Текст книги "Сто имён одной воровки (СИ)"

Автор книги: Леди Ирбис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Позади раздался громкий плеск, от неожиданности Мия вздрогнула, резко крутанулась и еле удержала равновесие, в последний момент привалившись к покрытой противным налётом стене. В свете огнёвки ей почудилось какое-то еле уловимое движение. Её бросило в холод, ноги ослабли, и она едва не сползла вниз по стене. А если здесь, в этих смрадных водах, что-то живёт? Огромное, неуловимое, жуткое и… голодное. От сковавшего ужаса Мия замерла и, кажется, даже перестала дышать.

Но больше ничего странного она не увидела. По пенистой воде, на поверхности которой что только не плавало, не шла рябь, никакие тени не шевелились на ней или в зиявших чернотой провалах других тоннелей. Нигде Мия не приметила ни следа тех жутких щупалец, которые успела себе напридумывать. Если что здесь и водилось, то только крысы – может, это они её так напугали? Она чуть слышно выдохнула, стёрла рукавом рубахи выступивший на лбу пот и пошла дальше, решив больше не мешкать. Чем быстрее она доберётся до схрона и отдаст зелье, тем скорее сможет выбраться из канализации и вдохнуть чистый воздух, а не эти миазмы.

Несмотря на то, что один раз Мия свернула не в тот тоннель и чуть не получила за шиворот ведро помоев из открывшегося наверху сливного колодца, она довольно скоро добралась до нужного места. Не зная наверняка, дверь эту невозможно было найти – всё те же выщербленные кирпичи, покрытые плесенью, что и везде. Мия отсчитала восемь кирпичей от торчащего из стены ржавого обломка трубы, нащупала три едва различимых углубления, нажала на них и со всей силой толкнула дверь плечом. Она поддалась лишь чуть, из образовавшейся щели вырвался яркий свет от горевших внутри свечей.

– Погоди, сейчас помогу! – раздался голос из-за двери.

Мия навалилась сильнее, с другой стороны мать Лаккии тянула дверь на себя, и та наконец с режущим уши скрежетом открылась. Мия окинула быстрым взглядом небольшую комнату с узкой кроватью, столом, на котором стояли свечи, и заваленными всяческим барахлом стеллажами, тянувшимися вдоль стен. Стоявшая перед ней женщина уперла руки в бока и, кажется, хотела что-то сказать, когда Мия услышала за спиной едва уловимый шорох и поняла, что они здесь не одни.

Она ничего не успела сделать – только что есть силы толкнуть от себя женщину, которая, кажется, запнулась и повалилась на спину. А ещё обернуться, чтобы теперь ошеломлённо смотреть в лицо своего убийцы. И на летящий прямо в неё дротик.

Глава VIII. Гостья из прошлого. Часть IV

Никогда Мия не думала, как и когда умрёт, и что будет с ней после смерти. Попадёт ли она в лучи Изначального Света и будет там вечно пировать и веселиться или, как сулили всем старобожникам церковники Длани, будет вечность мучиться и страдать за ересь и поклонение ложным богам. Одно она знала точно – где бы она ни оказалась, там вряд ли будет пахнуть хуже.

Но всё же умереть в сточных водах канализации было слишком унизительно. Получается, последнее, что она увидит в жизни – плывущее по каналу дерьмо, покрытые грибком кирпичные стены и скрытое за полумаской лицо её убийцы – узкие, слегка раскосые глаза, смуглая кожа и тонкие брови.

Мие показалось, что время остановилось. Всё замерло, застыло в каком-то вязком сиропе, и только поблёскивавшее в пламени свечей остриё неумолимо приближалось, но и оно отчего-то с каждым мгновением замедлялось.

А потом вдруг развернулось.

