Текст книги "Запах медовых трав"

Автор книги: Ле Чи Ки

Соавторы: Буй Хиен,Нгуен Нгок,До Тю,Нгуен Тхи Кам Тхань,Хюи Фыонг,Ма Ван Кханг,Ву Тхи Тхыонг,Фам Хо,Хыу Май,Нгуен Тхе Фыонг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

ДЕРЕВНЯ В ПЕСКАХ

Ночью прошел сильный ливень, но к утру небо очистилось и подул прохладный ветерок.

Во дворе, перед домом, где мокрый еще песок прилипал к ногам, закричал на яблоневой ветке петух, вытягивая вверх зубчатый и красный, точно цветок граната, гребешок. По обе стороны двора лоснилась под солнцем омытая дождем зелень деревьев аноны, чуть подальше, у мостков, темнели кокосовые пальмы, уже покрытые плодами. А еще дальше, за ними, тихо и плавно катила река, и такой она сейчас была серебристо-белой, что от этого блеска резало глаза.

Май, Зуен и мама обрушивали рис. Рис обрушивали в деревянной ступе, и по двору разносилось ритмичное глухое постукивание. Время от времени Зуен энергично ударяла рукой по верхнему краю ступы, и тогда зерна подпрыгивали и, совершив вихреобразное движение, снова падали вниз, в ступу. «Тук… тук… тук…» Петух, уловив запах только что очищенного риса, слетел вниз, поискал зернышки у ног Май и, распустив веером хвост, с громким криком удалился.

Отец только что вернулся с рыбной ловли и теперь, приподнявшись на носки, старался приладить сети к одной из балок под крышей.

– Гляди-ка, что надумал! – тут же окликнула его мама. – Неровен час, прилетят да бросят бомбу, тогда ни дома, ни сетей не останется. Повесь-ка лучше на пальму, целее будут!

– А ну тебя! Все-то ты наперед знаешь. Повесить на пальме, так сгниют под дождем и ветром, и останемся тогда с одними кооперативными сетями.

– Ладно, – засмеялась она. – Отдохни-ка лучше, успеешь этим после заняться.

Зуен стукнула ногой по ступе, подбросила горсть обрушенного риса на ладони и подула. Шелуха слетела.

– Уже белый, мама!

На тропинке, ведущей к дому, показались тетушка Хыок и тетушка Куэт. Они окликнули маму, и она заторопилась, заспешила им навстречу, все трое заговорили разом.

– Вот, беда, не иначе как что-то случилось, до сих пор их нет!

– Я целый котел супа наварила, стоит на кухне. Еще петухи не пропели, как готовить начала. Креветок, крабов, соуса – всего положила… Уж жду-жду…

– А я уже прошла по домам, собрала веток для маскировки. Господи, никогда они еще так не задерживались, как сегодня. И что с ними могло приключиться…

Мама зашла на минутку в дом за бетелем и тут же торопливо вышла.

– Пойду-ка я на дюны, погляжу, – сказала она, устремляясь к воротам.

– Куда это она? – обернулся отец, он как раз закончил развешивать сети.

– На дюны, – ответила Май, – вместе с Хыок пошли!

– Вот непоседа, ни минутки на месте не сидит, – улыбнулся отец.

Улыбка делала его лицо удивительно простодушным, совсем как у ребенка, и сейчас, глядя на него, Май с Зуен тоже засмеялись.

Май слышала отрывочные фразы, которыми обменялась мама с Хыок и Куэт. Она хорошо знала, что это значит, ведь не впервой им было это томительное ожидание. По ночам сторожевой катер уходил на вахту в море. Утром он возвращался и останавливался у пристани на реке. И едва только-со стороны входа в канал раздавались знакомые гудки, как в деревне уже начинались радостные хлопоты. Но сегодня все было иначе. Катер до сих пор не вернулся, хотя был уже полдень. А вдруг и правда что-нибудь случилось? Ведь этой ночью был шторм, а самолеты врага развесили над морем осветительные ракеты. Встревоженная Май, побросав впопыхах все как попало, бросилась следом за женщинами.

