Текст книги "Идеальный кадр (СИ)"

Автор книги: LeaLisova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

– О чём вы с ней говорили? – спросил Джон, когда мама ушла в свою спальню.

– У нас одна общая тема – ты.

– И что она сказала?

– Чтобы я всегда был рядом с тобой и сделал тебя счастливым.

– Это она так сказала?

– Да. И я дал ей слово, которое собираюсь сдержать. А что сказала тебе Октавия?

– Примерно то же самое.

– Женщины всегда беспокоятся, что мы без не разберёмся, – отшутился Беллами. – Но без их заботы нам действительно было бы плохо.

***

Джон валялся в постели и представить не мог, как можно сейчас уснуть после настолько насыщенного эмоциями дня. Таких дней у него давно не было. Пока Беллами был в душе, Джон смотрел на снимок в фотокамере. В голове пронеслись воспоминания, как он ночами просматривал свои фото, сортировал их и редактировал. Как он видел в этом творчестве свою жизнь, как восхищался ею. Теперь он держит камеру в руках, но прежних чувств она не вызывает. Это лишь бездушная техника, как и его смартфон, например. Неужели любовь к фотографированию больше не вернётся? Или ему нужно дать время прийти в себя.

Блейк вышел из душа и лёг рядом с парнем. Джон отложил камеру на тумбочку и всё внимание переключил на него. Снова находиться в одной постели с Беллами – было чем-то нереальным, и вызывало столько наслаждающихся восхитительных чувств. Джон снова чувствует в себе много нового, что и описать нельзя. Кажется, что все языки мира слишком скудны, чтобы описать и половину всех чувств, что испытывает Джон рядом с Беллами.

– Что с тобой происходило? – начал Джон. – Ко мне приходила Эхо. И она была так разбита, и напугана.

– Зачем к тебе приходила Эхо?

– Она хотела, чтобы я спас тебя. Но вышло всё наоборот.

– Скажи, Эхо как-то замешана в нашем расставании? – неожиданно для Мёрфи, спросил Беллами.

Джон бы не хотел об этом рассказывать, но и лгать он теперь тоже не хотел. Точно не Блейку. Их отношения, достигнутые через боль, вытерпевшие столько, достойны большего.

– Я боюсь, что ты будешь злиться, если я расскажу тебе об этом. Вина всё равно, по большей части, моя.

– Я обещаю, что не буду злиться, – уверенно заявил Беллами.

– Разрыв с тобой было условием, чтобы она не засадила брата Эмори. Я знаю, что я сделал неправильный выбор. Я не должен был поступить так, должен был послушать тебя.

– Ты сделал тоже самое, как тогда, когда сжёг школу. Ты переступил через себя и сделал то, что должен был, несмотря на боль. И это благородно, Джон.

– Но ты бы не сделал такой выбор, верно? Ты бы так со мной не поступил…

– Бывают ситуации, когда нет правильного выхода, а есть варианты, и каждый из них требует определённой жертвы.

– И ты нормально воспринимаешь то, что я принёс в жертву тебя? Звучит ужасно, но выглядит это так.

– Главное понять, что тебе дала твоя жертва. Эмори сейчас счастлива; её брат на свободе; мы с тобой вместе, и мы начали всё заново, ещё больше осознав, как мы важны друг другу. Когда итог таков, то как можно считать жертву напрасной? Прости себя за это, как я простил. Иначе это будет мешать тебе строить будущее. Я знаю о чём говорю.

Джон вымученно улыбнулся. Первая улыбка, которую он произвёл за долгое время. Возможно, ему становиться лучше. Но его сердце всё ещё являлось заложником тяжёлых оков.

– Тебе нужно поспать. Сегодня был трудный день. Да и ночью в самолёте ты почти не спал, – с заботой сказал Блейк.

– Не могу позволить себе уснуть. Вдруг я проснусь, а тебе нет, и окажется, что и не было. Всё что сегодня произошло больше похоже на сон, чем на реальность. Даже ты. Я боюсь, что ты лишь плод моего воображения. Это ощущение такое сильное временами, что мне реально страшно. Может ты меня трахнешь?

– Значит, только мой член может доказать тебе, что я настоящий? – усмехнулся Беллами.

– Мне хочется, чтобы ты был как можно ближе ко мне. Я не знаю, как можно быть ещё ближе.

– Я, конечно, очень соскучился по тебе, но впечатления после похорон твоего отца меня не особо заводят.

– Тебе помочь о них забыть? – игриво спросил Джон и прильнул к его губам.