Не успела она моргнуть, как со свистом рассекавший воздух дротик вонзился в шею убийцы. Тот, пожалуй, и сам не понял, что же произошло, когда из его разорванного горла ударил алый фонтан. Он схватился за шею, словно пытаясь остановить кровь, колени его подогнулись, и он свалился в воду. Краем глаза Мия заметила, как его рука метнулась к поясу, где висело несколько метательных кинжалов. Не мешкая, она ринулась вперёд.

В два широких прыжка Мия преодолела разделявшее их расстояние, ударила по сжимавшей кинжал руке и оседлала убийцу, коленями прижимая его к дну неглубокого канала. Полумаска свалилась, открыв ещё мальчишечье лицо с широкими скулами, пухлыми губами и неестественно большим, словно раздувшимся носом. Кинжал он, кажется, успел бросить, но Мия не заметила куда, как и не обратила внимание на вспышку боли в левом плече над ключицей.

Мия врезала ему по лицу и впилась пальцами в его плечи, коленями продолжая давить на грудь. Голова мальчишки ушла под воду, уже окрашенную его же кровью. Он ещё пару секунд побарахтался и затих, но Мия никак не могла от него отцепиться, продолжая давить всё сильнее и сильнее, пока её не схватили сзади за плечи и не оттащили от мёртвого уже паренька. Кажется, она пыталась сопротивляться, за что получила затрещину и перестала трепыхаться. Перед глазами всё плыло, ноги не слушались, и Мия сама не поняла, как оказалась внутри комнатки.

– Да ты неужто заговорённая? Сиди-ка смирно, рану твою промыть надо и зашить.

Только после этих слов Мия уловила пульсирующую боль в плече. Она скосила глаза и увидела, что её серая рубашка намокла и потемнела от крови. Она даже почувствовала, как из плеча, рассечённого как раз над ключицей, в опасной близости к шее, стекают вниз струйки крови. Мия поморщилась и застонала. Женщина перед ней деловито шарила по стеллажам, доставала оттуда склянки с какой-то жидкостью, мотки полотняных лент, нитки и что-то ещё.

– Что, никогда раньше никого не убивала? – бросила ей женщина.

– Г-г-гильдия Воров н-н-никогда н-н-никого не уб-б-бивает, – Мию била такая крупная дрожь, что зуб на зуб не попадал, и даже стул под ней трясся и поскрипывал.

– Ну-ну. Ладно, после первого легче пойдёт.

Женщина подошла к Мие, сжимая в руке несколько тряпок и флакон с бесцветной жидкостью, потом рванула за горловину её рубахи и, стащив её с плеча, начала обрабатывать рану. Пахнуло спиртом и какими-то травами, плечо обожгло словно калёным железом, Мия взвыла и дёрнулась, но женщина другой рукой крепко схватила её и продолжила.

– Что это за побрякушка у тебя на шее? Магическая? – спросила она, как видно, заметив кожаный шнурок с амулетом.

– Н-нет, так, ер-рунда. Он даже н-н-ничего н-не стоит.

– Да? А выглядит так, что она-то тебя и спасла. Дротики эти вроде как зачарованные. Слышала я, что таким невозможно промахнуться, они, мол, бьют точно в сонную артерию, и тем убивают за несколько мгновений. А тебя что-то от того дротика уберегло, да вон как уберегло. Я, деточка, в божественное провидение не слишком верю, а вот на магию всякую в жизни насмотрелась.

Мия зажмурилась. От боли перед глазами вспыхивали огоньки и расцветали диковинные яркие цветы. В голове метались какие-то обрывки мыслей, но ни одну из них не получалось поймать. Внезапно боль немного отступила, и женщина разжала свою хватку. Мия с тревогой приоткрыла один глаз, силясь понять, что происходит. Женщина стояла перед ней и вдевала длинную нитку в ушко швейной иглы.

– Что вы делаете?

– Шить тебя буду, а не то кровью истечёшь. Я пусть и не лекарка, но своих девочек часто сама штопаю.

