Текст книги "Раннейген (СИ)"

Автор книги: Lauren Danau

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Больше они ничего не говорили, и травница тихо выскользнула прочь.

Она ничего не могла поделать, но тоже ощущала это, странное предчувствие. Несколько дней назад, ведьмак, получив плату за лешего, покинул деревню в тот же день, и теперь она чувствовала себя неспокойно. Она тоже видела его, черного зверя, что рыщет в темном лесу.

Не зная куда себя деть, она направилась к ручью, рядом с лесом у подножья гор. Раннейген почувствовала нечто зловещее в этом лесу, и страх захватил ее тело, да так. Что и шевельнуться не могла. Пересилив себя, она взглянула в самую гущу.

Лес был окутан дымкой, но она продолжала вглядываться туда и увидела. Огромный черный зверь сидел и смотрел на нее. Девушка застыла на месте, она хотела сорваться и убежать, но не могла. Зверь сидел не подвижно и видимо не собирался нападать.

Внезапно сильный поток ветра вырвался из лесу, распугав всех птиц. Раннейген вскрикнула и поднялась.

– Эй, причудилось что ль? – она обернулась и увидела молодого светловолосого человека с голубыми глазами.

Когда она вновь глянула в лес, Морока она не видела.

– Да, причудилось, – соврала она.

– Я Кай, – представился он, протягивая ей свою руку. Раннейген ничего не могла поделать, но что-то недоброе в нем было. То ли лицо его такое злое и острое, то ли взгляд.

– Я Раннейген, – она инстинктивно протянула ему свою ладошку в ответ, припоминая этот человеческий жест. Раннейген никогда не понимала, почему люди делают это, но много раз видела, как моряки жмут друг другу руки. Однажды один моряк разговаривал с ней и сделал также. Жаль, больше она его не видела.

Вдруг взгляд его переменился, стал таким беспокойным и серьезным.

– Ты уже видела Хильду, как она? – Кай заметался из стороны в сторону. – Нет, не стоить говорить. Я-я вообще-то по иному делу тебя искал. Ты ведь травница, а вы-то наверняка знаете какие-то зелья привороты и я…

– Любовные, что ли? – она не смогла сдержать ухмылки, глядя на то, как юноша раскраснелся. Кай метнул на нее злобный взгляд.

– Да, – спокойно ответил он.

– Расскажи, кто это и тогда я, быть может, помогу, – она обошла его. Он повернулся за ней.

Кай был очень недоволен. Весь нахмурился и еще пуще покраснел. Парень вздохнул:

– Коли хочешь знать, тогда пообещай, что будешь молчать об этом, а иначе, – он коснулся рукою своего топора, – с тобой может случиться, что-то страшное.

Она поняла намек:

– Хорошо, обещаю, что буду молчать.

– Хильда, – выпалил он. – Хильда, но она, кажется, влюблена в другого, – со злостью молвил он, проведя рукою по своему затылку.

– А кто же этот другой? – равнодушно спросила Раннейген, отвернувшись от него. Она смотрела вдаль. На горизонте виднелась здоровая туча. Ей-то не было дела до этих сельских проблем, но ей не хотелось, чтобы ее вдруг заподозрили в колдовстве, из-за ужасной несговорчивости.

– Чужак, – с презрением выговорил Кай. – Иаков.

Девушка резко обернулась, желая убедиться, что ей послышалось.

– Быть не может.

Кай вдруг странно заулыбался и скрестил руки на груди. В глазах его заплясал лукавый огонек:

– Да-а, – загадочно протянул он. – Вижу это выгодно нам обоим.

Раннейген вдруг опешила. «Непростительная ошибка, глупая, и зачем ты только влезла в это!». Щеки ее стали пунцовыми, а взгляд поник.

– Как же так, так не должно быть, это неправильно, – затараторила она сама с собой.

Если это и показалось странным Кайю, виду он не подал.

– Именно, – голос его стал вкрадчивым и почти бархатным, – вот я и прошу это зелье. Сделай так, чтобы Хильда его разлюбила, а еще лучше, чтобы он полюбил тебя. Тогда все будут счастливы.

– Хильда не будет, – ответила вдруг Ранни. – Она будет в печали и тоске. Ты хочешь, чтобы она страдала?