Вдоль всего берега, у бонов и под пальмами, стояли группки людей. Сюда и так по большей части приходили пожилые женщины, сейчас же молодых вообще не было видно, в это время они уже были заняты на работе. Женщины не спускали глаз со входа в канал. В той стороне виднелось несколько рыбачьих лодок, вышедших на промысел, с востока на север плыла, мягко колыхаясь, длинная лента облаков, а дальше вся гладь моря, сейчас такая синяя, была залита сияющим солнечным светом. Женщины, волнуясь, ходили взад и вперед, в глазах у них стыло ожидание. На тропинке, спускавшейся с дюн, показалась мама, она подошла к тетушке Хыок и расстроенно сказала:

– Ничего не видно, а ведь я очень высоко поднялась.

В глазах у нее стояли слезы.

Хыок, не в силах больше стоять спокойно, решительно направилась к дюнам:

– Пойду-ка теперь я посмотрю…

Мама Май устало опустилась на корточки рядом с сидевшей на песке Куэт и тихо, словно жалуясь, сказала:

– Даже ночью и то все об этих ребятах думаю, – как они там, в море…

В голосе ее была такая тревога, точно она говорила о своем сыне, Чунге.

– До чего же смелые ребята! – продолжала она. – В прошлом месяце стреляли по самолетам в море. Один, уж не помню, как его зовут, был ранен в ногу, так он одной рукой рану зажал, а другой продолжает держать штурвал… Был приказ раненым эвакуироваться на берег. Но никто не захотел. Вместе сражались, вместе, значит, либо спасутся, либо погибнут. Так и не бросили свой катер, весь день по самолетам стреляли…

Она совсем расчувствовалась.

Май стояла рядом и очень волновалась.

– Идет! Идет… – закричала Хыок, она бежала со стороны дюн. – Я забралась на самую верхушку и увидела оттуда белую точку в море, это они!

Берег мгновенно оживился. Женщины собрали лодки с ветвями маскировки в одном месте. Сочно-зелеными ветвями кокосовых пальм в деревне очень дорожили. Раньше никому не пришло бы в голову срезать хоть одну веточку у соседа. Ведь на один лист меньше на кокосовой пальме – значит, меньше на целый орех. Ну, а сейчас семьи соревновались между собой, кто больше даст пальмовых листьев для маскировки катера. Хыок позвала с собой нескольких женщин и пошла на кухню поставить на огонь котел с креветками и крабами. Нужно было еще просеять муку и сделать клецки да добавить перцу и лука. Пусть у парней после трудной ночной вахты прибавится сил! Куэт проверила, не остыл ли котел с ароматным зеленым чаем. Один за другим подошли молодые ребята из ополчения и, с нетерпением поглядывая в сторону уже показавшегося катера, спросили, не надо ли помочь. Подошел старый Кхай. Он с трудом тащил пять больших орехов, его сиамская пальма славилась на всю деревню, таких вкусных плодов не было ни у кого. Май помчалась домой и попросила отца сбить с дерева еще три кокоса.

Когда она, неся кокосы, подошла к пристани, с катера, входящего в протоку, донесся гудок, его далеко разносило ветром. Вот он, катер! Его нос разрезал волны, как лемех плуга, а волны плясали вдоль бортов и с шумом бились в них.

Женщины с радостными криками бросились к самой кромке берега, навстречу уже подходившему к пристани катеру. Матросы выстроились шеренгой на палубе. Темно-зеленые робы трепал ветер, матросы улыбались и радостно махали собравшимся на берегу.

* * *

Удостоверившись, что моряки наконец-то вернулись, Май помчалась обратно домой помочь Зуен поскорее обрушить оставшийся рис. Лан, младшая сестренка, принесла сухих тополиных веток и разожгла огонь, чтоб приготовить еду. Отец латал кооперативные сети. Малыши Хиеу и Нгиа гонялись под аноной за перепелками.

– Ну как там, никто не ранен? – спросила Зуен у Май.

– Нет, все в порядке. Ой, один издали так похож на Чунга, я все на него смотрела. Но когда подошли поближе, оказалось, совсем не похож.

