кохея говорить вслух. Оно понимало его мысли, проникающие прямо из прислонённого к корявому стволу лба. Самые тайные, от которых горели щёки и судорожно трепыхалось сердце. Самые стыдные и заветные.

– Красиво…

Разноцветные отблески вспыхивали и переливались на светлых волосах Мицуру. Наверное, в его глазах эти отблески тоже отражались, превращая их прозрачную зелень в маленькие радужные озёра. Кохей не мог сейчас прижаться к своему дереву лбом, чтобы оно разделило с ним нарастающую в груди боль. Даже прикоснуться рукой не мог. Потому что Мицуру стоял как раз между деревом и Кохеем.

– Да, красиво…

Где-то там, на главной улице, Акира, Сатоши и Онихара смотрят на фейерверк с девчонками из старшей школы… Это в том случае, если им удалось уговорить неприступную Ямаду и её подружку пойти с ними. Да удалось, Акира кого хочешь уболтает, а уж на пару с Сатоши… Онихара, наверное, на седьмом небе от счастья, он в Ямаду с младшей школы влюблён.

– Завтра надо будет потрясти Онихару, чтоб рассказал, дала ему Ямада себя поцеловать или нет.

Кохей задержал дыхание. Они с Мицуру что… думают об одном и том же?!

– Танигава… Ты кем хочешь стать, когда школу закончишь?

– Врачом, как отец. А ты?

– Я пока не решил. Но… знаешь что?

– Что?

– Я обязательно должен посмотреть на фейерверк сверху!

– Это как?

– Ну, как… С самолёта! Или ещё с чего-нибудь, что летает.

– Хочешь летать?

– Не хочу. Должен. Вот просто должен я летать, и всё.

– Почему?

– Не знаю, – Мицуру тряхнул головой, и по светлым прядям рассыпался разноцветный серпантин отблесков нового залпа фейерверка. – Тянет в небо, поглядеть оттуда – как оно всё тут, на земле, когда смотришь сверху.

– Ясно.

Кохей больше не смотрел на фейерверк. Уже окончательно стемнело, и Мицуру точно не обратит внимания, на что смотрит его одноклассник. К тому же Мицуру не отрывает глаз от неба, о котором так сильно мечтает. Поэтому Кохею можно перестать отводить глаза и смотреть на то, на что ему хочется смотреть больше всего на свете.

Светлые-светлые волосы, лёгкие, перепутанные, как выгоревшая на солнце трава.

Невидимые в темноте глаза цвета воды океана под солнцем.

То, на что хочется смотреть больше всего на свете.

========== Кудо Мицуру. Нью-Йорк—Токио, рейс номер NH 6453 ==========

«Повезло, что примчался на регистрацию последним. Не пришлось в переходе спотыкаться об чемоданы и детишек с рюкзаками…» – при мысли о детях Мицуру невольно вздрогнул, вспомнив недавнюю лихую наездницу. Вывихнутое плечо согласно поддакнуло уколом боли, мол, точно, хватит на сегодня детей… и чемоданов тоже не надо.

– Добро пожаловать на борт, мистер Кудо! – при виде Мицуру заученно-лучезарная дежурная улыбка стюардессы превратилась в по-настоящему радостную. Молодого стюарда с момента его появления в «С-триал» вся женская половина штатных сотрудников, не сговариваясь, записала в любимчики. И больше всего девушки-бортпроводницы любили затевать с ним шутливые перепалки – никто лучше Мицуру не умел так забавно смущаться и смешно отшучиваться.

– Привет, Мэри! А где оркестр, цветы, красная ковровая дорожка?!

– Пока ты там прихорашивался, цветы завяли, дорожку моль слопала, а оркестранты разбежались! Ты бы ещё завтра на сегодняшний рейс приполз, копуша!

– Злюка… Сувениров от меня теперь не дождёшься!

– Ах, напугал! Да этих сувениров в Нарите хоть мешками покупай, сама себе подарю!

– Я тебе хотел особенный привезти!

– Уважаемый пассажир, пройдите в салон, не задерживайте вылет! Мэри, дай отмашку водителям, трап можно убирать, все уже на борту, – Стейси, старшая в сегодняшней бригаде бортпроводников, ловко подхватила Мицуру за здоровую руку. – Солнышко, пойдём-ка со мной!

