Текст книги "Сто имён одной воровки (СИ)"

Автор книги: Леди Ирбис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Глава X. Вино по особому рецепту. Часть IV

А дальше всё случилось очень быстро. В мгновение ока чародей схватил Мию за руку, дёрнул на себя, так, что её рука вытянулась над чашей, и одним движением задрал рукав, отчего грубая ткань почти обожгла кожу. Его холодные пальцы до боли впились в запястье, так сильно, что кожа под ними побелела. Но Мия не дрогнула. Чародей чуть слышно усмехнулся, во второй руке у него словно бы из ниоткуда появился серебряный кинжал, с очень тонким, почти игольчатым остриём и алыми камнями на концах крестовой рукояти. Одно неразличимое движение – и кинжал рассёк кожу почти посередине предплечья. Кровь хлынула потоком, пульсировавшим в такт с биением сердца, и потекла в чашу. Мия даже не ощутила боли, только почувствовала, как расширились её глаза, словно готовясь выпасть из орбит. Такая глубокая рана. Да он едва ли не отрубил её руку! Но она не успела испугаться или возмутиться этому, когда чародей сыпанул на рану какой-то переливающийся серебром порошок из стоявшего рядом с чашей сосуда. Мия ощутила пощипывание, кровь зашипела и запузырилась, но почти сразу перестала течь. Чародей плеснул на рану ещё какую-то жидкость, потом бросил Мие: «Держи руку ровно», – отпустил запястье и взял со стола моток полотняной ленты. Она держала руку. Если честно, она бы вряд ли смогла бы ею пошевелить, даже если захотела. Происходящее будто зачаровало её, превратило в безмолвную статую.

Мия отмерла, только когда чародей завязал концы ленты двойным узлом. Повязка стягивала руку очень туго, врезалась в кожу, и кисть немного онемела. Мия поморщилась и пошевелила пальцами, проверяя, сохранилась ли чувствительность.

– Снимешь через три дня, рану промоешь чистой водой и протрёшь вот этим, – он протянул какой-то пузырёк с прозрачной жидкостью внутри. – И никакой алхимической гадости, поняла? Иначе рука отсохнет, и чем же ты тогда воровать будешь? Своей подружайке-алхимице даже не показывай, а то залечит. Тебе всё понятно?

В ответ Мия скорчила ему гримасу, но пузырёк взяла и убрала на дно сумки. Потом оправила рукав и потёрла запястье, те места, где его сжимали пальцы чародея. До сих пор слегка побаливало. Неужели синяки останутся? Вот ведь мерзавец кривомордый, то засосов понаставит, то синяков, и… Она ругнулась себе под нос, пытаясь отогнать незваные мысли, от которых к щекам приливала кровь и тянуло в животе.

– Какой возраст?

Продолжая рассматривать пострадавшее запястье, Мия не задумываясь ответила:

– Двадцать…

– Да не сейчас, дурёха! Хотя хвала Владыке, что не пятнадцать. Сколько тебе было лет, когда… с тобой это сделали?

Мия опустила взгляд и поджала губы. Об этом говорить не хотелось. Уж не с этим уродом точно. Хоть ей и показалось, что он говорит с ней с каким-то… участием, что ли. Мия мотнула головой. Нет, глупости это всё, какое ещё участие, от мерзавца, поклоняющегося Хаммарану и приносящего ему кровавые жертвы. В комнате и без того было не жарко, а сейчас словно колючий зимний ветер налетел. Мия обняла себя за плечи и чуть слышно прошептала:

– Не знаю, лет восемь… или семь. Помню приют, а до него как… Будто и не было ничего.

Чародей ей не ответил, высыпал в чашу содержимое ещё одного мешочка, а потом принялся перекатывать её по столу, как видно, перемешивая содержимое. Мия вытянула шею и заглянула внутрь. Жидкость на дне потемнела, став почти неотличимой по цвету от чёрного камня. И в ней ничто не отражалось, и ничего не было видно.

– Это что, и есть зеркало? – с сомнением в голосе спросила она.

– Это – раствор для амальгамы. Твоё зеркало будет готово не раньше, чем через одну луну.

Внутри что-то оборвалось. Мия почувствовала, как на несколько мгновений замерло сердце, а потом рвануло галопом. – К-к-как через л-л-луну?