От этих слов Мию внезапно захлестнула волна ярости, она даже хотела вскочить, но сил никаких не было. Тогда она закричала:

– Вот и вали к своим девочкам! Зачем к Лаки припёрлась? Бросила её как самая последняя сука, да даже хуже, даже животные так не поступают, а ты…

– А я что? – глаза женщины нехорошо блеснули. – Посмела жизнь свою строить так, как сама захотела? Что, думаешь, хорошая мать из гильдийской девки вышла бы? Чему б я её могла научить, деточка? В каком месте женщине удобней всего прятать ворованное колье с бриллиантами? Или как с помощью чулка, шпильки да крепкого словца обнести Портамерский монетный двор? Я её не на улицу выбросила и не в церковный приют подкинула, а оставила с родным отцом.

– Всё равно, – обиженно засопела Мия. – Вы даже хуже моей матери. Не просто бросили дочь, а ещё и посмели заявиться после стольких лет и что-то требовать. Да вас мало…

– Хуже твоей матери, да? – перебила её женщина. – А что она с тобой сделала? Нет, не говори, дай-ка угадаю – она была шлюхой, родила тебя непойми от кого и продала в Гильдию?

– Откуда вы знаете?

– Оттуда, деточка. То любимая гильдийская баечка, которую едва ли не всем таким, как ты да я рассказывают.

Да как смеет эта гадина их сравнивать! Мия открыла рот, чтобы выплюнуть очередную порцию оскорблений, но тут эта женщина схватила её за подбородок, резко развернула лицом к себе и сунула под нос какую-то деревяшку.

– Вот, зубами сожми и не выпускай, пока я тебя шить буду. А я, деточка, ещё одну баечку рассажу.

И не раздумывая воткнула иглу в край раны. От этой кусачей, отвратительной боли Мия бы закричала – если бы только могла разжать зубы. А женщина тем временем продолжила неторопливо накладывать шов и начала свой рассказ:

– Мне-то тоже затирали, что мамка моя в самом паршивом борделе у верфей собою торговала, с каким-то маб-алийским матросом меня заделала, да и сбыла в Гильдию за кошель серебрушек. Затирали, а я не верила. Помнила я… Сама не скажу, что я помнила, но точно не бордель с завшивевшими шлюхами. Мучило меня это сильно. Да и… Здесь, в Портамере, я всегда себя чужой ощущала. Даже когда за Лантора вышла, всё равно… Он, кстати, сам мне то зелье сварил. Зовется, вроде, эликсиром ясной памяти. Такой выпьешь – и в раз что хочешь вспомнишь, хоть какого цвета на тебе платье было десять лет назад, хоть чем ты завтракала в день, когда невинности лишилась. Ну, я вот и вспомнила…

Игла впивалась в кожу, кусала и терзала, словно хищное животное острейшими зубами. Мия дышала часто и неглубоко, зажмуривалась так сильно, что глаза болели. Сознание мутилось – и от боли, и от слов этой гадины, верить которой совершенно не хотелось.

– Так вот, деточка, никакой шлюхой моя мать не была. Жили мы в деревне у моря, на Дхале, острове рядом с Маб-Алой. Отец рыбачил, мать сети вязала, тем и жили. Братик у меня ещё старший был, да сестрёнка новорожденная. В один день, когда мужики из деревни в море ушли – мне тогда лет шесть было, не больше – напали на нас пираты. Ну, как пираты – бандиты обыкновенные. Они тем промышляли, что женщин да детей похищали и продавали в бордели Тарсии да Орена. Там, вроде женщины с нашим цветом кожи особым спросом пользуются. Экзотикой это называют. Вот нас как эту самую экзотику и похитили, в трюм натолкали как скот, а маленькую сестрёнку мою вместе с другими совсем малыми детьми в море выбросили. А я… Я в одну ночь умудрилась как-то из клетки вылезти, пробралась на палубу и там вскарабкалась на самую высокую мачту, в воронье гнездо. За мной один матрос полез – а я так пиналась, что он сорвался и за борт упал, второй – тоже снять не смог. Тогда они меня там оставили, пока я без воды на солнцепёке в обморок не свалилась. Только так и сняли, а потом и продали Гильдии, она, мол, за такие шустрых платит больше, чем любой бордель. Все, готово.