Кай пожал плечами:

– Ее печаль вечно длиться не будет. Я о ней позабочусь. Неужели ты хочешь потерять его?

Раннейген была в растерянности. Ей не хотелось причинять Хильде боль, но и не хотелось терять Иакова. «И то верно, ее печаль не будет длиться вечно – люди недолговечны, и жизнь их коротка, а вот моя.…Но если и я теперь человек, сколько же мне осталось?»

Кай вдруг протянул ей свою ладонь, ожидая скрепить их маленькую сделку рукопожатием. Раннейген сомневалась и все же сдалась:

– Сегодня на закате, – сказала она, отпуская его руку.

Он довольно ухмыльнулся. Раннейген нахмурилась, такое самодовольствие ей не нравилось, но делать было нечего. Она поправила свою сумку и поспешила к себе в хату.

– Погоди, а травы тебе разве не нужны? – крикнул он ей вдогонку.

– У меня все есть. На закате, – недовольно повторила она и ушла.

Придя домой, девушка как можно сильнее захлопнула дверь и на всякий случай закрыла на засов. Сумку она бросила на матрас, и принялась зашторивать окна. В хате стало довольно темно, и она зажгла пару свечей.

Раннейген поставила небольшой котелок на огонь, а сама тем временем, принялась искать нужные ингредиенты. «Аренария, Вербена, – повторяла она себе». В ящиках было только двое нужных ей трав, и она, взяв подсвечник, спустилась в кладовую.

Когда она вылезла вода уже вскипела. Раннейген взяла связку с цветами и подошла к очагу.

– Три цветка аренарии, – проговаривала она про себя, – один цветонос вербены, пять лепестков гинации, – лепесточки вальяжно упали в котел. Варево приобретало розоватый оттенок. – Семь лепестков мир…– Послышался стук в дверь, и Раннейген едва не уронила все в котел.

– Э-эй, есть кто дома? – это была девушка. Раннейген раздумывала, не лучше ли ей притвориться, что никого нет. Но внезапная гостья не унималась, и травница решила прервать готовку.

Она отворила дверь. На пороге стояла светловолосая девушка.

– Я Урсула. Помогите, матушке нездоровиться…

Раннейген едва себя удержала от того, чтобы не закатить от раздражения глаза:

– Я сейчас не могу, – резко ответила она. Урсула состроила еще более жалобное личико, и травница глубоко вздохнула. – Что с нею? Какие симптомы?

– Рвота и тошнота. Неделю уже. Мать ребенка две луны уже носит. Но плохо…

– Сейчас, постой здесь.

Она метнулась в дом и достала из сумки первую приглянувшуюся скляночку, надеясь, что это поможет. Заметив, что Урсула с интересом пытается разглядеть ее дом, она поспешила вернуться:

– Вот, – сказала Раннейген, протягивая зелье ей в руки, – три раза в день по четыре капли с водой. Если через пять дней не полегчает, тогда придется искать другое средство. Пускай пьет много воды. Поняла?

Урсула испуганно кивнула:

– Спасибо.

Раннейген кивнула в ответ и поспешила вернуться к зелью. Воды немного выкипело и ей пришлось чуть-чуть долить. Девушка помешала варево деревянным черпаком.

– Та-ак, – она провела рукой по своим волосам и отобрала четыре, – чтобы любимый мой рукою по волосам мечтам мои пройтись, – она бросила волосинки в котел, а затем взяла ножичек и вырвала ноготь с большого пальца. От боли она согнулась, схватившись за руку. – Чтобы в сердце его я с ногтями впилась, – процедила она сквозь зубы.

Затем она сделала небольшой надрез на указательном пальце и дала упасть в котел трем каплям крови:

– Чтобы кровью единою любовь наша связана была.

Она принялась помешивать зелье, которое приобрело розовый оттенок. Раны она помазала заживляющей мазью и перевязала. Когда зелье было готово, она сняла котелок с огня, и, подождав, пока варево чуть остынет, перелила в небольшую стеклянную бутылочку. Все было готово, оставалось ждать. В своей скуке, она и не заметила, как уснула.

Во сне ей слышались крики людей, звон оружия и плачь наполненный болью.

– Скорей, скорей! – Кричали во сне. – Бери оружие!

Она слышала рык. Крики во сне становились все громче и отчетливее. Раннейген была парализована от страха. Такого кошмара у нее никогда не было. Но вдруг, она стала приходить в себя, а крики все не уходили.