– А вот так. Это очень трудоёмкая магия, и мне придётся не один день на неё потратить. Так что отдавай мне антидот, – тут он не глядя протянул к Мие руку и раскрыл ладонь, – и можешь быть свободна. Потом вернёшься.

Ответить не получалось. Язык словно распух и заткнул горло. Мия выпученными глазами смотрела то на чародея, то на его руку, то на стоявшую перед ним чашу, в которой содержалось то, что должно было стать её зеркалом. И, как видно, никогда им не станет. Потому что никакого противоядия на самом деле и не было. Чародей, как видно, почувствовал её пристальный взгляд, оторвался от чаши и посмотрел прямо на Мию. В свете блуждавших по стенам лиловых и голубых огней его лицо казалось мёртвенно-бледным.

– Ты, может, так и не поняла, но я против тебя ничего не имею. Я даже благодарен, что ты помогла покончить с этим бородатым выродком. Могла бы и без балагана с ядом обойтись, стоило только…

– Да вы в прошлый раз прекрасно выразили вашу благодарность! И не один раз! – не особо вслушиваясь в его слова, выкрикнула Мия и сплюнула себе под ноги.

– Была бы половчее – не попалась бы, – пожав плечами, ответил чародей. – Или что, мне нужно было достать тебя из ловушки, так кстати спасшей тебя от неминуемой смерти, с поклоном вручить мой… слегка усовершенствованный резонатор и отпустить с миром? И твоя птичья головушка ничего бы не заподозрила? Так что закрой клювик и отдай противоядие.

Чародей слегка поморщился, вышел из-за стола и шагнул к Мие, она попятилась к стене. Отследив её взгляд, направленный к бойнице наверху, он криво ухмыльнулся, а глаза его хищно сузились.

– Думаешь, я не догадался, что ты замыслила? – негромко и медленно спросил он. – Улететь отсюда хочешь, ласточка? Не получится. Эта комната запечатана магией, и никто отсюда не выйдет и не войдёт, пока я не сниму заклятье. Понимаешь? Сколько там мне осталось? Меньше чем через час ты останешься здесь наедине с моим остывающим трупом. Можешь делать с ним всё, что хочешь, мне будет уже всё равно. Можешь даже под конец жизни заделаться каннибалкой. Хочешь, нравится тебе такая идея? Если нет, то отдавай и иди куда глаза глядят. Через луну вернёшься за зеркалом, и…

Тут чародей прервался, лицо его скривилось словно от приступа боли, а рука потянулась к животу. Мия сделала ещё пару шагов в сторону и посмотрела на текущие по стене реки света. Значит, вот как выглядела его ловушка в этот раз. Она должна была бы испугаться, но вместо этого её захлестнула волна небывалого ликования. Сейчас кое-кто очень сильно удивится. А если догадка не верна… Что ж, тогда она в любом случае не уйдёт отсюда живой. Так что нужно было рисковать.

– Не стоило вам меня насиловать, мэтр, – растягивая слова, произнесла Мия, вытолкнула шарик из-за щеки, сжала его передними зубами, растянув губы так сильно, чтобы чародею хорошо было видно. А потом со всех сил сжала челюсти и раскусила его.

– Ах ты… – чародей попытался броситься к ней, но в этот момент его скрутило сильнейшей судорогой, и он со стоном осел на пол.

Мия выхватила из-за голенища кинжал, метнулась к стене, прижала к ней ладонь, и тут же холодное сияние магии в один миг померкло. Она издала победный клич, всадила кинжал в одну из трещин, подтянулась, и стала подниматься к бойнице. Позади слышалась ругань, перемежавшаяся стонами боли. Никогда в жизни Мия не слышала более приятных звуков. Добравшись до окна, за которым уже наступили сумерки, Мия села на узкий подоконник и свесила вниз ноги, потом обернулась и крикнула:

– Эй, мэтр! Вам понравился мой сюрприз?

В ответ ей прозвучали слова столь нелестные, какие и в порту себе немногие позволяют. Она рассмеялась и продолжила:

– Видите ли, ваш «выродок бородатый» под конец жизни поделился со мной не только содержимым своего черепа, но и весьма любопытной вещицей! – она вытащила амулет из-под рубашки и покрутила его в руках. Правда, Мия не была уверена, что чародей его видел, кажется, в данный момент его интересовали совсем другие вещи.