– Куда?!

– Напоследок ещё раз переводчиком поработаешь.

– Чего-о?! Стейси, нет, я уже в отпуске! – Мицуру попытался вывернуться, но Стейси уже завела его за плотную занавеску рабочего отсека для бортпроводников.

– Я тебе, между прочим, элитное место забила, в первом ряду, так что будь душкой и не спорь с мамочкой!.. А то отшлёпаю! – Стейси и взаправду слегка хлопнула Мицуру чуть пониже спины, и тот от неожиданности выронил полупустую сумку.

– Что ещё за ролевые игры у меня на борту? – из кабины пилотов выглянул командир экипажа.

– Джон! Привет! Спаси меня от этой жестокой женщины, она заставляет меня работать!

– Привет, отпускник. Ничего не могу поделать, тут я со Стейси солидарен. Это твоё наказание. Гляньте на него, сматывается от нас на два месяца бока греть на пляже!

– Какой пляж?! Можно подумать, мне там дадут поваляться! Всё семейство соберётся, а родственнички у меня… Самые шумные в Японии! И вообще, мой родной город скоро на дне озера окажется, а вы!..

– Вот так новости… Ладно, потом расскажешь подробно. Когда кофе принесёшь. Стейси, строй своих девочек-мальчиков и за работу, скоро взлёт.

– Есть, командир! Мицуру, слышал приказ? Девочкам строиться и за работу!

– Я не девочка! – вспыхнул Мицуру.

Джон иронично задрал одну бровь и нырнул обратно в пилотскую кабину. Старшая стюардесса проводила командира заинтересованным взглядом. И что означала эта гримаса? Не произнесённое вслух надменное: «Вздумал перечить мне?» Или… какой-то общий для этих двоих секрет? Любопытство сгубило кошку, но со Стейси такой номер не пройдёт, пусть никто не надеется! За предстоящие тринадцать часов перелёта из Нью-Йорка в Токио, она наизнанку вывернется, но обязательно вытянет из Мицуру, что у них с Уайтом за общие секреты!

***

Продублировав объявления экипажа для пассажиров на японском, Мицуру едва успел плюхнуться в своё кресло и пристегнуться. Привычно сладко заныло под ложечкой, когда шасси самолёта оторвались от бетона взлётной полосы. Как только вспыхнула надпись на табло, разрешающая отстегнуть ремни, Мицуру откинул спинку кресла и сладко потянулся, стараясь не тревожить плечо. «Настал час мщения, ха-ха-ха! Моя очередь веселиться!» Стюард нажал кнопку вызова бортпроводницы и не отпускал, пока Мэри, кидая на шутника испепеляющие взгляды, торопливо пробиралась между рядами кресел.

– Принесите мне стакан воды, пожалуйста… – страдальческому виду парня мог бы позавидовать путник, умирающий от жажды в Сахаре.

– Да, сэр. Одну минуту, пожалуйста.

Когда Мэри принесла затребованную воду, Мицуру сделал совсем уж жалобное лицо и посетовал на жуткую боль в плече. Девушка сбегала за таблеткой анальгетика. Потом ещё за одним стаканом воды. Потом принесла сладкую булочку и молоко в картонной упаковке. Нажимая на кнопку в четвёртый раз, Мицуру понял, что пора закругляться, а то он будет первым пассажиром этого рейса, который освоит свободное планирование под крылом самолёта. Без парашюта.

– Будьте добры, принесите мне плед с подушкой… – на заискивающую улыбку надоедливого пассажира Мэри так кровожадно сверкнула профессионально-вежливым оскалом, что любой аллигатор с радостью записался бы к ней на мастер-класс.

– Конечно, сэр. Сейчас принесу.

Возвратившись в салон с охапкой спальных принадлежностей, Мэри первым делом резко нажала кнопку на подлокотнике кресла Мицуру, переводя его в лежачее положение. От неожиданности тот охнул и схватился за больное плечо.

Стюардесса тем временем ловко подсунула одну подушку под голову Мицуру, вторую – под его благодарно затихшую на мягком левую руку, накинула сверху плед и с ангельской улыбкой прошипела ему прямо в ухо:

– Мицуру, а теперь тебе лучше поспать… Когда командир попросит кофе, я тебя разбужу, уж будь уверен! – мстительно натянув плед на лицо Мицуру до самых бровей, Мэри с достоинством удалилась, вполне довольная предстоящим реваншем.