Наконец, кто-то с грохотом влетел в ее дверь, и она в ужасе распахнула глаза. Это был не сон. Девушка подорвалась с кровати и подошла к окну, осторожна отодвинув шторку. Солнце давно зашло, и только факелы источали слабый свет.

Деревня была окутана дымкой. Люди бегали туда-сюда, одни, чтобы скрыться, другие, чтобы ринуться в бой. Но, как она не пыталась она не могла увидеть, что стало причиной паники. Вдруг, она заметила огромное черное существо. Оно набросилось на женщину с копьем и прокусило ей руку.

Вместе с криками людей, не прекращался и визг домашних животных. Собаки отчаянно лаяли, но подходить к чудищу не решались. Одна сука все-таки бросилась на волка, но тот откусил ей бок и сильно швырнул в сторону.

Ранни в ужасе отскочила от окна, не зная, ей делать. Она застыла посреди комнаты и даже не сразу услышала стук в дверь.

– Да открой же ты! – в голосе незнакомца она узнала Иакова.

Девушка открыла дверь, впуская Иакова. С собой он принес Хильду. Раннейген немного опешила от такого, но делать было нечего.

– Клади ее на матрас, – сказала она, закрывая дверь. – Зачем ты приволок ее сюда? Она же больна, а там бойня…

– Она была у ручья. До дому далеко тащить было! – Огрызнулся он.

Раннейген вздохнула и села рядом с Хильдой. Та была в полусознательном состоянии.

Она не знала, сколько времени прошло, но затем все стихло. Не было ни криков людей, ни визга свиней, ни лая собак, слышалось только щебетание птиц, и от этого становилось легче. Раннейген не сомкнула глаз, но остальные кажись крепко позасыпали. Пару раз Иаков порывался выйти наружу, но ей кое-как удалось остановить его.

Девушка тихонько поднялась с пола и взяла свое зелье, невольно остановив на не свой взгляд. Впервые ее одолело сомнение. Травница положила зелье в сумку, которую перекинула через плечо.

Медленно и осторожно она побрела к двери:

– Все кончилось? – она резко обернулась. Иаков сидел на полу, прислонившись к стене. Взгляд его был пустой и печальный. Этим взглядом он смотрел на нее.

– Да, – тихо ответила она. – Оставайтесь здесь, я скоро вернусь. Многим, возможно, понадобиться моя помощь.

– Хорошо, – прошептал он.

Раннейген вышла наружу. Небо было ясным. Солнце неспешно поднималось вверх. Аккуратно она ступала. К ее удивлению мертвых было немного. Деревня теперь выглядела серой, в копоти и грязи. Кое-где были пятна крови. На одном из домов она заметила кровавый отпечаток, тянувшийся к низу. А под ним лежал труп.

Жалобное скуление привлекло ее. Ранни обернулась и увидела неподалеку, ту собаку. Она лежала на земле, а сбоку у нее торчали внутренности. Сука жалобно скулила, глядя на девушку. Раннейген подошла и склонилась над ней, даже не зная как ей помочь.

Неожиданно топор отсек собаке голову. Девушка испугавшись, отскочила и упала на землю. Светловолосый мужчина вытер пот с лица и подал ей руку:

– Не пугайся. Жаль ее, – сказал он, присев на корточки перед собакой, – всю ночь бедняга промучилась. А хорошая была псина. Бросилась в бой, когда, волк ее щенка задел.

– Вигге, – крикнул кто-то издалека, – помоги мне мать твою!

– Пойдем, – сказал он, вставая, – твоя помощь пригодиться. Убитых немного, а вот раненых… Впрочем, не бойся, все не так страшно, как тебе кажется, – он похлопал ее по спине.

Раненых вели в чертог. По пути к ним присоединился рыжеволосый мужчина.

– Э-эх, ну и ночка, – устало протянул он. – Хвала Фреи не так много жертв.

– Странный этот волк был, – заметил Вигге, – на людей не кидался. Крутился у дома Вильфреда.

– Ага, если бы не Кай, то быть может все бы и обошлось. Дурак! А сколько я ему говорил, о-ох, да все бестолку.

– Не нравится мне это, Ивар, – задумчиво протянул Вигге, – что ж это за волк такой, что даже скотину не подрал?