– Стоило сдать… твой тощий зад… королевскому правосудию… – с трудом проговорил он, корчась от, как видно, с трудом переносимой боли.

Мия расхохоталась и хотела уже начать спуск вниз, но напоследок крикнула:

– Вы попробуйте до отхожего места добраться, может, успеете ещё. А так вам бесплатный совет – пейте побольше воды, а не то ваша никчёмная жизнь покинет вас вместе с вашим чародейским дерьмом!

Ответа дожидаться она не стала, размотала закреплённую на поясе лапу и стала спускаться по наружной стене башни. Мия не могла удержаться от злорадного смеха – пожалуй, месть и впрямь удалась. Убивать чародея в любом случае было бы слишком – ещё, не дай боги, кто прознает, и ей тогда несдобровать будет, Гильдия такого не простит. Ничего страшного с ним не случится, Лаки её в том уверила, да и мужчиной он был крепким, ей-то в этом на собственной шкуре удалось убедиться. А вот несколько дней, проведённых у отхожего места, пожалуй, хорошо ударят по его гордости, а может, и на всю жизнь отобьют желание свои поганые руки и прочие части тела совать куда не просят.

Особо сильно, до сладкого томления в груди, Мию веселило то, что чародей, что-то позволявший себе говорить о её штанах, в этот вечер вряд ли сможет не запачкать свои. Да и его шитая золотом мантия, скорее всего, будет основательно попорчена.

А зеркало… Нет, сейчас Мия не хотела об этом думать.

Глава XI. Старые раны и свежие шрамы. Часть I

– А что подадут на завтрашнем вечере?

– Это секрет. Но папенька пригласил лучших поваров, в том числе двоих – из Лорана.

– Ох, не знаю, Бэкки, как по мне, лоранская кухня слишком остра. Я предпочитаю что-то более… нежное.

Бэкки, светловолосая девушка лет семнадцати, ничего не ответила, только повела плечами и поправила воротник пальто, наброшенного поверх светло-зелёного платья. Её спутница, на вид ничуть не старше, слегка потянула кожаный ремешок поводка. Маленькая собачка с длинной белой шерстью, до этого увлечённо разрывавшая покрытую палой листвой землю, недовольно тявкнула, но отвлеклась от своих поисков и последовала за хозяйкой. Вторая собачка, с короткой каштановой шёрсткой и очень тонкими, постоянно дрожащими лапками, подхватила с земли обломанную ветку и принялась скакать вокруг девушек.

– Надеюсь, ты найдёшь что-то, что будет тебе по вкусу, дорогая Кэсси, – девушка подхватила ветку и отбросила от себя, тонконогая собачка с весёлым визгом побежала за ней.

– Ох, вряд ли. Я, знаешь ли, видела список приглашённых. Боюсь, что придётся весь вечер просидеть в обществе тетушки и малолетних кузин.

– Зато не скомпрометируешь себя, – Бэкки бросила быстрый взгляд на спутницу, а потом наклонилась погладить по голове свою собачку. – На последнем балу у господина Катрания ты танцевала с Абелианом четыре раза, а я что-то пока не получала писем о вашей помолвке.

– Посмотрим, сколько раз ты станцуешь с вашим столичным гостем, дорогая Бэктрисс.

Голос девушки буквально сочился ядом, это Мия ощутила и на отдалении. Чтобы не бросаться им в глаза, она шла позади на достаточном расстоянии, по соседней тропинке одного из парков Верхнего города, летом благоухающего розами, пионами и жасмином, а осенью и зимой – только гниющей листвой и сыростью. Мия поёжилась и потёрла плечи, пытаясь согреться. На девицах-то были тёплые пальто с меховыми воротниками, а на ней – одно служаночье платье, пусть и шерстяное. День выдался туманным и промозглым, и, впитав разлившуюся по воздуху влагу, ткань платья отсырела и потяжелела.

