Текст книги "Сто имён одной воровки (СИ)"

Автор книги: Леди Ирбис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

– Иди в свои покои, братик. Сейчас твоя сестрёнка оденется и придёт тебя навестить, пожелать сладких снов.

От такого Ормунд не просто покраснел. Казалось, даже его уши запылали багрянцем. Он судорожно сглотнул, кивнул головой и пошёл к выходу из гардеробной. Открыв дверь, он повернулся и срывающимся голосом попробовал объяснить Мие, как ей найти его покои. Она же расплылась в улыбке, послала ему воздушный поцелуй и сказала:

– Я найду, братик. Отдохни пока что. Я скоро.

Как только дверь захлопнулась, Мия опрометью бросилась к заваленной одеждой банкетке. Нет, натягивать на себя всё это шёлково-кружевное барахло она не собиралась. Достаточно платья, да пары туфель, стоявших на этажерке рядом с одним из шкафов. Кое-как зашнуровав корсаж, она накинула на плечи тонкую шаль, висевшую на ручке одного из кресел, схватила в руки туфли и выглянула в коридор. Никого не было видно, Ормунд уже видимо сидел у себя, снедаемый вожделением, страхом и стыдом. Ну и пусть сидит. Прикрыв глаза, Мия прислушалась. Годы тренировок сделали свое дело. Острый слух услужливо нарисовал для неё яркую и целостную картину особняка. Казалось, она может с точностью до дюйма определить, в какой стене и в каком месте маленькая мышка вьёт свое гнездо, и на какой части крыши жирная чайка чистит перья. Ни одно движение слуг тем более не ускользало от её придирчивых ушей. По крайней мере, она была в этом уверена.

Досчитав до десяти, она на цыпочках добежала до лестницы, ненадолго замерла наверху, дожидаясь, когда какой-то грузный лакей, прихрамывавший на левую ногу, пройдет по нижнему коридору. Потом быстро спустилась, обошла лестницу и кинулась в один из проходов. Ещё на входе в особняк она заметила, что остеклены были не все окна, а на первом этаже так вообще ни одного стекла не стояло, только деревянные ставни. Подойдя к одной из дверей, Мия дёрнула за ручку – заперто. Тихо выругавшись, она проверила следующую дверь, а потом ещё одну – и вот эта, на удачу, оказалась открытой. Мия проскользнула внутрь, в комнату, заставленную сундуками, швабрами, ведрами и прочим скарбом, подбежала к закрытой ставне узкого окна, откинула железный крючок и выглянула наружу. Как она и предполагала, окно выходило на газон во внутренней части дворика, но вокруг особняка не было ограды, так что здесь она могла спокойно выбраться, что Мия и сделала. Конечно, в платье было неудобно залезать на подоконник и спрыгивать вниз, но тут уж ничего не поделаешь. Оказавшись на газоне, она быстро осмотрелась, нацепила туфли и поспешила прочь от особняка тётушки Ормунда.

Солнце неторопливо закатывалось, уже скрывшись за темневшими на фоне розово-багряного неба крышами домов. По булыжной мостовой тянулись длинные тени деревьев и редких пешеходов. На Мию никто внимания не обращал – какая-то благородная девица возвращалась домой с прогулки, эка невидаль. План её действий, претерпевший за день множество изменений, наконец оформился и казался почти идеальным, хотя, конечно, немного удачи ей бы не повредило. Шепча одними губами молитву Демитии и потирая чуть вспотевшие под шёлком перчаток ладони, она быстрым шагом направилась к дому, из дверей которого вот-вот должен был выйти таар идаси Даарен ваан Ваарен.

Ей не пришлось долго ждать. Мия всего несколько минут простояла в арке, откуда открывался прекрасный вид на особняк. С последними лучами солнца тяжёлая дверь с протяжным скрипом отворилась, и наружу вышел невысокий, худощавый мужчина, одетый исключительно по-серенгарски – чёрный костюм, белая рубашка, и чудной головной убор – высокий цилиндр всё того же чёрного цвета с узкими полями. Он поправил свою шляпу, натянул на руки белые перчатки и уже было направился в сторону городского совета, когда Мия, изображая крайнюю степень испуга и едва не плача, буквально врезалась в его грудь. Мужчина охнул, пошатнулся, шляпа слетела с его головы, и он еле успел подхватить её.