Джон со всей страстью отдался в поцелуй. Он был для него как разряд тока в сердце для коматозного. Или как глоток воздуха для тонущего. Когда его поцеловал Беллами возле фонаря, шок перебил любые другие чувства, а теперь можно было насладиться вкусом любимых губ сполна. Джон сел на парня сверху, прижимаясь к нему своим телом. Руками он обвил голый торс парня, собирая тепло его тела и эту приятную гладкость кожи. Джон почти и забыл каково это прикасаться к нему. Сейчас это даже не желание, а необходимость. Невыносимая нужда заставляет вцепиться в парня всеми руками и ногами; целовать его губы, шею и плечи; сходить с ума от каждого прикосновения и вообще от возможности к нему прикасаться.

Беллами сразу же ответил взаимностью. Он перехватил парня обеими руками и уложил на кровать, накрывая его тело своим, попутно снимая с него остатки одежды. Его ласки совмещали в себе две несовместимости: нежность и буйную жгучую страсть. Блейк очень скучал. Это чувствовалось. Об этом говорило каждое его прикосновение и то, как он был готов растерзать тело Джона своей нежностью.

Джона совершенно не волновало, что это может быть аморально. Сегодня похоронили его отца, в этом доме спит его мать, которая находиться сейчас в трауре, а Джон в этот момент отлично трахается, и ему хорошо до безумства. Сейчас для него вообще ничего не важно. Важен только Беллами, и то, что он наконец-то рядом. Джон даже не относиться к этому как к сексу, а как к чему-то более возвышенному: как к тому, где любовь и духовная откровенная близость на первом месте, а потом уже страсть и удовольствие. Конечно, от получает невозможное количество физического удовольствия от процесса, но то, что он чувствует внутри не сравниться ни с чем. Он чувствует долгожданное уединение с тем, кого любит до одури. Чувства к Беллами он никогда не мог контролировать и никогда не сможет – но это и не нужно теперь. Джон больше не хочет ничего контролировать, он будет просто верить и слепо идти за своими чувствами, как Беллами его и просил на мосту. Как жаль, что через столько боли пришлось пройти, чтобы наконец прийти к этому осознанию. Но теперь оно ещё более ценно, а его отношения с Беллами стали самым важным в жизни Джона, ничего важнее нет. Беллами был нужен всегда, но теперь он был частью Джона, и даже заполонил большую его часть собой.

В доме царила тишина, которую Джону было не жаль заполнять своими громкими стонами. Он за столько времени впервые был счастлив на сто процентов, он получал истинное удовольствие. Ничего это не омрачало и на малую долю. За всю жизнь у Джона таких моментов было столько, что можно было на пальцах пересчитать. Даже когда появился Блейк, он вместе с любовью принёс много волнений и страха. А теперь Джон не боится. Он принимает в себя Беллами во всех смыслах.

– Ты же помнишь, что спальня твоей матери не особо далеко? – прошептал на ухо Беллами в ответ на громкие стоны парня.

– Похуй, – выдавил из себя Джон, тяжело дыша и вбирая в себя воздух, захватывая вместе с ним запах с шеи Беллами.

И в этом слове описано всё отношение Джона ко всему вокруг. Похуй на всё, что за пределами этой кровати. Его вновь переполняют чувства как в первый раз, как каждый раз с Беллами. Джон так сильно скучал, будто бы их расставание длилось года. Поэтому он так крепко вцепился в тело парня, и прижимал его к себе, обив его бёдра ногами. Он заключил его в такие объятия, с которых не вырваться. Но Блейк и не пытался вырываться, а наоборот, он размашисто влетал в Джона и доводил того до оргазма.

***

После бессонной, но страстной ночи усталость на утро дала о себе знать и просыпаться совершенно не хотелось. Но в полудрёме Джон понял, что что-то не так. Он открыл глаза, и он был один. В одну секунду по телу побежали мурашки. Выглядит всё так, как он себе воображал в страшных догадках: как он просыпается в одиночестве, а Беллами нет.

Беллами – это сон, вымышленный парень, злая усмешка судьбы. И всё это время Джон был один. Просто так сильно не хотел быть один; не хотел один ехать на похороны отца; хотел, чтобы с ним был Он – вот и придумал себе это всё.

Джон поднялся с кровати и почувствовал боль во всём теле. Это слегка успокаивало его – хоть какой-то намёк на то, что Беллами всё-таки был с ним этой ночью. Или же он настолько сошёл с ума, что всё это с собой делал сам.