«Ох, Мэри, знала бы ты, какая у меня выдалась ночка… Ты права, детка… Спать… спать… спа-а-ать…»

Монотонный гул двигателей самолёта убаюкивал лучше всякой колыбельной. Боль в плече стихала под натиском достижений современной фармацевтики. Немного мешали соседи – у кого-то из пассажиров оказался на редкость неприятный визгливый голос. В полусне Мицуру выудил из кармана наушники и включил музыку на телефоне. Этот сборник он сам нарезал, сплошь мелодии без слов и звуки природы… Что там надо делать, чтобы быстро заснуть? Слонов считать? Или овец? Или просто считать до ста? Мицуру не пришлось считать даже до трёх, режим сна активировался на счёт «раз».

***

– Мицу-у, Мицуру-у…

Кто-то вынул наушники из его ушей и осторожно, но настойчиво тряс за плечо. По счастью, за здоровое.

– Брайан? Мы уже прилетели?

– Ещё нет, время первого ланча. Мицуру, надо отнести кофе Уайту… Мицуру, пожалуйста, давай ты, а?

– Джон опять мечет из глаз молнии, заставляя всех вокруг метать икру? – Мицуру выпутался из пледа, потёр занемевшую щёку. Надо же, выспался!

– Диспетчер отсигналил, что по нашему коридору идёт грозовой фронт. – Брайан торопливо сгребал плед и подушки. – Нам разрешили сменить коридор на максимально высокий, но в зону турбулентности всё равно попадём. Уайт сейчас на любое слово окрыситься может, ещё чашкой в меня запустит… Спаси меня, тебя-то он точно не тронет!

– И как вы собираетесь без меня два месяца с ним управляться?

– Не сыпь мне соль на открытую рану, Мицуру! Ты же пойдёшь сейчас? А?

– Потом притащишь мне какао и наш фирменный кекс… двойную порцию!

– Да хоть тройную!

– Слушай, а почему сегодня в бригаде только трое? Никто не согласился меня подменить, что ли?

– Нет, полный комплект. Просто Люси в эконом-классе вертится, там сегодня под завязку.

– Брайан, хватит болтать, пора подавать ланч, – Мэри сочувственно подмигнула Мицуру, и бортпроводники торопливо ушли в свой отсек. Мицуру поднялся и отправился следом за коллегами. Какао и кексы придётся отрабатывать, куда ж теперь деваться.

***

Когда пассажирам подают первый ланч, пилоты, покончившие с едой, уже готовы выпить традиционную чашечку кофе. За три с половиной года работы экипажа под командованием командира Уайта только Мицуру удавалось по какому-то тайному наитию определять нужный момент, когда нужно включать кофеварку и заскакивать в пилотскую кабину с крохотной чашкой на подносе. Вначале послеобеденный кофе подавался только в команде Джона, но постепенно в традицию втянулся весь лётный состав «С-триал».

«Эх… Не получилось побыть элитным пассажиром… Ладно, будет мне урок, в следующий раз полечу в отпуск самолётом другой компании!» В рабочем отсеке кипела обычная суматоха: бортпроводники паковали пустые контейнеры от комплексных обедов, заполняли отчётные бланки, на минутку заскочила взмыленная Люси, торопливо кивнула Мицуру, схватила упаковку бумажных полотенец и снова умчалась в свой беспокойный эконом-класс. Мицуру по стеночке пробрался к нужному шкафчику, где хранился кофе, вытащил банку с гранулами. Зажал её локтем пострадавшей руки, а пальцами здоровой быстро пробежался пальцами по кнопкам кофеварки, набирая давно выученный наизусть режим. Насыпал гранул из банки. Вдруг отчаянно зачесалась спина, как раз слева, куда никак не дотянуться. Мицуру оглянулся – все уже разбежались, некого попросить почесать под лопаткой. А зудит так, что глаза на лоб лезут! На глаза Мицуру попалась приоткрытая дверца навесного шкафчика. Кое-как примостившись под уголком дверцы, Мицуру изобразил что-то вроде ламбады, стараясь потереться об шкаф тем самым зудящим местом. Только силы не рассчитал: слишком сильно толкнул дверцу, и та захлопнулась, защемив футболку стюарда. Надо ли говорить, что все двери и дверцы в самолётах захлопываются похлеще капканов, чтобы при воздушной болтанке не открыться ненароком и не покалечить неосторожного пассажира?