– Чунг далеко, если б он был где-то здесь, поблизости, отчего бы ему домой не заглянуть, – рассмеялась Зуен. – Знаешь, когда ты уезжала к отцовской родне, – снова сказала она после некоторого молчания, – ты не знала, я ведь очень хотела, чтобы Чунг пошел в армию. Но как ему об этом сказать? И я написала заявление в движение «Трех замен». Если б у меня не было двух малышей на руках, то я записалась бы еще и в «Три готовности». Не хотелось мне, чтобы Чунг видел в нас обузу. В конце-концов я решилась и сказала ему: «Знаешь, я уйду на работу, стану жить отдельно от семьи, ладно?» Он только глянул на меня пристально: «Оставайся дома, расти малышей, а я пойду в армию. Я давно собираюсь, боялся только, что тебе одной дома будет трудно». И так мне его тут жалко стало! Выходит, мы оба об одном и том же думали, хотя ничего друг другу не говорили. Я сказала ему: «Хорошо, иди. Мы-то с матерью остаемся». Когда мама узнала, она тоже сказала: «Ты скажи ему, чтоб шел спокойно. А дома – сыты мы или голодны – мы ведь все вместе, да и не одни, люди кругом, пусть не тревожится». Только по голосу ее поняла я, как она его жалеет. Отец велел мне приготовить курицу и купить вина, чтоб «отметить» отъезд. Поели, я пошла за водой, мама спустилась в лодку, а Чунг поцеловал Хиеу и Нгиа, простился с отцом, надел рюкзак и поскорее ушел, не сказав ни маме, ни мне ни единого слова… Боялся, наверно, что мы повиснем на нем, не отпустим.

Глядя на ее миловидное полное лицо, Май вдруг подумала: «Какая хорошая пара, если б не помешали враги, как они могли быть счастливы…»

От ударов о ступу как будто подрагивал даже солнечный свет, косыми лучами заливавший полдвора. Зуен, точно что-то ее вдруг подстегнуло, затянула частушку:

 
– Сердце знает, сердце помнит…
 

Ее сильный голос словно пригласил Май подхватить:

 
– Ах, сердце, сердце!
Вспыхни жарче, ярости огонь…
Сердце знает, сердце помнит…
 

Частушке вторил стук песта, во дворе сделалось как-то уютнее.

Вернулась с реки мать. Завидев сваленный у плиты хворост, она радостно улыбнулась. Значит, и Лан, самая младшая, тоже вернулась… Она торопливо прошла в дом и ласково пожурила Лан:

– Господи, говорила же я тебе – приди пораньше, а ты прогуляла с подружками, вот и к обеду не поспела. Небось чуть не померла с голоду? Как, еда до сих пор не готова? – закричала она уже в кухне. – Сколько дыму напустили! Ладно, иди веять рис, я сама сварю. Стоит мне только в кухню войти, повернуться, и уж все готово, а ты возишься полдня, и все-то у тебя сырое или пригорело, никакого от тебя толку!

– Ну вот, хозяйка пришла. Сейчас суматоха поднимется, – проворчал отец.

– Какая суматоха? Просто я говорю, что у меня руки ловкие и ноги проворные, вот и все!..

Май рассмеялась и позвала Лан, чтобы та унесла обрушенный рис. Ей стало жалко девочку, ведь ей всего двенадцать, а она уже всякую работу знает. А у мамы такой уж характер – хочет, чтобы ее дети были, как и она, трудолюбивые и ловкие.

Когда рис был готов, мама выложила его на блюдо и вынесла на скамейку. Она знала, что отец любит суп с красной тыквой, и сварила ему отдельно. На блюде с рисом с краю лежала голова трески. Май отдала Лан самый вкусный кусок, – где мозг. Отец поел быстро и налил себе чашку крепкого ароматного чая. Мама и Зуен тоже положили палочки, только Май, Лан, Хиеу и Нгиа отстали. Они вообще всегда ели медленно и за столом сидели дольше всех.