Он стал судорожно искать вещи своего парня. В этой комнате должно быть хоть что-то из его вещей. Хоть что-нибудь, что докажет, что Блейк здесь. Джон чувствовал, как сходит с ума, или уже сошёл – и это было так страшно. Его начала охватывать внутренняя паника, а она не знала, что такое границы здравомыслия. В таком состоянии нельзя что-то правильно анализировать. И Джон заставил себя успокоиться. Приложил все усилия и взял волю в кулак. Он успокоил себя тем, что даже если Беллами окажется лишь иллюзией, то Джон вернётся к реальному Беллами и сделает всё возможное и невозможное, чтобы вернуть его. Потому, что после того, что он почувствовал вчера, он понял, что это не просто желание – быть с Беллами, а необходимость. Адекватная полноценная жизнь без него невозможна. И это та любовь, за которую стоит бороться, даже с самим собой.

«Если ты чувствуешь к кому-то настоящую любовь, то сделай невозможное, расшибись о стену, переступи через себя сотни раз, но сбереги её.»

Джон оделся и вышел в гостиную. Он замер от увиденного, ещё будучи на лестнице. В доме было много людей: мед работники и полиция. Джон совершенно не мог понять, что происходит, а страх сковал всё его тело, не позволяя двинуться с места. Только когда он увидел Беллами, он смог выдохнуть с небольшим облегчением. По крайней мере, тот был настоящий и с ним всё в порядке. Но всё ещё стоял вопрос о том, что здесь происходит.

Беллами, заметив парня, сразу же подошёл к нему. Его взгляд был наполнен тревогой, и Джон занервничал ещё сильнее.

– Что здесь происходит?

– Джон, – начал Беллами и обнял его за плечи, притянув к себе. Было видно, что он взволнован и ему сложно говорить.

Санитары вынесли тело, накрытое белой простынёй. Джон видел это через плечо Блейка, и его тело передёрнуло как в нервном тике. Беллами прижал его как можно сильнее, почувствовав это и то, что ему становиться тяжелее устоять на ногах.

– Это был её выбор. Она этого захотела сама.

– Что? – спросил Джон, не слыша собственного голоса.

– Там твоя мама, Джон.

– Нет, нет, нет, нет, – начал шептать Мёрфи, не веря в происходящее.

Стоять он уже действительно не мог, если бы Беллами его сейчас не держал, беря вес его тела на себя, он бы свалился на пол от бессилия. Реакция была не запоздалой, как у него бывает обычно. Его сердце разрывало от боли, а из груди вырывался крик, на который совершенно не было сил, и он застрял в горле. Этот крик иглами пронзал горло и грудную клетку. Джон буквально вчера обрёл мать – ту, о которой всегда мечтал, которая заботиться о нём и способна на чувства. Но такая мать оказалась слишком слаба, и Джон потерял её. Выдержать очередную потерю, одну за другой, и не свалиться в пропасть уже казалось невозможным. Если бы Беллами его не держал, так бы и случилось. Джону даже страшно представить, если бы его не было. Но Беллами есть. И он – не сон, не иллюзия, не фантазия.

***

Джон успел только подумать о том, что всё у него будет теперь по-человечески. Что он будет нормально общаться с мамой, что будет приезжать к ней по возможности вместе с Беллами и всё будет так, как он давно хотел. Но мечты в который раз разбились о жёсткую реальность. Мать попрощалась с сыном на кухне, попросила Беллами быть рядом с ним, и ушла спать, предварительно наглотавшись таблеток. Джону до сих пор было сложно поверить, что она на такое способна. Его мать – это сильная стойкая женщина, которая не позволяла себе и на минуту быть слабой. Но что-то её сломало: смерть мужа или осознание того, что она одинока.

Ему было не просто оправиться после их потери, хотя раньше он думал это будет не так сложно, что он слишком отвык от них. И если смерть отца была для него эмоционально ещё как-то сносной, то потеря мамы, которая показала свою другую сторону, перед тем как уйти на покой, была в разы тяжелее.

И вот уже прошёл месяц, а отпустить боль насовсем не удаётся – стало легче, конечно, но всё же. Джону очень помогало то, что Беллами был всегда рядом. Парень даже не ходил гулять с друзьями без него, а Джон не мог выходить каждый день, и тогда Блейк сидел с ним дома. Они смотрели фильм, готовили вместе ужин или занимались сексом – иногда могли совмещать чуть ли не всё сразу. И Джон, зная какой его парень не усидчивый, и как для него необходимо общение в шумной большой компании, иногда гнал его прогуляться с друзьями и отдохнуть от своего общества. Беллами категорично отказывался, он говорил, что не хочет сейчас быть без него, и что за четыре месяца разлуки он уже «наотдыхался» без него. Это так умиляло. Джон в такие моменты сразу же таял и притягивал парня для поцелуя.