«Во влип… И как теперь спасаться? Ребят позвать или ждать, пока кто-нибудь сюда заглянет? Сам не выберусь… да ещё эта банка дурацкая в руке, до столика далеко, на пол брошу – разобьётся…»

Ожидание могло затянуться: судя по всему, бортпроводники пошли по салонам, проверять, всё ли там в порядке – обычный обход по расписанию. Мицуру вдруг вспомнил, как давным-давно уже попадал в подобную ситуацию. На третьем году средней школы? Или на втором? Всё-таки на втором.

Если кто и считает природу безжалостной и жестокой, то Кудо Мицуру вовсе не разделял их мнения. Природа-матушка – та ещё шутница! Надо ж было так приколоться над ним – заставила его родиться среди сплошь темноволосых и темноглазых людей светловолосым и с зелёными глазами! Вначале, пока был совсем маленьким, его только иногда необидно дразнили, это ещё ничего. А вот в средней школе неожиданно стало туго, когда вдруг выяснилось, что у старшеклассниц необычная внешность Мицуру вызывает неподдельный интерес. Число девчонок, желающих выяснить, не крашеные ли у него волосы и нет ли в глазах под густыми ресницами цветных контактных линз, росло прямо пропорционально числу парней, желающих исправить это недоразумение путём выдирания этих самых волос и закрытия глаз фингалами. Внимание девчонок Мицуру льстило неимоверно, а от драчливых семпаев он научился виртуозно прятаться и очень быстро сбегать, поэтому с фингалами ходил редко. Короткая стрижка отлично помогала уберечь белобрысую шевелюру от насильственного прореживания. Как раз из-за того, что Мицуру постоянно бегал, его и заприметил тренер клуба по лёгкой атлетике. Ребятам в клубе было плевать на то, как выглядит юркий второклассник, главное – бегает так, что на всех соревнованиях команда берёт призовые места. Мицуру окончательно задрал нос, расслабился и утратил бдительность. И однажды крепко поплатился за это.

В тот день тренировка в клубе закончилась поздно. В школе уже никого не было, когда Мицуру забежал в свой класс за забытой в парте тетрадкой. Звонко щёлкая подошвами кроссовок, Мицуру нёсся по коридору к выходу, как вдруг прямо перед ним нарисовались три силуэта. Самые популярные старшеклассники выпускного класса Камикава Гокуэн нынешнего года. Не далее, как пару дней назад девушка одного из школьных королей подсела к Мицуру в столовой и они мило поболтали. И, похоже, кто-то не поленился доложить об этом её парню. Мицуру отчаянно рванулся, уже понимая, что не успеет проскочить. Не успел. Бить его не стали. Объяснений слушать тоже. Постепенно до Мицуру дошло, что они задумали его унизить так, чтобы вся школа вспоминала уже до его выпускного. Семпаи молча вытряхнули ненавистного блондина из спортивной куртки, и одели заново – только руки прижали вдоль тела, надёжно зафиксировав растопыренные ладони затянутой по низу шнуровкой, а куртку застегнули на спине, оставив рукава свободно болтаться. Потом защемили каждый рукав дверцей шкафчиков для обуви. Запутали между собой узлами шнурки кроссовок. Дёрнули было вниз штаны, но всё-таки не стали спускать совсем. Однако шевелиться теперь не стоило – пара неловких движений, и штаны точно свалятся. И ушли, оставив Мицуру распяленным на стене с обувными шкафами, беспомощного, как пришпиленная булавкой к забору бабочка. Реально, отличная месть – он тут проторчит до утра, как огородное пугало, пока не придут первые ученики. А первыми обычно как раз приходят девчонки из старшего класса, и с ними та самая, из-за которой заварилась вся каша.