– Простите… простите, простите меня, пожалуйста… – со всей силой прижимаясь к серенгарцу, забормотала Мия.

От него пахло табаком, мылом и чем-то ещё, отдаленно напоминавшем запах одного из алхимических настоев Лаки. Смесь получалась мерзковатая. Ваан Ваарен сказал что-то неразборчивое, после чего Мия почувствовала, как его ладонь легла на плечи. От отвращения слегка передёрнуло, но она быстро взяла себя в руки и продолжила действовать по намеченному плану. Сильнее вцепившись пальцами в ворот его одеяния, она часто зашмыгала носом, словно готовая вот-вот расплакаться, подняла голову и встретилась взглядом с ваан Ваареном, надеясь только, что её лицо действительно выглядит таким напуганным, страдающим и полным отчаяния, как должно по её задумке.

– Пожалуйста… спасите меня. Я… я сбежала из дома. Мой папенька, он… он меня бьёт. – Мия потянула за край наброшенной на плечи шали, обнажая покрытую царапинами спину.

Глава II. Шлюхи и девицы. Часть IV

И тут серенгарец попался. Глаза его словно подёрнулись пеленой, он расплылся в противной улыбочке и принялся гладить Мию по плечам и волосам, успокаивающим тоном лопоча по-серенгарски. Между делом он спросил, понимает ли она его язык, но Мия только натянуто улыбалась и теребила в руках шаль, из всех сил корча из себя обмирающую от страха и смущения благородную девицу. Язык она понимала прекрасно, но ваан Ваарен об этом не догадался. Одной рукой он обнял её за плечи и подтолкнул к дверям особняка, продолжив говорить что-то о «бедном, милом дитя», которое сейчас «папочка Даарен утешит». Заходя внутрь, Мия думала только о том, чтобы её не стошнило прямо здесь и сейчас.

Встретившего их лакея серенгарец отослал парой жестов и потянул Мию за собой. Пока они шли чередой узких коридоров, обитых панелями тёмного дерева и едва освещённых редкими канделябрами на стенах, в его речи проскальзывало всё больше и больше двусмысленностей, если не откровенных непристойностей, и он чуть ли не облизывался, рассматривая её плохо зашнурованный корсаж и обнажённые плечи. Пробормотав ещё что-то о «замученной извергом-отцом бедняжке», ваан Ваарен распахнул одну из дверей и подтолкнул Мию в комнату, такую же тёмную как и коридоры, единственным источником света в которой были два окна, выходивших на пламенеющий закат.

– Я обработать твои… раны, дитя. – на ломаном тарсийском проговорил он и снова елейно улыбнулся, положил шляпу на письменный стол и потянулся к какому-то шкафчику.

Мия цепким взглядом окинула комнату, как видно, служившую серенгарцу кабинетом. На массивном письменном столе, ножки которого были вырезаны в виде когтистых лап какого-то хищника, лежала пачка документов и аккуратно расположились письменные принадлежности, поодаль стоял широкий диван, на который ваан Ваарен бросил взгляд столь недвусмысленный, что у Мии внутри все поджалось, а по спине пробежал холодный пот, а рядом со столом – кресло, с подлокотника которого свисал домашний халат. Серенгарец подошел к ней ближе, сжимая в руках пузырек с каким-то снадобьем и носовой платок.

Вообще-то драться Мию никогда не учили. Смысла тратить на это время никто из наставников не видел – кого может одолеть такая тощая и мелкая девка? Ну, разве что калеку. Нет, единственной наукой, вдалбливаемой в её голову с младых ногтей, было одно – не попадайся. Если тебя заметят, если схватят – считай, ты уже труп. Но кое-что она всё-таки умела. Например, пыл слишком назойливого ухажёра можно было охладить резким ударом коленом в пах, да и железным каблуком, ежели был такой в наличии, двинуть по ступне поближе к пальцам не повредило бы. А однажды тетушка Малка, учившая их когда-то лазать по отвесным стенам, показала свой коронный приём – как одним ударом вырубить даже рослого мужика, ненадолго, но… иногда и одна минута может всё решить. Всего-то и нужно, что со всей силы двинуть локтем ровнёхонько между ухом и челюстью. Правда, раньше Мия этого не пробовала. Что ж, всё в жизни бывает в первый раз.