Женщина наклонилась и откусила конец нитки, протёрла шов ещё каким-то настоем, от которого кожу защипало. Мия с усилием открыла рот и достала деревяшку, на которой остались следы от её зубов. Потом вынула из-за пазухи флягу с зельем и поставила на стол.

– Я вам не верю. – еле разлепив пересохшие губы, прошипела Мия.

– Твоё право. Хочешь до конца жизни верить, что мамка тебя продала за недорого – верь на здоровье. А я вот как узнала правду, так и поняла, что ни дня больше в Портамере не проведу. Нашла корабль, что к Маб-Але плыть собирался, с капитаном сговорилась и вот…

– Вы… вы нашли своих родных?

– Нашла. Дядьку, бабку, кузенов да племянниц целый выводок. Две из них теперь со мною на Каийе ходят.

Женщина протянула Мие бурдюк с водой, а сама принялась мокрой тряпицей оттирать покрытые кровью пальцы. Потом вопросительно глянула на стоящую на столе флягу, и Мия коротко объяснила суть действия зелья и как именно его нужно пить. Женщина внимательно её выслушала, но ничего не ответила, только засунула флягу себе за пояс. Потом выглянула за дверь, словно убеждаясь в том, что тело мальчишки никуда не исчезло, и сказала:

– Труп я сама спрячу, помню я тут пару мест подходящих. Домой придёшь – покажи Лаккии рану, чтобы ещё раз обработала. И кроветворное зелье не забудь попросить.

– Не приближайся к Лаки, – пробурчала Мия. – Проваливай из Портамера, чтоб духу твоего здесь не было.

– Не переживай, деточка, именно так я и намерена поступить, – сказала женщина, на прощание махнула рукой и вышла из схрона.

Мия ещё некоторое время слышала удалявшийся шум и плеск воды, по которой она, как видно, тащила тело. Но потом и он стих, и она осталась в полной тишине, лишь изредка прерываемой потрескиванием свечных фитилей. Рана почти не болела, только немного тянула, но Мия этого почти не чувствовала. Она ощущала только оглушающую пустоту внутри, словно её ударили под дых и выбили из тела весь воздух. Горло сжимало тисками, почти не давая дышать, и Мия сама не заметила, как по щекам потекли слёзы.

Она ушла много позже того, как догорела последняя свеча. Выбралась наружу через ближайший тайных ход и пошла домой. Видок, конечно, у Мии был ещё тот – заляпанные нечистотами штаны, задубевшая от крови разорванная рубаха, покрасневшие глаза и лицо в грязи, да и воняло от неё знатно. Прохожие затыкали носы, шарахались, перешёптывались и показывали пальцами, но Мие было всё равно. Встретившая её дома Лаккия охнула и принялась расспрашивать, что случилось, но Мия не ответила. Только посмотрела на подругу и тихо сказала:

– Мне нужна тёплая ванна. И эликсир ясной памяти.

Глава IX. Эликсир ясной памяти. Часть I

В спальне Лаккии пахло травяным чаем, который она пила для крепкого сна, угольями из камина и книгами. В лаборатории и тем более в лавке места для них не хватало, так что всё множество справочников, травников, компендиумов и научных трудов давно почивших именитых алхимиков хранилось здесь. К стенам жались стеллажи, полки которых опасно прогибались под весом лежащих книг, перевязанные бечёвкой стопки стояли по углам, на узком подоконнике и даже под кроватью. Были здесь и старинные, ещё от руки писанные манускрипты с резными деревянными окладами или переплётами из воловьей кожи; и новые, не так давно вышедшие из-под прессов магических печатных станков издания, с обложками из бархата, сатина и холста; и совсем древние, истлевшие по краям свитки, от одного взгляда на которые у Мии по спине ползли мурашки. Ей казалось, что стоит лишь развернуть такой свиток и прочесть хоть одно слово с него – и в воздухе пахнёт магией, деревянные ставни с грохотом распахнутся, и в комнату влетит призванный из недр Подземного мира злобный дух. Она поёжилась, отвела взгляд от пухлой книги с бронзовыми уголками и застёжками, переплёт которой, она могла бы поклясться, выполнен был из человечьей кожи, и присела на край кровати. Стоявшая перед ней Лаккия переливала прозрачное зелье светло-голубого цвета из мерного цилиндра в глиняную кружку. Рядом, на шатком прикроватном столике, стоял кувшин с водой, ещё одна глиняная кружка и пара склянок с какими-то зельями.