– Ну что ты, Кэсси. Ты же знаешь, я никогда не позволяю себе никаких вольностей, могущих бросить даже самую малую тень на мою репутацию. Господин советник короля Ровентий – почётный гость нашего дома, и папенька окажет ему лучший приём из всех возможных. А что до его сына… Не могу не признать, что юный Ромуальд весьма хорош собой. Высокий, статный, темноволосый…

– И чуть пахнет Картом, не правда ли?

Лица Бэкки Мия не видела, но была готова поспорить на что угодно, что та сморщила свой хорошенький благородный носик.

– Ну ты скажешь, – фыркнула она, – Ромуальд тарсиец поболе многих, и каплей картийской крови в нём можно и пренебречь.

Девушка замолкла, как видно, заметив шедшую им навстречу пару – тучную женщину в тёмно-синем пальто и юную девушку в короткой шубке поверх бело-розового платья. Мия вытянула шею и сощурилась – девушку она видела в первый раз, а вот платье показалось ей знакомым.

– Дорогая Алиссия! Как рада тебя видеть! – воскликнула та, которую звали Кэсси, приобняла девушку в шубке и расцеловалась с ней в щёки, а потом сделала реверанс перед женщиной. – И вас, любезная госпожа Эвелинн!

Светловолосая Бэктрисс лишь натянуто улыбнулась и наклонилась к своей собачке. Мия, чтобы не обращать на себя лишнего внимания, тоже присела на корточки и принялась гладить пёсика, с которым в этот день гуляла по парку. Это оказалось весьма удобным прикрытием – никто и не посмотрит на служанку в сером платье, фартуке и чепце, выгуливающую собачку своей госпожи. Она потрепала курчавую шерсть на спинке и поправила тонкий кожаный ошейник. Собачку Мия одолжила у Булочки – точнее, у одной из её товарок по борделю.

Тем временем на соседней дорожке Кэсси перекинулась ещё парой ничего не значащих фраз с этой Алиссией и, как видно, её матерью и распрощалась с ними, напоследок ещё раз расцеловавшись. Мия проводила взглядом удалявшуюся спину девушки и тихонько прыснула, прикрывая рот ладонью, – если бы только эта Алиссия знала, в каких непристойностях участвовало её платье, – она бы наверняка сожгла его в камине.

– Не слишком разумно так миловаться с ними, Кэсси, – донеслось до ушей Мии, и она поднялась, чтобы дальше следовать за прогуливавшимся девицами.

– Отчего же? – равнодушно ответила Кэсси и достала из сумочки какую-то вкусность для своей собачки.

– Не пытайся быть глупее, чем ты есть. Всем известно, что кузен госпожи Эвелинн был казнён за участие в Оренском заговоре, и твоя дружба с Алиссией может скомпрометировать тебя почище заигрываний с сыном господина Абрахама.

– Не понимаю, почему Алис должна отвечать за грехи какого-то дальнего родича, которого ни разу в жизни и не видела. И произошло всё это ещё до её рождения!

– Тень предательства падает на весь род. Говорят, что у предателей чёрная кровь и гнилое сердце, и мало кто захочет с такими породниться. Так что этой твоей Алис впору думать о том, чтобы уйти в монастырь, ибо ни один уважающий себя благородный господин не одобрит помолвки своего сына с такой девицей. Если только она не отчается и не согласится на брак с каким-нибудь неблагородным. Но, ей-Длани, на её месте я бы лучше утопилась в Танте, чем пошла бы за купца или ещё кого похуже.

Девицы на время замолчали и свернули на одну из боковых аллей, Мия неспешно следовала за ними, стараясь не запутаться в поводке своей собачки. То и дело она тихонько ругалась себе под нос и всячески обзывала резвого пёсика. Собак она никогда не любила – уж слишком часто приходилось прятаться и убегать от них. Конечно, ручные собачки благородных девиц не чета цепным волкодавам, обычно охранявшим поместья, но Мия никак не могла справиться со своей неприязнью – и мечтала только о той минуте, когда закончит со своим сегодняшним делом, вернёт пёсика его владелице и сможет наконец выпить горячего чая и погреться у камина.