Быть может, она неправильно ударила, или просто не хватило силы. Серенгарец не упал без чувств, только вздрогнул, глаза его расширились и едва не вылезли на лоб, склянка выпала из рук и покатилась по паркету, заливая его своим пахучим содержимым, он как-то судорожно заскрёб пальцами воздух, и в этот момент Мия не придумала ничего лучше, чем врезать ему по голове стоявшем на столе тяжёлым пресс-папье из тёмного камня с бронзовой ручкой. Глаза ваан Ваарена наконец закатились, и он ничком рухнул на пол.

Дальше всё оказалось даже проще, чем можно было подумать. Пока ваан Ваарен валялся без чувств, Мия связала его руки поясом от халата и привязала их к подлокотнику дивана, а ноги – его собственными стянутыми панталонами и штанами. Одну штанину она привязала к массивной ножке письменного стола так, чтобы ступни серенгарца были на весу и он не смог колотить пятками по полу. А то вдруг слуги набегут. Ещё пара штрихов – засунутый в рот рукав халата и стоявший на письменном столе графин. Правда, в последний момент, прежде чем плеснуть в лицо ваан Ваарену водой, Мия глянула на его вялый член, похожий на сморщенного червяка и недобро ухмыльнулась, а потом взяла со стола тонкий нож для вскрытия писем.

От льющейся на голову воды серенгарец весьма быстро пришёл в сознание. Сначала он замычал и задёргался, но быстро замер, встретившись глазами с взглядом Мии. Лицо его сначала побелело, а потом пошло красными пятнами. Сложно сказать, что произвело на него большее впечатление – то, что он связан по рукам и ногам, то, что недавняя несчастная избитая девочка сидит на нём и вжимает колено в его живот или то, что её пальцы с силой оттягивают его мошонку, а в другой руке поблёскивает лезвие.

– Не дёргайся, Даарен, – тихо сказала Мия.

Чтобы скрыть лёгкий акцент, она говорила медленно, немного сильнее, чем это и так присуще серенгарскому языку, растягивая гласные звуки. Правда, вряд ли ваан Ваарен обратил на это внимание – чуть покалывающее нежную кожу яичек острие кинжала должно было его отвлечь.

– Своими поступками ты пачкаешь имя и репутацию Серенгара, за что будешь наказан. Но сначала ответь, где письма?

Серенгарец замычал, засучил связанными руками, кадык его судорожно заходил под кожей шеи. Нет, так дело не пойдет. Мия прищурилась и чуть повела кинжалом, демонстрируя ваан Ваарену то, что настроена она весьма решительно. Кажется, до него наконец дошла суть предложенного ему выбора. Очень простого и очевидного для любого мужчины выбора.

– Письма, Даарен. Письма юной Аврелии, и побыстрее.

Ваан Ваарен указал глазами куда-то на столешницу письменного стола. Проследив за его взглядом, Мия остановилась на его чёрном головном уборе. Ну конечно же. Хорошее место для хранения столь ценных вещей, даже лучше, чем панталоны.

Пока она резала ткань шляпы, серенгарец забился в своих путах, пытаясь освободиться, ну или произвести побольше шума, чтобы слуги прибежали на подмогу. Чтобы утихомирить его, Мия с силой двинула носком туфли ему под рёбра, отчего ваан Ваарен заскулил и замер. Распотрошив шляпу, Мия вытащила из неё небольшую стопку писем и медальон на тонкой цепочке, в который была вложена изящная миниатюра юной красавицы Аврелии. Свою добычу она завернула в носовой платок, выпавший не так давно из рук серенгарца, а потом засунула под корсаж. Ваан Ваарен лежал молча, только дрожал, словно пойманный в капкан заяц. Вполне можно было его так и оставить – со временем он либо сам сможет ослабить узлы и освободиться, либо его в столь унизительном положении найдут слуги и развяжут. Но Мие не хотелось вот так просто уходить. Ещё раз склонившись над ваан Ваареном, она провела пальцами по его животу, удовлетворённо отмечая, как он съеживается от этих прикосновений.