– Да, ну, сдается мне одного барашка у Торена он сцапал, – Ивар кивнул в сторону возмущающегося мужчины:

– Это был молодой баран, кто мне возместит ущерб! А, я спрашиваю, чем мне семью кормить, как деньги заработать?! – Его старалась унять его дочь, Маргрета, но напрасно.

В чертоге уже все собрались. К ним подошел Вильфред:

– Ну, наконец, а то мы вас заждались. Раненых трое, четверо пали.

– Да-а, видели, – ответил Ивар.

Раннейген принялась помогать раненым, внимательно вслушиваясь в разговор своих спутников.

– Ну, что, Вильфред, – начал Вигге, хлебнув пива из кружки, – сам видишь, без ведьмака не обойтись.

– Вижу, вижу, – раздраженно фыркнул староста. – Да только, где денег на это взять. Дорого нам это обойдётся. Сам видел, эта тварь не убиваемая.

– А что делать? – вмешался Ивар. – Вильфред у нас на пятерых хватит добра, чтобы ведьмака нанять. Сам видел сколько драгоценностей мы привезли с того берега.

– Хорошо, – нехотя согласился Вильфред. – Я пошлю кого-нибудь за ведьмаком, а вы объявите о походе, – сказал он вставая. – Выдвигаемся через четыре дня.

Закончив с перевязыванием раненых, Раннейген отправилась на поиски Кайя. Жители потихоньку приходили в себя. Люди выходили на дворы и обсуждали происшествие, виня в этом то черных, то духов. Утро было туманным, небо затянула тонкая пелена туч.

Вечером были похороны. Тела погибших обложили хворостом, полили маслом и сожгли. Раннейген стояла в толпе, измотанная этим ужасным днем, который казалось, будет длиться вечность. Среди людей она заметила Иакова. Осторожно, она коснулась дна сумки, где лежало зелье.

Когда все закончилось, люди по обычаю направились в чертог, но Раннейген желала остаться одна. Месяц был полный, и ей казалось, что он взывает к ней. Сиреной, он ее завораживал и придавал больше силы, но теперь она почувствовала слабость и легкое головокружение.

Странное ощущение влекло ее к воде. Она боялась уходить слишком далеко от деревни, но влечение было сильнее страха, и она отправилась к озеру. Оно было чуть дальше ручейка и лежало ниже от деревни. Блики луны игриво мерцали на поверхности воды, взывая ее к себе. Но Ранни ждала встречи. Она знала, что он где-то поблизости. Ждёт ее.

Но никого не было, и Раннейген сбросила одежду на берегу и осторожно зашла в воду по щиколотки. Вода была холодной, но она еще не успела отвыкнуть от этого, а потому не чувствовала дискомфорта. Наконец, она окунулась полностью. “Скажи, что мне делать?” – она взывала к матери-воде, но та молчала. “Я больше не ее дочь, – пронеслось в голове у неё. – Я предала ее. Теперь ни вода, ни земля, ни птицы мне не ответят”.

Она вышла, и начала одеваться, как вдруг в кустах, она заметила его. Он сидел и смотрел за нею все это время. Черный мех поблескивал серебром при свете луны. На секунду страх сковал ее тело, но так же быстро и покинул его. Она протянула руку:

– Иди ко мне.

Черный Морок повиновался. Она коснулась его головы, потрепав слегка за ушком. Он был ростом почти с нее. Морда его была на уровне ее ключиц. Зверь купался в ласке ее рук.

– Зачем ты оставил старого друида? Зачем пришёл сюда? Зачем ты это сделал? – говорила она, хотя уже и не знала с кем. Уж не сама ли с собой. – Они не виноваты. Оставь их, не причиняй им зла, – она обняла огромную черную морду, стараясь не заплакать. – Отпусти меня.

Будто поняв ее слова, Морок отпрянул и умчался прочь. Раннейген вздохнула, и казалось, огромная тяжесть упала с ее плеч и она, наконец, почувствует облегчение. Но предчувствие подсказывало, что это не так, и она разразилась громкими рыданиями. В конце концов, она отправилась домой, где усталость одолела ее, и она уснула.

Во сне своем она увидела белого волка с лошадью, что нес в зубах окровавленное мясо.