«Я так и не понял, что он делал в школе так поздно. Кажется, он что-то говорил про биологический факультатив… но я его тогда почти не слушал. В тот день я понял, что буду делать дальше. Я понял, что как бы я ни старался, как бы быстро ни бегал, мне никогда не убежать от всех, кому я не нравлюсь. И неважно, буду ли я стараться быть как все… начну красить волосы в чёрный цвет, носить тёмные очки… Всё равно я не такой. Я не смогу долго притворяться. Да и не хочу этого делать. А раз до меня дошло, что убежать никак, значит, надо искать способ улизнуть другим путём. В тот день я вдруг подумал о том, что если забраться на высоту и оттуда посмотреть на этих старшеклассников, они покажутся маленькими, как муравьи. Совсем не грозными и даже смешными. А когда он меня выпутал из ловушки и мы вышли на крыльцо школы, по небу летел самолёт. За ним тянулся белый след. Белый-белый в синем небе…»

Тогда они были едва знакомы, хоть и жили по соседству: шумная семья Кудо не входила в круг близких знакомых семейства Танигавы-сенсея. Это уже потом, в третьем классе, Акира, с которым Мицуру дружил с детства, затащил в их компанию нового одноклассника, своего приятеля по баскетбольному клубу. Всё, что знал про своего спасителя Мицуру в тот день – что его зовут Танигава Кохей, и он первый в списке лучших учеников их года обучения.

«Мы потом шли домой вместе, потому что жили на одной улице. С ним было не скучно, хотя мы мало говорили. Он просто умел так хорошо молчать, что не надо было думать, о чём бы поговорить. Я всё думал про тот самолёт… про то, что хочу посмотреть на свою школу и Камикаву с высоты. А уже перед самым моим домом он вдруг спросил… Как-то осторожно, будто боялся обидеть…»

– Слушай… А тебя не достало, что к тебе вечно цепляются?

– Да нет, это ж не мои проблемы, что я им не нравлюсь. Мне на них плевать.

– Если бы надо мной так издевались, я бы давно бросил школу… А ты даже не расстроился… Да?

– А чего расстраиваться-то? Школа не навсегда, я её закончу и свалю отсюда. Уеду туда, где никому нет дела, какого цвета у меня волосы. Я всё равно не буду таким, как они! И буду делать, что захочу! А они… им всё равно не светит выбраться из здешнего болота, вот пусть себе сидят до старости и квакают!

– Ясно… Ладно, мне пора. Пока.

– Пока. Спасибо, что помог.

– Да не за что.

«Вот такой был разговор. Танигава Кохей… Интересно, а он сейчас в Камикаве? После того, как мы закончили среднюю школу, его семья переехала в Токио… Тем летом я тоже уехал к бабушке, да так и остался в Америке… Акира написал мне,что доктор Танигава с женой вернулись в Камикаву, но Кохей не приехал. Вроде как остался в Токио, в специальной школе, чтобы потом поступить в медицинский колледж… Он выучился, стал доктором, как и хотел?»

– Мицуру! Ты решил плюнуть на свой отпуск и остаться с нами в виде магнита на шкафчике?!

– Джон, ты вовремя! Отцепи меня!

– А где «пожалуйста»?

– Между прочим, всё из-за тебя! Я тебе кофе готовил!

– Это что, новый секретный способ заваривать кофе?!

– Да у меня спина зачесалась! Хотел об шкаф пошоркаться, а меня дверцей прищемило…

От еле сдерживаемого смеха классически правильные черты лица Джона Уайта стали напоминать гротескную маску. А когда Мицуру умирающим голосом попросил его почесать уже доставшую зудеть спину, командир корабля не выдержал и заржал в голос.

***

Стейси закончила обход салона и недоумевающе посмотрела на пустое кресло Мицуру. Куда он запропастился? Сварить кофе и закинуть чашку Уайту, чтобы тот перестал всех замораживать своим ледяным взглядом – дело десяти минут. Из рабочего отсека слышались какие-то приглушённые голоса, непонятная возня, кто-то негромко рассмеялся. И кто там развлекается, интересно? Старшая стюардесса уже собралась резко отодвинуть гофрированную шторку, чтобы поймать нарушителей дисциплины с поличным, как вдруг услышала протяжный стон, а потом голос Мицуру произнёс с придыханием, будто от величайшего удовольствия:

– Как хорошо-то… А теперь выше и левее! Да, здесь! Теперь сильнее… сильнее!