– Еще кое-что, Даарен, – прошептала она, склонившись к его уху, – больше никаких маленьких девочек, иначе мы снова встретимся, и тогда тебе не поздоровится. Учти, от нас тебе не спрятаться ни в Тарсии, ни в Маб-Але, ни даже на краю света.

Закончив свою речь, Мия схватила его за поджавшиеся яички, оттянула их и чиркнула ножом. Серенгарец испустил тонкий скулящий вой и снова потерял сознание, Мия бросила нож на пол и кинулась к выходу из кабинета. Уже открыв дверь, она заметила кое-что интересное на крышке секретера из тёмного дерева. Вещица отдалённо напоминала аркебузу, но была намного меньше и изящней. По металлу ствола шла гравировка, а деревянная рукоять ложилась в ладонь как влитая. Как видно, Серенгар далеко продвинулся в изготовлении чарострелов. Недолго думая, Мия схватила его и завернула в шаль.

На счастье, все слуги ваан Ваарена куда-то попрятались, и ей даже не пришлось вылезать через окно. Покинув особняк, она дошла до той же арки, где совсем недавно дожидалась серенгарца, привалилась к стене и наконец позволила себе выдохнуть. Едва сдерживаемые чувства наконец захлестнули её, и Мия поняла, что еле-еле удерживается на ногах. Сердце колотилось как бешеное, дыхание срывалось, коленки дрожали и подкашивались. Она только надеялась, что никто из прохожих не увидит её в таком состоянии. За серенгарца она не беспокоилась – придёт в себя он не скоро, а ещё потребуется время, чтобы он освободился от пут и убедился в том, что его мужское достоинство не особо пострадало. Всего-то небольшая царапина на мошонке, заживёт за несколько дней, но зато послужит хорошим уроком. Кто знает, может этот ваан Ваарен всерьез решит, что за ним следит какая-то загадочная серенгарская организация. Секретная служба? Разведка? Кто-то ещё? Да пусть что хочет, то и думает, лишь бы детей не трогал. Придя наконец в себя, успокоив дыхание и поплотнее затянув корсаж, Мия вышла уже из арки, когда её словно обдало ледяной водой.

– Корсово дерьмо, – стиснув зубы, прошипела она. – а как я теперь отсюда выберусь?

Как выбраться из Верхнего города? На улице давно стемнело, и вряд ли стражники позволят некой юной благородной девице ночью пройти через ворота. Её наверняка остановят, начнут допытываться, откуда она и что делает на улицах так поздно. Конечно, стражники отнесутся к ней со всем возможным уважением, но ровно до того момента, пока не поймут, что никакая она не благородная, а что будет дальше и вообразить страшно. А о том, чтобы лезть через стену в платье и думать было смешно, да и без кинжала ей туда не забраться. Мысли метались в голове табуном до смерти перепуганных лошадей, сердце снова забилось оглушающе громко и спина взмокла от страха. Если только ей где-то спрятаться и дождаться утра, но вот только где? Внезапно пришедший в голову ответ только на первый взгляд показался глупым, но при ближайшем рассмотрении оказался весьма привлекательным. В конце концов, почему бы и нет? С чего бы ей не трахнуть этого холёного, нежного мальчика, который всю жизнь ел с серебра и спал на гладких простынях? Заодно и вопрос с ночёвкой будет решён. И да, у неё не возникло ни единого сомнения в том, кто же кого будет трахать.