Начиналась духота. Сначала показалось, что где-то далеко загудел ветер, но тут же стало ясно, что это самолеты. Шесть черных теней надвигались со стороны моря, еще четыре показались из-за горы. Вот они, оказывается, что задумали: с двух сторон подойти к реке!

– Лан, Хиеу, Нгиа! – закричала мама. – Быстрее в убежище! Давайте все сюда! Мне за вами бегать трудно.

Май поспешно отставила плошку с рисом, надела через плечо «сумку связной» и бросилась бежать к командному пункту. Зуен отвела детей в убежище и, взяв санитарную сумку, тоже побежала к цеху переработки рыбы.

А мама продолжала громко ругать малышей.

– Во время налета у взрослых свои заботы, – говорила она, – а дети должны быстрее прятаться. Сколько раз им это наказывали, так нет же, разгуливают как ни в чем не бывало и даже не думают спускаться в убежище! Да еще эта Май, – сердилась она, – не доела, бросила все и побежала. Блюдо с рисом так и осталось стоять, петух придет – все рассыплет. «Надо, пожалуй, завернуть рис в пальмовые листья, потом пригодится, глядишь, кто-нибудь с собой возьмет», – подумала она.

Она быстро отнесла блюдо на кухню и, пригибаясь, торопливо пошла к реке.

Отец, стоя у входа в убежище, смотрел ей вслед: «Удивительная женщина! Самолеты прилетели – малышей загнала в убежище, а сама пошла куда-то?» У тут же вспомнив, что сети кооператива сушатся на берегу, он побежал собрать их.

Дойдя до реки, мама Май спряталась под пальмами: «Может, что понадобится морякам?»

Сейчас стреляли все – и ополченцы и матросы. Она видела, что пули едва не задели самолет, и чуть не крикнула: «Цельтесь лучше!»

Самолеты, словно стая черных птиц, кружились над водой. Вот они резко снизились, сбросили бомбы, выпустили несколько ракет и снова взмыли вверх. Она не могла больше оставаться на месте. Выйдя из-за пальмы, она вдруг увидела матроса, который пытался отвязать паром. Ползком она добралась до него.

– Зачем тебе паром?

– Мне нужно на ту сторону, понимаете, надо привезти еще патронов.

– Ты вот что… – нерешительно сказала она, – дай-ка я буду грести.

Паром быстро отошел от берега. Когда он был уже на середине реки, самолет развернулся и наклонил крыло. Мама Май повернула паром бортом, от пуль вода в реке точно вскипела и покрылась пеной.

* * *

Май быстро добралась до командного пункта. С песчаного откоса раздался сердитый окрик:

– Спускайся в убежище, живо! Чего тут бегаешь?

Май, не обращая внимания, побежала дальше, держась поближе к краю дороги, где стоял ряд тополей. Она не сводила глаз с самолетов. Когда они снижались, она продвигалась ползком, но едва они уходили вверх, она поднималась во весь рост и бежала.

Во дворе перед командным пунктом у края траншеи стоял Фан. Он был в черной рубашке, в плетенном из пальмовых листьев шлеме, выкрашенном в зеленый цвет, в руках у него было автоматическое ружье. Из соседней траншеи ополченцы вели огонь по самолетам.

– Товарищ Фан, докладываю, явилась для выполнения задания.

– Молодец, как раз вовремя! Нужно доставить патроны нашим, что окопались на берегу, и передать приказ: бой будет долгим, сохраняйте выдержку. Стрелять только по команде и всем одновременно – экономить патроны!

– Слушаю!

Май побежала на склад. Она взвалила на плечо ящик с патронами, но он оказался слишком тяжелым для нее. Согнувшись под его тяжестью, она сначала сделала несколько неверных шагов, но потом побежала.

Над головой гудели самолеты, песок и пыль застилали глаза.

Луа бесстрашно и горделиво стояла над откосом, она прислонилась к стволу высокого фикуса, росшего рядом с цехом обработки коконов, и не сводила испуганных и сердитых глаз с самолетов, которые, будто стараясь уберечься от пуль, переваливались с крыла на крыло.