Переносить трудности вместе с Беллами намного проще. Без него Джон бы точно не справился. Каждую ночь, засыпая рядом с Блейком, он слёзно благодарил Вселенную, что у него есть этот человек. И теперь Джон понимал ценность семьи лучше, чем когда-либо. Самый важный для него человек – это Беллами. А потом идут Монти с Джаспером, Октавия, Эмори, Джексон и даже Финн. С последним он больше не виделся, и не знал, стоит ли ещё видеться. Но он помнил то, что тот для него сделал. Он помнил его поддержку, и то, что он пришёл к Беллами и нашёл слова. Скорее всего, это и стало толчком к тому, чтобы Блейк сделал шаг навстречу Джону, несмотря на то что Джон делал сто шагов назад. Возможно, благодаря именно Финну, Беллами сейчас с ним. А казалось бы, он был просто пареньком, который не вмешивался в жизнь Джона, и не пытался ему навязать правильность и мораль.

Майское яркое солнце пробивалось сквозь ветви деревьев Магнолии, его лучи полосами падали на широкие плечи парня и на копну вьющихся чёрных волос. Парни сидели на лавочке недалеко от кафе, и ели мороженное с орехом макадамия и кленовый сиропом – погода позволяла. Джон не мог налюбоваться тем, как Беллами выглядит под солнечными лучами. При каждом его движении полосы солнца перемещались по его волосам, и даже падали на лицо, задевая и подсвечивая ресницы. Джон даже почувствовал приятнейшую ностальгию о том, когда он ловил такие кадры, и, созерцая Блейка, сразу тянулся за камерой. Но он уже не фотографирует. С тех самых пор, как разбил своё камеру, он больше не сделал ни одного снимка, если не считать того, что Беллами сделал его руками.

Сейчас у него был новый фотоаппарат, но он его оставляет дома. Но теперь Беллами начал брать его с собой вместо Джона. Он всё ещё верил в то, что к Джону вернётся его прежняя страсть, и он будет снова жить с тем же интересом, создавая прекрасные работы. Беллами очень хотел, чтобы Джон занимался своим прежним хобби – что и хобби сложно назвать, ведь тот в этом деле был профессионалом. Потому что тогда бы он смог жить полноценной жизнью, наполненной страстью. Ведь реализация в каком-то деле очень важна для счастливой жизни, а Беллами хотел именно этого для своего парня.

Как только подул несильный ветерок, лепестки Магнолии посыпались прямо на них. Джон замер, смотря на эту простую, но восхитительную картину перед собой. Розовые лепестки осыпали плечи Беллами и запутались в его волосах. Такой нежный приятный цвет отлично сочетался с чёрной смолью его волос, а беспорядок на голове очень подходил к его лицу. Беллами не спешил смахивать с себя лепестки и сидел без движения, заметив взгляд своего парня. Он прекрасно знал этот взгляд, и уже ждал от него каких-то действий с лёгкой улыбкой.

– Где камера? – спросил Джон.

– У меня в рюкзаке.

Джон взял его рюкзак, который лежал рядом с ними на скамейке, и достал фотоаппарат. Невероятно приятное чувство – держать камеру в руках. Джон быстро разобрался с настройками, установив которые ему нужны, как будто и не расставался со своим любимым делом.

Он делал один кадр за другим, ловля солнечные лучи под правильным ракурсом, и крутясь вокруг Блейка. В глазах Беллами отражались краски весны, и это придавало снимкам столько красочности и живости, столько романтичности и изящества образу. Сильной личности Блейка со своей создающей тёплой энергией это очень шло. Он, как и всегда, выглядел непринуждённо. Он умел получаться на фотографиях. Не так, как это делает основная масса людей, не связанная с профессиональным позированием перед камерой, которая выглядит скомкано и напряжённо на фотографиях. Беллами был актёром – это было его преимуществом. Джон вообще не знал, с чем Блейк может не справиться. Он во всём был хорош.

Джон снова смотрел на него через объектив, и в его сердце разжёгся огонь. Он не мог остановиться, фотографировал и фотографировал, и все кадры казались идеальными, гармоничными, наполненными светом и красотой. В нём снова проснулся прежний интерес. Огонёк разгорелся в пожар. И чувства совсем не мешали ему фотографировать, он делал это так же профессионально, и был погружён в работу.

Его сердце ожило окончательно, и забилось совсем по-другому. Теперь он точно уверен, что прежний Джон сгорел, тем самым уступил дорогу новому Джону. Новый Джон для нового Беллами. Они прошли все препятствия, отпустили тяжесть прошлого и дали их отношениям дорогу в светлое будущее, где нет места боли и страхам. И они никогда не были счастливее, чем сейчас.