========== Иаков ==========

Иаков открыл глаза. Минуло четыре дня с того побоища. Иаков сел на соломенный тюфяк. Рядом стояла мисочка с чистой водой. Он умылся. Блики бледного солнца играли на поверхности воды.

Он прислушался к звукам в доме. Все уже проснулись. Бьорн собирался в поход, и Иаков почувствовал трепет в своей груди. Четыре дня тянулись долго и волнительно. Четыре дня он готовился бежать, планировал свой путь, разглядывая карту Бьорна. Он даже умудрился сделать карту для себя с помощью кусочка полотна и уголька. Она мало чем походила на оригинал, но по ней вполне себе можно было следовать пути.

Временами он прогуливался за деревней, пытаясь разглядеть дальние дороги. Себе он наметил путь по северной дороге. Вечерами, когда темнело и становилось холодно, он усаживался на скамье у дома и глядел в небо. Хильда приходила к нему каждый вечер тогда, и они сидели вместе.

Мысль о Хильде заставила его почувствовать укол совести. Он старался не думать о ней, но теперь, когда пришел долгожданный день побега, мысли о ней так лезли в голову. Обычно он отгонял их, вспоминая о своей матери и сестрах. Как они? Живы ли еще или война забрала и их? Ждут ли они его?

Но сегодня он решил не гнать Хильду из своей головы. Временами он думал, чтобы было, останься он с ней. Одобрил бы Бьорн? Раньше все эти мечты, легко отгонял вид Кайя, но какая разница теперь? Скоро он покинет это место, и никто не сможет забрать у него эти мечты.

Он пробыл здесь почти месяц, и за это время очень привык к этому месту и людям, что в нем были. Он носил такую же одежду, делил с ними стол, и все реже слышал в свою сторону «чужак». Островитяне оказались дружелюбным народом. И от того, что он собирается ускользнуть в ночи, как мышь, ему становилось совестно и противно от себя.

Умыв лицо еще раз, он вышел из комнатушки. Астрид помогала Бьорну накинуть меховой плащ. Из-за кольчуги и мехов, он казался гораздо больше. Черная борода заметно отросла, а сам Бьорн будто состарился. Глаза потухли, беспокойно глядели в пустоту.

Хильда сидела на стуле, стиснув зубы, и мрачно глядела в пол. Косу она распустила, и теперь ее каштановые волосы волнам струились вниз. Она словно предстала перед ним в новом свете, но при этом была такой же, какой он увидел ее впервые.

Травма отняла у нее много сил, лицо ее стало бледным от недостаточного пребывания на солнце, щеки чуть впали, а глаза болезненно слезились. Нога все еще доставляла неудобства, но теперь она могла кое-как ходить. Раннейген прекратила давать ей маковое молоко, и приходила к ним и утром и вечером.

– О, а вот и ты, Иаков! – Воскликнул Бьорн. На его лице, на секунду заиграла улыбка, но тухлая. – Долго же ты спал.

– Скорее впал в забытье.

Бьорн хмыкнул:

– Гляди осторожнее с этим, а не то можно не вернуться оттуда. Некоторые впали в забытье четыре дня назад, только не по своей воле. Опасное это дело… Ну, да ладно, что-то я сегодня разговорился. Странное настроение, – он уже подошел к двери, но вдруг обернулся, блуждая взглядом по комнате. Словно забыв что-то.

Наконец, взгляд его остановился на Хильде.

– Прощайте, – бросил он всем и резко ушел.

– Что это с ним? – спросил Иаков, садясь за стол.

Астрид ставила тарелки с едой:

– Сон дурной ему приснился, – ответила она. – Два волка: черный и белый. А белый волк в конце мясо нес в зубах.

Иаков ничего на это не ответил, но по спине его прошел холодок. Белый волк и ему снился. Да только, он не пускал его куда-то. Все тянул за одежду назад.

После завтрака Астрид пошла к мяснику, а Иаков вышел на улицу еще раз поглядеть на охотников. Влажный и прохладный ветер мягко трепал его за кудрявые волосы. Неподалеку он заметил во главе с Вильфредом, Вигге, Ивара и Кайя. Последний, видимо почувствовав, что на него смотрят, бросил на Иакова острый взгляд голубых глаз. И что-то было в этом взгляде, что заставило парня содрогнуться, что-то насмешливо-зловещее.