Вернуться в особняк Ормунда оказалось просто. Никто не заметил приоткрытой ставни в подсобке и не закрыл её, так что Мия легко забралась в окно, пробралась на второй этаж и принялась искать покои юноши. С этим возникли некоторые сложности, так как комнат в особняке оказалось превеликое множество, но ей помогла пожилая служанка. Мия не видела смысла скрываться – скорее всего, уже все слуги знали, что юный господин притащил в дом шлюху, да к тому же обрядил её в платье кузины. Служанка поджимала губы и едва ли не плевалась от омерзения, но проводила Мию к комнатам, которые занимал Ормунд.

– Я уже думал, что ты… ты… – он подскочил с кровати и бросился навстречу зашедшей в комнату Мие.

Как видно, он и вправду всё это время лежал и ждал, когда она придёт. Какой забавный.

– Сбежала? Ну что ты, как можно сбежать от такого хорошенького мальчика, как ты, – подойдя к Ормунду вплотную, она легко провела пальцами по его щеке, очертила линию челюсти, а потом приподнялась на мысках и впилась в губы мальчишки крепким поцелуем.

Вряд ли этот Ормунд когда-либо до неё целовался. Он явно не знал, что делать, как отвечать на поцелуй, да даже куда девать руки, и так и замер с поднятыми ладонями. Мия толкнула его к кровати и повалила на неё, и, пока Ормунд копошился на перине, незаметно сунула под кровать сверток с письмами и завернутый в шаль чарострел, после чего тоже забралась в постель, оседлала бёдра юноши и принялась его раздевать. Сама она платье не сняла, только задрала юбки и чуть больше расшнуровала корсаж – тем более, под платьем не было всего того кружевного богатства, в которое её хотел обрядить Ормунд. Ну так сейчас ему будет не до кружавчиков.

Стащив с него рубашку, она легкими движениями пальцев прошлась по телу, от шеи вниз к животу, удивляясь тому, какая у него нежная, бархатистая кожа, очень светлая, с россыпью мелких родинок на груди. Потом расстегнула кюлоты и стянула их вместе с нижними панталонами. Ормунд охнул, застонал и сильно сжал простынь в кулаки, когда пальцы Мии коснулись его уже возбуждённого члена. Нет, так дело не пойдёт. Она потянулась вперед, снова поцеловала юношу, прошлась губами по щеке к уху, чуть прикусила за мочку и, продолжая ласкать его рукой, быстро зашептала:

– Значит так. Кончишь раньше меня – откушу ухо, кончишь в меня – оба, понял? – на последнем слове она чуть сильнее сжала его плоть, чтобы слова не показалось мальчишке пустой угрозой. Тот вздрогнул всем телом и быстро закивал головой. – Вот и молодец. А теперь расслабься и думай… нет, только не о кузине, лучше уж о своей тётушке.

Мия немного потёрлась промежностью об бедро Ормунда, усиливая своё возбуждение и вызывая у него новую серию вздохов, поцеловала в шею и дразнящими касаниями языка спустилась к ключицам, а потом, помогая себе рукой, оседлала его член и начала неторопливо на нем двигаться, упираясь ладонями в напряженный живот.

Мальчишка под ней стонал, потел, кусал губы и мял руками простыни, но держался. В какой-то момент он даже осмелился схватить Мию за бёдра и немного сжать их, но больше ни до чего не додумался, так что ей пришлось самой запустить руку под платье, чтобы быстрее довести себя до разрядки. Когда наконец её лоно непроизвольно сжалось, а по телу разлилась волна чувственного тепла, Мия соскользнула с члена Ормунда и продолжила ласкать его резкими и быстрыми движениями, пока юноша не взвизгнул, и его семя не выплеснулось на смятые юбки.

В этот момент показалось, что весь этот долгий день навалился на плечи тяжёлым свинцовым одеялом, утягивая вниз и прижимая к кровати. Из последних сил Мия стянула через голову измятое и перепачканное платье, оставшись в одной нижней сорочке, бросила его на пол и растянулась рядом с Ормундом, который словно до сих пор никак не мог осознать, что именно только что произошло. Что ж, мальчишка оказался не так уж и плох, по крайней мере, он смог продержаться достаточно долго, а то, что не знал, куда деть руки, – ну так это наживное, со временем научится.