– Скажи, Бэктрисс, – донесся до Мии задумчивый голос Кэсси, – а отчего же тогда твой папенька так мечтает выдать тебя замуж за Ромуальда? Неужели не боится запачкать свою кровь? Ведь ни для кого не секрет, что этот юноша – внук господина Гиддеона, главного мятежника и заговорщика? Коли у бедняжки Алис чёрная кровь, то какого же цвета она у Ромуальда и его братьев?

Мие показалось, что сейчас она станет свидетельницей драки двух благородных девиц. Бэктрисс замерла на месте, прямая как натянутая струна, повернулась к своей спутнице и смерила её надменным взглядом. Но всё-таки в волосы этой Кэсси – к глубокому сожалению Мии, ничего против такого бесплатного представления не имевшей, – не вцепилась, а только тихо ответила:

– Не говори так, Кассандра. И не поминай предателя лишний раз. Он ответил за свою измену, он и вся его семья, кроме дочери, отрёкшейся от отца и его прегрешений. Сыновья госпожи Глорианы не несут на себе печати того злодеяния.

Мия присела и начала разматывать поводок, закрутившийся между лапами её собачки. Украдкой она посматривала за девицами, боясь упустить самое интересное. Однако Кассандра никакой дерзости себе не позволила и даже улыбнулась, правда, несколько натянуто. Бэктрисс ответила ей такой же фальшивой улыбкой и даже взяла спутницу под руку, и они продолжили путь. Мия себе под нос высказала всё, что думала про этих двух благородных кур, и неторопливо последовала за ними.

– Кстати, Бэкки. Давеча мне была оказана огромная честь присутствовать на первой примерке свадебного платья любезной девицы Аврелии, – сказала Кассандра и заправила за ухо выбившийся из причёски локон цвета тёмной карамели.

– Предполагаю, что оно будет очень красивым, – кисло ответила ей Бэктрисс.

– Да… Малышка Аврелия в нём так прелестна. Воистину небесное создание. Конечно, свадьба состоится не раньше лета, но я всем сердцем желаю им счастья. И крепких сыновей, разумеется.

Девушки остановились и принялись распутывать поводки их собак. Мия сошла с тропинки, делая вид, что ищет для своей собачки палочку среди покрывавшей землю влажной листвы. Разговоры этих девиц были ей не слишком интересны, главным для Мии было не упустить удобного случая, чтобы исполнить своё поручение.

– Аврелия слишком юна, а ранние роды, как говорят, весьма опасны, – едва слышно пробормотала Бэктрисс и подняла свою собачку на руки.

– О, конечно. Но никто не говорит, что Аврелия и любезный господин Викантий обязаны консумировать брак сразу же после церемонии. Дядюшка говорит, что в шестнадцать лет уже будет можно.

– Главный придворный чародей? О… – Бэктрисс ненадолго замолчала, прижимая к груди свою собачку, затем опустила её на землю и погладила по спине. – А как здоровье принцессы Орделии? Насколько я знаю, твой дядюшка…

От одного слова о чародеях у Мии заныла рука, а во рту появился кислый привкус. Она скривилась и потёрла предплечье, про себя поминая всю чародейскую братию недобрыми словами.

– Да, он опекает принцессу, но она… К несчастью, с каждым годом всё хуже. Она и родилась слабенькой, а смерть матушки, её величества королевы Леонетты, совсем её подкосила. Принцесса уже который год не появляется на людях. Дядюшка говорит, что с возрастом её состояние только ухудшается, и дай Длань бедняжке дожить до совершеннолетия. Он, кстати, вскорости прибудет в Портамер.

– Мэтр Кастэвиан? О, прекрасные новости. Твой дядюшка планирует перебраться сюда навсегда?

– Нет, у него здесь какое-то дело. После он сразу же вернется в Виллакорн. Не только здоровье принцессы, но и королевы… требует его постоянного участия.

– Да смилостивится Длань, и чрево её высочества Мальсинты сможет понести, – Бэктрисс одёрнула полы пальто, потревоженные налетевшим порывом ветра.

– Мы все смиренно просим о том, чтобы её чрево укрепилось. Но прошло уже шесть лет с тех пор, как его высочество взял её в жёны, а она так ни разу и не понесла.

– Хвала Длани, что чрево госпожи Фелиссы, супруги младшего брата нашего славного короля, крепко и плодородно.