Вместе с ними стояло еще четверо мужчин. Он узнал только двух: Снорре и Балдера. Все были одеты в кольчугу, теплые шерстяные штаны, перчатки и шлемы. Порыв ветра взметнул черные плащи некоторых из них. Торнвальд, Ульве Безумный и Раемунд уехали пару дней назад, как слышал Иаков, и ждали их на месте.

Некоторые женщины и дети вышли с домов, чтобы проводить их и пожелать удачной охоты.

Рядом с воинами стояло четверо навьюченных коней. “Остальные видимо будут ехать в телеге, – подумал про себя Иаков. – Хорошие жеребцы, – заметил парень, разглядывая лошадей, – сильные и выносливые, но не самые быстрые. Верно, погони не будет”. Один вороной конь фыркнул.

В конюшне оставалось еще трое коней. Его выбор давно пал на гнедую. Она и подкована была лучше, и гораздо стройнее остальных. Иаков надеялся, что ее легкость, даст ему определенное преимущество в скорости. К тому же он не планировал брать много вещей.

Наконец, все было готово, и можно было отправляться в путь. Ивар, заметив Иакова, взмахнул ему рукой на прощание:

– Эй, как приедем, ты будешь чинить наше снаряжение, – бросил он в шутку. – Посмотрим, чему тебя Балдер научил за все это время!

Балдер на это фыркнул, но в лице его не было злости. Воины были рады предстоящей битве, и верили в ее счастливый исход. А если и были сомнения у кого, то гнали их прочь.

Только Бьорн был мрачен. Он и Вильфред стояли впереди и что-то обсуждали с обеспокоенным видом. Вильфред затрубил в рог, кони громко заржали и помчались вперед, поднимая за собой облако пыли. Кай в последний раз бросил на него злой и недоверчивый взгляд.

Иаков лишь тяжело вздохнул. Нет, он не должен размякнуть сейчас. Не время. Балдер поехал с ними, и он, наконец, был свободен от роботы. Иаков не хотел возвращаться в дом. Он пошел вперед, бесцельно блуждая по деревне.

Странное предчувствие опасности и тревога, что росла в сердце, привели его к дому травницы. Он неуверенно постучал в дверь. Ему открыли не сразу.

– Что-то случилось? – спросила она с беспокойным видом.

Иаков не знал, что и сказать. Он хотел бы уйти, но, что-то остановило его.

– Я-я…эх, – промямлил он. Он потер затылок. – Нехорошо мне, дух тяжелый, знаешь ли, какое-нибудь средство от этого?

Она пристально взглянула в его глаза, и ему вдруг послышался шепот: «От чего ты бежишь и куда?». Он резко отпрянул, но девушка никак не отреагировала.

– Знаю, – спокойно сказала она.

Она отступила в сторону, и пропустила его внутрь, не отводя глаз. Он бросил на нее короткий взгляд, и на миг она показалась ему столь чарующей, что он не мог его отвести. Унылая хата, словно наполнилась светом, исходящим от Раннейген. Иаков чувствовал, что-то знакомое в ней, что-то, что он уже встречал раньше.

«Я знаю, знаю, – шептал голос в голове. – Ответь мне, друг мой, помнишь ли ты меня?»

– У меня есть прекрасное зелье, – послышался голос из кладовки. – Из… А впрочем, неважно, не то ты еще запомнишь рецепт и перестанешь ходить.

Иаков, неуверенно оглядывающийся по сторонам, решил встать у стены.

– Я хотел поблагодарить… за помощь Хильде и за то, что дала укрыться, – он умолк так же неожиданно, как и заговорил.

Раннейген бросила на него беглый взгляд.

– Ты… беспокоишься о ней, о Хильде? – вопрос звучал странно, но Иаков не сумел понять, что же скрывалось за этими словами. Голос ее был ровный и спокойный. Она вновь взглянула на него, и в глазах ее он увидел толику грусти.

– Я не знаю. Я благодарен ее семье за то, что они помогли мне в трудный час.

«Настолько, что готов сбежать?».

Он стыдливо отвел глаза в сторону. Ее взгляд продолжал испытывать его еще какое-то время. Когда она отвернулась, Иаков вновь обратил на нее свой взгляд, но теперь в его глазах были страх и изумление. Он пытался понять, чей голос он слышит.