– Этого тебе должно хватить, – чуть сощурившись, сказала Лаккия и передала Мие кружку.

– Оно не опасно?

– Каждый день его пить я бы не рекомендовала. Когда действие зелья закончится – будешь чувствовать себя как после сильнейшего похмелья, а в остальном… Просто помни, что всё это нереально. Всего лишь воспоминания. Если будет совсем плохо, вытяну тебя нейтрализатором, – она махнула рукой на склянку с чем-то, по цвету напоминавшему разбавленное пиво.

Мия сидела, сжимая в руках кружку, и рассматривала поверхность зелья, по которой шла легкая рябь. Она поняла, что у неё дрожат руки. Лихорадочные мысли накатывали высокими волнами, одна за другой, сбивали дыхание и мутили разум. Мия всё никак не могла осознать, что в этой кружке хранится ключ к её прошлому, о котором она, оказывается, ничего и не знала. Кто она? Где её семья? А если и её тоже похитили из родного дома, а если она…

– Уверена, что тебе это нужно? – спросила Лаккия и присела рядом.

Не в силах больше сопротивляться тем образам, которые ей подкидывало воображение, Мия залпом выпила зелье, оказавшееся на вкус даже приятным, сладковатым, чем-то напоминавшим лакричные леденцы. Лаккия вздохнула, взяла из её рук кружку, поставила на столик, а потом забралась с ногами на кровать, жалобно скрипнувшую под её весом.

– Давай-ка, ложись, – хлопнула она себя по бедру, – я тебе помогу.

Мия послушалась, чуть сморщившись от тянущей боли в плече, легла и положила голову на колени подруге. В попытке успокоиться привычно сосредоточилась на своём дыхании, стараясь дышать медленно и глубоко, и принялась рассматривать глубокие борозды и мелкие трещины, покрывавшие доски потолка. Они сплетались в причудливый узор, похожий не то на паутину, не то на рыбачью сеть или даже кружево. Их замысловатое плетение так увлекло Мию, что всё остальное отступило, стёрлось из восприятия. Остались только эти растрескавшиеся от времени доски, по которым вдруг пошли волны, словно от брошенного в воду камушка.

Мия сглотнула. Во рту после зелья всё сильнее чувствовался неприятный привкус, который никак не получалось опознать, а перед глазами начало двоиться. Её затрясло, к горлу подступила паника. В тот момент, когда Мия едва ли не закричала от охватившего её ужаса, она почувствовала, как Лаккия коснулась её головы и начала легко массировать виски.

– Расслабься, Мими, и закрой глаза, – голос подруги звучал мягко и успокаивающе, – представь, что тебе нужно нырнуть в море, и чем дальше лежат нужные тебе воспоминания, тем глубже тебе нужно погрузиться. А когда увидишь ненужное – просто оттолкнись от этого и ныряй.

Повинуясь её словам, Мия прикрыла глаза, и ей тут же стало легче. Тело показалось невесомым, готовым в любой момент воспарить в небеса и при этом словно бы ей больше не принадлежащим, и ещё безумно захотелось спать. Или нырнуть. Она вдруг ясно поняла, как именно нужно это сделать.

И нырнула.