Занавеску Стейси всё же дёрнула резче, чем хотела. И тут же поперхнулась не заданным в полный голос возмущённым вопросом. Потому что в рабочем отсеке не происходило ничего из того, что за пару секунд нарисовало её богатое воображение. Мицуру стоял навытяжку, закрыв глаза и блаженно улыбаясь, а Джон Уайт, командир экипажа, пилот экстра-класса, сосредоточенно чесал ему спину, послушно усиливая нажим и меняя направление почёсываний по командам балдеющего стюарда.

– Стейси, ты уже закончила обход? Пожалуйста, сделай кофе сама и принеси мне, а этого покалеченного отпускника усади в кресло и… Лично пристегни, чтобы больше не вскакивал и не устраивал тут цирк! А ты, Мицуру, благодари бога, что не прищемил себе кое-что другое… посущественнней! – с этими словами командир экипажа, с трудом удерживая на лице подобающее случаю строгое выражение, вернулся в кабину пилотов, а окончательно сбитая с толку Стейси поймала за рукав попытавшегося ускользнуть Мицуру.

– А ну стоять! Немедленно выкладывай, почему наш Ледяной король с тобой так возится! Ты что, его родственник? Внебрачный сын?

– Стейси, с ума сошла?! Джон не так уж намного меня старше! Мы просто летали вместе. Ещё до того, как я стал бортпроводником.

– Летали?!

– Ну да! Я же пилот… был. До «С-триал» мы с Джоном были в другой компании, маленькой, она уже закрылась.

– Мицуру, так ты пилот?! – девушка от удивления открыла рот и округлила глаза.

– Стейси… – Мицуру кончиком пальца легонько стукнул стюардессу под подбородком. – Ради этого выражения на твоём прекрасном личике стоило раскрыть мою тайну! Как видишь, всё не так, как ты напридумывала. Джон мой семпай.

– Сем… кто?

– Ну тьютор, наставник. Короче, он мне как старший брат.

– А почему ты стал бортпроводником?

– Меня отстранили от полётов по состоянию здоровья. Проблемы со зрением. Но это временно! Хотя вот прямо сейчас я вполне доволен жизнью – у меня самые красивые коллеги в мире, особенно ты, Стейси!

– Вот умеешь ты девушкам мозги пудрить, Мицуру… – начала было польщённая стюардесса, но её прервало нетерпеливое треньканье. Пилотская кабина недвусмысленно напоминала о своей традиции – послеобеденном кофе. Стейси вскочила, заметалась между кофеваркой и посудным шкафом. Мицуру воспользовался моментом и незаметно удрал на своё посадочное место.

Стейси он сказал правду. Только не всю.

Да, Джон Уайт его наставник и коллега, но есть ещё кое-что, что связывает их намного крепче, чем работа.

После первого вылета в составе экипажа под руководством командира Уайта Мицуру решил как следует отметить свою новую должность второго пилота и отправился с друзьями в один из лучших гей-баров Нью-Йорка. И нос к носу столкнулся с Джоном, сидящим за стойкой с видом завсегдатая. Сколько они тогда выпили, на следующее утро не мог вспомнить никто, в том числе и втянутый в веселье бармен. Единственное, в чём Мицуру мог поклясться – между ним и Джоном ничего не было. Так и повелось. Оба были в курсе их общего секрета, оба делали вид, что ничего не знают, а если и знают – то никогда никому не скажут. Это не мешало им быть отличными напарниками, до того самого случая, после которого у Мицуру появилась проблема со зрением…

Додумать мысль до конца Мицуру не успел. Брайан, уже без привычной дежурной улыбки, опять вытащил его из кресла и почти бегом уволок обратно в рабочий отсек. Стейси, сосредоточенно крутившая верньеры на небольшом пульте связи, похлопала ладонью по пустому креслу рядом с собой.

– Мицуру, быстрее садись и переводи, ладно? Входим в зону турбулентности, нужно предупредить пассажиров.

«Леди и джентльмены, наш самолёт входит в зону турбулентности. Просим вас вернуть спинки ваших кресел в вертикальное положение, пристегнуть ремни безопасности, поднять откидные столики, отодвинуть шторы на иллюминаторах. Убедительная просьба не вставать со своих мест и не перемещаться по салону. В случае разгерметизации корпуса самолёта из ниш над вашими креслами выпадут кислородные маски. Родители с детьми, соблюдайте порядок надевания кислородных масок – вначале на себя, затем на ребёнка. Повторяю…»