– Цель – «мухобойка-2», прицел 3, огонь!

Голос Луа, обычно такой тихий, звучал громко и решительно.

Выстрелы чуть не оглушили Май.

Сейчас стреляли все подразделения, разбросанные по деревне вдоль реки. Стреляли и группы под командой девушек Хыонг и Куе, размещенные в отлогих траншеях на склоне, как раз под тем местом, где стояла Луа. На берег падали бомбы. Под ногами Май осыпался песок. Май видела, что в траншее девушек-ополченок тоже набралось много песка, и, отстрелявшись, они взялись за лопаты. Май стала выкладывать патроны рядом с траншеей.

– Товарищ Луа, докладываю! Приказ командира отряда…

Выслушав ее, Луа бодро кивнула:

– Передай Фану, что наше подразделение зря патронов не тратит.

– Слушаю!

Затем Май обежала еще несколько траншей, где были мужчины-ополченцы, и передала приказ.

«Так, одно задание выполнила», – сказала она себе, возвращаясь к командному пункту. Она шла, стараясь держаться под пальмами, росшими вдоль берега – так ей легче было спрятаться от самолетов и наблюдать за картиной боя. С грохотом и визгом рвались бомбы и снаряды. Бойцы из траншей стреляли безостановочно. Слыша эти выстрелы и пальбу зениток, Май ликовала. «Бах-бах-бах» – грохотало, совсем как призыв барабана. Катер еще не успел открыть стрельбу по самолетам, но уже начал маневрировать, стремясь избежать бомб – вперед, назад, вправо, влево, – и пыхтел, точно кит над водой. Матросы в защитных робах сгрудились вокруг орудий, разгневанно задравших дула вверх.

Бомбы упали в реку. Вода взметнулась фонтаном. Дым и пыль застлали все вокруг. Волосы и лицо Май запорошило песком, и, словно в отместку, бойцы снова открыли ожесточенную стрельбу. Сквозь дым и огонь с катера донесся крик:

– Эй, девушка, видишь? Самолет горит! Подожди, еще один будет!

Май обрадовалась и подумала, что, может, ее окликнул тот самый моряк, который похож на ее брата.

Самолет, охваченный огнем, стремительно падал в воду. На берегу радостно закричали.

Когда Май вернулась на командный пункт, Фан похвалил ее:

– Молодец! Сейчас переправишься через реку, доставишь патроны на ту сторону, на соляное поле. Помни, что ты должна сказать: бой будет долгим, и необходимо сохранять выдержку, мы уже сбили один самолет. Надо целиться по врагу точнее, стрелять по команде, организованно – не тратить лишних патронов!

– Слушаю!

На той стороне расположилось боевое звено, нужно обязательно захватить им воды… Май взвалила на плечо ящик с патронами и, с трудом волоча за собой бидон с водой, поползла к берегу. Добравшись до воды, она прыгнула в маленькую лодку. «Держись, держись», – подбадривала она сама себя. Сознание того, что она должна выполнить свой долг, придавало ей мужества.

Лодка была уже далеко от берега, когда над ней внезапно появились сразу три самолета. Один из них наклонил нос. Май перекинула весло на правый борт. Лодка свернула вправо. Посыпались пули. Вода вокруг лодки вскипела, обрызгав лицо и волосы Май. Май снова перенесла весло на левый борт, и лодка вильнула влево. Маленькая лодчонка маневрировала, точно катер. Это сравнение неожиданно пришло Май в голову, и она взглянула вверх, на самолеты. Стараясь увернуться от снарядов, несущихся с катера, они свернули в сторону. Май подвела лодку к берегу, выбралась из нее и поползла через клетки-квадраты, покрытые ослепительно блестевшей под солнцем белой солью и водой, на которой собралась грязноватая пена. Это и было соляное поле. Его тяжелый запах, от которого захватывало дух, был хорошо знаком Май. Она подняла голову и снова посмотрела на самолеты, все так же сновавшие по небу, и ей вдруг захотелось плакать, но не от страха, а от злости, от ярости, которой она не могла сдержать.