– Завтра утром, может, повторим, – Мия провела пальцем по его губам и коротко поцеловала в плечо, чувствуя, как под её прикосновениями по коже юноши бегут мурашки. – Да, кстати. Хоть пальцем тронешь кузину – вернусь и оторву тебе член, имей это в виду.

Ормунд резко повернул голову и глянул на неё полными ужаса и удивления глазами, но не ответил, только слегка кивнул и спросил:

– А сколько я должен тебе заплатить?

– Дай-ка подумаю… А подари мне платье твоей служанки, той, что зажигала свечи в гардеробной, хорошо? Только не говори никому, – она широко зевнула, сгребла под себя пару подушек и закрыла глаза, проваливаясь в сон словно в глубокий омут.

Эту ночь она проспит как самая настоящая благородная госпожа – на широкой кровати с пуховой периной и гладкими простынями, зарывшись лицом в мягчайшие подушки и укрывшись лебяжьим одеялом, а завтра получит новое платье, завернёт к Булочке за сапогами, а потом и к Вагану за серебром. Пожалуй, она его заслужила.

Глава III. Девы и единорог. Часть I

– Лаки, – спросила Мия, сосредоточенно втыкая иголку в край длинной прорехи на рукаве своей рубашки, – как думаешь, а где можно разжиться магическими зарядами для чарострела?

– В гвардии. Правда, таких недокормышей, как ты, туда не принимают.

– Я серьёзно, а ты всё шутки шутишь, – с наигранным разочарованием в голосе продолжила она, потом зыркнула на подругу, занятую раскладыванием на широком разделочном столе побегов ещё свежей, только по утру собранной молодой мяты. – Может, попробовать обчистить казармы?

– Отчего ж не попробовать, пробуй… – распределив стебли на столе, она взяла в руки большой нож и покрутила его перед собой. – Давай только осенью, а то со сбором трав мне будет не до того, чтобы твои похороны устраивать.

Мия тихонько прыснула, Лаккия широко размахнулась, рубанула ножом по столу и принялась методично измельчать мяту. С мясницким квадратным тесаком в руках она… производила впечатление. Высокая и крутобёдрая, с широкими покатыми плечами, сильными руками и крепкими ногами, ростом ничем не уступавшая большинству знакомых Мие мужчин, подруга источала мощь и уверенность в себе. На голову она всегда повязывала цветной платок так, чтобы волосы не лезли в лицо, и носила яркие, цветастые платья, рукава которых неизменно закатывала до локтей. Мать её была родом не то из Каругии, не то из Маб-Алы, так что Лаккия унаследовала её черты – тёмная кожа оттенка дубовой коры и жёсткие курчавые волосы, хотя здесь, в Портамере, среди множества торговцев и моряков едва ли не со всего света, внешность её казалось не столь уж необычной.

Мия поёрзала на стуле, усаживаясь поудобнее, почесала пятку об угол стола, на который она по привычке закинула ноги и, прищурившись, продолжила штопать рубаху. Света от двух узких вытянутых окошек под потолком да пары масляных ламп, висевших на цепях над столом, не хватало, и, как бы она ни напрягала глаза, игла то и дело колола подушечки пальцев, отчего Мия морщилась и чуть слышно ругалась.

– А если у кого из чародеев заказать? Ла-а-а-аки, ты же знаешься с чародеями, замолви за меня словечко, а? – Мия сказала это тоном капризной маленькой девочки, выпрашивавшей у мамы леденец или куклу.

– Дорогуша, это слишком громко сказано, я всего-то состою в переписке с Саффи.

– Саффи… Мэйтресс Саффантиэль, вообще-то, не унижай подругу! А то наколдует тебе… что-нибудь.

– А ты ноги со стола убери! А то ишь, разложилась тут! – Лаккия схватила один из оставшихся целым стеблей мяты и махнула им в сторону Мии, та только снова хихикнула и показала подруге язык. – А чарострел продай, тебе за него любой из гильдийских скупщиков щедро серебра отсыпет. Ты ведь прекрасно знаешь, что простолюдинам ими владеть запрещено. Себя под тюрьму, если не под виселицу подводишь, так ещё и Саффи в это втравить хочешь!