Уши слегка заложило, словно она и впрямь опустилась под воду. Всё, что удерживало её в реальности – скрипучая кровать, болезненно стягивавшие кожу швы, саднящая боль в колене, которое она ободрала в канализации, ласковые прикосновения подруги, горечь во рту и щекочущая нос книжная пыль, – всё стёрлось и отступило, утонуло в бархатистой тьме. На краткий миг всё вокруг словно бы перестало существовать – а потом перед мысленным взором ярко и отчётливо проявился вчерашний день, пропахшая травами кухня и ввалившаяся туда мать Лаккии.

Мия оттолкнулась от этого воспоминания и нырнула глубже.

Дни суетливыми чайками пролетали перед глазами, сливались в мерцающие потоки, из которых она выхватывала то одну, то другую сцену, но тут же отмахивалась от них, чтобы погрузиться ещё глубже. В какой-то момент незваным гостем перед ней появился глумливо ухмылявшийся чародей, с этой его кривой мордой и изуродованным магическими метками телом. Он протягивал Мие бокал вина, в массивном серебряном перстне отражались всполохи свечей. Она словно заворожённая смотрела на его руки с длинными пальцами и проступающими под бледной кожей венами, которые…

Она вся сжалась в пульсирующий комок ярости и что есть силы отбросила от себя этот образ.

И нырнула.

Она плыла в океане воспоминаний, на краткий миг заглядывая то в одно, то в другое, но нигде надолго не задерживалась. Мия понимала, что нужные ей моменты лежат на самом дне этого моря и ей не стоит отвлекаться ни на что другое. Правда, некоторые сцены из прошлого так и манили к себе. Мимо проплывали воспоминания о самых тёплых, самых приятных и нежных моментах жизни, которые ей так хотелось бы повторить, прожить их вновь и вновь, а может, и остаться в них навсегда. Но она отталкивалась от этих соблазнов.

И ныряла.

Пока одно из воспоминаний против воли не захватило её. То был не самый лучший, но и не самый худший момент её жизни, но определённо важный и, видно, от того казался сейчас таким ярким; он словно сам протянул к ней руки, уговаривая вспомнить о нём, пережить ещё раз…

Она не смогла сопротивляться.

Один из амбаров на задворках порта. Дощатая крыша, сквозь щели которой тут и там просачивались дождевые капли. Ящики с каким-то барахлом в углах, чадные масляные лампы, земляной пол, запах мокрых тряпок, гнили и застарелого пота. И человек двадцать вчерашних крысят, все не старше семнадцати лет. Их собрал здесь в этот день дядюшка Герин для того, чтобы представить тому, кого все гильдийцы с уважением именовали мастером. Нескольким самым умелым и сообразительным повезёт стать его подручными и выполнять так называемые «особые поручения». Поговаривали, что меньше чем за год такой работы можно собрать золота на выкуп, а за пару лет – столько, что и до конца жизни не истратишь. А те, кого он не выберет… Что ж, в порту для гильдийцев работа всегда найдётся. Но Мия в себе не сомневалась. Её-то уж точно выберут.

Она покосилась на стоявшую рядом Иду. Та нервно кусала нижнюю губу и теребила кончик косы. Оно и понятно – Иде надеяться не на что. Мие захотелось как-то её подбодрить, но этот секундный порыв оборвался на самом взлёте. Когда-то близкие подруги, они давно перестали ими быть, и Мия даже украдкой радовалась, что теперь их пути окончательно разойдутся.

Начинали они вместе. Когда-то их было трое, Мия, Ида и Булочка, а через пару лет к их крысячьей компании присоединилась Тилль. Но теперь, по истечению пятилетнего срока, до конца которого доживает меньше половины крысят, они с Идой остались вдвоём. Тилль давно казнили, а Булочку ещё в прошлом году спровадили в бордель, где, со слов старших, ей и было самое место. А теперь и им предстояло распрощаться с дядюшкой Герином и шагнуть в новую жизнь. Мия искренне верила, что она будет прекрасной, намного лучше, чем крысятничество.