Внезапно его охватило ощущение, что травница вовсе не так проста, как хочет казаться. Что есть в ней, что-то чарующее, никому непонятное. Она взглянула на него из-под длинных ресниц, и ему показалось, что она знает, о чем он думает. На губах ее играла легкая усмешка. Он замер от страха.

– Правда? – переспросила девушка.

Ответом послужило короткое “да”.

Раннейген вдруг поникла, и свет, идущий от нее, вдруг как-то погас. Девушка с минуту потопталась на месте, словно не зная, куда себя деть. Движения ее стали неловкими. Пару раз она чуть не выронила стеклянные флаконы из рук.

– Скажи, если бы ты мог, – девушка умолкла, сама неуверенная в том стоит ли ей говорить дальше, – ты бы остался с нею? Был бы счастлив?

Иаков опешил. Излишняя откровенность показалась ему странной. В любое другое время, он предпочел бы соврать, но не сейчас. Вопрос, поставленный ею, терзал его долго, и сейчас ему показалось, что сама судьба спрашивает у него долгожданный ответ, чтобы потом, быть может, его, ждал счастливый конец.

– Да, – признался он, – если бы я мог. Но у меня матерь и сестры. Я не могу вот так вот взять и бросить их. Я… я не знаю, – он потер затылок. Он не хотел быть излишне откровенным, но ему становилось намного легче, от того, что он может излить кому-то душу. – Все стало так сложно.

– А если бы ты узнал… узнал, что Хильда возможно влюблена в другого, ты бы поступил нечестно? Дал бы ей зелье, чтобы она полюбила тебя? – Иаков едва не рассмеялся от волнения, но увидев серьезные глаза девушки, сдержался. Пытается ли она намекнуть ему на что-то?

Наконец, он поднял на нее свои глаза:

– Нет, не стал бы, – честно ответил он, чувствуя, как грусть разливается у него в груди. – Пусть будет счастлива с тем кого любит по настоящему, а колдунство, то рано или поздно испариться, и что же тогда останется.

Иаков встретился с ней взглядом, и ему показалось, что она будто борется с чем-то внутри себя.

– Понимаю, – протянула она и подошла к нему. В руках у нее было два фиала: один зеленоватый, другой розовый. – М-м-м, погоди-ка, какой же из них я готовила? – она выглядела растерянно. На лице ее появилась странная печаль и сомнения.

Девушка заглянула в его глаза, пытаясь сыскать ответ, на вопрос, который только сама и знала.

– Скажи, ты правда ничего не помнишь? – она взглянула на него самым отчаянным взглядом, который он когда-либо видел. – Как спасся? Что было в ту ночь?

– Последнее, что я помню это падение в воду, – честно ответил он, хотя от взгляда травницы у него и вправду возникло такое ощущение, что он чего-то не помнит.

Надежда, которой так горели глаза девушки, окончательно потухла. Иакову показалось, что комнатку внезапно наполнил тяжелый удушающий воздух. Травница, вздохнула, лицо ее как будто покинула тяжелая гнетущая мысль. А в глазах появилась решительность и злость.

– Вот, возьми, – неожиданно протянула она фиал с розовой жидкостью. – Я вспомнила.

– Спасибо, – неуверенно ответил он, полностью сбитый с толку.

Раннейген метнулась к столу с травами. “Быть может, ты еще вспомнишь, только выпей это и ты поймешь”

– Выпей зелье сразу, оно подействует. Удачи.

Она вновь отвернулась. Иаков потоптался на месте. Ему было тяжело уезжать из-за Хильды, и ему не хотелось усложнять жизнь кому-то еще.

Перед тем, как ступить за порог услышал последние слова: «У тебя не выйдет, сюда идет смерть. Но остановит тебя месяц»

Он выбежал из хаты, хлопнув дверью. «Дождаться бы вечера и сбежать отсюдова поскорее», – думал он. Астрид уже была дома, когда он вернулся. Иаков молнией промчался мимо и рухнул на матрас в своей комнатушке. Солнце стояло в зените. День тянулся ужасно медленно. И он не нашел решения лучше чем лечь поспать. Скакать он будет всю ночь, ему пригодиться много сил. Так он и сделал. Проснувшись, он лихорадочно выглянул в окно. Смеркается. Мигом он сел, и похлопал себя по лицу, дав разуму прийти в себя.