– Она же мэйтресс, ей-то что сделается?

– Не глупи, Мими, – разделавшись наконец с мятой, Лаккия принялась сгребать порубленные листья в стоявший под столом на табуретке котел, верхний ободок которого покрывал слой застарелого жира. – Сама знаешь, что с каждым новым королевским указом преференций, даруемых чародейскими титулами, остаётся всё меньше и меньше. Не далёк тот час, когда чародеев в правах приравняют к простым ремесленникам, ну, разумеется, кроме тех, кто изначально по рождению благороден.

Слова о бедственном положении тарсийских чародеев сердце Мии не тронули – право слово, ко всем этим мэтрам и мэйтресс, которых она считала не более, чем кучкой напыщенных, самовлюбленных мудаков, просиживавших штаны в своих башнях и замках, она не испытывала ни почтения, ни благоговения, и уж тем более никакой жалости они, по её мнению, не заслуживали. Было бы за что жалеть тех, кто владеет магией и купается в золоте! Пожалуй, единственное исключение она делала для этой Саффи, о которой Лаки постоянно трещала и письмами с которой обменивалась едва ли не каждую неделю. Познакомились они давно, когда эта Саффи училась в Мидделейском Университете, а Лаки, будучи тогда студенткой Алхимической Академии, посещала лекции Университета в качестве вольнослушательницы, и каким-то чудом сдружились. Именно чудом, ведь всем известно, что чародеи к алхимикам относятся с презрением и неприязнью, хотя сложно сказать, к кому чародеи относятся по-другому.

Наверху, в лаборатории, которая располагалась ровнёхонько над кухней, раздался какой-то шум, и Лаккия настороженно подняла голову, спавший в углу у печи Уголёк тоже приоткрыл один глаз, горящий ярко-жёлтым огнём, и повёл ухом. Мия прислушалась, но кроме торопливых шагов и едва различимого даже для её чутких ушей звяканья алхимических сосудов ничего больше не услышала. В заставленной хитроумными агрегатами, горелками, тиглями и стеллажами лаборатории сейчас орудовали двое студентиков, очередные стажёры из Академии, прибывшие несколько дней назад. Мальчишки уверенно заявили себя едва ли не лучшими учениками на всём потоке, но Лаккия быстро спустила их с небес на землю, задав пару вопросов с подковыркой, в ответ на которые студенты только что-то печально блеяли, мол, «они этого ещё не учили». По достоинству оценив их навыки, она подрядила мальчишек на уборку в лаборатории, поручив им перемыть все склянки, флаконы и реторты и навести порядок на полках с ингредиентами, чем они сейчас и должны были заниматься, и, не дайте Боги, они что-то разобьют или испортят. Мия прекрасно знала свою подругу, давно ставшую для неё почти что старшей сестрой. Лаки была доброй, весёлой, дружелюбной – и страшной в гневе женщиной.

Но больше из лаборатории никаких подозрительных звуков не раздавалось, так что Лаккия едва заметно облегчённо выдохнула и достала из-под стола большую плетёную корзину, полную стеблей полыни. Она уже начала раскладывать полынь на столе, когда в дверь чёрного хода кто-то тихо постучался. Лаккия бросила на Мию быстрый взгляд, словно спрашивая, не ждёт ли она кого, но та только недоумённо пожала плечами. Ворча себе под нос «И кого ещё нам ветром принесло», она нырнула в прихожую, загремела там засовами, Мия услышала, как с противным скрипом открылась дверь, и Лаки сказала кому-то:

– Добрый день, какая честь видеть вас, любезный господин! Проходите!

И правда, кого это принесло? Что за срочная нужда пригнала какого-то благородного господина в тот самый день, когда Лаки позволила себе не открыть лавку и заняться одними только заготовками? На улице Аптекарей алхимических лавок полно, как гальки на морском берегу, так почему же этот любезный господин ломится именно к ним?

Впрочем, все вопросы отпали разом, когда из прихожей внутрь зашёл Ваган. Бегло осмотрев тесную кухню с её закопчённым потолком, заляпанной жиром и следами всяческих алхимических настоев печью и множеством пучков трав, висевших на протянутых от одной стены к другой верёвках, он брезгливо поморщился и глянул на Мию.