Сначала, сразу после приюта, жизнь портовой крысёнки казалась ей вольготной и почти что свободной – делай что хочешь и когда хочешь, только сдавай раз в неделю дядюшке требуемую сумму серебром, которую в особо удачный день можно было и за один день раздобыть. Но Мия знала, что свобода та мнимая. А сейчас есть шанс получить настоящую.

Свобода.

Слово перекатывалось на языке шариком лоранской карамели, с корицей, перцем и орехами.

Все пять лет она не расслаблялась. Учила языки. Тренировала тело. Осваивала искусство притворства, обмана и маскировки. Вся пять лет она готовилась к этому дню.

Скрипучая дверь отворилась, и внутрь вошёл мужчина, по виду только-только сбежавший с приёма в королевском дворце. Под его длинным бледно-зелёным камзолом был надет расшитый золотой нитью жилет, а под ним – рубашка с многослойными кружевными манжетами и роскошным жабо. На застёжках и пуговицах сверкали драгоценные камни. Мия чуть сощурилась, всматриваясь в их блеск, и решила, что если бы их все сдать гильдийскому скупщику, то вырученных с того монет ей до конца жизни хватило бы. Мужчина опирался на трость с золотым набалдашником, а слуга в сером сюртуке нёс над его головой зонт. Мужчина остановился в центре амбара, достал из кармана жилета зеркало в изящной раме с костяной ручкой, посмотревшись в него, поправил уложенные в причёску золотистые локоны, окинул собравшихся скучающим взглядом, потом обернулся к Герину.

– Это все? – с явственным презрением в голосе спросил он.

– Да, мастер Ваган.

По выражению лица мастера можно было предположить, что шёл он на прием к какому-то благородному господину, а здесь оказался совершенно случайно, возможно, просто свернул не туда, хотя так-то в порту никаких благородных господ не водилось. И вот теперь он словно искал возможность разрешить это досадное недоразумение, не уронив при этом своего очевидно раздутого до неимоверных размеров достоинства.

– Что ж, – он поправил жабо и стряхнул что-то с манжетов, – сегодня я самолично выберу тех из вас, кто будет работать под моим началом. Может, есть желающие сразу отказаться от сего… сверхщедрого предложения?

Желающих не нашлось, все так и стояли на своих местах. Тогда мастер неспешно подошёл к парню с правого края – как назло противоположного от Мии. Она недовольно поджала губы и про себя выругалась. Мастер обратился было к одному из парней, но потом сделал пару шагов назад, ещё раз окинул всех взглядом и спросил:

– Которая здесь Ида?

Та сразу же выскочила вперёд, так что её светлая коса резво подпрыгнула. Мастер на неё даже не глянул, только процедил:

– Мне тебя настоятельно рекомендовали. – и махнул рукой к двери.

Ида тут же пошла туда, напоследок бросив на Мию какой-то холодный и надменный взгляд. По ряду ожидавших своей участи прошёлся шепоток. Мия почувствовала, как её ногти до боли впились в ладони, а внутри что-то оборвалось. Не может быть. Ида ведь… Никакими особыми талантами никогда не обладала, да и не спешила учиться. Да, она была ловкой и сильной, но не ловчее и сильнее других. И уж точно не умнее и не сообразительнее. Всё, что Ида умела, – это льстить, лебезить перед старшими и крутить хвостом перед гильдийскими мужиками – и чем больше власти было у тех мужиков, тем быстрее вился её хвост и выше задирались юбки. Мия почувствовала, как лицо перекосило гримасой отвращения.

Тем временем мастер с явственно слышимым в голосе пренебрежением опрашивал одного вчерашнего крысёнка за другим.

– Сколько языков знаешь? – спросил он какого-то парнишку.