Иаков засунул руку под подушку, и достал небольшую сумку. Проверив ее содержимое на наличие еды и карты, он радостно взял ее и направился к конюшне. Сердце его билось настолько сильно, что рисковало выпрыгнуть из груди.

Лошадь была на месте. Он дал ей зеленое яблочко, похлопав по холке. Алый диск медленно клонился к горизонту, окрашивая даль в алый цвет. “Каэр Трольде на северо-западе, – прикинул он».

Он выглянул, чтобы проверить, нет ли никого, кто бы его видел. Никого не было, но он медлил, что-то останавливало его против воли. Неожиданно он услышал стук копыт. Сначала ему показалось, что это лишь галлюцинации, но стук не прекращался, а к нему добавился скрип телеги и мужские голоса.

Некоторые начали выходить из хат. Иаков сжал кулаки. Он все упустил. На мгновенье в глазах выступили слезы, но интерес обуял его и он вышел из конюшни, осторожно словно вор.

Всадники уже прибыли, и рысью бежали через деревню. Впереди всех на коне сидел ведьмак, весь в крови. На бледном лице, было видно синие жилки. “Ну, и паскудная морда”, – подумал Иаков с жалостью.

Дальше на двух конях, что тащили телегу, едва сидели Торнвальд и Раемунд, а в телеге, мрачно над кем-то склонившись, находился раненный Вигге. Вильфред ехал в конце, а вместе с ним рядом Ульве, который, что-то яро шептал на ухо Вильфреду. Староста, проезжая мимо Иакова, бросил на него угрюмый и тяжелый взгляд.

Люди посыпались с хат, но Вильфред приказал не останавливаться. Кай отделился от процессии, и, спрыгнув с коня, направился к травнице. Остальные слезли с коней, как только достигли дома старосты. Тяжелораненых вытащили из телеги и занесли в дом.

Несколько женщин, взяли коней за поводья и стали вести в конюшни. Иаков стоял ошарашенный. О побеге нечего и мечтать. Он чувствовал, как что-то внутри него ломается. В носу защипало, и он выбежал из конюшни. Очнувшись от своих рыданий, он нашел себя в своей комнатушке.

Иаков вытер слезы с лица. “Нет, нет, соберись тряпка”, – кричал он себе в голове. Но ничего не выходило. Отчаяние настолько глубоко вонзилось в его душу и разум, что он уже был не в силах воспрянуть духом. Сумку он спрятал под подушку, так на всякий случай.

Неожиданно дверь заскрипела и в комнату вошла Хильда.

– Иаков, – тихо молвила она. Он посмотрел на нее, и к отчаянию добавился еще и стыд.

Островитяне не плачут, они с мечом в руке принимают поражение и смерть, а он ревел, как тряпка, и мало ли кто его слышал.

– Отец… – было начала она, но запнулась. – Не печалься так, быть может, все обойдется, – Иаков сначала не понял о чем она, он просто глянул в ее лицо. Бледное как луна и такое же печальное. Он встал, и неуверенно вышел из своей комнаты.

Дверь в спальню Астрид и Бьорна была настежь открыта. Он неуверенно заглянул туда, и то, что он увидел, едва ли не лишило его сознания. Бьорн лежал в постели, весь в поту, тяжело дышавший. На груди у него были окровавленные повязки. Астрид сидела рядом, любовно склонившись над ним, она держала его за руку, а другой гладила вспотевший лоб.

Хильда стояла молча, даже не силясь поднять глаза. Иаков опешил. Что произошло? Почему он ничего не помнит? Но одна мысль до него дошла. Никто не знает о его намерениях. Хильда восприняла его плач, как печаль из-за Бьорна. Пока все хорошо. Наконец, разум его стал проясняться, и события последних часов, вернулись в его память и сложились в весьма несладкую цепь событий.

– Вильфред сейчас разговаривает с ведьмаком, – неожиданно сказала Астрид. – Бестию нужно поймать и убить, – она зыркнула на него, на секунду.

Иаков хотел зайти, но решил, что сейчас лучше ему побыть одному. Он вышел на улицу. И побежал в сторону озера, чувствуя свежий прохладный ветер в легких. Вдруг он остановился и глянул на небо. Ночь была звездная, но темная. Новолуние. Дикий смех вырвался из его уст. Новолуние. Тьма непроглядная.