– Да укрепит его Длань. Вот только приносит оно лишь девочек.

Девицы подошли к одной из кованых скамеечек, и сопровождавшая их служанка положила на мокрое после дождя сидение плед и пару подушек. Девицы присели и оправили свои юбки, Бэктрисс стянула с рук перчатки и достала из сумочки белую круглую коробочку, расписанную золотыми узорами в виде розовых бутонов. Конечно, с такого расстояния Мия вряд ли могла их разглядеть, но то ей и не нужно было. Точно такая же коробочка лежала в кармане её платья. Мия остановилась и стала бросать найденную на земле палку своей собачке.

– Кэсси, – Бэктрисс открыла коробочку, вынула из неё пуховку и принялась припудривать лицо, – ты не находишь, что твои слова звучат как измена?

Глава XI. Старые раны и свежие шрамы. Часть II

– Ну что ты, – Кассандра слащаво улыбнулась и принялась отряхивать подол своего платья. – Разговоры о том, что у короля пока что нет прямого наследника – вовсе никакая не измена.

– Несомненно. Как и мечты стать родственницей одного из претендентов на престол.

Сопровождавшая девиц служанка отошла чуть дальше от скамейки, как видно, любуясь видом на затянутый дымкой пруд, по которому степенно плыли белые лебеди, казавшиеся всего лишь более плотными сгустками тумана. Собачки с негромким тявканьем скакали вокруг скамейки, то и дело прихватывая хозяек за юбки, тем самым пытаясь вовлечь в игру. Мия решила, что сейчас самое время. Она присела, ловким движением вытянула из-за голенища сапога спрятанную там кость, покрутила перед носом своей собачки, а потом бросила её к скамейке, одновременно отпуская поводок. Пёсик жадно потянул носом, завилял коротким хвостом и ринулся за столь аппетитной добычей. Которая упала как раз перед собачками тех двух девиц.

Девицы завизжали, когда их внешне благопристойные собачки в один момент стряхнули с себя этот образ, вспомнили повадки своих диких сородичей и с рыком сцепились за право обладать сахарной косточкой.

– Персик! Стой, Персик! – выждав пару секунд, Мия вскочила, подобрала юбки и побежала к скамье.

Разнять собачью свару оказалось не так-то просто. Персик скалился и клацал зубами, тонконогая собачка с каштановой шёрсткой рычала почище волка и даже умудрилась порвать рукав платья служанки, пытавшейся её оттащить. Кассандра верещала как свинья под ножом мясника, а Бэктрисс проявила несвойственную для девицы её положения сноровку и вспрыгнула на скамью. Так получилось, что в какой-то момент коробочка с пудрой выпала из её рук, но Мия успела её поймать и, когда собак наконец-то разняли, с виноватой улыбкой протянула хозяйке. Девицы оказались столь ошарашены произошедшим, что даже ничего не сказали, – только испуганно смотрели на своих собачек, которых наверняка привыкли кормить с серебра и укладывать спать на бархатных подушках. Правда, служанка принялась высказывать Мие, что это она виновата, и попыталась выяснить, кому она служит, чтобы непременно пожаловаться хозяевам, но не слишком усердно. Как видно, больше её беспокоило то, чтобы побледневшие девицы не лишились чувств и благополучно вернулись в свои особняки. Мия посильнее прижала к груди продолжавшую скалиться собачку, неуклюже поклонилась, пробормотала слова извинения и как можно быстрее покинула парк.

Охранник Дома Цветов пропустил её внутрь без всяких вопросов – именно он парой часов ранее выдал ей этого лохматого Персика, будучи уверенным, что какой-то благородный господин и впрямь повелел своей прислуге выгуливать собачку шлюхи, как видно, ублажившей его как никогда прежде. Он уже протянул руки забрать Персика, когда Мия пискнула: «Я отнесу его владелице» – и проскользнула мимо. Охранник, правда, ничего ей и не возразил.

Чтобы подняться на второй этаж, к будуару Булочки, ей пришлось протиснуться мимо деревянных лесов, на вершине которых пара мужчин в заляпанных краской рубахах расписывали потолки. Мия задрала голову и принялась рассматривать плоды их трудов. Работы были в самом разгаре, и половина потолка пока представляла собой чисто белое полотно. Все фрески со Старыми Богами оказались закрашены, там, где работы уже были завершены, вились затейливые цветочные узоры, а в лепных розетках размещались изображения полуодетых дев, никакого отношения к легендам не имевших.