Тот пробормотал что-то невразумительное, что даже чуткие уши Мии не уловили. А ведь она знала. Серенгарский в совершенстве, так, что по необходимости могла бы и какой-нибудь таар соорен прикинуться, а ещё баау, калантийский, и даже на каругианском, от которого язык в узел завязывается, знала десяток фраз. Если бы только мастер спросил Мию, а не этого дурачка портового. Тот тем временем перешёл к следующему, но тут же от него отпрянул.

– А тебя в приюте мыться не научили? – брезгливо проворчал он и, зажимая нос кружевным платком, быстро подошёл к следующей в ряду девице.

– В Верхнем городе когда-нибудь бывала?

– Д-да, м-мастер.

– Назови кратчайший путь от Дома Цветов до здания городского совета?

Девица не позволила себе нарушить молчание, и Мия услышала усталый вздох мастера. А ведь она знала. Она бы ответила. Да при желании она с завязанными глазами могла бы пересечь Портамер, проникнуть в Верхний город и ни разу не обратить на себя внимание стражи.

Мастер переходил от одного к другому, что-то спрашивал и, похоже, всё больше разочаровывался. Перед одним из парней он молниеносно достал из-за пояса серебряную монетку и подбросил в воздух. Монетка сверкнула, крутанулась в воздухе и тут же оказалась зажатой в ловких пальцах парня. Мастер удовлетворённо хмыкнул, задал ещё пару вопросов и наконец тоже махнул рукой по направлению к двери.

Уже двоим повезло. Они будут напрямую подчиняться мастеру, выполнять поручения всяких благородных господ, быстро накопят на выкуп и потом будут богатыми и свободными. Что может быть лучше? Да Мия что угодно сделает, лишь бы и её выбрали, она ведь так долго готовилась, она просто не имеет права упустить этот шанс! Вот только что у неё спросит мастер? А если она не ко всему готова? Мия почувствовала, как у неё задрожали колени, и вся уверенность куда-то испарилась. А если мастер и её застанет врасплох?

– Ты что ли глухая? – раздалось над самым ухом.

Только сейчас она поняла, что мастер стоит прямо перед ней. Мия подняла голову и встретилась взглядом с его травянисто-зелёными глазами, в которых отражалась неприкрытая скука и равнодушие. Горло словно сжали стальной перчаткой, и она не смогла выдавить из себя ни звука. Мастер, не отходя от неё, капризно скривил губы и обернулся к стоявшему неподалёку дядюшке.

– Всё, Герин, на этом хватит. В этот раз одни бездари, как на подбор.

От захлестнувшей её злобы пополам с разочарованием у Мии закружилась голова. Что же получается, эта сучка-Ида, известно каким местом обеспечившая себе покровительство, пойдёт в услужение к мастеру и будет в золоте купаться, а Мия так до конца дней и останется гнить в порту? У неё руки зачесались что-нибудь сделать, доказать этому надменному мудаку, что он её недооценивает и, возможно, совершает самую большую ошибку в жизни, да или просто отомстить за то, что одним словом обрёк её на прозябание в трущобах.

И Мия чихнула.

Громко, изо всех сил. Она всплеснула руками в попытке успеть закрыть ими нос и чуть качнулась вперёд, едва ли не ударившись лбом в шею мастера. Тот сразу же отшатнулся, лицо его сморщилось, словно бы он увидел гигантскую крысу или ещё какую мерзость, и он забавно затряс руками. Лакей поддержал его под локоть, а стоявший за спиной дядюшка Герин показал Мие увесистый кулак. Она буркнула что-то вроде извинений и опустила голову, украдкой продолжая наблюдать за мастером, который уже собирался уходить. В этот момент Мие показалось, что за подошвами его блестящих туфель тянется кровавый след из её растоптанных надежд на лучшую жизнь. У самой двери мастер ненадолго задержался, чтобы обсудить что-то с дядюшкой. Расплывшаяся в угодливой улыбке Ида стояла рядом и чуть ли не в рот мастеру заглядывала. Мия из последних сил держалась, чтобы не подбежать к ней и не оттаскать эту подлизу за её жидкую косицу.