– Отпуск по женскому здоровью, мастер! Ещё один день…

– Умоляю, избавь меня от этих мерзостных подробностей, Кудряшка! – лицо Вагана перекосила гримаса отвращения, и он судорожно замахал руками. – Да я и не к тебе.

– Присаживайтесь, любезный господин Вагаллис, – Лаккия указала рукой на один из стоявших у стены табуретов.

– Премного благодарю за предложение, я постою.

Лаккия хмыкнула и, пробормотав что-то себе под нос, вернулась к своей полыни. Её нарочито почтительное обхождение с мастером слегка насмешило Мию. Вообще-то Лаки прекрасно знала, кем именно является «любезный господин Вагаллис», более того, она и сама была одним из снабженцев Гильдии. Ко всему прочему, матушка её когда-то была простой гильдийской девкой, которая после того, как где-то раздобыла золото на выкуп, вышла замуж за портамерского алхимика Лантора и родила Лаккию. Правда, через пару лет она, как видно, устала играть роль благонравной жены и заботливой матери, да и сбежала из дома с каким-то не то пиратом, не то капитаном, и с тех пор никто о ней ничего не слышал.

– Итак, любезный господин, – Лаккия вернулась к разделке полыни, вполглаза поглядывая на мастера, – что привело вас в эту скромную обитель?

– Тебя рекомендуют как одну из лучших алхимиц Портамера. Скажи, что тебе известно о, м-м-м… неких алхимических свойствах, м-м-м… неких частей тела, м-м-м… единорога?

– Единорога? – Мия от удивления вскинула брови, но Ваган только резко махнул ладонью, веля ей замолчать.

Лаккия же, не отрываясь от своего занятия, принялась рассказывать:

– Единорог… Что ж, в первую очередь славится порошок из его рога. Истёртый в мелкую пудру, он весьма популярен среди мужчин, испытывающих определённые затруднения… в любовной сфере. Говорят, что после приёма того порошка мужской орган обретает каменную твёрдость, прямо как тот самый рог, и остаётся таким на весьма продолжительное время. Да что я вам рассказываю, у вас же весь порт этой дрянью завален, откуда только его не тащат, и из Сотера, и из Мибии, да даже из Серенгара. Но если вы, любезный господин, хотите услышать мнение специалистки, – последнее слово Лаккия произнесла с нажимом и посильнее рубанула ножом по столу, – я вам так скажу, что за всю свою жизнь я настоящего порошка не видела. Всё, что попадалось мне в руки, было обычной костяной мукой да толчёной известью.

– Лаки, так а если то мука да известь, то как оно работает? За тот порошок, я слыхала, хорошо платят.

– А вот так и работает! В Мидделее нам один профессор, читавший курс медицины, рассказывал, что для многих пациентов одно лишь внимание со стороны врача действенней любых лекарств. И что если выдать такому болезному простой раствор на спирте с сахаром и сказать, что это волшебное зелье от всех хвороб, – то он чудесным способом исцелится! Некоторые мужики ещё и корень горчатого семилистника к тому самому органу привязывают, и ведь срабатывает, хотя никаких ни магических, ни алхимических свойств в том корне нет и подавно. Да убери же ты свои лапы, зараза! – изрубив всю полынь в труху, она схватила покрытое жёлто-зелеными пятнами полотенце и со всей силы шлёпнула им по ступням Мии, вольготно разложившимся на столе.

Мия задорно взвизгнула, отдёрнула ноги, стул под ней покачнулся, и она едва не упала. Соскочив с зашатавшегося стула, она схватила с полки глиняную чашку и плеснула в неё лимонад из большого графина, в котором кроме долек лимона плавали ещё нарезанный корень имбиря, листки мяты и ярко-жёлтые ягодки золотарки. Она думала предложить напиток мастеру, но не стала – на лице Вагана вполне ясно читалось всё то омерзение, которое он испытывал, находясь в душной и не слишком-то чистой кухне, где пахло травами, древесным углём и прогорклым жиром.