Дверь будуара была приоткрытой, Мия просунула голову в щель, и, убедившись, что подруга не принимает никого из ранних посетителей, прошла внутрь. Булочка сидела на низком пуфике перед одним из зеркал и неторопливо расчесывала свои роскошные волосы. Одета она оказалась куда скромнее обычного, в длинный халат из расписного шёлка, а на шее был повязан платок с большим бантом. Правда, только зайдя внутрь Мия заметила, что в будуаре они не одни – на кресле спиной к двери кто-то сидел, но по уложенным в причёску длинным волосам Мия посудила, что это одна из цветочков.

Заметив её появление, Булочка радушно улыбнулась, поднялась с одного из кресел и поспешила навстречу. Мия отпустила засучившую лапками собачку и хотела было обнять подругу, но в последний момент посмотрела на своё платье, заляпанное следами грязных собачьих лап, улыбнулась и увернулась от рук Булочки. Персик радостно заскулил, завилял хвостиком и помчался к сидевшей в кресле девушке, та что-то умильно заворковала и поднялась из кресла. И только в этот момент Мия поняла, что никакая это не девушка. Она несколько опешила, но быстро взяла себя в руки.

Нет, на лицо то была чисто девица – пухлые яркие губы, подведённые глаза с густыми ресницами, точёный нос и высокие скулы. Локоны цвета тёмного шоколада были уложены в изящную причёску, украшенную заколками с блестящими камнями, в ушах позвякивали серьги с массивными подвесками, а на тонких пальцах с накрашенными ногтями переливались перстни. И только одежда – широкие шёлковые шаровары и прозрачная пелерина с длинным шлейфом – нисколько не скрывала худощавый, но явно мужской торс, плоский живот и золотые колечки в, как видно, тоже подкрашенных сосках. Не сказать, чтобы Мия сильно тому удивилась, – Дом Цветов славился тем, что мог удовлетворить любые, даже самые экзотические потребности своих посетителей, так что ничего странного в присутствии тут этого юноши не было.

– Персик, мой милый Персик! – юноша подхватил пёсика на руки и принялся с ним сюсюкать, как с несмышлёным младенцем. – Ты хорошо погулял? Мой сладкий мальчик, ты соскучился?

Голос у юноши оказался преувеличенно-жеманным и таким слащавым, что Мие показалось, будто она в чан с сахарным сиропом упала. Она слегка скривилась от этих манер и прошла вглубь будуара. Булочка, пока ни слова не сказавшая, протянула ей бокал розового вина, но Мия лишь слегка мотнула головой. Подруга пожала плечами и сама к нему приложилась. А Мия застыла напротив воистину королевского ложа, за которым теперь красовалось изображение трёх обнажённых дев, танцующих на берегу озера.

– Прежняя лучше была, – рассматривая картину, произнесла Мия.

– Лучше то лучше, – протянул стоявший позади юноша, – а эта безопасней. За неё в ереси не обвинят и на суд церковный не потащат. Да и шкурку не попортят.

Мия обернулась и непонимающе уставилась на него, потом перевела взгляд на Булочку, которая вся как-то сникла и опустила глаза, пальцы её потянулись к платку на шее и начали его теребить. Потом она потянула за край, бант развязался, и платок соскользнул вниз, обнажая жуткого вида лиловые синяки, окружившие шею наподобие ошейника. Мия почувствовала, как её глаза округлились от ужаса и прикрыла рот ладонью.

– Это… Кто это сделал?

– Один не в меру дланебоязненный господин при виде той фрески со страху чуть штаны не обмочил, да и донёс на меня церковникам, – голос Булочки оказался хриплым и надтреснутым, и говорила она с заметным усилием, – а те сейчас в любом чихе хаммаранопоклонников видят. Особенно после того, как мэтр наш отдал Длани душу. Меня даже казнью стращали, да вот хозяин наш отбил, обещал им, что проучит хорошенько.

– И вот так проучил?