Женщины, работавшие на соляном поле, спрятались в траншею, они крикнули Май:

– Скорей, спускайся сюда!

Но Май рванулась вперед к боевым окопам. Один из ополченцев, перезаряжавший ружье, крикнул:

– Вот это да! Цветок абрикоса[75]75
  Игра слов: «май» по-вьетнамски означает «абрикос».


[Закрыть] к нам пожаловал. Теперь нам нечего страшиться, что патроны кончатся.

– Самый красивый цветок – это цветок абрикоса! – отозвался другой.

Шутку подхватили:

– Белого абрикоса или желтого?

– Желтенького! Того самого, который растет в нашем песчаном краю.

Май вытерла пыль с лица, отряхнула одежду и, вытянувшись по стойке «смирно», передала приказ командиру ополченческой группы. Он, не отрывая глаз от прицела винтовки, выслушал ее.

– Хорошо! Вернешься, доложи, что в сбитом самолете есть доля и нашего звена. Наши тоже стреляют метко. К нам тут только что дядюшка Куэт приходил. Ты его не встретила?

– Нет. Наверное, в село зашел. Давайте я почищу винтовки.

– Ладно, ладно, не нужно. Ты иди, тут и без тебя тесно, – грубовато сказал он.

Но Май не рассердилась. Ведь идет бой, и командиру не до нее. Она выбралась из траншеи.

– Ну, я пошла. Желаю успеха, бейте прямо в цель.

– Осторожнее! Бегаешь тут, а неровен час – ранят, некому будет нести, у нас и без тебя хлопот полно! – неуклюже пошутил кто-то.

Добравшись до пристани, она прыгнула в лодку.

– Май, перевези-ка через реку, – услышала она знакомый голос и оглянулась: на плече у мужчины холщовая сумка, брюки высоко закатаны, закутан в маскировочную накидку. Куэт, секретарь партячейки и одновременно политкомиссар местного отряда, возвращается с проверки позиций в деревнях на реке. Май обрадовалась:

– Садитесь скорее!

Куэт вошел в воду и забрался в лодку:

– Дай-ка мне весло.

Но у Май и было-то всего одно весло, и она решительно замотала головой:

– Я сама, ведь сюда-то я одна добралась.

Над ними тут же появился самолет, который стал снижаться. Куэт посмотрел наверх и сказал:

– Не волнуйся, я буду за ним наблюдать.

Он быстро, как бывалый командир корабля, стал отдавать команды: «Влево», «вправо!». Лодка то и дело меняла направление. Сейчас, когда Куэт сидел рядом, Май охватило странное спокойствие, она вдруг почувствовала себя необычайно мудрой, рассудительной и храброй.

Они подошли к берегу, но ощущение это не покидало ее, и она бодро побежала рядом с Куэтом к командному пункту. Фан был все там же. Хыок и Куэт Гай принесли с кухни котелок горячего чая, над которым клубился пар.

– Вот хорошо, что ты здесь, – сказала тетушка Хыок. – Зенитчикам наши уже понесли чай, а ты отнеси-ка ополченцам. Тоже небось пить хотят!

– Докладываю…

Фан внимательно выслушал донесение Май.

– Молодец! Твоя мама тоже патроны морякам подвозила, только что вернулась. Ваша семья сегодня заслуживает самой высокой оценки. Спасибо вам от имени отряда!

– Ну, я побегу.

– Хорошо, только будь осторожна.

– Давай обсудим обстановку на том берегу, – повернулся было к нему Куэт, но тут же окликнул Май. – Май, ты бы напилась воды сначала, потом пойдешь. Скачешь все, как белка, наверное, пить хочется…

– Спасибо, не хочу!

И подхватив кувшин с водой, Май убежала.

Пули все так же точно метлой мели по небу. Над рекой от выстрелов стоял дым. Солнечный свет стал уже иного, какого-то густого оттенка. Упрямо дул ветер. Ноги Май увязали в раскаленном песке. Казалось, песчаные земли тоже полыхают огнем, они тоже сражались против врага – песчаные земли родного края Май, земли Куангбиня.

Перевод И. Зимониной.