– Зачем же. У нас тут много любителей… разного. Вот меня в наказание одному из них и… – Булочка зашлась кашлем, больше похожим на собачий лай, схватилась за горло, а потом, допив остававшееся в бокале вино, просипела, – может, лучше бы и впрямь казнили.

Не чувствуя под ногами опоры, Мия опустилась в стоящее позади кресло. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но почти сразу же закрыла. Она не могла подобрать подходящих слов. Никогда она не задумывалась о том, каково на самом деле приходится её подруге. Никогда не думала, как живётся ей в борделе, из которого так-то никакого выкупа и не предусматривалось. И в который её продала Гильдия, желавшая извлечь как можно больше прибыли из не слишком умелой в воровстве девицы. Да и сама Булочка, разбитная и жизнерадостная, любившая выпить, посмеяться и повеселиться, никогда не жаловалась и казалась весьма довольной своей судьбой. А может, просто удачно притворялась. В будуаре было тепло от разведённого камина, но Мия всё равно содрогнулась, словно от порыва ледяного ветра, и обхватила себя за плечи.

– Мне… мне так жаль… – еле выговорила она.

– Будет тебе, дорогуша, – промурлыкал юноша, отпустил собачку на пол и развалился в кресле напротив Мии. – Твоя подружка легко отделалась. Думаешь, выгодно хозяину лишаться столь ценной шлюхи? А синяки ненадолго, да я и мазь ей дал особую, любой синяк за пару дней сведёт, уж я-то знаю.

Тут он подхватил с пола одну из подушек и запустил в стоящую к ним спиной Булочку. Та обернулась и показала юноше неприличный жест, на что он кривляво захихикал и принялся ей что-то втолковывать о том, как много и часто нужно мазать синяки, чтобы они побыстрее сошли. Лицо Булочки вполне ясно выражало её отношение как к самому юноше, так и к его советам.

– Радовалась бы, что какой небесный брат не возжелал тебя самолично за ересь наказать, – а потом обернулся к Мие и бросил: – Что, думаешь, чужды всей этой братии в лазурных мантиях плотские наслаждения? Правда, они в основном брезгуют дырками, от которых тухлой рыбой несёт.

– А твоя-то прям цветами благоухает, не правда ли? – тут же парировала Булочка

– Я прилагаю к тому всяческие усилия! – взвизгнул юноша и снова захихикал, а потом повернулся к Мие и, окинув её с ног до головы надменным взглядом, бросил: – Что так скуксилась, дорогуша? Аль и впрямь думаешь, что твои драгоценные небесные братья все так добродетельны, как в их талмудах понаписано?

– Я не молюсь Длани, – пробормотала Мия и опустила глаза, разглядывая разводы на подмоченном в лужах подоле платья.

– Вот и правильно, дорогуша, вот и правильно! Я тебе такого про этих святош понарассказываю, что у тебя кудряшки на всех местах зашевелятся! Знаешь, что некоторые из них носят под лазурными рясами? Я-то знаю, да у меня самого полгардероба таким забито. Или как они малых детей у бедноты за бесценок выкупают, да и просто со двора уводят, и угадай, что потом с ними делают? Или что про порядки в их приютах для сироток? А может, рассказать тебе, как предпочитает проводить ночи наш портамерский магистр? В каких позах и с какими…. М-м-м, предметами в срамном месте?

Мия вылупилась на мальчишку, а Булочка затрясла руками, словно пыталась отогнать назойливую муху.

– Ты его не слушай, он много лишнего болтает, – бросила она Мие, а потом повернулась к юноше, – а ты помолчал бы, а то тебе ещё что-нибудь отрежут!

Юноша в ответ заливисто рассмеялся, вскочил с кресла и принялся дурачиться – подхватил с пола одну из подушек и пару раз шлёпнул ею Булочку по бедру. Та поначалу пыталась отмахнуться от него, но, получив, как видно, особо уязвивший её гордость шлепок по заднице, схватила другую подушку и стала гонять мальчишку по будуару. Наблюдая за ними, Мия чуть улыбнулась, но почти сразу спрятала улыбку и крепче обхватила себя за плечи. Может, она бы и хотела присоединиться к их веселью, посмеяться, выпить вина, обсудить последние сплетни Верхнего города, но не получалось.